Глава 3
Разведчики Адамсона передохнули и в 3.05 продолжили перемещение к первому открытому участку дороги. До перекрестка, за которым он начинался, было всего метров сто.
Впереди шагал Язид Фарес, за ним, как и прежде, держались Давуд Наги и Карим Игбал, в замыкании – лейтенант Бреун и сержант Лаурье.
Спустя несколько минут Фарес вызвал на связь Бреуна:
– Эльф, я Пятый!
– Слушаю.
– Прошел кучу мусора.
– Что?
– Прошел кучу мусора.
– Ты не принял наркоты?
– Нет.
– Тогда какого черта докладываешь о пустяках?
– Это не пустяки. Тут куча обломков бетонных плит, во все стороны торчит арматура, в досках большие гвозди. Можно и без всяких мин остаться калекой. Будьте осторожней.
– Ты за обстановкой следи. С мусором как-нибудь разберемся.
– До связи!
– И только по делу!
– Да.
Бреун чертыхнулся, вложил рацию в чехол и пробурчал:
– Как мне надоели эти идиоты!
– Что такое, Райан? – спросил Лаурье.
– Да дозорный открытым текстом выдал в эфир, что прошел через кучу мусора, насыщенную арматурой и гвоздями. Чтобы мы случайно не поранились. Не придурок ли?
– Он же предупредить хотел, Райан.
– Открытым текстом?
– Ты же знаешь, мы работаем на частоте, которую ни русские, ни сирийцы не используют. В настоящий момент все станции переведены в режим импульсной связи. Переговоры перехватить невозможно.
– Но запеленговать станцию вполне реально.
– Ты думаешь, что русские подтянули к Эль-Нугуру аппаратуру РЭБ?
Бреун поправил бейсболку и ответил:
– Это, конечно, вряд ли, но наш ливиец все равно придурок. Все они таковы.
– Тогда почему мы с ними?
– Так надо.
– Кому?
– Стефан, не задавай глупых вопросов. Давай прекратим базар. Впереди самое опасное.
Напрасно Бреун не придал должного значения предупреждению дозорного. Сирийцы беспрепятственно прошли через кучу строительного мусора, перегородившую улицу на всю ширину, а вот европейцы получили проблему. И не одну. На ровном месте.
Лаурье пошел вперед, через метр завалился на бок и вскрикнул от боли.
– Что такое?
– Правую ногу распорол арматурой. А ведь дозорный предупреждал!..
– Сильно распорол?
– Сейчас посмотрю. Кровь идет, но вена, по-моему, не задета. Черт, больно-то как!
– Погоди, помогу.
– Смотри, сам не напорись.
Бреун вызвал Фареса и приказал:
– Пятый, стой, укройся!
– Принял. Что-то случилось?
– Ждать, смотреть!
– Есть!
Лейтенант добрался до сержанта, увидел кровоточащую рану снизу на правой ноге.
– Мышцу порвал?
– А черт его знает. Арматура ржавая, может заразу внести.
– Сейчас. – Лейтенант достал из рюкзака санитарный пакет, обработал рану. Она оказалась широкой, но не глубокой.
Он перевязал место повреждения и сказал:
– А ну-ка попробуй встать.
– Ох, твою мать!
– Что?
– Сзади!
Бреун обернулся.
Из-за бетонных плит высунулась морда большого пса. Глаза его горели, из пасти стекала пена. Он подбирался к людям.
– Черт! Почуял запах крови.
Пес бросился на Бреуна. Раздался выстрел, второй. Большая тощая черная собака завалилась на бок и задергала лапами.
Бреун оглянулся.
Лаурье держал в руке «беретту».
– Зачем стрелял?
– Этот пес обезумел от голода. Он порвал бы тебя.
Лейтенант показал нож.
Сержант отрицательно покачал головой и заявил:
– Не помог бы.
– Но выстрел был слышен далеко. Впереди наверняка есть блокпост. Теперь асадовцы предупреждены о том, что рядом кто-то есть. Они быстро выяснят, что стреляли не свои.
Тут же ухнули два взрыва где-то севернее.
– Ого! – проговорил Бреун. – Похоже, кто-то налетел на растяжки.
– Асадовцы.
– Не нравится мне эта канонада.
– А кому она нравится? Надо быть внимательнее. Ты постарайся встать.
Сержант поднялся.
– Как?.. – спросил Бреун.
– Нормально, мышца не повреждена. Больно, но идти можно.
– Вколоть обезболивающее?
– Я сам! – Сержант достал из боевой аптечки шприц-тюбик, воткнул иглу рядом с раной прямо через брюки, выдавил содержимое. Пустой шприц-тюбик он выбросил в кучу мусора.
– Готов? – спросил Бреун.
– Да.
Лейтенант вызвал дозорного и приказал:
– Пятый, вперед!
– Принял.
Разведгруппа Адамсона двинулась к перекрестку.
Старший лейтенант Герасин, находившийся рядом с капитаном Тайфуром, воскликнул:
– Два выстрела. Похоже на «беретту».
Тайфур посмотрел на российского советника и спросил:
– Ты можешь определить вид и марку оружия по двум далеким выстрелам?
– Это в любом случае пистолет. У меня была «беретта». У нее выстрел именно такой, хлесткий. У кого могут быть эти стволы?
– Банда игиловцев?
– Группа или один боевик, пробивающийся из города.
– Зачем стрелял? Ведь этим выстрелом он выдал себя.
– Значит, у него не было другого выхода.
– Что ты имеешь в виду?
– Думаю, кто-то налетел на свору собак или на безумца, который готов убить человека за крошку хлеба. В подобных местах нередко встречаются такие личности. Просто так никто стрелять бы не стал.
На связь вышел Валиев.
– Выстрелы!
– Слышали.
– Недалеко. Скорей всего, к нам идут гости.
– Для этого мы здесь и находимся. Готовность полная!
– Да, Латар.
Не успел российский капитан отключиться, как прогремели два взрыва в северной части города.
– А это что за дела? – воскликнул Валиев. – Подрыв гранат?
– Не знаю. Свяжусь с комбатом, проясню обстановку и сообщу.
– Давай.
Капитан Тайфур переключился на командира батальона майора Дахара.
– Тигр, ответь Латару.
– Тигр на связи, – тут же отозвался комбат.
– Слышал взрывы. Что это?
– Потери! Отделение второго взвода первой роты осматривало многоквартирный дом. Во дворе бойцы налетели на растяжки. В итоге четверо «двухсотых», трое «трехсотых», двое из них тяжелые. На растяжках были установлены по две осколочные гранаты, а бойцы шли кучно.
– Странно, что в доме сюрпризов не было, только во дворе. Почему бойцы не увидели проволоку или леску?
– Боевики умеют ставить растяжки. Это были подарки обратного действия с резинкой, прижатой к земле камнями. Бойцы не могли видеть проволоку или леску. Кто-то случайно задел один из камней.
– Ясно. Я сожалею.
– У вас что?
– У нас тоже обстановка изменилась. Минуты три назад слышали два выстрела примерно метрах в ста или чуть больше, предположительно из «беретты».
– Кто по кому стрелял, неизвестно?
– Нет. Советник считает, что кто-то продвигался по улице к выходу из города и встретился с собаками, обезумевшими от голода.
– Это реально. Готовы встретить противника?
– Так точно!
– Задачу помнишь?
– Само собой. Попытки прорыва противника пресекать огнем на поражение. Мелким группам, до пяти человек, предложить сдаться, в случае отказа уничтожить, стараясь при этом взять живым хотя бы одного боевика.
– Все верно. Связь со мной держи постоянно. Боевики выйдут именно на вас.
– Мы с ними разберемся.
– До связи!
– До связи!
Разведчики прошли первый чистый участок улицы, и Бреун спросил француза:
– Как ты?
– Нормально.
– Через семьдесят метров кварталы обрываются, дальше холмы. Это уже за городом. Там спасение. Будем делать привал?
– Не стоит. Надо идти. Сейчас асадовцы наверняка ослабили наблюдение, разбираются со своими людьми, погибшими при взрывах.
– Но они могли слышать твои выстрелы.
– Да мало ли кто мог выстрелить в городе? Местные не разберут, из чего стреляли, а русские?.. Откуда им тут быть? Блокировать город – не их дело. Потом работать внутри, это да, а сейчас тут действуют подразделения правительственных войск.
– Хорошо. Продолжим движение, прижимаясь к правой стороне.
– Расходиться не будем?
– Нет. Тебе в любой момент может понадобиться помощь.
– Спасибо, Райан.
Бреун бросил в эфир:
– Внимание всем! Выходим на второй и последний чистый участок. Преодолеваем его в прежнем порядке. Осталось совсем немного. Не спешить, соблюдать дистанцию в двадцать метров. Как поняли?
Боевики доложили, что все поняли.
Потом Язид Фарес вышел на открытый участок. Он поглядывал на черные проемы окон жилых домов, по два на каждой стороне улицы. Они выглядели безжизненными. Он двинулся вперед, держа наготове «АКС».
Бойцы сирийского спецназа и российские советники заметили его. Пошли доклады.
Первым на связь с командиром группы вышел старший лейтенант Стуров:
– Латар, я Заслон!
– Да!
– Вижу боевика.
– Мы тоже видим. Продолжайте наблюдение до команды.
– Принял.
Следующим с Тайфуром связался капитан Валиев:
– Латар, здесь Бархан!
– Слушаю.
– На улице боевик!
– Да.
– Похоже на передовой дозор.
– То, что это одиночка, исключаешь?
– Одиночка не шел бы посреди улицы. Он бежал бы сломя голову, прикрываясь домами, скорее всего, перемещался бы дворами. А вот, кстати, и доказательство моей правоты.
Следом за дозорным двигались еще двое вооруженных боевиков. Они вышли на относительно чистый участок и прижались к домам.
Дождь в этот момент внезапно прекратился.
– Авангард? – спросил у Валиева Тайфур.
– Нет, это уже основные силы. Идут по двое. Плохо, что держат дистанцию в двадцать метров. Если их рыл десять, то все они не втянутся на открытый участок.
– Значит, прихлопнем тех, которые втянутся. Остальных отработаем при дневной зачистке, когда и сил у нас будет больше. Пока смотрим.
Давуд Наги шел в двух метрах от правого дома и вдруг почувствовал опасность. Интуиция никогда его не подводила.
«Сообщить об этом американскому лейтенанту? – подумал боец. – Но тот наверняка обзовет меня безмозглым ослом. Ведь он профи из США, а не какой-то дерьмовый араб, которого неделю назад мочиться стоя научили. Высокомерная скотина».
Наги осмотрел дом. Проемы окон низко. В любой из них можно запрыгнуть, если вдруг что.
Его напарник Карим Игбал опасности не чувствовал, но соблюдал все меры предосторожности. Он шел метрах в пяти от здания и смотрел вперед.
Наги сбросил накидку. Она будет только мешать, если придется прыгать. А если опять пойдет дождь, то он не сахарный, не растает.
Вышли на открытый участок и Бреун с Лаурье.
Француз указал вперед и проговорил:
– Смотри, лейтенант, Наги жмется вплотную к дому. Там сложнее идти из-за битого кирпича.
– Боится. Трусливый шакал. Когда они полностью контролировали восточную часть Алеппо, такие персонажи, как этот Наги, были героями. Они грабили своих соотечественников, убивали мужчин, насиловали женщин. А сейчас он испугался.
– А ты не боишься? – неожиданно спросил Лаурье.
– Ты это о чем? И кому? Мне, прошедшему Ливию и Ирак?
– Извини.
Бреун притормозил, поднял ночной бинокль, осмотрел проемы окон ближайших домов.
– Что?.. – спросил Лаурье.
– Вроде тихо.
– Увеличим темп?
– Нет. Идем в прежнем режиме.
Когда пятеро боевиков оказались на открытом участке, Тайфура вызвал Валиев:
– Латар, ответь Бархану!
– На связи!
– Это вся банда.
– Уверен?
– Ты видишь, кто идет в замыкании?
– Европейцы.
– Это советники. Они могут быть в замыкании только в том случае, если все местные бойцы высланы вперед. Наемники дорого ценят свою жизнь. Да и на первом открытом участке никого нет. Я смотрел через оптику.
– Значит, работаем по этим?
– Да. Дозорные уже в десяти метрах от позиции пулеметчика.
– Кого берем?
– Естественно, европейцев. Я подстрелю одного из них, того, который слева по ходу. Ты возьми второго. Остальных в минус!
– Да, действуем так. Внимание, группа! – Тайфур переключился на всех бойцов. – Замыкание не трогать, остальных взять на прицел. Ждать команды!
Бойцы спецназа приготовились. Тайфур взял в прицел Бреуна, Валиев – Лаурье.
Командир группы передал в микрофон:
– Группа, огонь!
Вспыхнули черные проемы и куча мусора перед улицей, до которой Язид Фарес не дошел считаные метры. Его порвали очереди пулемета.
Игбала нашпиговали свинцом сразу двое, старший лейтенант Герасин и сержант Пирани. А вот подгруппа Валиева слегка запоздала, открыла огонь на миг позже. Наги успел нырнуть в пролет окна среди фонтанов, поднятых пулями.
Выстрелил Валиев. Пуля пробила Лаурье левую ногу. Француз охнул и начал падать.
Бреун понял, что группа попала в засаду, подхватил француза и поднял его.
– Брось! – крикнул Лаурье.
– Нет, сержант, я вытащу тебя.
На самом деле прикрылся телом сержанта.
Тайфур видел, что не поразит боевика. Но и дать ему уйти он тоже не мог.
Сработала рация.
– Да, – выкрикнул Тайфур.
– Латар, я Бархан! Не стреляй. Пусть зайдут в дом, там оприходуем их. Только выставь еще одного бойца на контроль двора. Твоим оставаться на месте. По укрывшимся будем работать мы. Латар, это не обсуждается! – Валиев переключился на Герасина. – Второй, ответь!
– Я!
– Бегом в соседний дом, где укрылся боевик. В крайнюю торцевую квартиру первого этажа. Там ждать!
– Принял. Выполняю. – Старший лейтенант Герасин оставил позицию, кивнул Тайфуру, выскочил из помещения на лестничную площадку и побежал вниз.
– Удачи! – крикнул ему вслед сирийский капитан.
Валиев тем временем говорил со старшим лейтенантом Стуровым:
– Третий, вперед, в торцевую квартиру первого этажа второго дома слева.
– Где скрылись «духи»?
– Да.
– Принял, выполняю!
Отдав команды, Валиев отошел от проема, подозвал к себе лейтенанта Мобуда и распорядился:
– Акиф, прикрывай мой проход во второй дом противоположной стороны. Сержанта оставь с собой. Карими пусть пасет двор и не расслабляется.
– Может быть прорыв и там?
– А черт его знает, лейтенант.
Спускаясь по лестнице, Валиев вновь вызвал Тайфура:
– Латар, ответь!
– На связи!
– Задача твоих бойцов такова: не выпустить из дома боевиков. Вести заградительный огонь.
– Да, Бархан!
– Мы работаем!
Валиев быстро пробежал улицу и у разрушенного торца едва не столкнулся со Стуровым.
– Черт возьми! Так можно было и подстрелить друг друга.
– Ерунда. Куда идем, командир?
– Через подъезд в уцелевшую квартиру. Там должен быть Герасин.
– Мы сами будем брать игиловцев?
– Сирийцы, конечно, хорошие воины, но мы лучше.
– Я понял, ничего не имею против, но в доме с наемниками араб.
– Этого убираем.
– Даже если пожелает сдаться?
– Прежде надо было поднимать лапы. Не хрен жалеть этих ублюдков, убивавших стариков, женщин и детей. Мы не гуманитарная миссия, а спецназ. Нам нужны только наемники, чтобы показать их всему миру.
– Мир, капитан, ослеп. На Западе заявят, что это подстава, провокация.
– Плевать я хотел на этот Запад и его политику. Что они лепетать будут, меня не касается.
Они вошли в пустое помещение.
– Не понял, а где Герасин? Номера попутал? – проговорил Валиев.
– Здесь я, – донесся голос из крохотной спальни. – Тут дыра в стене, можно сразу во второй подъезд попасть.
– А «духи» у нас в третьем?
– Один по соседству. Который местный.
– Не высовывайся. Он может быть рядом с тобой. Мы идем к тебе.
Алим Валиев и Андрей Стуров пролезли через пролом в стене и оказались в другой квартире среднего подъезда.
Капитан вызвал на связь командира группы:
– Латар, ответь Бархану!
– Латар на связи.
– Мы в здании, в среднем подъезде.
– Как прошли туда? Мы не видели.
– Неважно. Надо немедленно заблокировать двор, не дать «духам» уйти в глубину квартала. Двор – единственный путь отхода.
– Мы смотрим за ним.
– Продолжаем работу.
– Удачи!
Валиев отключил станцию.
– Миша! – обратился он к Герасину. – Давай на четвертый этаж! Андрей! – Это уже касалось Стурова. – Ты на третий, я на второй. Выходим, смотрим, слушаем. В случае обнаружения противником укрыться и доложить мне. Если прямой контакт, то местного боевика в расход. Того иностранца, который не ранен, легонечко подстрелить. Хотя бы одного из них мы должны взять живым. Главное, ни на минуту не расслабляться, не отвлекаться. Это профессионалы. Они опасны даже раненые, к тому же неплохо вооружены и наверняка имеют ручные гранаты. Работаем предельно аккуратно. Вопросы есть?
У офицеров вопросов не было.
Старшие лейтенанты, прикрывая друг друга, начали подъем по внутренней лестнице.
Капитан Валиев зашел во вторую квартиру. Она была пуста. Люк лаза, ведущего в подвал, был немного сдвинут в сторону.
Капитан включил фонарик и опустил его вниз, в темноту, не выставляя руки. На это никто не среагировал. Валиев достал из кармана небольшую коробку, внешне напоминающую боевую аптечку, извлек из нее телескопический стержень и зеркальце, соединил их.
Он сунул нехитрую конструкцию в люк, направил луч в нужную сторону и осмотрел подвал. Капитан увидел открытую дверь, выходившую в коридор, идущий под всем домом.
Здесь наверняка был кто-то из боевиков. Этот тип нырнул в подвал, из него проскочил в коридор и пошел на восток. На западе развалины. Именно оттуда вел огонь пулемет, а из соседнего здания – автоматчики.
Валиев вызвал своих офицеров и спросил:
– Что у вас?
– Пока ничего. Смотрим, но похоже на то, что третий этаж пуст, – доложил старший лейтенант Стуров.
– «Духи» могли перейти в крайний подъезд только по балконам, – сказал Герасин.
– Один ушел подвалами именно в крайний, третий подъезд.
– Нашел следы?
– Да.
– Пойдем их путем?
– Пока смотрите этажи, решу, сообщу. Конец связи.
Станция сработала сигналом вызова. Это был командир группы.
– Из третьего подъезда кто-то пытался выскочить. Он был в капюшоне. Я не видел лица, не понял, араб это или европеец, поэтому стрелять на поражение не стал, дал пару предупредительных очередей. Еще приказал пулеметчику коротко полоснуть по улице, чтобы боевики знали, что они заперты.
– Считаешь, им можно предложить сдаться?
– Почему бы не попробовать?
– Они не сдадутся.
– Вы во втором подъезде?
– Да.
– Они в третьем. Предложим через громкоговоритель, отвлечем их внимание. Вы получите шанс просочиться в соседний подъезд.
– Что ж, давай попробуем, но после моей команды.
– Хорошо, мегафон у меня включен.
– Ты, Латар, пошли пару бойцов в подвальный коридор. Он начинается от завала торца и тянется вдоль всего дома.
– Мне известна планировка здешних зданий.
– Если через завал пройти нельзя, то пусть бойцы укроются и контролируют коридор.
– С этим разберемся. Выставим заслон.
– Да, но смотрите в оба! Боевик, отходивший по коридору, наверняка установил где-нибудь растяжку, а то и несколько. Поэтому твоим бойцам надо только укрыться у торца здания и контролировать коридор.
– А если боевики как раз туда и сунутся?
– Нельзя дать им сделать это. Надо загнать этих ребят обратно в подвал либо в саму квартиру. Это был бы идеальный вариант.
– Я тебя понял, высылаю людей, жду команды.
– До связи!
Тут же прошли доклады Герасина и Стурова. Все квартиры были чистые.
– Осмотрите балконы на предмет разрушения перегородок между ними, чтобы не прыгать обезьянами через них, рискуя слететь вниз и свернуть шею, – распорядился Валиев.
Вскоре Стуров доложил:
– Есть разрушение, Первый!
– Где?
– У меня на третьем этаже. Даже не разрушение. Это специально проделанный лаз между квартирами. Он был прикрыт ящиком. Аккуратный, метра полтора высотой, полметра шириной. На противоположной стороне ничего нет, но откуда-то снизу, по-моему, доносились голоса. Люди говорили по-английски.
– Заходи в третий подъезд. Смотри квартиру, далее контролируй лестничную площадку и хату напротив. Слушай, откуда точно идут голоса. Если возможно, определи, о чем толкуют боевики.
– Понял, выполняю!
– И аккуратней.
– Само собой.
– Мы к тебе.
– Принял.
Валиев вызвал Герасина и приказал ему выйти в квартиру третьего этажа. Через пару минут тот был там. Офицеры прошли на балкон.
Оттуда Валиев вызвал Стурова:
– Второй, ответь!
– Да, – тихо отозвался старший лейтенант.
– Что у тебя?
– Я у проема двери нужной квартиры. Вижу соседнюю и лестничную площадку. Голоса идут снизу, со второго этажа. Разобрать, о чем говорят, не могу, но что-то обсуждают.
– Они могут обсуждать лишь одно. Как свалить из этого дома.
– Поздно спохватились.
– Продолжай наблюдение. Входим в твою хату.
– Принял.
Валиев с Герасиным выбрались на соседний балкон, оттуда через спальню и комнату прошли в коридор. Там, подложив под себя коврик, с удобствами расположился старший лейтенант Стуров.
– Неплохо… – начал было капитан, но Стуров приложил палец к губам.
Валиев замолчал и услышал обрывки английской речи. Суть разговора, к сожалению, понять было невозможно.
Капитан прошел в спальню, там включил радиостанцию.
– Латар, ответь Бархану!
– На связи.
– Двор?..
– Пустой.
– Фасад здания?..
– Никого.
– Мы в крайнем подъезде на третьем этаже. Боевики на втором в торцевой квартире. О чем-то беседуют. Давай врубай свой мегафон и говори не меньше трех минут. А мы начинаем.
– Принял.
Валиев вернулся к офицерам и тихо сказал:
– Как Тайфур начнет вещать через громкоговоритель, выходим на площадку второго этажа. Дальше по обстановке.
– О чем собирается вещать Тайфур? – спросил Герасин.
Валиев улыбнулся и ответил:
– Хочет предложить боевикам легкий завтрак.
– Не понял.
– А что тут понимать, Миша? Отвлекать «духов» будет. Предложит им сдаться.
– Так бы и сказал.
Бреун втащил раненого Лаурье в квартиру, достал второй санитарный пакет и сказал:
– Держись, сержант.
– А ведь ты прикрылся мной, Райан! – заявил француз.
– Нет! Я вытащил тебя из-под огня.
– Прикрыв себя.
– Не неси глупостей и вообще ни о чем не говори. Тебе вредно.
– Слушай, лейтенант, пристрели меня.
– Молчи!
– Тебе все равно придется это сделать, или я попаду в плен к сирийцам.
– Мы найдем выход отсюда. Уйдем назад. Там противника нет.
– Не дадут нам уйти.
Бреун повысил голос:
– Я сказал молчи, сержант!
Он вколол Лаурье еще дозу обезболивающего, осмотрел, обработал раны, перебинтовал их, прислушиваясь ко всему, что происходило в доме и на улице. Лейтенант понимал, что асадовцы, устроившие засаду, долго сидеть на позициях не будут, начнут зачистку здания.
«Но им, скорее всего, нужна поддержка, – подумал Бреун. – Стреляли от силы четыре-пять стволов, включая пулемет. Они видели, что ушел Наги, заметили, как я втащил в здание раненого. Сейчас наверняка ждут поддержки, после прихода которой пойдут на зачистку. Старший этих асадовских псов наверняка получит приказ взять нас живыми. Этого допустить нельзя. Но как уйти?
Может, подскажет Давуд Наги? Он ведь местный, знает, что здесь и как. Но где сейчас Наги и что у него в голове? Может, этот тип уже вырвался из дома и спас свою шкуру?».
Бреун перевязал Лаурье, уложил его к стене и осторожно выглянул в окно. Никого. Словно и не было засады. Вот только два трупа на середине переднего открытого участка и у противоположного дома показывали, что она все-таки была.
Лейтенант перебежал к окну, выходящему во двор. Там тоже никого. Он спустился на первый этаж и услышал шорох под ногами. Кто-то перемещался по подвалу. Бреун осмотрелся и увидел люк в полу коридора.
Через минуту его крышка сдвинулась.
Бреун наставил ствол винтовки на люк и спросил:
– Наги?
– Я, лейтенант.
– Выходи. Здесь только я с раненым Лаурье.
Давуд Наги забрался в квартиру, закрыл люк, отряхнулся.
– Чертовы асадовцы! – проговорил он. – Они все же засекли нас. А ведь этого не случилось бы, если бы Лаурье не выстрелил. Зачем он?..
– На нас набросилась бешеная собака.
– Вы не могли прирезать ее?
– Я так и хотел сделать. Но Лаурье, поранивший арматурой ногу, выстрелил. Да какой смысл мне оправдываться перед тобой? Что произошло, того не поправить. Ты прошел через подвал, значит, он тянется под всем домом, не так ли?
– Да, длинный коридор. От него отходят подвальные помещения каждой квартиры.
– Тебя не преследовали?
– Если бы преследовали, то ты услышал бы автоматные очереди. Нет, я ушел без проблем и даже поставил две растяжки. Это подарок для тех псов Асада, которые попытаются зайти в дом через подвал.
Бреун высказал сирийцу свое мнение об обстановке. Он заявил, что асадовцы сейчас ожидают поддержки, дабы провести зачистку здания.
Наги согласился с ним.
– Да, так оно и есть, – сказал он. – Будь тут какие-то реальные силы, хотя бы взвод, они уже атаковали бы нас. Значит, людей у них мало. Когда подойдет подкрепление, нам неизвестно. Но вряд ли быстро. У асадовцев проблемы с бойцами. До подхода поддержки мы должны свалить обратно в бункер. Ты связывался с майором?
– Не успел, оказывал помощь Лаурье. Сейчас свяжусь. А ты прощупай выход во двор. Или знаешь другой путь?
– К сожалению, нет. Отход возможен только через двор.
– Посмотри, что там и как.
– Слушаюсь! – с ухмылкой, похожей на звериный оскал, ответил сириец и прошел в подъезд.
Бреун поднялся на второй этаж достал радиостанцию, включил ее и проговорил:
– Мавр, ответь Эльфу! Прием!
Адамсон ответил немедленно. Он ожидал сеанса связи:
– Мавр на связи. Вы прошли маршрут?
– Погодите, Мавр, не спешите!
– Что у вас?
– Мы попали в засаду практически на выходе из города. Карим Игбал и Язид Фарес убиты, сержант Лаурье ранен.
– Черт бы тебя побрал, Эльф! – Адамсон был сильно раздражен. – Я очень рассчитывал на твою группу.
– Я тоже на многое рассчитывал, однако война есть война. Мы сейчас в одном из домов на окраине, у второго чистого участка. Попытаемся вырваться из засады и пойдем обратно на базу.
– Что? Ты хочешь привести асадовцев прямо к нам? – очень нервно проговорил Адамсон.
– А куда нам отходить? Да еще с раненым сержантом. Завтра весь город подвергнется основательной зачистке. Даже если мы закопаемся в подвал, то долго в нем не протянем. У нас нет ни продуктов, ни воды, да и боеприпасов совсем немного.
Майор Адамсон с трудом взял себя в руки и заявил:
– Слушай меня, лейтенант. Сержант Лаурье является для вас балластом. Да, он прекрасный парень, хороший солдат, но ты не хуже меня знаешь неписаные законы войны. Если кто-то ранен и не может перемещаться сам, он должен умереть! Лаурье способен идти?
– Нет.
– Значит, ты обязан покончить с ним! Другого выхода у тебя нет, лейтенант.
С обеих сторон дома вдруг ударили очереди, автоматные и пулеметные.
Адамсон услышал стрельбу и спросил:
– Что там у вас?
– Не знаю. Я послал Наги посмотреть выход во двор. Видимо, он перекрыт асадовцами, как и улица.
– Ты хочешь сказать, что прорыв невозможен?
– Я сказал то, что сказал.
– Слушай меня, лейтенант. Мой приказ таков. Лаурье убрать, вдвоем с Наги прорваться в развалины квартала, укрыться там так, чтобы при зачистке вас не нашли. Минует день, оценим обстановку. Вечером вернетесь на базу. Если же прорваться не удастся, то… ты знаешь, что делать.
– Знаю!
– Никакого самодеятельного выхода к базе, тем более сдачи в плен. Или!..
– Да пошел ты!.. – буркнул Бреун, отключил станцию и подумал: «Разговорился майор. Боится, что мы сдадимся и сольем асадовцам место базы. Увести оттуда людей он не успеет. Да и куда идти? В развалины? Днем их найдут и перебьют. Хотя Адамсон, судя по всему, еще надеется свалить. Ну-ну. Надежда умирает последней. Но все же она умирает. Очередность тут значения не имеет».
Вернулся Наги.
– Жив? – воскликнул Бреун, решивший, что асадовцы подстрелили боевика.
– Жив! Стреляли не на поражение. А это значит, что нас хотят удержать в доме и взять живыми. Дело плохо.
– Идеи, Наги?
– Думаю. Можно попытаться прорваться по одному, но без Лаурье.
– О нем не думай. Шансы?
– Небольшие. Хотя, кто знает. Плохо, что дождь прекратился. Эх, надо было взять с собой пару одноразовых гранатометов, хотя бы один.
– Что они дали бы нам?
– Мы проделали бы в стене огромную дыру. У нас был бы выход в зону недосягаемости огня асадовцев. Далее уже дело техники. Но у нас нет гранатометов, мы не сумеем разрушить стену. Значит, остается лишь прорыв по одному либо последний бой прямо здесь.
– Да уж, – протянул Бреун. – Перспектива, конечно, просто прекрасная.
Наги взглянул на американского лейтенанта и подумал: «Слишком уж спокойно он произнес эту фразу. А ведь янки умирать не спешат. Они стремятся выжить любой ценой. Это мы, воины Всевышнего, считаем высшей доблестью смерть в бою с неверными».
Он был недалек от истины. Американский лейтенант действительно уже принял решение.
– Пробуем прорваться, – сказал он.
– А Лаурье?
– Никуда он не денется. Переходим на первый этаж. Ты сразу пойдешь на прорыв, я разберусь с французом и двинусь за тобой. Сыграем в русскую рулетку. Глядишь, кому-то из нас и повезет. Не исключено, что и обоим.
– Или никому.
– Да, тоже вариант, – сказал Бреун и прошел к Лаурье.
Тот лежал у стены, глянул на американца и спросил:
– Пришел добить меня?
– Ну что ты, Стефан?! Мы еще попытаемся вырваться.
– Со мной это бесполезно. Ты не бери грех на душу, не беспокойся, я сам уйду из жизни.
Бреун усмехнулся и заявил:
– О чем ты говоришь? О каком грехе? Я в своей жизни такое творил, что мне остается надеяться только на то, что никакой потусторонней жизни нет. Ни рая, ни ада. Вообще ничего.
В это время раздался голос, усиленный громкоговорителем:
– Внимание! Я обращаюсь к боевикам, находящимся в здании. Вы окружены, сопротивление бесполезно. В случае добровольной сдачи гарантирую жизнь. В вашем положении…
– Что это еще за цирк? – спросил Лаурье.
– Нам предлагают сдаться.
– Асадовцы не могли окружить дом.
– Блефуют?
– Чистый блеф. На что они рассчитывают? Ведь прекрасно знают, что радикалы предпочитают смерть пленению, а мы, советники, фактически наемники, не защищенные никаким законодательством.
– Они не хотят потерь со своей стороны.
– Желают, чтобы мы подняли руки и вышли к ним. Станут тянуть из нас жилы. Мол, кто да откуда, что делали, где, под чьим руководством. А потом сдадут русским.
– Не выйдет у них ничего, Стефан.
Монолог на улице прервался, ударили автоматы.
В комнату ввалился Наги. Рукав его куртки был в крови.
– Бесполезно. Они плотно держат двор, – заявил он. – Я только шаг сделал и заполучил пулю в плечо. Но бьют не на поражение. Двор пристрелян, при желании могли всадить очередь в голову, а ранили одной пулей. Теперь сомнений нет. Нас и в самом деле хотят взять живыми. Вот только не всегда желаемое совпадает с действительным. – Сириец снял куртку, расстелил ее на полу, встал на колени лицом к Мекке и принялся молиться.
– Последний раз, – проговорил Лаурье. – Может, и нам помолиться?
– Кому, Стефан? Пусть араб молится за всех нас. Я к проему. Оттуда пойдет штурм. Как Наги закончит, прикажи ему держать окно. Остаемся на втором этаже. Здесь позиция лучше.
– Теперь уже нет никакой разницы, – сказал Лаурье, достал «кольт», проверил магазин и убедился в том, что тот полон.
Работать с «М-16» он уже не мог.
Бреун залег у входного проема.
Наги закончил общение с Всевышним и встал у окна. При этом он не обращал внимания на рану. Видимо, она была легкой, пуля не задела кость. Сириец выложил из разгрузочного жилета запасные магазины, достал из сумки на кожаном ремне наступательные гранаты.
А командир группы сирийского спецназа продолжал вещать. Он обещал боевикам, сдавшимся в плен, не только жизнь, но и нормальное содержание, справедливый суд.
То, что он говорил, вызвало улыбку у российских офицеров. Но им надо было работать.
Валиев видел, как араб из группы боевиков попытался высунуться на улицу и тут же получил пулю. Капитан мысленно похвалил коллег. Молодцы, держат двор плотно.
Он взглянул на подчиненных и распорядился:
– Выходим на второй этаж. Все сразу. Кто-то из «духов» наверняка прикрывает вход в квартиру. Валим его и прорываемся в помещение. Там наемник и араб, оба ранены. Последнего отрабатываем, а вот наемника берем. Вопросы?
– Кто конкретно работает по входу? Кто по арабу, кто по наемнику? – спросил Герасин.
– Я же сказал, работаем все вместе. Цели распределим по обстановке. Нам неизвестно, кто из боевиков где будет находиться. От кого ближе, тот и действует.
– Понятно, – проговорил Стуров. – Ох и не люблю я эту работу по обстановке!
– А придется! – поставил точку Валиев. – Я первый, Герасин за мной, в замыкании Стуров. Помните о том, что у боевиков наверняка есть гранаты. Пошли!
Российские спецназовцы вышли на площадку, прижимаясь к стене, двинулись вниз и тут же попали в поле зрения лейтенанта Бреуна, занявшего позицию в проеме. Капитан вскинул автомат. Медлить нельзя, надо бить на опережение и поражение. Рановато, но так уж получилось.
Но вдруг произошло совершенно неожиданное. Наемник положил винтовку и показал пустые ладони. Он посмотрел назад, после чего встал, вышел на площадку и поднял руки уже от локтей.
Офицеры быстро сблизились с ним.
Валиев дернул наемника на себя, к ступеням, и тихо спросил по-английски:
– Кто таков?
– Лейтенант Райан Бреун. Командир группы. Я сдаюсь.
– Где остальные?
– Один местный, Давуд Наги. Он должен сейчас контролировать окно в спальне. Второй, сержант Лаурье, лежит в комнате, которая сразу за коридором. Он практически беспомощен.
– Почему решил сдаться?
– Я хочу жить.
– Тебя будут судить.
– У меня есть что рассказать русским спецслужбам. Думаю, наше сотрудничество окажется взаимовыгодным. Но говорить буду только со старшим офицером разведки в Хмеймиме.
– Пойдешь первым. Отвлечешь внимание своих товарищей. Что будешь говорить, неважно. Мы двинемся за тобой. Ты все понимаешь, лейтенант!
– Понимаю.
– А ты понимаешь, что предаешь подчиненных? – спросил Стуров.
– У меня нет другого выхода.
– Выход есть всегда. Ну да ладно. Пошел!
– Мне нужны гарантии, что вы доставите меня на русскую базу Хмеймим, минуя сирийцев.
– Слово офицера. Больше никаких гарантий дать не могу, – ответил Валиев.
Бреун кивнул и сказал:
– Этого достаточно. Значит, отвлечь Лаурье и Наги?
– Тех людей, которые находятся в помещении.
– Понял, – сказал лейтенант, поднял винтовку и прошел вперед.
Российские офицеры укрылись в коридоре.
– Ты почему пришел, лейтенант? – спросил Лаурье.
– В подъезде никого. Решил посмотреть, что у вас.
– У нас все по-прежнему.
– Оратор замолчал. Скоро асадовцы пойдут на штурм, – проговорил Наги.
– Ты даже не представляешь, Давуд, насколько скоро.
– Что? – Араб сощурился.
Бреун бросил винтовку и упал на пол.
В помещение ворвались Валиев, Герасин и Стуров. Капитан очередью срезал сирийского боевика. Герасин направил ствол автомата на Лаурье. Тот вздохнул и отвернулся, ожидая смерти. Но старший лейтенант не стал стрелять.
– Берем и этого, командир? – спросил он.
Бреун поднялся и заявил:
– Он не нужен. Толком ничего не знает, да и возни с ним много.
– Ах ты, сука, Бреун, продал! – воскликнул сержант.
– Заткнись, Лаурье!
Но американский лейтенант упустил из виду тот момент, что у французского сержанта был «кольт». Он совершил роковую ошибку, когда решил сдаться и не отобрал оружие у раненого сержанта.
Лаурье резко выбросил руку перед собой. Спецназовцы не успели ничего сделать, как грохнул выстрел, второй, третий.
Выстрелил и Герасин. Он попал в вооруженную руку, но было поздно. Сержант Лаурье выпустил две пули в голову Бреуна, а третью – себе в висок.
Когда рассеялся дым, Валиев чертыхнулся и заявил:
– Ну не твою ли мать? Зачем я послал этого урода сюда? – Он пнул ногой труп американца, еще дергающегося в конвульсиях.
– Да уж, – проговорил Герасин. – Лоханулись мы от всей души. Могли двух взять, а ни одного не заполучили.
– За двумя зайцами, как говорится, – добавил Стуров.
Офицеры обыскали тела боевиков и никаких документов, естественно, не нашли.
Валиев указал на труп лейтенанта и сказал:
– Это американец. Тот, который у стены, француз по фамилии Лаурье, третий, лежащий у окна, – араб. Сборная солянка.
– Из трупов.
– Американец заверил, что мог многое рассказать и быть полезным нашей разведке.
Стуров махнул рукой и заявил:
– Цену набивал. Ну что он мог такого знать? Обычный наемник, может, и офицер, но явно не старший. В руководство крупным формированием не входил, иначе не был бы здесь. Скорее всего, он и француз курировали небольшой отряд игиловцев. Сами воевали. Получили по мордам в Алеппо, двинулись в Идлиб и попали в Эль-Нугуре в засаду. Нет, не высокого полета птица. Он просто очень не хотел оказаться в руках сирийцев.
– Может быть. Ладно. По крайней мере, одну прорывавшуюся группу мы уничтожили. И то дело. – Валиев достал из кармана радиостанцию и вызвал капитана Тайфура:
– Латар, Я Бархан!
– Да, Бархан! – ответил командир группы.
– С боевиками вопрос закрыт.
– Отлично. Взяли кого-нибудь живым?
Валиев посмотрел на офицеров и ответил:
– Не получилось. Они грамотно организовали оборону.
– Мы слышали всего несколько выстрелов и одну очередь.
– Мы, по-твоему, должны были устроить целую канонаду? Сколько патронов потребовалось на боевиков, столько и израсходовали.
– Слышал, у них был один раненый.
– Был. Его мы и планировали взять, но вот беда, Латар, застрелился он.
– Надо вынести трупы и доставить их в штаб батальона. Там разберутся, что это были за персонажи.
– Это твоя работа, Латар.
– Я высылаю к вам людей. Дождитесь их прибытия. Отойдете вместе с нами.
– Понятно. Да, у тебя в подвале нет сапера?
– Нет, но бойцы опытные. Ты насчет возможных сюрпризов?
– Да. Если завтра зачистка, то рядовые бойцы армейских подразделений могут налететь на растяжки и мины.
– Понял. Прикажу – проверят, если обнаружат, то снимут.
– Давай. Я жду людей, контролирую двор и дорогу.
– До встречи.
– Посмотри за двором, Миша, – сказал Валиев Герасину.
Вскоре появились двое солдат и потащили трупы из дома. Другие забрали тела боевиков с улицы.
В 4.20 сработала радиостанция, оставленная в комнате Бреуном. Валиев взял ее и вынес на позиции группы.
– Ого! – воскликнул он. – А группа-то эта была, похоже, не одна. Есть и другие.
– Ответишь?
– Надо бы запеленговать радиостанцию, с которой идет вызов. Пока дам отсрочку переговоров. Ты, Тайфур, свяжись со специалистами-электронщиками. Пусть накроют наш район и при повторном вызове определят координаты. Хотя это, скорее всего, ничего не даст. До утра никто банду ловить не будет. А днем она сама попадет под раздачу при зачистке.
– Так мне требовать пеленгации или нет?
– Ты сообщи об уничтоженной группе и о том, что кто-то пытался выйти с ней на связь. Пусть в штабе решат, что делать. Там будут знать, что где-то в центральном районе есть еще банда. Впрочем, по городу их может прятаться немало, – проговорил Валиев и отключил станцию покойного лейтенанта Бреуна.
