Многоцветный легковой автомобиль скучал на солнце на продолговатой площадке возле торгового центра. Дэйв ехал быстро, но его заметил. Шоссе было совершенно пустым. Завизжав покрышками, он резко снизил скорость, но все же проскочил мимо; объехав кругом какую-то машину, он дал задний ход. Припарковавшись неподалеку и не обращая внимания на белые линии, он быстро побежал по светлой полосе асфальта, которая ограничивала торговые ряды, хмуро вглядываясь сквозь сверкающие на солнце стеклянные витрины в находящихся внутри посетителей.

Эйприл стояла у кассы. Джинсы, матросский пуловер, светлые волосы спрятаны под спортивную вязаную шапочку. Мальчишеский вид. Кассирша вынимала ее продукты из корзинки. Не слишком много, ничего дорогого. Все равно она внимательно следила за мелькающими цифрами на кассовом аппарате в ожидании итоговой цифры.

Дэйв открыл бумажный пакет и начал бросать в него покупки. Эйприл увидела его и не улыбнулась. Кассирша что-то сказала ей, та достала из кошелька деньги и положила их на протянутую ладонь женщины, которую нельзя было назвать черной, скорее она была кофейного цвета. Когда негритянка повернулась к Эйприл со сдачей, Дэйв уже укладывал в сумку последний пакет, и удивленно произнесла:

— Благодарю вас!

Смех у нее был приторно сладким. Она повернулась, чтобы опустошить следующую продуктовую коляску.

— Вы оказались правы, — сказала Эйприл, — по всей вероятности, вы чувствуете себя героем. Безмерное торжество.

— Весьма умеренное. Тут что-то не так… какая-то ошибка.

Она потянулась за сумкой, но он взял ее.

— Хотите мне помочь выяснить, что произошло на самом деле?

— Отдайте мне мои покупки, пожалуйста. Я не хочу вам помогать и не хочу, чтобы вы мне помогали.

Но он продолжал нести сумку.

— Это могло бы помочь Питеру.

Ее глаза с сомнением остановились на его лице, но она ждала продолжения.

— Позвоните в телефонную компанию и выясните, за какие междугородные телефоны вам надо еще заплатить после очередного счета, по которому вы рассчитались. Снаружи есть телефонная будка. Особенно меня интересует один номер.

Свободной рукой он извлек из кармана подписной бланк и показал его ей. Она несколько секунд всматривалась в его лицо, потом опустила глаза.

— Это почерк Джона. Где вы раздобыли?

Он рассказал ей, начав с ключа от двери.

— Я смотрю, вы совсем не разбираетесь в средствах, верно? Копаться в…

— Вот если бы вы хотя бы немного вникали в его дела, Джон Оутс мог жить и сейчас. Если же вы сунете нос в дела Питера, авось удастся сохранить ему жизнь. Звоните! Покупки я отнесу в вашу машину.

— Хорошо, я позвоню. Для Питера, а не для вас. — Она выхватила из его рук карточку и вышла из магазина.

Дэйв поставил сумки с продуктами на пол перед задним сидением. Выпрямившись, он стал наблюдать за Эйприл, которая звонила из телефона-автомата. Разговор не отнял много времени. Она распахнула дверцу будки и пошла к нему.

Возвратила Дэйву карточку. В ее голосе совершенно не было жизни.

— Он звонил по этому номеру. Или кто-то другой, в 17.12 вечера. В тот самый день, когда… утонул. А теперь, — она рывком распахнула дверцу своей машины, — будьте любезны оставить меня в покое.

Сидение наклонилось к рулевому колесу, как потерявший равновесие пьяный. Она сердито пихнула его на место, села в машину и сильно хлопнула дверцей. Дэйв видел, что девушка плачет.

— Навсегда. Пожалуйста!

Дэйв смотрел, как она слепо тычет в зажигание ключ. Смахнув рукой слезы, она повернула к нему искаженное горем лицо.

— Докажите мне, что Питер убил Джона. Если Питер там жил, а Джон позвонил туда, то, наверное, чтобы сообщить ему о страховке. А Питер приехал и убил его. Разве это правда?

— Возможно. Но только вы этому не верите. И не надо верить. Не думайте о такой возможности. Подождите, пока я не выясню, почему мне солгал человек, которому принадлежит телефон с таким номером.

Дас Гавиатос находился в конце старого пирса к югу от Эль Молино. Вдоль пирса белые деревянные кафе стояли бок о бок с белыми сувенирными магазинчиками и будками, где продавали свежую рыбу, которую можно было попросить тут же приготовить. Имелись также таверны и палатки мелочных торговцев. Почти вдоль всех перил по дамбе торчали склоненные фигуры стариков с удочками в руках, у их ног стояли наготове ведерки. Среди них попадались и толстяки преклонного возраста в кепках и резиновых плащах.

Проходя мимо, Дэйв слышал то мексиканский говор, то португальский, то экспансивную речь чернокожих жителей дельты Миссисипи. То тут, то там машина громыхала по доскам, не закрепленным с одного конца, медленно приближаясь к концу дамбы, за пределами которой живописно покачивалось на якоре морское судно. Машины сгрудились вокруг Дас Гавиатос, круглого здания, крышу которого увенчивала неоновая чайка.

За столиками внутри шли разговоры о прелестях отдыха на всемирно известных курортах. Загорелые лица, бинокли, висящие на шеях на фоне ярких гавайских рубашек, дорогие киноаппараты в кожаных футлярах на ремнях, переброшенных через плечо… Их владельцы ели раков, которых они будут называть лангустами, когда вернутся к себе домой, потому что именно так рекламировала это блюдо администрация Дас Гавиатоса в красной неоновой рекламе над входом.

Дэйв двинулся от входа в самый конец ресторанчика. Он предполагал, что там, за этими дверями, скрываются кабины для тех людей, которые предпочитали скрываться от глаз любопытных.

Когда он дошел до середины зала, то увидел, что ему навстречу спешит высокий человек. Безукоризненно сшитый костюм, завитые курчавые волосы. Улыбка у него была олл-райт, но он не станет отвечать на вопросы без предварительного препирательства. И, возможно, вообще на них не ответит.

Дэйв кивнул человеку, показывая, что имеет законное право проникнуть за перегородку, и увеличил шаги. У человека было много других дел, он не пошел следом.

На кухне двое человек над чем-то весело смеялись, разделывая креветок у обитого цинком стола. Это были толстяк шеф-повар в традиционном белом колпаке и симпатичный китайчонок лет шестнадцати.

Дэйв посчитал всякие объяснения излишними, просто подмигнул и поднял руку. Он не хотел подводить последнего, поэтому заговорил по-испански, справившись, знает ли кто-нибудь из них Вейда Кочрана из телевидения.

— Да.

Улыбка мексиканца стала еще шире. Он энергично закивал:

— Да, передача «Скай-Пайлот». Я всегда смотрю ее.

Последнее было сказано по-английски, и Дэйв тотчас же перешел на английский:

— Скажите, он бывал когда-нибудь здесь?

— Месяц назад он приезжал сюда каждый вечер, но сам я его ни разу не видел. Я работаю днем, ночью сплю. Но я слышал про него. Он приезжал сюда очень-очень поздно. В это время уже почти никого не бывает в ресторане, только несколько человек в баре. Они любят интимную обстановку.

— Но он приезжал покушать, — вмешался китаец. — Он не пьет, на самом деле, совсем не пьет.

— И ты его видел? — спросил Дэйв.

— Один раз. Получилось так, что я задержался со своей девушкой после фильма… Вообще-то я не бегаю по залу в поисках знаменитостей.

— Он был один?

— Нет. С ним был какой-то пижон. Его имени я не знаю.

Мексиканец заметил:

— Мне говорили, что он всегда бывал с ним.

Дэйв вынул любительский снимок.

— Вот этот?

— Да.

Китаец перестал улыбаться.

— Похоже, что так. Вы что, полицейский? Или что-то такое?

— Или что-то такое, — рассмеялся Дэйв, — благодарю.

К северу от Эль Молино находилось царство мотелей, протянувшихся по обе стороны от шоссе. Аллеи фонарей в виде светящихся шаров, шикарные подъезды, сногсшибательные рестораны из камня и цветного стекла.

Дэйв выбрал самый дальний мотель, где росло несколько дубов и можно было видеть холмы, покрытые яркой молодой зеленью. Когда он вышел из машины, то услышал пение жаворонка и замер на несколько секунд, прислушиваясь к его трелям, потом прошел в офис, такой новенький, что в нем пахло клеем от обивки стен. Тут имелись аккуратные мини-джунгли из тропических растений, сделанных из пластика, таких же блестящих, как покрытый лаком пол. Новомодная музыка едва доносилась из громкоговорителей, расположенных на потолке. Ненатуральный воздух холодными струями нисходил из вентиляторов на том же потолке.

Женщина за стойкой походила на пухлую маленькую девочку, розовые щечки которой так обожают щипать. Но это было еще в 1915 году. Она до сих пор оставалась пухленькой, однако персиковый румянец на щеках был нарисован. Глаза оставались круглыми, голубыми, любознательными, но ресницы были приклеены. Ее парик представлял взбалмошный беспорядок золотых кудряшек, а натренированная улыбка с ямочками продемонстрировала такие зубы, которые не пожелала бы иметь ни одна маленькая девочка.

— Разве сегодня не очаровательный денек? — это было сюсюканье совсем маленького ребенка. — Можно ли не любить Южную Калифорнию?

— Что здесь от нее осталось? — горестно воскликнул Дэйв. — Я представитель мистера Вейда Кочрана. Несколько недель назад он провел ночь в мотеле где-то в этих местах. Но он не помнит, где именно. Но зато он помнит, что где-то здесь оставил папку со сценарием. Скажите, не был ли он здесь?

— Да, да, именно здесь. — Она была страшно возбуждена. — Конечно, он приехал очень поздно, и это было не мое дежурство. Здесь был мистер Фич, наш ночной управляющий. Но, разумеется, он мне все рассказал. Мы все боготворим Вейда Кочрана. Вы тоже?

— Ему это легко удается сделать.

— Конечно, он настолько знаменит, что мистер Фич сразу же его узнал. Он зарегистрировался под вымышленным именем, что вполне понятно. Таким известным людям приходится принимать все меры, чтобы сохранить свое инкогнито. Поэтому мистер Фич сделал вид, что ничего не заметил. Он все понял.

— А папка со сценарием? — спросил Дэйв.

Свет на ее лице померк.

— Это какая-то загадка. Про это я ничего не слышала. И в комнате забытых вещей нет ни одной папки. В этом я совершенно уверена. Я могу пересчитать на пальцах все, что там хранится.

— Понятно, — сказал Дэйв. — Может быть, она находится у молодого человека, который в ту ночь был с ним?

— Да, возможно. Мистер Фич удивлялся, кто это такой. Мистер Фич видел, как он вошел в апартаменты вместе с мистером Кочраном. Сказал, что это был очень красивый парень, но он его не узнал… Это был актер, да?

— Да, конечно. Настоящий молодой актер, — сказал Дэйв.