26
В сумерки холмы окутал туман.
Он приполз неслышно, как змея, и обвил купы кипарисов и кустов в низине. Извиваясь, тихо прополз по улицам, поглотив в свою серую утробу темноту и заслонив собой звезды.
Джан смотрела в окно и разговаривала по телефону.
— Не понимаю, — говорила она. — Курьерская служба доставила новые страницы час назад. И теперь вы мне говорите…
— Да забудьте вы про страницы. Мы не собираемся вносить в сценарий какие-либо изменения, — перебил Санто Виццини. — Произошла ошибка.
— Ошибка?
— Это не важно. Я объясню завтра, когда вы придете на репетицию.
— В котором часу?
— Вероятно, во второй половине дня, после того как я закончу с Полом Морганом. Ждите звонка.
— Хорошо. Но вы уверены…
Джан не договорила, поняв, что на том конце уже повесили трубку. Виццини закончил разговор, и теперь были слышны только гудки.
Она положила трубку, и гудки исчезли, но зато до нее донеслись другие звуки — более мягкие и, по-видимому, исходившие снаружи.
Кто-то плакал.
Джан подошла к окну. Туман полностью окутал склоны холмов и подбирался к ее жилищу. Все слилось в одну серую массу, из которой продолжал доноситься слабый, жалобный плач.
Может, ребенок потерялся в тумане?
Она открыла входную дверь и выглянула наружу. Свет на углу был едва различим, не было слышно ни звука, стояла леденящая тишина.
Чертов Виццини — это по его вине она так завелась из-за ничего. Собственно, именно это он и сказал — ничего. Тогда зачем он звонил? Забудьте об изменениях, сказал он ей. Но изменения уже продублированы в студии, значит, кто-то одобрил их, иначе зачем посылать курьера? Слишком много всего случилось в последние дни — эта история с пожаром, да еще Клейборн, который якобы видел Нормана Бейтса. Неудивительно, что она вся на нервах и слышит бог знает что.
Да еще эта Конни, черт бы ее побрал. Почему она не может ночевать дома хотя бы изредка, вместо того чтобы оставлять ее одну? Именно сейчас Джан было необходимо, чтобы кто-то был рядом с ней, хоть кто-нибудь. Может быть, если она позвонит Рою…
Она закрыла входную дверь и заперла ее на замок, и тотчас зазвонил телефон.
Телепатия?
Нет, потому что это оказался не Рой. Сняв трубку, она услышала голос Адама Клейборна.
— Простите, что беспокою, — произнес он. — Просто решил узнать, получили ли вы новые страницы.
— Да, получила.
— И что вы думаете?
Она рассказала ему о звонке Виццини.
— То есть вы полагаете, что он намерен проигнорировать изменения? — В голосе Клейборна послышалась тревога, и Джан тоже забеспокоилась.
— Что происходит? — спросила она. — Неужели никто не хочет прислушаться к моему мнению?
Клейборн помолчал немного, потом произнес:
— Все довольно запутано…
— Да я и сама запуталась, — перебила его Джан. — Совершенно запуталась. — Она посмотрела в окно, за которым стояла сплошная пелена тумана. — Послушайте, если вы не заняты, может, заедете что-нибудь выпить?
Он снова помедлил с ответом, и первой нарушила молчание Джан:
— Прошу вас. Мне это нужно.
— Скоро буду.
Вот и отлично.
Впрочем, не совсем. Ибо едва Джан повесила трубку и направилась через холл на кухню, как снова услышала плач.
Здесь он казался громче. Она приблизилась к задней двери, идя на звук, и различила в неведомом голосе настойчивые нотки.
Открыв дверь, она увидела котенка.
Крошечный желтый комочек шерсти пристроился на пороге и глядел на нее топазовыми глазками. Она взяла его на руки: котенок почти ничего не весил. Он прижался к ее руке и замяукал от удовольствия.
— Откуда ты взялся, котик? Потерялся?
— М-р-р…
Дымчатые зеленые глаза серьезно смотрели на нее. И вдруг она почувствовала, как мокрые бока задрожали.
— Бедняжка, да ты весь промок…
Джан закрыла дверь и отнесла котенка в раковину. Взяв с полки полотенце для посуды, она осторожно вытерла его мокрую шерсть. Постепенно он перестал дрожать.
— Ну вот, так-то лучше. — Она положила полотенце на полку над раковиной. — Ты голоден?
— М-р-р…
— Что ж, давай посмотрим, что у нас есть.
Джан опустила его на линолеум. Котенок сидел не двигаясь, однако внимательно следил зелеными глазками за тем, как она открывает холодильник и достает оттуда пакет молока. Вынув из шкафа блюдце, Джан налила в него молоко и поставила на пол рядом со своим гостем, который только этого и ждал.
И тут явился еще один гость.
Услышав звонок, она поспешила через холл в гостиную, но на этот раз включила наружный свет и глянула в глазок, чтобы посмотреть, кто там. Затем распахнула дверь, впустив внутрь холодную сырость и Адама Клейборна.
— Быстро вы, однако, — сказала она.
— Мотель недалеко отсюда, на бульваре Вентура. — Он посмотрел в окно. — Но все же я едва не заблудился. Даже дорожных знаков не видно. Неудивительно, что вам неохота сидеть тут одной.
— А я не одна, — ответила Джан. — У меня гость.
Она провела Клейборна на кухню, и они остановились в дверях. Котенок прильнул к блюдцу, неторопливо слизывая розовым языком остатки молока.
Клейборн улыбнулся.
— Ваш приятель?
— Надеюсь. Несколько минут назад нашла ее у задней двери.
— Ее? — Клейборн смотрел на пушистый комок. — Откуда вы знаете, какого он пола?
— Женская интуиция. — Джан подошла к котенку и взяла его на руки. — Ну вот, детка, ты и попила. Теперь наша очередь.
— М-р-р…
Котенок уютно устроился у нее на руках. Джан провела Клейборна в гостиную, и, когда собралась опустить пушистого зверька на пол, тот вцепился ей в свитер своими маленькими когтями. Она попыталась было высвободиться, но котенок держался крепко.
— Ну ладно, отпусти меня ненадолго, — пробормотала она.
— Не беспокойтесь. Я возьму инициативу в свои руки. — Клейборн направился к бару. — Виски со льдом?
— Отлично.
Джан сидела на диване, пока он готовил им напитки, и поглаживала котенка, который продолжал мурлыкать. Ее пальцы нащупали под шерстью теплую кожу, и она подивилась ее мягкости. Нежное мурлыканье как будто исходило из теплых глубин его крохотного тела. А каким он казался хрупким!
Почти инстинктивно она дотронулась рукой до своей шеи и нащупала пульс. Кровь пульсировала у нее под кончиками пальцев, и она не могла не удивиться еще раз. Мы все одинаковые. Такие уязвимые. Какая-то доля дюйма — единственная наша защита. А если кожа окажется содранной или ее надрежут, здесь, возле артерии…
— Где вы?
Она подняла глаза и увидела перед собой Клейборна, который протягивал ей стакан.
— Что?
— О чем задумались?
— Ах да. — Она взяла стакан и пожала плечами. — Ни о чем.
— Ну же, расскажите. Я сохраню ваш секрет.
Он сел рядом с ней на диван. Котенок моргнул и убрал когти. Потом спрыгнул на ковер и свернулся клубочком у нее в ногах.
Клейборн повернулся к Джан.
— Этот жест, который вы только что сделали… о чем вы думали?
— О Мэри Крейн.
Она не хотела этого говорить и, только когда произнесла это имя, поняла, что сказала правду.
— И что же вы о ней думали?
— Да не о ней. О себе. — Джан невольно кивнула, избегая его пристального взгляда. — Наверное, это часть профессии. Когда вживаешься в роль, начинаешь идентифицировать себя с персонажем.
— Не надо.
Она посмотрела в его глаза. Он уже не улыбался.
— Но если я собираюсь играть эту роль, то должна.
— Не надо.
Джан сделала глоток, но виски лишь разожгло в ней былое негодование. Черт возьми, он казался таким милым, когда пришел, что она почти забыла о его недовольстве картиной. На сей раз, пообещала Джан самой себе, она будет следить за тем, что делает.
— Прошу вас. — Она постаралась не выдать своих чувств ни голосом, ни выражением лица. — Мы это уже проходили. Только из-за того, что я сказала вам о несогласии Виццини с этими изменениями…
— Дело не только в этом…
Джан откинулась назад, потягивая виски, и стала слушать его рассказ о встрече с Виццини, о сходстве режиссера с Бейтсом, об их с Роем визите к Дрисколлу и о разъяснениях Дрисколла насчет пожара и участия Виццини в проекте.
Джан слушала молча, пока он не закончил.
— Это все? — спросила она.
Клейборн удивленно поднял брови.
— Разве этого недостаточно?
Она поставила стакан.
— Возможно, даже чересчур.
— Послушайте. Не верите мне — спросите Роя Эймса.
— А чему я должна верить? Сначала вы говорите мне, что Норман жив, теперь говорите, что он мертв и что это Виццини устроил пожар.
— Насчет Нормана я не уверен, и у меня нет доказательств того, что Виццини причастен к пожару. Но одно несомненно: он ассоциирует себя с Норманом Бейтсом, поэтому я и счел необходимым предупредить вас насчет ассоциации с Мэри Крейн.
Котенок потерся о ее ногу, и она наклонилась, чтобы погладить его.
— Я себя и с этим котенком ассоциирую. И со многими другими людьми, да и мало ли с чем еще. Может, это потому, что я актриса…
— Большинство из нас ассоциируют себя с кем-то, в той или иной степени.
— Большинство? — Она выпрямилась. — Но не психиатры, полагаю. Им несвойственна подобная слабость.
— М-р-р… — Котенок, казалось, одобрительно кивнул, тогда как Клейборн нахмурился.
— Перестаньте постоянно напоминать мне о моей профессии, — сказал он. — Психиатры не хуже и не лучше других людей. Просто опыт подсказывает нам, что полное отождествление себя с кем-либо, будь то Иисус Христос или Адольф Гитлер, опасно. Однако мы можем сочувствовать, сопереживать, соотносить себя с кем-то…
Джан вызывающе посмотрела на него.
— И с кем же вы себя соотносите?
— Да со всеми. — Клейборн пожал плечами. — По крайней мере пытаюсь. С Норманом, конечно, — я разделяю его негодование по поводу закрытого режима и ограничений. Мне понятно стремление Марти Дрисколла к успеху, поскольку и сам я отчасти его испытываю. Понятна позиция Роя Эймса как писателя, который пытается рассказать все так, как есть. Я тоже хотел поведать правду о Нормане, написав книгу.
Глядя на Клейборна, Джан вспомнила другой вечер, когда они вдвоем сидели в этой комнате и она ощутила внезапное влечение к нему. Сейчас, слушая его, она почувствовала, как все повторяется. Дело было не в том, что он говорил, а в голосе. Он не разговаривал с ней как профессионал, он лишь хотел, чтобы она поняла его, и ей хотелось убедить его в том, что она понимает. Джан изо всех сил старалась сдержаться и не потянуться к нему в ответ на его благожелательность — не потянуться физически…
Она быстро подавила в себе это желание, спрятавшись за спасительной оградой слов.
— Пол Морган? — переспросила она.
Клейборн кивнул.
— Мне не нравится, что он делает, — эта его мелкая жестокость, самолюбование. Но мне знакомы его неуверенность, его сомнения насчет собственного образа. То же самое с Виццини. Может быть, даже в большей степени. Я знаю, каково это — быть сиротой.
— Вы?
Он понизил голос:
— Да. Я не знаю, кто были мои родители, не знаю своего настоящего имени. Единственное отличие в том, что я не убегал из приюта. — Клейборн помолчал. — Когда вы рассказывали мне о своей младшей сестре, вы попали в точку. Насколько мне известно, у моей матери были такие же проблемы, а ребенок вашей сестры и я — близнецы. — Клейборн посмотрел на нее с улыбкой. — Начинаете понимать, о чем я? Не нужно полностью отождествляться с кем-то, чтобы ощутить свою связь с этим человеком. Стоит только заглянуть поглубже, и в каждом вы найдете частичку себя.
Джан кивнула.
— Именно это я и чувствую в отношении Мэри Крейн. Только мы ближе друг к другу, потому что между нами есть еще и физическое сходство. Иногда я не могу не думать о том, что, если сыграю эту роль правильно, это будет то же самое, что воскресить ее…
— Даже если на этом окончится ваша жизнь? — Он наклонился к Джан, взял ее руку и заговорил еще тише: — Я знаю, как это важно для вас. Но помните — это всего лишь роль. Мэри Крейн мертва, а вы живы. Что произойдет с вами — вот что важно.
Она увидела его взгляд, и глаза сказали ей больше, чем слова. Он к ней неравнодушен — это было очевидно. Она чувствовала теплоту его рук, сжимавших ее руку, ощущала пульсацию его крови. Он волновал ее, и это было хорошо, потому что она забывала о своих мыслях. Хотя Джан и старалась сохранять спокойствие, она все равно испытывала страх, а ей не хотелось о нем думать. Может, Клейборн был прав, а она нет — но разве это важно? Важно было то, что происходило здесь и сейчас, эти прикосновения, от которых учащался пульс. Это было то, чего она хотела, то, в чем она нуждалась, потому что это было реальным.
Джан придвинулась к нему, закрыв глаза. Ее губы искали его губы, они прижались друг к другу, его руки коснулись ее груди, потом бедер…
И оттолкнули ее.
Она открыла глаза.
— Что не так?
— Джан, послушайте, — мягко заговорил он. — Я знаю, чего вы добиваетесь, но это вам не поможет. Ваша безопасность — вот что важно, а вовсе не угроза вашей карьере. Подкупать меня таким образом — это не решение проблемы.
Она быстро встала. Котенок испуганно вскочил, изогнув свой короткий хвостик.
— Подкупать? Послушайте, вы, самодовольный ублюдок…
— Простите. — Он тоже поднялся. — Вы неправильно меня поняли. Вы же понимаете, я хочу вас, но не на этих условиях…
Джан отвесила ему пощечину, и он умолк.
— Условиях? Это вы ставите условия. Только вы, и никто другой. Убирайтесь отсюда к черту. Отсюда — и из моей жизни!
Она повернулась, решительно подошла к входной двери и распахнула ее. Котенок в страхе мяукал где-то внизу, но она не видела его.
— Не глупите, — сказал Клейборн. — Вы должны понять…
Джан не слышала его голоса. Она ничего не видела и не слышала, лишь чувствовала, что он движется в ее сторону и вот-вот прикоснется к ней. Она отступила назад.
— Нет… убирайтесь!
Он проследовал мимо нее, опустив руки. Она захлопнула дверь и прислонилась к ней, вся дрожа. Только услышав шум отъезжавшей машины, она пришла в себя и вновь обрела способность видеть и слышать.
Но теперь ничего не было слышно, даже испуганного мяуканья. Она оглядела гостиную, но котенка так и не обнаружила.
Он исчез.
