Глава 6
Фееричная встреча, букс и пловцы бутербродом
Алиса
Зальсы прибыли к нам в точности по расписанию – на следующее утро. Весь день и вечер шли приготовления к их приезду, и я почти не виделась с Эйдигером. Они с Вархаром затевали что-то грандиозное и явно сокрушительное для «вражеских спортсменов». Так однажды нарек их Эйдигер. И с его легкой руки все остальные, даже внушатели и аннигиляторы, подхватили этот термин.
Мы с Олей по макушку закопались в графиках соревнований. Одни названия впечатляли как ничто другое. «Бег по переперченной местности», «Карате до и после смерти противника», «Гимнастика с художествами», «Плавание с фигурами», «Прыжки с шестой», «Прыжки в дыру» и мое любимое – «Синхронное метание врага».
Сестра хихикала не переставая, но тщательно проверяла и уточняла места прохождения разных эстафет. Я помогала. Вскоре стало ясно – Спартакиада охватит почти все уголки Академии. Что ж! Значит, принимающей стороне ремонт не понадобится. Ей понадобится масштабная стройка.
Зная, что «дорогих гостей» планируется «встречать» в восемь утра, я встала заблаговременно – в семь. Опасалась, что после «грандиозной встречи» проснусь от нервного тика. И оказалась убийственно права.
Мы с Олей и Сласей едва успели привести себя в порядок и выпить чаю, когда в академическом дворе раздался оглушительный взрыв. Нет, языки пламени не ввинтились в небо, струйки черного дыма не закурчавились в воздухе, и гарью не запахло тоже. В нас полетели миллионы блестящих штуковин, размером с голову младенца.
Мы с девушками синхронно присели и за секунду были засыпаны по самые макушки.
Громадные куски фольги оказались «праздничным конфетти» в честь приезда зальсов. Мы выбрались из кучи гигантских блесток и выглянули в окно снова, чтобы оглохнуть от бешеных звуков. Они напоминали рев маралов во время гона, только усиленный в сотни раз. И лишь спустя пару секунд до меня дошло – да это же духовые трубы! Да-да, самые настоящие духовые трубы. Но дудели в них явно не оркестровые музыканты – как минимум слон, как максимум – диплодок. Причем совершенно лишенный музыкального слуха, да и обычного слуха, кажется, тоже. Только абсолютно глухое существо могло находиться в эпицентре этого грохота.
Сестра подала мне беруши, и мы торопливо заткнули уши. Слася и не подумала воспользоваться щедрым предложением Оли. Лишь прочистила уши и высунулась из окна посильнее.
В эту минуту откуда-то сверху посыпались белые хлопья, похожие на снежинки. Я не поверила глазам своим! На перекрестьях царствовало вечное лето. Снега и льда я не видела с момента переезда из родной Земли. И, кстати, безумно этому радовалась… Ненавистная с детства зима наконец-то осталась в прошлом…
Я протянула ладонь, и ее засыпали прохладные хлопья. Да, с крыши действительно валил снег. Я слышала, что водники иногда способны на такое «светопредставление». Правда, они должны долго готовиться, питаться специальным образом, чтобы выработать «замораживающую магию». Но Вархару с Эйдигером еще ни один маг из Академии Войны и Мира не отказывал в помощи. И вовсе не потому, что их боялись, скорее, их настолько уважали, что поддерживали любую, даже самую фееричную задумку. А уж поглумиться над вражескими магами из другого мира – дело святое. Да ради такого любой наш препод или студент – не важно – даже голодать согласился бы, не то что сесть на диету.
Сразу после снега на желтую мощеную дорожку посыпался рис, а потом и монеты – размером с ладонь каждая. Мы снова спрятались под окном, выжидая, пока скандры закончат с «приветствием». Даже Слася уже не рискнула высовываться. Особенно после того, как одна монетка, величиной с кокос, врезалась в подоконник, отколола внушительный кусок камня и полетела дальше.
По центральной академической площади разнеслись вопли, брань на неизвестном мне языке и рычание. Мы приподнялись и выглянули в окно.
Там застыла примерно сотня оранжевых гуманоидов с такими лицами, словно они приехали не на Спартакиаду, а на войну. Все открытые участки их тел покрывали синяки и ссадины, на головах набухали шишки, под глазами – наливались фингалы.
Мокрые насквозь от влажного снега, с ног до головы облепленные «конфетти», зальсы только скалились во все стороны и потрясали увесистыми кулаками.
Честно говоря, эта раса виделась мне похожей на сальфов, в крайнем случае – на истлов. Но зальсы оказались просто огромными, почти такими же «шкафами», как крипсы. И у каждого, действительно, было по два хвоста.
Они смахивали на львиные – толстые, с кисточками на концах. И совершенно не сочетались с короткими ершиками на овальных черепах.
В остальном чисто внешне зальсы напоминали людей или скандров. Разве что носы их выглядели слишком широкими, приплюснутыми, а губы выпяченными, как у земных кинодив, что успели основательно подкачать их силиконом.
Я с трудом поняла, что одета «вражеская команда» в свободные брюки цвета хаки и майки-алкоголички, почти таких же мизерных, как у нашего Бурбурусса, размеров. Верхняя часть его гардероба всегда больше походила на бретельки с поясом у самых брюк.
Пока зальсы оглядывались, округляли глаза, плевались рисом и ругательствами, навстречу им вышли невозмутимые Вархар, Эйдигер, Бурбурусс, Ламар и Лархар. Чуть позади них стройными шеренгами вышагивали наши бравые спортсмены-новобранцы. Примерно так же они выходили на бой на каждом из перекрестий. Только не похохатывали в кулаки.
В руках Вархара и братьев Мастгури красовались гигантские факелы. Скандры лихо прокручивали их в воздухе, жонглировали, так и норовя закинуть прямо на головы оранжевых гуманоидов.
– Я вижу, вам понравилось наше, не побоюсь этого слова, феерическое шоу в честь приезда дорогих гостей! – расплылся в плотоядной улыбке Олин муж, когда один из зальсов – с ярко-синими глазами – шагнул навстречу.
Вархар немедленно подбросил факел, и тот пролетел в миллиметрах от лица синеглазого зальса. Мужчина отпрянул, но нос и лоб его успели покрыться копотью.
– Зацените! Всю ночь готовили! – добавил Ламар, размахивая щипцами направо и налево. Окружающие привычно присаживались всякий раз, когда врачебный инструмент доктора Шока пролетал над их головами.
– Да вы! Да вы! – Синеглазый зальс сжал кулаки до посиневших костяшек, выпятил челюсть и снова шагнул к скандрам.
Вархар выпятил грудь, выставил перед собой факелы, как мечи, и двинулся навстречу, Эйдигер последовал его примеру. Бурбурусс, Лархар и Ламар двинулись тоже – стеной, как на сражение.
Зальсы моментально выстроились рядами. И, рассыпая вокруг сотни «конфетти», замерли напротив скандров. Некоторые академические окна с гулким звуком захлопнулись, кто-то ойкнул, кто-то смачно выругался. Вархар и его команда даже не шелохнулись.
Обстановка складывалась напряженная. Я начала всерьез опасаться очередной, а правильнее даже будет сказать – внеочередной войны.
Но зальсы внезапно успокоились, и главный прогремел на всю площадь:
– Мы не будем с вами драться! Мы победим вас в честной борьбе!
– Чего вы там поедите? – хмыкнул Ламар.
– Оголодали бедные, уже нас хотят съесть, – прицокнул языком Бурбурусс.
Я понимала, что сейчас прямо перед нами может вспыхнуть битва. Но скандры, похоже, чувствовали себя очень уверенно. И, значит, оборона аннигиляторов укреплена достаточно.
Я слишком хорошо изучила Вархара. Он ни за что не подверг бы Олю даже малейшей опасности. Так, как берегли своих женщин скандры, не умел никто и никогда. Именно эта черта и восхищала меня в воинственных варварах, заставляла забывать обо всех их недостатках и причудах.
Синеглазый зальс скривился, будто прожевал с десяток лимонов, и процедил:
– Предоставьте нам жилье, и сегодня же вечером мы докажем – кто тут спортсмен, а кто слабак!
– Эм-м… И не стыдно вам доказывать собственную слабость? – спросил Ламар, размахивая щипцами перед самыми лицами «дорогих гостей». – Вот я понимаю, когда силу доказывают… Но, конечно, у каждого свои причуды…
Зальс выпятил квадратную челюсть сильнее, зашипел, как змея, но не проронил ни слова.
– Кстати. Вы же понимаете, что выжигание чужих внутренностей карается дисквалификацией? – как бы невзначай уточнил Вархар. – Мне, в принципе, не жалко. У многих здесь в черепушке и выжигать-то нечего… У внушателей и подавно. Но правила есть правила. Сами понимаете. Регламент! – Он театрально развел руками и гоготнул.
Зальс оскалился, показав мелкие ровные зубы, и выпалил:
– Мы применим зелья избавления от магии, только если так поступят и все остальные. И ты, Вархар, в том числе!
– Хм… – Олин муж даже бровью не повел. – Вы думаете, я не сделаю вас голыми руками? Да без проблем. Только, пожалуйста, не плачьте… Но принимать зелье будут участники, судьи и даже активные зрители. Насколько помню, след от него сохраняется в ауре месяц. Так что симулировать не получится! Выпьем сразу же после встречи, с чаем.
При этих словах Вархар вскинул голову и, кажется, подмигнул нашему окну. Яснее некуда! Мы с Олей должны прикинуться, что тоже лишились сил. Магнитный дар не подвластен зелью избавления от магии, но об этом зальсам знать совершенно не обязательно. Как и о том, что, сохранив магнитный дар, сестра сохранит и все остальные. Так работала особенная магия индиго. Наверняка зальсы наслышаны про Олины силы Малитани. Способность за пять минут сотворить огненный град и дождь из молний. Магнитным полем на перекрестьях управляли единицы, и почти никогда им не подчинялись электричество с огнем. Так что Оля была вне подозрений. Я – тоже. Меня вообще считали приживалкой без магии.
Первое время в Академии Войны и Мира это ужасно раздражало. Каждый варвар жалел, сочувствовал, защищал даже от залетной мухи. Но потом я неожиданно вошла во вкус. А кому не понравится, когда его берегут, как хрустальную вазу? И я решила не распространяться о своих способностях.
Слася никаким особенным даром не обладала. Слегка управляла электричеством, но даже шаровые молнии создавала с огромным трудом.
И вообще ее главным талантом оказалось совсем другое. Способность всегда и всюду ронять тяжелые предметы на ноги Ламара Мастгури. Этот дар открылся у Сласи внезапно, после расставания с ее парнем-леплером. Что уж они не поделили, не знаю. Только вернулась Слася после последнего свидания с несколькими трофеями. В руках у нее сверкали всеми цветами радуги порванные на несколько частей ремни отставного ухажера. На шее, связанные шнурками, болтались ботинки леплера с множеством клепок, потрепанные так, словно участвовали не в одном военном походе. Вместо пояса на талии мрагулки красовалась разодранная рубашка «бывшего» – оранжевая с фиолетовыми и зелеными узорами.
Поговаривали, что парень вернулся домой почти голым, и еще с неделю при имени «Слася» его начинало колотить, как во время сильного озноба. Соседи по общежитию любили поиздеваться над несчастным. Заглядывали к нему в душ и орали: «Слася пришла-а-а!»
Парень выскакивал нагишом и умудрялся за считанные минуты добежать до родного мира. Пока там не вспоминал, что мрагулка никогда не заходила в общежитие леплеров…
Я боялась, что скандры приготовили зальсам постели с выстреливающими из матраса катапультами. Комнаты, где люстры падают с потолка при первом же удобном случае, шкафы обрушиваются на владельцев, стоит лишь приоткрыть дверцу. Ванные, из которых сразу уносит в океан, и кухни, где плита или газ зажигаются только вместе с остальным интерьером. На худой конец, полы, что обваливаются под ногами всякого зальса… и неосторожный постоялец оказывается сразу в подвале, в теплой компании «бродячего электричества».
Но Оля, которая отправилась вместе с Вархаром «размещать вражескую армию», сказала, что общежитие зальсам выделили вполне приличное. Примерно как наше.
Кажется, «команда неприятеля» тоже опасалась подвоха. Немудрено, после такой-то феерической встречи! Но Оля, покатываясь со смеху, поделилась, что осторожный и тщательный осмотр помещений никаких результатов не дал.
На выходе Вархар сообщил жене: «Дорогая! Должно же быть у несчастных место, где они смогут выплакать слезы после того, как мы их доконаем Что ж мы, изверги?»
Все это пересказала нам со Сласей Оля за дневным чаем. После него нам предстояло отправиться осматривать места для состязаний. В нашу «боевую задачу», как выразился Вархар, входило проверить – все ли на месте, и не убьются ли «дорогие гости» раньше, чем их «доконают» скандры.
«Никаких несчастных случаев! – процитировала Оля мужа. – Они должны погибнуть от нашей руки!»
И, если верить сестре, Бурбурусс немедленно добавил: «Или ноги. Я не хочу прикасаться к хвостатым руками. Брезгую!» – и трижды сплюнул через левое плечо.
Лархар, в которого угодил результат брезгливости Генерала, решил было высказать свое «фу», а может, и не только «фу». Но Эйдигер ловко развернул Зарзелази к себе лицом и заявил: «Вот этот настрой оставь для сегодняшних вечерних состязаний по буксу».
Лархар тяжело вздохнул и кивнул с пониманием.
И после знаменитых состязаний по «буксу» мы осознали, для чего ему понадобился тот самый боевой настрой.
Чарм, Колинс, Гвенд и другие внушатели с аннигиляторами заняли самые верхние ряды гигантской спортивной арены, сравнимой разве что с ангаром для космических кораблей. Воины родной Академии, конечно же, устроились на передних. Их грубо выточенные лица резко выделялись на фоне студентов и преподов из других перекрестных вузов. Не говоря уже об одежде. Я даже не знала, что Вархар заказал нашей команде «форму».
Спортсмены – все как один – нарядились в красные трико и майки-алкоголички, больше похожие на подтяжки. «Тренеры» – Вархар, Бурбурусс, Лархар, Ламар и еще несколько наших героев, включая Марделину, – надели такие же трико и футболки.
Таллин Зор, ректор Академии Внушения и Наваждения, проходя на свой ряд, зачем-то уточнил у Вархара:
– У вас не слишком яркая форма?
Олин муж пожал могучими плечами и кивнул Эйдигеру. Тот ухмыльнулся и кивнул Лархару. Лархар чихнул и кивнул Бурбуруссу.
И Ламар ответил:
– Видите ли… Форма была белой. Просто в походе мы слегка подрались…
Зор скривился, попытался остаться серьезным, но затем все же заскрежетал истинно таллинским хохотом. Сверху странно покосился на него Гвенд. Кажется, сальфу стало жутко интересно – чем же мог не напугать, не ужаснуть, а насмешить ректора Вархар.
Сотни мускулистых варваров, едва прикрытых красными тряпками, приковывали взгляды больше, чем сама арена. Женщины охали и ахали – ну прямо как в Академии Внушения и Наваждения. Мужчины старались не обращать внимания, но косились с плохо скрытой завистью.
– Это ска-андры, – с придыханием прошептала соседке светловолосая истла с верхнего ряда и зачем-то выпятила мизерную грудь.
– Да не-ет. Там и мрагу-улы есть… А еще истлы тоже, только они такие мужественные… Не то что наши… О-ох! – вторила ей черноволосая сальфийка, с ног до головы увешанная золотыми украшениями, в шелковой рубашке с кружевами и рюшами.
Мы с Олей переглянулись. Слася гоготнула так, что девушки потупились и сделали вид, что очень заняты состоянием своего идеального маникюра.
Впрочем, я их понимала.
Наша команда и впрямь выглядела незабываемо. Я и сама глаз не могла отвести от Эйдигера. Он то и дело подмигивал с первого ряда и широко улыбался. Не знаю уж – как акула или тираннозавр на охоте, только у меня сладко сосало под ложечкой, губы некстати покалывало, а воспоминания упорно возвращались к нашему поцелую.
По крайней мере, до тех пор, пока не началось представление. Ну или состязание, что на нашей Спартакиаде означало почти одно и то же.
Зрители забили ряды, и те, кто пришел попозже, пристроились между ними, на ступеньках. В основном, разумеется, аннигиляторы с внушателями. Воины родной Академии не опаздывали – исключительно задерживались. Поэтому некоторые, заметив, что мест не осталось, хватали за шкирку крайнего в ряду сальфа, истла, таллина, ставили на свое место, а сами плюхались в кресло. Возражать внушатели с аннигиляторами не рисковали. Максимум – возмущенно фыркали и тут же затихали под взглядом наших спортсменов-новобранцев.
Наконец на арене разложили маты.
Их принесли два сальфа в розовых спортивных костюмах с золотистыми лацканами – наверное, внушатели, и четверо наших – скандры с мрагулами.
Сальфы несли по два мата каждый и кряхтели так, что даже Слася жалостливо обронила:
– Вот ведь бедолаги! Себя бы вначале носить научились, а уже потом брались за что-то чуток потяжелее. Так и до истощения недалеко! А потом до этого, ну как его?.. Грыза? Погрыза?
– Грыжи, – мимоходом поправила подругу Оля.
Скандры с мрагулами играючи несли высоченные стопки матов и небрежным жестом раскладывали их, словно тонкие коврики.
Когда занимательное действо закончилось, Чарм объявил по громкоговорителю, что соревнования по «буксу» начинаются. Причем он дважды ошибся, называя этот вид спорта традиционным «боксом», но затем все же справился с задачей.
На арену высыпало несколько спортсменов. Зальсы в своих прежних костюмах, только уже подчищенных и выстиранных, наши «бойцы» – в своих. Похоже, «буксировать» внушателям и аннигиляторам не доверили.
Чарм нервно хихикнул в громкоговоритель и объявил:
– Букс!
Вначале я подумала, что «букс» и впрямь ничем не отличался от бокса. Правда, десятка полтора шкафообразных зальсов очень быстро превратились в боксерские груши. Наши спортсмены – скандры, мрагулы и два леплера, в полтора, а то и в два раза меньше соперников, – молотили их со всех сторон и столь лихо уворачивались от ударов, что не получили, по-моему, ни единого синяка. Я вообще удивилась, как зальсы так долго выстояли, и совсем не удивилась, когда они почти одновременно рухнули на арену без сознания. Но дальше меня ждал настоящий варварский сюрприз. Победители закинули ноги зальсов на плечи и потащили через всю арену.
При этом Вархар и вся «наша» трибуна принялись скандировать:
– Букс! Букс! Букс!
Эйдигер обернулся в нашу сторону, перегнулся через два ряда и объяснил мне:
– Видишь! Они буксируют их.
– Куда? – зачем-то уточнила я. Просто было приятно смотреть в льдистые голубые глаза Эйдигера и слушать его мелодичный бас.
– Хотелось бы надеяться, что на мусорку, – пожал плечами старший Мастгури. – Но сильно боюсь, что в медицинский блок.
– Не бойся! Мои аспиранты уже там! – расплылся в счастливой улыбке Ламар. – И все установки тоже. Долечим до нужного состояния. Так сказать, до кондиции. Главное, вовремя пристегнуть хорошими ремнями и наручниками. Больные – они такие нервные… Профессия врача в наших вузах заключается не в том, чтобы лечить, а в том, чтобы догнать, обездвижить и доводить до полного и безграничного исцеления, пока из глаз не брызнут слезы счастья.
Когда-то Олю, а потом и меня, ужасно пугали такие рассуждения младшего Мастгури. Думаю, именно за них, а вовсе не за любовь устраивать пациентам электрошоковую терапию всех органов и систем Ламара и прозвали Доктор Шок. Но потом я поняла, что медики перекрестий, на самом деле, лучшие из лучших. Они лечили особенной энергией жизни. Врачевали любые недуги. Все остальное служило для острастки прогульщиков, симулянтов и… вражеских воинов.
И служило более чем исправно. От рассказа Ламара несколько зальсов очнулись и задергались в руках скандров. Но те лихо приподняли «буксируемых», вновь опустили их головы на арену, и враги больше не возражали. Просто потому, что снова оказались в тотальной отключке.
Следующий «раунд» букса удивил не меньше первого. Чарм с заметной гордостью в голосе объявил:
– А теперь соревнования в легком весе!
– А зальсам что, отрубили ноги? Или головы? – на весь зал поинтересовался Бурбурусс. – Ну, чтобы полегчали?
– Головы бесполезно, там почти ничего нет! – отозвался Эйдигер. – Что решат эти десять граммов черепа?
Тем временем на арену вышли несколько зальсов. Они и впрямь выглядели заметно меньше, чем предыдущие. Примерно как наши скандры с мрагулами. Когда же следом показались соперники «дорогих гостей», я поняла, почему Чарм так гордился. Полтора десятка внушателей с аннигиляторами – в основном истлы и таллины – выглядели рядом с зальсами, как лилипуты рядом с обычными людьми.
На мой пораженный взгляд и Олин оклик: «Вархар?» ответил почему-то Лархар. Зарзелази обернулся, подмигнул нам подбитыми глазами, почесал за опухшим ухом и ответил:
– Не беспокойтесь, девочки! Мы лично с Ламаром тренировали их. С самого утра. Ну и не забывайте, что их форма – тоже элемент грядущего успеха. Ка-ак сверкнут лацканами – соперники ослеплены и беззащитны.
Мы хихикнули, Слася хохотнула. И правда, на розовой форме внушателей и бирюзовой аннигиляторов поблескивали одинаковые золотые лампасы.
Судя по зверским лицам подопечных Лархара, нашим преподам удалось-таки разбудить в них если и не львов, то хищных хомячков наверняка.
Таллины свирепо скрежетали зубами, истлы скалились. И, несмотря на их худощавые фигуры, зальсы заметно сникли.
Чарм крикнул:
– Бу-укс!
И началось…
Такого я тоже еще не видела. «Наши» носились по арене так, что зальсы вообще не успевали нанести ни одного удара. Знаменитый американский супергерой Ртуть с его сверхскоростью выглядел по сравнению с ними жалкой черепахой. Атаки внушателей и аннигиляторов, конечно, уступали ударам воинов родной Академии, сравнимым разве что с ударом кувалды. Но через какое-то время количество перешло в качество. Зальсы покачивались, беспорядочно отмахивались от соперников, как от назойливой мошкары. Но те мельтешили по арене с не меньшей прытью, чем упомянутые насекомые.
– Видали, что делает с любым хиляком тренировка с электрошокером? – на весь зал гаркнул Ламар и окинул ряды так, что внушатели с аннигиляторами втянули головы в плечи и постарались прикинуться шлангами. Как любила выражаться Оля.
– Да ерунда это все! – отмахнулся Лархар. – Вот мои кулачные удары и хлопки по плечу – вот они научили этих ребят быстро двигаться. Как говорил мой отец – не ушел от удара, ушел в глубокий обморок. Не увернулся от похлопывания – вспомни, что у тебя есть второе плечо, спасай его.
– Тоже мне учитель! У тебя трое попали к нам в медкорпус с вывихом плеча! – фыркнул Ламар.
– О-отставить! – гаркнул на них Вархар. – Не доживших до соревнований построить завтра. Разберемся, кто прав, а кто виноват.
«Тренеры» замолкли, а зальсы закачались сильнее. Теперь они напоминали крепкие деревья после сильного урагана. Наконец, враги начали падать – один за другим, словно домино.
Я было задумалась – как же будут внушатели с аннигиляторами буксировать соперников весом почти в полтора раза больше, чем они сами. Но ребята не растерялись. Видимо, тренировки с Ламаром и Лархаром сделали из них настоящих бойцов. Или, по крайней мере, пробудили страстное желание никогда не уступать в соревнованиях, чтобы не встречаться с наставниками вновь. Спортсмены бодро перекатили соперников на маты – как бревна. Завернули в маты, схватились со всех сторон и поволокли.
– Орлы! – похвалил их Ламар.
От его оклика ребята вздрогнули, подпрыгнули и побежали прочь с арены.
Не успела сообразить, что все закончилось, как рядом «приземлился» Эйдигер. Я даже не очень поняла, как он пробрался через Сласю и Олю, только услышала ворчание мрагулки. Что-то вроде «через меня давно никто не перешагивал». И ехидный ответ Эйдигера: «Прости. Жаль разочаровывать. Но мне совесть не позволяет наступать даме на ноги. Не говоря уже о других частях тела».
Олю тут же вывел за руку Вархар. Слася недолго медлила, но после очередного многозначительного кивка Эйдигера нехотя поднялась:
– Встретимся в комнате, – произнесла с заметным сожалением и устремилась за остальными.
Зрители, еще немного ошарашенные, а некоторые даже контуженные небывалым «представлением», расходились медленно. Словно ждали еще одного раунда букса, на бис, так сказать.
Эйдигер взял мою голову за подбородок и повернул к себе.
– Итак. У нас сегодня свидание. Так что вставай. Покажу тебе лучшие здешние места. Ламар с Лархаром тут все облазили в поисках спортсменов.
Стоило назвать имена наших тренеров, как Зарзелази обернулся почти на выходе из трибуны, подмигнул и сообщил на весь зал:
– Да-а-а! Это было весело! Некоторые спортсмены дружественных сборных проявили истинную фантазию, когда играли с нами в прятки. Куда только не залезали! На крыши, в канализацию, про деревья и кусты уже не говорю. Думаю, они так разминались. Ну не можем же мы, столь приятные во всех отношениях мужчины, вызывать такой ужас. Разве отношения с тобой не приятны? – зыркнул на Ламара Лархар.
Тот энергично закивал, поигрывая своими знаменитыми щипцами, а Зарзелази продолжил:
– Один даже пытался прикинуться местной фауной. Лежал на газоне как неживой.
– Да-а-а! – плотоядно улыбнулся Ламар. – Но стоило мне достать электрошокер, он вскочил и побежал.
– Недалеко, – перебил его Лархар. – У меня длинные руки.
– И ноги, – добавил Ламар. – Лархар подставил ему подножку и поймал за шкирку.
– В общем, теперь мы тут каждый куст знаем. – Эйдигер провел по горлу ладонью, и «тренеры» заспешили на выход. – Но сначала поедим в местной столовой. Они почти научились готовить нормальные блюда и даже накладывать нормальные порции. Вархар днем объяснял – как надо. Правда, несколько поваров не выдержали накала страстей. Один порезался, другой обжегся. Третий зачем-то выпрыгнул в окно, когда Вархар всего лишь показывал, как надо метать ножи в доску. Но в целом лекция прошла на должной высоте – Вархар встал на стол и вещал оттуда. Все, кто дожил… ой, дослушал, дослушал… уже готовят нам ужин. Остальных успешно подлатали в медкорпусе. Повара нам еще пригодятся.
Я только коротко кивнула. Не хотелось представлять лица тех, кто «не дожил» и успокаивал нервы в медкорпусе. Остальные, боюсь, выглядели не лучше. После встречи с Вархаром слабые духом слабели еще сильнее, а сильные понимали, что переоценили свою духовную силу.
Слася встала и нехотя отправилась на выход, бросив на меня последний, грустный взгляд.
Эйдигер подмигнул мрагулке и хмыкнул:
– Не переживай. Я тебя порадую. Ламар пойдет домой из лечебного корпуса часа через три. Максимум через четыре. У тебя все шансы сбросить ему на голову кирпич. Уверяю тебя, такое мой брат забыть не сможет… Э-э-э… Если удар не будет слишком сильным.
Слася проворчала что-то про «варварские шутки» и ретировалась.
Эйдигер встал и протянул мне руку. Сразу вспомнилось, что еще мне так нравилось в перекрестных варварах. Они не просто ухаживали – давали почувствовать, что ты – королева. Самая прекрасная и желанная женщина в мире. Эйдигер взял меня под руку и крепко прижал к своему горячему боку. И так мы миновали несколько этажей вниз, к выходу. Традиционная для аннигиляторов лестница уже почти не удивляла. Я встречала витые лестницы, прямые и те, что спускались зигзагами. Здесь же каждый пролет преподносил сюрприз. То лестница устремлялась влево, то вправо. То ухала вниз, ступеньки становились настолько широкими, что моего шага едва хватало, то мельчали, а пролет закручивался. Зайцы в лесу заметают следы – и то менее хаотично.
Интерьеры спортивного дворца аннигиляторов выглядели, мягко говоря, странно. Из стен на разной высоте беспорядочно торчали плафоны, смахивая на сдутые воздушные шарики. Такой же невнятной формы и всех цветов радуги. Слишком приближаться к стенам не стоило – еще не дай бог напорешься, сам начнешь светить фонарем под глазом, как выражалась Оля. Коридоры и залы словно бы красили несколько пьяных маляров, забывая, где и какой цвет использовали. В результате, оформление походило на фантазию нетрезвого кубиста, у которого настолько дрожали руки, что геометрические фигуры получились на редкость кривыми. Пол устилали еще не выметенные уборщицам горы подсолнечной кожуры, пакетов, бумажек…
И, конечно же, не обошлось без традиционной для любого вуза «наскальной живописи». Ольга называла ее «художественным самовыражением студентов».
«Полная аннигиляция еще не повод филонить экзамены!» – глубокомысленно подметили зеленым маркером и добавили: «Собрался, восстановился и… отчислился!» Игра слов, однако. «Я получил четыре по высшей математике!» – прихвастнули синим, а внизу красным пояснили: «Четыре оценки! Три двойки и кол». Почти у самого потолка первого этажа красовался фиолетовый крик души: «Ну когда же установки для лабораторных работ будут аннигилировать вместе с заданиями?» Немного правее звучала жестокая правда, с привкусом земного фольклора: «Когда ректор на горе свистнет».
Наши воители самовыражались намного эффектней.
В помещениях отсутствовали окна, и определить, сколько времени, не представлялось возможным. Но когда Эйдигер галантно открыл входную дверь, я обнаружила, что студенческий городок накрыли синие сумерки.
С улицы пахнуло жареной картошкой и бургузом – похоже, мастер-класс Вархара не прошел для поваров даром. Даже кисло-сладкий аромат ночных цветов – и тот почти не чувствовался.
Местные фонари словно бы собирали из чего попало. Взяли толстые кривые ножки, причудливо изогнутые в самых разных местах, и повесили на них плафоны-шары, лилии, кристаллы, а то и вовсе – неправильной формы ромбы.
Эйдигер обвел рукой пейзаж – аляповатые, нескладные здания, фонари – и изрек:
– Аннигиляторы…
Помнится, таким тоном он припечатывал только внушателей. Да и то не всех. Гвенд удостаивался гораздо менее удручающего приветствия.
В окне нижнего этажа ближайшего здания бурно ссорились девушка с парнем. Высокая истла с белокурой гривой почти рычала:
– Нет! Признавайся! Откуда у тебя на плече этот след от губной помады? Если не скажешь – придушу!
На этой фразе Эйдигер заметно оживился. Угроза понравилась скандру, и он явно принял истлу за «свою».
Жилистый, черноволосый истл с квадратной челюстью что-то мямлил про столкновение на лестнице, про падение сальфийки прямо в его объятия.
Эйдигер подошел к окну, не выпуская моей руки, и гаркнул:
– А ты не думаешь, что это – кровь из разбитой губы девушки? Давай найдем ее, пустим кровь и сверим группу! Готов всецело содействовать!
Истла восторженно сверкнула серыми глазами, расплылась в хищной улыбке и нарочито нежно спросила парня:
– Так как выглядела та несчастная? Мы быстренько проверим ее кровушку!
Парень сник, нервно дернул плечом и выдавил:
– Ну да, мы обнимались. Но я понял, что люблю тебя, моя доро…
Остальную часть слова он кричал, пикируя из окна. Эйдигер посторонился, убрал меня с траектории полета изменника и наблюдал, как тот бухается на желтоватую брусчатку.
– Спаси-бо! – оскалился парень, ловко перекатился и вскочил на ноги.
Эйдигер пожал плечами и равнодушно ответил:
– Еще приходи! Надо будет добавить, всегда рад. Кстати, у древних скандров за измену отрубали голову.
Истл вжал голову в плечи, словно ожидал, что Эйдигер решит прямо тут, в тихом академическом дворике, совершить акт правосудия.
– А почему голову-то? – свирепо рыкнула из окна истла.
– Ну не будете же вы утверждать, что мужчины, на самом деле, думают тем самым… Ну тем, чем изменяли. Избавляться нужно от причины измены, – невозмутимо объяснил Эйдигер, крутанулся на пятках и повел меня в другую сторону.
Еще на подходе к столовой, стало ясно – «заветы» Вархара уже вовсю исполняются.
Несколько нескладных леплеров, гораздо более худощавых, чем я привыкла, прибивали к двери табличку: «КУШАТЬ ПОДАНО», размером почти с саму дверь.
Заметив нас, они бросились врассыпную, но дверь открыть не забыли.
Мы вошли, и желудок неприлично заурчал.
Здесь пахло булочками с корицей, жареным мясом, рыбой, картошкой, пряными соусами, свежими яблоками, сочными грушами и апельсинами…
М-м-м… Только теперь я вспомнила, как же проголодалась.
Эйдигер задорно подмигнул и метнулся к столику с высокой башней подносов. Скандр ловко выдернул нижний и сразу второй оттуда же. Стопка секунду покачалась, но старший Мастгури прищурился – и она замерла на месте.
Не знаю, как выглядела столовая до лекций Вархара, но теперь она почти не отличалась от столовой родной Академии. Вдоль светло-желтых стен выстроились столы с яствами. На последнем из них поблескивали металлическими боками канистры с чаем. На них уже успели повесить таблички – такие, что даже полуслепой прочел бы с другого конца огромного зала.
«Чай без всего. Чтобы был». «Чай с мятой, для успокоения нервов после встречи с гостями». «Чай с мелиссой для души после душевного общения со скандрами и мрагулами». «Чай со зверобоем для укрепления иммунитета перед встречей с гостями из Академии Войны и Мира». «Белый бодрящий чай! Внимание! Перед встречей с гостями из Академии Войны и Мира не употреблять! Слишком много бодрости может привести к моральному и физическому истощению организма. А это истощение способно привести вас к Доктору Шоку и его брату – Доктору Зверю».
Я думала, Эйдигер разозлится на «тонкие» намеки аннигиляторов. Но скандр нашел глазами повара – тот как раз выносил из кухни поднос со свежими ножками бургуза, запеченными на решетке. Чернокорый таллин с собранными в длинный хвост волосами, похожими на серебряную проволоку, припустил быстрее. Поднос затрясся в его руках, и ножки запрыгали, словно живые.
Эйдигер перехватил на лету две штуки, за считанные секунды обглодал до костей и резюмировал в сторону повара – таллин замер возле стола с яствами и нервно теребил подол свободной светлой туники.
– Ну что сказать? Бургуз мягковат и пережарен. Настоящий мужчина должен есть мясо, от которого у таких, как ты, повылетают все зубы!
Таллин двинулся в сторону двери в подсобку – по стенке, не сводя с Эйдигера опасливого взгляда. Скандр растянул губы в акульей улыбке, и повар заметно сник – даже плечи его грустно опустились. Эйдигер оценил, задорно подмигнул таллину и добродушно добавил:
– Не переживай! Еще научишься. Готовить бургуза – это искусство. Его надо постигать годами.
Только сейчас я обратила внимание, что в столовой почти никого не было. Вернее не так – почти не было местных и внушателей. Наши спортсмены устроились за квадратными белыми столами и вовсю уплетали жаркое.
Сестра с Вархаром не появились. Похоже, «заказали еду на дом». Нет, такой услуги Академии не предоставляли. Вархар просто посылал Лархара в столовую. Тот брал подносов десять, складывал их друг на друга и молча уходил.
Думаю, аннигиляторы впечатлились зрелищем не меньше, чем повара из нашей Академии.
Эйдигер набрал мне любимой жареной картошки с куриными крылышками, взял себе еще штук шесть ножек бургуза, чью-то тушку, фаршированную овощами, и лично донес до столика.
Честно говоря, я просто купалась в ухаживаниях скандра. Передать не могу, как же это приятно, когда мужчина все за тебя делает – открывает двери, приносит еду, спасает из потопа, решает все проблемы. Не знаю, как Оле удавалось так долго противостоять обаянию Вархара, но я сдалась варварскому очарованию Эйдигера сразу и навсегда.
Скандр даже налил мне мятного чая, а себе – крепкого черного.
Но ужин с Эйдигером просто не мог обойтись без неожиданностей. Даже если скандр настроился на мирный лад, уже одно его присутствие в разы повышало воинственность окружающих.
Я как раз допивала третью чашку мятного чая, когда сзади послышалось:
– Я много ем? Сама ты много ешь! Я перекусывала всего полчаса назад! И, между прочим, всего-навсего тарелкой борща!
Я обернулась на звук, как и все в столовой. За двумя дальними столиками, составленными вместе, расположилась наша команда по «фигурному плаванию».
Две мрагулки застыли с разных сторон стола и так подались друг к другу, что почти встретились лбами.
Судя по их суровым лицам и выпяченным вперед грудям, разговор плавно перетекал в противостояние. А оно у этой расы, насколько я успела понять, всегда заканчивалось хорошей дракой. Никого, кроме меня, такая перспектива не встревожила. Спортсмены вернулись к еде, больше не обращая на столь незначительное происшествие ни малейшего внимания.
– Да ты постоянно только и делаешь, что ешь! Нам выступать завтра! Бассейн выйдет из берегов! Лучше бы тренировалась плавать! По-хомячьи! – выпалила белокурая мрагулка, чуть повыше ростом, чем вторая спорщица.
– По-собачьи? – уточнил кто-то с соседнего столика.
– Это вы по-собачьи, а она – по-хомячьи! – поправила их мрагулка. – Ибо жрет даже во время заплывов! Как хомяк!
– А ты вообще… вообще… плаваешь этим… бутербродом! Во! – нашлась русоволосая оппонентка и грозно рубанула руками по воздуху.
Остальная команда по фигурному плаванию ловко убрала тарелки и чашки в сторону, и мельница рук мрагулки почти ничего не задела. Кроме жареной тушки на ее собственной тарелке. Тушка подпрыгнула, дернулась было вперед, словно хотела сбежать куда подальше, но хозяйка поймала ее и водрузила на законное место. Демонстративно откусила ломоть бутерброда, внимательно оглядела его и поправилась:
– Тьфу ты! Не бутербродом, баттер-фигом!
– Баттерфляем? – через всю столовую подсказал Эйдигер.
– Во! Оно самое! А что это? – Мрагулка резко отклонилась назад, подбоченилась, будто ожидала от скандра подвоха, и немигающим взглядом вперилась в моего спутника.
Старший Мастгури пожал плечами и невозмутимо пояснил:
– Стиль такой. В переводе с земного английского – стиль бабочки.
Пловчиха окинула белокурую оппонентку внимательным взглядом – похоже, прикидывала, может ли столь дородная женщина выглядеть бабочкой. Пожала плечами и протянула:
– Все же бутербродом как-то ближе к истине…
После обеда мы с Эйдигером прогулялись по академическим дворикам и паркам. Просто неторопливо шли рядом и общались. Я млела от близости скандра, а он без устали травил забавные походные байки.
– Подходим как-то раз к воротам большого города. Те распахиваются, и сотни полуголых женщин бросаются нам на шею, – азартно повествовал Эйдигер. – Мужики опешили. Холостые-то даже обрадовались. А вот женатые… То есть они сразу поняли, что любимые скандрины учуют запах соперниц даже за сотни километров. Тут как ни мойся, каким одеколоном ни облейся, все без толку. Беды не миновать. Ладно еще, если обойдется небольшой домашней склокой. Выбьют сладкие парочки друг другу по зубу, выбросят вещи из окна, наденут на головы тумбочки, на ноги – унитазы, на руки – цветочные горшки. Это все ничего. Потом медики исправят недостатки прикуса, а легкое сотрясение скандрам лишь мозги на место вставляет. Но вот если секса лишат…
Старший Мастгури развел руками и сделал такое лицо, словно проглотил килограмм лимонов, непрерывно запивая их уксусом.
– В общем, кто-то кинулся к женщинам, а кто-то наоборот. Но самое интересное не это! Когда ворота распахнулись окончательно, за ними обнаружились сотни мужиков. Связанных и с кляпами во рту. Они лежали бревнышками на земле и что-то возмущенно бормотали. Наверное, не понравилась наша походная амуниция. А может, пыль, что подняли женщины, пока резво рысили нам навстречу. Не сразу сообразили мы, в чем же фишка. Зачем своих-то вязать? Тем более таких хиляков! Оказывается, бедолаги пытались помешать открыть ворота! Вот тут некоторые ребята даже зауважали дам. Отдали должное, так сказать, их сообразительности и соблазнительности. А парочку даже в жены взяли. Не оставлять же этим… болтливым макраме…
Эйдигер приобнял меня посильнее и жарко зашептал на ухо.
– А один раз освободили мы Зейлендию вашу и решили прогуляться. Проголодались. Смотрим, заведеньице приличное и на вывеске написано: «Пицца». Наши-то думали, что просто владелец неграмотный. Хотел написать «птица», но не хватило таланта. Заходим, а там дают тонкие лепешки с несколькими ломтиками колбасы и ветчины. Единственное, что оценил Генерал – так это бутыльки масла с красными перцами внутри. Масло ему не понравилось. Сказал, слишком постное. А перцы съел подчистую, со всех столов. Что тут начало-ось! Нам выдали бесплатно эти лепешки, посетителям – валерьянки, официантам – отгулы. Они долго нюхали перцы из двух запасных бутылок, полизывали и начинали прыгать, как горные козлы. Один попробовал укусить. И так ему понравилось, что парень скакал минут двадцать, потом долго пил воду, потом что-то кричал. Кажется, орал «Жжет!» Я так понял, это высшее зейлендское выражение восторга. Там некоторые орали: «Вот вы жжете!» Видимо, из той же оперы. Или, как говорит Лархар, из того же Театра Оперы и Балета. Он тоже в Зейлендии воевал.
Эйдигер провел рукой по моей спине, заставив нежиться под лаской, как пригретая на солнце кошка.
– Потом наши искупались в фонтане и бросились в заведение под названием «Суши». Думали просушиться. А там сырую рыбу подают, да еще в рисе. Помню, Священник так смеялся, что борсеткой половину столов снес. Мы потом все восстановили. Посетители пришли в восторг. Думали, это такое представление. Сборка и разборка столов заезжим цирком. Только один удивился, с чего это вдруг в японском ресторане артисты такие крупные. Кто-то подсказал, что, наверное, это борцы сумо. Только похудевшие в дороге. Вроде пешком шли от самой Японии… Вот и сбросили лишний жир. Генерал до сих пор убежден, что «сумо» говорили про сумку Священника. В общем, в Зейлендии весело. Хуже пришлось только в Трусландии. Там ребята на каждом шагу ржали, ну просто как кони. Какое название официального учреждения ни увидят – смеются, поддергивая белье, и все тут. В общем, терпели нас только из чувства признательности. Мы их от диких племен раз пять защищали. Прохожие недовольно косились, гордо вскидывали головы, фыркали, но не комментировали. А может, боялись? Мы тогда шаровыми молниями поигрывали, и Вархар вовсю развлекался… То скамейку в воздух поднимет, то беседку на крышу забросит… Потом, конечно, сразу обратно. Но эффект производило. Местные аж отскакивали, встречая нас в городе…
Через некоторое время я почти не слушала. Просто наслаждалась обществом Эйдигера, его объятиями, близостью и заботой. Когда сумерки сгустились, скандр спросил:
– Не холодно?
Я помотала головой. Стоило чуть оступиться, как Эйдигер поднимал и переносил через несуществующую кочку. Стоило вздрогнуть от внезапного звука – «вдохновленные» Ламаром и Лархаром спортсмены тренировались без устали – скандр поглаживал по спине. Еще никогда и никто так за мной не ухаживал. Я снова мысленно поразилась: почему сестра так долго решала – сойтись ли с Вархаром. И еще дольше – выйти ли за него замуж.
Но самое приятное – скандр ни разу не вышел за рамки приличий. Обнимал, но не стискивал, целовал, но не навязывался. Проводил домой и у дверей подарил такой поцелуй, что колени подогнулись, сладко засосало под ложечкой и захотелось забыться в руках этого мужчины. Плюнуть на приличия и стать до неприличия счастливой. Но Эйдигер держал слово. Отпустил, развернулся и ушел, бросив через плечо:
– Спокойной ночи. До завтра.
Дома ждал очередной уже варварский сюрприз. За время работы в Академии Войны и Мира я перестала удивляться скандрам с мрагулами. Их выходки скорее забавляли, придавали остроты жизни, что ли.
Сласю буквально трясло. Она вперилась в экран компьютера и что-то невнятно бормотала. Пальцы воительницы бессмысленно теребили клавиатуру, и та жалобно поскрипывала. Оля пыталась оттащить мрагулку от несчастной техники, но Слася даже плечом не повела.
Я отвела сестру в сторону и осторожно полюбопытствовала – что же стряслось на сей раз. Оля поведала:
– Наша Слася участвовала в межвузовском конкурсе рефератов с большим денежным призом. Одному из участников написала критическую рецензию мрагулка. И он подумал – Слася мрагулка и написала мрагулка. Точно одно лицо. А имена разные, потому что шифруется! Ну вот такой уникальный способ шифроваться. Не взять имя, например, таллина или леплера, не замаскироваться под сальфийским псевдонимом, в конце концов. Выбрать обязательно мрагулское имя. Традиционное причем! Чтобы уж совсем не узнали. Теперь соперник Сласи везде пишет гадости про ее реферат. По всему перекрестному Интернету, на всех сайтах и с сотен разных ников. Регистрируется миллион раз и ставит колы. Слася пытается его образумить. Но пока колы побеждают разум.
Я вспомнила дикие интернет-баталии на родной Земле. В Сети прав не тот, кто действительно честен, а тот, кто напишет побольше гадких сообщений и зарегистрируется под большим количеством ников. И нельзя забывать главное правило! Самый ярый накрутчик и колометатель обязательно должен обвинить жертву в покупке оценок и лайков! И не важно, что вся его «критика» написана как под копирку, не имеет значения, что «рецензии» демонстрируют полное незнание темы. Тут как в чирлидинге. Кричи громче, чаще показывай ягодицы и обвиняй соперников в том, что творишь сам.
– А может, ей прекратить обращать внимание? – без особой надежды спросила я у Оли.
– Я пыталась ей это объяснить. Слася даже связалась с той мрагулкой, познакомилась, попросила удалить рецензию. Но безумный мститель не останавливается. Его заело, что Сласин реферат популярен, а его жалкий опус – никто не читает. Думаю, ему поможет только Доктор Шок.
– Шок? – вздрогнула Слася, отскочив от экрана. – Отличная мысль. Попрошу помощи у Ламара. Он напишет честную рецензию. Или…
Она поискала что-то взглядом, ловко подкинула ногой свой любимый обруч и поймала его.
Мне вдруг стало жалко младшего Мастгури – он и так натерпелся от Сласи за последние дни, но подруга была неумолима в своей решимости. Она рванула вначале к окну, затем отскочила к двери, а после вышла в стену. Оля пожала плечами, словно говорила: «Что поделать?». Закрыла страницу темы, где враг Сласи продолжал изощряться в определениях и колах, и повела меня на кухню, пить чай. Дыру в стене мы заделывать не рискнули. Оставили до прихода Сласи. Так, на всякий случай.
До ночи мы мрагулку не видели. Оля ушла ночевать к себе, а я допила чай и нырнула под одеяло.
