Глава 3

Встал Николай довольно рано – Анастасии ещё не было, в окно спальни пробивался серый утренний свет. Взяв с тумбочки часы, он обнаружил, что стрелки показывают ровно шесть. Армейская привычка крепко засела в подкорке – хотя майору давно не требовалось просыпаться по расписанию, организм отказывался перестраиваться. В принципе, можно было подремать ещё немного, однако заурчавший желудок напомнил офицеру, что вчера он так и не поужинал.

Приведя себя в порядок, Николай спустился в вестибюль с намерением вызнать у портье адрес ближайшей закусочной – но тот неожиданно сам вышел ему навстречу и протянул какую-то бумажку. Сказал:

– Только что принёс мальчик-посыльный. Я думал передать вам позже.

Бумажка оказалась разлинованным листом, вырванным из блокнота. Текст на русском сообщал: «Уважаемый Николай Петрович! Появилась возможность выполнить вчерашнее обещание и устроить встречу с вашими иностранными коллегами, а также познакомить вас ещё кое с кем. Считайте, что полковник фон Шварцвальд приглашает вас и лейтенанта Тельман на завтрак. Встреча – в кофейном заведении „Вороной конь“, в десять. Я заеду к вам в девять. Если у вас иные планы – передайте записку по адресу из моей визитки. С уважением, Егошев П. Н.». Ниже стояла подпись. Дронов, пошарив в карманах, выудил визитку молодого дипломата, сравнил росчерки – они совпадали.

– Ну, с завтраком на первый раз вопрос отпал. – Хмыкнул офицер и обратился к портье. – У вас тут хоть чаю попить можно?

– Конечно, герр майор. – С готовностью улыбнулся тот. – Кухни у нас нет, но чайник греем в котельной. Вам чёрный или зелёный?

– Чёрный. И… можно добыть карту города? Не обязательно подробную.

Портье ничуть не удивился – очевидно, постояльцы «Жандарма» отличались необычными запросами и прежде. Он молча достал из-под стойки отпечатанный на плотной бумаге туристический буклет и подал Николаю. Внутри нашлись не только складная карта Берлина и цветные рисунки достопримечательностей, но и координаты различных кафе и ресторанов – именно то, что майору и требовалось.

Оставшиеся часы он провёл в кресле у журнального столика, потягивая остывающий чай и запоминая карту. Дронов понимал, что знание города очень скоро может ему пригодиться – а времени изучать улицы лично попросту нет. На помощь пришёл опыт городских боёв и военной службы вообще. Офицеру с первых лет в армии доводилось зубрить на память планы сражений и карты местности. Отыскав в буклете «Жандарма», он достаточно быстро разучил схему улиц и переулков вокруг гостиницы, затем во всём районе Веддинг. За пару дней наедине с картой Николай, пожалуй, смог бы запечатлеть в памяти всю столицу Рейха – однако без пяти минут девять в дверь постучали.

– Доброе утро, Николай Петрович. – Молодой секретарь посольства вежливо снял шляпу, когда Дронов возник перед ним на пороге. – Решили принять приглашение?

– Барон был дружелюбен на приёме, зачем его обижать? – Пожал плечами Николай. – Увы, Н… Анна отлучилась. Не знаю, когда её стоит ждать – потому оставил ей записку с подробным объяснением, куда и почему еду. Надеюсь, она присоединится позже.

– Барон будет огорчён. – Позволили себе лёгкую улыбку дипломат. – Ваша спутница относится к его любимому типу женщин, насколько я знаю.

Они вышли в коридор, и майор запер дверь номера. Спросил, переводя тему:

– А с кем ещё вы собираетесь меня познакомить сегодня?

– С парой наших соотечественников, живущих в Берлине. Если позволите, придержу детали. Ехать тут недалеко.

Покидая гостиницу, Дронов на всякий случай проверил, легко ли расстёгивается ремешок на кобуре. До Настиного уровня паранойи ему было далеко, и всё же это приглашение казалось мужчине подозрительным. Правда, на облучке неприметного конного экипажа его поджидал знакомый кучер из Штази, что несколько успокоило.

Секретарь не соврал – кофейное заведение располагалось в соседнем районе. Назывался он Гезундбруннен, располагался чуть восточнее Веддинга и славился, если верить туристическому буклету, источниками минеральных вод. После застроенного серыми многоэтажками «рабочего» Веддинга этот район казался скорее предместьем – столько здесь было зелени и приземистых домиков сельского вида. Впрочем, всмотревшись, Дронов заметил, что домики эти не жилые – большинство из них занимали рестораны, пивные, и тому подобные заведения.

Ещё не было половины десятого, когда экипаж остановился напротив белёного здания с красной черепичной крышей. Здание окружала стеклянная веранда, увитая плющом. Резные деревянные буквы над входом складывались в надпись «Rappe».

– Ну вот и прибыли. – Сказал Павел Николаевич, открывая дверцу. – «Вороной конь».

По короткой аллее, усаженной розовыми кустами, офицер и дипломат прошли к кофейне, поднялись в приподнятую над землёй веранду. Внутри их тут же окликнули.

– Майор! Сюда! – Барон фон Шварцвальд помахал рукой из-за большого круглого стола. Двое пожилых мужчин, сидящие рядом с ним, восприняли зычный возглас полковника спокойно, а вот люди за соседними столиками явственно вздрогнули, кое-кто даже обернулся. Николай предпочёл сперва приблизиться, а потом уже здороваться – тоном пониже:

– Рад вас видеть, герр полковник.

– И я вас. Жаль, что вы один сегодня… Да садитесь, не торчите столбом.

Дронов опустился в глубокое плетёное кресло, вопросительно посмотрел на спутников барона.

– Позвольте вас познакомить. – Егошев уселся по правую руку от Николая. – Никифор Карлович Лисов, подполковник от артиллерии. В отставке. – Кругленький усатый старичок, немного похожий на Настиного «дядю», улыбнулся и кивнул. – Сергей Васильевич Сосновский, капитан воздушного флота первого ранга.

– Тоже в отставке. – Добавил Сергей Васильевич – ростом он был повыше Лисова, и выглядел моложе. – Потому можно без званий.

– Ну а майора Дронова я представил заочно. – Продолжил дипломат. – Господа офицеры – неформальные лидеры русской военной диаспоры в Берлине.

– Ох вы и сказали, молодой человек… – Фыркнул Лисов. – Просто мы самые старшие по званию из живущих в городе, но это мало что значит. Кое-кто из таких же отставников нас по привычке уважает, вот и всё.

– Не кое-кто, а большинство. – Усмехнулся в усы барон фон Шварцвальд. Повернувшись к Николаю, он объяснил. – Как вы знаете, после Великой войны в Германии была размещена большая группа русских, чешских и венгерских войск.

– Группа союзных войск в Германии, ГСВГ. – Припомнил Николай без особого труда. Эта группировка была ударным кулаком Восточного блока на случай новой войны с Францией и Англией, любой военнослужащий слышал о ней хотя бы раз.

– Верно. – Кивнул барон. – Со временем группировка сокращалась, и пятнадцать лет назад была выведена из Германии полностью. Однако много вышедших в отставку русских офицеров и унтер-офицеров осело в Берлине, либо вокруг бывших баз флота.

– Семьи, квартиры, взрослые дети… – Каперанг Сосновский покачал головой. – Ну, вы понимаете. Солдат вывели приказом, да и те, кто выше полковника рангом, предпочли уехать в Россию. А мы корни пустили. Я вот – тридцать лет тут прослужил. У меня жена – немка, домик собственный, дети младшие в школу в Митте ходят. И таких – удивитесь, как много. Сотни три в Берлине, если по головам считать.

– А по всей стране – несколько тысяч. – Немецкий полковник пригладил ус ногтем. – Соотечественники, понятно, держатся вместе. Но и многие германские офицеры вхожи в это общество. Как я, например. Я вчера подумал, что хорошо бы устроить такую встречу… Перезнакомить вас, поболтать о службе.

– Мы следим за новостями. – Лисов, снова улыбнувшись, чуть развёл руками. – Хоть мы и осели тут, нам интересно, что происходит в мире, и в России особенно.

– В последнее время происходит многое. – Осторожно произнёс Дронов. – Вас интересует моя служба в Средней Азии? Потому что о других событиях я знаю как бы не меньше вашего.

– Будем благодарны, если вы нам расскажете, как там идут дела. – Покивал фон Шварцвальд. – Это очень интересно. Но беседовать в столь ранний час лучше за кофе, а мы ждём ещё одного человека. Без которого пить кофе уже не привыкли. Строго говоря, он ещё не опаздывает, так что дадим ему время.

С четверть часа разговор за круглым столом тёк неспешно – седоусые отставники обсуждали погоду и семейные дела, барон развлекал Николая и Егошева анекдотами, сам Дронов больше молчал. Когда же издалека донёсся бой башенных часов, отмеряющих десять ударов, дверца веранды скрипнула и в кофейню вошла… Джейн Доу, миниатюрная спутница французского военного атташе. Николай узнал девушку не сразу. «Сопровождающая» дипломата с момента их прошлой встречи изменила гардероб. Теперь маленькая охранница была облачена в идеально сидящий по её хрупкой фигурке чёрный мужской костюм с жилеткой, галстук, простую серую рубашку с жёстким воротником, тонкие кожаные перчатки и тёмно-коричневые башмаки – тоже мужского фасона, но явно не мужского размера. Волосы она, не мудрствуя лукаво, собрала в низкий хвостик, оставив всё те же свободные пряди на висках. Судя по всему, в распущенном виде локоны англичанки спадали до лопаток.

Джейн отыскала взглядом стол, занятый офицерами, кивнула Дронову, как старому знакомому. Отступила в сторону, придерживая дверь. Мсье Тьерри Ламбер шагнул через порог с широкой улыбкой на лице. Мимолётно погладив девушку по золотистой макушке и оставив её в явном замешательстве, длинный француз направился к круглому столу, вскидывая руку в приветствии.

– Прошу извинить, меня задержали дела. – Повинился он, вставая за пустым креслом и опираясь о его спинку. – Потому был вынужден прийти точно в назначенное время. Не люблю приходить вовремя.

– Мы вас прощаем, герр Ламбер. – Махнул рукой немецкий полковник. – Ведь благодаря вам наша скучная мужская компания наконец-то разбавлена женским присутствием. Фройляйн… – Он привстал, чтобы отвесить небольшой поклон в сторону подошедшей Джейн. Его примеру последовали остальные мужчины. Девушка знакомо приложила ладонь к груди и склонила голову в ответ.

– Судя по чистой столешнице, господа, вы любезно терпели муки жажды и голода всё это время. – Француз покачал головой. – Не буду продлевать ваши страдания. Джейн, пойдём…

Николай не успел толком опомниться – а Тьерри и англичанка уже скрылись в здании кофейни. Майор откашлялся в кулак:

– Мне никто не сказал, что здесь будут… столь важные персоны из дипкорпуса. – И про себя добавил: «Иначе я бы непременно дождался Насти».

– Я не был уверен, что он придёт сегодня. – Виновато развёл руками Егошев. – Точнее, был почти уверен, что не придёт.

– И часто… господин военный атташе завтракает в вашей компании? – Уточнил Дронов уже у отставников. Лисов пожал плечами:

– Раз в месяц, как правило… мы тут обычно каждую пятницу собираемся, к вечеру. Ну, кроме особых случаев. И в компании побольше. Полковник Ламбер года три в Берлине служит, со мной познакомился на позапрошлое рождество, на одном приёме… Приятный человек с широкими интересами. Быстро вошёл в нашу компанию, несмотря на чин.

– И на то, что служит… потенциальному противнику. – Фон Шварцвальд крутанул кончик уса. – Это, впрочем, делает беседы с ним только интереснее.

«Ох и ситуация…» – Подумал Дронов. – «Настя, где ж ты запропала?». В том, что сыщица выжала бы из предстоящего разговора массу полезной информации, майор не сомневался. Сам же он надеялся хотя бы не сболтнуть лишнего. Рассказать о службе в Азии, не касаясь сотрудничества с разведкой, будет непросто – Николай не строил иллюзий относительно своих навыков лжеца.

Тем временем на веранду вернулся Тьерри – возглавляя целую процессию. Сам француз в одной руке держал бумажный пакет, а в другой – френч-пресс, похожую на колбу поршневую кофеварку. Следующая за ним Джейн несла исходящий паром кувшин с водой. Судя по тому, что девушка поддерживала его под донце ладонью, внутри был не кипяток – её тонкие перчатки не защитили бы от ожога. Замыкали «колонну» официанты с подносами, на которых теснились кофейные чашки и закуски.

Водрузив кофейник на стол и отпустив официантов, Ламбер плюхнулся в кресло. Маленькая англичанка встала позади него, сложила руки на груди. Господин атташе снял крышку с френч-пресса, высыпал в него крупно молотые кофейные зёрна из пакета, сказал, не оборачиваясь:

– Джейн, я знаю, это не входит в твой контракт, но не могла бы ты сегодня мне ассистировать? Как в прошлые два раза.

– Конечно, мсье. – Девушка с едва заметной улыбкой на миг опустила подбородок. – Мне не сложно.

– Отлично! – Француз плеснул на зёрна немного воды из кувшина. Пояснил, обращаясь к Николаю: – Нужно слегка смочить кофе перед тем, как заваривать. Пусть минутку настоится.

Остальные присутствующие закивали – очевидно, всем, кроме Дронова, атташе это уже рассказывал. Майор, не зная, как себя вести, неуверенно хмыкнул:

– Похоже, вы в этом знаете толк. В кофе, то есть.

– Пристрастился в Африке. – Тьерри погладил двумя пальцами поршень, торчащий из крышки кофейника. – Там кофе достать не просто, а очень просто. Воду – сложнее. Ну а когда к нему привыкнешь – потом невозможно отвыкнуть. Хороший кофе – это как морфий, только наоборот. Так, пора…

Он наполнил колбу френч-пресса горячей водой и закрыл крышкой – но сам пресс-фильтр опускать не стал:

– Пропорция кофе к воде – один к семи или один к десяти. Я сделал один к десяти. Зёрна впитывают влагу, потому лить надо чуть больше. Джейн, будь добра, засеки четыре минуты. Ровно четыре.

Николай ожидал, что девушка достанет из кармана часы, но вместо этого она лишь на пару секунд прикрыла глаза, шевельнула губами, беззвучно проговорив какое-то короткое слово, и кивнула:

– Ровно четыре, мсье.

– А пока мы можем начать разговор, господа. – Атташе французского посольства подался вперёд, облокотился о стол и сплёл пальцы. В точности как Настя. «Совсем плохо дело» – подумал Дронов – «Куда я влез…».

Впрочем, пока ничего страшного не происходило – Тьерри любезно начал с себя, коротко изложив свою военную биографию. О том, что в кавалерии он только начинал, большую часть карьеры сделав в ином ведомстве, француз совершенно не скрывал, и временами прямо сообщал, что о каком-то эпизоде из своей службы рассказать просто не может. По-настоящему растерялся Николай, когда тот как ни в чём ни бывало упомянул свою работу военным советником в Халифате. Там французский офицер некоторое время обучал арабские войска, защищающие Суэцкий канал от африканских мятежников. То, что формально принадлежащий Халифату канал – совместное детище Франции и Англии, вовсе не было секретом, как и то, что все три державы заинтересованы в его безопасности. Однако в свете недавних Настиных рассуждений о возможных виновниках взрывов в Ташкенте и Берлине признание Ламбера показалось Дронову важным – и неожиданным. Как толковать такую обмолвку – майор пока не знал.

– Мсье, ровно четыре минуты. – Сообщила внезапно англичанка, перебив Тьерри на полуслове.

– Отлично! – Француз плавно нажал на поршень кофейника, опустив пресс, прижав зёрна к донышку. – И, Джейн, пожалуйста, присядь уже. Я и для тебя чашку приготовил. Тут ровно семь порций, ни одна не должна пропасть.

– Я не принимаю пищу на службе, мсье. – С осуждающими нотками в голосе ответила девушка. – Вам это известно.

– И не принимай. – Фыркнул атташе. Подхватив френч-пресс, он принялся разливать кофе по чашкам. – Пищу – не надо. Только кофе.

– Мсье…

– Я сам смолол эти зёрна. Сам приготовил напиток. Он точно не отравлен.

– Я… – Доу вздохнула. Улыбнулась. – Хорошо, мсье.

Она опустилась в свободное кресло – прямо напротив Николая – и взяла свою чашку, почему-то даже не сняв при этом перчаток. Очень осторожно отпила крошечный глоток, будто и впрямь опасаясь, что вместо кофе там окажется кислота. Дронов позволил себе отвлечься ненадолго от тревожных и параноидальных мыслей – чтобы украдкой полюбоваться на девушку. Вечером в посольстве у офицера не было времени толком к ней присмотреться. Между тем, маленькая зеленоглазая британка в самом деле была очень красива – хрупкой и холодной красотой фарфоровой статуэтки. Удивительным образом она казалась женственной и изящной даже в своём мужском костюме, а чёрный пиджак наилучшим образом оттенял белую кожу и золотые локоны. Ничего странного, что французский полковник проявляет знаки внимания к телохранителю…

– Николай Петрович, пейте скорее. – Мягко произнесла Джейн, взглянув на майора поверх своей курящейся паром чашки. – Кофе быстро остынет.

– Э-э… да, конечно. – Николай тоже поднёс чашку к губам – и едва на выронил её, осознав, на каком языке обратилась к нему англичанка. – Минуточку… вы знаете русский?

– Немного. – Ответил та уже по-немецки. – Лучше, чем итальянский, но хуже, чем хохдойч или французский. Мне показалось, что вы задумались, и можете не понять, если к вам обратиться на неродной речи. Пейте же.

– А, да… – Дронов торопливо отпил из чашки, ненароком опустошив её на две трети за раз.

– Вы полиглот, фройляйн. – Заметил полковник Шварцвальд. – Четыре языка?

– И отдельные фразы на нескольких других. – Девушка спокойно кивнула и сделала ещё один крошечный глоток. – Служба обязывает. Моя фирма работает со всей Европой, а также с Россией. Я должна понимать своих клиентов без посредника. Как и любой мой коллега. К сожалению, все языки, кроме немецкого, я изучала по ускоренной программе, и мои знания достаточно поверхностны.

– Благодаря контракту со мной Джейн сейчас подтягивает французский. – Мсье Ламбер встряхнул опустевший кофейник и отставил его в сторону. – Она быстро схватывает, только с акцентом ничего поделать не может. Но мы работаем над этим. В любом случае, думаю, пришло время дать слово нашему гостю. Николай, вы не против?

– Конечно. – Дронов откашлялся и начал рассказ. У него было время подготовиться, так что переходя от реальных фактов своей биографии к вымышленным майор не сбился. И отставные офицеры, и оба полковника слушали внимательно. Наибольший интерес у них, конечно же, вызвали пушки британского производства, найденные в хокандских крепостях, и описание мятежа всё в том же Хокандском ханстве. Здесь Николай рассказал меньше, чем мог бы – о своём путешествии в Ташкент в самый разгар восстания офицер предпочёл умолчать. В какой-то момент Павел прервал Дронова и, извинившись, откланялся – ему нужно было возвращаться в российское посольство. Оставшись без незримой поддержки молодого дипломата, Дронов почувствовал себя одиноким корветом во враждебных водах. Опасность, в виде, например, каверзного вопроса, могла появиться в любой момент и с любой стороны, а помощи ждать было неоткуда.

– Честно сказать, я не разделял надежд на авианосцы, когда их только начинали строить двадцать лет назад. – Признал каперанг Сосновский, выслушав подробности штурма Ташкента. – И сейчас сложно сказать, будет ли от них толк в большой войне. Однако в некоторых ситуациях они действительно полезны. Развернуть около города наземный аэродром и перегнать туда самолёты было бы действительно сложнее и дольше. А теперь появились эти крылатые торпеды, запускаемые с аэропланов – говорят, британцы на учениях такими сожгли списанный броненосец при помощи всего десяти бипланов. Прежде даже дюжина самолётов могла разве что повыбить такелажную команду да расчёты щитовых установок пулемётным огнём – и то, если б им удалось подлететь вплотную. А недавно кто-то додумался приделать к торпедам пару ракетных ускорителей, и их дальность полёта выросла чуть не до километра… – Он невесело усмехнулся. – Ну, ничего удивительного, что я не сижу в Штабе Аэронавтики.

– Сплюньте, когда говорите о большой войне. – Серьёзно заметил Лисов, гладя указательным и большим пальцами края своей чашки. – Даст Бог, о эффективности авианосцев в эскадренных сражениях мы так и будем рассуждать только теоретически. Оружие появляется, поступает в войска, устаревает, уступает место новому, так ни разу и не побывав в бою – сотню лет уже так, или почти так. Пусть так и остаётся.

– Оружие хранит мир. – Заметила Джейн, до того молча попивавшая свой кофе крошечными глоточками. – Просто своим присутствием под рукой. Это правильно. Так и должно быть. Если оружие пришлось применить – значит, оно не справилось со своей главной задачей.

– Кхм… – Кашлянул полковник фон Шварцвальд – он явно имел возражения, но не пожелал спорить с девушкой. Остальные промолчали, из-за чего образовалась неловкая пауза. Разбил тишину французский атташе.

– Применение авиации вместо артиллерии должно было уменьшить разрушения в городе, насколько я понимаю. – Сказал он Николаю. – Но, судя по недавним новостям, что-то пошло не так. Раз вы там были – не поделитесь своим мнением? Я не привык верить газетам, а гибель кораблей в Ташкенте – возможно, важнейшее событие последних месяцев, хоть и не все это поняли. Артиллерия применялась на последнем этапе штурма?

– Да, но огонь вёлся по земле, почти в упор! – Быстро ответил Дронов и тут же запнулся. Несколько секунд он размышлял, выбирая слова, потом продолжил намного осторожнее: – Десантные корабли стреляли, фактически, прямо под себя. Даже осколки от их снарядов не могли долететь до торговцев на рейде.

– Но корабли сгорели. – Француз наклонился вперёд, посмотрел Дронову в лицо – без характерного прищура, с которым смотрела бы Настя, но взгляд этот майору всё равно был очень знаком.

– Да. – Дронов постарался сохранить невозмутимость. – Почему – не знаю. Этим должна была заняться военная разведка, вероятно. Или другие ведомства. Даже если расследование началось – я этого не видел, так как почти сразу покинул Ташкент.

– Жаль. – Мсье Ламбер откинулся на спинку. – Но – спасибо, мне было интересно узнать всё от очевидца.

– Мсье. – Маленькая англичанка опустила свою чашку на блюдце, с усталым видом прикрыла глаза.

– Да, Джейн?…

– Не допрашивайте гостя, пожалуйста.

– Как скажешь. – Атташе кривовато улыбнулся. – Простите, Николай. Я на старости лет стал немного параноиком, а некоторые дурные привычки въелись слишком глубоко. И не думал у вас что-то вызнавать. Просто… Последние несколько лет в воздухе что-то витает… как электричество перед грозой. Не замечали? А вы, господа?

– Что вы имеете в виду? – Вскинул брови немецкий барон.

– Первые полвека после Великой Войны были очень напряжёнными. – Тьерри взял круглое овсяное печенье, разломил его на две части. Затем на четыре. – Все готовились к продолжению, к новой войне. Потом, когда поколение сменилось, а старые обиды приугасли, народы стали задумываться о том, как жить дальше бок о бок. Началась заметная разрядка. Восстановление отношений между моей страной и вашей, господин барон – лучший тому пример. Роспуск ГСВГ – тоже о многом говорит. И вот, в последние несколько лет эта тенденция нарушилась.

Ламбер окончательно раскрошил печенье и высыпал овсяные крошки на своё блюдце:

– Если присмотреться, началось всё с экспансии России в Среднюю Азию. Послевоенный мир давно устоялся, границы империй установились на века – так все думали. И тут – одна из них начала расширяться. Мелочь, казалось бы – привести к покорности несколько варварских царьков. Но она может стать камешком, который вызовет лавину.

– О чём вы, полковник? – Настороженно поинтересовался Лисов. Переводить беседу на обсуждение политики ему явно не хотелось.

– Средняя Азия – под покровительством Халифата, верно? – Француз повернулся к нему и ткнул в отставника кофейной чашкой.

– Формально – нет. – Возразил Дронов вместо Лисова. Ему тоже не нравилось, как повернулся разговор, но это было интересно. Майору показалось, что сейчас он может выудить что-то важное из собеседника… или это важное позже выудит Настя, когда он перескажет ей слова француза.

– Однако все всё прекрасно понимают. – Ламбер звякнул чашечкой о усыпанное крошками блюдце. – И происходящее может… возможно, уже вызвало у многих власть имущих размышления – а так ли уж незыблемы границы Халифата? Можно ли его по-прежнему считать великой державой? Не пора ли нажать на него, и получить выгоду? Не захочет ли Венгрия при поддержке Австрии освободить от арабской власти румынское и болгарское княжества? Не пожелают ли Англия и Франция заполучить Суэцкий канал в своё пользование окончательно? Не задумается ли Россия о выгоде владения черноморскими проливами? Война в Азии пошатнула и без того зыбкую репутацию Халифата. Ещё немного – и его начнут делить. А делёжка может привести к конфликту между делящими. Англия едва ли захочет отдавать русским Дарданеллы. Францию обеспокоит расширение германских союзников. Понимаете? Всё это вполне может в итоге прикатиться к новой Великой войне.

– Хех, вы правы насчёт паранойи, мсье Ламбер. – Хохотнул Лисов. Прозвучало это довольно натянуто.

– О, нет, это просто размышления о геополитике, часть моей работы. – Качнул головой француз. – Паранойя выражается в некоторых моих подозрениях по иному поводу. Но, действительно, довольно об этом.

– Позвольте всё же чуть задержаться на этой теме. – Барон фон Шварцвальд коснулся уса, будто собравшись подкрутить кончик – но передумав. – Мы уже давно знакомы, однако прямо я вас не спрашивал… Вы сами как относитесь к возможной войне в Европе? Не сейчас, но когда-нибудь, если она вдруг случится?

– Я бы хотел, чтоб она случилась как можно позже. – Слабо улыбнулся атташе. – Ради блага моей родины. Франция живёт мыслями о мире, и война застанет её врасплох, даже если о ней будет объявлено за месяц. Франция не хочет думать о войне. У нас есть крепости на границе, у нас есть большая армия, чтобы защищать их – этого достаточно. Что мы будем делать, если война начнётся, как станет воевать эта армия – мы не думаем. Не хотим думать. Война – это страшно, господа. И Франция боится войны. А значит – проиграет её. Потому что страх – парализует. Потому дай нам Боже, чтоб войны не было. Хотя бы ещё лет сто. А там, глядишь, что-нибудь изменится.

К столу подошёл официант, оглядев собравшихся, спросил:

– Простите, господа. Кто из вас Николай Дронов?

– Я. – Майор обернулся.

– Вам просили передать записку. Её доставил извозчик.

Дронов взял листок с подноса в руках официанта, пробежал взглядом. Встал:

– Прошу прощения, господа. Мне нужно вас покинуть.

– Жаль. – Вздохнул подполковник Лисов. – Приятно было с вами познакомиться, Николай Петрович. Надеюсь, на той неделе мы снова увидимся. И можете считать, что я приглашаю вас в гости.

– Я тоже. – Закивал Сосновский. – Приходите в любой день, после пяти. Адреса можете узнать у вашего молодого друга, Павла.

– Ну а я живу в квартире около казарм городского гарнизона. – Ухмыльнулся фон Шварцвальд. – Приглашать туда не стану, жалкое зрелище. Вот будете в Киле – покажу вам свой особнячок. Не фамильный замок, как положено барону, но куда лучше съёмной комнаты. Увидимся, майор!..

…Войдя в номер, Дронов шумно пошаркал ногами, пока запирал дверь, и сообщил о своём присутствии:

– Настя, я вернулся!

Ответом ему был некий приглушённый звук неясной природы, донёсшийся из глубины номера. Не снимая сапог, майор заглянул в гостиную. На журнальном столике обнаружился бумажный куль, а в нём… изрядная порция жареных пельменей с зелёным луком. Ещё тёплых. Где в Берлине Анастасия нашла пельмени – Николай не мог даже предположить. Разувшись в прихожей, он прошёл в спальню – где и обнаружил сыщицу. Она полулежала в кровати, подсунув под спину свёрнутую в валик подушку и накинув на ноги одеяло. На полу у кровати валялись части её мундира – ментик, долман, кивер и ремень брюк, только высокие чёрные ботфорты были аккуратно поставлены один рядом с другим.

– Вот что ты такой исполнительный, а? – Недовольно пробурчала она, встретив мужчину сумрачным взглядом из-под насупленных бровей. – Я всего минут двадцать подремала…

– Уж прости. – Улыбнулся Николай, глядя, как девушка откидывает одеяло и спускает босые ноги на пол. На ней были только брюки и рубашка, обычно собранные в хвост тёмно-каштановые волосы спадали на плечи и спину. – Ты сама написала, чтоб я приехал скорее. Действительно важные новости? Что-то нашла среди вещдоков?

– Нашла. – Девушка сунула ноги в тапочки, встала, потянулась, вскинув руки и выгнув спину. – Пойдём в зал.

В гостиной она достала из пакета две одноразовые картонные тарелки, принялась раскладывать по ним пельмени, заодно рассказывая:

– Прокопалась я там всю ночь и всё утро. Ребята в Штази дотошные, как я и надеялась. Собрали на месте взрыва всё, до щебёнки. И знаешь, что я нашла среди металлических обломков?

– Что? – Приподнял брови Николай, устроившийся на диванчике.

– Кусочек электрической батареи! – Настя плюхнулась на диван рядом и подала Дронову одну тарелку. – Маленький, с булавочную головку. Оплавленный, но всё равно узнаваемый. Точь-в-точь такой, как на бомбе из Ташкента. Понимаешь?

– Понимаю, что это плохо. – Вздохнул Дронов, рассматривая пельмени. – Настя, а где вилки?

– Так ешь, не до роскоши. – Фыркнула сыщица. Ухватив пельмень двумя пальцами, она забросила его в рот. Прожевав, добавила. – Там в пакете салфетки, можешь ими брать. Потом руки помоем…

– А я сегодня кофе пил. – Похвастался майор. – Правильно приготовленный. Лично господином военным атташе французского посольства.

– Подлец. – Девушка улыбнулась и положила голову на плечо Николая. Прожевала ещё один пельмень. – Я тоже за ночь немало кофе выпила, но мне его готовил дежурный полицейский, а не французский дипломат. Давай, рассказывай, чем занимался. А потом вместе всё обдумаем.

И Николай рассказал…

* * *

Их беседа закончилась в спальне – правда, не таким образом, как можно подумать. Расправившись с пельменями, Анастасия сбросила оставшуюся одежду, забралась в кровать, и натянула одеяло до самого носа. Сверкая с подушки очками, она велела Дронову поставить у кровати стул и продолжать доклад – что тот и сделал. Дослушав его до конца, сыщица приспустила одеяло, сказала сонно:

– Ну, один вывод из этой истории я могу сделать прямо сейчас.

– Какой же? – Полюбопытствовал Николай.

– Тебе надо учиться вести разговоры и держать себя. – Заявила девушка, выпростав из-под покрывала руку и ткнув в майора пальцем. – Раз уж ты постоянно при мне, то не должен теряться в таких ситуациях. Как всё закончится – устрою тебя на курсы полевых агентов при нашей учебке. Хватит уже этого маскарада с армейской службой. Научишься всему, чему надо, и получишь, наконец, жетон – как у Саши, только с синей эмалью. Сыщика из тебя не выйдет, не обижайся, но оперативник – вполне.

– Мнда-а-а… – Протянул Николай, откидываясь на спинку. Задние ножки стула обиженно скрипнули под его весом. – Года три назад предложи мне кто стать агентом охранки – я б тому в лицо заехал.

– Потому оно так просто и не делается. – Слабо улыбнулась явно засыпающая Настя. – Сначала нужно найти подход к человеку, проверить его таланты, подготовить морально… Чтобы он в итоге сам попросился на службу.

– Это ты со мной и провернула, да? – Хмыкнул Дронов.

– Отчасти. Многое вышло случайно… – Сыщица подмигнула. – Но ведь удачно для нас обоих, согласен?

– Ладно, об этом мы ещё поговорим. – Николай снова подался вперёд, уперев локти в колени. – Ну а действительно полезное что-нибудь было? В том, что я рассказал?

– Пожалуй, да. Завтра же мы с тобой воспользуемся приглашением господ отставных офицеров. Я тоже с ними познакомлюсь, сложу своё впечатление. Ещё… – Девушка провела ладонью по одеялу. – Я теперь не сомневаюсь, что нам нужно копнуть глубже под француза и англичанку. Ничего пока не хочу загадывать, но знать точно, что они из себя представляют – просто необходимо.

– Думаешь, это даст нам ниточку к подрывникам?

– Не думаю. – Мотнула подбородком сыщица. – Всё слишком смутно пока. Строить гипотезу не на чем, как сказал бы один из моих наставников в училище. Нету фундамента для логических конструкций. Но интуиция мне подсказывает, что мы плаваем где надо. Водица мутная, непрозрачная, однако – давай же начнём нырять и щупать дно. Вдруг всё же попадётся жемчужница? – И добавила, в ответ на утвердительное хмыканье Николая. – Только не сегодня. Сегодня у нас отпуск, считай. Я часов пять посплю, и вечером наведём тут порядок. Мы в этом номере надолго, а здесь даже негде готовить.

– А ты планируешь?… – Насторожился майор.

– Конечно. – Кивнула Настя, и поправила сползшее с подбородка одеяло. – Знаешь сколькими способами, и со скольким количеством добавок можно приготовить местные сосиски? Это тебе не яичница! В общем, по пути из хранилища вещдоков я обналичила немного серебра в банке, и прошлась по лавочкам в Митте. С моей юности мало что изменилось, даже некоторые лавочники те же. До темноты нам привезут примус, посуду, кое-какие припасы, гражданскую одежду для нас обоих… На твои размеры отыскать готовый костюм было сложно, но мне обещали выскрести со складов, я двойную цену заплатила. В общем, если я буду спать – примешь всё, ладно? Меня не буди.

– Договорились. – Николай поднялся. – Ладно, не стану мешать.

– Да, ещё там будет три пары простого белого белья для меня. – Добавила девушка, переворачиваясь на бок и натягивая покрывало на голову. – Просто положи их куда-нибудь, я проснусь – надрежу, где надо, сама.

– Господи, Настя… – Дронов откашлялся в кулак.

– Не жалуйся. – Глухо отозвалась девушка из-под одеяла. – Чего бы ты не говорил в прошлый раз, тебе понравилось. Однако я постараюсь придумать что-нибудь новое, интересное. Не люблю повторяться.

Майор ничего не ответил – чувствуя, что уши его пунцовеют, как у мальчишки, офицер молча вышел из спальни и очень тихо, осторожно прикрыл за собой дверь.

Долго скучать на диване ему не пришлось. Посыльные из лавок начали прибывать один за другим – похоже, Анастасия успела обойти добрую дюжину магазинов. Помимо переносной газовой плиты, которую Настя отчего-то назвала «примусом», в номер доставили две новенькие сковороды, набор ложек, вилок и ножей, продукты, а также упомянутую сыщицей одежду. Николаю достался коричневый костюм с широким галстуком, себе девушка приобрела несколько белых блуз, более элегантных, чем её обычная мужская рубашка, маленькое чёрное платье и чёрные же шёлковые перчатки выше локтя. Ко всему этому прилагались необходимые мелочи – заколки для галстука и запонки для Дронова, тонкие чёрные чулки и лаковые туфли на каблуке, явно приобретённые «в комплект» к платью, и тому подобные вещи.

Всё это майор добросовестно рассортировывал. Когда ближе к вечеру Анастасия вышла из спальни, сладко зевая и потягиваясь, плита уже была готова к использованию, продукты выложены рядком на столе, а вещи разложены по дивану.

– Знаешь, Коля… – Протянула девушка, со странной ухмылочкой озирая комнату. – Я начинаю склоняться к мысли, что дядюшка Готфрид кое в чём прав… Кстати, как ты смотришь на то, чтобы научиться готовить? Я могу дать тебе пару уроков.

– Не надейся заманить меня в эту ловушку! – Деланно возмутился Николай. – И потом, готовить я умею, но тебя мне всё равно не превзойти. Лучше скажи – у тебя во сне озарений не было?

– Не было. – Качнула головой Анастасия, и вздохнула. – Так что зажигай примус…

– Это не примус, Настя.

– Зажигай примус, и я всё-таки покажу тебе пару хитростей. Начинать всегда стоит с подготовки сковороды…

В тот день сыщица и офицер больше не говорили о расследовании. Но когда они готовили берлинские колбаски с глазуньей в четыре руки, и когда вместе читали газеты на немецком, попутно тренируя произношение Николая – девушка выглядела слегка рассеянной. Дронов знал её достаточно хорошо, чтоб понимать – как бы искренне не пыталась Анастасия отвлечься, её мысль всё равно возвращалась к текущему делу. И думала она сейчас о том, как выстроить связную картину преступления из немногочисленных улик.

Тем не менее, вечер удался на славу. В маленьком гостиничном номере воцарилась домашняя, уютная атмосфера, и к наступлению сумерек Николай окончательно избавился от напряжения, скопившегося за последние дни. Ночь прошла не менее приятно – достаточно сказать, что купленные Настей чулки и перчатки нашли применение, хотя и отдельно от платья, а один из дешёвых наборов белья был приведён в полную негодность. Утром майор и сыщица чувствовали себя самую малость не выспавшимися – однако ничуть об этом не жалели.

Следующие два дня они провели, наведываясь в гости к осевшим по всему Берлину отставным офицерам ГСВГ. Домами Лисова и Сосновского дело не ограничилось – им удалось завести знакомство ещё с несколькими семьями, квартиры которых Николай и его напарница так же посетили при первой же оказии. Всё это время Настя с видимым наслаждением актёрствовала, сутки напролёт играя роль милой и общительной, немного наивной юной немки, пошедшей на военную службу из романтических побуждений. Пожилые отставники сдавались перед её обаянием почти без сопротивления. Анастасия слушала их истории, поддакивая и кивая, по-настоящему краснела, когда её называли «дочкой», неуверенно улыбалась жёнам отставников, вела себя с их детьми и старшими внуками как с ровесниками – в какой-то момент Дронов сам почти поверил, что девушке чуть за двадцать, а не без малого тридцать лет. Лишь по вечерам, в номере «Жандарма», она сбрасывала маску и, лёжа на диване в гостиной, устало, довольно цинично комментировала всё, увиденное за день. Майор не переставал удивляться тому, сколько выводов сыщица ухитряется делать из совершенно обыденных вещей и мелких деталей. В своих длинных вечерних монологах она описывала без прикрас каждое из посещённых семейств, и в голове у Николая понемногу складывался цельный образ «русского сообщества» Берлина – инертного, консервативного, накрепко привязанного к домам и семьям.

В конце недели человек из Штази доставил Насте ворох бумаг, связанных с французским военным атташе. Часть листов и папок была украшена штампом Имперского Министерства Государственной Безопасности, на остальных красовалась синяя печать Министерства иностранных дел. Сыщица зарылась в них на несколько часов, а за послеобеденным чаем устроила итоговый разбор.

– Почти ничего нового о нашем долговязом друге. – Говорила она, потягивая горячий напиток из большой фарфоровой кружки, напоминающей бочонок с ручкой. – Только некоторые интересные детали и уточнения – где именно служил, когда получал очередные звания… Единственное, что можно назвать действительно важным – сведения о его политических связях в Версале. Мсье Ламбер, чтоб ты знал, не последняя фигура в партии военных новаторов.

– И кто это такие? – Спросил Николай, скорее подыгрывая девушке – в такие моменты, как сейчас, ей обычно требовался слушатель, а не собеседник.

– Небольшая, но очень энергичная и сплочённая партия, состоящая из флотских и армейских офицеров. – Пояснила сыщица. – Полагают, что в нынешнем своём виде вооружённые силы Франции небоеспособны, и не могут обеспечивать ей статус великой державы. Среди них немало людей с весьма шовинистическими взглядами, между прочим. Многие ратуют за колониальную экспансию, так как единственная крошечная колония в Азии – это, по их мнению, просто стыд. Но так же они полагают, что Франции необходимо сперва реформировать свою военную систему, коренным образом.

– И велико их влияние?

– Сложно сказать. По данным нашей политической разведки, отношение к партии у французов очень неоднозначное. Нынешнее правительство они скорее раздражают, но их мнение всё равно имеет вес. Среди соратников мсье Ламбера имеются важные шишки – хоть их и немного. И сам Ламбер – один из самых компетентных военных советников во Франции, это признают даже его недруги. Назначение этого типа берлинским атташе – не может быть случайностью. Германские аналитики полагают, что его продвинули на пост старшие товарищи по партии. С какой целью – единого мнения в МИДе нет.

– Ну а нам это что-то даёт? – Дронов сходил к плите и долил себе чаю.

– Материал для размышлений. – Кивнула Анастасия, поигрывая полупустой чашкой. – Попрошу коллег из политического отдела уделить больше внимания этой новаторской партии. За ней и так наблюдают что наши, что немцы, однако если взглянуть на их деятельность в связи с последними событиями… Может, откроется что-то новое.

– Но пока – никаких выводов?

– Увы. – Настя пожала плечами и отставила чашку. Взяла со стола пару листков. – А зеленоглазая меня вообще огорчила.

– Чем же? – Вскинул брови Николай, опускаясь на диван рядом с сыщицей.

– Мне всё сильнее кажется, что она – случайный человек в этой истории, и ни к чему из происходящего не причастна. А я таких теорий уже понастроила! Ведь если она окажется агентом британских спецслужб – как удобно это будет для нас, согласись? – Анастасия криво усмехнулась, не отрывая взгляда от бумаг в своих руках. – Но первое, чему учат сыскного агента – не подгонять факты под свои подозрения. Если подозрения противоречат фактам – выкидывать надо именно подозрения.

– И что же ты узнала о мисс Доу?

– Спутница господина военного атташе – как мы верно догадались, профессиональный телохранитель. – Настя положила бумаги на колени, потянулась за чашкой на столе. – Из компании «Арториас Глобал Секьюрити». Хозяин – некто сэр Артур Меллори, штаб-квартира в Лондоне. Одна из старейших частных охранных фирм в Старом Свете. Может предоставить тебе хоть личного охранника, хоть группу сторожей для складов, хоть пару воздушных бригов для сопровождения твоих дирижаблей в торговых полётах. Работает абсолютно со всеми странами Европы, включая Россию, а потому дорожит нейтральной репутацией. Какие-то связи с британскими службами у неё, конечно, есть, не может не быть. Но в целом сэр Мэллори, как и два поколения его предков, владевших компанией, не лезет в политику. У него достаточно связей и средств, чтобы оградить себя от попыток принуждения, к тому же.

Сыщица сделала большой глоток чая, пару раз вздохнула поглубже, прежде чем продолжать:

– Личные данные своих сотрудников Мэллори оберегает тщательно. Думаю, ты понимаешь, что «Джейн Доу» – это не настоящее имя нашей златовласки. Стандартный псевдоним для всех служащих «Глобал Секьюрити». Она – Джейн, а если б у неё был напарник-мужчина, того бы звали Джоном Доу.

– Разумные меры. – Коротко поддакнул Николай, опасаясь сбить сыщицу с мысли.

– Так делают во всех подобных компаниях. – Девушка пожала плечами. – У телохранителя есть семья, близкие… нельзя допустить, чтобы его могли шантажировать их безопасностью. Даже дядюшка Готфрид, при всей мощи Штази, не сумел сходу получить информации о нашей Джейн. Пока у нас есть только её личный номер, медицинский листок… кстати, ты знаешь, что она весит всего сорока два килограмма?… и кое-что из книги отзывов. Мы установили клиентов, с которыми она работала раньше. Мэллори старается подбирать охранников своим заказчикам, учитывая не только навыки, но и характер сотрудника. Список клиентов, с которыми имел дело тот или иной телохранитель из фирмы, многое о нём может сказать.

– И кого же охраняла мисс Доу? Эм-м… наша мисс Доу?

– Обычно – детей и подростков. – Настя вздохнула глубже прежнего. – Её часто нанимали богатые многодетные семьи, имеющие причины опасаться за жизнь своих чад. Судя по отзывам клиентов, и по заключению душеведа из медицинского листка, наша Доу отлично ладит с детьми, даже со сложными. Очень к ним терпелива и лояльна. Добродушна и дружелюбна, умеет находить общий язык хоть с малышами, хоть с капризными отроками. Ещё она, несмотря на кажущуюся молчаливость, довольно открыта и прямодушна. Лучше вообще промолчит, чем скажет не то, что думает. Как недостаток указано, что она эмоционально привязывается к понравившимся клиентам, особенно к детям – что не профессионально, согласись. Но черта милая, ей к лицу. – Сыщица хмыкнула.

– И как она попала к Ламберу? – В голове Николая вновь возник образ маленькой хрупкой англичанки в мужском костюме. Всё, сказанное Настей, отлично на этот образ укладывалось.

– Он её просто нанял на год, сравнительно недавно. В общем порядке, ничего особенного. Детали пока уточняют. Но…

– Но – если бы британская разведка попросила сэра Мэллори приставить к Ламберу своего человека в качестве связного, то на эту роль другой сотрудник подошёл бы куда лучше? – Предположил Дронов.

– Угу. – Настя допила чай, переложила листки на стол и со стуком водрузила поверх них опустевшую чашку. – В «AGS» много толковых работников, и использовать в шпионских целях прямую, как рельсы, старомодно-порядочную юную леди, любящую возиться с детишками… Ну, разве что сэра Мэллори к этому принудили шантажом, и он таким образом поиздевался над лондонскими службистами. Кстати, такой вариант вовсе не стоит исключать.

– Мн-нда… – Протянул Дронов. – Слушай, Настя, а почему ты называешь Джейн «зеленоглазой»? У тебя ведь у самой зелёные глаза.

– Не настолько. – Девушка откинулась на мягкую спинку дивана и с усмешкой потёрла белесый шрамик на скуле. – У меня они, может, и зелёный, но у неё – зеленющие, аж завидно…

На том разговор о франко-британской парочке завершился. Лишь в воскресенье в деле произошла новая подвижка – зато вслед за ней события понеслись галопом…

* * *

Они с Настей вновь ехали по улицам Нойе-Берлина в неприметной карете, запряжённой парой лошадей. Только компанию им теперь составляли два полицейских агента в штатском. Это были именно сыщики криминальной полиции, а не «безопасники» Министерства, и тому имелись свои причины.

Вечером воскресенья Анастасия показала Дронову служебную записку, полученную её дядей от смежного отдела Штази. В записке сообщалось, что уже пару недель среди городских низов распространяются слухи о некой «акции возмездия» за убийство русского посла. Сейчас же слухи окрепли, начали расходиться и среди порядочных обывателей, обросли деталями. Один из полицейских информаторов доложил, что некие молодые люди, говорящие с русским акцентом, интересовались возможностью купить зажигательную смесь или компоненты для неё. К выходным в шепотках уже мелькало слово «Рейхстаг», а также почти как несомненный факт утверждалось, что всё это затевают патриотично настроенные молодые люди из семей русских отставников, живущих в Берлине.

– Ну, ты понимаешь… – С кислой миной буркнула Настя, когда майор прочитал это место вслух.

– Угу. Тайное общество офицерских сынов…

– …не слушающихся папу и маму. – Девушка фыркнула, поправила упавшую на лоб чёлку. – Настолько тайное, что аж невидимое.

– Хорошо, что мы завели там знакомства. – Николай улыбнулся, подняв взгляд на сыщицу. – Интуиция тебя не подвела.

– Это всё без того похоже на провокацию. – Анастасия передёрнула плечами. – Смотри, как быстро и единовременно возникли слухи. Такие дела обычно готовятся долго, особенно если их готовят дилетанты. Информация начинает утекать с первых дней, кто-нибудь распускает язык ещё на стадии задумки. Место утечки удаётся определить со временем – кабачок, где кто-то впервые проболтался, общежитие студентов, где впервые начали болтать… Потому всё обычно и проваливается. А тут, смотри – уже зажигательную смесь покупают. И слухи пошли разом со всех концов Берлина. И – ни одного имени, заметь. Ни кто покупает, ни у кого… Нет, Коля, это кто-то поработал за хорошую плату. Дядя Готфрид тоже так думает. А я теперь немного знаю эту самую русскую «военную диаспору». Мы с тобой знаем. Можешь себе представить скорых на расправу патриотов-террористов с зажигательными бомбами среди них? Даже из числа молодёжи?

– М-м-м… Нет. – Мотнул головой Дронов. – Никак.

– Вот именно. – Девушка вздохнула. – Они все слишком… бюргеры. Не знаю, как по-русски сказать.

– Я понял. Но что нам делать? Опять ждать?

– Нет, Коля. – Сыщица тронула дужку очков двумя пальцами и очень нехорошо ухмыльнулась. Даже по своим меркам. – Есть у меня кое-какие мысли… Когда слухами вместо полиции занялись в Штази, там быстро установили первых распространителей. Мелкий криминалитет, в основном, некоторые даже на полицию подрабатывают осведомителями. Утром мы с тобой навестим столичное управление криминальных расследований и запросим содействие…

Так они и оказались в невзрачном экипаже, курсирующем по самым грязным улочкам столицы Рейха. Вместе с берлинскими сыщиками они искали вполне конкретного человека.

– Вижу его. – Сказал кучер, наклоняясь к слуховому окошку. – Готовьтесь винтить.

Сыщики почти синхронно надели круглые шляпы-котелки, переглянулись, кивнули друг другу. Экипаж резко вильнул вбок и въехал на тротуар, подпрыгнув на бордюре. Как только он остановился, Настя распахнула дверцу. Полицейские ураганом вылетели наружу, схватили под локти оторопевшего мужчину в потёртой одежде и рабочей кепке, закинули его внутрь кареты, влезли следом. Анастасия закрыла за ними дверь, и экипаж сорвался с места. Всё это заняло, по ощущениям Николая, секунды три – настолько сноровисто действовали сыщики.

Агенты в штатском вернулись на диванчик, усадив свою «добычу» посередине, стиснув бедолагу с боков и крепко держа его за руки. Сидящая напротив Настя подалась вперёд и без замаха врезала пленнику кулаком по почкам.

– Ох-х… – Согнулся тот. Выдавил жалобно: – З… за что?

– За враньё. – Пояснила девушка, откидываясь на спинку и складывая руки на груди.

– Аванс. – Добавил один из полицейских. – А мы тебе ещё в отделении добавим до полной суммы. Если упираться станешь.

– Да что я… – Пленник запнулся. – Это ж три недели назад было! Чего сейчас-то хватать?

– Что там три недели назад было, ты нам расскажешь отдельно. – Хмыкнул сыщик в штатском, обменявшись взглядами с коллегой. – А теперь отвечай на вопросы фройляйн. И вежливо. Будешь хамить – получишь двойное жалованье прям щас. Пиво пить не сможешь – не во что будет.

– Ч… чего угодно прекрасной госпоже? – Пролепетал пленник, втягивая голову в плечи. Сарказма в его словах заметно не было – похоже, с перепугу несчастный малость перегнул с вежливостью.

– Ты у нас – Фриц Медный Грош, по бумагам Бергер, сын Отто и Марии Бергеров, верно? – Неожиданно вполне дружелюбно поинтересовалась Анастасия, глядя на мужчину с лёгкой, приятной улыбкой.

– Да. П… польщён. Прям… столько знаете обо мне. – Пленник всё ещё испуганно таращился на сыщицу. Он, к тому же, был меньше её ростом, и хлипче сложен – несмотря на довольно изящную фигурку девушки.

– Занимаешься мелкими поручениями для воровских шишек, но не кражами, как правило, так?

– Так.

– Давай без обиняков, Фриц. – Анастасия сжала и разжала кулак. Бергер при этом сглотнул и покосился сначала на одного полицейского, потом на другого. – Кто тебе велел пускать слухи о русских в городских тавернах? И не надо – «какие слухи?», «о каких русских?», ладно. У нас времени мало, ещё тебя везти в участок, там обрабатывать. Сразу скажи, всем лучше будет.

– Да я… как-то… – Фриц пару раз моргнул, явно колеблясь. Ему было страшно, очень страшно – но боялся он не только сыщиков, это видел даже Николай.

– Не расколешься в полиции – повезём тебя в Штази. – Спокойно продолжала Анастасия, и её улыбка сделалась чуть-чуть шире, мгновенно превратившись в оскал. – Там будешь молчать – я тебя отдам вот ему. – Девушка указала большим пальцем на сидящего рядом Николая. – Он тебя заберёт в Россию. А знаешь, что делают с такими, как ты, в России?

– Да с какими – такими? – Пленник аж подскочил – но агенты в штатском усадили его обратно на диванчик.

– Ты в политику лезешь, Фриц. – Подыграл напарнице Дронов. Он и без того владел немецким не идеально, сейчас же намеренно заговорил с ещё большим акцентом, чем обычно. – Очень серьёзное дело. Зря.

– Вот. – Кивнула Настя. – Мой друг ещё и говорит по-немецки плохо, может не понять, когда ты сознаешься, и не остановиться вовремя. Но ты не бойся, я буду рядом, всё переведу. Ты не молчи, главное.

– Да… хватит! – Не выдержал, наконец, напора бедняга. – Я всё скажу! Это Гуго Ансбах мне велел!

– Что именно? – Наклонилась к нему Настя. – Что он велел тебе рассказывать в тавернах?

– Что русские обозлились… что их правительство замяло убийство посла. Что русские думают, будто немцы сами его устроили, вот и не расследуют. Что молодые русские из местных военных хотят сами наказать немецкие власти, показать силу. И… ещё наказать немцев за вывод ГСВГ. Но это мне приказали позже рассказывать, когда всё случится!

– Что – всё? И когда?

– Не знаю! – Фриц замотал подбородком, чуть не плача. – Гуго сказал – сам пойму.

– А Гуго в курсе?

– Не знаю. – Пленник внезапно сник, буквально обвис в руках сыщиков. Почти прошептал: – Наверное.

– Ну что ж, Фриц… Спасибо, ты нам очень помог. – Анастасия села ровно, кивнула полицейским. – Переводите его во вторую карету, отправляйте в участок.

– В участок?! – Бедняга задохнулся от испуга.

– Не бойся, нам от тебя ничего уже не нужно. – Отмахнулась девушка. – Просто посидишь там денёк. Ещё и покормят за счёт казны.

Экипаж притормозил в тёмной подворотне, один из агентов в штатском покинул его, выведя Фрица. Анастасия спросила второго:

– Знаете, где этот Гуго сейчас? И кто он есть такой?

– Да, фройляйн. – Полицейский снял котелок и уложил на колени. – Ансбах – это прозвище, он оттуда родом. Фамилия его – Блюменштайн. Воровской барон средней руки. Шпаны много в подручных имеет. Часть на постоянной службе, часть – на сдельной. Вроде этого Грошика.

– А не резковато ли ты с ним, Настя? – Спросил Дронов, чувствующий себя немного неловко после всего увиденного. И дрожащий Бергер, и нависающая над ним сыщица произвели на него гнетущее впечатление – Анастасию он предпочитал видеть совсем не такой. – То есть… я думал, такие допросы – из бульварных книжек, и вы тоньше работаете.

– От человека зависит. – Девушка, верно поняв состояние напарника, повернулась к нему, заглянула в глаза с самой мягкой из своих улыбок. – С какой-нибудь испуганной барышней-свидетельницей я была бы нежна и ласкова. С интриганом-аристократом вела бы хитрую беседу, набитую ловушками. А этот – он иначе не понимает. К тому же, именно этого Фрица мы выбрали не случайно.

– У нас был список тех, кто распространяет слухи – около двадцати человек. – Подтвердил полицейский агент. – Мы выбрали Бергера потому, что хорошо его знаем – из них он самый слизняк. Присунь по почкам – он и расколется. Так и вышло.

– Когда поручаешь работу кому-то, и сам за всем не следишь, среди исполнителей обязательно попадётся такой – слабое звено. – Усмехнулась Настя. – Вопрос в том – насколько крепок герр Ансбах. Как раз и проверим. Повторяю вопрос – где он сейчас должен быть?

– В такой час, в понедельник – у себя дома, фройляйн.

– Отлично. Едем в гости, господа.

Ехать пришлось довольно далеко. Гуго Ансбах проживал, разумеется, отнюдь не в трущобах, где трудились его подопечные – но и не в личном особняке. Он снимал номер в приличной гостинице около центра, на границе районов Митте и Шёнеберг.

– Пятый этаж, однако. И от пожарной лестницы далеко. – Заметила Анастасия, когда их экипаж миновал жилище воровского барона, чтобы остановиться чуть дальше. – Удобно для нас, плохо для него. То ли не слишком умён, то ли слишком самоуверен, но запасной выход через окно у господина Ансбаха не предусмотрен.

– И вообще, странно как-то, что такой человек живёт в таком месте. – Хмыкнул Николай. Придерживая плотную шторку, он тоже смотрел на улицу.

– У такого варианта есть свои преимущества. – Объяснил сопровождающий их полицейский. – Здесь Гуго только живёт и принимает некоторых гостей, для обстряпывания грязных делишек у него другие квартиры и загородные дома имеются.

– А что у него с охраной? – Деловито поинтересовалась сыщица, проверяя барабан револьвера.

– Когда он здесь – один-два человека. Второй, если есть, караулит в холле. Времена в воровском царстве нынче спокойные, покушения Гуго не боится. – Полицейский нахмурился, следя за манипуляциями девушки. – Слушайте, вы же не собираетесь…

– Надеюсь, обойдётся. – Настя убрала револьвер в кобуру и застегнула свою лёгкую курточку на нижние пуговицы. – Нет, правда надеюсь. Мне с ним спокойно поговорить надо. Обстоятельно. Боюсь только, присутствие рядом головорезов даст господину Ансбаху ненужную уверенность в себе, и разговор затруднится. Будет лучше, если мы удалим от него охрану… или его от охраны. Там видно будет. Рассчитываю на вашу помощь.

В холле гостиницы полицейский агент сразу же указал взглядом на крепкого усача, подпирающего лопатками стену около гардеробной:

– Ласло, один из парней Ансбаха.

– Можете его занять? Или вообще увести отсюда? – Полушёпотом спросила сыщица.

– Это нетрудно. – Кивнул агент. – Но тогда я не смогу пойти с вами дальше.

– Ничего, справимся. Идите. И ещё… прикроете нас, если будет шум.

Пока Анастасия, выложив на стойку портье невесть где добытый полицейский жетон, узнавала, на месте ли нужный им постоялец, Дронов краем глаза следил за действиями полицейского. Тот, на ходу достав папиросу и закурив от спички, подошёл к усачу-охраннику, заговорил с ним. Явно о чём-то неприятном – головорез сдвинул брови, помрачнел. Бандит и сыщик обменялись несколькими довольно короткими репликами, потом агент взял усача под локоть, и попросту вывел на улицу. Тот что-то ворчал, однако не сопротивлялся.

– Пошли, клиент у себя. – Сыщица дёрнула отвлёкшегося майора за рукав. Уже вдвоём они добрались до номера Ансбаха, и девушка сразу же постучала в дверь.

– Кто там? – Раздалось из-за створки.

– Полиция. – Ответила Настя, привычно отступая в сторону – чтоб не оказаться на пути пули, если сквозь дверь выстрелят.

– Какого…

– Не говорите, что нас никто не вызывал. – Продолжила сыщица чуть громче. – Не откроете дверь – мы её высадим.

Створка без скрипа приоткрылась, и в узкую щель выглянул лысый амбал, габаритами сопоставимый с Николаем. Одет он был в простой городской костюм, но Дронов заметил на шее головореза край синей татуировки, уходящей за воротник.

– Ансбах здесь, нам нужно поговорить. – С утвердительной интонацией отчеканила девушка, показывая амбалу всё тот же жетон берлинской полиции. – Дело серьёзное. Государственной важности.

– Я доложу. – Охранник попытался закрыть дверь, но сыщица подставила ногу. Скривившись от боли – с такой силой амбал налегал на створку – выдавила:

– Впусти, или влепим… сопротивление полиции… Мой напарник влепит, лично тебе.

Лысый головорез, похоже, растерялся. Неизвестно, испугали ли его угрозы Насти, однако подручный Гуго отступил на шаг, отпустил дверь. Сыщица толкнула створку и вошла в тесную переднюю, ухитряясь при этом не прихрамывать. Сказала, всё ещё немного сдавленным, хрипловатым голосом:

– Веди нас к хозяину.

Герр Ансбах, он же Гуго Блюменштайн, обедал. Или вкушал очень поздний второй завтрак – сказать сложно. Правда, возня в прихожей насторожила его, и гостей воровской барон встретил не за столом, уставленном снедью, а у стенного шкафа, роясь в хламе на полках.

– У вас там пистолет, что ли? – С усмешкой поинтересовалась Настя, переступая порог гостиной вслед за амбалом. – Бросьте, что вы…

Расставив ноги на ширину плечи и заложив руки за спину, она остановилась у входа. Дронов встал по левую руку от сыщицы.

– Обычно ко мне не приходят без приглашения. Или хотя бы извещения. – Недовольно заметил Гуго, явно стараясь сохранить лицо. Николаю, однако, показалось, что он если не испуган, то сбит с толку не меньше своего плечистого охранника. – Кто вы такие?

– Дело срочное, герр Ансбах. – Настя улыбнулась по-настоящему. Гуго невольно попятился, сам того не заметив, амбал же пару раз быстро сморгнул. – Я ищу вашего сотрудничества, и действую от лица полиции, Имперской безопасности и ещё кое-кого. В ваших интересах будет ответить на все мои вопросы. Быстро и точно. Первый вопрос – кто заплатил вам за распространение провокационных слухов о неких русских бомбистах? – В последних фразах сыщицы звенел металл, и говорила она с очень характерными «казёнными» интонациями.

– Я… слышал эти истории от своих людей. Да, слышал. – Всё ещё стараясь демонстрировать уверенность, Гуго опустился в мягкое кресло. Амбал-телохранитель встал рядом. Николаю ни к месту вспомнились Тьерри и Джейн. Лысый здоровяк мог бы усадить крошечную британку на плечо, как попугая, но Дронов отчего-то не сомневался, что охранник из неё куда лучший.

– Только слышал их и весь город, похоже. – Воровской барон погладил резные подлокотники. – Мои парни пересказывают то, что слышали от других. Никто им за это не платил.

– Большинство из них – да. – Кивнула Настя. – Но не все. Некоторые из ваших подопечных как раз и были первыми, кто начал трепать языком на эту тему. От кого слух подхватили остальные. И делали они это по вашему поручению. Мы знаем точно, не пытайтесь юлить.

– Может, вы назовёте своё имя, сердце моё? – Приподнял брови Ансбах, окончательно взяв себя в руки. Сыщица была права – присутствие своего головореза за спиной помогло бандитскому главарю справиться с первым замешательством. – И имена тех, кто вас послал? Может, я кого-то из них знаю, и лучше поговорю с ним? Скажем, шеф городской полиции, герр…

– Мнда… Разговор всё-таки повернул на эти рельсы. – С видимым огорчением перебила его девушка. Повернулась к Николаю. – Давай сэкономим время. Я сейчас пообщаюсь с хозяином наедине – всё узнаю, минут за двадцать. Убери этого типа из комнаты, он мешает. – Она кивком указала на охранника.

У господина Ансбаха от такой бесцеремонности округлились глаза. Амбал среагировал лучше – не дожидаясь действий майора, рванулся к нему, выхватив из кармана кастет. Но всё равно совершил ошибку – проигнорировал Настю. Сыщица не стала доставать револьвер. Она скользнула вбок, ловко подсекла ноги лысого громилы, добавила ему локтем по спине – и тот буквально рухнул в объятия Дронова. Майор без лишних церемоний приложил охранника по затылку, повалил носом в пол, заломил ему руки за спину. Поймал брошенные Настей ручные кандалы, защёлкнул на могучих запястьях.

– Вот теперь поговорим. – Ещё одной парой наручников девушка приковала окаменевшего в кресле Ансбаха к правому подлокотнику. – Быстренько, по делу.

Она пошарила по карманам своей курточки, вздохнула:

– Чёрт! Я забыла взять пилочку для ногтей. И щипчики… всё дома забыла. У тебя есть перочинный нож?

– Да. – Оттащив полубесчувственного бугая в прихожую, майор вернулся к подруге.

– Одолжишь мне его на полчасика? Кстати, в нём есть штопор и маленькие щипцы?

– Всё есть, но… – Дронов качнул головой. – Ты же понимаешь, что мне его придётся выкинуть? После того, как ты им попользуешься?

– Что вы… – Отмер, наконец, хозяин номера.

– Ну тогда не одолжи, а подари. – Игнорируя его, попросила девушка. – А я тебе потом новый куплю. Швейцарский, настоящий. Знаю, где такие продаются. На днях сходим вместе, сам выберешь.

С тяжким вздохом майор положил на протянутую ладонь сыщицы небольшой складной ножик, служивший ему верой и правдой добрый десяток лет.

– То, что надо. – С леденящей кровь ухмылкой девушка принялась перебирать лезвия. Бликующие линзы очков придавали ей ещё более зловещий вид. – Просто отлично. Ладно, выйди пока в коридор, подожди там. Хоть я и говорила, что ты должен перенимать мой опыт, но кое-чему тебе учиться, пожалуй, рановато…

За четверть часа из номера не донеслось ни единого громкого звука. Устроившись на деревянной скамье в коридоре, в тени чахлого фикуса, Дронов следил за прикрытой дверью с некоторой опаской, настороженно вслушиваясь. Но ничего особенно ему услышать не довелось. Анастасия покинула апартаменты бандитского вожака действительно быстро. Прошагав к скамье, она устало плюхнулась на жёсткое сиденье рядом с Николаем, протянула ему сложенный нож:

– Забирай. Не пригодилось. Но за швейцарским я тебя всё равно свожу, раз обещала.

– А что так? – Хмыкнул Николай, пряча ножик в карман.

– Да я вспомнила, что там ведь на столе целая куча ножей, вилок, штопор побольше… – Пожала плечами сыщица. Вдруг хихикнула, искоса глянув на лицо Дронова. – Шучу. Не бледней так. Обошлось без физического воздействия. Надавила бедняге на нервы как следует, он и раскололся. Минут десять исповедовался, пока дыхания хватило.

– Что-нибудь полезное рассказал?

– Рассказал. Только обсуждать это мы будем уже с дядей Готфридом. Точно не здесь. – Девушка наклонилась вперёд и, морщась, потёрла ушибленную ногу выше колена. – И мне б горячую ванну… Ладно, подождёт.

– Интересно, почему местная полиция себя с этой швалью так не ведёт? Взяли бы их к ногтю…

– Потому что они местные, Коля. – Настя откинулась на деревянную спинку. Очки её в очередной раз стали непрозрачными. – Мне проще. Я приехала, переворошила осиные гнёзда, нашла, что искала, уехала. А им тут жить. Скажем спасибо, что вообще помогли – дров я для них наломала, всю зиму топить хватит…

* * *

Комнатка, в которой проходило совещание, больше всего напоминала клуб для игры в покер – тесное, полутёмное помещение с большим круглым столом и полудюжиной стульев в центре. Для полной схожести не хватало только карт, разложенных по столу, и витающего в воздухе табачного дыма. Но так уж вышло, что никто из присутствующих не курил.

– Моя дорогая Анастасия. – Почти торжественно говорил Готфрид Беккер, директор Пятого отдела Штази, сложив ладони «лодочкой». – Ты даже не представляешь, сколько бутылок отменного, выдержанного коньяка я буду должен подарить герру Мюллеру, шефу столичной полиции, после сегодняшних твоих похождений. Но я готов пойти на такие жертвы, если ты добилась достойных результатов.

Сидящая напротив него сыщица потупилась, принялась водить пальцем по столешнице, не поднимая взгляда на дядюшку. Её раскаяние было столь откровенно притворным, что даже Николай посмотрел на девушку осуждающе. Через минуту такого спектакля она столь же нарочито вздохнула, пожала плечами:

– Думаю, дядя, результаты вполне достойные.

Прекратив ломать комедию, откинулась на жёсткую спинку стула и улыбнулась:

– У нас, кажется, впервые появилось чёткое направление для работы. Кстати, рейхсвер не одолжит мне батальон солдат на пару дней? Хотя бы четыре сотни бойцов, меньше не хватит.

– Так. – Беккер положил ладони на стол. – Рассказывай подробно.

– Господин воровской барон получал деньги за распространение слухов – это правда. – Уже без улыбки начала сыщица. – От кого – неизвестно. Заказчик передавал ему конверты с оплатой и указаниями. Указания были отпечатаны на машинке, один листочек я уже отправила экспертам. Конверты просто подбрасывали разным людям Ансбаха. Пару раз те вроде бы замечали момент появления конверта, но точно описать внешность курьера никто из них не смог.

– Значит, ниточка – в их содержимом. – Сказал дядя Готфрид.

– Угу. Автор записок явно не хотел контактировать с Ансбахом слишком часто, а потому в каждом послании довольно детально и пространно расписано, что тот должен делать. Заказчик определённо не верил в умственные способности герра бандита, и раскладывал ему всё по полочкам – когда и какой слух пускать. Дата будущей… – Настя прищёлкнула пальцами, – акции… конкретно не указана. Из чего я с большей уверенностью предполагаю, что акция в самом деле будет, что это не блеф. Но указаны примерные даты для слухов, которые надо распускать до и после. Что даёт нам достаточно узкий промежуток. Полагаю, логично, что вторую порцию трепотни надо отгружать сразу после акции, с минимальным промедлением. Всё случится завтра, либо послезавтра. И народ по всему Берлину засудачит, что русские сожгли Рейхстаг. Даже кайзер не сможет такое игнорировать.

– Если они правда собираются сделать именно это. – Вставил Николай. – Сама провокация, может, и не блеф, но блефом может быть её цель.

– Едва ли. – Покачал головой директор Беккер. – Тогда они пустят псу под хвост всю свою предшествующую работу. Мы исходим из того, что наш враг затеял комплекс провокаций. Он пытается испортить отношения России с союзниками и нейтральными странами. Тогда всё, что произойдёт в Берлине в ближайшие дни, должно выглядеть естественно. Если враг создаёт видимость того, что молодые русские патриоты собираются сжечь Рейхстаг, один из символов германского единства – именно такую попытку он и изобразит. Уверен, они даже попытались бы вовлечь исполнителей из числа настоящих местных русских, если б ветеранское сообщество Берлина не было таким инертным.

– Но ведь если мы всё понял – то их план уже сорван, верно?

– Коля… – Анастасия тяжело опёрлась локтями о столешницу, сплела пальцы. Глянула на майора со странным сочетанием усталости и сочувствия. – То, о чём догадываются в тайной полиции – это одно. То, о чём говорят в газетах, и что обсуждают в парламентах – это совсем другое. Государь император, конечно, самодержец, но не всесилен. Как и кайзер. Мы можем вскрыть злодейский план во всех деталях, и напечатать его в «Фигаро» на трёх языках, но это никак не поможет, если мы не сорвём дальнейшие акции.

– Потому мы будем действовать. – Снова кивнул Готфрид. – Ты права, моя дорогая племянница. Полученные тобою сведения стоили пары бутылок коньяка. Будем считать несомненным фактом, что в ближайшие дни авторы взрывов в Ташкенте и у посольства совершат нападение на здание Рейхстага. Вероятнее всего, с применением зажигательных бомб. Мы пока не слышали, чтобы кто-то действительно покупал для них ингредиенты, однако это мало о чём говорит. Наша цель – сорвать нападение и, по возможности, захватить исполнителей. От них мы можем узнать что-то полезное.

– Едва ли. – Настя упёрла подбородок в сплетённые пальцы. – Учитывая, как осторожны они были при найме Ансбаха, исполнителей для акции тоже будут набирать втёмную. Но – попробовать стоит, конечно. Я больше рассчитываю на их действия… вокруг всего этого. Готовя нападение и заметая следы в случае его провала, наши друзья-бомбисты могут где-то подставиться. При покупке материалов, при ликвидации свидетелей, много где.

Директор Беккер встал, взял трость, прислонённую к стулу, прошагал к двери. Открыв её, громко потребовал карту Берлина и чего-нибудь поесть.

Десять минут спустя план центральной части города был расстелен по столу, а края его придавлены чайником, сахарницей и блюдечками с печеньем. Сыщица, директор и майор склонились над картой.

– Просто подъехать к Рейхстагу на паромобиле, и кинуть в него бомбу у них не выйдет. – Проговорил Беккер, помешивая свой чай серебряной ложечкой. – Он всегда хорошо охранялся, а теперь, после взрыва у посольства, там даже ночью вокруг выставлены посты. Полицейские имеют приказ стрелять на поражение в любой подозрительной ситуации. К тому же, здание крепкое, большое, ручной бомбой, брошенной на ступеньки, его не поджечь.

– Если я права, то сам поджог для них не главная цель. – Пока дядюшка рассуждал, Настя успел сжевать два печенья, и теперь тянулась за третьим – блюдца были от неё далеко. – Важнее сам факт попытки, и шумиха вокруг.

– Но если дело ограничится стычкой с охраной здания, без больших жертв и разрушений, то и шум будет легче замять. – Возразил Готфрид. – Давай исходить из того, что они попытаются всерьёз.

– Тогда наши друзья наверняка используют тот же фокус, что и в прошлых двух случаях. – Сыщица быстро прожевала третье печенье, кашлянула в кулак. Поправила очки, сползающие к кончику носа. – Если б они любили разнообразие, то не повторились бы дважды. Не знаю пока, откуда у них технология дистанционного подрыва, однако эти ребята очень на неё полагаются. Что они могут сделать? Подогнать к Рейхстагу крытый фургон, набитый взрывчаткой и зажигательной смесью? Его можно взорвать и в стороне, ущерб всё равно выйдет серьёзный. И заодно обставить дело как месть тем же способом.

– Не получится. – Директор отодвинул фарфоровую чашечку, которую так и не пригубил. – Опять же, благодаря взрыву у посольства мы стали внимательнее к таким вещам. Грузовым фургонам и паромобилям запрещено останавливаться около правительственных зданий. А там, где это возможно – запрещено даже проезжать мимо них. Рейхстаг стоит не на проезжей улице, движение мимо него сейчас разрешено лишь пешим и конным.

– А… под ним? – Спросил Дронов, потирая подбородок. – Вот эти точки – это выходы из канализации? Она проходит под строением Рейхстага?

– А ты молодец. – Настя легонько погладила его по плечу, не отрывая взгляда от плана. – Я о таком не успела подумать.

– Просто привык читать карты, вот и обратил внимание.

– Дядя, пусть принесут схему подземных коммуникаций в этом районе. Посмотрим, есть ли там достаточно просторные туннели. Учитывая, сколько дряни сливается из зданий правительства – не может их не быть.

Туннели были. Рейхстаг располагался близко к парку Тиргартен, в стороне от столичной застройки, и сеть подземных коммуникаций вокруг него была не слишком густой. Однако два больших туннеля тянулись прямо под зданием, и от них отходило множество боковых ответвлений.

– Из канализации нельзя выбраться в сам Рейхстаг, потому охраны в ней нет, ясное дело. – Девушка постучала по схеме очередным печеньем, усыпав бумагу крошками. – Отличный вариант. Несколько мощных зарядов в нужных местах могут превратить полздания в щебёнку. И зажигательная смесь не нужна, хватит просто взрыва. Есть, правда, проблема…

– Мы, в Пятом отделе и Особой экспедиции, точно знаем, что устройство, позволяющее совершить дистанционный подрыв, не работает под землёй. – Вместо сыщицы объяснил дядя Готфрид, поворачиваясь к Николаю. – Вернее, само оно работает, но не принимает… некий невидимый сигнал, который активирует взрыватель. Этот сигнал не может пробиться сквозь землю, так же, как обычный солнечный луч.

– Но сигнал может передаваться по металлической проволоке. – Анастасия воздела палец, оставив круглое печенье лежать прямо поверх нарисованного на карте Рейхстага. – Можно вынести небольшую принимающую часть устройства на поверхность, и соединить её проволокой с остальной бомбой. Протянув проволоку, скажем, через люк или отдушину. Других вариантов я не вижу. Разве что использовать обычный часовой механизм. Но когда у тебя в руках такая хитрая игрушка, трудно вернуться к чему-то более примитивному.

– И всё-таки это тоже возможно, моя дорогая.

– Бесспорно. – Девушка плюхнулась обратно на стул, взяла многострадальное печенье. Повертев его в руках, сломала надвое и снова бросила на карту. – Вот зачем мне батальон солдат, дядя. Я задумала облаву. Хочу взять исполнителей на закладке или при попытке подрыва. Скорее – на закладке. Потому что взрывать будут наверняка днём, в рабочее время. Чтоб жертв побольше, и свидетелей тоже.

– Облаву – не зная точно времени и места? – Скептически выгнул седую бровь Беккер, тоже грузно опускаясь на сиденье.

– Потому и так много! – С кривой усмешкой всплеснула руками девушка. – Знала бы, где и когда брать – хватило б и полицейского наряда. А так… Сегодня ночью пусть ваши шпики и патрульные полицейские внимательно следят за всеми входами в канализацию, не только в Митте. Даже если всё случится не сегодня, они могут проносить материалы для бомб заранее, постепенно. По частям. Если всё будет тихо – спустим вниз потихоньку пару сотен солдат, и расставим засады где только можно. Кроме того, хотя для дистанционного подрыва не всегда нужно видеть принимающее устройство, я не сомневаюсь, что за взрывом будут наблюдать. Вторая часть солдат, вместе с городской полицией, прочешет все места, откуда виден Рейхстаг. Начнут они, когда…

Николаю, как армейскому офицеру, план Анастасии понравился – своей похожестью на войсковую операцию и широким размахом. Дяде Беккеру он пришёлся по душе куда меньше – по тем же самым причинам. «Как же давно ты не работала в большом городе, Настя» – вздохнул толстенький директор Пятого отдела. Следующие три четверти часа Дронов, отодвинувшись от стола, тихонько потягивал чай, грыз печенье, и наблюдал за тем, как в муках и борьбе рождается компромисс меж двух родственных душ. Анастасия и Готфрид демонстрировали одинаковое упрямство и равный профессионализм. То, что происходило между ними, майор не решился бы назвать даже спором. Директор и сыщица словно играли, оспаривая аргументы друг друга, принимая возражения, выдвигая свои, приходя к общим выводам. Кто в итоге победил – Николай тоже не сказал бы с уверенностью. От плана Анастасии к концу разговора остался один каркас, который директор Пятого отдела «обтянул» на своё усмотрение. Тем не менее, план всё ещё включал в себя прочёсывание окрестностей Рейхстага и засады в подземелье – только уже без привлечения армейских частей.

Когда майор и сыщица покинули резиденцию Министерства государственной безопасности, девушка отказалась от предложенного экипажа, и сказала, что хочет прогуляться. Солнце клонилось к закату, тени от многоэтажек накрывали тротуары, и на улицах Берлина становилось прохладно. Настя, заложив руки за спину и не глядя по сторонам, широко шагала в сторону набережной Шпрее. Там она опёрлась о чугунную ограду, крашенную в чёрный цвет, и долго смотрела на грязную воду реки, снующие туда-сюда лодки, пыхтящие паром катера и грузные самоходные баржи. Дронов всё это время молча следовал за подругой, стараясь держаться вне поля её зрения. Впрочем, когда закат плавно перешёл в сумерки, девушка сама повернулась к напарнику. На губах её играла слегка виноватая улыбка.

– Извини. – Сказала она, беря его за руку. – Напугала тебя, да? Всё в порядке, не беспокойся. Видишь ли, дядюшка Готфрид – уникум. Единственный человек, при разговоре с которым я иногда ощущаю себя неопытной и неумелой стажёркой. Это… болезненно для моего самолюбия. Оно у меня большое, ты же знаешь.

– А то. – Легонько улыбнулся в ответ майор.

– Ну и вот… дядюшка-то прав. И мне стыдно, что я на него злюсь. От этого ещё хуже. Но через пару часов пройдёт. – Она посмотрела Николаю в глаза, улыбка её из виноватой превратилась в лукавую. – Если будет повод отвлечься – то и быстрее. Давай вернёмся в «Жандарма». Ты ведь поможешь мне отвлечься?

– Конечно.

– Отлично! Значит, по пути купим сосисок, свежих куриных яиц и масла для сковороды. Эй, что это за погасший взгляд?…

* * *

Ночной парк шумел, как и в первый раз напоминая Дронову самый настоящий лес. Но теперь он не ощущал из-за этого дискомфорта. Наоборот, майор был в своей стихии. По левую руку от него, на расстоянии видимости, шагал егерь в зелёном сюртуке и чёрном кивере, вооружённый коротким карабином. По правую – ещё один. Цепочка солдат двигалась медленным шагом через подёрнутый синей дымкой Тиргартен – а с другого конца парка им навстречу столь же неспешно продвигалась вторая. Собственно, это была идея Дронова. Хотя поначалу директор Беккер полностью исключил участие военных в операции, Николай сумел на следующий день убедить его, что армейские егеря куда лучше полицейских прочешут огромные парковые зоны вокруг Рейхстага. Такую мысль ему подсказали как раз-таки воспоминания о первом визите – о густой чащобе в центре столицы, о тёмной массе деревьев, подступающей к шоссе в лунном свете, о шепчущей на ветерке листве. Простые патрульные тут наверняка ощущали бы себя неуютно. Егерям проще – их для такого готовили.

Анастасия полагала, что за подрывом будут наблюдать с крыши или верхних этажей одного из многоэтажных зданий, откуда стеклянный купол Рейхстага виден превосходно. Дронов же готов был поставить на парки – туда, по его мнению, было проще проникнуть незаметно, там проще спрятаться. А правительственное здание, ярко совещённое даже глубокой ночью, видно из многих точек. В результате облава разделилась на три части. Все они выдвинулись на позиции за пару часов до рассвета – чтобы дать неизвестному противнику время залезть в ловушку.

Первая часть, набранная из самых опытных берлинских полицейских, усиленная полевыми агентами Штази, отправилась под землю. На них лежала важнейшая задача – не допустить взрыва. Если бомбы уже установлены, их должны были отыскать и обезвредить. Если подрывники ещё не явились, полицейским следовало рассыпаться по канализации и ожидать в многочисленных засадах.

Вторая часть, тоже составленная из полицейских и агентов Министерства, во главе с самой Настей прочёсывала городскую застройку. Они имели приказ без колебаний задерживать всякого, кто покажется им подозрительным, а также проверять частные квартиры при необходимости. Дронов уже представлял, сколько бездомных и бродяг, обитающих в городских подвалах и на чердаках многоэтажек, отправится сегодня в кутузку.

Наконец, третью часть облавы образовывали армейские части – три роты пеших егерей. Они прибыли «на старт» последними, зато развернулись много быстрее полицейских. Егеря оцепили Тиргартен, проверили мелкие рощицы вне его черты, после чего двумя цепями вошли в огромный парк. Николай не столько командовал ими, сколько приглядывал за ходом операции, чтобы доложиться потом Насте. Немецкие егеря своё дело знали и без него. Тем не менее, русскому офицеру доверили идти в центре одной из цепей – тот знал, насколько важное это место, и был благодарен за оказанное доверие.

Даже с учётом поправок, внесённых дядюшкой Готфридом, всё это было одной огромной авантюрой. Очень в духе Анастасии. Однако Дронов понимал, почему опытный и осторожный начальник Пятого отдела принял план сыщицы. Даже если облава закончится пшиком, если они никого не поймают и ничего не найдут сегодня – их действия всё равно сорвут готовящуюся провокацию. Неприятель будет вынужден отступиться от своего плана, внести в него коррективы. Возможно, он даже испугается и всполошится, обнаружив, какие силы подняты против него. Всё это выигрывает время для расследования. К тому же, чем дольше разрыв по времени между провокациями, тем меньше от них эффект. Выбив одно звено из цепочки злодеяний, они, быть может, вовсе её разорвут.

– Всё в порядке? – Поинтересовался возникший из полумрака лейтенант егерей. Он вместе с ещё одним офицером крейсировал вдоль цепи, опрашивая солдат и проверяя обстановку, чтобы сообщить её идущему позади капитану.

– Так точно, герр лейтенант. Ничего необычного. – Отозвался шагающий справа от Николая боец.

– Всё в порядке. – Подтвердил Дронов.

– Герр майор. – Кивнул ему егерь-офицер, прежде чем пройти дальше.

Однако исчезнуть во мраке он не успел. Далеко справа послышались голоса – кто-то кого-то окликал. А ещё через несколько секунд хлопнул выстрел.

– Остановиться! – Рявкнул лейтенант, бросаясь на шум и на бегу выхватывая револьвер. – Передать по цепи! Остановиться!

Дронов последовал за ним, также на бегу обнажая оружие. За первым выстрелом последовали ещё два звонких хлопка, в ответ залпом ударили егерские карабины – три или четыре разом, не меньше. Меж деревьев замелькали пятна света, и навстречу бегущим офицерам внезапно выскочил… грузовой паромобиль с зажжёнными фарами. Николай и германский лейтенант бросились в стороны, спасаясь из-под колёс. Машина, обдав их горячим паром, промчалась мимо, рыская из стороны в сторону, петляя меж деревьев. Николай торопливо поднялся на колено, вскинул револьвер – слишком поздно. Паромобиль скрылся за древесными стволами. Зато там, откуда он приехал, вновь вспыхнуло пламя. Что-то ярко сверкнуло, раздалось глухое шипение, резко перешедшее в рёв, и из-за макушек деревьев в небо взмыли три алые звезды. Оставляя за собой дымные хвосты, они умчались куда-то на север. Ещё мгновенье спустя грянул взрыв. Но не там, куда улетели «звёзды». На земле, неподалёку, едва ли в сотне метров от Николая.

Майор во второй раз бросился наземь, прикрывая голову руками. Земля ощутимо дрогнула, над головой офицера пронеслась слабенькая ударная волна, осыпавшая его листьями, веточками и какой-то трухой. Когда Дронов встал, вытряхивая из волос осыпавшийся с крон древесный мусор, место взрыва уже вовсю пылало. Пожар охватил несколько деревьев и понемногу распространялся. На фоне стены живого пламени можно было различить чёрные человеческие фигурки – егеря отступали перед огнём, помогая раненым и контуженным товарищам.

– Ничего себе… полыхает. – Ошарашенно произнёс немецкий лейтенант, тоже поднявшийся на ноги.

– Зажигательная смесь. – Дронов тряхнул головой, не отводя взгляда от огня. – Это точно зажигательная смесь. Но что было в небе? И что, в Бога душу, вообще произошло?…

Назад: Глава 2

Дальше: Глава 4