5
– Окрысились, – четко произнес Чес.
– Я их сейчас свинцом нашпигую! – Борзый оскалился.
– Пригнулись. Голова у нас одна, запасные дома оставили. Кузьма, тебя это в первую очередь касается, – буднично произнес Дельный.
Мы разлетелись по комнате, как кегли от страйка. Борзый, пробираясь быстрым шагом под стеной, выглянул во дворик. Чес, неспешно, насвистывая мелодию бандитского шлягера, присел возле окна, спрятался за ящиками с землей. Не зря я его тащил! Щелкнул затвором автомата, загоняя патрон в ствол. На лице появились морщины. Он стал похож на охотника, который выискивает жертву, высматривает в чаще леса добычу.
Я растерялся. Присел возле стола. Самое плохое, это не знать, что делать и куда бежать. Спрятал голову, а что дальше – непонятно. Именно это и настораживало, приводило в уныние, нагоняло страх. Сердце начало чаще стучать, требовало от меня активных действий.
Бежать. Бежать как можно дальше, от взрывов и выстрелов. Надо преодолеть страх, пустить его в правильное русло. Бежать нельзя, некуда. Но и нельзя торчать здесь, как мишень.
Мы сидели в глухой части здания, с двумя окнами. Заколоченные досками и железным листом, заложенные уже приевшимися ящиками и с Чесом на стрёме.
Единственный выход был с выломанной дверью, и разрушенной коробкой. Словно через него пытались вытащить что-то большое, и, недолго думая, просто вынесли куски стены. Или наоборот, что-то огромное ломилось в помещение Фермы, и, не обратив внимания, повырывало кирпичи.
Вот в него и проскользнул Борзый, лишь на долю секунды засветился на белом фоне. Дельный же, показав на окна и вход, произнес:
– Там не лазь.
Сам он не спеша встал, кинул мне медицинскую сумку и быстрым шагом подошел к выходу. Присел на одно колено, занял позицию.
– Лепила, ты задачу свою не забывай. Главное нас лечи, – просипел Чес.
Я схватил медицинскую сумку и пополз к окну. Длинное ружье мешало, сползало с плеча. Нет, так не пойдет. Я приполз на корточках к Чесу, прислонился к стене. Она отдавала холодом, аж мурашки поползли.
– Может то мутант? – с надеждой спросил я.
– Нет, просто твари. В большом количестве, – ответил Чес. Он привстал, выглянул и продолжил:
– Харе болтать, сейчас в атаку пойдут.
Вот этот момент растянулся. Будто кусок масла намазывали, и комок превратился в тонкий слой. Я сидел, тупо втыкая в ружье. Прижал ствол ко лбу, собираясь с мыслями и, главное, пытаясь унять дрожь.
И тут я все понял. Как в кубике Рубика, сложились все грани. Я осознал, мысли о побеге надо отложить на самую дальнюю полочку. Именно они мешали сосредоточиться на главном – как выжить в эту замечательную ночь.
Не зря нас учили: принимая решение, сомневайся, а вот приняв его, действуй без колебаний.
Есть у командования такой интересный момент. На планерке командир и его заместители обсуждают и даже спорят, но как только командир произносит сокровенную фразу: я принял решение, то все споры тут же прекращаются.
Так и я. Принял решение. С бандитами жить, значит, по-пацански говорить. Плавно сдвинул предохранитель.
– Нормуль, я-то кумекал, ты уже от страха бледного поймал, – прошептал Чес.
– Не, задумался просто, – соврал я.
– О чем?
– Ну… Это… Почему они не нападают?
– Так в начале шныри шастали, – Чес нахмурил лоб, – разведчики, по-вашему. Вот он и задел сигналку. Теперь они черепушку ломают, что дальше. Поняли, что их ждет прием не хилый.
– Уйдут? – с надеждой спросил я.
– Ага. Мечтай молча.
– У нас много растяжек?
– Нет. Гранат штук двенадцать надыбали. Три там, и остальные вокруг заборов, деревянного и каменного, который к зданию прилегает. Короче, они тут бедно живут, как бомжи.
Чес перестал высовываться, поудобнее перекинул автомат. Достал сигарету, но зажигать не стал. Просто перебрасывал из одного угла рта в другой. Пока он доставал сигарету, заметил, что нож, которым я тренировался и вскрывал банки, уже в ножнах. Когда он успел его схватить, ума не приложу.
– Шансов, что их шнырь попадет на растяжку, катастрофически мало, – резюмировал я вслух. Тля, да что ж за напасть. Почему приходится играть за слабые команды?
– Не боись. Все обмусолили. Заметил «колючие тряпки» на деревьях и железном хламе?
– Это на холме?
– Верняк. Мочалки эти жгут как сто медуз.
– Да, – вспомнил шутку бандита, и сработал ассоциативный ряд.
– Так мы на так заложили растяжки, со смыслом. В «тряпки» этот шнырь не полезет, значит в обход. Как слышал, сработало.
– А если бы нет? – спросил я. Странно или нет, но треп помогал. Успокаивал. Чес перебрасывал сигарету, и без тюремных фишек просто беседовал. О том, что он рассказывал, можно и потом поговорить. Правда, потом наступит не для всех.
– Не умничай. Нет, так нет. Зря, что ли все на ушах, и никто не дрыхнет? Мы готовы их принять, да так, что кровушка зальет их морды, – обозлился Чес.
Я попытался примостить сумку. Мешала, зараза. Тон урки мне не понравился.
– Чего нервничаешь? Вопрос нормальный, со смыслом, – строго сказал я.
Тот чуть сигарету не проглотил. Вытащил ее, сломал и кинул в меня. Я отклонился, но куда бежать, сидя на карачках? Сигарета попала в фартовую курточку.
– Где ж ты взялся такой, с гонором как у пахана? Ты лучше провякай, что в этой ситуации мыслишь?
– Про фризов? – уточнил я.
– Нет, про тушенку на завтрак, – съязвил Чес.
Однако я чувствовал маленькую победу. Над собой и над ним. Вот уже перечить стал, притом по делу. Чес это понимал и не пошел на обострение. Хотя, ситуация изменилась. Появилось понимание, он мне в спину не станет стрелять.
– Да все просто. Я им что-то сделал плохое по жизни? Нет. Так с какого перепугу они меня убить хотят? Так что пусть получают в ответку, – высказал я все наболевшее.
Чес замолчал, прислушался к происходящему на Ферме. Кроме шума ветра никого, словно вокруг и нет десятка бандитов. Притаились. Фризы знают, что мы знаем, что они знают…
– Верняк мыслишь, Кузьма. Смотри, будет шанс, не промахнись. Тебе же повод нужен, так вот – поверь, у них душа черная, как уголь. А душар надо мочить не раздумывая, – сказал Чес и достал следующую сигарету. Нервы сдают у нашего бугра.
Наступила душная тишина. Прохладная ночь, а пот катится с меня солеными ручейками. Я провел по лбу, вытирая его, снова поправил сумку. Надо хоть мышцы размять. Я привстал, на полусогнутых ногах, сделал шаг к окну и высунул любопытную рожу.
– Да сядь ты, боевик, тля, – беззлобно ударил меня Чес.
– Ноги затекли, – объяснил я маневр.
– Это твои проблемы. Что зафиксировал?
Луна, как прожектор у нас в части, освещала Ферму. Гротескные тени от машин, забора и стопки шин струились по земле. Трава в ночное время приобрела странный вид, будто стала хищницей и под ветром колыхалась по земле.
Борзый и еще несколько бандитов притаились за перевернутым грузовиком. Вроде с краю у ворот, под защитой сваленного дерева, я заметил черную кожанку. Чуть дальше, где начиналась спорная территория, стояли тополя и вроде один, дальний, покосился. Наверное, там и сработала растяжка.
– Крика не было, – пробормотал я.
Бандит, мало того, что разобрал сказанное, так еще и понял, о чем это я.
– Насмерть. Счет открыт и пока он в нашу пользу. Не лезут еще, отмороженные?
– Неа.
– Ждем, – буднично заявил Чес. Реально, он словно каждую неделю участвует в разборках. Что у нас сегодня по расписанию? Перестрелка с фризами? Хорошо, тогда на завтра запишите поножовщину с солдатами, а на послезавтра перестрелку со сталкерами.
Ничего, я уже выучил повадки этого зверя. Часть жизни, проведенная в конуре, сделала из него бомбу замедленного действия. Сейчас начнется замес, и он взорвется. Главное, рядом не оказаться.
Ждать было неприятно. Муторно, аж до тошноты. Хотелось поскорей начать, чтобы поскорее закончить.
Майка промокла насквозь. Фартовая курточка для похудения, сто ручьев сойдет за эту ночь. Я похлопал по нагрудным карманам, засунул руки в боковые. Не, и тут ничего. Хотя, их глубина навела меня на хорошую мысль.
Я скинул сумку, поставил ее на пол. Ружье аккуратно приставил к стене, боясь издать резкий звук. Хотя до холма метров сорок, никто не услышит. Глупо конечно, подсознание странная штука.
– Куда? – лениво спросил Чес.
– «Иппешки» переложу из сумки в карманы, – ответил я.
Расшнуровал сумку, достал на ощупь серые пакеты и начал рассовывать их по карманам.
– Видел эту штуковину, – вяло сказал Чес. Хотя глаза у него даже в темноте загорелись как два фонаря, – помогает?
– Угу, – тихо ответил я, – особенно если есть жгут и обезболивающие препараты.
– Дай, – потребовал он.
Я протянул сразу жгут и индивидуальный перевязочный пакет номер восемь. Чес схватил, и если жгут его не заинтересовал, то «иппешку» он начал крутить, как обезьяна гранату. Странный интерес. Хотя, да, если он провел в тюрьме юношеские годы, то тогда все ясно. Заметил, в Зоне больше бинты идут на перевязку. Ну и аптечки, желтые коробки, в которых прячется спасение от боли.
Чес потряс сбитым пакетом. Серый с сизыми надписями, он напомнил мне татуировки на его теле.
– Как бинт?
– Почти, – я взял один, и сделал то, что запрещают всем солдатам. Надорвал край пакета, потянул вниз и тонкая полоска отделилась.
– Он в прорезиненной упаковке. Используется при ранении грудной полости, когда начинается пневмоторакс…
– Да утихни, сам разберусь. О! Булавка! Язык подкалывать к воротнику, – обрадовался бандит, забирая у меня «иппешку».
Я не стал его разубеждать. Чтобы его язык кто-то приколол? А то, как чесать слово за словом, то он просто герой.
– Вот и бинтец, – продолжал изучать он пакет.
– Да, две марлевые подушки, на длинном бинте. При ранении в живот тампонируем рану, чтобы кровью не истек.
– Вот… Рану в животе можно замазать, а если как учил, – он провел ребром ладони по горлу, – то все.
– Угу, – согласился я.
Мы замолчали. Чего «фризовцы» ждут, непонятно. Я затолкал жгуты и пакеты по карманам, собрал сумку, подогнал ремень и повесил за спину. Теперь не мешает. Патронов мне маленькую горсть насыпали, кот наплакал. Я повертел один, красного цвета, и распределил остальные по боковым карманам.
– Ты стрелять умеешь? – не выдержал Чес. Что ж, часик точно пробежал, пока мы тут сидели в засаде.
– Конечно, – ответил я.
– Хорошо, – Чес встал во весь рост, покряхтел, как старик, и направился к столу. Взял стакан с водкой, опрокинул в себя залпом.
– Главное. Не стреляй сразу с двух стволов, – посоветовал он, не опуская стакан, – спускай курки по очереди.
Послышался хлопок со стороны дверей.
Это Дельный деликатно привлекал наше внимание. Чес кивнул ему, потом пожал плечами. Типа сами не знаем. Я ощутил горький привкус во рту. Пойти бы и мне водички выпить. Поднялся, но сделать ничего не успел.
Черная туча закрыла медовую луну. Чес прыжком оказался под стеной и выдохнул:
– Вот теперь начнем понты колотить.
Пролетели минуты, ничего не происходило. Выглянул в окошко. Холм ожил, зашевелились кусты, и словно пробежала рябь по воде. Я не успел высунуть любопытную морду, как раздался первый выстрел.
