7
– Да, натворили вы шороху. Взбаламутили всю Границу.
Трофимыч приспособил ящик под сиденье и, выпрямив ноги, смотрел в костер. Я вытащил из Хибары все что горит, и костер запылал с новой силой. В Хибаре даже обнаружился топор и лопата со сломанной ручкой. Наступила глубокая ночь, хрупкий свет луны с трудом пробивался сквозь низкие тучи.
Крыса сидел на земле, согнув больную ногу, и качался, стараясь убаюкать боль.
– Одну открывать? – спросил я сталкера, держа банку тушенки.
– Давай две. Воды нет?
– Нет, – ответил я. – Две, это все банки.
– А куда ее беречь? Теперь путь только домой, на блокпост, – удивился Трофимыч.
Он постарел за эти сутки. Грязная тряпка украшала его голову, накрученная в несколько слоев, скрывала рану на затылке. Бушлат перестал служить примером чистоты. Ружье он прислонил рядом с собой и периодически печально вздыхал.
– Что к бару не пойдем? – удивился я.
Трофимыч усмехнулся. Прикрыл ладонью левый глаз, потом – правый. Еще раз вздохнул.
– Растешь. Еще в схроне, ты бы орал, идем в ночь, идем прямо сейчас. Сдадимся первому же патрулю.
Он помолчал и добавил:
– Хлеба тоже нет?
Я пожал плечами. Нож Унылого, оттертый от грязи, с визгом вскрывал жестяную банку. Саму банку я приставил на плечо Крысе. Не сильно удобно. Запах тушенки вырвался на волю, но вонь перебить не мог. Странно, «кровохлеб» лежит далеко, а несет от него не мерено. Беззлобно пнул солдатика.
– Крыса, что с едой?
– Все что осталось. Я от страха не ел, – он скукожился, ожидая удара. – А вот воду выпил.
Я отреагировал спокойно. Трофимыч придерживался такого же мнения:
– Ну и молодец. Меньше тащить будем.
Я протянул ему банку, но сталкер не спешил ее брать.
– Эй, Трофимыч, ты как нас отыскал?
Он повернулся, взял банку и подсунул ее к огню.
– А что искать? Шума от вас, как дыма от большого костра. Вовремя очнулся, собаки уже подбирались. Заполз в схрон, собрал мозги в черепную коробочку. Вот, перемотал рубахой… – Трофимыч замолчал на минуту. – Что скрывать? Сначала дурные мысли лезли, вернуться назад, рассказать, как что случилось. Вдруг за тобой бы выслали помощь.
– И что решил? – спросил я с усмешкой. Крайняя банка открылась и я протянул ее Крысу. Тот меланхолично взял ее, но есть не стал. Боится, что бросим его на болотах?
– Шутник. Давай излагай, что ты испытал, и как докатился до такой жизни? – предложил Трофимыч. Что ж, я, конечно, имел к нему несколько вопросов, но он же спас меня, притопал и что самое главное вовремя.
Я постарался четко, без размусоливаний изложить, какие беды пережил. Странно, думал буду подробно описывать все нюансы и переживания, а начал говорить и получилось все сухо.
– Н-да, еще тот отморозок. Жаль я не раскусил его в схроне, повелся на слова торговца. Эй, ущербный, ты уже очнулся? Не притворяйся, мозга у тебя нет, сотрясаться нечему! – крикнул Трофимыч урке. Тот, привязанный к целому столбу, не отреагировал на окрик сталкера. Вот и судьба, совсем недавно он точно так же привязывал Крыса, даже тем же ремнем от винтовки.
– Молчит, – произнес сталкер. – Ну-ну. Знаешь, Кузьма, может бандит и прав, что я зря бросил своего пацана под Всплеск. Не прав я был, сгоряча рубанул. Не вернуть тех ребят, которые не смогли открыть двери, а я еще и друга потерял. Так и с Семеном, жалко, что так погиб сталкер, но… Тебя, как зовут?
– Крыса, – произнес солдатик.
– Нет, зовут тебя как? Как мама в детстве называла?
– Антон.
– Не бойся, Антон. Я уже твари отомстил за Семена. Тебя трогать не буду, – пообещал Трофимыч.
Тот испуганно посмотрел на меня, ожидая подтверждения. Я забрал у него тушенку – все равно не ест – и сказал:
– Он – надежный человек. Проверено.
Так мне его охарактеризовал чернявый прапорщик и оказался прав.
– Вы меня не бросайте, – затараторил Крыса, – я легкий. Если дать мне палку, я поскачу, только не бросайте.
Трофимыч ухмыльнулся:
– Это ты не меня спрашивай, а Кузьму. Ему тебя тащить. Я же просто проведу краями…
Я как раз поддел кончиком ножа плотный кусок мяса.
– Лучше расскажи, какими краями ты нас отыскал?
– Сложнее оказалось вспомнить, что ты, растяпа такой, уронил ружье и пачку патронов под ветрянкой. До него я успел добраться раньше, чем собаки до меня. Куда топать я знал, боялся, что эта троица тебя на месте застрелит. Шел за вами дыша в спину, когда вы устроили этот бедлам на блокпосту. Видишь, как получилось, ты потом смог использовать этот момент против бандита. Хорошо получилось стравить его с торговцем. А что, правда, толстый оказался расчленителем?
– Угу. Рисунки видел, – ответил я. – Они конечно не доказательство, но Дельный и Чес подтвердили.
– Да, он мне сразу глаз колол своим видом, но такого я даже не мог предположить. В Зоне все проще, мутанта видно сразу, – Трофимыч плюнул на землю и продолжил: – Шум на блокпосту привлек внимание к деревне новичков. Я там покрутился, хотел найти оружие получше, но все попрятались, как мыши. Сунулся через нору, а там уже «фризовцы» крутятся, замышляют беду. Я ж не думал, что вы с другой стороны участвовать будете, а эвон оно как получилось. В банде оказалась пара наемников и дали они перцу военным. Это как в заводь гранату кинуть. В блокпост-то под мостом и раньше стреляли, а тут, помяли военных из группы зачистки. Наемники не промах. Удивлен, как вы смогли одного из них завалить.
– Как, как, – сказал я, вываливая остатки тушенки в рот. – Мы ж профессионалы! Трофимыч, ты тушенку будешь? А то я могу помочь.
Трофимыч засмеялся.
– Помогай, – он протянул мне подогретую банку. – Смотри, на рекорд идешь. Я больше двух без хлеба так и не смог съесть.
– Я не иду, я сижу, – прошамкал я с набитым ртом.
– Так что теперь по Границе не походишь. Там репрессии, как в тридцать девятом. Устроили войнушку. А про Гунча я слыхал. Плохой человек, очень плохой. Кстати, Борзого многие уважаемые люди на место Гунча хотели поставить. А теперь, получается, жизнь у Гунча наладилась, нет конкурента. Только вот не могу догнать, каким боком еще и «адептовец» за вами увязался? Они ребята странные. Правда, если ты слова точно передал, он вообще безумный. Далеко забрался от центра, вот и твердил всякую чушь.
– Не наладилось. Эти для Гунча искали не только Семена, а, главное, его блокнот. В этом блокноте написано, где он столько артефактов нашел… Да эта информация сорвала ему крышу.
– Семен – сталкер старой закалки. Если он обнаружил такое, что бандитам на руку, то вполне мог сделать побег на рывок… Блокнота точно нет?
– Нет, – сказал я.
Самое главное, я промолчал про мобильник Чеса. Его-то я сломал и выкинул в темные воды.
Аппетит у меня начал пропадать.
– На, доедай, – чуть ли не насильно впихнул я банку Крысу.
– У меня черная мелькнула мысль, тебя уже завалили. Довел до болот и все, в воду. Костер помог. Я сместился в сторонку и тут почуял. Двинул к вам, а тут вы с болотной тварью развлекаетесь. Вопросов много. Что же Семен такое узнал?
– Рюкзак с артефактами?
– Хорош хабар, слов нет, но Семен непрост. Что-то не складывается. Буди этого, неадекватного, – произнес Трофимыч, намекая на урку. Вонь усиливалась, словно появился новый «кровохлеб».
– Трофимыч. А нового мутанта нам не ждать?
– Нет. Кровохлеб самый сильный на этой территории. Его запах еще долго будет распугивать остальных. Страшная тварь. Сильная, зубами вопьется в горло и все, сосет кровушку. Да еще и эта чертова невидимость. Я его спецом в воде ждал, по брызгам вычислял.
– Рюкзак так и не нашли, – сказал я задумчиво.
– Чего его искать? В схроне он лежит, на колхозе. Семен сталкер не промах, засунул так, чтобы бандиты не догадались, – Трофимыч помолчал, и добавил: – Был сталкер…
Я взял банку тушенки у заснувшего Крыса. Тот от пережитого уже не выдержал. Доел. Резко кинул пустую банку в Чеса. Попал. Урка поднял голову. Кровь текла по лицу, но глаза – трезвые.
– Постарел я, не снес тебе башку, сталкерок вонючий, – четко проговорил урка.
– Угу, постарел. Помирать пора, – ответил Трофимыч.
– Ты что ли меня застрелишь? – оскалился Чес.
– Пулю на тебя тратить? Много просишь, – произнес Трофимыч.
Я насторожился. Что-то мне не нравилось в Трофимыче. Его поза. Как он сидит у костра, и намеки про будущее Чеса.
– Сам расскажешь из-за чего развели ор по всей Границе? – спросил Трофимыч.
– Думаешь, играть буду в разведчика? Только резон в чем, выкладывать вам, как следователю? – просипел Чес.
– Варианта два. Легкая смерть или оставим тебя под Небом. – Трофимыч поднял палец: – Чуешь? Нет? Ты же слепой, как котенок. Для тебя Зона – это мусорка.
Я втянул воздух. Запах костра, вонь гниения, а за всей этой ширмой – прекрасный воздух Зоны. Чистый, не запятнанный угарным газом и отходами заводов. Луна серебрила наш холм. Чуть дальше, в камышах светилась аномалия приятным синим цветом.
Я наклонился над разложенными в ряд автоматами. Мужские игрушки, которые спасают жизни. Или отнимают их. На самом краю лежал зеленоватый артефакт. Я взял его и начал подбрасывать в воздух. Появилась идея насчет Трофимыча и я захотел ее проверить.
– Выбор гнилой, сталкерок, ой, гнилой, – ответил Чес. Он отчаянно ерзал, стараясь высвободиться. Нет, он надежно связан.
– Что предлагаешь? До утра еще далеко, зачем удлинять ночь страданиями? – начал угрожать Трофимыч. Я же протянул ему артефакт. Слева. Он не реагировал. Я подвинул его, чуть не касаясь его щеки. Ноль реакции.
– Трофимыч! – позвал его.
Он рыпнулся и отдернулся от артефакта. Потом взял его, покрутил:
– Хорошая штука, дорогая. Мало того, что от радиации защищает, так еще и выводит, если ты нахватался ее в походе. Мыслю, чуток ты на Топях хапнул. Все же нормально собрал тебя в поход Сережа. Не пожалел, как для родного все сделал.
– Какой Сережа, – удивился я, забирая артефакт у сталкера.
– Начмеда твоего как зовут?
– Сергей Палыч… – проговорил я. Нет, не чисто. Что-то Трофимыч скрывает. Если сложить все моменты, то получается, начмед все заранее продумал. И артефакт дал не пустышку, а с пользой для организма, и проводников. Сначала прапор за мной присматривал, даже назад не отпустил сопровождать парня со сломанной рукой, потом Трофимыч, надежный сталкер. Получается, начмед меня не просто спровадил в Зону, а дал хранителя и проводника?!
– Ну, молодец, что помнишь.
Чес загоготал:
– Что, Кузьма, нежданчик?
Я поддел носком вторую банку и она полетела в урку.
– Привет от меня передашь, – сказал Трофимыч. Я хотел ответить, сам передашь, но наконец-то понял, что не так.
– Трофимыч, ты левым глазом вообще не видишь? – спросил я тихо.
– Совсем, Кузьма.
Тут я понял, откуда пованивало. Из повязки на голове доносился привычный запах гнилой раны.
– Трофимыч, давай перемотаю? – предложил я.
– Да что ее перематывать? Гниет башка, это и ежу понятно. Плохо, что левую сторону стал хуже чувствовать. Что скажешь, дохтор?
Чес засмеялся еще сильнее:
– Не, все же я не постарел! Нормуль тебя покалечил! Короче, расклад такой, я вам накидаю план, что да как, – начал Чес ставить условия. – А вы меня или отпускаете в чем мать родила или пусть Кузьма по горлу чиркнет. Но только Кузьма, если не обделается от страха.
Я готов был стрельнуть в урку хоть сейчас, однако Трофимыч схватил меня за куртку. Счастливую куртку. Что ж получается, сталкер говорил, я фартовый. Вон, пример приводил с «кровохлебом», которого обнаружил молодой сталкер. А у меня что, «кровохлеб» есть, фарт есть, а вместо счастливого конца, трупы, трупы…
Зато я живой. Не просто живой, а целый. Конечности на месте, внутренние органы не отбиты, и если Трофимыч не лукавит, то и радиации мало наглотался. Это получается, что за фарт такой, для себя самого? Фарт эгоиста?
– Конечно, согласны, – ответил Трофимыч и дернул меня, намекая присаживайся. Я дернулся в сторону. Спасибо, что спросили. Чес хитрый, манипулятор человеческих душ. И правда, какой из Кузьмы убийца? Сослепу и от страха, как «фризовца» на базе, это еще получится, а вот лицом к лицу. Даже не смог помочь утопить «адептовца».
– Кровоизлияние. Пищит сосудик в оболочке мозга, – сказал я. – Вот и весь диагноз.
Трофимыч кивнул, словно поставил точку. Чес заржал, как сумасшедший конь.
– Нет, все же я обожаю вас, сталкеров. Какие же вы тупые. Как Семен. Он был смелый мужик, но наивный, как ребенок. Нашел он что-то в лаборатории. Кроме артефактов, целую россыпь… Он сумел спуститься вниз. Без шума и стрельбы. Вот там он стащил блокнот. А в том блокноте, то что ученые напридумывали. Что да чё, не ко мне вопросы. Семен обещал исключительно с Гунчом базарить на эту тему. Взамен попросил проход и денег, в обмен на рюкзак с артами и блокнотом с информацией, где эта лаба находится.
– Что не срослось? – спросил Трофимыч.
Я же нагнулся за лопатой с обломанным черенком. Осмотрелся, выбрал место, как раз рядом со столбом урки. Болотистую землю копать оказалось тяжело. Вода затекала, да и мокрая земля весила не хило.
Урка криво усмехнулся, наблюдая за моими действиями. Типа пугай, пугай, не на того напал.
– В блокноте беда. Вот и листал его периодически. Видимо что-то заумное прочел, подбил еще одного. Сказал: такая информация не должна попадать бугру. А дальше ты знаешь. Мы за ним сорвались, этого, – Чес кивнул на вырубившегося Крыса, – сюда отправили.
– Ученые… – протянул Трофимыч, – слухами Зона полнится, что адепты и ученые связаны. Может это они за вами и послали адепта…
Копалось крайне тяжело. Я уже проклял свой порыв, остановился, вздохнул чистого воздуха и продолжил отвоевывать землю у болота.
Весенняя ночь обдала холодом, но пот катился ручейками по спине. Урка еще много чего рассказывал, как мы притопали сюда, как произошла стычка с Борзым, как я дрался с его ребятами. С каждой могилой, он становился все более словоохотлив, улыбка стала нервной.
Я отдыхал, присаживаясь подле Крыса, мечтая о воде. Простой, из-под крана, с резким запахом хлорки. Луна пробилась сквозь тучи и с грустью смотрела на нас. Я же, отдохнув, снова брался за поломанный черенок лопаты.
– Ты, это… Кузьма, – назвал меня по имени Чес, – не торопись третью копать. Вдруг нет смысла.
– Есть, – ответил я спокойно, – здравый смысл есть.
– Чё, вариант оставить меня под Всплеск – не вариант? Или как дружка своего, так можно, а меня сразу в расход? – окрысился урка.
Я промолчал, третья могилка давалась очень тяжело и даже не от усталости. Просто она копалась еще живому человеку. За меня ответил Трофимыч.
– Знаешь, ты тогда правду в схроне сказал. Не правильно человека оставлять под природной бурей, которая выжигает мозги. Я ошибся, наказывать нужно сразу.
– Так отпустите. Страшно, что пальну в спину? Так я так пойду, в берцах и трусах, – предложил Чес.
Я остановился, перевел дыхание.
– Ты нас за таких же уродов держишь, как «фризовцев»? Нет, понимаю, их логика для тебя родная. Но не для нас, – произнес я. Постарался, чтобы голос не дрожал.
Чес сплюнул на землю и начал материться. Закончили мы одновременно, я копать, а он ругаться. Я вытер грязные ладони о штаны. От мата урки вынырнул из глубокого сна Крыса и испуганно озирался по сторонам, пытаясь понять, что происходит.
Чес похрустел шеей:
– Слышь, на фига ты напрягался?
Я чувствовал пустоту внутри. Обычно мысли роем кружат в башке, спорят, выкрикивают новые идеи. Теперь же, пустота. Словно туман проник в мою голову и ничего в ней не осталось. Мой мозг хладнокровно высчитывал, заслуживает ли смерти урка или явка с повинной его спасет?
Чес продолжил:
– Только силы потерял. Хоронить дома надо, а тут надо на пределе спасать задницу.
Я промолчал. Поднял нож Унылого, оттер от грязи. Он как знал, что придется напиться крови. Радовался этому, игриво сверкал в отблесках костра.
Трофимыч по-стариковски покряхтел:
– Могу и я, если рука дрожит. Однако, он свою часть уговора выполнил…
– Угу, – кивнул я.
Крыса молчал, скукожился, постарался слиться с землей.
– Накрайняк, засунул бы трупы в Хибару и спалил, – выкрикнул Чес.
– Знаешь, в чем беда, Чес, – начал говорить я, подходя к нему. – Ты не думаешь о других. Есть только ты и весь мир, который тебе должен.
– И чё, это не так? – усмехнулся Чес. Он облизал уголки рта. Нервничает.
– Конечно, ты прав, – мне не хотелось говорить, но убивать привязанного не хотелось еще больше. – Конечно прав, пока не найдется более сильный зверь. Тогда, ты превращаешься в обычную дичь. Сразу вспоминаешь все моральные нормы.
– Ты мне что-то можешь предъявить? Только не шей фуфло про артефакт. Ты его мне сунул, гнида, – прошипел урка.
– Не буду. Хотя имей ты мозги, не дал бы развернуться конфликту. Даже не буду вспоминать адепта, это его путь, как и путь наемника. Забей даже на Трофимыча. Он сам виноват, что не раскусил тебя… – я остановился в шаге от урки.
Трофимыч за спиной крякнул. Я же продолжил:
– Даже не будем размышлять, скольких сталкеров и не только их, медленно кромсал Унылый под твоим чутким руководством.
Язык с трудом ворочался во рту. Шершавый, сухой. Я выталкивал каждое слово с большим трудом.
– Так чё?!
– Ничё. Пацана у блокпоста помнишь? Ты его просто убил, стоящего на твоем пути. Мог застрелить сержанта и дать солдату по голове. Это не твой метод. Все в кровавую лепешку, всех убивать и грабить. Ты о его матери думал, которой придет похоронка?
Я искал зацепку, искал причину, чтобы не делать еще большего зла. Однако Чес не разочаровал:
– Да клал я на него и на его мамашу! Вы дичь, а я зверь! Надо было тебя прирезать, как свинью, сразу же видно, ты понты свои показал. Ну, режь! Чё стал!?
– Я не могу тебя отпустить, – сказал я. – Зато могу сделать две вещи. Позволить умереть тебе стоя и похоронить как человека, а не бросить как падаль.
Чес ухмыльнулся, самостоятельно начал приподниматься, опираясь спиной о столб. Он сорвался, попробовал еще и у него получилось.
– Жаль, Кузьма, мы раньше не встретились. Я б из тебя слепил настоящего бугра, – просипел он.
– Мне жаль, что в тебе пропал человек.
Шаг, резкое движение, и кромка ножа разрезала упругие шейные мышцы. Кровь брызнула во все стороны, окатив меня, как из шланга.
Я сделал заступ за столб и опустился на корточки. За моей спиной булькал урка, я же блевал в темные воды болота.
