Глава 1. Casus belli
Караван из четырех бээмдэшек растянулся метров на сто. Кузьмичевская шла впереди, прокладывая колею. Дорога радовала полковника, будоражила чувства, острила ощущения.
А впереди их всех ждала великая радость – встреча со своими потомками. Сколько же они узнают интересного, нового, чудесного! И всем скопом отправятся на Землю…
Георгий стер с губ глупую, не мужественную улыбку и приник к перископу.
Большая вода спала, и повсюду – в лесу, над реками и болотами – клубились испарения. Орбита Водана была позатейливей земного круга – зима, короткая как мини-юбка, сдергивалась с планеты весной, жаркой и агрессивной. Красное солнце, прозванное Гелиосом, вытапливало снега. Теплый ветер, поднятый суматошным голубым гигантом Хорсом, сушил почву, будто феном.
Весна на Водане была маленькой переменкой между краткой порой холодов и долгим летом.
– Жека! – позвал Кузьмичев Сегаля, занявшего сиденье наводчика-оператора. – Куда поворачивать?
– Сейчас шпарим напрямую вон к тому пику! – откликнулся Сегаль. – Вон, который двойной…
– Вижу, – кивнул полковник и с уважением глянул на пик.
Двурогая громада вздымалась на десять километров в расплывчатую сирень неба, уже издали подавляя каменной необъятностью, воздымаясь колоссальным аметистом.
– Там речка, – глухо бубнил Евгений из башни, – надо свернуть по течению и поискать брод. А дальше будут скалы плоскогорья, там проще…
– Слышал, Джафар?
– Так точно!
Раджабов повернул вездеход по течению, равняя гусеницами ловчие ямы букашей. Ветви деревьев испуганно вскидывались, когда касались кузова машины, и медленно сворачивались в спирали.
Их покрывали склизкие, слипшиеся оранжевые «хвостики» листьев-волос. Они лопались и капали на крышу БМД красными кровяными каплями.
Речка в удобном месте разлилась широко и мелко, машина переехала через брод и вышла на подъем – впереди поднимались лысые горы в пару километров высотой, преддверие истинных твердынь. По всем долинкам и ущельям неслись мутные потоки талой воды. Вездеход шел перекособоченным – одна гусеница в воде, другая скребла по берегу.
Долго ли, коротко ли шел караван, а незаметно поднялся на три с лишним километра. Однако проблем с дыханием ни у кого не возникло – содержание кислорода в атмосфере Водана было повыше, чем на Земле, и горной болезнью люди не хворали.
Перевал значился на отметке 3400, но на эту высоту пришлось добираться по парящей массе грязи и каменного крошева – сухому остатку селя, утром или ночью прогремевшего по ущельям.
– Вот чего мы не просчитали, – озабоченно сказал Кузьмичев. – Мы не учли, какая тут весна. Как Гелиос хренов шпарит, с Хорсом на пару… Джафар, тормозни, я выйду сориентируюсь.
– Есть!
БМД выехала на широкий уступ, обрывавшийся пропастью в три тысячи метров глубиною, и на той стороне Георгий увидел рушащийся с обрыва ледник. Громадные пласты льда, подмытого водами, с воем и визгом сползали со склона, лопались и медленно падали вниз. Со дна несся глухой, непрекращавшийся грохот.
Внезапно раздалось громыханье гораздо ближе. Кузьмичев резко обернулся и увидел, как позади на перевал вываливались сотни тысяч тонн грязного льда, мешанного с глиной и камнями, как они наползали на скалы, скатывались, громоздясь холодной и грязной стеной в десятки метров высоты. Дрожь земли передалась через корпус.
– Ах, чтоб тебя… – прошептал полковник.
Путь назад был отрезан.
– Вы туда лучше гляньте! – завопил Переверзев, протягивая руку в другую сторону.
Кузьмичев вскочил на броню. Сзади эти льдины, а впереди, прорывая заграду из снега и камней, в пропасть повалил сель, сотрясая землю и воздух оглушительным рокотом и ревом.
– Справа, справа! – крикнул Шматко, командир третьей БМД. – Твою-то ма-ать…
Кузьмичев глянул вправо. Ледяная стена, в тени которой сгрудился караван, шла трещинами и обсыпалась. Окружены! Минута, две минуты – и ледяную плотину прорвет бешеный поток, сметая караван, как крошки со стола…
– Прыгаем! – закричал полковник выглядывавшим водителям. – Сашка – первый! Шматко – за ним! Васнецов – третьим! Пошли, пошли! Джафар, мы последние! Где кнопка знаешь? Красная, под колпачком?
– Да, да!
– Прыгаешь и жмешь!
Георгий юркнул в люк. Из полутьмы на него глядело бледное лицо Аллы.
– Какое счастье, что мы не убрали пэ-рэ-эсы! – сказала она вздрагивавшим голосом.
– И не говори…
Ледяную стену с громом пробило черной трещиной, и это уняло сомнения со страхами – выбора караванщикам оставлено не было. БМД разгонялись и прыгали с кручи в пропасть.
Метров десять они пролетали, вращая гусеницами и плавно оседая, а потом валились вниз. С хлопками выбрасывались вытяжные парашюты, а ниже распускались главные купола, пронося бронеходы между упавшим ледником и низвергавшимся селем.
– Прыгаю! – заорал Раджабов и выжал из дизеля все.
БМД ринулась вперед, к пропасти.
Кузьмичев прильнул к стрелковому гнезду-бойнице и сглотнул всухую. Стена позади задымилась крошками льда, выбитого из трещин, и тяжко обрушилась, напоминая стену пятиэтажного дома, попавшего под бомбежку. БМД опережала вал льда и воды на считаные метры. «Если не разгонимся, – мелькнуло у Георгия, – попадем под холодный душ… Очень холодный… Прямо ледяной…»
Под гусеницами промелькнул край обрыва и открылась бездна.
К сожалению, дно у нее имелось, и весьма твердое. Боевая машина пролетела по инерции, валясь на бок. Кузьмичев увидал в бойнице ледопад, широкой дугой свергавшийся с обрыва.
– Ну же, Джафар… – шептал он. – Ну же…
Бледный, как смерть, Раджабов откинул крышку и вдавил красную кнопку. «Вот, только не раскройся…» Раскрылся!
Маленький вытяжной парашют бросил на воздушный поток большой купол, на котором чередовались белые и красные концентрические круги. БМД плавно понесло вдоль разлома на юг.
В стороне пролетали отвесные стены гор, то слоистые, то поперечно-полосатые. Из каждой расщелины шуровал поток воды и грязи, сыпались коричневатые снега и мутное леденьё.
– Как же это мы сядем! – крикнул Сегаль. – Еще угодим под «дождик» – мало не покажется! Истолчет как в ступке!
Кузьмичев промолчал и глянул на дно с высоты. Дна не было видно – его скрывало сплошное облако водяной пыли, комочков грязи и ледышек. Глыбы льда, огромные скальные обломки, пласты смерзшегося снега ухали в это облако и добавляли звука грохотанью и тряске. Камнедробилка…
Помог ветер. Он неожиданно подхватил парашюты, и транспортеры полетели по диагонали, заскользили к выходу из долины.
БМД Кузьмичева вынеслась из разошедшегося ущелья на волю, и порывы горно-долинного ветра стихли. Внизу открылся очаровательный вид – джунгли раскатились до горизонта оранжевой и красной пеной, плавно опушив все неровности и западины, справа и слева, далеко впереди показался Город, а прямо под машиной стелился светло-коричневый круг голой земли, отблескивавший так, словно был глазурован.
Внезапно, откуда ни возьмись, появился странный летательный аппарат – обтекаемая кабина с хвостовым оперением висела в воздухе на двух крыльях. Но это был не самолет – крылья делали мощные махи, вздымаясь и опадая, выгибаясь то вверх, то вниз, удерживая машину на одном уровне со спускавшимися БМД.
– Ух ты! – завопил Раджабов.
– Привет потомкам! – крикнул Сегаль и радостно захохотал.
В следующую секунду дверь кабины махолета словно растаяла, из нее высунулся широкоплечий парень с непонятным прибором в руках, похожим на телекамеру.
«Нашел, когда снимать…» – мелькнуло у Кузьмичева, приникшего к бойнице. Но это была не съемка – «телекамера» испустила тонкий зеленый луч, не толще вязальной спицы. Парень оскалился и чуток повел ручной установкой лазерного огня – а чем же еще это могло быть?! Луч перерезал один из стропов, поддерживавших БМД Шматко. Машина перекосилась.
– Сука! – заревел полковник, бросаясь к люку.
Когда он откинул крышку и выглянул наружу, лазер подрубил парашют под самый корешок, и третья БМД понеслась вниз, медленно переворачиваясь в падении…
– Ах ты, с-сука!
Уперевшись коленом, Георгий выхватил бластер. Добрый молодец в птерокаре как раз посмотрел на Кузьмичева, глаза в глаза. Лицо у добра молодца дрогнуло, но по-настоящему испугаться он не успел – импульс перешиб махолету крыло. Пернатая машина затрепыхалась, парниша завизжал, паля из лазера во все стороны, но поздно – подбитый птер закувыркался к земле.
– Сука… – простонал полковник.
Оплавленный, неведомо когда и кем пережженный грунт накатил снизу, кинулся под гусеницы…
Загрохотали тормозные двигатели, и БМД мягко опустилась, клацая и скрипя «гусянками», окутываясь опадающей красно-белой тканью.
– Спрыгнули… – выдохнул Раджабов и тихо, замысловато выматерился на родном языке.
– Там Шматко был, – глухо сказал Сегаль, – и Эдик, и Ленка, и…
– Хватит! – жестко скомандовал полковник. – Лучше гляди в оба. Если что – стреляй на поражение. И ПТУРСы готовь…
– Может, это случайность? – всхлипнула Алла. – Недоразумение?
– А ты выгляни! – резко сказал Георгий и тут же осадил себя, закончив ровным голосом: – Увидишь груду покореженного железа, с красивыми такими потеками масла и крови. Случайно пролитой. По недоразумению.
– Может, там еще живой кто? – голос Миньковской утончился.
– Аллочка, они падали километр…
– О господи… Что же это? За что?
Не отвечая, Кузьмичев выбрался наружу. Та часть его души, что была посвящена офицерству, стратегии и тактике, торопила Георгия – надо было как можно скорее отступать, скрываться, но как можно было нарушить священные правила товарищества и побратимства, как не попрощаться?..
Выпрыгнув из люка, полковник быстро осмотрелся. Неподалеку дымилась рухнувшая БМД, словно скомканная рукою великана. Рядом с нею пластался сбитый птерокар.
– Раджабов!
– Есть! – понял механик-водитель и рванул к месту падения. К месту гибели.
Гусеницы гулко рокотали по обливной почве. Она не стлалась зеркалом, выделялись на ней бугры и ямы, уступчики и трещины. Георгию стало нехорошо, когда он представил себе ту мощь и те энергии, потребные, чтобы выплавить на равнине это пятно, километров пяти в диаметре.
Оторочка из красени (не назовешь же местную растительность зеленью?) едва выделялась по окоёму, а надо всем невинно сияло лиловое небо.
Кузьмичев поморщился – о чем он, вообще, думает? У него на глазах погибли товарищи, а он…
Джафар затормозил. Потянуло запахом горелой изоляции и каленого металла. Георгий с Переверзевым одновременно спрыгнули на оплавленную землю, подбежали к останкам БМД. Открыть удалось лишь заднюю дверцу. Старший сержант заглянул в десантное отделение и отвернулся. Кровавое месиво.
Кузьмичев долго глядел внутрь, потом прикрыл дверцу и приказал первому попавшемуся на глаза – Марку Виштальскому:
– Запри дверцу так, чтобы ни один трупоед не добрался.
– Слушаюсь… – пробормотал капитан.
Стремительными шагами Георгий приблизился к птерокару.
Кабину его сплющило, а жесткое крыло изломило пополам. Брезгливо, ногой подвинув труп добра молодца, Кузьмичев вытащил орудие убийства. Целое вроде…
Подхватив «телекамеру» поудобнее, он включил оружие. Лазерный луч полоснул по крылу, доламывая его.
– Испытания завершены, – спокойно сказал полковник и передал лучемет Переверзеву: – Держи.
– Ага…
– Поехали? – спросил подошедший Воронин. Спросил, испытывая неловкость, ежась и морщась.
– Куда? – буркнул старший сержант. – В Город мне уже не надо.
– Там, к востоку, совсем узенькая перемычка леса, а за ней такое же пятно, – торопливо проговорил профессор. – Я с высоты смотрел. Дальше они смыкаются, там целая равнина остекленела. Вот, где бились, мама моя… А еще дальше – леса. Нам – туда. – И сразу поправился, в манере Мимино: – Я так думаю.
– Правильно думаете, профессор, – сказал Кузьмичев.
– Во-озду-ух! – раздался громкий вопль Раджабова, высовывавшегося из люка.
С востока, со стороны Города, приближались два обтекаемых, зализанных аппарата, похожих на обсосанные карамельки, с прозрачными колпаками-фонарями. Глайдеры? Флаеры? Какие еще штуки понапридумывали фантасты?
«Штуки» летели совершенно бесшумно, по-над деревьями, а потом с каждого сорвались висловатые струи огня, оранжевого и палящего.
Все три БМД сорвались с места, пытаясь прикрыть тех из экипажа, кто вышел наружу, и воющие буравы плазмы ударили мимо, пропахав остекленевший грунт и разбрызгав его вторично.
Орудийные башни синхронно развернулись. 73-миллиметровые пушчонки «Гром» забахали по нападавшим, застрочили спаренные пулеметы. Пушки на БМД могли задираться вверх всего на тридцать градусов, но и этого угла наклона хватило.
Один из глайдеров-флаеров был осажен прямым попаданием, но удержался в воздухе. С кормы у него забил сноп искр, и сразу же вспух клуб белого пламени, отчекрыживая хвостовую часть. Две уцелевших трети плавно приземлились.
Кузьмичев только рот раскрыл, чтобы приказать не стрелять – хотелось взять «языка» живым, но бравый стармех его опередил – Васнецов высунулся из люка, устраивая на плече РПГ, и выпустил гранату. Хана двум третям…
Второй глайдер-флаер не стал испытывать судьбу и круто загнул вираж, уходя на восток. Марк сгоряча послал ему очередь вслед, но не попал.
– Будем считать это салютом по погибшим, – сухо сказал Георгий. – По машинам! Держим на восток. Не пучь глаза, капитан. На восток! Я там каньон приметил, или разлом, попробуем по нему уйти на север, а то тут мы как шайба на катке – кто хошь забьет… Заводи!
