Глава 11

Наше появление с Арквиэном незамеченным не осталось. Глаза Владыки так вообще хищно сузились. Он что-то сказал Андриану, и тот после неторопливого путешествия по залу подошел к нам и отвлек эльфа вопросами, уведя его.

– Я думал, что вам ясно сказал свои пожелания, – подошел ко мне Владыка. Мне стоило огромного труда не скривиться, при виде него.

– Но разговаривать нам можно, если все иное вы ему запретили?

– Не испытывайте моего терпения. – В голосе звучало недвусмысленное предупреждение.

– А оно у вас есть?

– Я рад, что вы понимаете, что ходите по тонкому льду, – ответил он, предлагая мне руку. Ему пришлось задержаться, так как я затормозила в ожидании Арквиэна и как и в прошлый раз, в столовую мы вошли все втроем.

Наверное, в желании меня проучить или выпендриться перед всеми, Люциан не удержался и затронул тему утренних событий.

– Как вам понравилась наша прогулка? – поинтересовался он.

Сволочь! Как есть сволочь! И весь такой вежливый при этом. Не понимаю только, чего он хотел этим добиться? Вогнать меня в краску? Или насладиться тем, что я не могу выказывать свои истинные чувства перед всеми? Знал бы только он, что это было мне на руку.

– Я в восторге, – фальшиво улыбнулась ему. – Получила массу УДОВОЛЬСТВИЯ.

На лицах некоторых придворных и Андриана я заметила недоумение. Люциан понял свою ошибку, но было поздно, я продолжила:

– Именно после нее я поняла, что для меня ЧЕСТЬ быть вашей женой. – У многих столовые приборы так и зависли в воздухе. Наш разговор привлек внимание.

– Мне стоит лишь порадоваться, что моя супруга понятлива. – Прозвучало как предупреждение.

– Я еще кое-что поняла, – захлопала я ресницами.

– Давайте оставим этот разговор для нашей спальни, – с нажимом и натянутой улыбкой перебил он меня, при этом тяжелым взглядом намекая, чтобы я образумилась.

– Я могу и там повторить, что чувства испытанные мной, можно смело назвать ЛЮБОВЬЮ. – Наверное, это была столь явная ложь, что многие за столом скривились.

– Довольно откровений! – отрезал он. – Вижу, вы желаете повторить прогулку.

– Мечтаю о ней, ведь ваше общество мне так приятно. – Фальшивая улыбка не покидала моих губ. Получай! И заметьте, признаюсь в любви и всеми силами показываю, как он мне приятен. Разве он не этого хотел?

В этот момент можно было четко понять, кто за столом люди, а кто оборотни, так как первые, за исключением Арквиэна, были полностью уверенны, что между нами все хорошо, и искренне не понимали, почему кривятся и избегают смотреть на Владыку вторые.

Желание что-либо еще со мной обсуждать Люциан не проявил и с замкнутым видом орудовал столовыми приборами, а после завел разговор ни о чем с соседом, но слушал вполуха. Арквиэн был несколько задумчив. Я его предупредила, да и он не глуп, явно понял, что что-то не так и не зря у оборотней такая реакция на мои слова. По крайней мере, если ему и сообщат о нашей прогулке с Владыкой, то он сделает правильные выводы.

«Что ж, не хочет больше со мной общаться, и ладненько», – бодро решила я. На рожон сама не лезла, зато аппетит у меня разыгрался отменный. К тому же, он же худеньких любит… так где моя добавка?

До конца обеда Владыка меня игнорировал. Вот так и признавайся мужчинам в любви. Прощаясь, он бросил лишь одну фразу: «Поговорим после моего возвращения». Прозвучало угрожающе, но я не стала забивать себе этим голову. Если он рассчитывал, что я буду дрожать в ожидании, раздумывая, что же такого он собирается мне сказать, то крупно ошибся. У меня были дела поважнее. Время их отсутствия я решила использовать с пользой.

Навестила магистра Карастоса и под предлогом того, что к свадьбе приедут гости, попросила его о браслетах с языками близлежащих государств. «Зачем вам это?», – удивился он, ведь они все знают наш язык. «Им будет приятно, если я заговорю на их языке. Как дань уважения», – ответила я. Такой ответ его удовлетворил, и он пообещал все сделать.

У леди Паттерсон я более подробно узнала насчет брачного браслета эльфа. Как оказалось, Арквиэн не врал, когда говорил, что пока брак не подтвержден, его можно снять. Потом же он становится не снимаемым. Да и сейчас его можно снять лишь по обоюдному согласию. Что-то связанное с эльфийской магией. Я уже пробовала ради интереса стянуть его, но хоть он и был свободным на руке, при попытке его снять, как будто уменьшался в размере. Она меня успокоила, что Владыка все решит, но эти слова я пропустила мимо ушей.

Помня об истории ее жизни, я решилась спросить:

– Извините за личный вопрос, но вы были счастливы в браке?

Она не оскорбилась но задумалась, мыслями убежав далеко.

– Сначала я его ненавидела. К моменту нашей встречи я была обручена и жениха знала с детства. Сколько себя помнила, всегда мечтала быть его женой. Казалось, мечты сбылись, а потом появляется этот самоуверенный Лорд и заявляет, что я его суженная. Родители не дали своего согласия и он меня похитил, практически сразу поставив метку, – она коснулась своей шеи, которую украшал жемчуг. – Много копий мы с ним сломали, прежде чем я прошла путь от ненависти до любви. Время показало, что судьба преподнесла мне подарок, подарив встречу с ним. Мои сестры вышли замуж по любви. Родители были достаточно богаты и слишком любили нас, чтобы принуждать к браку. Посетив их через десять лет, я была поражена. Ни одна из сестер не была счастлива в браке. Куда только девалась любовь. Старшая привыкла к череде любовниц мужа, да и сама меняла поклонников, предпочитая помоложе. Вторая смирилась с тем, что муж снял дом и поселил в ней молоденькую девушку. Делала вид, что ничего не знает и страдала молча. Третья мучилась от того, что муж больше увлекается игрой, чем ею. Тем дороже мне стал любящий взгляд моего мужа, который все эти годы видел только меня. Физиология оборотня исключает измену в браке, а их темперамент… – Она не договорила, но послала мне красноречивый взгляд.

– Иногда надо уступить, чтобы выиграть, – с намеком добавила она.

Я поняла о чем она. Помнила, что с меткой она приобрела обоняние оборотня, а значит, прекрасно понимала, что происходило за обедом. Опустив глаза, я ничего не сказала и не стала спорить. У меня другая ситуация.

Ждать подписания договоров и надеяться лишь на эльфа я не могла, поэтому искала пути отступления на крайний случай. Помня о том, что собак можно сбить со следа табаком, я принялась выяснять, есть ли он здесь. Как оказалось, его можно купить в городе. Многие люди подвержены этому пороку. Пришлось обращаться к Арантосу, наплести ему с три короба, чтобы он через своих поставщиков его достал.

Изучала карты у магистра Карастоса, более подробно выясняя, каким образом путешествуют порталами. К сожалению, этот способ мне не подходил. Не везде можно было ими пользоваться, и не каждый мог их открыть. У эльфов природная магия, им проще. Оборотни могли, но предпочитали путешествовать обычными путями. У человека должны были быть способности к магии, чтобы уметь их активировать. Поняв, что я явно не смогу активировать портал без посторонней помощи, я потеряла к этой теме интерес и не вникала в детали, увеличив время занятий верховой ездой.

Мне надо было научиться чувствовать себя верхом уверенно. Кто знает, каким путем придется бежать. Я каждый день выезжала на верховую прогулку, изучая окрестности. Правда, в лес ездить избегала, не хорошие у меня с ним воспоминания связаны. Мне бы за каждым деревом Владыка мерещился.

Я старалась максимально загрузить свои дни. Все что угодно, лишь бы не думать о своей запутанной личной жизни, которая так неожиданно нарисовалась. Если Арквиэн мне не поможет, надо брать дело в свои руки. Мне бы добраться до любого крупного города. В каждом из таких есть банки гномов, где я смогу обналичить деньги. Порадовалась своей предусмотрительности. Благодаря ей, у меня есть наличные средства.

Идея с моей мнимой смертью мне понравилась. Как вариант, можно же близ города, где буду снимать деньги, на берегу реки оставить мою окровавленную одежду, типа меня ограбили, а самой уплыть на лодке и к ведьме. Я даже себе и дочери одежду дорожную заказала, чтобы была.

Каждый день я выезжала в разных направлениях, кружа по окрестностям. Пару раз ездила в сопровождении, чтобы мне провели экскурсию, а потом сама, учась ориентироваться на местности. Дочь с собой не брала. Она тоже делала успехи, и уже хорошо держалась в седле, но когда находилась под присмотром, мне было спокойнее.

В прошлый раз я забралась довольно далеко и выехала к реке с крутым берегом и в одном месте нашла пологий спуск. Поблизости были валуны, и я не боясь слезла с лошади. Напоив ее и немного передохнув там, двинулась в обратный путь. Вот и в этот день решила съездить туда. Во-первых, проверить как я ориентируюсь, а во-вторых, интуитивно понимала, что тихие дни подходят к концу, и поневоле в душу заползала тревога насчет будущего. Там же было очень спокойно и красиво.

Немного поплутав, я все же нашла это место и направила лошадь туда. Зайдя с ней на мелководье, случайно поскользнулась на камне и шлепнулась попой в воду. Даже лошадь заржала, кося на меня взглядом.

– Вот же засранка, я тебя напоить решила, а ты насмехаешься, – сообщила ей, поднимаясь.

С меня стекала вода и я пыталась оценить размер повреждений. Пострадала лишь гордость, да одежда промокла. Решила, что все равно хотела здесь передохнуть и ничего страшного, если сниму юбку, чтобы просохла. Привязав лошадь поблизости, так и поступила. Отжала ее и разложила на нагретом валуне. Сама забралась на второй. Лосины снимать не стала, мало ли, а так попе тепло и быстрее высохнут.

Солнце припекало, я даже сходила к воде и умылась, освежив шею. Проверила как там юбка и перевернула ее другой стороной. Пусть она полностью и не высохнет, но хоть вода стекать не будет по приезду, а может, на обратном пути на мне досохнет. Вернувшись к валуну, стянула сапоги. Они хоть и не промокли, но ногам было жарко. Вокруг стояла такая умиротворяющая тишина, что я сняла жакет и постелив его на валун разместилась на нем, упершись локтями и подставив лицо солнцу.

«Интересно, нас хоть кто-то дома ищет?», – задалась вопросом я.

С работы меня явно уволили. Кошку, наверное, заберет себе соседка. Она все меня просила, чтобы я ее Мурку забрала, если с ней что-нибудь случится. Кто ж знал, что мы первые исчезнем. За квартиру не переживала. Маме явно сообщили о нас и платежи она платить будет. Интересно, какой там срок вхождения в наследство для родственников пропавших без вести? Все же хотелось верить, что нам удасться вернуться раньше.

Вообще, стало грустно. Вот так живешь своей жизнью, строишь планы, а один самовлюбленный придурок вмешивается в нее, безжалостно ломая, и никого твое мнение не интересует. Не хочешь в другой мир? Плевать. Не хочешь замуж? Плевать. Не хочешь детей? На этом я споткнулась, и чуть нахмурилась, так как против детей ничего не имела… только не от него.

Как и любой женщине, мне хотелось семью, любящего мужа, детей. Я не хватала звезд с неба и не мечтала об олигархах. Мне бы простого мужчину, который дорожил бы семьей. Арквиэн? Кто его знает каким он будет мужем, ведь между нами больше трехсот лет разницы, разное мировоззрение и понятие о семейном счастье. Владыка? О нем даже говорить не стоит. Слепое подчинение приказам мужчины никогда не было моим виденьем семьи.

Тяжело вздохнув, я открыла глаза. Моргнула и испытала огромное желание завыть в голос. Ведь говорят: «Вспомнишь дурака – он и появится», но не думала, что все так буквально будет. Возле валуна стоял Владыка и сверлил меня взбешенным взглядом.

«Любопытно, он в другом настроении бывает, или это у него как у собаки Павлова рефлекс на меня такой выработался», – отстраненно подумала я, все еще пребывая в шоке от его неожиданного явления. И как только подобрался так близко неслышно?

Я даже села и повертела головой по сторонам, высматривая Арквиэна. Ведь о нем тоже думала, может, и он обитает где-то неподалеку?

– Кого-то ищете? – сквозь зубы спросили меня.

– А вы один?

– Вы еще кого-то ждете? – потемнел лицом Владыка.

– Почему «еще»? – не поняла вопроса. – Я вас не ждала.

– Пра-а-авда? – обманчиво-спокойным тоном протянул он. – Тогда, может, объясните, почему вы лежите обнаженная и кому предлагаете себя?

Насчет обнаженной я бы поспорила. Это он еще не видел, в чем у нас на пляжах загорают. А тут сижу в рубашке, застегнутой на все пуговицы и лосинах. Обидно. Вообще, у меня даже челюсть отвисла от такой постановки вопроса, поэтому и съязвила:

– А что именно вас задевает? Что я здесь сижу, или что предлагаю, но не вам?

Ох, зря это у меня вырвалось, так как в груди Владыки явственно стало зарождаться злобное рычание. Так и захотелось крикнуть «Фу!», а еще я неожиданно затосковала по Шреку. Он хоть и зверь, но такой послушный, ласковый. Стоящий же передо мной зверь в человеческом обличье выглядел отнюдь не ласково. И почему все волчью ипостась боятся?

– ВЫ! – с ненавистью, чуть ли не выплюнул он это слово. – Самая невыносимая, невоспитанная, вульгарная, тупая…

– И чего вы беситесь, как будто я вам навязываюсь? – спокойно спросила я, прервав его монолог.

Это его еще больше взбесило. Он подлетел ко мне и вцепившись больно в плечи, встряхнул, а потом приблизил вплотную свое побелевшее лицо:

– Мне вас навязало обоняние. Насмешка судьбы! Я закрываю глаза, и ваш запах сводит с ума. – В подтверждение своих слов он закрыл глаза и глубоко втянул носом воздух. – Но открыв их, вижу мерзкую дешевую особу, которая предлагает себя первому встречному. – Его взгляд полоснул меня ненавистью.

– Так отправьте меня домой! – несправедливые обвинения начали выводить меня из себя. У него явно с головой не в порядке.

– Мне нужны дети. – Яростно процедил он. – Если нормальную семью мне обрести не суждено, то уж детей я от вас получу!

– Не дождетесь! – взорвалась я.

– Правда? – оскалился он и дернул меня за ноги так, что я упала плашмя на камень и больно ударилась головой. Передо мной нависло разъяренное лицо Владыки.

Он окинул меня уничижительным взглядом, а потом скривился:

– Вы мне противны!

Я решила, что он меня отпустит, но он как куклу перевернул меня на живот и рванул на мне лосины. Сознанием даже не успела понять, что мне грозит насилие, как он ворвался в меня, и я закричала от боли. У меня давно не было мужчины, а он без подготовки, до конца вогнал себя. Упершись рукой мне в спину, он придавил меня к камню, а потом наклонился ко мне и провел губами по шее.

У каждого из нас есть эрогенные зоны, такие места, что хотим мы того или нет, они реагируют на прикосновение. У меня такое шея. Придавленная его телом, испытывая боль от проникновения, я среагировала на эту ласку и сама себя возненавидела.

– Ненавижу-у-у, – сдавленно простонала я, даже не зная, к кому это больше относится.

– И я тебя, – по страсти признания, оно могло соперничать с признанием в любви. Кончик его языка пролизал на шее влажную горячую дорожку. Я невольно дернулась, потеряв контроль над телом и не в силах сдержать дрожь удовольствия. Его дыхание было очень горячим и опаляло меня.

Он прикусил мне кожу, не вгоняя зубы, но оставляя след и миллиметр за миллиметром начал выходить из меня, и когда оставался лишь кончик, одним резким движением бедер вогнал опять себя до конца, растягивая. От толчка я дернулась, но моя шея была зажата между его зубов, и если бы он их вовремя не разжал, то мог бы меня поранить. Я глухо застонала, и уже не совсем от боли. Балансирование на грани между болью и удовольствием неожиданно завело меня. Никогда не любила грубый секс, и была ошеломлена своим отзывом на это.

Он прикусил мне мочку уха, чуть оттянув ее, а потом прошептал:

– Если бы ты знала, как хочется пометить тебя, – его губы опять спустились по моей шее, выводя на ней круги. Он опять начал медленно выходить. На этот раз появилась смазка, и он медленно-медленно скользил, почти выходя до конца и обратно, даря телу чувство наполненности и… удовольствие. Почему я не сопротивлялась? Почему покорно лежала, захваченная варварским обращением?!

– Но ты недостойна! – зарычал он и сделал резкий толчок. – Ты вульгарна, доступна… – Накручивая себя, он отстранился и положил мне руку на шею, придавливая. Стал двигаться резко и грубо. Хорошо, что я лежала лицом к шелковой подкладке жакета, скользя по ней с каждым толчком. Если бы это был камень, я бы стерла до крови кожу.

– На тебе не будет моей метки! – теперь он меня наказывал, яростно двигаясь и заботясь лишь о своем удовольствии. – Ты понесешь от меня и дашь мне наследников… Ты годна лишь рожать детей, но не быть со мной рядом.

Он имел меня, полностью подчинив себе. Наши тела были прижаты в месте соединения, но упираясь рукой мне в шею, он сохранял между нами дистанцию, показывая, насколько не хочет лишний раз прикасаться. Мне делали ребенка.

В этот момент что-то во мне сломалась, и слезы потекли из глаз. Я полностью обмякла, и даже когда он кончил, прошло мимо моего сознания. Лишь в какой-то момент поняла, что больше меня никто не держит.

– Одевайся, – услышала я.

Шевелиться не хотелось, но усилием воли отстранилась от камня и встала на нетвердых ногах. Подняв голову, с ненавистью посмотрела на него. Он закончил приводить в порядок одежду и теперь стоял собранный и высокомерный.

– Я убью тебя, – просто сказала я. С холодной решимостью понимала, что после всего одному из нас не жить.

Он медленно осмотрел меня с ног до головы и губы презрительно скривились.

– Держи! – У моих ног вонзился кинжал.

Не спуская с него глаз, я медленно наклонилась и, обхватив кинжал за рукоять, вытащила его.

– Лучше сразу решить это сейчас. Нападай!

Я лишь крепче сжала кинжал, но глупо размахивать им и бросаться не стала. Он от меня как от мухи отмахнется, к тому же именно этого и ждет.

– Ты человечка. Слабая и никчемная, – начал издеваться он. – Я не буду связывать с тобой жизнь. На тебе не будет моей метки, но ты будешь рожать мне детей, пока сможешь, а потом я сошлю тебя с глаз долой. Ты не достойна ни быть со мной, ни воспитывать их. И можешь не надеяться на своего эльфа, он вмешиваться не станет.

Он замер, ожидая моей реакции, но я стояла не шевелясь.

– Чего же ты ждешь? Уже передумала меня убивать?

Этот насмешливый вопрос оказался последней каплей. Он стоял передо мной такой красивый, самоуверенный и я ненавидела его всеми фибрами души. Перед глазами встала черная пелена. Да что же это такое? Я была недостаточно хороша для мужа, теперь недостаточно хороша для этого ублюдка. Но если с мужем мы разошлись, то этот собирается пользоваться мной долгие годы, а потом выбросить, как ненужную вещь. Потому что может, потому что имеет власть и силу. Ненависть поглотила меня.

– Ты прав… я слабая и мало что могу, а ты здесь всесилен, – помертвевшими губами прошептала я и сжала кинжал, – но не будет тебе от меня детей!

Он приготовился к моему броску, только я вонзила кинжал не в него… себе в живот.

Боль обожгла меня, и я упала на колени. Ошеломленный он замер, растеряв все свое высокомерие и уверенность. Было противно смотреть на него, и я закрыла глаза. В голове зашумело, и я обмякла. Как же больно…

Раздался рев, а потом меня схватили и потребовали:

– Не смей закрывать глаза! Посмотри на меня!

– Противно, – успела еле слышно прошептать я, прежде чем полностью потерять сознание.

День за днем Кристиан ломал себя, заставляя заниматься делами, и удерживал волка, рвущегося обратно во дворец. Волк сходил с ума, а вот человеку без ее запаха было легче. Избранная… Его личный кошмар. Противоречащая ему на каждом шагу, с языком еще более ядовитым, чем жало змеи и обладающая опьяняющим запахом, сводящим его с ума.

Волк требовал заявить на нее права, а человек понимал, что с этим не все так просто. И он решал вопрос ее брака с эльфом, устраняя конкурента. Решал не с ним, а через его Правителя. Зачем самому на него давить? Тот справится гораздо лучше, тем более что он предложил ему то, о чем тот не мог и мечтать.

Кристиан оттягивал дни возращения, испытывая свою волю и контроль над собой, который полностью отказывал ему, когда она оказывалась рядом.

Избранная невыносима! Противоречит, оскорбляет. Все инстинкты вожака внутри него требовали приструнить зарвавшуюся самку, а волк готов был есть из ее рук, не обращая внимания ни на что. Внутренние противоречия раздирали его. А ведь она даже не в его вкусе!

Каждый раз она одерживала верх в их споре. Даже когда он был уверен, что наконец ее подчинил, она извернулась и умудрилась его унизить. Да кто она такая и что о себе возомнила? Ярость боролась со здравым смыслом, который убеждал его проявить терпение. Да еще нотации Андриана, который допытывался, чем он успел обидеть Ольгу, но был уверен, что именно он во всем виноват. Ее обидишь!

И вот он возвращается, и что узнает? Она целыми днями колесит по округе. Зачем? Ведь явно что-то задумала. Узнав, куда она уехала, он взял жеребца и поехал за ней. Увидев ее лошадь и не найдя ее саму, он испугался, что что-то случилось. Когда же обнаружил ее на берегу, раздетую, такую расслабленную, у него помутилось в голове. Чем она думает, выставляя свои прелести на всеобщее обозрение?! А затем его обожгло подозрение, что она ждет любовника. Ведь успела она выскочить за эльфа в первый же день их знакомства. И все ее поведение, когда она обнаружила его присутствие, подтверждало это. Развратница! Бесстыжая!

Волк бесновался внутри, требуя заявить права на самку, чтобы каждый знал, что она его… и он сорвался.

«Она предлагает себя каждому: кузену, эльфу, флиртует с придворными, и лишь над тобой смеется. Чего ты ждешь? Возьми то, что принадлежит тебе по праву сильнейшего. Это она в твоей власти, а не наоборот», – шептал внутренний голос и он ему поддался.

Не стал миндальничать, но был раздавлен обрушившимися на него ощущениями. Хотелось ласкать ее, и слушать жаркие стоны, сбившееся от его прикосновений дыхание.

Кристиан был готов сойти с ума, почувствовав запах ее возбуждения. Наконец, она желает его и он ею обладает, но мысль о том, что так же она предлагала себя другим, отравило все удовольствие. Не будь его запрета, она так же бы стонала под эльфом. И ведь ждала же в таком виде кого-то здесь. Кто посмел приблизиться к его женщине?! А следующая мысль обожгла его. Иметь женою шлюху? Быть повязанной с ней меткой, хотеть только ее и наблюдать за ее играми с другими? Нет! И он выплескивал свою ярость, наказывая ее за то, что она такая и не оправдала его ожиданий. За то, что хочет ее. За то, что безнаказанно доводила его все это время.

Ему хотелось унизить ее и выказать свое пренебрежение. Она же не стесняясь демонстрировала такое к нему отношение. Он не побоялся дать ей кинжал, и специально доводил, чтобы она бросилась на него. Желал доказать, что она бессильна перед ним и пора склониться.

Он ожидал всего – истерик, проклятий, но не того, что она вонзит его в себя. В полнейшем шоке он смотрел на то, как заструилась кровь и его избранная падает. Волк завыл, раздирая его изнутри, и его самого скрутило от боли. Несмотря на это, он не мог пошевелиться, до конца не веря в происходящее.

Его избранная ранила сама себя, истекает кровью… Стоило ее глазам закрыться, как нечеловеческий вой вырвался из его груди и он в страхе бросился к ней. Нет… Н-е-е-е-ет!!!

– Не смей закрывать глаза! Посмотри на меня! – требовал он, в ужасе перед тем, что ее теряет.

Одно слово, сказанное ею в ответ, перед тем, как она обмякло, ранило не хуже тысячи кинжалов и разъедало его как кислота: – «Противно…».

Кристиан завыл, чувствуя металлический запах ее крови, который сводил его с ума. Кровь его избранной… и он сам довел ее до этого.

Лишь страх за ее жизнь не дал ему перекинуться и сойти с ума. Он слышал слабый стук ее сердца. Кристиан поискал глазами, чем бы перевязать рану, и стащил с себя рубашку, прижав к животу. Необходимо было во что-то ее завернуть, и на глаза попалась ее юбка. Бросившись к ней, он обнаружил, что она влажная.

«Она сушила свою одежду», – лишь в этот момент понял он. Избранная плохо держалась в седле и скорее всего, упала в воду. Осознание этого подкосило его. Он себе такого напридумывал, а она СУШИЛА ОДЕЖДУ!

Что же он натворил?! Чувство вины убивало, но надо было спешить. Он завернул ее и встал, держа на руках. На лошади везти нельзя, растрясет, и он перешел в боевую форму. Издав тоскливый вой, он сорвался на бег, бережно держа свою ношу. Молясь, чтобы ее сердце билось. Молясь, чтобы успеть к целителю.