Глава 16
Кровавая драма на вилле
Неприятности начались через четыре дня после нашего переезда на виллу Кеннеди. Эти дни были самыми восхитительными в моей жизни. У нас был великолепный дом, и мы любили друг друга. Мы поднимались, когда хотели, одевались, как хотели, и все было грандиозно.
Первый сигнал опасности принес почтальон. Мне вернули обратно три статьи. Вначале я не мог поверить своим глазам. Я сидел и, изумленно хлопая глазами, рассматривал рукописи. Статьи вдоль и поперек были испещрены пометками, но я провел слишком много лет на журналистской работе и понимал, что их даже никто не читал вдумчиво.
Из кухни вышла Марди с подносом в руках. Увидев мое лицо, она поставила поднос на столик и подошла ко мне.
— Что случилось?
Пожав плечами, я недоуменно развел руками.
— Что-то здесь не так.
— Почему не так?
Я показал ей статьи, и она внимательно прочла их.
— Может быть, они недостаточно хороши?
Это было вполне возможно, но все же маловероятно. Я отсылал подобные статьи в газеты уже много лет, и до сего времени они безропотно принимали все мной написанное. И вдруг мне возвращают все и при этом не дают никаких объяснений.
— Понимаешь, дорогая, если и дальше так пойдет, то через две недели я стану банкротом.
— Ты хочешь сказать, что у тебя нет денег? — серьезно спросила она.
— Разумеется. Именно это я и хочу сказать.
Она обняла меня.
— Не беспокойся, нам ведь не надо много денег.
После завтрака я прошел в кабинет и, усевшись за стол, задумался. Затем позвонил в банк и проверил свой счет. Денег оказалось меньше, чем я рассчитывал. Это добавило мне волнений. Еще раз взявшись за трубку телефона, я позвонил одному из редакторов. Он почти немедленно связался со мной.
Я сразу взял быка за рога.
— Почему вернули мои материалы?
— Что вы имеете в виду?
— Не надо вешать мне на уши лапшу, Джонсон! Я достаточно долго работал на вашу газету. Вам не понравилась моя статья? Но почему вы не написали, чем именно?
— Простите, Мейсон, но нам больше не нужны ваши материалы. Мы нашли новый талант.
— Послушайте, старина, что это с вами? Не проще ли сказать обо всем прямо?
— Почему бы вам не приехать в город? Мы могли бы позавтракать вместе, — предложил он.
— Нет вопросов, я буду.
В очень скверном расположении духа я вышел из гостиной и увидел Марди в саду. Она поливала цветы.
— Мне нужно съездить в город, — как можно беззаботнее сказал я. — Это по поводу этих статей.
— Могу я поехать с тобой? Не буду тебе мешать, просто похожу по магазинам.
Я покачал головой.
— Ни к чему, дорогая. К чему тебе лишние волнения. Я быстро вернусь.
— Ладно, я буду ждать и приготовлю вкусный ужин. — По ее лицу было видно, как ей не хочется, чтобы я уезжал. Я обнял ее.
— Что тебе привезти из города?
Она покачала головой:
— Нам нужно экономить.
Я рассмеялся.
— Дела не так уж и плохи.
— Нет… Не надо.
— Умница.
— Ты любишь меня?
— Конечно… весь день и большую часть ночи.
В городе я был к двенадцати часам. После спокойной жизни на вилле здесь было ужасно шумно. Я зашел в бар, выпил порцию виски и направился в редакцию «Глобуса».
Джонсон ждал меня у входа. Мне это показалось странным, но я промолчал. Мы тут же уселись в такси, и эта поспешность яснее ясного сказала мне, что он боится, как бы его не увидели в моей компании.
— Ты удивляешь меня, — сказал я, когда мы уже сидели в машине.
Он нервно поправил галстук.
— Да, возможно, мне еще придется пожалеть об этой встрече.
— Хорошо, давай вначале выпьем, а потом ты расскажешь мне обо всем.
— Не вопрос. Как самочувствие?
— В норме.
— Жена?
— Выше всяких похвал.
— Рад за тебя.
Дальше мы ехали молча. До меня начало кое-что доходить. Мы зашли в небольшой ресторанчик, где практически не было посетителей, и заказали по двойному виски.
— Итак, в чем дело?
— Мне очень жаль, Мейсон, но редакция не может дальше печатать твои статьи.
— Не может или не хочет?
Он избегал встречаться со мной взглядом.
— Я тут ни при чем, — торопливо сказал он. — Я получил распоряжение от старика.
Я откинулся на спинку кресла.
— Как мне кажется, ты замешан в чем-то плохом, — продолжал он. — Старик был зол.
— Он объяснил причину?
Джонсон покачал головой.
— Он прислал письменное распоряжение. Ты же знаешь его стиль. «Привет, м-р Джонсон. В дальнейшем не принимайте работы от мистера Ника Мейсона».
Я пожал плечами.
— А не выпить ли нам еще?
Мы выпили еще, потом еще, но от Джонсона я больше так ничего и не добился. По всему было видно, что он хочет поскорее расстаться со мной. Расплатившись по счету, я попрощался с ним и, выйдя из ресторана, позвонил Эдди.
— Послушай, друг, ты знаешь, что мои статьи больше не печатают?
— Да, ты оказался за бортом. Чем могу помочь?
Я немного подумал.
— Уж не идея ли это Лу Спенсера выжить меня из города?
— Видимо.
— Понимаешь, я оказался в скверном положении. Мне очень нужны деньги.
— О, черт, — застонал он. — Неужели у тебя все так плохо?
— Ну, я бы не сказал, что совсем плохо, пару недель я протяну, но потом мне понадобится еще больше.
— Можешь кое-что взять у меня. У меня есть деньги.
Я усмехнулся.
— Это очень мило с твоей стороны, Эдди, но тебе и поесть надо. Не можешь же ты кормить меня и Марди.
— Тогда тебе лучше прояснить все и уехать.
— Я сообщу тебе.
Так, значит, меня печатать не будут. Это серьезно. Я вышел на улицу. Похоже, Спенсер хочет убрать меня со своей дороги. Я знал, что шел против сильных мира сего. А теперь, кажется, придется сматываться в другой штат.
Я чувствовал себя достаточно скверно, и мне не хотелось возвращаться к себе. Но, с другой стороны, я не хотел, чтобы Марди знала о моих делах. Скрывать от нее тоже нельзя. Я не знаю, насколько велико влияние Спенсера. Он достаточно богат, но держатели его липовых акций скорее отдадут мою голову на плаху, чем расстанутся с доходными акциями.
Я купил пару шелковых чулок и поехал обратно.
Я приехал на место, поставил машину в гараж и направился к дому. Марди нигде не было видно. Я прошел холл и вошел на кухню, но ее не было и здесь. Тогда я пошел в столовую. В комнате ярко горел свет, но Марди не было. Я начал подниматься по лестнице, когда увидел нечто такое, что заставило меня похолодеть от ужаса. Я пытался уверить себя, что ошибаюсь, но я хорошо понимал, что это не так. Я нагнулся и провел рукой. Да, это были два свежих пятна крови. Я стоял и смотрел на свои пальцы при электрическом свете. Они были ярко окрашены. Не соображая, что делаю, я кинулся на кухню и стал мыть руки горячей водой, потом насухо вытер их. Я был так испуган и ошарашен, что боялся что-либо делать. Я просто стоял и держал полотенце.
— Боже, не дай им убить ее! Боже, не дай им убить ее! Не дай им убить ее! — услышал я собственный крик.
Я говорил себе, что надо подняться наверх и посмотреть, но никакая сила не могла сдвинуть меня с места.
Я повесил полотенце и встал среди кухни. Я сказал себе, что сейчас Марди вернется из сада и я увижу ее снова. Но я понимал, что этого не будет. Кац нашел ее и убил. Да, я знаю, так и случилось, но я не мог в это поверить. Я уговаривал себя, что на полу вовсе не кровь, а если и кровь, то не Марди. Я знал, чья эта кровь.
Потом я подумал, что бедняжка была одна, когда появился Кац. Мне виделось, как она прижимается к стене и ее прекрасные глаза широко раскрыты, а подбородок дрожит. Она все время думала обо мне, а я ее бросил из-за этого подонка Джонсона. Я беспокоился о деньгах, а Марди в это время убивали.
Страх внутри меня постепенно проходил, и первое потрясение сменилось ясностью мышления. Я вышел и стал осматривать пятна крови в гостиной. Они были около стены. Нагнувшись поближе, я заметил две вмятины в краске. Они напоминали след каблуков. Я снова представил себе Марди, прижимающуюся к стене, и Каца напротив нее. Я почувствовал такую слабость, что сел на пол.
Потом я делал разные глупые вещи, пока не почувствовал на губах вкус собственных соленых слез. Тогда я встал и выпил виски.
Выпив, я подошел к телефону и набрал номер.
— Приезжай сюда быстрее, — сказал я Эдди.
Эдди молодец, он всегда чувствует, когда вы в беде. Он ничего не спрашивает, не дает советов, он всегда делает то, что надо. Я понимал, что сам сейчас ничего не сумею сообразить.
— Не волнуйся, я еду, — сразу же ответил он, мгновенно поняв, что у меня что-то случилось.
Если он будет ехать быстро, через час он будет здесь. Я знал, что не выдержу часа, не заглядывая наверх. Я снова налил виски, а потом решил, что мне все же следует заглянуть туда.
Я вышел в холл и заглянул на лестницу. Там было тихо. Стоя внизу, я понял, как много значила для меня Марди. Я начал подниматься. Я шел очень медленно, но все же, поднимался. На верхней площадке я снова почувствовал слабость и остановился, как приклеенный. Здесь были две ванные, две спальни и туалетная комната. Все пять дверей были заперты. Марди могла находиться за любой из них. Я знал, что, вероятнее всего, она находится в нашей спальне, но я не решился сразу же направиться туда. Я зашел в одну из ванных. Ее там не было, я оставил дверь открытой, а свет включенным. Потом я зашел в туалетную комнату. Там ее тоже не было.
Я вышел на площадку, и мне снова стало нехорошо. Я долго собирался с духом, потом направился к нашей спальне. Я медленно открыл дверь, сунул руку и, нащупав штепсель, включил свет. И не сразу вошел туда. Сперва я осмотрел комнату. На кровать я не смотрел, потому что знал, что она там. Осмотрев комнату, я перевел взгляд в сторону постели, но смотрел ниже ее.
Ужас снова охватил меня. На белом покрывале было большое кровавое пятно. Со стороны ее изголовья. Со своего места я смотрел на постель. Марди лежала там, накрытая простыней. Я видел маленькие холмики, там были ее ножки, потом опять холмики — ее груди, холмик выше — нос. А там, где голова, простыня просто промокла от крови.
Я прислонился к косяку и смотрел, потом я начал проклинать Спенсера, его жену, Каца, Верзилу, Джо и все их вонючее пакостное дело. Я никого так не ненавидел, как их. Я хотел всех их убить. Мне было наплевать, что дальше будет со мной. Я хотел только добраться до них. Я знал, что придется умереть. Если я убью их, мне уже будет все равно. Но главное — убить их, хотя я знаю, что это не вернет мне Марди. Если бы я только остался с ней, мы бы погибли вместе. Я знаю, что ей было бы легче рядом со мной.
Я не вошел в комнату. Я выключил свет и снова спустился вниз. Я сел в гостиной и закурил. Зажигая спичку, я видел, что пальцы мои не дрожат. Это даже удивило меня. Так я сидел и курил, пока не явился Эдди.
Я услышал рев мотора, вышел ему навстречу. Он приехал скорее, чем я думал. Он вышел из машины раньше, чем я вышел из дома. Эдди увидел меня и быстро влетел в дом.
— Что, Ник?
Я открыл и закрыл рот, но не издал ни звука. Он встряхнул меня. Я молча смотрел на него.
— Марди? Что случилось с Марди?
Я глубоко вздохнул. Это было хуже, чем я думал. Со мной еще не было никогда такого, чтобы я не мог говорить. Я с трудом собрал последние силы.
— Они убили ее, Мо.
Эдди не поверил.
— Они бы не стали этого делать, Ник. Возьми себя в руки. Давай выпьем немного. Они не станут убивать ребенка вроде нее.
Я схватил его за руку и потащил из комнаты.
— Ну и свинья же ты, я тебе говорю, что они убили ее. Она лежит в постели. Видишь, кровь? А это ты видишь? Вот она… стояла тут. Это ее кровь. Из ее тела. Она стояла здесь. Она была одна, а они пришли. Эти скоты убили ее здесь.
Эдди посмотрел на пятна, потом покачал головой.
— Успокойся, — сказал он.
Я схватил его за пальто.
— Ты еще не веришь? Я тебе говорю, что она там…
Он крепко ударил меня по лицу. Я не сомневаюсь, что заслужил это. Это протрезвило меня.
— Прости, Мо, — сказал я, отпуская его. — Просто я сильно разволновался.
— Не сомневаюсь, пойдем наверх.
С Эдди я мог сделать что угодно. Мы быстро поднялись наверх. Я включил свет и подошел к постели.
— Боже мой! — пробормотал Эдди.
Я отдернул простыню и замер. Пол шатался у меня под ногами, и я ухватился за Эдди, чтобы не упасть. Мы переглянулись.
Даже в смерти Блонди смотрела на нас подозрительно. В глазах ее застыл ужас. Маленькая дырочка под левой грудью сообщила нам, что она умерла.
