Глава пятая

Наступивший день удивил армию княжества Синд не столько появлением противника, нет, о появлении северных варваров разведка доложила накануне вечером. Удивила наследника княжеского престола выстроенная на вражеской части поля стена. Позднее разведчики успокоили, что стена из брёвен и невысокая. Командир пехотинцев, не моргнув глазом, сообщил, что подобную изгородь его воины опрокинут пиками, либо разрубят топорами за считанные мгновения. Короткое совещание военачальников, собранное княжичем, опасавшимся неожиданностей от врага, обладавшего страшным оружием, единодушно приняло решение о начале атаки.

Построение войска не меняли, ширина поля позволяла выстроить армию во всей красе. На две версты выстроилась пехота княжества; плотно сбитые пять линий копейщиков ждали команды к началу движения. Воевода приказал раздать сотне воинов в центре строя топоры, для разрушения бревенчатой стены. Других препятствий к началу атаки не возникало, и пехотинцы начали неторопливое движение на северную часть поля. Два отряда конницы, расположившиеся по флангам, демонстративно стояли на месте или неспешно седлали коней. Ветераны-пехотинцы знали, что конница начнёт движение не раньше чем они пройдут две трети пути до противника, то есть две версты из трёх. Примерно на середине пути, когда наиболее нетерпеливые копейщики нервно примеряли своё оружие для прямого удара, бревенчатая стена окуталась белыми облачками дыма и донеслись далёкие хлопки выстрелов. И сразу раздались испуганные крики в рядах пехоты, где свинцовые ядра, словно шары, отскакивая от земли, сбивали и разрывали людей из нескольких шеренг подряд.

Сразу раздались громкие крики сотников и десятников, с призывами собраться и ускорить шаг. Но и без этого воины почти бежали, стремясь преодолеть опасный участок поля, схватиться с живыми врагами, грудью на грудь, без колдовских самострелов. Но не успели пробежать и сотни шагов, как бесовская мясорубка ударила вновь, выкашивая десятки воинов. Еще трижды успела выстрелить стена, пока пехотинцы достигли её, вернее, почти достигли, упершись в непонятные колья, сложенные по три штуки в подобие пирамидок. Переворачивая их, воины пытались добраться до ненавистной стены, до которой оставалось не больше сотни шагов. Однако эти пирамидки из кольев оказались связаны между собой и остановили движение наступающей пехоты. Пока воины перерубили ближайшие колья, разбрасывая их в стороны, из бойниц бревенчатой стены вновь ударили смертоносные выстрелы пушек, выкашивая свинцовой картечью десятки человек.

Лучники из задних шеренг атакующих индусов начали стрелять, но не было цели. Стрелы, посланные навесом за бревенчатую стену, уходили, как в воду, без звука и результата. За первой шеренгой подбежала вторая, затем третья, и пушки выстрелили снова. Дружные залпы двадцати девяти орудий картечью на близком расстоянии разорвали на куски все три передовые шеренги пехотинцев, успевших подойти к ежам, выкосив в двухвёрстном строю стометровую брешь. Воины четвёртой и пятой шеренги княжеского войска остановились, заворожённые разлетевшимися на части бойцами трёх первых шеренг. А фланги пехоты, не обнаружив на своём пути врага, начали сходиться к «Гуляй-городу», они ещё не видели результатов залпа картечью.

Но странное сооружение из брёвен оказалось окружённым со всех четырёх сторон целым полем деревянных ежей. Пехотинцы с флангов пытались разрубить и сломать деревянные преграды, некоторые лавировали между кольями, пытаясь добраться до стен в одиночку или парами. Из узких бойниц раздавались редкие ружейные выстрелы, поражавшие смельчаков и сотников, пытающихся навести порядок в сгрудившихся рядах. Некоторые воины, видевшие уничтожение первых шеренг, в оцепенении наблюдали скопление всех трёх шеренг, подошедших с флангов, вокруг деревянных стен «Гуляй-города», надеясь, что ужас не повторится. Увы, теперь уже со всех четырёх сторон раздались выстрелы пушек, разорвавшие очередных неудачников. Выжившие бросились вперёд, пытаясь добраться до ненавистного врага, пока не зарядят орудия, даже глупец догадался бы, почему между выстрелами проходит столько времени. Но порыв смельчаков погубили защёлкавшие из бойниц выстрелы ружей, в считанные секунды создавшие целый вал из поверженных тел вокруг деревянной конструкции. Больше к этому укреплению никто не подходил, все воины залегли, стараясь укрыться от смертельных бойниц в бревенчатых стенах, атака пехоты захлебнулась. Почти десять тысяч пехотинцев княжества лежали и стояли в отдалении, вокруг непонятного смертоносного сооружения. Их командиры собрались в отдалении, отправили гонца к княжичу, ожидая его решения. Отправлять снова своих людей на штурм» никто не хотел, считая это неминуемой гибелью.

Несколько иначе разворачивалось сражение между конницей индусов и основной конной ордой Мадьяра. Тут наступали угры, быстрым наскоком на флангах приблизившись к отрядам конных дружинников княжества Синд. Объехав индусскую пехоту, угры на рысях сблизились с тяжёлой конницей княжества. Не приближаясь ближе полусотни метров, кочевники обстреляли противника из луков, выпустив по десятку стрел каждым всадником. Потому и пришлось сражаться индусской армии по раздельности. Пехотинцы княжества Синд остались без сопровождения всадников, которых связали боем отряды конных кочевников.

Великолепная княжеская конница, не смогла прийти на помощь пехоте по простой причине, всадникам было не до того. Проклятые дикари незадолго до столкновения конных отрядов завалили всадников-индусов стрелами, не нанёсшими вреда воинам князя, зато ранившими или убившими до полутысячи коней, выведя из строя передовые отряды дружинников. В результате в первые минуты столкновения варвары получили численное преимущество. Пока приотставшие конные дружинники второй и третьей линии подоспели, угры вырубили почти всех воинов передовой тысячи. Как и говорил Олег, за годы бездействия всадники князя Синда потеряли форму, атаковали с оглядкой, забывая смотреть по сторонам. Однако вскоре сотники угров поняли, что пора действовать по плану. Громкими криками и щёлканьем плёток вожди угров сопровождали свои команды, заставляя услышать в шуме схватки. Два отряда орды с флангов стали перемещаться к центру поля боя, замершему в тишине «Гуляй-городу».

Лёгкой коннице угров удалось быстро оторваться от княжеской конной дружины; направляемые сотниками, всадники отошли к центру, ожидая приближения запоздавших врагов. Дружинники-индусы в азарте схватки не заметили неутешительные результаты стрельбы пушек и ружей уральского отряда, поэтому в запале бросились преследовать отступающих угров, не опасаясь приближаться к «Гуляй-городу». Они не сомневались, что противник бежит в панике, и спешили добить варваров, не давая тем уйти от поражения. На считанные мгновения княжеские всадники приблизились к непонятному сооружению из брёвен, плюнувшему залпом картечи. Всадников пострадало немного, не более полусотни, но сам залп явился для индусов полной неожиданностью. Объезжая упавших всадников, дружинники в шуме сражения не сразу обратили внимание на щёлкающие выстрелы, уносившие их одного за другим на суд Аллаха, в райский сад с гуриями и шербетом.

А отступившая конница угров снова взяла луки, и защёлкали тетивами всадники, поливая противника стрелами, теперь не только конных дружинников, но и сбившихся в толпы пехотинцев. Попытки нескольких десятков дружинников прорваться к врагам были неожиданно пресечены выстрелами из-за бревенчатых стен, спокойно убивавшими коней и всадников на расстоянии до двухсот шагов. В сражении наступило затишье, княжеское войско отошло на безопасное расстояние, а угры рассредоточились вокруг «Гуляй-города». Ни одна из сторон не решалась нападать, индусы опасались пушек и ружей, а орда была в явном меньшинстве, недостаточном для прямой атаки. Над полем боя неожиданно повисла такая тишина, что все расслышали рёв осла в лагере княжича. Постепенно смолкли все разговоры, потом раздался непонятный гул, ощутимый даже ногами через дрожание земли. Источник гула оказался непонятным лишь для воинов Мадьяра, местные воины поняли всё довольно скоро.

На противоположном краю поля, где стояли шатры княжича и воевод, где переминалась запасная полутысяча отборной дружины, появилась широкая тёмная полоса, покрытая поднятой пылью. Полоса захватывала всё большее пространство, скоро крайние палатки дружинников уже были поглощены туманным облаком. За ними стали исчезать шатры воевод, придворных слуг и наложниц, затем резервный отряд индийской дружины двинулся к месту сражения, убегая от ужасного облака. Среди молодёжи раздались радостные выкрики, ветераны мрачно молчали, а спустя пару минут стали замолкать и остальные. Полутысяча всадников, скачущих во весь опор, не спешила на выручку княжескому войску. Всадники бежали от страшной смерти, ужаса всех окрестных племён, взбесившихся буйволов.

Огромное, невиданное прежде стадо диких буйволов, рассыпавшееся по широкому полю боя, бежало вперёд, страшное в своей тупой ярости и невозможности противостояния. Дружинники стали прикидывать направление, где легче укрыться от «ужаса равнин», как называли взбесившихся буйволов аборигены. Пехотинцы бросали оружие и падали, закрыв голову руками, некоторые глупцы пытались бежать, но остальные, с фатализмом истинных индусов, принимали свою гибель заранее.

В эти минуту раздались громкие крики из-за бревенчатых стен, призывавшие бросать оружие и усаживаться возле заграждения, таких людей буйволы не тронут. Пехотинцы и оставшиеся без коней дружинники, обречённо выполняли эти приказы, не надеясь выжить. Всадники князя Синда разделились на две неравные части, большинство пустило коней в галоп, надеясь уйти от буйволов, примерно треть спешилась и подошла с конями на поводу к «Гуляй-городу», глядя на угров, спокойно поступавших таким же образом. В этот момент, словно во время стихийного бедствия, прекратилось сражение, ни один из воинов не пытался ударить врага. Бывшие пять минут назад противниками люди сбивались в группы, придвигаясь поближе к странной бревенчатой стене. Многие закрывали глаза, чтобы не видеть надвигающуюся смерть, молились своим богам. Вожди и сотники напряжённо смотрели на приближавшееся стадо.

Вот мимо замерших тысяч воинов проскакали дружинники резерва, не замечавшие в панике ничего. В центре рассыпавшегося строя всадников, в сопровождении телохранителей скакал княжич, успевший забыть о сражении и брошенных на поле боя тысячах пеших воинов, обречённых на гибель. С севера, навстречу синдцам, двигался обоз орды, опоздавший выполнить указание вождя о приближении к «Гуляй-городу». Индусы проскакали мимо, не обращая внимания на варваров, решивших погибнуть под копытами буйволов. А стадо, вопреки всякому разумению, за сотни метров до сбившихся в группы людей, начало разделяться на два потока, плавно обходящих деревянную крепость и воинов, возле неё. Разделившееся на две части стадо прошло мимо обоза угров, продолжая свой путь дальше на север, вытаптывая трёхвёрстную полосу вдоль дороги, по тростникам и посевам.

Со спины последнего буйвола, спокойно трусившего мимо остолбеневших воинов, спрыгнул запылённый всадник, к ногам которого тут же вынырнул из клубов пыли молодой тигр. Человек похлопал хищника левой рукой по загривку, недовольно взглянул на поднятое облако пыли, достал из кармана кусок ткани и аккуратно протёр им своё лицо. Затем, в сопровождении идущего слева у ноги, словно воспитанный пёс, полосатого хищника, двинулся к «Гуляй-городу». На бревенчатых стенах сидели уральцы, с ружьями на коленях, размахивали руками, приветствуя своего командира. Только сейчас, когда оставшиеся в живых индусы увидели поведение варваров, до самых догадливых дошло, кто управлял буйволами. Будучи глубоко религиозными людьми, все они увидели в этом чудо, безропотно сдаваясь в плен уграм, привычно разоружавшим недавних врагов.

Олег с трудом добрался до повозки Хорг, сполоснулся, брызгая водой на Мурзика, и улёгся спать, теряя сознание от неимоверного ментального перенапряжения. Шесть с лишним часов подряд он вместе с тигром собирал небольшие стада буйволов, направляя их движение в нужную сторону. Держать в подчинении нескольких вожаков, пресекая попытки подраться и свернуть в ближайшую лужу, распластавшись на спине буйвола, оказалось очень тяжело. Однако рискованная затея удалась. К вечеру, когда уралец проснулся и смог выйти к своему отряду, все потери и приобретения прошедшего сражения были посчитаны. Орда потеряла убитыми и умершими от ран семьдесят восемь воинов, уральцы опять обошлись без потерь, трое пушкарей получили лёгкие ранения стрелами. Зато противник потерял только убитыми восемьсот воинов, шесть сотен дружинников взяли в плен, а пленных пехотинцев оказалось больше семи тысяч.

Княжичу с четырьмя тысячами конной дружины удалось уйти, бросив под копытами буйволов весь свой обоз, где погибли полсотни женщин и семь десятков стражников. Посланные вдогонку разведчики пока не вернулись, пленники занимались похоронами погибших, сооружая огромные погребальные костры для одних и спешно предавая земле других. Уже затемно Мадьяр собрал вождей и командиров орды, чтобы решить, как быть с ушедшими на север дружинниками. Обычно молчавший на подобных совещаниях Белов, выслушав всех вождей и сотников, настаивавших на преследовании дружинников, не выдержал и сорвался. Возможно, сказалось огромное нервное напряжение, от которого он не успел отойти. Но впервые за многие годы Олег не удержался и медленно, со всей язвительностью, высказал своё мнение о цели и направлении предстоящего похода. Такое случалось с ним ещё в той, российской, жизни, особенно в молодости. Именно из-за таких «правдолюбских» привычек его не любило начальство и побаивались с ним ссориться сослуживцы. Попасть ему на язык означало получить не только достойную отповедь, но и выявление массы недостатков и промахов оппонента, поданных как результат нежелания работать, сливающегося с саботажем.

Так и сейчас, на совете, Белов уверенно дважды повторил свои аргументы против преследования конницы князя. Затем перешёл к более понятным для степняков доводам.

– Я полностью согласен с предложением преследовать отступивших дружинников, – своим мрачным видом он резко контрастировал со смыслом выступления, – наши враги напуганы, их легко будет разбить, тем более что силы уравнялись. Уже завтра угры-храбрецы догонят беглецов и, без сомнения, разобьют наголову трусливых шакалов, добудут славу и проявят доблесть, достойную воспевания акынами. Увы, пушкари с обозом и пленники будут мешать нашим воинам, подобно колодке на ногах. Оставаться на месте невозможно, провизии на пленников не хватит, их запасы уничтожены стадом буйволов. Поэтому я прошу нашего вождя, – поклонился командир пушкарей в сторону предводителя, – на время, пока непобедимая орда под его предводительством будет громить врагов, дозволить мне вместе с пленниками и ранеными продолжить путь на юг. В двух переходах есть город Суккур, думаю, что легко захвачу его и дождусь вашего возвращения. Вы знаете, я не ищу воинской славы, за которой стремятся наши воины, рассчитывая догнать дружинников князя. Мне хватит земной добычи, что возьмут мои пушкари в Суккуре. Думаю, что город не беднее Джампура, жители прокормят наших пленников. Там я буду ждать орду неделю, затем пойду к следующему городу на юг.

Поклонившись, Белов остался ждать решения вождя, которого своим выступлением поставил в затруднительное положение. До этой речи Мадьяр склонялся поддержать предложение о полном разгроме индусов, но, умея быстро схватывать главное, он понял, что, отвлекаясь на преследование дружинников, превращает завоевательский поход орды в воинское состязание, кто кого победит, отвлекаясь, выражаясь современным языком, от коммерческих целей ради спортивного интереса. При всей своей авантюрной жилке, вождь оставался прагматиком до мозга костей. Поэтому довольно скоро прекратил обсуждение, объявив продолжение похода на юг уже завтра. Довольный таким решением, Олег сожалел, что всё-таки явно настроил вождя против себя, давая своим недругам лишние шансы.

Наутро, традиционно, пленным дружинникам угры предложили перейти в свои ряды, с чем большинство воинов легко согласились, увеличив орду на полтысячи всадников. Пехотинцам такое предложение вожди кочевников не делали, привычно воспринимая орду исключительно конным войском, не замечая даже своих пушкарей, хотя, собственно, и те передвигались на конях, только в повозках. Зато вербовкой пехотинцев усиленно занимался Олег, все два дня перехода до Суккура проверяя выбранных кандидатов не только на физическую силу и смекалку, но и на честность, наблюдая за изменениями ауры при разговоре. Давным-давно он заметил, что скрывающие что-либо люди или лживые по натуре обладают определённым оттенком цветов ауры. Результатом отбора стали две сотни крепких парней, поставленных под начало Мены, и сотня новых пушкарей, переданных для тренинга Ракоци. С новобранцами отряд уральца достиг шестисот воинов, добавляя хлопот фуражирам.

При виде огромной армии Суккур сдался без боя, на милость победителей, на это три дня назад и рассчитывал уралец, самоуверенно заявляя о захвате города своими силами. Пока вождь Мадьяр решал вопрос о выкупе за пленных пехотинцев, а также об их вербовке в орду. По примеру Олега он решился создать пешие отряды. Уральцы пополнили припасы, реквизировав довольно много меди и железа, хлопка и других необходимых для производства оружия и боеприпасов ингредиентов. Долго разгуляться орде в городе не дал уже сам Мадьяр, оставил гарнизон из раненых угров с приданым отрядом бывших пленных пехотинцев и направил основную орду на юг.

Оставшиеся до моря пятьсот вёрст орда преодолевала больше месяца, легко захватывала города на своём пути, подавляя не сдавшиеся сразу гарнизоны несколькими залпами пушек. Пара дней грабежа и отдыха в захваченном городе – затем снова в путь. Относительно спокойное время, когда не было сражений, уральцы занимались тренировкой новобранцев, обучая обращению с пушками. Ружья новичкам не доверяли, объяснив причину незнанием уральского языка. Так после этих объяснений не было лучших учеников в орде, новички учились самозабвенно, не догадываясь сопоставить количество ружей и воинов. По рекомендации этих новобранцев уральцы заменили большую часть коней в повозках на ослов и буйволов, в зависимости от тяжести груза. Таким образом, добавив ещё реквизированных коней, уральцы получили триста конных воинов сопровождения, из них двести вооруженных пиками и саблями, остальные с ружьями. Все эти всадники давно подчинялись исключительно Олегу.

В один из прекрасных дней Белов заметил среди окружавших дорогу зарослей удивительно знакомые силуэты пальм. Отправившись на проверку, он легко узнал кокосовые пальмы. Другим признаком близости океанского побережья стали мангровые заросли, занимавшие часть речного берега. Вскоре проводники отвели орду в сторону от Инда, русло реки распалось на множество стариц и протоков, раскинувшись на десятки вёрст в обе стороны. Посадки пшеницы практически исчезли, на замену им пришли рисовые чеки в болотах и сахарный тростник на возвышенности. Многочисленные змеи и лягушки, черепахи и крысы шмыгали под ногами, не замечая людей. Несколько раз уралец чувствовал давно забытые ментальные уколы, напомнившие встречу с двумя гигантскими змеями на средней Волге, много лет назад. Отвлекаться на попытку контакта с этими гигантами не было времени, но зарубку в памяти Белов сделал. Рано или поздно придётся столкнуться с чудовищными змеями. Мурзик подтвердил, что чувствует огромных змей в прибрежных зарослях.

Когда до берегов океана, долгожданного не только Олегом, но и многими воинами орды, слышавшими рассказы о бескрайних водных просторах, но не видавших не только океана, даже Аральского моря, оставалось три-четыре дня пути, разведчики доложили о приближении конницы княжества Синд. На этот раз, если верить их словам, пеших войск у индусов не было, а всадников княжич собрал до десяти тысяч. Эта конница бодро шла по следам орды, нагоняя её с каждым днём и не отвлекаясь на возвращение захваченных Мадьяром городов. Воеводы княжества резонно предположили, что после расправы над ордой города сдадутся сами. Теперь уже уграм представилась возможность выбрать удобное место для сражения самим, на это ушло полдня.

Пока рубили новые стены «Гуляй-города» и ежи, не везти же старые брёвна за сотни вёрст, Белов предложил верховному вождю использовать новую тактику обороны. Поставить укрепление в центре поля, отвлекая на него внимание врага, а пушки замаскировать на флангах, чтобы конница князя сама подошла на расстояние выстрела. Мадьяр согласился с таким предложением, а вожди и старейшины орды, опасаясь нового триумфа уральцев, уговорили верховного вождя на массированный удар всеми силами. Мадьяру хватило ума спланировать этот удар не в лоб княжеской коннице, а спланировать обходной манёвр по изученным дорогам, чтобы зайти врагу в тыл. Пока «Гуляй-город» с приданными пехотинцами будет сдерживать атаки княжеской конницы, основная сила орды ударит в тыл противника. При удаче угры могли разгромить все силы врага, открывая путь на захват левобережной части долины Инда.

Не верх гениальности, но спорить с этим Олег не собирался, он чувствовал, что с приближением океана его положение становится всё более рискованным. Не за горами открытый конфликт с вождями и самим первым венгром. При обдумывании согласованного маневра пришла в голову мысль, что угры постараются напасть на княжеских дружинников как можно позднее, чтобы те успели уничтожить небольшой уральский отряд. Или обескровить его так, чтобы Олег не нашёл в себе сил сопротивляться своему уничтожению. Белов чувствовал, что сражение может перейти в фазу уничтожения его отряда. Недомолвки и взгляды некоторых сотников давали достаточно информации его искушённому взору. Своими опасениями он поделился лишь с Ракоци и Меной, рисковавшими своими головами наравне с ним. Пугать Хорг и мастеров, примкнувших к уральцам, они не стали. От идеи разделения пушкарей на три отряда пришлось отказаться, без прикрытия конницы, да с вероятностью опоздания основных сил орды, решили держаться все вместе.

Зато изменили конфигурацию «Гуляй-города», сделав деревянную крепость единым целым с обозом. Все повозки установили полукругом, в два и три ряда плотно сдвинув и сцепив колёсами, чтобы не дать возможности быстро растащить их. С севера, со стороны фронта, к полукругу повозок примыкала бревенчатая крепость, накрытая сверху бревенчатой же крышей. Под этот навес поместили всех мастеров с семьями, туда же уселась Хорг с ребёнком, ничуть не обеспокоенная переменами. Несмотря на потерю дара предвидения, жена верила в то, что её будущее, где она видела себя с тремя детьми, придёт. Она не сомневалась, что они с мужем останутся живыми, как минимум, девять ближайших лет, чтобы вырастить трёх детей, воспринимала военные тяготы преходящими. Её спокойствие передалось всем женщинам, сопровождавшим караван пушкарей, те передавали свои чувства мужьям и родственникам. Всех коней уральцы отправили далеко на юг, под присмотром надёжной охраны, включившей в свои ряды тигра.

Никаких панических настроений среди оставшихся в ожидании подхода княжеской конницы уральцев Олег не увидел. Все спокойно и привычно устраивались на окраине поля, делали необходимые приготовления к бою. Почти тысячный отряд пеших копейщиков, набранный из местных племён, вёл себя иначе. Его командиры откровенно поглядывали на ближайшие заросли, прикидывая пути бегства. Белов собрал всех сотников и провёл курс активного психологического внушения, близкого к гипнозу. Внушив им уверенность и веру в свои силы, он показал на приготовления и свою семью, расположившуюся под навесом «Гуляй-города».

– Видите, что мы своих близких взяли с собой, смотрите, как спокойна моя жена, – уралец взглянул на поражённых спокойствием пушкарей сотников, – мы не считаем предстоящий бой нашей гибелью. У нас достаточно сил, чтобы уничтожить всех дружинников князя. Ваша задача очень проста, закрыть нашу спину. Если вы не сбежите, богатые трофеи станут вашими. Трусов, сбежавших с поля боя, уничтожат дружинники княжества Синд, а тех, кто выживет, лично добью я сам или мой тигр.

Учитывая суеверный ужас аборигенов перед ручным тигром и его хозяином Олегом, внушение удалось. За свои тыла уральцы могли не опасаться, аборигены будут держаться, пока видят Олега, как минимум.

После такой накачки Олег приступил к тренировкам сотников аборигенов, затем их подчинённых сотен. Тренировки сводились к нескольким действиям, основным из которых стало мгновенное исполнение команды «Ложись». Добившись относительного понимания своих команд, уралец несколько раз повторил задачу сотникам пеших воинов, заставил всех выучить наизусть. Олег не скрывал, что копейщики, не успевший выполнить его команды, будут убиты выстрелами своих же пушек. Ради понимания процедуры, он не пожалел одного выстрела из орудия, сделанного над головами лежащий копейщиков. После этого команда лежать исполнялась беспрекословно, до самых тупых воинов дошла её важность. К этому времени последние всадники орды покинули расположение уральцев, отправляясь кружным путём на север, в тыл появившимся на противоположном краю поля дружинникам князя.

На противника вид «Гуляй-города» произвёл достойное впечатление, всадники-индусы остановились и не приближались к уральцам, ожидая подхода остального войска. Чтобы не разочаровать противника, пешее войско по команде уральца выстроилось вокруг крепости в линию. Он не обольщался, что синдцы не заметят отсутствия четырёхтысячного отряда всадников вокруг деревянной конструкции. Опасаясь засады, воеводы начнут атаку малыми силами, отправив разведку во все стороны. Если не заставить индусов атаковать немедленно, затея с атакой силами орды в тыл противнику может провалиться, не начавшись. Нужна была провокация и немедленно, чем занялись командиры пушкарей. Десяток пушек установили на лафеты под углом сорок пять градусов к горизонту, начав пристрелку противоположного края поля. Одиночные ядра падали с небольшим недолётом, который можно преодолеть увеличенным пороховым зарядом. Поставив задачу Ракоци, чтобы он вёл беспокоящий огонь, Олег расстался с карабином, вручив его Хорг.

Поправив на поясе револьвер, он подпрыгнул пару раз и выбрался за пределы временной крепости. Постепенно наращивая скорость, побежал в сторону ближайших холмов, за ними он накануне заметил небольшое стадо носорогов. Через полчаса он добрался до носорогов, собрал две группы вместе, получилось стадо в двадцать три головы. Привычно направил вожаков к месту предстоящего сражения, сам бежал рядом. Когда бронированные гиганты добрались до поля, вся княжеская дружина уже выстроилась на нём.

– Вот это номер, – не удержался Олег, разглядев позади княжеской конницы десяток слонов с маленькими башенками на спине, как в книжках, – тяжёлую кавалерию подтянули. Ну, ну, посмотрим, кто кого.

Увиденное порадовало уральца, с такими силами дружина индусов наверняка уверена в своих силах. Значит, противник будет атаковать и без разведки, оставалось их поторопить. В этот момент один из выстрелов пушкарей уральцев достиг своей цели, ядро рикошетом от земли попало в слона. Животное, раненное в ногу, громко затрубило, его поддержали остальные слоны. Видимо, невозможность удержать раненого слона на месте, как и его собратьев, стала началом спонтанной атаки на позиции уральцев. Позднее пленники подтвердили это предположение, добавив, что появление носорогов сыграло свою роль, воеводы испугались повторения атаки, где вместо стада буйволов пойдут носороги. В любом случае, слоны двинулись в атаку первыми, продвинувшись сквозь ряды конницы, моментально освободившей проход для взбешённых гигантов. Их постепенно нагоняли и обходили всадники, двигаясь размашистой рысью в направлении редкой цепи пеших воинов.

Олег скомандовал сотникам пеших воинов отступление на линию повозок, пустил носорогов навстречу дружинникам, подстегнув животных ментальным зрелищем идущего сзади лесного пожара. Плохо видящие увальни тронулись вперёд, набирая скорость, поверив в страшную опасность за спиной. Белов взял карабин и забрался на стену бревенчатой крепости, рассматривая слонов, двигающихся прямо на «Гуляй-город». Слоны, если доберутся до укреплений, в отличие от всадников, растопчут все сорок метров деревянных ежей вполне спокойно. Они разрушат и бревенчатую стену крепости, лишая уральцев единственного шанса на победу и выживание в противостоянии с десятикратно превосходящим противником. Если пушкари и стрелки потеряют свою защиту, никакое огнестрельное оружие не спасёт от многотысячной конницы. Единственным спасением виделось пошлое истребление всех слонов, чем сыщик и пытался заняться.

Улёгшись на крыше «Гуляй-города», он наблюдал, как в полуверсте от него конница врага легко обходит группу носорогов, слепо бегущих на север, от видимого только ими лесного пожара. Дружинники благоразумно не атаковали подслеповатых животных, а слоны прошли в стороне от носорогов, направляясь прямо на крепость. Стрелять в лоб с расстояния в полверсты бесполезно, по запискам путешественников и охотников уралец с детства знал, что атака слона в лоб бесполезна из обычного оружия. Знаменитого ружья-слонобоя у него не было, как и гранатомёта, других способов атаки слона в лоб Олег не мог представить. Придётся бить, как только приблизятся на сотню метров, решил он, давая команду пушкарям на прицельную стрельбу по слонам ядрами, поочерёдно пятью орудиями.

Прицельный огонь дал свои результаты; непрерывный огонь практически по линии атаки получился довольно точным, и два слона пали, не добравшись до линии ежей сто метров. Вместе с ними ядра разметали десяток всадников, что, к сожалению, никак не повлияло на приближение остального войска.

– Пора, – прикинув расстояние до линии атакующих, Белов привычно прижался щекой к прикладу, выбирая цель, – эх, вас бы пожаром пугнуть, как носорогов, – он ярко представил пожар в лесу и линию огня, движущуюся на врагов, затем начал выбирать холостой ход спускового крючка, удерживая прицел на правом глазу слона, двигавшегося немного правее.

За долю секунды до выстрела Белов почувствовал неладное и осмотрелся… Атакующая конница и слоны явственно разворачивались в стороны от крепостицы, пытаясь обойти видимое только им препятствие. Причём всё происходило явно вопреки желанию наездников, кони вставали на дыбы, слоны трубили, поднимая хоботы. Несколько всадников не удержали коней, те упали и покатились по скользкой траве, ломая ноги своим седокам. Успевший среагировать уралец ещё раз повторил мысленную атаку лесным пожаром, прервавшись на команду пушкарям.

– Огонь картечью из всех орудий, – крикнул Олег, добавляя стрелкам, – из ружей пока не стрелять, беречь заряды.

Залп картечи выбивал всадников из сёдел, ранил двух слонов, те от боли и опасения огня, которого так и не смогли разглядеть, но чувствовали, бросились назад, сминая ряды второй и третьей линии наступающих. «Кажется, мы переломили ситуацию в нашу сторону, – азартно улыбнулся командир пушкарей, чувствуя прилив энергии и уверенности». Осмотрев расположение войск вокруг крепости, уралец спустился внутрь ограды, распределяя обязанности воинов и командиров. Рисунок боя приобретал нужные очертания. Всадники кружились, подобно индейцам в фильмах о Диком Западе, вокруг передвижной крепости, осыпая защитников стрелами и пытаясь растащить деревянные ежи.

Но, имея возможность подготовиться к сражению, уральцы не только постарались вкопать основания ежей в землю, но и связали препятствия между собой и скрепили длинными жердями. В результате ежи, крепко соединённые между собой и вкопанные в землю, не двигались даже под сильнейшей нагрузкой, при воздействии на них несколькими всадниками, тянущими в одну сторону за арканы. Индусам оказалось легче сломать один-другой кол, нежели сдвинуть сооружение из нескольких сотен кольев с места. Пехотинцы, укрывшись за повозками, пытались им отвечать из луков и бросать лёгкие копья-дротики. Пушки били картечью на три стороны из узких бойниц «Гуляй-города», стрелки поочерёдно, сберегая патроны, отстреливали наиболее рьяных дружинников, подобравшихся близко.

Бой затягивался, принимая характер затяжного сражения, это шло на руку уральцам и планам Мадьяра. Вскоре стрельбу из пушек пришлось прекратить, слишком накалились стволы орудий, чем противник не замедлил воспользоваться, сосредоточившись вокруг передвижной крепости. Олег скомандовал передышку стрелкам, рассматривая всадников, окруживших уральцев и пехотинцев. Индусы, потерявшие убитыми и ранеными почти тысячу воинов, не спешили в самоубийственную атаку на защищённые позиции уральцев, добраться до которых стало невозможно. Так много трупов коней и людей лежали вокруг лагеря, некоторые висели на ежах, что кони не могли приблизиться к деревянным ограждениям. Пешая атака «Гуляй-города» княжеских дружинников, судя по всему, не прельщала. Когда командиры индусов, после получасовых переговоров между собой, начали съезжаться к воеводе в богатых доспехах, пушки уже порядочно остудились для возобновления стрельбы.

Давать индусам время на раздумье и военный совет Олег не собирался, вдруг они решат продолжить движение на юг, оставив тысячу-другую всадников для блокады уральцев? Гоняйся потом за ними по всему побережью. Нет, уральцу индусы нужны были здесь и победа нужна сейчас, а не через полгода. Чтобы не отпускать индусов, не дать им возможности здраво осмыслить сложившуюся ситуацию, отрезать им возможность любого маневра, нужно было их очень сильно оскорбить. Ничего иного в голову Олега не пришло, кроме как застрелить воеводу княжеской дружины, старшего сына и наследника князя Синда. Благо он резко выделялся среди прочих индусов-командиров. Стрелять из пушек в сторону совещавшихся военачальников несерьёзно, ядром хорошо не прицелишься. Результат от подобной стрельбы в случае промаха мог быть прямо противоположный. Подчинённые сами догадаются убрать княжича от опасности, предложить ему преследование остальной орды угров. Олег решил попробовать «Сайгу», на полторы версты дававшую приличные результаты. Оружие он всегда содержал в порядке, ствол не был расстрелян, из своей «Сайги» Белов в общей сложности за полтора десятка лет сделал не более тысячи выстрелов. Вероятность поразить ростовую фигуру оставалась неплохая. Тем более что штиль был полный, воздух неподвижно стоял над полем боя. Клубы дыма от пушек и пыль, поднятая тысячами скакунов, за время вынужденного перерыва в сражении, успели осесть. Помешать точному выстрелу могло лишь марево, искажавшее силуэты врагов.

Уралец выбрался на крышу и лёг на горячие брёвна, успокаивая дыхание. Надобности в оптическом прицеле – после лечения у Лея – он давно не испытывал, чётко различая мельчайшие черты лица княжича, рослого молодого индуса. Выбрав холостой ход спускового крючка, Белов минимизировал тремор в руках, твёрдо зафиксировал карабин и выстрелил. Затем, убедившись, что фигура врага осталась в прицеле, выстрелил ещё раз. Он успел дважды выстрелить – в голову, затем в грудь этого индуса, прежде чем первая пуля разбила череп врага. Затем, используя замешательство воевод князя, уралец опустошил магазин карабина, беглым огнём выбивая всех военачальников вблизи упавшего княжича. Когда затвор карабина остановился, он уткнулся лицом в горячую крышу, переводя дыхание. Всё, что мог, он сделал, оставалось надеяться на правильность расчётов и верное понимание психологии средневековых придворных. Ближайшие полчаса показали верность расчётов уральца, дружинники-индусы начали атаковать со всех сторон, не считаясь с потерями, бросались на деревянные ежи, заваливая их своими трупами.

Отдохнувшие уральцы успели даже перекусить, на сей раз не суетились, стреляли исключительно прицельно. Пушкари и стрелки, приданные копейщики и мастера – все убедились в прочности оборудованного укрепления. Поэтому никакой паники в рядах уральских воинов не возникло, а сообщение Олега, что он застрелил княжича, командовавшего войском индусов, вызвало прилив духа у многих. Поэтому бешеные атаки дружинников княжества Синд не напугали уральцев. Наоборот, опытные воины поняли, что враг сам напуган, и приободряли более молодых товарищей. Однако атаки следовали одна за другой, совершенно безумные. Люди бежали под выстрелы и бросались на острые колья ежей, словно приносили себя в жертву Кали, богине смерти.

В какой-то момент Олег решил, что перестарался и индусы погребут их под своими трупами. Пушкари не успевали перезаряжать орудия, стрелки не справлялись с обилием воинов, рвавшихся на штурм бревенчатой крепости. Олег рискнул ещё раз провести ментальную атаку на коней, распространив изображение и ощущение лесного пожара во все стороны. Буквально сметая первую шеренгу нападавших всадников, кони вставали на дыбы, падали на спину, катились по траве, смешение первого ряда атакующих всадников остановило вторую линию нападения. Буквально две-три минуты спасли уральцев и тысячу пехотинцев-копейщиков от неминуемой гибели под трупами обезумевших индусов. Но как внезапно безумие охватило конную дружину, так быстро оно и закончилось. Несколько прорвавшихся десятков воинов нашли свою гибель от ружейных пуль, половинный залп пушек остановил приблизившихся воинов второй шеренги. Третья линия нападения остановилась сама. Уральцы вновь получили дополнительное время, сковав вражеские силы на неопределённый срок.

Более того, к валу убитых вокруг крепости прибавилась дополнительная линия «обороны», состоящая из конских и человеческих трупов, отстоявшая от линии ежей до полусотни метров. Оставшиеся в живых военачальники индусов отъехали на совещание, почти в трёх вёрстах от осаждённой крепости. Белов пытался ощутить приближение угорского войска с севера, напрягая свои рецепторы в том направлении. Но ничего похожего на скопление людей на расстоянии ближе десяти вёрст не мог почувствовать. На большую дистанцию его сил не хватало, слишком вымотался за сегодняшний день.

– Значит, ждать придётся не менее двух часов, – понял уралец, взглянув на небо, – а то и больше. Не зря он подозревал вождей угров в подставе, ох, не зря. При таком раскладе они могли остаться в окружении на всю ночь. Учитывая, что трупы убитых уже начали попахивать, ночь могла принести много неприятностей.

Тем временем, командиры индусов закончили совет и вернулись к воинам. Уральцы с любопытством наблюдали за действиями врагов. Отряды, оставляя дежурных всадников вокруг «Гуляй-города», разъезжались на привал, устанавливая на безопасном расстоянии в три версты палатки и разжигая костры для приготовления пищи. Караульные отряды индусов, оставшиеся у крепости, начали обстреливать осаждённых уральцев из луков. Раздосадованный Олег не пожалел патронов, чтобы отогнать их на безопасное расстояние, которое они поняли после десятка убитых. Зато обстрел теперь осаждённым не грозил, можно заняться подсчётом потерь и обустройством на ночлег. До темноты оставалось больше трёх часов, но что атак сегодня не будет, поняли все осаждённые, даже завербованные пехотинцы.

Потерь у осаждённых оказалось не так много, как боялся уралец, погибли восемнадцать пехотинцев. Раненых зато было больше сотни, подавляющее большинство пехотинцы, из шестисот уральцев подставились под чужие стрелы только пятеро. Белов, чувствовавший себя в ударе, обошёл всех раненых, останавливая кровь и пытаясь заживлять ранения по мере своих сил. Результат его обхода привёл к обнадёживающим итогам, тяжелораненые прошли неустойчивую грань между жизнью и смертью, встав на путь твёрдого и уверенного выздоровления. Под прикрытием ружейного огня пехотинцы вынесли своих погибших за пределы лагеря и максимально расчистили завалы из трупов, раздвинув границы чистой от мертвецов земли на тридцать метров за линию ежей. Пехотинцы попутно, в качестве оплаты неприятной работы, обчистили мертвецов, собрав на территории лагеря восемь сотен доспехов, сабель, богатых сёдел и прочей трофейной мелочи.

Всё это наблюдали дружинники Синда, не повторяя попыток помешать действиям осаждённых уральцев. Впрочем, пять недоумков попытались это сделать, но были подстрелены уральскими стрелками, ещё семерым удалось убежать. Мена с полусотниками уральцев выбрал из трофеев лучшие доспехи, закончив полную экипировку всех шести сотен уральских воинов, да взял все сёдла. Остальное отдал пехотинцам, которые на радостях едва не устроили драку за трофеи. Потасовку быстро пресёк Олег, разъяснив через переводчиков, что не потерпит ссор между своими воинами. А грабителей и воров лично зарубит саблей. Доверив распределение трофеев командирам пехотинцев, уралец оставил пехоту, намекнув их военачальникам, что по результатам поведения в этом сражении будет набирать себе несколько сотен пополнения. Попадут ли они в их число, зависит от них, но все уральские воины в скором времени получат огнестрельное оружие.

Его слова быстро разлетелись по пехотинцам, ставшим тише воды и ниже травы, в перспективе возможного перехода в уральское подчинение. Желающими оказались все пехотинцы, даже раненые, лучше иных ощутившие на себе облегчающее влияние руки Олега. В результате, после плотного ужина все воины уселись чистить полученные трофеи, разглядывая отверстия, оставленные в них пулями и картечью. Командир пушкарей позволил себе поспать в свете уходящего дня пару часов, не сомневаясь, что ночь предстоит бессонная. Сам он на месте индусов непременно попытался бы использовать ночь для внезапного нападения, тем более что ночи здесь были тёмными, как смоль. Проснувшись в наступившей внезапно, как это происходит в южных широтах, темноте, уралец несколько минут лежал на спине, обдумывая необходимые для обороны действия.

Затем приступил к работе, запасы своего бензина выдал десятку воинов сопровождения, те облили горючей жидкостью трофейное тряпьё и разложили его за пределами очищенной земли, на границе с трупами, в семидесяти метрах от линии обороны. Пушкари незаметно установили десяток орудий перед повозками, зарядили все пушки картечью и улеглись спать, как и большинство осаждённых воинов. Трофейные стрелы уже были собраны и разделены между пехотинцами, имевшими луки. Десяток таких лучников остался дежурить у костра, уложив рядом пару стрел, обмотанных паклей. Сам бывший сыщик забрался на крышу, откуда великолепно просматривалось всё поле, по периметру окружённое сотней костров. Он великолепно видел вражеских воинов, не помышлявших о нападении, спокойно храпевших возле костров. Насмотревшись на них, Олег попробовал проверить, нет ли поблизости подошедшей орды. И сразу определил, что множество людей находится в десяти верстах к северу. Как и ожидалось, угры подошли и ждут, пока уральцы измотают врагов, а может, когда индусы разгромят угров. Любой результат был на руку вождям и старейшинам.

Уральцу же второй вариант не подходил, он не собирался терять своих людей. Прохлада, пришедшая с темнотой, настроила на лирический лад. Уставившись на поле, он размышлял, чем будет заниматься после обустройства на берегу океана. Сначала выстроит крепость, чтобы обезопасить мастерские и ремесленников. Затем начнёт строительство пароходов и затворных пушек, обязательно отправит послов в Уральск, чтобы закупить радио, антибиотики и привезти священников и учителей. С рабочими руками в этих краях проблем не будет, стоимость продукции при всех расходах будет вполне терпимой. Где-то в Индии, на востоке, расположены богатые рудники драгоценных камней, золотые россыпи, можно подумать, как торговать с теми краями. Либо применить оружие по назначению, устроить набег на богатых соседей, заодно и рекламу для уральского оружия лучше не придумаешь. Если не получится обустроиться на берегах Инда, можно добраться до острова Цейлон, Австралии, золотоносных районов Южной Африки. Или просто заниматься торговлей и туризмом, выстроив для жителей северного Урала дома отдыха. Главное, можно заниматься любыми авантюрами, очаг цивилизации на Урале уже не исчезнет, царство, основанное князем Беловым, крепко стоит на ногах.

Обдумывая различные варианты путешествий, прикидывая, удастся ли добраться до Америки, Олег заметил движение в стане противника. Так и есть, индусы готовили ночную вылазку. Негромко окликнув караульных, глава пушкарей остался наблюдать на крыше, а уральцы неторопливо и осторожно готовились к обороне. Пушкари и стрелки, имевшие опыт отражения ночных нападений, ободряли новичков, не сомневаясь в успехе. Через час ожиданий индусы приблизились к линии обороны, как они полагали, незаметно. Пешие воины накапливались под стенами и возле повозок, ожидая команды на штурм. Олег прикинул количество притаившихся у крепости воинов и ужаснулся, их было не менее двух тысяч. Ещё немного и уральцев закидают шапками.

Пушки дали внезапный залп картечью практически в упор, лучники горящими стрелами зажгли линию вокруг крепости, выложенную горючим материалом. Стрелки открыли беглый огонь по воинам, выжившим под картечью и оказавшимся в огненном кругу, где со всех сторон грозила гибель. Заметив, что нападавшие потеряли голову от безысходности положения, уралец дал отмашку прекратить огонь. Едва утихла канонада, сразу несколько переводчиков предложили неудавшимся диверсантам сдаваться и по одному переходить внутрь крепости, через указанные лазы. Тех, кто не сдастся и не пролезет в крепость, обещали поджечь заживо, как подожгли окружавшее «Гуляй-город» огненное кольцо. Желающих сгореть заживо не оказалось.

Выжившие в огненном кольце индусы встали на колени, бросили оружие и на четвереньках пробирались сквозь сцепки ежей, покорно выполняя команды уральцев. А те затаскивали в открытые двери пленников по одному. Внутри деревянного городка диверсантов вязали и укладывали на землю, ремней не хватило, последних пленников связывали их же разорванными одеждами. Попытки прорваться через огненное кольцо в другую сторону жёстко пресекались выстрелами ружей, в массовых случаях – картечью из пушек. Не прошло и получаса, как огненное кольцо прогорело и потухло, но все живые диверсанты уже лежали связанными под охраной уральцев.

Рассвет дал возможность спокойно и точно оценить ночные трофеи, в плену уральцев оказались без малого тысяча воинов, да за стенами лежали более пятисот погибших и тяжелораненых из числа участников ночного штурма. Убедившись, что растерянные и деморализованные индусы остального войска стоят на достаточном расстоянии от стен «Гуляй-города», командир с помощниками прошёл вокруг линии обороны, выбирая живых среди трупов, которых переносили внутрь. Мертвецов копейщики уже привычно раздевали и относили на выросший вал трупов.

Деловитость и спокойствие, с которым уральцы перевязывали раненых пленников, поили их, давали умыться, произвела впечатление на индусов, ожидавших иного отношения от варваров к пленным. С последними захваченными пленниками внутри укрепления становилось достаточно тесно, однако Олег велел накормить всех, не жалея продуктов. Запасов вполне хватало на два дня даже при удвоенной численности едоков. Так долго осада тянуться не будет, это понимали все, даже сами индусы. За сутки сражения дружина Синда потеряла половину личного состава, и, не будь угрозы казни за гибель наследника престола, дружинники давно вернулись бы в свою столицу.

Гибель княжича делала возвращение равносильным смерти, поэтому многие воины княжества Синд предпочли гибель в бою неминуемой казни. С обречённым видом, с началом нового дня всадники-индусы выстраивались вокруг укрепления, их командиры мрачно собирались на совет. Уральцы чистили оружие и занимали места у бойниц, уже не сомневаясь в своей победе. Именно это время выбрали для атаки угры, решившие, видимо, что ночью уральцев уничтожили, а строятся дружинники-индусы для возвращения домой. С севера на окраину поля выехала ордынская конница, разворачиваясь для нападения. При виде нормального привычного врага, которого можно ударить саблей, с которым можно сойтись в честном бою грудью на грудь, индусские дружинники заметно воспряли духом. Они выстроились в две линии атаки и неторопливой рысью направились на противника, опасаясь, что он сбежит. Никто не остался у крепости, сражаться с неправильным и непобедимым врагом желающих не нашлось. Даже перевязанные воины-кшатрии, с явными ранениями, садились в сёдла, две сотни спешенных дружинников, чьи кони погибли, двинулись вслед за конницей.

Едва завязался бой между двумя конными армиями, как Олег выгнал всех из крепости. Пушкари, стрелки и копейщики выстраивали новую линию обороны в чистом поле, расставляя пушки, группами по пять орудий. Между ними вставали стрелки в окружении копейщиков-пехотинцев, а все пути нападения на пушкарей и стрелков закрывали испытанными ежами. Уралец требовал, чтобы всё делали бегом, надо успеть отрезать путь для отступления индусов на юг. Никто не спорил с ним, даже пехотинцы-копейщики исполняли любой его приказ мгновенно, бегом носили ежи, бегом занимали указанные позиции. А сражение между ордой и княжьей дружиной затягивалось, индусы не желали бежать или сдаваться. Уступая в опыте воинам Мадьяра, индусы превосходили их численностью, правда, всего на тысячу воинов. Но это были воины-смертники, не видевшие своей жизни в случае бегства. Раненые не уползали в сторону, а бросались на врага, пытаясь убить если не всадника, то его коня.

Но конная схватка быстротечна, северные варвары вскоре переломили ход сражения в свою пользу, оттесняя индусов назад, к югу. Уральцы замерли, ожидая массового отступления противника в свою сторону, приготовились встретить беглецов залпами орудий и ружей. Но, вопреки всякой логике боя и поведению воинов на поле битвы, индусы не повернули коней назад, в сторону пеших уральцев. Все они пали в сражении, либо потеряли сознание от ран, но никто не вернулся под убийственный огонь пушек. Да и победители не спешили встретиться с уральцами, демонстративно занялись грабежом убитых врагов и сбором трофеев. Догадываясь о причинах такого поведения угров, Олег отправил трофейные команды стрелков к валу погибших индусов. Учитывая, что стрелки были его людьми, попросил принести свою долю в виде всех монет, найденных на трупах.

Остальные воины занялись разбором заграждений, ремонтом повозок и погрузкой трофеев и раненых. Вернулись гонцы с табуном коней, добросовестно сохранённым стражей и Мурзиком. Уральцы привычно готовились к дороге, а их командиры обходили нестройные ряды пленников, всматриваясь в их лица и фигуры. Командир тысячи пехотинцев-копейщиков уже считал себя человеком Олега, уральцем, не сомневаясь, что добьётся получения ружья, выслужит это право для себя и своих воинов. Сам Белов, рассматривая лица пленных дружинников, удивлялся, насколько они не похожи на индусов двадцать первого века. Он знал, что воинами становятся выходцы касты кшатриев, но не ожидал, что большинство этих выходцев будут так походить на европейцев. Не просто походить, кшатрии даже цветом кожи отличались от селян, больше напоминая украинцев и казаков Ставрополья с родины Олега. Интересно, что многие пленники и пострижены были так же, как классические казаки, с длинными оселедцами на бритых головах. Половина пленников были русоволосыми, часть даже со светлыми глазами, десятка три откровенно рыжих.

– Я предлагаю вам идти на службу ко мне, уральцу Олегу, – начал он своё выступление перед рядами пленников, когда Мурзик улёгся у его ног, подождал перевод и продолжил: – на моей службе не будет скучно. Вы получите такое же оружие, каким я вас победил. Со своим войском я побываю в дальних и богатых странах, но сперва обустрою свою крепость на берегу океана. Мне понадобятся надежные воины, способные оберегать мою и свою семью, что поселятся в моей крепости, и дерзкие воины, способные покорить туземцев в дальних странах, захватывать чужие города, добывая несметные богатства. Надеюсь, все понимают, что ни одно войско в мире не сможет справиться с воинами-уральцами. Вы, воины-кшатрии, сражались смело и честно, потому и предлагаю службу у меня. Я уверен, когда вы научитесь пользоваться моими ружьями и пушками, ни одно войско в мире не победит вас. Те, кто боится моего оружия, – подначил опытный сыщик, – могут пойти служить в конницу, – он кивнул в сторону орды, рассыпавшейся в сборе трофеев на другом краю поля.

Результатом его выступления стали две тысячи новобранцев-кшатриев, в его войско записались четыре пятых пленных из бывших дружинников княжества Синд. Пока полусотники распределяли новичков, на которых легла основная тяжесть переноски трофеев и хозяйственных припасов, к лагерю уральцев стали прибывать всадники орды. В разговорах с ними уральцы узнали о тяжёлых потерях, полученных в бою, по разным оценкам погибли до пятисот воинов, а ранеными оказались практически все выжившие угры. Зато и дружинники-индусы полегли почти полностью, остались живыми меньше полутысячи раненых. Мадьяр оказался ранен в руку, все сопровождавшие его вожди белели повязками на местах ранений. Соответствовало полученным ранам и настроение вождей, ещё до того, как они узнали о результатах сражения уральцев и рассмотрели количество трофеев, убитых и пленных.

Узнав, что погибших среди пушкарей и стрелков совсем нет, а трофеи, добытые полутора тысячами пеших воинов Олега, равны трофеям, добытым остальной ордой, вожди и старейшины угров окончательно возненавидели уральца. Как это обычно бывает, даже в том, что все угры-всадники получили ранения, они обвиняли именно Олега. Белов понял, что настал тот самый, долгожданный час «Х», когда его попытаются уничтожить. Жизнь вступала в очередной кризис, ставками в котором была не только голова Олега, но и жизни его жены и сына. И, вполне вероятно, жизни его ближайших помощников и соратников – Ракоци и Мены.