19
И жили они…

Уилл упал, и, пока он падал, время растянулось, жизнь остановилась. Я смотрела, как бесконечно долго подгибались его колени, а тело, словно в замедленной съемке, клонилось назад, опускалось, приближалось к крыше замка, где он стоял. Как будто его подхватило невидимое течение и тихонько увлекло на дно неведомого океана. Течение, убаюкавшее Уилла.

Уилл упал, и от глухого звука, с которым его тело коснулось каменной крыши, мир снова пришел в движение. Но во мне что-то надломилось.

Я услышала свой отчаянный крик:

– Уилл! Нет!

И бросилась к нему.

Он все еще держался за покрытую драгоценными камнями рукоятку кинжала, торчащего из раны. Какое страшное зрелище… Как может быть, что в его груди лезвие?

Я дрожащими пальцами коснулась щеки Уилла, его веки дрогнули. Все вокруг вдруг оказалось залито красным, даже в небесно-синих глазах юноши отразился красный цвет.

– Эми, – прошептал Уилл. – Сказке… конец…

– Уилл, – повторяла я. – Уилл, Уилл…

Красный цвет окрашивал все вокруг, он разлился по крыше морем ускользающей жизни.

– Возьми идеи и… уходи отсюда. Верни их на место…

Голос Уилла слабел с каждой секундой.

– Но…

– Пообещай мне…

– Обещаю.

– Эми… – Уилл улыбнулся. – Сейчас… ты снова светишься… как фея…

И в следующий миг губы его побледнели, небесного цвета глаза погасли.

Рыцарь умер в конце сказки.

Это факт, хочется мне того или нет.

Уилл умер.

Он не мог умереть.

Умер.

Слово вертелось в моей голове, но я не понимала его значения.

Положив голову Уилла себе на колени, я гладила его по волосам. А может, он всего лишь уснул? Да, точно, он спит. Просто ему снится кошмар, но на этот раз он взял меня с собой. Конечно, так и есть. Я провела по его бровям. Намотала на палец прядь его волос. Перед глазами все расплывалось.

Принцесса тоже плакала. Она села на крышу под зубцами башни и лила горькие слезы.

– Кто теперь будет меня защищать? – всхлипывала она. – Кому теперь за меня бороться?..

Краем глаза я видела, как она уронила Белого Кролика и оттолкнула его:

– Уйди от меня. Мне нужен мой Рыцарь!

Я вытерла лицо рукавом. В последний раз погладила Уилла по щеке и встала. В душе у меня зияла страшная рана, оттуда било что-то липкое, густое, горячее и черное, как смоль. Наполняло мне грудь и пульсировало в висках.

– Он уже не твой Рыцарь, – сказала я.

– Мой, – взвыла Принцесса. – Он должен меня защищать, он… может, если я верну его в начало сказки…

Она направилась к телу Уилла, но я преградила ей путь. Никогда не оставлю Уилла Принцессе. Хватит, довольно она им владела.

Я осмотрелась, окинула взглядом зубцы башни и горизонт, полыхавший огнем. Не там ли, прямо у подножия башни, место, через которое мы попали в сказку?

Принцесса сверкнула глазами:

– Отойди!

– Даже не надейся! – прошипела я и испугалась, почувствовав, как что-то толкается у меня в ногах.

Белый Кролик подкатил ко мне стеклянный шар с розой, которую Уилл срезал с куста, – цветком Маленького Принца. Видимо, я выронила его, когда боролась с Принцессой. Я потянулась за шаром, а Белый Кролик запрыгал дальше. Он подтолкнул в мою сторону ураган, морское чудище и долгий сон Спящей Красавицы.

– Нам надо спешить, – поторопил он и подкатил ко мне следующую идею.

Я кивнула.

– Не трогай идеи! – Принцесса бросилась к шарикам, но я ее опередила.

Быстро стянула свитер, завязала его узлом и сложила внутрь все украденные идеи, кроме последней. Идеи самого Белого Кролика, снова превратившегося в светящийся шарик.

Только я засунула его внутрь, сказка разрушилась окончательно. Принцесса закричала – у нее под ногами полыхнул огонь. Башня раскололась надвое, и Принцесса едва успела перепрыгнуть ко мне и к Уиллу. Холмистая местность окончательно потонула в бушующем пламени, все вокруг вдруг наполнилось черным тяжелым дымом, он жег мои легкие, разъедал глаза, заставлял кашлять. Огонь только сейчас по-настоящему набрал силу. Жар опалял кожу, смотреть было больно.

Принцесса бросилась ко мне и попыталась вырвать идеи. Но все-таки она ребенок. Разъяренный, капризный, злой ребенок, но главное, она гораздо меньше и слабее меня.

Я оттолкнула ее, обернулась и резким движением закинула руку Уилла себе на плечо. Обняла его за пояс одной рукой, а другой прижала к себе идеи.

Принцесса отпрянула, едва не попав в огонь. Она чуть не лопнула от злости. Противная девчонка плакала и кричала, в бешенстве топая грязными ножками. В глазах ее светилась ненависть. Когда паршивка сообразила, что я намерена совершить, я уже подбиралась к зубцам башни. Принцесса кинулась следом, пытаясь в последний миг уцепиться за меня – так, как много лет назад она сумела уцепиться за моего предка.

Но не успела. Зловредная малышка почти схватила меня за край одежды, как…

Я прыгнула вниз. Пронеслась сквозь дым, пламя и темноту к горящему холму, а через него вернулась на Штормсей.

Принцесса осталась в плену своей сказки.

Мы достигли каменного кольца. Уилл, я и изначальные идеи. Мне удалось спасти идеи. Книжный мир снова станет почти таким, как прежде.

Уилл и я – нет. Ведь он по-прежнему не шевелился, а в груди у него зияла рана.

Я легла в траву и закрыла глаза. Целое море накопившихся слез сейчас выплескивалось наружу. Мы с Уиллом соприкасались плечами, я соединила пальцы наших рук. Рука у него еще теплая. Теплая, живая и немного скользкая из-за крови. Но уже холодеет. И сердце больше не бьется.

Где-то в глубине души я все еще на что-то надеялась. Ведь все это случилось в книжном мире, а Уилл – человек. Я лелеяла странную мысль, что в книжном мире умирают не по-настоящему и Уилл, как только вернется во внешний мир, оживет.

Но эта надежда оказалась несбыточной.

Уилл умер.

Он умер и в реальности.

Пока я держала Уилла за руку, она оставалась теплой. Мне хотелось не выпускать ее и сидеть так вечно. Слезы текли, не переставая… Но вдруг я заметила что-то на земле неподалеку от нас. «Питер Пэн», любимая книга Уилла!

Не раздумывая, я схватила ее, открыла где-то посередине и закрыла ею лицо. Один лишь миг – и слова впитали нас обоих.

Мы приземлились на двухмачтовое судно с прогнившим корпусом. «Веселый Роджер», гроза морей, шхуна знаменитого Капитана Крюка. Пираты, нашедшие нас на грязной палубе, сразу поняли: что-то не так. Действие в книге остановилось. Пираты ненадолго забыли, что им полагается быть злыми и кровожадными, и стерли с лиц свирепое выражение. Сам Крюк вышел из каюты и склонился над Уиллом. Ощупал крюком рану, потом снял громадную шляпу с пером и склонил голову. Капитан ничего не сказал, он просто положил мне на плечо здоровую руку. Мы вместе помолчали.

Однако новость о нашем прибытии каким-то образом долетела до острова. Скоро со всех краев Небывалии стали сбегаться персонажи, здесь все знали и любили Уилла. На борт прокрадывались индейцы, по лееру вскарабкивались Потерянные мальчишки, русалки окружили шхуну. Показался даже тикающий крокодил, который когда-то проглотил руку капитана Крюка и будильник в придачу. Крокодил придвинулся к нам своим чешуйчатым телом и зазвонил будильником. Но Уилл не проснулся, даже когда с неба спустились Питер Пэн и дети Дарлингов – Венди, Джон и Майкл.

Питер Пэн, мальчик, который никогда не вырастет, опустился перед Уиллом на колени:

– Что это с ним случилось? По сторонам не смотрел… или как?

Вполне в его стиле – слова прозвучали грубо и чуть-чуть снисходительно. Но, произнося их, Питер плакал.

Помню, я пыталась рассказать всем, что случилось. Но мой рассказ получился бессвязным и отрывочным, ведь я просто не могла оторвать взгляда от широко распахнутых синих глаз Уилла.

Я и не заметила, как кто-то приземлился на кончик его носа. Это была крохотная, не больше ладони, фея Динь-Динь. От нее исходило мерцающее свечение. Фея приложила ухо к губам Уилла, и легкий отпечаток пыльцы остался у него на коже, затем выпрямилась и голоском, напоминавшим звон колокольчика, произнесла то, что было нам известно:

– Он умер!

Мы кивнули. Венди всхлипнула. Крокодил грустно тикал.

Но Динь-Динь еще не закончила:

– Он умер. Но в нем еще сохранилось дуновение души. Для жизни слишком мало, но…

Фея подлетела ко мне и прошептала кое-что на ухо. Я не раздумывала над предложением феи ни секунды и согласилась сразу.

Динь-Динь, подлетев к ране, впорхнула прямо в грудь Уиллу, проникла в кожу, кости, плоть и мускулы. Все, до чего она дотрагивалась, начинало сиять от волшебной пыльцы, собиравшейся в золотое облачко. Облако, разрастаясь, окутало все тело Уилла. Пыльца посыпалась на его волосы, покрыла лицо, проникла в каждую пору и смыла кровь.

Динь-Динь, опустившись ко мне на макушку, рассмеялась своим колокольчиковым смехом. Облако рассеялось. И произошло то, на что я больше не надеялась. Произошло самое невероятное на свете. То, что бывает только в книжном мире.

Уилл встал на колени.

Совсем другой! Руки и ноги соразмерны, черты лица безупречны, волосы блестят ярче прежнего, а в небесных глазах сверкают золотые крапинки пыльцы. И одет он в листья и мех, как Потерянные мальчишки. Ведь Уилл стал одним из них. Стал литературным персонажем. Однако он вернулся к жизни.

Всхлипывая, я бросилась к Уиллу в объятия, что-то бессвязно шепча. Вот теперь, когда юноша крепко обнял меня, и выплеснулось все море слез…

Уилл поцеловал меня.

Очень искренне. Так, как целует только он. Не разучился!

Уилл – это снова Уилл. Мой Уилл.

Русалки затянули песню, Питер закричал петухом, пираты подожгли пушки и от радости стали палить в море.

А мы с Уиллом научились летать.

В тот день после полудня мы вместе бродили по Небывалии, плавали в лагуне, танцевали в деревне индейцев и поднимались к звездам.

Теперь место Уилла здесь, в книжном мире, в этом сюжете. Ему нравится здесь, он ведь с детства любил эту книгу. Но как же странно, что это навсегда. Динь-Динь пробудила Уилла к новой жизни, но ее волшебство действует только внутри «Питера Пэна». Уилл никогда не сможет уйти отсюда, никогда не увидит Штормсей. Ему всегда будет семнадцать. Но он дышит. Целует меня. И я тону в его небесных глазах… Вместе с Питером и другими мальчишками он начал сражаться против Крюка.

Такова цена возвращения Уилла к жизни. И мы с радостью ее заплатили.

Несколько часов мне удавалось отгонять от себя мысли о том, что будет дальше. Я просто отказывалась думать о том, что существуют другие книги и внешний мир. Но вскоре сюда перелистнулся тот, кому здесь было совсем не место, как и мне.

Вертер.

Верхом на гигантском чудище, похожем на покрытую чешуей колбасу, Вертер искал меня. В книжном мире пошли слухи о том, что произошло, и он пришел помочь мне в том, что я должна была сделать, но до сих пор откладывала.

Он нашел меня в домике на пляже, который Питер отвел нам. Мы ужинали, когда Вертер ворвался к нам, зацепившись рукавом за дверной косяк.

Я вскочила:

– Вертер!

– Госпожа Эми! – Молодой человек поприветствовал меня и хотел поцеловать руку, но я крепко его обняла. – Ох, я… я слышал, что случилось. С… с вами все в порядке? – взволнованно спросил он.

– Да, – ответила я. – Лучше не бывает.

Уилл тоже поднялся и пожал Вертеру руку. Они внимательно посмотрели друг на друга. Вертер понял, что произошло с Уиллом, и приосанился.

– Добро пожаловать в книжный мир, – важно сказал он и снова обернулся ко мне: – Вы действительно сумели отвоевать идеи?

Я кивнула:

– Конечно, они лежат во внешнем мире у ворот.

Вертер посмотрел на меня со значением:

– Значит, пора вернуть их в книги. Идемте, госпожа Эми. – И предложил мне руку.

Я молча встретила его взгляд.

– До скорого, – сказала я Уиллу и поцеловала его в уголок рта.

Мы с Вертером вышли из домика, рядом с которым мирно паслась чешуйчатая колбаса Харибда, издавшая радостный клич при виде вертеровской рубашки с оборками.

– Оказывается, она считает меня своей мамой, – смущенно объяснил молодой человек и потянул меня за собой на спину чудовища.

Мы сразу помчались по книгам. Вертер высадил меня в «Книге джунглей», я возвратилась в реальный мир и забрала идеи. Затем мы вернули их на положенные места: говорящего Белого Кролика – в «Алису в Стране чудес», долгий сон – в «Спящую красавицу», Лесного царя – в «Лесного царя», ураган – в «Волшебника страны Оз», цветок – в «Маленького принца», лето – в «Сон в летнюю ночь», превращение – в «Странную историю доктора Джекила и мистера Хайда», зло – в «Грозовой перевал» и обоих морских чудовищ – в «Одиссею». Только картина из «Портрета Дориана Грея» была безвозвратно утрачена, ведь Принцесса испортила ее в каменном кольце. К счастью, ведьмы из «Макбета» предложили повесить взамен что-то вроде копии. На вид просто набросок, но порой казалось, что создание нового портрета не обошлось без черной магии. Впрочем, сюжет уже некоторое время идет своим чередом, так что читатели вряд ли заметят отсутствие подлинника. В итоге почти все стало таким, каким должно быть. Только Уилл навсегда остался в книжном мире.

Особенно по нему скучают взрослые книжные странники – те, кто больше не может путешествовать по книгам. В последние недели лорд и леди Мэйред часто говорили о нем, все реже вспоминая старую вражду. Родители Уилла оплакивали сына, но утешались мыслью, что теперь он вечно будет жить в книге, которую любит больше всех других.

А я… Я мотаюсь между реальностью и моей второй родиной – книжным миром. Почти каждый день заглядываю к Уиллу в Небывалию. Пытаюсь не думать, что произойдет через несколько лет, когда я утрачу свой дар. Будущее не предугадаешь. Да ведь я сама наполовину книжная героиня. А вдруг я смогу проникать в книги дольше всех остальных? А вдруг всегда? Но однажды мне придется решить, где оставаться. С Уиллом в сказочном мире слов, где всё и вся подчинено воле невидимого автора, или без Уилла в реальности, сюжеты которой волнуют куда сильнее, потому что их пишет сама жизнь.

В Небывалии тоже есть утесы. Они не такие большие, как утес Шекспира, да и ветер тут всего лишь теплый слабый ветерок. Небо слишком синее и слишком солнечное. Но иногда мы с Уиллом залезаем на эти утесы. Закрываем глаза и, пока наши губы не встретятся, вспоминаем ночь, когда Принцесса украла обрывки своей сказки. Когда наша любовь была совершенно реальной.

И порой ласковый ветерок превращается в вихрь и уносит нас все выше и выше, навстречу волшебству слов.