17
Кэмпос осторожно оперся локтями о полку из белой пластмассы и заговорил сквозь отверстие в стеклянной перегородке с молоденькой мексиканкой. Ее одежда была явной пародией на униформу из розового орлона. За ней помещалось блестящее кухонное оборудование и яркие надписи с названиями напитков. Кэмпос протянул чеки сквозь отверстие в стекле. Девушка сунула ему бумажную тарелку с какой-то едой. Кэмпос повернулся и двинулся к одному из длинных столов возле двери, где длинноволосые парни из высшей школы и одетые в коричневую форму мотоциклисты из патрульного отряда уже что-то ели.
Кэмпос увидел Дэйва и остановился. Лицо у него было какого-то землистого цвета, под глазами — черные круги. Взгляд недружелюбен.
— Я зол на тебя, — сказал он. — Мать парня сказала мне, что ты его разыскивал. Ты все время думал, что это дело его рук. Получить деньги по страховке до того, как папаша перепишет страховку в пользу мисс Стэннард.
— Это же дело полиции, Брендстеттер. Ну и фамилия, язык сломаешь! Ты был обязан мне сказать.
— Подозрение — не доказательство, — ответил Дэйв.
— Я мог бы помочь тебе отыскать его.
— Ты смог бы его найти?
— У меня множество людей, которые занимаются этим делом.
— Это верно. Прошу извинить меня. Где же он был?
— Не говорит. Да и какая разница? Он убил своего отца ради страховки. Только это теперь имеет значение.
С подносами, нагруженными едой и питьем, посетители отходили от окошек буфетов.
— Давай займем отдельный столик, — сказал Дэйв. — Я сейчас возьму поднос и сяду к тебе.
Стоя в очереди перед окошечком с кофе и булочками, Дэйв видел, как Кэмпос ловко орудует ножом и вилкой. Его тарелка была пуста к тому времени, как Дэйв отошел от заветного окна. Поэтому Дэйв ограничился двумя большими чашками кофе со сливками, сырными палочками и яблочным пирожным.
Черноволосый офицер в коричневом шлеме наклонился над Кэмпосом и рассказывал ему что-то забавное. Справа от него девица с длинными патлами светлых волос и в розовых очках читала явно порнографическую книжку, судя по ее обложке. Дэйв уселся напротив. Патрульный офицер хлопнул Кэмпоса по плечу и ушел.
Кэмпос не без удовольствия посмотрел на содержимое подноса Дэйва.
— Спасибо.
Дэйв кивнул и откусил сразу половину пирожного.
— Для чего ему потребовались деньги?
Кэмпос пожал плечами.
— Не знаю.
— Просто, чтобы они остались в семье?
— Сегодня Питера допрашивают в прокуратуре. Возможно, он все объяснит окружному прокурору. Я от него услышал не более двух десятков слов.
Он подул на кофе.
— Его отец сказал, что он перепишет завещание в пользу мисс Стэннард. Парень стукнул папашу по голове, раздел до плавок, отнес на берег, отбуксировал за скалы и там оставил.
— Трогательно, — покачал головой Дэйв. — Могу ли я с ним поговорить?
Кэмпос помешал ложечкой свой кофе.
— Так не положено, но… — Он пожал плечами. — Учитывая, что ты помог нам выяснить обстановку в больнице, приходится вспомнить, что долг платежом красен, как говорится в пословице. Конечно, его адвокат может придерживаться иного мнения…
— Назначен судом?
— Нет.
Кэмпос выудил из кармана пластмассовый цилиндрик, отвинтил крышку, вытряхнул на ладонь зеленую пилюлю, бросил ее в рот и запил кофе.
— Не могу себе представить, как работали в полиции до того, как были изобретены эти химические заменители сна.
Он убрал таблетки и хмуро добавил:
— Моя жена спрашивает, когда же наконец придумают химические заменители секса…
На свет появилась пачка сигарет. Он протянул ее сначала Дэйву.
— Закуривай. Адвоката ему наняла мать. Кто бы еще это сделал?
— Мне показалось, что ее совершенно не волнует его судьба.
Кэмпос щелкнул зажигалкой. Пламя почти не было заметно при солнечном свете. Дэйв наклонился, приблизив сигарету. Вкус сигареты был какой-то незнакомый.
— Новый сорт?
— Собственного изготовления. Все очень просто, — объяснил Кэмпос. — Машинка для набивки стоит доллар, еще один доллар уходит на бумагу, фильтры и табак. Этим делом занялся мой старший сын, я попробовал его продукцию, и мне понравилось.
— Но на это требуется время. Разве оно у тебя есть?
Кэмпос покачал головой.
— Он делает их для меня. Я плачу ему сорок центов за пачку, это сто процентов прибыли. Сын ничего не делает, валяется целыми днями на диване. Слишком умен, чтобы стать полицейским, слишком глуп, чтобы стать кем-то другим.
Он обтер усы бумажной салфеткой, собрал свою грязную посуду и отнес ее на специальный стол возле стены.
Повернувшись, замер, глядя куда-то мимо Дэйва.
Дэйв тоже оглянулся и взглянул на старое здание, окруженное толстенными эвкалиптами. В нем размещался полицейский департамент Эль Молино и городская тюрьма.
Вверх по ступенькам поднимался маленький черноволосый юноша, рядом тяжело шагали два полисмена с револьверами сорок пятого калибра. Наручники, надетые на руки парня, блестели на солнце.
— Это Оутс, — сказал Кэмпос. — А адвоката я что-то не вижу. Похоже, что тебе нужно ловить момент, если с парнем все в порядке.
Он двинулся к выходу Дэйв собрал со стола остатки еды и пошел за ним следом.
Кэмпос присоединился к офицерам и Оутсу-младшему уже возле двери в конце обширного холла. Дверь была обита листовым железом со множеством заклепок и болтов. На уровне человеческих глаз имелось маленькое окошечко, забранное решеткой. Надпись над ним предупреждала, что ношение огнестрельного оружия далее этой границы запрещено.
Один из офицеров постучал в окошко. Второй снял наручники с Питера Оутса. Пиджак парня был таким же, как тот, который был надет на Эйприл в тот вечер на берегу. Под пиджаком виднелся коричневый свитер, какие носят матросы, мешковатые брюки и простые ботинки.
Когда Кэмпос заговорил с ним, он обернулся и взглянул на Дэйва, который остановился в паре метров от него. Он был гораздо красивее, чем на фотографиях в холле любительского театра в здании бывшей мельницы. Даже слайды в мусорной корзине Виттингтона не передавали богатства его красок. Но все снимки запечатлели его бросающуюся в глаза мягкость и доброту.
Кэмпосу он кивнул, на Дэйва посмотрел таким взглядом, как, видимо, глядел Христос на Иуду после того, как тот его поцеловал.
В комнате со стенами, украшенными скучной рыжеватой краской, где они допрашивали санитара из больницы, он сел на один из металлических стульев, закурил предложенную Кэмпосом сигарету и настороженно уставился на Дэйва, занявшего место напротив него за столом. Взгляд у него был какой-то по-детски обиженный и суровый. Текст его признания лежал перед Дэйвом. Это была копия, отпечатанная на машинке, три толстых лаконичных пункта. Подписано шариковой ручкой, рука при этом не дрожала: Питер Чарлз Оутс.
— Чарлз? — спросил Дэйв.
— В честь партнера моего отца — Чарлза Норвуда.
Дэйв глубоко вздохнул.
— Вы понимаете, что при данных обстоятельствах моя компания откажет в выплате вам денег по завещанию отца? Ситуация не из простых. Чтобы избежать лишней проволочки и ненужных расходов, мы потребуем, чтобы вы отказались от своих прав на эти деньги, подписав соответствующий документ.
— Хорошо.
Парень кивнул головой. Кэмпос покосился на Дэйва.
— Вы хотите сказать, что компания вообще не раскошелится?
— В первоначальном варианте страховой полис был выписан на миссис Оутс. Питер же мог получить эти деньги лишь в том случае, если бы с ней что-то случилось. Потом Джон Оутс месяцев девять-десять назад, находясь в больнице, переписал полис уже в пользу только Питера.
— Кто же теперь получит?
— Если только мисс Стэннард не сможет доказать, что Джон Оутс собирался переписать страховку на ее имя, тогда — ближайший родственник, Ева Оутс, по всей вероятности.
— Это не имеет значения, — произнес равнодушно Питер.
Дэйв внимательно посмотрел на него.
— Как же так? Совсем недавно это имело такое значение для вас, что вы решились убить собственного отца. Получается какая-то неувязка. Вы обставили убийство таким образом, что оно выглядело несчастным случаем. Комиссия решила, что так оно и есть. Капитан Кэмпос согласился с вердиктом. Вам ничего не угрожало. Вы могли спокойно потребовать и получить то, ради чего вы его убили: двадцать тысяч долларов. Но вы этого не сделали. А теперь вы сидите здесь и заявляете, что это не имеет значения.
— Будь вы на моем месте, вы бы сказали иначе?
Дэйв пожал плечами.
— Вас же никто не гнал сюда силком, вы явились по собственной воле.
— Вы старались меня найти.
Парень наклонился вперед, потянувшись к пепельнице, стоявшей перед капитаном. Это было небольшое блюдечко из стекла. Питер машинально стряхнул в нее пепел, не отдавая себе отчета в своих действиях, потому что неотрывно смотрел на Дэйва.
— Моя мать сказала мне. Вы знали, что я его убил.
— Вовсе не из-за этого вы не возвращались домой. Обо мне вы впервые услышали лишь вчера. Или я ошибаюсь? Вы виделись с кем-то до этого? С каким-то человеком, с которым я разговаривал? Так ведь, Питер?
На какое-то мгновение его глаза широко раскрылись.
— Нет!
Он быстро затряс головой. Выражало ли это также и испуг? Дэйву показалось, что да.
— Где вы были? С кем?
— Ни с кем. Я был совершенно один.
— Только вы и ваша гитара, — усмехнулся Дэйв. — С вашей стороны было большой ошибкой забрать из дома гитару. Ее отсутствие показало Эйприл, что вы побывали у отца в тот самый вечер.
Парень нахмурился.
— Но я же…
И тут же прикусил язык, взглянув на Кэмпоса.
— Пожалуйста, можно взять еще одну сигарету?
Кэмпос протянул ему свою пачку и даже дал прикурить.
— Спасибо.
Дэйв продолжал:
— Вы ужинали с отцом. Еда была скудной. У Эйприл постоянно было туго с деньгами, тут уж не до изысканных блюд. Яичница, не так ли?
— Да. Нет, не помню.
— Это было консервированное блюдо из мелко нарубленного мяса с овощами… У меня получилось очень торжественно. На самом же деле овощные консервы с мясом. Обе ваши тарелки остались невымытыми.
Парень поднялся и обратился к Кэмпосу:
— Мой адвокат сказал мне, что я вовсе не обязан отвечать на вопросы, когда его нет.
— Твой адвокат был прав.
Кэмпос отодвинул свой стул, его ножки царапнули пол, поднялся, нажал на кнопку звонка, потом передумал, распахнул дверь и громко гаркнул:
— Нейс? Липски?
Два белокурых верзилы появились вместе с резким запахом кожи и дешевого туалетного мыла. Они увели Питера Оутса.
Дэйв передал Кэмпосу бумагу.
— Это никуда не годится.
Тот сощурился:
— Что ты имеешь в виду?
Дэйв поднялся и устало произнес:
— Его же там не было. Где он находился? Почему признался? Вот что нужно выяснить в первую очередь.
— Только не мне! — огрызнулся Кэмпос. — С моей точки зрения, дело закончено. Окружной прокурор удовлетворен. Он будет еще больше доволен, когда я сообщу ему про гитару. А у меня на руках еще с десяток других дел, так что некогда мне заниматься такими пустяками.
