Глава 5

Если бы мне предложили сокрушать скалы при помощи губки, то я потратил бы меньше сил на этот изнурительный труд, чем на выматывающий душу и нервы разговор с сумасбродной красавицей. Все же мне удалось убедить ее в том, что есть смысл принять предложение Дока, и два дня работы дадут возможность на месяцы оставить опасные фокусы с чужими кошельками, заработав кругленькую сумму. Детали я опущу. Главное результат, хотя последнее слово мисс Шамвей оставила за собой. Вас интересуют только последствия моего успеха. Тот ущерб, который я нанес своему здоровью, все равно оставит всех равнодушными.

Короче говоря, мы решили остаться в этом отеле, который был ничуть не безобразнее любого другого. Кстати, ни к чему нам было и бегать, как горошины от вилки, прежде чем мы не составим план совместных действий в лагере индейцев.

Едва оставшись один в номере, я позвонил Мэддоксу. Когда я сообщил ему о встрече с Мирой, он прямо-таки начал заикаться, считая, что девушка обнаружена чересчур быстро, что это никак не вяжется с объявлением в газете. Мэддокс также полагал, что произвести похищение Миры следует не менее чем тридцатью бандитами, так как опубликовано о нападении банды. Я изложил ему свои соображения, которые я пока вынашивал в голове, но которые уже выстраивались в четкий план. Это немного успокоило редактора.

К концу нашего разговора он находил меня таким умным, что готов был радостно заключить меня в объятия.

Мой план состоял в том, что предстояло перво-наперво отработать операцию по добыче лекарства "теопатли", ход которой и ляжет в основу небывалого репортажа. При возвращении от индейцев, когда лекарственная проблема благополучно разрешится, будет выполнена вторая часть моего плана: на отель, где будет жить Мира, нападут тридцать дисперадос. Я знал в горах одного вшивого главаря банды, который за двести долларов согласится разыграть подобный фарс. Я сделаю несколько снимков. Потом организую освобождение Миры при сенсационных обстоятельствах. Остальное пустяки. На все дела уйдет не более восьми дней.

Мэддокс горячо одобрил мой план. Особое впечатление на него произвело сообщение о лекарстве против змеиных укусов. Он даже намекнул на то, нельзя ли взять дело в свои руки. Я не стал его разочаровывать, пообещав из всего извлечь выгоду, если только будет из чего извлекать. В конце концов я получил полную свободу в расходах, само собой в пределах разумного. И эти пределы должен был устанавливать я сам.

Затем последовал звонок Полю Жудену. Я сообщил ему обнадеживающие новости и объяснил, куда выслать мой багаж и необходимые денежные фонды.

Закончив дела, я почувствовал огромное желание перекинуться парой словечек с Мирой. Мне хотелось получше узнать эту девочку и укрепить наши отношения. Была также необходимость держать ее под наблюдением. Я заглянул в полуоткрытую дверь ее номера, но малышки там не было. Я нашел ее на улице в тени бананового дерева. Она любовно чистила свой "Кадиллак". Заслышав шаги, Мира оглянулась через плечо, потом отвернулась и вновь принялась тереть тряпкой и без того блестящий капот.

— А не посмотреть ли нам город? — пригласил я ее. — Так хочется подышать свежим воздухом, почувствовать ветер на лице. Это дает иллюзию чего-то значительного.

Девушка бросила на меня насмешливый взгляд, но мысль о прогулке показалась ей заманчивой, поскольку Мира без возражений села за руль своей машины. Я устроился рядом, и мы, слегка подпрыгивая по неровной мостовой, помчались к шоссе, которое вывело нас за пределы города. Мы молчали до тех пор, пока не достигли горной дороги, круто обрывающейся с одного края в пропасть. Внезапно Мира воскликнула:

— Как хорошо было бы вот так ехать и ехать, ни о чем не думая, пока не устанем друг от друга! А потом расстаться без сожаления.

— А как же лекарство от змеиных укусов. К тому же меня будут считать вероломным обманщиком.

— Вы серьезно хотите влипнуть в эту историю?

— Почему бы и нет? Менять что-либо поздно: вы дали старику честное слово.

Мира весело рассмеялась.

— Вы, журналист, говорите о честном слове! Это уже слишком!

— Вы хотите сыграть еще одну шутку с этим беднягой?

— Я об этом как-то даже не думала, — отозвалась она беспечно, замедляя ход. — Просто я хотела сказать, что мы могли бы удрать отсюда и больше не возвращаться.

"Кадиллак" проехал одну деревушку и вскоре очутился в новой. Из окруженного чахлым лесом поселения вскоре должны были исчезнуть все следы человеческой жизни: индейцы, верхом на своих "буррос", становились все более и более малочисленными.

— Что, если нам немного прогуляться пешком? — внезапно предложила Мира. Она свернула с дороги, и мы медленно протряслись по ухабам к первым деревьям. В их тени мы остановились. Мира первой выскочила из машины и побежала по бурой, блестящей на солнце траве. Я последовал за девушкой. Она подняла глаза к солнцу и испустила вздох удовлетворения.

Эта особа приводила меня в замешательство. Может быть, причиной тому были ее золотые волосы и белый мрамор шеи, может быть, тонкая линия талии и прекрасной формы руки, а может, резко очерченный рот и женственный подбородок. Я искал в памяти женщину, которая действовала бы на меня столь опьяняюще, которая приводила бы меня в такой экстаз, — напрасная трата времени.

— Послушай, сестра… — начал я, но она резко перебила меня:

— Один момент! Прошу не называть меня сестрой. Я не ваша сестра. У меня есть имя. Мира Шамвей. Зарубите это себе на носу!

— Если бы вы были моей сестрой, то уж наверняка были бы лучше воспитаны, — пробурчал я.

— Жестокость — вот ваше единственное средство, ваше и других грубиянов. Это все, на что вас вдохновляют женщины.

— Особенно, когда они дразнят нас своим змеиным языком. Кстати, представительницы слабого пола любят жестокость.

— Я не желаю впутываться в эту историю с индейцами, — заявила Мира, внезапно подходя ко мне вплотную. — Можете участвовать в ней, если вас привлекают приключения, а я не согласна.

Я подумал: "Если бы ты знала, малышка, что я тебе собираюсь подстроить, ты вскарабкалась бы на дерево, пораженная моим коварством". Но я удовольствовался только тем, что пожал плечами.

— Не стоит возвращаться к старому, — примирительно сказал я. — Через несколько дней вы же сами будете меня благодарить. Уж не боитесь ли вы этого Квинтла?

— Я не боюсь ни одного мужчины!

— Вы мне об этом не говорили.

— Затеянная вами авантюра — полнейшая бессмыслица, — продолжала девушка. — Я даже не знаю языка. На словах все легко, но попробуй все сделать. Если у индейцев возникнет хоть малейшее подозрение в отношении моей персоны, я тут же буду разоблачена.

— Положитесь на Дока и не горячитесь. Будьте выдержаннее.

Мира порылась в сумочке и вытащила колоду карт.

— Может быть, они скажут мне что-нибудь о вас, — карты замелькали в ее руках. — О, я удивлена… В вас что-то есть. Я все время задаю себе вопрос, что бы это могло быть.

— Когда я был маленьким, мать натирала меня медвежьим жиром. Это страшно развивает личные качества…

Мира наклонилась, чтобы извлечь четырех тузов у меня из кармана.

— Как вы думаете, я серьезная женщина? — Она глянула на меня с интересом. — В самом деле?

Я почувствовал, как спазм сжал мое горло.

— Конечно! Нам остается только узнать друг друга получше, прежде чем мы расстанемся.

Она снова наклонилась, чтобы забрать короля пик из моего рукава. Ее волосы издавали тот же аромат, что и старый сад в Англии, полный лилий, где я однажды провел лето. Я взял девушку за руку и притянул к себе. Она не сопротивлялась. Я обнял ее за плечи. Мы находились так близко друг от друга, что я видел отражение облаков в ее полуприкрытых глазах.

— Вам это нравится? — спросила Мира. Ее губы почти касались моих.

— Очень, — я обнял ее и с силой прижал свой рот к ее губам. Она осталась неподвижной. Мне хотелось, чтобы девушка подалась мне навстречу, но я все время чувствовал сопротивление ее мускулов. Ее губы даже теперь оставались холодными и твердыми. У меня было впечатление, что я поцеловал куклу.

Я разжал объятия и отодвинулся.

— Тогда не будем больше говорить об этом.

Мира сделала шаг назад, проведя пальцем по губам.

— А вы придаете этому значение? — Она присела на упавший ствол дерева, подогнув ноги под себя и натянув юбку на колени.

— Конечно, но это не важно. Иногда удается, иногда нет. Главное, не форсировать события.

— Нет, — ответила она, серьезно глядя на меня. — Главное, избегать подобных ситуаций.

Я подумал: "Ну чем ты занимаешься? У тебя чертовски важная работа и возможность отхватить двадцать пять тысяч долларов. А ты теряешь время на то, чтобы лапать малышку, которая интересуется тобой не больше, чем прошлогодним снегом. Во всем, видимо, виноваты ее белые волосы. С подобной женщиной всегда начинаешь думать и поступать немного по-дурацки".

— Так вы оставили надежду узнать меня поближе? — спросила Мира, пристально глядя на меня.

— Не думаю. Посмотрим. Я не рассказывал вам о рыженькой из Нового Орлеана?

— Об этом я вас не спрашивала. — Мира поднялась на ноги. — И это меня мало интересует. — Она медленно пошла к машине.

— Итак, вы не желаете мне помочь? Что ж, это отучит меня от учтивости.

— А в чем дело?

— Чем больше я думаю об этом приключении, тем больше оно меня воодушевляет.

— А в чем состоит ваш личный интерес в этой операции? — спросила девушка, нажимая на сцепление. — Вы так заинтересованы, что это сразу бросается в глаза.

— Но ведь это же прекрасный репортаж! Сразу видно, что вы ничего не смыслите в нашем ремесле. Такая история! Сенсация! Возможно, поместят даже мою фотографию в газете.

— А вам не жаль тех несчастных, которые будут заворачивать в газету с вашей физиономией мясо? — заметила Мира, медленно выводя машину на дорогу.

— Если бы вы знали, как пагубно влияют на романтизм подобные ледяные насмешки, — сказал я без прежнего энтузиазма.

Мы двинулись обратно по извилистой дороге и вскоре оказались в деревне.

— Что, если нам немного перекусить? — предложил я. — Мои миндалины нуждаются в смазке.

Мы подъехали к некому подобию рынка, и разбуженные нашим появлением индейцы принялись наперебой предлагать нам свой незамысловатый товар, в основном состоящий из букетов разнообразных цветов. Мы остановились перед кабачком с навесом, выполненным из ржавого металла. Внутри нас встретил запах немытых тел.

— Останемся лучше на веранде, — предложил я. — Этот бар напоминает мне редакционную комнату.

Мы сели. Мира сняла свою большую шляпу и заботливо положила ее на стол. К нам тотчас же подошел сморщенный старый мексиканец, с хмурым выражением лица. Мне показалось, что у него неприятности. Я заказал пиво, и он, кивнув, молча удалился.

— Вот вам некто, у кого нелады с жизнью, — заметил я, решительно расстегивая верхнюю пуговицу рубашки: было слишком жарко. — Они вечно делают из мухи слона, любая неприятность превращается у них во вселенскую скорбь. Когда-то мне было их жалко, а теперь — все равно.

Мира молчала, глядя своими огромными глазищами на что-то за моей спиной. Я оглянулся. Еще никогда мне не приходилось встречать такого толстого типа, как тот, что появился перед входом в кабачок. Не отставал он и в росте: два метра, не меньше. На голове его было обычное соломенное сомбреро, а серапе накинуто на могучие плечи. Но я отметил хорошо сшитый костюм и ручной выделки мягкие мексиканские сапожки, отделанные серебром. Толстяк стоял прислонившись к двери, с окурком в толстых губах. Я обратил внимание на его до странности безжизненный взгляд. Такой взгляд мог быть у змеи. Решительно этот верзила не вызывал симпатий. Неприятным в нем было все, а то, как он кидал похотливые взгляды на мою спутницу, не предвещало ничего хорошего.

— Какой крошка! — съязвила Мира. — Можно подумать, что в один прекрасный день два близнеца сплавились вместе в утробе матери, когда она принимала ванну и вода оказалась слишком горячей.

— Послушайте, милая зубоскалка, — заметил я с беспокойством. — Ваши шуточки весьма остроумны, но приберегите их лучше для меня. Мне кажется, они могут прийтись не по вкусу этому чудовищу.

Небрежным щелчком здоровяк отшвырнул окурок, угодив им прямиком между наших бокалов. Любой другой, позволивший такую вольность, дорого бы за это заплатил, не сомневайтесь. Но, как я уже успел заметить в случае с Боглем, бесполезно кидаться на типа, весящего в два раза больше, чем ты. Когда же речь идет о противнике, превосходящем меня в весе в три раза, я готов снести маленькую неприятность, предпочитая мирное развитие событий физическим расправам. Мира же, напротив, находила естественным втравить меня в подобную переделку. Крошка была страшно гордой и не без основания считала, что я должен постоять за ее честь и пойти на неравный бой.

— Не находите ли вы, что самым лучшим было бы разделать эту тушу и убрать в шкаф для провизии? — поинтересовалась девушка.

Возможно, этот тип знал только язык своей страны. Но разве можно быть уверенным до конца? Школа в наши дни способна преподнести любой сюрприз.

— Простите, но лучше попросите меня сразу покончить жизнь самоубийством, — сказал я.

— Значит, я так же молча должна сносить оскорбления этой мясной глыбы? — Глаза Миры сверкали гневом. — Вы же видели, что он сделал! Это мне неприятно.

— Не драматизируйте ситуации и успокойтесь. Вот с такими по-боевому настроенными женщинами только и устраивать революции.

В этот момент появился хозяин. Он с опаской обошел колосса, поставил перед нами пиво и исчез.

Громила снова закурил и вторично швырнул в нас окурком. На этот раз он угодил прямо в бокал Миры. Я протянул ей мой, раньше чем девушка успела раскрыть рот.

— Вот, моя прелесть, и, ради Бога, не раздувайте из ничего паники.

Вид Миры испугал меня. Ее лицо стало совершенно белым, а глаза сверкали, как у кошки в темноте. Гигант разразился смехом. Весьма самоуверенным, как и подобает такому здоровяку.

— Должно быть, в жилах сеньора течет молоко, — бросил он с презрением и хлопнул себя по ляжке.

Я испытывал огромное желание смешать с грязью, растоптать, растереть в порошок этого жирного типа, но меня удерживал инстинкт самосохранения. Я уже имел порядочный опыт обращения с мексиканскими хулиганами, но этот образчик являл собой что-то новое. Чтобы взяться за дело, мне нужен был револьвер, а его как раз и не было.

Мира не казалась испуганной. Скорее наоборот. Она бросила на верзилу взгляд дикой лошади и прошипела сквозь зубы:

— Иди умойся, сопляк, и, если можешь утопиться, не стесняйся.

Наступила такая тишина, что было слышно, как звенит воздух. Потом здоровяк расхохотался.

— С вашим длинным языком, мой крольчоночек, вы можете нажить себе неприятности.

Дети мои, если бы он мог превратиться в корову.

— Исчезни, куча говядины! — крикнула Мира. — Изыди, убирайся отсюда!

Рука гиганта скользнула под серапе. Там был револьвер, это несомненно.

— Без историй. Все в порядке, старик, — выдавил я нервно.

Он никак не отреагировал на мою тираду, а застыл неподвижно, как гранитный монумент. Выпученные глаза придавали ему сходство с жабой. Я перевел взгляд на Миру. Между ее чуть согнутыми пальцами виднелась головка маленькой зеленой змеи. Это была гадюка с квадратной головкой. Язычок ее то появлялся, то исчезал, готовый к нападению. Это было зрелище даже более жуткое, чем сам колосс. Мира подняла голову и взглянула на гиганта ласково, как на друга детства. Змея исчезла.

Нужно было видеть это превращение. Грубость и самоуверенность покинули здоровяка. Он превратился в шар, из которого выпустили воздух. Затем верзила опустил глаза и покачал головой.

— Разве ты не слышал? — спросила Мира. — Убирайся!

Появился старый мексиканец и что-то прошептал колоссу на ухо. Гигант перевел на него недоумевающий взгляд, потом снова ошеломленно уставился на нас.

— Мы еще встретимся, — прошипел он. — Особенно с сеньоритой. Я влеплю ей заряд прямо в рот, — сказав это, он исчез, оставив старого мексиканца стоять на дороге. Тот молча смотрел на быстро приближающееся облако пыли.

— Какого дьявола вы связались с этим громилой? Слышали о револьвере? — высказал я недовольство своей спутнице.

— Болтовня! — с пренебрежением заявила Мира.

— Вопрос, конечно, спорный, но лучше все же здесь не задерживаться. Что-то мне не нравится эта деревушка.

Едва мы подошли к машине, как увидели мчавшихся всадников. Маленький человек, цвет лица которого напоминал высохший сыр, остановил отряд. Судя по знакам различия на грязной форме, он был офицером.

— Добрый день, — сказал я и машинально полез в карман за документами. Но старший из прибывших хотел только знать, не встречали ли мы высоченного здоровяка. Мира уже открыла рот, но я с помощью локтя приказал ей воздержаться от объяснений.

— Мы никого похожего не видели. Спросите у кого-нибудь из местных, — быстро сказал я.

— Они утверждают, что тот, кого мы ищем, был здесь минут пять назад, — заявил офицер, слезая с лошади и нервно теребя рукоятку револьвера.

— За пять минут много чего могло произойти. А кто он, собственно, такой?

Мой вопрос остался без ответа: офицер уже допрашивал старого мексиканца. Я поспешно толкнул Миру в машину и сел за руль, горя желанием как можно быстрее оказаться подальше от этого места.

— Нужно было не скрывать от этого доходяги, что мы видели разыскиваемого ими здоровяка, — проговорила Мира, переводя дыхание. — Неужели вы боитесь?

— Здесь есть чего бояться. Я прожил среди этого народа достаточно долго, чтобы понять — нельзя вмешиваться в дела, тебя совершенно не касающиеся. Это всегда мне помогает, и какие-либо доводы не заставят меня изменить эту точку зрения.

Я гнал машину на предельной скорости в направлении Орисабы.

— Вы видели физиономию верзилы, когда я показала ему змею? — Мира расхохоталась.

— Да, и слышал его угрозы. Эта история с выстрелом…

— Ну и что?

— А ведь он способен сдержать свое обещание и потом преспокойно отправиться спать. В нашу следующую встречу с ним я вначале начну стрелять, а уж потом побеседую на отвлеченные темы.

Мира больше ничего не сказала, и весь оставшийся путь мы проделали в молчании.

Богль сидел на веранде, занятый созерцанием бутылки с пивом.

— Откуда вы взялись? — удивленно произнес он, поднимаясь. — Дон уже решил, что вы удрали. Он очень волнуется.

— Вам лучше оставаться в темноте, Сэмюэль, — не преминула уколоть парня Мира. — Свет вас не красит.

Богль смотрел на удаляющуюся девушку со злобной усмешкой.

— Однажды она допрыгается, — угроза в его голосе была очевидной. — Я всегда это знал, а теперь убедился еще больше, что блондинкам нельзя доверять. Имел я одну с такого же цвета волосами. У нее был самый прекрасный ротик, но если бы вы слышали прозвища, которыми она меня награждала!

Обнаружить такую чувствительность в Богле было поистине удивительно, но я не стал показывать свое удивление.

— Ваша личная жизнь надрывает мне сердце, — посочувствовал я и зевнул. — Где Док?

— Набивает себе пузо. Я отказался разделить с ним трапезу, но сейчас и сам не прочь перекусить.

— Я как раз собираюсь этим заняться. Присоединяйтесь ко мне, — предложил я.

— Лучше жрать в одиночку, чем переносить оскорбления этой грубиянки, — мрачно сказал он. — Спасибо, старик, но для хорошего пищеварения мне нужен полный покой.

— Как скажешь, — я повернулся и ленивой походкой направился к шезлонгу. Не успел я устроиться там, как на веранду поднялся маленький индеец с деревянным ящичком. Это был плохо умытый парнишка, одетый в грязную, бывшую когда-то белой, рубашку и рваные брюки. Он в раздумье посмотрел на Богля, который состроил ему одобрительную гримасу.

— Привет, сынок, — сказал Богль. — Пришел поздороваться с дядюшкой Сэмом?

Мальчуган посмотрел на него, склоняя голову то к одному, то к другому плечу, потом двинулся вперед, шаркая босыми ногами.

— Люблю я ребятишек, — заявил Богль, ковыряя спичкой в зубах. — Милый малыш, не так ли?

Остановившись перед Боглем, он поставил ящичек на пол и спросил с надеждой в голосе по-испански:

— Почистить, Джонни?

— Ну-ну, не пугай дядюшку Сэма, — засмеялся Богль. — Подойди ближе и скажи, чего же ты хочешь.

Мальчишка был не из храбрых, но все же переставил свой ящичек поближе и повторил: "Почистить, Джонни?"

— Что он говорит? — спросил Богль, глядя на меня.

— Он предлагает почистить вам башмаки, — объяснил я, забавляясь разыгрываемой сценкой. — Стадию салонной болтовни этот шалопай уже прошел. Единственное, что его интересует, — так это ваши деньги.

Богль искренне огорчился.

— А я думал, что это несчастный мальчуган, оставшийся без родителей.

— Почистить, Джонни, — на испанском монотонно повторял малыш.

— Говорит как заведенный, — удивился Богль. Потом, видя нетерпение парнишки, величественно выставил вперед одну ногу. Мальчишка молнией опустился на колени и принялся засучивать штанину своего клиента.

— Я хочу есть, — сказал я. — Передать, чтобы и для вас что-нибудь приготовили?

— Конечно. Сколько нужно заплатить мальчишке? — спросил Богль, наблюдая, как тот рьяно принялся за работу.

— Сколько вам не жалко, — ответил я. — У них нет твердой таксы.

В этот момент на веранду поднялся другой мальчишка, на сей раз в красной рубашке, но такой же грязной. Он обрушил на первого поток слов.

— Что он собирается делать? — удивленно воскликнул Богль, наблюдая, как красная рубашка раскладывает возле себя принадлежности для чистки обуви.

— А это конкурент, — пояснил я, прислоняясь к стене. Спектакль обещал быть весьма интересным. Стоит хоть немного проявить слабость в отношении этих мальчишек, как они становятся прилипчивыми, как смола.

— Говорил я вам, что ребятишки меня любят, — с удовлетворением сказал Богль. — Видите, они даже готовы подраться из-за меня.

Но его благодушному настроению вскоре пришел конец. Первый мальчуган, оправившись от удивления, бросился на своего соперника, который тоже проявлял небывалую прыть, отражая атаки. Ошеломленный Богль разнял драчунов, подняв за шивороты в воздух и держа на расстоянии друг от друга.

— Что это еще за фокусы?!

Чтобы освободиться, парнишка в красной рубашке изо всех сил двинул Сэма по берцовой кости ногой. Выпустив мальчишек, Богль с криком ухватился за ушибленное место.

Двое драчунов вновь принялись тузить друг друга.

— Ради Бога! — воскликнул Богль. — Вы можете их остановить?

— Я же репортер и могу только описывать события.

Богль вновь принялся разнимать дерущихся.

— Перестаньте! — вопил он. — Можете чистить каждый свой ботинок. Идет?

Мальчишки не понимали, о чем он говорит, но тем не менее успокоились и смотрели на своего клиента блестящими глазами.

Богль вновь обрел уверенность.

— Видите, как я умею обращаться с малышами. Они уже и успокоились.

Едва он это проговорил, как двое малышей вновь двинулись друг на друга. Сцепившись в драке, они упали Сэму прямо на ноги. Тот, вытаращив глаза, вцепился в стол.

— Уймите же их, Сэм, — сказал я, гася улыбку. — Вы же умеете с ними обращаться.

Наконец с помощью тычков и пинков ему все же удалось их разнять. Соперники стояли в нескольких метрах друг от друга, непримиримо глядя на Сэма. Появись перед ними сочная котлета, они все равно не оторвались бы от этого занятия. Затем драчуны вновь пошли на сближение, несмотря на угрозы со стороны Сэма. Увидев, что я смеюсь, он проворчал:

— Чему вы радуетесь? Вы ведь тоже не сможете их успокоить, не так ли?

Перейдя на испанский, я объяснил парнишкам, что они могут чистить каждый свой ботинок и поэтому драться нет смысла. Это заставило их задуматься, затем красная рубашка поинтересовался, как оценят труд каждого.

Я доложил об этом Боглю.

— Пусть убираются, черт возьми! — заорал он, теряя терпение. — Я думал, это бедные мальчики, а это просто маленькие негодяи, думающие только о добыче. Чуть мне все ноги не переломали!

— Как скажешь, но предупреждаю, это может им не понравиться.

Едва я объяснил малышам, что сеньор изменил решение, как они завопили во все горло. Я тоже повысил голос, так как находил, что история несколько затянулась.

— Видите, что вы наделали?

— Пусть они убираются, мне надоело, — заявил Богль, отмахиваясь от детей и от моих слов.

В это время на веранде появились Мира и Анзел.

— Что здесь происходит? — поинтересовался Док, глядя на нас сквозь темные стекла очков.

— Всего лишь раскричались два мальчугана, — процедил Богль сквозь зубы.

Мира посмотрела на него с негодованием.

— Какой гнусный тип! Теперь он обидел детишек. Как не стыдно!

Богль закрыл глаза.

— Надо же придумать такую ерунду, — сказал он с утомленным видом, постукивая пудовым кулаком по столу. — Если уж вам так хочется знать, так мальчишки едва не надраили меня вместе с ботинками, вот я и передумал чистить мою обувь.

Парнишки прекратили свои оскорбления и с надеждой посмотрели на Миру, понимая, что та на их стороне.

— Это почему же? — удивилась Мира. — Хорошая чистка не повредит ни им, ни твоей шкуре.

— Наплевать, — отозвался Богль, расстегивая ворот рубашки. — Когда я увижу, что мои ботинки нуждаются в чистке, я почищу их сам.

— Послушайте только этого мерзкого бездельника! — воскликнула Мира. — Он хочет обмануть детей.

Богль схватил оловянную кружку и зажал в руке.

— Я изменил свои намерения! — прорычал он.

— Изменили? Что, поменялись с кем-нибудь? Где это вы нашли безумца, согласного с вами поменяться?

— Бесполезно дразнить его, — примирительным тоном произнес Анзел. — Если Богль не хочет чистить свои башмаки, бесполезно уговаривать его сделать это. Мы вышли на шум, так как испугались, не случилось ли чего серьезного. Пойдемте, еда стынет.

— Нельзя лишать этих детей заработанного песо, — сказала Мира. — Не то они совсем потеряют остатки терпения. Тогда вам придется или действовать как танк, или остаться в дырявых башмаках. Другого не дано.

— Хорошо, — согласился Богль. — Пусть заканчивают работу, раз по-другому от них не избавиться.

— Ну вот, а стоило разводить такую канитель, — Мира улыбнулась парнишкам и указала им на туфли Богля.

Те прыгнули на несчастного, как кошки на добычу. Богль, стол, мальчуганы — все завертелось в бешеном круговороте. Мальчуганы боролись между собой, попутно награждая тумаками Богля. А когда дернули за туфли, Богль, как кегля, рухнул на пыльный пол и остался лежать на нем, совершенно обалдев от такого напора. Пришел черед многострадальных туфель. Их обильно покрыли ваксой, размазывая ее по полу и одежде Богля.

Мы с Мирой едва не лопнули от смеха, наблюдая за этим представлением. Анзел приподнял очки.

— Нужно принять меры, чтобы они действовали повнимательнее. Ведь они же могут причинить Сэмюэлю вред. — Белая рубашка отплясывал танец на груди Богля, в то время как красная вцепился в левую туфлю, заставив бедного Богля закрутиться волчком.

Потом все кончилось. Мальчишки прекратили свою возню, вероятно решив, что работа закончена. Напустив на себя серьезный вид, они протянули руки к распростертому телу Богля.

— Лучше заплатите им, — посоветовал я. — Не то они могут начать все сначала.

Сэм торопливо вытащил несколько центов и швырнул их детям. Затем встал, с изумлением разглядывая огромную дыру в брюках.

— Не огорчайтесь, Сэмюэль, — утешила его Мира. — Купите себе новые. Все равно вы в них нуждались.

Богль бросил на девушку нехороший взгляд. Затем обул многострадальные туфли. До чистки они были разве что пыльными, а теперь же годились только для мусорного ящика.

— Надеюсь, — сказал Сэм придушенным голосом, — теперь все довольны?

— Посмотрите лучше на этих детей, — ответила Мира, вытирая слезы. — Чем не ангелы.

— Да, — согласился Богль, ковыляя по веранде.

Мира испустила вздох удовлетворения.

— Никогда не ожидала от вас подобного самообладания. Вы умеете ладить с детьми, Сэм. Вот вы и стали настоящим красавцем.

Она сделала ребятишкам прощальный жест рукой и повернулась, чтобы уйти. Богль моментально вытащил из кармана серебряный песо, продемонстрировал его мальчишкам, затем указал глазами на туфли Миры. Его глаза светились триумфальным блеском. У Миры не было шансов убежать от проворных мальчишек. Охнув от неожиданности, она потеряла равновесие и шлепнулась на пол со звуком, показавшимся Боглю райской музыкой.

В следующее мгновение она исчезла под двумя мальчишками.

Богль удобно устроился в кресле, наблюдая за этим радующим его душу представлением. В первый раз в жизни я видел его довольным и почти счастливым.

— Прекрасная работа, не правда ли, — сказал он беззаботно, и его глаза, устремленные на меня, излучали откровенную радость. — Я же вам говорил, что ребятишки очень милы…

Глава 6

Следующие два дня я был очень занят. Мы решили отправиться в Попоэтлан в ближайший четверг, то есть через три дня. Нужно было уладить массу вещей. Прежде всего следовало раздобыть для Миры костюм девы Солнца. С этой задачей прекрасно справился Жуден, прислав из Мехико великолепное платье. Как раз то, что нужно. Даже Мира осталась довольна. Платье походило на нечто среднее между ночной рубашкой и ризой Армии Спасения. В таком одеянии Мира выглядела неспособной не только на плохой поступок, но даже на неуместное слово; белый шелк превратил нашу блондинку в какое-то неземное существо.

— Какой вид у этой девчушки! — взволнованно сказал мне Анзел. — Настоящая святая!

— Скажи еще: "святая невинность", — проворчал Богль. — Такой камуфляж как раз по ней.

Но слова Сэма были оставлены без внимания. Анзел справедливо восхищался видом Миры. Уж если она не произведет на твердокаменных индейцев нужного впечатления, то никому другому это и подавно не удастся.

Между тем я и сам не терял времени даром. Нужно было репетировать с Мирой, отобрать из ее номеров самое интересное и наконец организовать ее похищение, выполняя задание редакции. И тут действовать приходилось очень осторожно, поскольку я не только не имел намерения посвящать в это дело остальных моих компаньонов, но, наоборот, обязан был держать все в строжайшем секрете. Я выдумал благовидный предлог для отлучки по своему собственному заданию, для выполнения которого мне нужен был мексиканец. Его я вскоре отыскал. Это был третьеразрядный бандит по имени Бастино. Я вручил ему сотню долларов и пообещал еще триста в случае успеха. Ему нужно было лишь выкрасть Миру из гостиницы в Попоэтлане, где мы остановимся после встречи с Квинтлом. О времени операции Бастино я должен был сообщить отдельно.

Итак, дело с похищением Миры было улажено. Можно было спокойно отправляться в Попоэтлан. Но, когда пришло время отъезда, когда мы уже спокойно усаживались в машину, из здания почти выскочил курьер, направившийся прямиком к нам.

— В чем дело? — спросил я, выходя ему навстречу в предчувствии неприятностей. Тот без слов протянул телеграмму. Его глаза буквально светились от любопытства. Я дал служащему мелкую монету и вернулся к "Кадиллаку".

Телеграмма была от Жудена. Я прочитал ее и выругался. Трое спутников не сводили с меня глаз.

— Очень обидно, но придется действовать без меня. Группа бандитов напала на федеральный патруль и уничтожила трех полицейских. Я должен немедленно заняться этим делом. Но как только я отправлю в газету репортаж об этом происшествии, то сразу же присоединюсь к вам. Ничего страшного не произошло. Встретимся в Попоэтлане через несколько дней. Встретитесь с Квинтлом и ждите меня в гостинице.

— Значит, вы меня бросаете? — с укором спросила Мира.

— Не надо преувеличивать, — я положил руку на руку девушки. — Вы справитесь, я уверен. И не забудьте меня дождаться: я еще не нагляделся на вас.

— Вы не торопитесь, как я погляжу, поэтому я могу еще погулять, — заявил Богль. — К тому же мне противна ваша сентиментальная болтовня.

Этого было вполне достаточно, чтобы Мира тут же изменила тон разговора.

— Что ж, — бросила она колко, — езжайте, любуйтесь на трупы. Конечно, вы вольны распоряжаться своим временем, — с этими словами она нажала на стартер.

На том мы и расстались.

Федеральные войска, естественно, сели в лужу. Прибыв на место, где были убиты их товарищи, они не обнаружили и следа бандитов, равно как и тел убитых полицейских. Я потратил на поиски следов банды два дня, но не добился никакого успеха. Снимок места разыгравшейся трагедии, вот и все, что я из всего этого извлек. Я поспешил отослать репортаж, попрощался с капитаном поискового отряда и тут же отбыл. Тот, казалось, был доволен моим отъездом.

Попоэтлан был маленькой деревушкой на склоне горы. Дорога, пересекавшая деревушку, тоже была высечена в скале, и некоторые из домов, розового камня, нависали над ней самым рискованным образом. Поселение индейцев располагалось немного дальше. Я нашел Анзела и Богля сидящими в тени возле гостиницы. Как ни странно, здесь подавали отличных цыплят и довольно приличное вино. Мне же приходилось бывать здесь и раньше.

Я приехал в субботу после обеда. Зная, что Мира должна была встретиться с Квинтлом еще в четверг, я не без основания полагал, что все уже закончилось. Оставалось только похищение.

Увидев мужчин без девушки, я удивился, слез с лошади и, бросив поводья индейцу, направился к моему десанту.

— Где Мира? — спросил я с беспокойством. Вид у обоих друзей был смущенный. Анзел тут же пустился в объяснения:

— Она все еще там. Ее задержали туземцы.

— Что вы хотите этим сказать?

— Она имела успех у Квинтла, и индейцы настояли на том, чтобы она осталась, — вмешался в разговор Богль. — Эти дикари так упрямы, старик. С ними просто невозможно спорить.

— Хватит, Сэм, — резко оборвал Анзел. — Дай мне объяснить.

— Ну что же, объясняйте, Док, — потребовал я с внезапным приливом возмущения. — Что еще могло произойти непредвиденное?

— То, что она переиграла. Несмотря на мои предупреждения, она настояла на том, чтобы показать индейцам все фокусы. Результат не заставил себя ждать — индейцы приняли ее за богиню, сошедшую на землю.

— И что потом?

— Они не захотели ее отпускать, несмотря на все наши уговоры, — жалобно сказал Анзел.

— Ножи у них такие длинные, дружище, — признался Богль. — Мне продемонстрировали один.

Анзел вытер потное лицо.

— Я ждал только вашего появления, чтобы известить федеральные войска.

— Их содействия мы прождем по крайней мере месяц, — гневно сказал я. — Что же касается индейцев, то вы их знаете не хуже меня. На них совершенно невозможно положиться. Поэтому нам ничего не остается, как действовать самим и незамедлительно.

— Милан, эта девочка — настоящее чудо. Она демонстрировала такое, во что трудно поверить обыкновенному человеку, — сказал Анзел.

Я встал.

— Что ж, придется взять оружие и сейчас же отправиться на ее поиски. Понятно?

Глаза Богля чуть не выскочили из орбит.

— Как, только втроем? — спросил он придушенным голосом.

— Да, втроем. Идите за лошадьми, а я пока раздобуду оружие.

— Вы слышали, что я вам говорил о вооружении индейцев? Огромные ножи величиной с мою руку.

— Слышал и знаю. Но именно вы втравили девчонку в эту переделку, и теперь сами должны ее оттуда вытащить.

Я оставил своих компаньонов и отправился на поиски хозяина гостиницы.

— У вас не найдется какое-нибудь оружие? — спросил я, после того как мы пожали друг другу руки и поговорили об общих знакомых.

— Оружие? — Маленькие глазки мексиканца широко распахнулись. — Неприятности, сеньор? С белыми сеньорами всегда неприятности.

— Хватит болтать, за мной не заржавеет, — остановил я его красноречие и подтолкнул в направлении дома.

Видимо, мои доводы были достаточно красноречивы, так как вскоре я стал обладателем трех винтовок и трех револьверов тридцать восьмого калибра.

Пока я занимался нашим арсеналом, те двое нашли лошадей. Я распределил оружие и прыгнул в седло моей лошади.

— Вы не находите, что лучше было бы поехать туда завтра, — дружелюбно сказал Анзел. — На этом проклятом плато чертовски жарко.

— Жара всегда кстати, если хочешь немного поразмяться, — ответил я, выезжая из патио.

Дорога, ведущая к поселению индейцев, шла через совершенно безжизненное плато, на котором лишь кое-где торчали чахлые деревья.

После часа пути, изнуренные жарой и мухами, мы достигли грязной деревеньки. Она состояла из шести хижин, сделанных из глины, с крышей из банановых листьев. Ни единого человека не было видно рядом со стоящими под ослепительным солнцем лачугами. Можно было подумать, что они покинуты. Я остановил лошадь. Два мои спутника сделали то же самое.

— Это здесь? — спросил я. — Вы уверены, что это именно то место?

— Еще бы! — ответил Богль, сморщив нос. — Не похоже на Палм-Бич, не так ли? — Он упер свои руки в седло и наклонился вперед. — Очаровательное местечко!

— Заткнись! — рявкнул я, проклиная в душе Анзела, да и себя, за то, что позволил втравить Миру в эту авантюру. Ну и дыра! А эти двое еще исхитрились оставить девушку здесь!

Анзел соскочил с лошади, прошел между хижин, заглядывая то в одну, то в другую. Мы с Боглем ждали, сидя на лошадях.

— Никого, — сообщил Анзел, возвращаясь. — Может быть, они на охоте или еще где-нибудь.

Несмотря на жару, я ощутил от слов Дока холод, словно чья-то ледяная рука коснулась меня.

— Нужно лучше поискать ее, — сказал я как можно спокойнее.

— Квинтл живет дальше в лесу, — сказал Анзел, подходя к своей лошади и вскакивая в седло.

Мы последовали за ним до маленького строения, сложенного из серого камня и одиноко возвышавшегося среди деревьев.

— Это здесь, — сказал Анзел, слезая с лошади.

Богль огляделся.

— Пустынное местечко, — проговорил он с беспокойством. — Ни за что не жил бы здесь. Что-то здесь не так. Вам не кажется?

— Не будь таким пессимистом, — сказал я, однако это запущенное жилище произвело и на меня неприятное впечатление. Полная неподвижность и гнетущая тишина внушали страх. Даже листья на деревьях, казалось, замерли в ожидании чего-то нехорошего.

Я спрыгнул с лошади на землю и принялся стучать кулаком в трухлявую деревянную дверь. Только звук ударов кулака по дереву нарушал эту кладбищенскую тишину. Устав бить, я напряженно прислушался. Капли пота стекали по моему лицу.

Стоя в нескольких метрах позади меня, Анзел и Богль внимательно наблюдали за моими действиями.

— Там никого нет, — заявил я, возвращаясь. — Они, вероятно, увели девушку в другое место.

— Куда могла подеваться эта старая кляча Квинтл? — со злостью выговорил Богль, со свистом выдыхая воздух через нос.

— Да замолчи ты, ради Бога! — сказал Анзел. — Там должен кто-то быть: дверь ведь подперта изнутри.

Я вернулся назад и изо всей силы врезал по двери ногой. Она задрожала, но не поддалась. Непонятно отчего, но я вдруг испугался. Что-то должно было произойти. Что-то, не зависящее от моей воли. И все же дверь следовало открыть, несмотря ни на что. Я повернулся к Боглю.

— Чего расселся, как истукан? Хоть в этом будь полезен!

Довольный, что и он может быть в чем-то полезен, Богль спрыгнул на землю и подошел к двери. После второго удара мощным плечом дверь не выдержала и с треском распахнулась. Из хижины вырвалось облако такого ужасного зловония, что мы невольно попятились.

— Что это? — прошептал я, зажимая рукой нос и рот.

— Очевидно, там уже достаточно долго находится труп, — пояснил Анзел, бледнея.

Богль позеленел.

— У меня слабый желудок, — жалобно простонал он, опускаясь на траву. — Сейчас меня вырвет.

— Надеюсь, это не она? — спросил я, с яростью глядя в упор на Анзела.

— Не волнуйтесь, — ответил он, борясь с тошнотой. — Подождите меня здесь, я сейчас вернусь. — Он глубоко вдохнул воздух и робко заглянул в темноту хижины. Его глаза, привыкшие к яркому свету, ничего не видели.

Я оттолкнул его в сторону.

— Ждите, это мое дело, — сказал я, шагнув вовнутрь и останавливаясь, чтобы привыкнуть к темноте. Я чувствовал, как пот градом струится по моему телу. Вначале я ничего не видел, потом глаза адаптировались к темноте, и я различил сидящую у противоположной стены человеческую фигуру. Это был Квинтл.

Старый индеец был завернут в грязное покрывало, голова свешивалась на грудь, а руки упирались в замусоренный пол.

Я зажег спичку и, держа ее дрожащей рукой, подошел к сидящей фигуре. Преодолевая отвращение, я наклонился над старым индейцем. Зрелище было ужасным. Черты лица были совершенно обезображены тлением, даже волосы превратились в кашу. Я задрожал, выпустил спичку и отступил. Никогда в жизни я не видел более омерзительной картины. Мои нервы были напряжены, как струны. Кашляя, я остановился на пороге, слишком потрясенный, чтобы говорить.

Анзел взял меня за руку.

— Кто там? — спросил он, понижая голос. — У вас такой вид…

— Это индеец, — сказал я, стараясь подавить подступающую к горлу тошноту. — Он умер, и вам лучше не смотреть на него: никогда я не видел более страшного зрелища. Но Миры там нет. Где же она? Я видел только труп Квинтла.

Я зажег еще одну спичку и вернулся в хижину, стараясь не смотреть на труп Квинтла. Впереди, в конце помещения, виднелось темное отверстие. Анзел следовал за мной. Дойдя до порога второй комнаты, я на мгновение остановился. Пламя спички освещало лишь небольшое пространство впереди меня, все остальное было погружено во тьму. Я двинулся вперед, потом снова замер. Спичка погасла. Внезапно у меня появилось ощущение нереальности происходящего. Будь я один, я бы сбежал, не заботясь больше ни о чем. Но за мной стоял Анзел. Это придало мне смелости.

— Вы слышите что-нибудь? — прошептал он.

Я прислушался. Тишина была такой, что я слышал биение собственного сердца да прерывистое дыхание моего спутника.

Новой спичкой я снова попытался осветить помещение. В то короткое мгновение, когда вспышка осветила помещение, я увидел длинную бесплотную тень, скользнувшую на стыке света и тьмы. Спичка погасла, и вновь ледяная рука ужаса сжала мое сердце.

— Здесь кто-то есть. Где вы, Док?

— Спокойнее, — проговорил он, дотрагиваясь до моей руки. — Я за вашей спиной. Что это было?

— Я не знаю. — У меня так сильно тряслись руки, что я не смог зажечь очередную спичку, поэтому сунул коробок в руку Дока и приказал:

— Посветите, в этой комнате что-то есть.

— Животное? — прошептал Анзел дрожащим голосом.

— Не знаю, — процедил я сквозь зубы, вытаскивая револьвер тридцать восьмого калибра.

Вспыхнула спичка. В следующую секунду я ясно увидел все помещение. В углу, на складной кровати лежала Мира. Ее глаза были закрыты, а над головой плясала черная, бесформенная тень, метнувшаяся сразу же во мрак, сгустившийся в углу комнаты.

— Поднимите спичку повыше! — крикнул я.

Теперь ясно было видно, что Мира одна в комнате, если не считать нас. Я никогда не забуду, как она лежала там: в белом сверкающем платье, с волосами, нимбом сияющими над ее головой, и ее холодное, застывшее личико было обращено к потолку, — прекрасное олицетворение древнегреческой богини. Но я не мог любоваться ею: ужас холодным обручем сжал мое сердце, ужас от чьего-то невидимого присутствия.

Я повернулся к Анзелу.

— Она не может быть мертвой, не так ли? — выкрикнул я.

— Я так не думаю, — ответил он. — Она просто спит. Нужно вынести ее из этого зловонного помещения. — Он наклонился над телом девушки, пытаясь приподнять ее. Наши глаза, привыкшие к яркому солнечному свету, практически ничего не видели.

— Предоставьте это мне, — я неловко оттолкнул Дока. Приподняв Миру, я продел руку у нее под спиной, другую под коленями. И тут я пережил нечто такое, чего никогда не забуду. Ужас! Даже теперь, случайно вспоминая об этом, я покрываюсь холодным потом. В тот момент, когда я приподнимал Миру с постели, я вдруг почувствовал, как кто-то пытается девушку удержать. Она вдруг отяжелела, и то ли явные, то ли кажущиеся две длинные черные руки вцепились в меня, мешая двигаться. Один Бог знает, как я выбрался из хижины и не лишился рассудка. Я хрипло закричал, чтобы Богль готовил лошадей.

Богль вскочил на ноги. Его глаза напоминали яйца всмятку и выдавали панику, охватившую Богля.

— Что случилось? — выдавил он.

Из хижины, быстрее молнии, вылетел Анзел. Его лицо, включая и губы, было совершенно белым. Некоторое время он постоял, переводя дыхание, потом пролепетал:

— Позвольте мне взглянуть на нее.

— Оставьте ее в покое, — ответил я, — вы уже и так достаточно о ней позаботились. Богль, подержите ее, пока я вскочу на лошадь.

Я влез на лошадь, и Сэм передал мне Миру.

— Что с ней случилось? — повторил он, и голос выдавал его беспокойство.

— Мне бы и самому хотелось это знать, — мрачно проговорил я, посылая лошадь в карьер. Мне хотелось как можно быстрее оказаться подальше от этого ужасного места, пока я окончательно не свихнулся. Анзел и Богль следовали за мной.

Когда я решил, что уже достаточно отъехал от индейской деревушки, я остановил лошадь в тени деревьев, соскочил на землю и осторожно снял Миру, уложив ее под деревом как можно более удобно.

— Теперь можете взглянуть на нее, Док, — сказал я с беспокойством, ощупывая ее теплые руки.

Анзел опустился на колени подле меня, в то время как Богль держал под уздцы наших лошадей, приплясывая от нетерпения.

— Что с ней случилось? — спросил я. — Ради Бога, скажите!

Анзел проверил пульс девушки, приподнял ее веко, заглядывая в глаза.

— Она в трансе, — медленно проговорил он. — Нужно как можно скорее уложить ее в постель. Она не может здесь находиться. — Он вновь наклонился над девушкой и поскреб собственный подбородок. — Пульс нормальный, дыхание ровное. — Док покачал головой. — Не стоит здесь задерживаться. Она может получить солнечный удар.

— Что с ней? Почему она в таком состоянии? Да объясните же вы, наконец!

Док поднялся на ноги.

— Я не знаю. Бесполезно разговаривать на эту тему. Необходимо как можно быстрее доставить ее в гостиницу.

Я вновь взял Миру на руки.

— Думаете, она сможет перенести поездку?

— Я же говорю, что девочка вне опасности. Просто погружена в гипнотический сон. Через несколько часов она проснется.

Я внимательно посмотрел на доктора и, увидев его озабоченный вид, впал в отчаяние.

— Будем надеяться, что вы правы, — сказал я, передал ему Миру и влез на лошадь.

Поездка через плато довела нас до изнеможения. Жара была совершенно жуткой. Тело Миры отяжелело. Наконец мы добрались до места. Мира по-прежнему спала.

— Как прекрасно, когда над тобой шутят, — сказал Богль. — Страшно хочется видеть в таком состоянии малышку вновь, а вот теперешнее в ней противоестественно.

Пока Сэм помогал мне слезть с лошади, Анзел отправился на поиски хозяина гостиницы. Через несколько минут он вернулся.

— Комната для нашей крошки уже готовится, — сообщил он. — Можете сразу пройти туда. Я вам помогу.

Жена хозяина гостиницы поджидала нас в маленькой комнате, чистой и уютной, полной прохлады и цветов, стоящих на маленьком столике у окна.

Я осторожно уложил Миру на постель.

— Присматривайте за ней хорошенько, — сказал я женщине. — Не разрешайте ей вставать с кровати.

Оставив Анзела в помощь женщине, я спустился вниз и присоединился к Боглю на веранде. Заказав два больших бокала пива, я устало опустился на скамью возле Богля.

— Думаете, все будет в порядке? — спросил Богль.

Для меня было сюрпризом услышать нотки участия в его голосе.

— Надеюсь на это, — ответил я, не желая продолжать разговор на эту тему. — Я не знаю.

Установилось продолжительное молчание, потом Богль спросил:

— Как вы думаете, что было в той халупе?

Я вытер лицо и шею носовым платком и пожал плечами.

— Как-то не хочется думать об этом.

Богль нервно качнул ногой.

— Вы верите тем историям о колдовстве, что нам рассказывал Док?

— Я еще не спятил.

Богль, казалось, почувствовал облегчение.

— А это зелье от змеиных укусов? Как вы думаете, смогла Мира завладеть рецептом?

Я совершенно забыл не только о нем, но и о другом. Это другое касалось моей работы. Был еще Бастино, с которым мне предстояло договориться насчет времени похищения. Он должен был спуститься с гор, чтобы обсудить со мной некоторые детали этого предприятия. Но малейшее воспоминание о той Мире, что лежала там, наверху, в маленькой комнатке, с безжизненным лицом, делало совершенно немыслимой подготовленную операцию. Невозможно подвергать бедняжку новому испытанию. Выходит, мне придется распрощаться с двадцатью пятью тысячами долларов и с редакцией, где мне после провала задания явно укажут на дверь. И вдруг я понял, что завяз по уши и в игре с похищением Миры, и в этой игре с колдунами. Но эта мысль так и осталась не доведенной до логического конца из-за появления Анзела.

— Как состояние нашей больной? — спросил я, ожидая услышать хоть что-то утешительное.

— Беспокоиться больше не о чем, — ответил Анзел и сел рядом. Он щелкнул пальцами, привлекая внимание маленькой мексиканки, занявшей место бармена, чтобы сделать заказ. — Еще каких-то два часа — и все будет нормально. Девочка уже начала приходить в себя. — Анзел покачал головой с недоуменным видом. — Меня теперь больше занимает вопрос о причине смерти Квинтла. Не было ли это убийством.

— Не заставляйте меня вспоминать об этом кошмаре. Правда, при всем том любопытно, сколько времени старый колдун мертв.

— Трудно сказать. Но в такой раскаленной жарой атмосфере и без вентиляции разложение идет очень быстро.

— Вы верите, что мозг индейца мог перевоплотиться? — внезапно спросил я. — Ведь в той хижине была какая-то нечисть. Что-то находилось там в тот момент, когда я вошел.

— В свете спички можно увидеть всякую чертовщину, — невозмутимо заявил Богль. — Мира была в той комнате одна. Там просто не было места, чтобы спрятаться.

— А я вам говорю, что что-то видел, но пока не нахожу разумного объяснения той чертовщине, — раздраженно возразил я. — Как бы там ни было, эта история мне не нравится. Мы набрели на что-то, чему трудно поверить, что противоречит здравому смыслу.

Мексиканская девушка принесла Анзелу заказанное пиво, и тот сразу же сделал большой глоток.

— Что вы хотите этим сказать? Там не было ничего противоестественного, — сказал он. — Вы просто были напуганы, вот и все.

Я пристально посмотрел на Дока, и тот отвел глаза.

— Вы старый обманщик, Док, — сказал я неспокойно. — Вы боитесь, так же как и я. Только не осмеливаетесь признаться, что в той хибаре произошло нечто, объясняющее смерть старого Квинтла. Я все время чувствовал присутствие чего-то сверхъестественного, когда пересекал плато: как будто кто-то пытался вырвать у меня Миру, будто чьи-то руки тащили ее назад, препятствуя увезти.

Богль уронил свой бокал.

— Господи, да что же это такое? — пробормотал он, застыв с обалделым видом.

— Хотел бы я знать, — сказал я, поднимаясь и толчком отбрасывая стул назад. — Пойду взгляну на нее.

Я нашел Миру лежащей на кровати. У ее изголовья жужжал маленький вентилятор, а сквозь шторы пробивались лучи послеполуденного солнца.

Я уселся на стул. Едва я устроился поудобнее, как Мира открыла глаза и недоуменно заморгала.

— Привет! — сказал я.

Ее лицо приняло удивленное выражение, и девушка подняла голову.

— Привет, — ответила она. — Что вы здесь делаете?

— О, я пришел взглянуть на тебя, — улыбка не сходила с моего лица с первых минут появления в комнате. — Ты чувствуешь себя в порядке?

Мира откинула одеяло и приподнялась на локтях. На ней была пижама Анзела, в которой малышка прямо-таки утопала.

— Я что же, заболела? — спросила она, и тут ее глаза расширились, когда она увидела пижаму. — Черт побери… — недоумение в ее глазах сменилось тревогой. — Кто это на меня ее напялил? Что случилось?

— Не беспокойся. Ты просто вернулась в гостиницу. Мы ездили за тобой к Квинтлу. Ты помнишь его?

— Разумеется. Почему вы увезли меня? Почему не разбудили? — Мира провела по волосам тонким пальчиком. — Что происходит? Объясните же мне, вместо того чтобы сидеть, как сардина в банке.

— Мы нашли тебя спящей. Разбудить не смогли и поэтому забрали с собой.

— Вы не смогли меня разбудить?

— Только после того, как ты скажешь мне, что произошло в той хижине, я, может, и смогу понять кое-какие неясные для меня моменты относительно твоего нынешнего состояния.

Она нахмурилась.

— Почему со мной что-то должно было произойти? Все в порядке. — Мира потерла лоб. — Мне нечего вспомнить, так как ничего особенного не было. Просто этот старый индеец напугал меня. Мой номер ему очень понравился. Кстати, я еще никогда не работала с таким вдохновением. Видел бы ты его лицо! Старик совершенно обалдел! Он не шел, а бежал, увлекая меня за собой. И привел в маленький каменный домик. Я думала, что Док и Сэм следуют за нами. Но видеть их я не могла. Квинтл оставил меня одну в этом жилище, где я ощутила себя абсолютно потерянной. По мере приближения ночи мне становилось все более и более неуютно, да и силы меня покинули. Меня неодолимо тянуло ко сну. Я уснула на чем-то вроде кровати. Вот и все. Больше я ничего не помню.

Я слушал Миру, даже вспотев от волнения.

— Что же случилось на следующий день? — спросил я.

— Сегодня, вы хотите сказать? Я так вас поняла. Я проснулась уже здесь.

— Я понимаю. Вы совершенно ничего не помните?

Она покачала головой.

— Совершенно ничего. Да и что могло случиться во сне.

— Вы спали два дня, — сказал я, глядя на Миру.

— Два дня? Вы с ума сошли! — воскликнула Мира, но, увидев выражение моего лица, поняла, что все достаточно серьезно. — Вы же не станете обманывать меня, не так ли?

— Нет. Да и с какой стати?

Она рассмеялась.

— Вероятно, я несколько переутомилась. Даже и сейчас я чувствую себя совершенно разбитой. Что, если вы меня оставите. Мне нужно подумать, и неплохо бы немного поесть.

— Разумеется, — согласился я и поднялся из-за стола. — Только не утомляйте себя.

Анзел и Богль с беспокойством следили, как я спускаюсь вниз.

— Все достаточно плохо, — сказал я. — Она совершенно ничего не помнит.

— Не хотите ли вы сказать, что она проспала все это время? — требовательно спросил Анзел. — А лекарство против змеиных укусов? Неужели она ничего не выяснила?

— Оставьте меня в покое с вашими вопросами, — ответил я, проходя мимо них на кухню, чтобы распорядиться относительно еды для Миры.

Когда я возвращался с подносом еды, на моем пути встал Богль.

— Я хочу к ней подняться, — сказал он, глядя на меня пристально и сердито. — Все остальные уже навестили больную. Вот и я тоже хочу ее повидать.

— Ты? — я едва не уронил поднос.

— А что такого? — упрямо сказал Богль. — Ты и Док уже были там. Я тоже хочу ее видеть.

Я смотрел на Сэма не столько подозрительно, сколько удивленно.

— Она недурна, верно?

— Верно, — Богль вырвал у меня поднос. — Только "недурна" не то слово, которым можно характеризовать такую замечательную девушку.

Я оторопело смотрел, как этот здоровяк осторожно поднимается по ступенькам, словно те сделаны из бумаги.

Едва я вышел к Доку, как со второго этажа раздались ужасный крик, а вслед за ним шум и грохот бьющейся посуды. Мы с Доком переглянулись и поспешили по лестнице наверх.

Сэм, пошатываясь, брел по коридору. Его лицо было мертвенно-бледным, а в глазах читался такой ужас, что мы перепугались. Совершенно ничего не видя перед собой, он попытался обойти нас, но я схватил Богля за плечи.

— Ради Бога, что случилось? — спросил я, тряся его изо всех сил.

— Не ходите туда! — произнес Сэм дрожащим голосом. По его щекам стекали крупные капли пота. — Она там летает по комнате. Летает под самым потолком! — Сэм резко вырвался и пошел дальше, как лунатик.

— Совсем спятил, — сказал я, глядя ему вслед. — Что он имел в виду, говоря "летает по комнате"?

Анзел ничего не ответил, но в его глазах читался страх.

Глава 7

— Летать по воздуху! — с презрением проговорила Мира. — Что только не померещится этому дураку! — Она удобно устроилась в плетеном стуле, возложив ноги на соседний. Ее лицо по-прежнему было бледным, но живость веселых глаз действовала успокаивающе.

Вечернее солнце уже спряталось за горы, и в сумерках на веранде мы наслаждались приятной прохладой. Свежий ветерок перебирал раскаленные за день листья кипарисов. Мы с Анзелом сидели по обе стороны Миры, а Богль устроился за столом и с отсутствующим видом ласкал полупустую бутылку с виски.

— Кончится это тем, что это пойло убьет беднягу Сэмюэля, — продолжала Мира. — Он выгодно отличается от других даже в состоянии белой горячки: вместо лежащих розовых слонов он видит летающих женщин.

Я посмотрел на Богля. У него был встревоженный вид. Он тщетно пытался утопить свой страх на дне рюмки и имел вид человека, только что вставшего после тяжелой болезни. Безостановочно покачивая головой, он гримасничал и что-то бормотал.

— И все же я не понимаю, — сказал я. — Что-то ведь он увидел, раз впал в такое состояние. Нет дыма без огня!

— Пустое! — заявила Мира. — Такой уж у него темперамент. Ты вошел через несколько секунд. Ну и что? Видел меня летающей?

— Я бы не сидел здесь, увидев такое, — сказал я с усмешкой, — а удирал со всех ног от страха через пустыню.

— Сомнений нет, — подвела итог Мира. — У Сэма просто галлюцинации.

— Может быть, дружище, ты еще раз расскажешь нам свою историю? — благожелательно спросил Анзел.

Богль вздрогнул и тут же сделал основательный глоток виски из бутылки.

— Если я буду продолжать об этом думать, у меня крыша поедет, — произнес бедняга замогильным голосом.

— Можешь не беспокоиться об этом, — утешила его Мира. — Всему есть предел, даже безумию.

Богль поочередно осмотрел нас, сжав кулаки.

— Чихал я на вашу болтовню, — сказал он. — Я пока еще верю своим глазам. Когда я вошел в комнату, наша крошка лежала на кровати. Прежде чем я успел выговорить хоть слово, мисс поднялась к потолку вместе с одеялом. Вот и все. Можно было подумать, что ее поддели на крючок.

Мы переглянулись.

— Итак, она воспарила над кроватью? — уточнил я. — Не думаю, чтобы кто-нибудь видел подобное зрелище.

— И все же это произошло, — Сэм безнадежно покачал головой. — Но я надеюсь, это в последний раз.

— Без сомнения, солнечный удар, — тихо сказал мне Анзел. Я согласно кивнул.

— Послушай, старина, — обратился я к Боглю. — У нас был трудный день. Что, если вам сейчас пойти и лечь? Утро вечера мудренее.

— Неужели вы думаете, что я смогу уснуть, — Сэм вздохнул и сделал еще глоток.

Мира встала со своего кресла и, подойдя к Боглю, отняла у него бутылку с виски. На ней были темно-голубая рубашка и плотно облегающие серые фланелевые брюки.

— Идите спать! — приказала она. — Не то я заставлю летать над вашей головой еще кое-какие предметы!

Богль вздрогнул и отшатнулся от девушки.

— Не подходите ко мне! — завопил он в ужасе.

— Оставьте его в покое, — посоветовал Анзел. — Видите, у него шоковое состояние.

Мира поколебалась, но вернулась к своему креслу, унося бутылку с виски. Я перехватил бутылку, когда Мира проходила мимо.

— Большое спасибо, я буду преемником, — сказал я, делая приличный глоток.

Мира вновь села.

— Хорошо. Недалеко же мы уехали, потеряв час на россказни Сэмюэля о летающих женщинах.

— Точно, — согласился я. — А что ты предлагаешь?

— Меня по-прежнему интересует, что же произошло в той хижине, — вмешался в разговор Анзел. — Вы узнали что-нибудь от Квинтла?

— Не знаю, точна ли я, но в данный момент я убеждена, что никакой ценной информации, ничего заслуживающего внимания и полезного для вас я от Квинтла на получила. Вот все, что я могу воспроизвести: индеец проводил меня в хижину, где я и уснула. Больше я ничего не помню.

— Хорошо, что есть, то есть, — сказал я печально. — Прощай лекарство от змеиных укусов. Теперь, когда Квинтла больше нет, рецепт чудодейственной мази утрачен навсегда.

— И мне так кажется, — согласился Анзел. — И все же… чем он занимался с ней в этой хижине. Засыпая, мисс Шамвей была там одна. Но, когда мы выломали дверь, Квинтл тоже присутствовал там. В этой истории есть нечто, чего я не могу понять. — Док поскреб подбородок, вопросительно глядя на Миру. — Вы не чувствуете в себе каких-либо изменений? — осторожно спросил он.

— Может быть, я должна почувствовать себя летающей женщиной, — насмешливо сказала девушка. — У вас тоже не все дома?

— Может быть, все же что-то есть в словах Богля, — продолжал Анзел. — Не мог ли он где-то сделать ошибку?

— Привет! Уже двое! — воскликнула Мира. — Бог мой! Принесите смирительные рубашки, пока эти ребята не стали буйными!

Я в тревоге посмотрел на Анзела.

— Что вы хотите этим сказать?

Прежде чем он успел ответить, нарушив тишину вечера, на площадь влетела большая группа всадников.

— Кто это? — спросила Мира, оглядываясь через плечо на маячивших в темноте всадников.

Я в тревоге выпрямился. Один из всадников был несуразно толст и высокого роста. Для меня этого было достаточно.

— Быстро, Док, — прошептал я. — Вызови по телефону федеральную полицию. Эти парни — бандиты!

Анзел буквально окостенел от страха.

— Вы это точно знаете? — произнес он с видом загнанного кролика.

— Хорошо, хорошо, оставайтесь на месте. Они нас все равно уже заметили.

Мира бросила на меня быстрый взгляд.

— О чем это вы там толкуете?

— Все о том же, милая, о зарядах, — сказал я с нотками тревоги в голосе.

От группы примерно в шестнадцать человек отделились трое и направились к веранде, где сидели мы. Остальные спешились. Одним из этих троих был здоровенный толстяк. Он шел впереди. Когда он начал подниматься на веранду, ступеньки жалобно заскрипели. Старый знакомый, тот самый громила, которого мы встретили во время поездки в горы. Он остановился в круге света, отбрасываемого лампой, пристально оглядел нас и злорадно ухмыльнулся. Его особое внимание привлекла Мира.

Вытащив носовой платок, он высморкался, глядя на девушку как-то подозрительно оценивающе. Та, в свою очередь, смерила толстяка презрительным взглядом, нимало, казалось, не испугавшись.

— Мы уже виделись однажды с этим толстяком, — прокомментировала она встречу.

Здоровяк подошел еще ближе. Его спутники остались в тени.

Богль, чувствуя напряженность атмосферы, решил обнаружить свое присутствие.

— Ищешь кого-нибудь, старина?

Толстяк опустил руку в карман.

— Хочу показать вам кое-что интересное, — проговорил он. — Куда же это я его задевал?

— Может быть, оно в вашем пузе? — язвительно произнесла Мира, закуривая сигарету и бросая спичку в темноту.

Я взял девушку за руку.

— Нельзя ли помолчать, — попросил я девушку. — Сейчас не время для болтовни.

Толстяк вытащил сложенную газету и принялся ее разворачивать неуклюжими пальцами. Он посмотрел в газету, перевел взгляд на Миру, и его лицо буквально просияло. Это не понравилось мне. Встреча со змеей неприятна сама по себе, но, если эта змея еще и улыбается, это уже никуда не годится.

— Да, — сказал он. — Это здесь. Очень интересно. Действительно очень интересно!

— Ему, кажется, доставляет огромное удовольствие разговаривать с самим собой, — Мира зевнула. — Это становится скучным. Что, если пойти спать?

— Это, конечно, замечательная идея, но между тем монолог этого толстяка вас вскоре весьма заинтересует, — сказал я. — Так что не лучше ли посидеть еще немного.

Богль уставился на толстяка, моргая и бормоча что-то нечленораздельное. Потом расправил мощные плечи и попытался внести ясность в щекотливое положение, в котором мы оказались:

— Так все же, кто вы?

— Я — Пабло, — напыщенно произнес он, украдкой глядя на Миру. — Вы чужаки в этой стране, раз не слышали обо мне.

Анзел ошеломленно уставился на верзилу.

— Пабло? — повторила Мира. — Это вроде какое-то приспособление для массажа груди?

Толстяк снова улыбнулся.

— Маленький старик слышал обо мне. Не так ли, сеньор?

Некоторое время он ждал ответа, и тогда Анзел прошептал:

— Да.

— Тогда скажите своим друзьям, кто я, — продолжил Пабло. — Скажите им, что Панчо Вилья и Сапата кончили там, где начинаю я. Не упустите шанс поведать о той власти, которой я пользуюсь в горах, о людях, погибших там. Особо отметьте моих парней: какой это порох! Где же твой язык, старик?

Анзел смотрел на нас в полном смятении. Я разделял его чувства: многое и мне было известно о назвавшем себя бандите.

— Если Сэмюэль сыграет нам на своей гармошке, мы сможем устроить этому толстяку официальную встречу, — улыбаясь, сказала Мира. — Все, вплоть до поднятия флагов и здравиц в честь нашего большого друга. А затем все разойдемся по своим кроваткам.

У меня крепло убеждение, что Мира своими остроумными замечаниями накличет на нас серьезные неприятности.

Пабло невозмутимо игрался своим носовым платком.

— Мира Шамвей… ведь вас так зовут, не так ли?

— Наконец-то известность, — немного удивленно произнесла Мира. — Ну а вы доктор Левингстон?

— А вы сеньор Росс Милан?

Богль поднялся на ноги.

— Я — Сэм Богль, — заявил он. — Рад встрече с вами.

— Не разевай пасть, собака, или я ее тебе сейчас закрою! — Глаза Пабло сверлили Богля, как буравчики.

— Но я хотел…

Ударом по ноге я заставил его замолчать.

Пабло, крадучись, подошел к столу, взял стул и уселся рядом с Мирой. Для человека его комплекции он двигался удивительно легко.

Мира отодвинулась от толстяка.

— Нам так о многом нужно поговорить, — взяв со стола кувшин с красным вином, он наполнил им бокал Миры и, взяв бокал, поднес его к свету лампы. — А твой хорошенький ротик оставляет следы, — улыбка не сходила с лица бандита. — Может быть, твои поцелуи опасны? — Он заразительно расхохотался, раскачиваясь из стороны в сторону.

— Ваш корсет может лопнуть, — сказала Мира, изобразив испуг.

Пабло сдавил бокал в руке. Вино потекло на стол, туда же посыпались осколки стекла. Богль вновь было собрался вступить в разговор, но ударом ноги под столом я вновь заставил его замолчать. И тут Мира отвесила гиганту звонкую оплеуху. Или же малышка была полной идиоткой, или у нее было мозгов побольше, чем у нас, вместе взятых. Во всяком случае она первой взялась за дело.

Мужчины на площади устремились к нам, некоторые схватились за револьверы.

Пабло невозмутимо вытер руку носовым платком, затем с интересом обследовал порез.

— Какой я неосторожный, — посетовал он, глядя на Миру.

— Нечего извиняться, — отрезала Мира. — Один мой кузен был слабоумный. Так всю еду для него готовили в металлической посуде, безопасности ради. Как я понимаю, вам надо следовать его примеру.

— Когда мои женщины ведут себя нагло, — делая нажим на каждое слово, произнес Пабло, — я сажаю строптивцев на муравейник, расположенный на солнцепеке.

Мира быстро повернулась к нему.

— Но я не ваша женщина, толстый мальчишка, — сказала она. — Так что шли бы вы подальше, вместе со своими доморощенными бандитами.

— Не принимайте все близко к сердцу, — вмешался я. — У мисс весьма своеобразное чувство юмора.

Пабло перевязал руку носовым платком.

— Весьма своеобразное чувство юмора, вы говорите. Когда такое качество проявляется у моих женщин, я тут же отрезаю им язык. Чувство юмора моментально исчезает.

Я решил, что мне следует принять более активное участие в этом, полном опасности, разговоре.

— Скажите, сеньор, у вас имеются достаточно веские причины продолжать наш разговор? — спросил я, предлагая ему сигарету.

— Да, — сказал он, отталкивая мою руку. — Кое-что весьма важное. — Он поднял упавшую на пол газету. Я узнал "Репортер". — Теперь вы понимаете, почему меня интересует эта сеньорита. — Пабло бросил газету на стол.

Я сразу узнал ее, хотя лишь мельком взглянул на заголовки. Этот мерзавец Бог знает каким образом сумел раздобыть номер, в котором была напечатана заметка об украденной блондинке. Мэддокс постарался на славу. Заметку дополняла огромная фотография Миры с указанием суммы вознаграждения в двадцать пять тысяч долларов.

"Что ж, братец, — подумал я, — если тебе удастся выкрутиться из этой переделки, значит, ты — большой ловкач".

Прежде чем я успел остановить ее, Мира схватила газету, в то время как Богль и Анзел смотрели на нее во все глаза.

— Отличное сходство, не так ли? — заметил я как можно непринужденнее. — Никогда не доверял "Репортеру", но на этот раз он превзошел самого себя. Похищена бандитами! Помереть от смеха!

Мира посмотрела на меня поверх газеты, и взгляд этот не сулил мне ничего хорошего.

— Как это понимать? — процедила она сквозь зубы. — Я сейчас задавлюсь от радости!

Установилось продолжительное молчание, во время которого Мира, Богль и Анзел читали статью. Наконец Мира сложила ее с холодной решительностью и бросила на стол.

— Двадцать пять тысяч! — тихо проговорила она. — А я-то называла этого прохвоста по имени, подумать только!

— Это еще не все, — довольно сказал Пабло, ковыряясь в белых зубах огромным толстым ногтем. — В горах живет один мой хороший знакомый, некто Бастино. Так вот, именно он должен был осуществить похищение сеньориты, дабы сеньор Милан мог ее потом спасти. Но сеньор Милан скрыл от моего друга, что за это причитается такая солидная награда, и пообещал уплатить Бастино лишь триста долларов. Мой друг недоволен, он пожаловался Пабло — и вот я здесь.

Мира не сводила с меня взгляда.

— Какую подлую змею пригрела я возле себя, — сказала Мира с пугающим хладнокровием. — Следовало бы предупредить меня о свадьбе ваших родителей, я бы послала им венок.

Даже Анзел смотрел на меня с укоризной.

Я рванул вдруг начавший меня душить ворот рубашки.

— Произошло недоразумение… — в отчаянии сказал я. — Позвольте мне объяснить…

— Никаких объяснений, — перебил меня Пабло. — Сейчас я буду говорить!

— Держи свой рот на замке! — в ярости выкрикнула Мира. — Мне нужно сказать этой гремучей змее пару слов!

— Не будем ссориться, — произнес я поспешно. — Ничего плохого с тобой не случилось бы. Я держал в тайне сумму вознаграждения, чтобы преподнести вам сюрприз. Ведь приятно было бы получить такие деньги, не так ли?

— Я так не думаю, — Мира стукнула кулаком по столу. — Ты просто двуличная скотина!

— Тогда и мы тоже имеем право на награду, — объявил Анзел.

Я с достоинством выпрямился.

— Мне противно слушать вас. А ведь я всего лишь пытался сделать беспрецедентный репортаж для американской публики, в то время как вы заняты лишь тем, как получить большие деньги.

— Так вы не интересуетесь вознаграждением? — язвительно улыбаясь, спросила меня Мира. — Вы только хотели подарить бедной американской публике выдающийся репортаж?

— Естественно! Зачем мне беспокоиться о такой безделице, как двадцать пять тысяч долларов? Я всего лишь бедный журналист.

— Минутку, — вставил наконец слово Пабло. — Я не закончил. Теперь я займусь сеньоритой. Пусть сеньор Милан пишет репортаж о похищении. О награде мы поговорим позже.

— Вы хотите увезти девушку? — спросил я, начиная понимать, в какую переделку мы попали.

— Конечно! — Пабло улыбнулся Мире. — В газете говорится о похищении, и так оно и случится. Я вас увезу. Выкуп пятьдесят тысяч. Ваши друзья, разумеется, найдут их для меня. В случае задержки выплаты денег, я отправлю им сначала ваше левое ухо, сеньорита, затем правое и, если даже это их не убедит, буду посылать по вашему пальцу каждый день.

Мира немного побледнела.

— Хорошенькие перспективы у вашей газеты, — бросила она мне. — "Цены растут с головокружительной быстротой" или "Блондинка частями переслана по почте!".

— Это чревато весьма неприятными для вас последствиями, — попытался урезонить я бандита. — Правительство Соединенных Штатов прибегнет к репрессиям. Будет послан карательный отряд, подобный тому, что несколько лет назад разбил в горах Панчо.

— Мы уезжаем, — сделав шаг вперед, Пабло схватил руку Миры своей огромной лапой.

Мира в ярости вырвала руку.

— Без рук, колбаса жирная! Если ты надеешься меня запугать, то здорово просчитался!

Пабло затрясся от смеха.

— Уплатим небольшой должок, — сказал он и ударил девушку по лицу. Мира упала навзничь, увлекая за собой стул.

Два мексиканца, до этого стоящих в тени, двинулись вперед, на ходу вынимая револьверы.

— Ни с места! — приказал мне один, в то время как другой взял на мушку Богля.

Падение нашей крошки вызвало у Анзела нечто вроде столбняка. Я же, понимая, что могу нарваться на пулю, склонился над поверженной девушкой.

Пабло тут же ударил меня по затылку кувшином с вином. Блузка Миры покрылась красными пятнами. Я упал на четвереньки, и мне показалось, что в черепной коробке разорвалась бомба.

Слыша над собой раскатистый смех Пабло, я некоторое время лежал без движения, затем все же поднялся на ноги, тряся головой.

Мира вцепилась в меня.

— Ты не ранен? — с беспокойством спросила она.

Прежде чем я успел ответить, Пабло рывком приподнял ее и заставил повернуться к нему лицом.

— Обрати свое внимание и на меня, мой крольчонок, — сказал он, притягивая девушку к себе. — Этот доходяга для тебя больше не существует.

Мира перевела дыхание и в следующее мгновение плюнула Пабло в лицо. Один из подручных толстяка тотчас же ударил ее по ногам носком ботинка. Бедняжка свалилась на деревянный пол, сильно ударившись при падении. Пабло от злобы шипел, как гремучая змея.

— Вперед, Сэм! — заорал я, и мы оба перешли к активным действиям.

В дикой ярости Богль швырнул стулом в бандита, держащего его на прицеле. Тот выстрелил, но пуля попала в стол. Я взял на себя типа, ударившего Миру, сбил его с ног и навалился на него. Ситуация осложнилась. Анзел, который притаился в углу, подальше от схватки, рассказывал потом, что это была хорошая драка. Пока я пытался обезвредить своего противника, Пабло крикнул оставшимся на площади мексиканцам, нервно брызгая слюной.

Сэм между тем покончил со своим противником, подняв того в воздух и швырнув в мексиканцев, копошащихся внизу. Я вцепился в волосы своему врагу и принялся колотить его головой о пол. Коробка у него, видимо, была довольно слабая, потому что он тут же потерял сознание. Когда я поднялся, Мира завопила, указывая на приближающееся подкрепление.

Пабло снова схватил нашу малышку. Она боролась, брыкалась и кусалась, как пантера, но он с легкостью удерживал ее, даже не вставая со стула. Гигант заключил обе ее руки в одну и забавлялся тем, что сжимал и разжимал ей пальцы. Мира пыталась освободиться, изо всех сил пиная его ногами. Она была совершенно белая от переполнявшей ее злобы. Нервно хихикая, толстяк свободной рукой вцепился девушке в волосы и с силой тянул к себе, так что казалось, вот-вот оторвет бедняжке голову.

— Если твои ушки недостаточно длинны, я тоже могу их растянуть, крольчонок, — сказал бандит гримасничая, заставив Миру встать на колени.

Раздавая тумаки направо и налево, Сэм с трудом выбрался из свалки. Он походил на огромного медведя, затравленного стаей волков. Самая великолепная его драка за все годы! С маленьким мексиканцем на спине и тремя другими, мертвой хваткой вцепившимися ему в ноги, он пытался прийти на помощь Мире. Когда он увидел, что с ней сделал Пабло, то дико заорал и наклонился, чтобы отбросить трех бандитов, облепивших его ноги. Кулаки Богля обрушились на них, как горная лавина. Мексиканец на его спине удвоил усилия, царапаясь и дубася Сэма по загривку. Но Богль даже не замечал этого. Он справился наконец с тремя бандитами, мешавшими ему двигаться, и направился прямо к Пабло, не обращая внимания на заплечную ношу. Но оседлавший Сэма бандит протянул вдруг руки и вцепился ими в глаза Богля. Сэм издал рык и, заведя руку назад, схватил мексиканца прямо за рожу, сжал ее толстыми пальцами изо всех сил, так что превратил физиономию своего врага в подобие губки, из которой выжимают содержимое. После такого захвата тело бандита обмякло, и Богль отшвырнул его движением, полным ярости. Бедняга ударился о балюстраду и замер неподвижной массой. Я тем временем оказался под целой кучей мексиканцев, одному из которых удалось выдать мне прекрасный удар правой. Свет померк у меня перед глазами. Увидев, что Богль освободился, мои противники выпрямились, чтобы наброситься на него по знаку своего главаря. А я, оглушенный ударом, ничем не мог помочь Сэму. Пабло упивался дракой, направляя ее и участвуя в ней. Уклонившись от первого предпринятого Сэмом приступа, гигант взял Миру за рубашку, другой рукой вцепился в волосы и использовал девушку как прикрытие, чтобы остудить порыв Богля. Сэм схватил Миру и тянул ее, пытаясь вырвать из рук Пабло. И это ему удалось, но в результате борьбы он упал на пол, увлекая девушку за собой.

— Вперед! — завопил Пабло, делая своим людям знак броситься на Богля.

Те устремились вперед, как стая шакалов. Пабло крутился вокруг этой великолепной свалки и безудержно хохотал. Увидев ногу Миры, он ухватился за нее и тащил до тех пор, пока не вытащил девушку из массы перепутанных тел. Для этого ему пришлось отбросить двоих своих подручных. Мира осталась лежать на полу без малейших признаков жизни.

Пабло снова повернулся к клубку борющихся тел, высмотрел голову Богля и в ярости ударил по ней носком ботинка. Богль надолго вышел из строя, дав передышку мексиканцам. Не успокаиваясь, Пабло точно таким же ударом поразил Миру.

— На этот раз крольчонок чуть не откинул копыта. — Гигант качался от смеха из стороны в сторону. — Ха-ха-ха! Какая резвость! Какой вечер! Какая отличная драка! — Внезапно наклонившись, он снова схватил девушку за рубашку и поставил на ноги. Затем как куклу потащил к креслу. Усевшись в него, гигант заставил Миру встать на колени. Бедняга потеряла весь свой апломб, оставшись в этой позе вялая и безжизненная.

Мексиканцы собрались на верхних ступеньках веранды, оживленно переговариваясь. Мы с Боглем все еще считали звезды. Анзел в углу веранды, казалось, вжался в стену и слился с ней, надеясь, что его не заметят.

— Оставь меня, толстая жаба, — Мира наконец пришла в себя.

— Ну, конечно, крольчонок, — с усмешкой согласился гигант, приподнимая девушку. Потом он отпустил руку — и колени малышки опять подогнулись. Пабло подхватил ее, говоря с издевкой: — Какая слабость!

Девушка чудом выскользнула из лап бандита и ценою огромных усилий добралась до меня. Я увидел склонившееся надо мной лицо, как сквозь густой туман.

— Как дела? — Я попытался изобразить улыбку. — Мы выиграли или нужно продолжать схватку?

— Все потеряно, идиот! — яростно выкрикнула Мира.

Я приподнялся на руках, оглядывая поле недавней битвы. Группа мексиканцев отрезала все пути к отступлению. Я печально посмотрел на Богля, начавшего приходить в себя, потом перевел взгляд на огромную тушу Пабло.

— Как только соберусь с духом, начнем второй раунд. Но тебе, мисс Шамвей, нужно удрать. Если бы ты могла добраться до леса, то была бы в безопасности.

— Неужели ты думаешь, что я соглашусь бросить вас всех троих здесь? — сердито возразила она. — Мы вместе попали в эту переделку и будем в ней до конца.

— Какой прекрасный финал! — сказал я, искренне радуясь ее решимости. — Не говори глупостей. Нечего тебе делать среди этого сброда. И потом, откуда взять пятьдесят тысяч выкупа?

— Иди к черту, балда! — отчеканила Мира со злостью.

— Берегись! — крикнул я, пытаясь встать.

Пабло, потерявший терпение, надвигался на нас, как экспресс. Он схватил девушку, прежде чем та успела увернуться.

— Прочь лапы, — с яростью крикнула она. — Ты слышишь! Возвращайся в свою шкуру, ты, колбаса!

Тогда все это и случилось. Вокруг Пабло сгустилось облачко белого дыма. Когда оно рассеялось, гиганта больше не было. Я подробно видел всю эту сцену. Пабло не ушел в вестибюль и не отступил в темноту. Он просто исчез, растворился в облаке. За всю свою жизнь я не видел ничего более ужасного.

Мира вскрикнула и отступила назад, потом подбежала ко мне. Я прижал ее к себе, наблюдая, как исчезают остатки облачка, растворяясь в темноте.

Нужно было видеть, как улепетывала эта банда мексиканцев, объятая страшной паникой, стремясь как можно быстрее достичь оседланных лошадей, причем более крупные топтали более мелких. Прошло всего четыре секунды, а в окрестностях не было ни одного бандита. Площадь была пуста.

— Что случилось? — спросил я, держа в объятиях Миру, чувствуя ее трепещущее от страха тело. — Господи, но что же все-таки произошло?

Богль, конечно же, тоже видел все это.

— Я больше не могу, — скулил он, не делая никаких попыток подняться с пола. — Вначале она летает по воздуху, а теперь он исчезает в дыму. Я не переживу всего этого, скоро психом стану. Хочу домой!

— Тише! — Анзел вылез из угла и подошел к нам. — К чему весь этот шум? Я видел все, что случилось, — он понизил голос. — Надеюсь, теперь вы верите в чудеса? Ведь он исчез именно в дыму, не так ли? Вы оба видели это. — Он внимательно посмотрел на Миру. — Как ты смогла это сделать?

Мира нахмурилась.

— Сделала? Уж не хочешь ли ты всю ответственность свалить на меня?

— Конечно! — резко ответил Анзел. — У меня появились подозрения с тех пор, как Сэм видел тебя парящей в воздухе. Ты превратилась в нагуале. Неужели непонятно? Квинтл передал тебе свои секреты, а ты даже не узнала об этом. Теперь ты хранительница могущественных оккультных наук нагуализма. Я в этом уверен.

Мира попятилась от него. В ее глазах застыл ужас.

— Я не могу в это поверить! — сказала она, поворачиваясь в мою сторону. — Скажи ему, что он сошел с ума. Я не могу поверить в это!

— В таком случае, куда делся этот толстяк? Люди ведь не могут испаряться.

— Может быть, он где-то прячется, — высказал я предположение, заведомо зная, что несу чушь. Внезапно я увидел что-то лежащее на полу и двинулся вперед. — Что это?

Под столом лежала колбаса, толстая и аппетитная на вид из всех, которые я когда-нибудь видел. Я поднял ее.

— Как, черт возьми, сюда могла попасть эта штука?

Едва Мира разглядела то, что я держал в руке, как упала в обморок.

Анзел схватил меня за руку.

— Ты слышал, что она крикнула? — спросил он визгливым голосом, указывая на колбасу пальцем. — Вот Пабло! Вернее то, во что он превратился!

Я уронил колбасу, как если бы она меня укусила.

— Кто из нас псих, ты или я?

— Это она велела Пабло вернуться назад в колбасную шкуру! — вопил Док, уставясь на Миру. — Она может проделывать подобные трюки!

— Ты сошел с ума, — сказал я, пятясь от него. — Это невозможно!

Богль дотащился до нас.

— О чем вы тут разоряетесь? — с подозрением спросил он, глядя на Дока, затем перевел взгляд на Миру. — Интересно, как это она организовала?

Мира еще не подавала признаков жизни.

— Нужно привести ее в чувство, — я поднял девушку на руки и отнес в вестибюль. Уложив ее, я крикнул: — Док, да помогите же мне!

Анзел вошел, бледный и дрожащий.

— Я не могу поверить в это. Это какая-то фантастика…

— Заткнись! — прервал я его бормотание. — Вернемся к этой теме, когда малышке станет лучше. В конце концов мы выбрались из переделки только благодаря чуду и должны быть за него благодарны нашей спасительнице.

Прошло довольно много времени, прежде чем она пришла в себя и открыла глаза. Ее глаза расширились, увидев меня.

— Какой ужасный сон! — прошептала она. — Я видела такой ужасный сон.

— Нужно еще поспать, — посоветовал я, желая только одного, чтобы сон помог девочке вернуть силы. — Я останусь подле тебя, так что нечего бояться.

Мира улыбнулась мне и вновь закрыла глаза. Постепенно ее дыхание выровнялось. Я был доволен собой. Какой великолепный отец семейства мог бы из меня получиться!

Вошел Богль.

— Ну, что поделывает наша малышка?

— С ней все в порядке, — сказал я отрывисто. — Что вы сделали с колбасой? Она мне нужна.

— Только что скормил ее собаке хозяина, — сообщил Богль с безразличным видом. — Отличная псина, и я ей был кое-что должен…

— Ты отдал колбасу собаке! — крикнул я, хватая его за руку.

— Почему же нет? — агрессивно ответил Богль. — Вы что, сами хотели ее слопать?

— Слушай, ты, несчастный толстяк! — воскликнул я. — Это была не колбаса! Это был Пабло!

— Что такое ты здесь мелешь? — Богль широко раскрыл глаза.

— Эта колбаса вовсе не была колбасой! Это был Пабло, превратившийся в колбасу! — объяснил я, стараясь говорить как можно тише.

— Колбаса не была колбасой. Она была Пабло, — повторил Сэм оторопело. — Ты так сказал?

— Да, толстокожий болван!

— Проклятие! Все же это была колбаса.

— Нет же, это был Пабло, превратившийся в колбасу. Как тебе это вдолбить в твою глупую башку?!

— Но это была колбаса, — Богль испугался. — Я видел.

— Нет же, — сказал я терпеливо. — Это было не то, что видели твои глаза. Где собака? Оставим ненужные споры.

— Док, для тебя есть работенка, — Богль со злорадством смотрел на меня. — Этому парню, видимо, здорово врезали по черепу.

— Постарайся понять, — сказал Анзел. — Мира превратила Пабло в колбасу.

Ужас появился в глазах Богля.

— И ты — туда же! — пробормотал он, отступая назад. — Вам обоим нужен хороший отдых.

— Я говорю тебе, что это был Пабло, дойдет до тебя это или нет?

Богль вздрогнул.

— Может быть, это мне тоже мерещится, — сказал он хрипло. — Может быть, не только вам двоим. Может быть, в моей голове просто раздаются голоса… — бормотание Богля перешло в шепот.

— Захлопни свою пасть и делай то, о чем тебя просят, — терпение мое лопнуло.

— Мне говорят, что колбаса это не колбаса, а Пабло. Я, должно быть, просто рехнулся, — не унимался Сэм. — Я знал, что со мной это случится.

— Да говорят же тебе, что это Пабло превратился в колбасу! — повысил голос и Анзел. — Ты отупел от нахлобучки. А теперь выполни просьбу Милана.

Сэм закрыл глаза и мешком осел на пол.

— Печальный день для моей старой матери, — выдохнул он. — Мне жаль того, кто первый сообщит ей, что ее единственный сын спятил, — не переставая бормотать, он растянулся на полу.

— Идем, Док, — сказал я. — Придется заняться поисками псины самостоятельно.

Нам не пришлось далеко ходить. Рядом с верандой лежал огромный волкодав. Нигде не было видно и следа колбасы. Собака безразлично посмотрела на нас и, закрыв глаза, уронила голову на лапы.

— Она съела Пабло, — прошептал я с ужасом. — Никому не пожелал бы такого, даже своему злейшему врагу.

Док снял шляпу и опустил голову. В следующее мгновение ужасная догадка осенила меня, и я в тревоге схватил Анзела за руку.

— Док! — выдохнул я. — Ты понимаешь, что все это значит? Ведь она возьмет нас голыми руками!

Док снова надел шляпу и в недоумении посмотрел на меня.

— Что ты хочешь этим сказать? — растерянно спросил он.

— А ты не догадываешься, что она может сделать, если вдруг кто-то из нас покажется ей неприятным, — я глянул через плечо, потом, приблизив губы к самому его уху, прошептал: — Что, если в один прекрасный день она превратит тебя в кусок свинины и предложит мне на завтрак? Как тебе нравится такая перспектива?

Док в обмороке упал мне на руки.

Назад: Часть первая

Дальше: Глава 8