У меня было такое чувство, что Веда сама разыщет меня, как только узнает, что я ее ищу.

Именно так и произошло.

Мак послал своих ребят на поиски Веды, пообещав награду тому, кто ее обнаружит. Им дали подробные приметы, включая и родимое пятно. Я знал — она вскоре узнает, что я ее ищу. Найди ее было нелегко, но я держал пари, что она недалеко. Моей единственной надеждой было то, что вскоре она сама примется меня разыскивать. Я колесил на машине в окрестностях Сан-Луи-бич и по Санта-Медине. Редкую минуту я не торчал на улице. Это была тяжелая работа, но я ее терпел.

И через четыре дня она попалась в ловушку. Я прогуливался по Гран Рю, когда почувствовал, что за мной следят. Я неплохо и сам умею следить за людьми и тут же засекаю, когда слежка ведется за мной. У меня развит своеобразный инстинкт, тут же предупреждающий меня о том, что кто-то начал за мной слежку. Мне не понадобилось много времени, чтобы ее заметить. Теперь она была рыжая, но я узнал ее по походке, несмотря на волосы и темные очки. Я мог бы узнать ее тело с завязанными глазами.

Веда не имела ни малейшего понятия, как вести слежку. Начать с того, что она была одета так, как не надо одеваться. Бывшего детектива нельзя выслеживать в кирпичного цвета блузке и желтых брюках без того, чтобы он не понял, что за ним следят. И не прыгать по любому поводу и без повода за деревья и углы зданий, как это она поминутно делала.

Я быстро оторвался от нее, и теперь я следил за ней, а она даже не подозревала об этом. Я полз за ней, как клещ, не вызывая ни малейших подозрений. Мое внезапное исчезновение ошеломило ее, и некоторое время она слонялась по улице, надеясь меня отыскать. Я следовал у нее в кильватере, а она даже не думала оглянуться. Эта комедия длилась довольно продолжительное время, потом она остановилась на тротуаре и задумалась. Я стоял в нескольких метрах позади нее и читал газету, держа ее так, чтобы она закрыла мое лицо. Она и представить себе не могла, что я нахожусь так близко, и, естественно, не видела меня.

В конце концов она сердито передернула плечами и направилась к автомобильной стоянке.

Моя тачка была на ходу, так что когда она выезжала со стоянки в новеньком «Меркурии», я пристроился ей в хвост. Через некоторое время я понял, что она едет в Сан-Бернардино. На этой дороге он был первым населенным пунктом. Я нажал на акселератор, догнал ее и обогнал в тучах пыли. Когда она приехала в Сан-Бернардино, я уже припарковал машину и нанял двухместный лимузин. Не было ничего легче, чем следить за ней, и она даже не подозревала о слежке. Я хотел знать, где она живет, и она привела меня прямо к себе. Это было все равно что опустить монету в чашку слепого. Дом стоял на возвышенности, полускрытый фруктовыми деревьями. Я видел, как она поставила машину в гараж и вошла в дом. Я немного разузнал о ней в городе и, успокоенный, вернулся в Санта-Медину. Развязка приближалась.

Я провел некоторое время с Маком, объясняя ему свой план. Вначале он заартачился, но в конце концов согласился сыграть свою роль.

На следующее утро я направился в Сан-Бернардино. Оставив машину на стоянке, я пешком дошел до дома Веды. Там было достаточно укромных мест, и я устроился за оградой и принялся терпеливо ждать ее появления. Ждать пришлось достаточно долго, но в полдень она вышла. С минуту она стояла на веранде и смотрела в сад. Смотрела очень внимательно, но я не беспокоился, так как был надежно укрыт. Она была в каких-то пятнадцати метрах от меня, и я нашел, что выглядит Веда неважно. На ней было платье красно-желтой расцветки, выгодно подчеркивающее ее прелестное тело. В руке она держала широкополую шляпу от солнца. Все совершенно новое, так что не было никакого сомнения, что деньги у нее были. Я наблюдал, как она уезжает в направлении Санта-Медины, и не было тени сомнения — она уезжала на поиски меня. Я позволил ей уехать, так как явился для того, чтобы обыскать ее дом. Когда я отыщу то, что надеялся найти, тогда и придет момент нашего разговора.

Едва я уверился, что она покинула поле моей будущей деятельности, я подошел к дому и позвонил. Как я и ожидал, никто не ответил. Перед тем как наброситься на замочную скважину, я быстро огляделся. От возможного взгляда с улицы меня скрывали высокие деревья, и через минуту я был уже внутри. Первое, что встретило меня там, — это знакомый запах духов Веды. С револьвером в руке я осторожно обошел все комнаты. Убедившись, что никто не прячется за занавесками, я прошел в спальню. Гардероб был заперт на замок, но я без особого труда вскрыл его. Внизу стоял ее чемодан. Замок тоже был закрыт, и он потребовал от меня гораздо больших усилий, так что в конце концов я его просто взломал. В чемодане, который так заинтересовал меня, я обнаружил две вещи: во-первых, толстые пачки пяти-и двадцатидолларовых банкнот и золотую пудреницу. Я переворошил эту груду денег. Здесь было где-то около двадцати тысяч долларов: часть денег, которые Бретт собирался уплатить мне за кинжал. Я не был удивлен, так как уже знал, кто убил Бретта. Это было только подтверждение.

— Не двигаться! — раздался голос от двери.

Я не ждал ее так рано, но знал, чем рискую, недаром я предупредил Мака.

— Здравствуй, Альма, — сказал я, улыбаясь.

Она наставила на меня револьвер тридцать восьмого калибра, и выражение ее лица не предвещало мне ничего хорошего.

— Что ты сказал? — голос ее прозвучал низко и осторожно.

— Ситуация изменилась, малышка, не так ли? Помнишь, ты сказала: «Вначале Бретт, потом Макс, потом я». Теперь моя очередь это говорить.

— Ты сказал об этом кому-нибудь?

— Да. Мне очень жаль, Альма, но я не мог рисковать.

Ее рука дрогнула, и указательный палец на спусковом крючке пришел в движение. Уверенность, что она выстрелит, охватила меня. Это был неприятный момент. Я подумал, что она убьет меня прежде, чем я успею приготовиться.

— Это Джой сказал тебе, что я начал твои поиски? — спросил я. — Никто другой. Родимое пятно все открыло, Альма. Я понимал, что единственный способ найти тебя — сделать так, чтобы ты сама захотела меня увидеть. Едва только Джой сказал тебе о родимом пятне, ты поняла, что я все знаю о Веде. Ведь это был Джой, не так ли? Это он позволил тебе уйти, чтобы ты смогла поехать и быстро убить Бретта. И чем это ты так подкупила Джоя, Альма?

— Не называй меня так!

— Но почему? Разве ты не Альма Бейли?

— Сколько у меня времени до их прихода?

— Немного.

— Сколько, Флойд?

Выражение, с которым она смотрела на меня, заставило сильнее забиться мое сердце. Если бы сейчас она отложила револьвер, я схватил бы ее в свои объятия. Я всегда вел себя с женщинами как последний дурак.

— Немного, малышка. Послушай, почему ты мне все это не рассказала? Я смог бы что-то сделать. Почему ты так пыталась свалить на меня убийство Бретта?

— Это была самая надежная версия, а я не отказываюсь от очевидных вещей. Ты заявил в полицию?

— Редферну.

— Что ж, Флойд, по крайней мере, ты не будешь присутствовать при допросе.

— Мое убийство ни к чему не приведет. Ты не сможешь выбраться из этого дома, разве что… разве что ты мне все расскажешь. Я мог бы попытаться уладить все, если ты мне расскажешь.

Говоря это, я готовился захватить ее врасплох. Я оттолкнул чемодан с дороги и напрягся, оценивая расстояние. Это был рискованный маневр.

— Как ты сможешь все это уладить?

— Вся городская полиция в кулаке Мака. Мы устроим тебе побег и дадим возможность покинуть страну.

Жесткая улыбка приподняла уголки ее губ. Внезапно я понял, что чувствовал Макс, когда она приближалась к нему с раскаленной кочергой в руках. Я вспотел.

— Я не верю тебе, Флойд. Негодяй раз — негодяй всегда!

Теперь я был готов. Секундой позже она поймет это. Сейчас или никогда!

— Сюда, Редферн! — крикнул я. — Входите и берите ее!

Это привело ее в замешательство, и она полуобернулась к двери. Я прыгнул вперед. Револьвер был нацелен в меня, и я опоздал. Пуля оцарапала мне ухо. Но я уже лежал на ней, пытаясь ухватить за запястье. Она была подвижна и изворотлива, как змея, и едва не всадила пулю мне в бок, но я сумел отвести ствол револьвера в последнем отчаянном усилии. Пуля прошила мой пиджак, и я почувствовал ее горячее дыхание на моем теле. Овладев оружием, я принялся за нее. Ей удалось дважды ударить меня, а затем вонзить ногти в мое лицо, извиваясь подо мной и колотя ногами. Отбросив револьвер, я всерьез взялся за нее. Казалось, она была уверена, что я ни за что не буду стрелять. Ударом кулака я отбросил ее в противоположный конец спальни.

— Остановись! — орал я. Ее ярость пугала меня. — Ты должна остановиться!

С воплем она снова набросилась на меня. Я едва успел отвернуть лицо, иначе она выцарапала бы мне глаза. Кровь заливала мое лицо, а на ней разорвалось платье. Ударом в солнечное сплетение я вновь отправил ее на пол, но по инерции упал и я. Пока я вставал, она метнулась к револьверу, но я настиг ее в тот момент, когда ее пальцы уже сомкнулись на рукоятке. Теперь она имела совершенно дикий вид, а под глазом, в том месте, где я ударил, красовалась здоровенная ссадина. Как клещами, я ухватил ее за запястье, но моя рука была скользской от пота, и я не смог удержать ее руку. Прогремел выстрел, и пуля задела мое плечо, но я уже успел вывернуть руку, держащую револьвер. Раздался еще один выстрел…

Мгновение мы молча смотрели друг на друга, потом оружие медленно выпало из ее руки. Я шатаясь поднялся.

— Доволен? — в ее голосе слышались саркастические нотки.

— Веда!

Я услышал скрип тормозов перед домом. Она пыталась зажать рану у себя на боку.

— Что ж, пусть будет так, Флойд, — голос ее переходил в приглушенное бормотание. — Надеюсь, это сделает тебя счастливым.

— Какая же ты дурочка! Зачем полезла в драку? Если бы ты очистила меня от подозрений, все было бы в порядке. Мы бы устроили тебе побег.

Дверь с треском распахнулась, и в комнату влетел Редферн. Позади него держался Саммерс.

— Почему вы не приехали раньше? — вырвалось у меня. — Боже, ну почему вы не приехали раньше!

Редферн удивленно уставился на меня.

— Но это же не Джексон!

Саммерс направил на меня револьвер.

— Не двигаться! — пролаял он. — Одно движение — и я стреляю!

— Она ранена! — заорал я. — Сделайте же что-нибудь! Позовите доктора!

Редферн подошел к Веде.

— Это он в вас стрелял?

— Да. Он же убил Бретта и Макса Отиса. Заставьте его показать, где зарыт труп. Не дайте ему выкрутиться.

— Веда! — я наклонился над ней. — Не надо больше лгать. У меня есть все доказательства. Скажи им правду!..

Она рассмеялась мне в лицо.

— Бедный маленький плутишка. На этот раз тебе не выкрутиться.

Она бледнела на глазах, глаза теряли осмысленное выражение.

— Веда!..

— Довольно, Джексон, оставьте ее в покое, — сухо сказал Редферн. — Уведи его отсюда и хорошенько стереги, — приказал он Саммерсу.

— Я не хочу оставлять ее… — начал бы-ло я, но тут же получил зубодробительный удар по скуле. Его перстень с камнем глубоко рассек кожу. Я упал на четвереньки, и пока Саммерс тащил меня из комнаты, она смеялась мне вслед. Мне понадобилась минута, чтобы оправиться от удара. К тому времени меня взяли под стражу двое дюжих полицейских в форме. Я сидел на диване и старался унять кровь, струившуюся из глубокой раны, где кольцо Саммерса глубоко рассекло кожу.

— Я хочу ее видеть… — начал было я снова, но Саммерс тотчас сжал руку в кулак.

— Заткнись! Если не хочешь получить еще одну плюху, заткнись и помалкивай!

Мне ничего не оставалось, как умолкнуть и терпеливо ждать. Наконец приехала «скорая». Монотонно тянулось время. Потом вышел Редферн.

— Я хочу ее увидеть, прежде чем увезут, — сказал я ему.

Редферн искоса глянул на меня.

— Она умерла, Джексон, так что это вам ничего не даст.

Я почувствовал, как внутри у меня что-то оборвалось.

— Послушайте, Редферн, я не убивал ее. Это я попросил Кейзи позвонить вам, чтобы вы знали, где я и что делаю. Вы приехали слишком поздно, и она преподнесла мне сюрприз. Я защищал свою жизнь. Мы боролись, и в драке револьвер случайно выстрелил. Это был несчастный случай.

— Согласен, — сказал Редферн. — Кейзи уведомил меня, что вы довели дело до конца. Так что вам лучше начать говорить, — он посмотрел на полицейских. — Ладно, парни, идите и ждите нас возле дома.

Когда они ушли, он уселся рядом со мной.

— Итак, ты знаешь, кто убил Бретта?

— Да. Я хотел бы дать показания.

Саммерс подтащил стул, вынул записную книжку и приготовился записывать.

— Это началось два года назад. Вы помните Верна Бейли? В перестрелке с федеральной полицией Верн был убит, но Альме удалось бежать. Некоторое время она успешно скрывалась, но через год ее все же обнаружили. Охота возобновилась. Она взяла курс на Голливуд, и по дороге подобрала девушку по имени Веда Рукс. Та тоже ехала в Голливуд. Альма вполне резонно сообразила, что вдвоем они вызовут гораздо меньше подозрений, так как федеральная полиция разыскивала только одну девушку. Они отправились в путь вместе, и Веда рассказала Альме основные даты своей биографии. Тогда Альме и пришла в голову мысль выдать ее за себя. Она убила Веду, переоделась в ее одежду и устроила аварию своей машины. Затем подожгла ее. Офицер федеральной полиции, обнаруживший машину и обгоревший труп, очень хотел получить премию. Он знал, что в машине были две девушки, так же как и шериф Галлана. Столковавшись, они поделили премию, выдав труп Веды за труп Альмы. Так Альма начала жить под новым именем.

Редферн закурил.

— Ты записал все это? — спросил он Саммерса.

— Да.

Редферн повернулся ко мне.

— Продолжайте.

— Если вам что-то известно о Бейли, то вы должны знать — Альма безумно любила своего мужа. Он подарил ей золотую пудреницу, и она никак не могла заставить себя расстаться с ней. Вы можете ее найти, она в чемодане, который лежит на кровати.

Саммерс вышел из комнаты и вскоре вернулся, неся чемодан. Открыв его, он вынул пудреницу, но мне показалось, что пачки долларов произвели на него гораздо большее впечатление.

— Посмотрите, — сказал я, открывая пудреницу. — Вы видите внутри фото Верна и подпись под ним: «Альме от Верна. Лучший друг мужчины — его жена!» И если внимательно посмотрите на девушку, стоящую рядом с Верном, то узнаете ту, которая выдавала себя за Веду Рукс.

Редферн взял пудреницу, внимательно изучил снимок и с легким ворчанием положил ее в свой карман.

— Продолжай.

— Веда никак не могла расстаться с пудреницей, хотя и сознавала, насколько это опасно. С этого и начались все неприятности.

Я рассказал Редферну, как она ходила во сне, как взяла кинжал Челлини, как Бойд заплатил ей и Герману за то, что она позволила ему взять кинжал, как Герман приехал ко мне и уговорил забрать пудреницу из сейфа. Ни Герман, ни Бойд не предполагали, насколько важна пудреница для Веды. Они думали, что пудреница уличает ее в воровстве, она же знала, что это улика намного более страшная. По пудренице можно было установить ее личность, а вы не забывайте, федеральная полиция до сих пор разыскивает ее по обвинению в убийстве.

Я продолжил объяснять, как, сыграв свою игру, я спрятал пудреницу, надеясь получить деньги, и как Веда, отчаявшись ее получить, решила бежать со мной. Я показал Редферну визитную карточку Бретта и рассказал, как показал Веде. Тогда она поняла — Бретт видел то, что находилось внутри пудреницы. Не знаю, как это произошло, разве что он нашел пудреницу там, где я ее спрятал. Надпись его заинтересовала, и, для памяти, он записал ее на своей визитке, намереваясь разобрать ее смысл позднее. Веда поняла, что должна устранить его, прежде чем он ее изобличит. Я обеспечил ей алиби, заперев в квартире Мака под надежной охраной. Но ей удалось уговорить охранника по имени Джой позволить ей уйти. Она последовала за мной к дому Бретта, и тот, поскольку знал ее, впустил в свой кабинет, надеясь, что Веда передумала и теперь будет мила с ним. Во всяком случае, она его убила. Скорее всего деньги и пудреница лежали на столе. Все, что ей необходимо было сделать, так это схватить их и выбраться из дома, в то время как я, на свою голову, входил туда. Продолжение вы знаете. У меня было много версий, но пудреница говорит сама за себя.

— А о каком Отисе она говорила?

— Это она его убила.

Редферн встал.

— Нужно его найти.

— Но подождите…

— Нечего ждать.

Мы поехали на трех полицейских машинах. В первой ехал я с двумя копами, Редферн и Саммерс во второй, третьей была патрульная машина. Я показал им, где мы зарыли Отиса, и они раскопали могилу. Мы стояли и смотрели, в то время как полицейские заворачивали тело в дождевой плащ и укладывали в машину. Потом я показал им хижину и то место, где она его убила.

— Я думал, что она убила его во сне, но это была только комедия. Макс знал, что она Альма Верн. Она говорила, что однажды застала его роющимся в ее вещах. Я думаю, он нашел пудреницу и узнал Альму по фотографии. Следовательно, она должна была заставить его замолчать, прежде чем он скажет об этом мне. Ей нужно было убить его в то время, когда я находился в хижине. И тогда ей пришла в голову идея разыграть старый трюк, попытавшись убить меня, чтобы я поверил окончательно. И я клюнул на это. Убедившись, что я не подозреваю ее ни в убийстве Бретта, ни в сознательном убийстве Макса, она покинула меня. Я обнаружил уже позднее, что Макс знал о надписи, и это навело меня на след. Два человека знали о надписи и оба умерли. Я знал, что именно она убила Макса, так что нетрудно было догадаться, что и Бретта убила она же. Потом я вспомнил о флаконе с черной краской. Она и так якобы была черноволосой, так что не могла нуждаться в нем. Вот если бы она была блондинкой, тогда другое дело. Это натолкнуло меня на мысль, что она не Веда. Я провел тщательное расследование и убедился, что, действительно, Веда была черноволосой и черноглазой и имела родимое пятно. Альма же, как я знал, была блондинкой, голубоглазой и не имела никакого родимого пятна. Я выследил ее, прежде чем идти сюда, и велел Кейзи позвонить вам. Вы немного опоздали. Если бы вы приехали раньше, она была бы жива. Вот и все.

— Хорошо, Джексон, — сказал Редферн, вставая. — Сейчас мы поедем в центральное управление и отпечатаем ваши показания. А потом у нас состоится еще один разговор.

Мне не понравился его взгляд и явная холодность тона, однако мне ничего не оставалось, как поехать туда и ждать решения своей судьбы под присмотром двух полицейских. Ожидание было долгим, и я начинал все больше и больше волноваться. Наконец вышел Саммерс.

— Идем, — приказал он, и мне не понравилась его кривая ухмылка.

Мы прошли по коридору в кабинет Редферна. Саммерс закрыл за нами дверь и прислонился к ней спиной. Сердце у меня тревожно екнуло.

— Садись, — Редферн указал рукой на стул.

Я сел. Некоторое время он задумчиво перебирал карточки с отпечатками пальцев, лежащие на столе, словно не знал, с чего начать.

— Я много размышлял над твоим рассказом, — сказал он, поднимая на меня глаза. В них плясали какие-то странные огоньки. — Я обдумал все, и этот рассказ кажется мне каким-то кошмарным безумием. Не так ли?

— Да, но именно так все произошло.

— Конечно, — он отложил карточки и положил руки на стол. — Прежде всего нужно выяснить массу вещей. Чтобы вся эта история подтвердилась, нужны показания Бойда о том, что он делал противозаконные махинации с целью завладеть кинжалом, а это будет нелегко. У Бойда много денег и влиятельных связей. Затем мне нужны показания этого парня, Джоя. Он должен признаться, что позволил этой девушке Рукс выйти из квартиры, чтобы убить Бретта, а он может заартачиться. Затем нам нужны показания агента федеральной полиции, уличающие его в том, что он солгал и в машине не было трупа Альмы. А это скорее всего может лишить его пенсии, так что, сам понимаешь, он будет держаться своей версии, то же относится и к шерифу Галлана.

— Я знаю все это, но полиция и должна заниматься такими делами.

— Разумеется, но я не думаю, что сделаю это. Это будет стоить массу денег штату и займет много времени. Время и деньги дороги, Джексон.

— Если вы не проведете расследования, то как же собираетесь покончить с этим делом? Ведь вы же не думаете, что все это проделал я?

Редферн широко улыбнулся.

— Я хочу быть откровенным с вами, Джексон. Я устал быть полицейским. Давление политических кругов этого города становится слишком сильным. Трудно оставаться честным. Я ухожу в отставку, и Саммерс вместе со мной.

— Не понимаю… А как же с этим делом… со мной?

— Как много вопросов, — сказал он, закуривая. — Его многое интересует, Саммерс?

— Еще как! — он ощерил в улыбке желтые прокуренные зубы.

— Может быть, вы объясните? — сказал я, чувствуя, как дрожь пробежала у меня по спине.

— Единственная вещь, на которой держится твоя версия, — пудреница, верно?

— Это, без сомнения, важная улика, но, если вы пороетесь немного, у вас их будет предостаточно.

— Пудреница — единственное доказательство того, что Альма Бейли выдавала себя за Веду Рукс. Никакие другие факты, сколько бы мы их ни собрали, не докажут этого, верно?

— Конечно.

— Так вот, час назад Саммерс швырнул пудреницу в реку.

Довольно долгое время до меня не доходил смысл его слов, я лишь недоуменно таращил глаза на Редферна, но потом понял и похолодел.

— Ради Бога! Что все это значит?.. — заорал я.

— Уймись! — проворчал Саммерс, сжимая кулаки.

Я вспомнил о его перстне и снова сел.

— Посмотри на все это с нашей точки зрения, — спокойно сказал Редферн. — Нам наплевать на пудреницу. Она нам не нужна, только осложняет все дело. Я хочу заявить, что это именно ты убил Веду Рукс, или Альму Бейли, или еще кем она могла быть. Наплевать мне на это. И всем остальным тоже. Мне безразлично, она убила Отиса или это сделал ты. То же касается и убийства Бретта. И всем это безразлично, кроме тебя. Я тебя обвиняю в убийстве Веды Рукс, а чтобы сэкономить деньги, попутно обвиняю в убийстве Отиса и Бретта.

— Вы не можете это сделать! — завопил я. — Это же убийство, Редферн! Вы же знаете, что я ее не убивал!

— Все в порядке, Джексон. Мне пришлось долго ждать, пока ты не окажешься на том месте, где я хотел бы тебя видеть. Теперь ты там. Ты вел свою игру осторожно, большой хитрец, и в прошлом избежал многих неприятностей. Но не думаю, что тебе удастся их избежать на этот раз. Пудреница исчезла. Бойд говорить не будет. Джой говорить не будет. Офицер федеральной полиции тем более. Мы с Саммерсом поделим премию. И те двадцать тысяч, что, как ты говоришь, Веда взяла у Бретта, тоже. Мы возьмем их себе. Все подумают, что вы потратили с Ведой все деньги. Теперь тебе понятны мои рассуждения, Джексон?

— Вы с ума сошли, если думаете, что вам это удастся, — сказал я, но внутри у меня была пустота. Это вполне могло им удаться.

— Поживем — увидим. Впереди суд. Ты можешь спорить и доказывать, но эта история слишком фантастична, чтобы ей поверили. Судьи будут издеваться над вами. Моя же история… гм… она то, что надо. Таким историям судьи вполне доверяют. Я это знаю. Тебе она вряд ли понравится, разумеется. Она тебя вывернет наизнанку.

Он сделал Саммерсу знак.

— Ладно, уведи его, — и, повернувшись ко мне, добавил с улыбкой: — До свидания, пройдоха!

Вот как все обернулось. Я записал эту историю с начала до конца, чтобы дать работу своему адвокату. Он усердно работает, но мне не нравится выражение сомнения в его глазах. Он упорно расспрашивает о моем прошлом, потому что свидетели обвинения вытащат на свет божий кучу моих старых трюков. Историй с шантажом, историй с женщинами. Он мне говорит, что без пудреницы доказать ничего невозможно, и мне кажется, что он даже толком не знает, что ему делать.

Ждать осталось недолго. Газеты утверждают, что исход суда предрешен. Так думает и Редферн. Он говорит, что, когда со мной будет покончено, он уйдет в отставку. Они с Саммерсом купят ферму для разведения цыплят. Забавно, но все полицейские связывают свои надежды с курами…

Кейзи приходил меня навещать. Он невесел. Полиция денно и нощно охраняет Джоя, чтобы Мак не смог до него дотянуться. Но Мак клянется, что вытащит меня. Не знаю, как он это сделает, да и он тоже не знает. Я продолжаю думать о Веде. Я уверен, она меня любила. Если бы я не сообщил Редферну, что она в Сан-Бернардино, она бы никогда не сказала такого. Но она думала, что я веду двойную игру, и была права. Что ж, теперь слишком поздно. Я вижу ее в каждом сне. Она смеется надо мной, и я слышу ее голос: «Бедный, жалкий плутишка, на этот раз тебе не выбраться!» Это начинает действовать мне на нервы.

Что еще добавить? Процесс назначен на завтра, и завтра будет день. Я намереваюсь немного поспать, даже если во сне снова увижу Веду. У меня предчувствие, что ей недолго осталось меня беспокоить. Но не стоит быть пессимистом.

Поживем — увидим.