ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Глава 1
Когда Гарри протянул карточку, толстуха принужденно улыбнулась.
«Жаль, — подумал он, — что она так опустилась».
Волосы у нее были не причесаны, шляпка старомодна, глаза усталые, с синяками, а лицо блестело от пота, как будто она только что отошла от раскаленной печки. Но женщина, кажется, была польщена тем, что Гарри ее сфотографировал, и внимательно прочитала карточку, прежде чем засунуть в сумочку.
— Подумать только, я же вас не видела, — сказала она. — Какой же у меня может быть вид.
— Совсем наоборот. Каждый выглядит естественнее, если его сфотографировать неожиданно. Снимки будут готовы завтра после полудня. Вы не обязаны покупать, но все же надеюсь, что придете на них посмотреть.
— Да, обязательно приду. Лейк-стрит, это рядом с Палас-театром?
— Совершенно верно. Первая улица налево по Кромптон-стрит.
Она еще раз поблагодарила Гарри и улыбнулась. Потом ушла, поправляя непослушные пряди светлых волос, выбившиеся из-под шляпки.
«Уф! — подумал Гарри, наматывая конец пленки на бобину, которую вытащил из аппарата, — эта фотография последняя на сегодня».
Было холодно. Он проголодался. Четыре часа работать стоя не страшно, когда фотографируешь. Но сегодня весь день висели тяжелые облака, которые не смог прогнать даже восточный ледяной ветер. Люди, проходящие по Рейнджер-стрит, были не в настроении сниматься, и почти все прохожие отказались от карточек, которые им протягивал Гарри. Он сделал больше сотни фотографий и будет хорошо, если удастся продать хотя бы штук двадцать пять.
Он засунул аппарат в чехол, висевший на плече, и стал думать, чем бы ему заняться вечером. В сущности, делать было нечего. Он мог вернуться в свою двухкомнатную меблированную квартиру на Леннокс-стрит или пойти в студию очередной раз послушать, как Муни жалуется на плачевное состояние дел, или пойти почитать газету в кафе.
Он остановился на кафе. Ему нравилось бывать там. Он устраивался в уголке с кружкой пива и развлекался тем, что наблюдал за посетителями, слушал их разговоры, а то, что порой можно было услышать в кафе Уэст-Энда, было совершенно невообразимо. Ему нравилось думать об этих людях, угадывать где они живут, чем занимаются. Других развлечений у Гарри не было. Зарабатывая шесть фунтов в неделю, из которых два нужно было отдать за квартиру и завтрак, многого себе не позволишь.
Он остановился на перекрестке, пережидая красный свет. Ничто в нем не привлекало чужого внимания. Спортивный пиджак, потертые фланелевые брюки и рубашка цвета морской волны. На вид ему было лет двадцать пять. Именно столько и было ему на самом деле.
Лицо загорелое, как у всякого человека, проводящего много времени на свежем воздухе, серые приветливые глаза и большой рот с чувственными губами, каштановые, слегка вьющиеся, коротко подстриженные волосы.
Его можно было принять за студента. И люди, которых он фотографировал, с сожалением думали, как мог такой парень опуститься до того, что стал уличным фотографом.
Вереница автомобилей остановилась, и Гарри пересек Рейнджер-стрит и пошел по Гласхаус-стрит, где купил вечерние газеты. Дальше он пошел гораздо медленнее, просматривая последнюю страницу газеты, не обращая внимания на «угрозу новой войны», так же, как и на «углубление социальных конфликтов». Его внимание привлекла кража, и он с увлечением принялся читать отчет об этом деле, который занимал почти две страницы.
Продолжая читать, фотограф вошел в кафе на Бревер-стрит. Ему нравилось бывать здесь. Атмосфера была приятной, пиво — замечательным. По всей вероятности, лучшим в Лондоне. Он заказал кружку пива, подтянул табурет и уселся, не прекращая чтения.
«Парнишка, вероятно, не выкрутится, — подумал он. — Никакое жюри ему не поверит. Даже ребенок не поверит».
Гарри прочитал отчет до конца и протянул руку к бокалу. Пиво приятно освежило рот. Он с удовольствием потянулся и вытянул ноги.
Бар был набит битком. На фоне ровного, непрерывного шума голосов, выделялись звуки кассовых аппаратов, стуки кружек по прилавку и шарканье ног по полу.
Гарри сложил газету, облокотился о стенку, накренившись на табурете, и принялся наблюдать за посетителями.
Трое мужчин в черных шляпах и темных пальто потягивали пиво и тихо переговаривались между собой. Каждый вечер в одно и то же время они были здесь. Загадочные типы. Никогда Гарри не удавалось услышать ни одного слова из их беседы. И он не имел ни малейшего представления, кто они и чем занимаются.
За соседним столом сидел мужчина с серым помятым лицом, рядом с крикливо одетой женщиной явно не первой молодости. Перед ними стояли стаканы с бордо.
О них Гарри кое-что знал. Мужчина был управляющим здания на Рейнджер-стрит, в котором располагались конторы, страдал от язвы и, кажется, нуждался в серьезном лечении. Его спутница все время пыталась поднять ему моральный дух, но, по всей видимости, ей это плохо удавалось.
Пожилая пара, впадающая в детство, обсуждала свои дела. Мощный мужчина надоедал двум своим компаньонам разговорами на политические темы. Юная пара пила коктейли, не обращая внимания на то, что происходило вокруг. Она, некрасивая и плоская, с суровым видом сжимала руку своего спутника. Тот, жестикулируя свободной рукой, пытался в чем-то ее убедить.
Гарри без энтузиазма рассматривал все эти лица. Он подумал, что пройдет чертовски много времени, прежде чем появится новое лицо. И вдруг он его увидел.
Прекрасная девушка с черными волосами, ниспадающими тяжелой волной на плечи, сидела неподалеку. Она показалась ему красивее любой кинозвезды. Кофточка цвета голубого неба со стоячим воротничком была безукоризненна, как будто девушка только что ее надела. Черная прямая юбка нормальной длины ей очень шла.
Гарри смотрел на красавицу, открыв рот.
Это был как раз тот тип женщин, который ему нравился. Да, если бы у него были деньги! Но девушка с такой внешностью создана явно не для него: он сможет заплатить только за проезд в автобусе и за дешевый билет в кино. Во всяком случае, ей нужен богач, а не бродячий фотограф.
Гарри вздохнул.
Но что она делает в этом кафе? Это, конечно, приятное место, но явно не для нее.
Когда он увидел, как она пьет виски, то был шокирован, а переведя взгляд на ее компаньона, был сражен наповал. Тот совсем не был похож на прекрасного принца, как ожидал Гарри. Это был толстый пожилой мужчина с красным лицом.
«Кто они? Что они делают здесь?» — думал Гарри, пытаясь одновременно услышать, о чем они говорят.
Вдруг кто-то резко толкнул его и перевернул кружку. Гарри изумленно повернулся и оказался перед толстяком, который в это время занимал его мысли.
— Приятель! — воскликнул тот, цепляясь за руку Гарри, — прошу простить меня.
— Неважно. Это может произойти с любым. В бокале оставалось только на донышке.
Толстяк глубоко вздохнул.
— Вы очень милы, — сказал он. — Но позвольте мне предложить вам что-нибудь выпить. Что вы хотите?
— Ничего. Благодарю вас. Я действительно не хочу пить.
У мужчины был смущенный вид. Его маленькие, налитые кровью глазки уставились на Гарри с настойчивостью горького пьяницы.
— Я не привык, чтобы так принимали мое предложение, — пробурчал он. — Если бы вы мне перевернули кружку, я бы показал! Возьмите виски. Ничто лучше виски не укрепляет дружбу. Эй, бармен! Двойной скотч для мистера.
— Спасибо, — сказал Гарри, пытаясь освободить руку. — Не беспокойтесь, ведь ничего не произошло.
— Вы ошибаетесь, — сказал толстяк. — Между нами, я вам кажусь немного пьяным?
Гарри колебался. Он не хотел раздражать приставучего алкоголика, а тем более доводить до бешенства, ведь поведение пьяного не предсказуемо.
— Да нет… — сказал он уклончиво. — Но вам, видимо, следует остановиться.
Типу явно понравилась эта формулировка. Он похлопал Гарри по руке.
— Совершенно верно. Люблю, когда мне говорят правду. Это все она. — Он махнул в сторону красавицы. — Вы знаете, как пьют сейчас женщины? Посмотрите. Я был совершенно трезв, когда встретил ее… Не выпьете ли вы с нами?
— Это не будет вам неприятно?
— Совсем нет. Напротив…
— А ей?
— Вы ей понравитесь. Это шикарная девчонка. Берите стакан и пошли. Мне лучше опереться на вас, так как ноги мои не очень слушаются сегодня.
Гарри взял стакан и подхватил мужчину под руку.
— Так пойдет? — спросил он.
— Прекрасно. Меня зовут Вингейт. Сэм Вингейт. А вас?
— Гарри Рикк.
— Теперь мы знакомы, — прокомментировал серьезно Вингейт. — Пошли, старина Викк.
— Рикк, — уточнил Гарри. — Гарри Рикк.
— А я и сказал Рикк. А теперь вперед, левой. Осторожно, и мы доберемся.
С этими словами они пустились в короткий, но опасный путь, который отделял их от стола, где сидела необыкновенная девушка.
Глава 2
Клер, положив ногу на ногу и облокотившись о стол, с непроницаемым видом смотрела, как подходят мужчины.
— Я представляю тебе мистера В-и-кка, — заикаясь, заявил Вингейт и тяжело вздрюпнулся на стул. — Я привел его сюда, потому что он уж-жасно одинок, бедняже-чка. Если ты возражаешь, то он уйдет. Он очень мил, и я к тому же перевернул ему стакан.
Клер взглянула на Гарри, а потом, ни слова не говоря, отвернулась.
Гарри почувствовал себя очень неловко. Он хотел уйти, но побоялся, что Вингейт может рассердиться.
— Я боюсь быть нескромным, — начал он, — поправляя галстук, — я…
— Прекрати, — воскликнул Вингейт, — усаживайся, старина. Я же тебе сказал, что она будет рада с тобой познакомиться. Ты рада, не так ли?
Клер внимательно посмотрела на Гарри.
— Разумеется, — сказала она с сарказмом, — очень рада. Но обрадуюсь еще больше, если у мистера есть чем заняться, кроме того, как терять время с нами.
Гарри покраснел.
— Меня зовут Рикк. Гарри Рикк. И если вы не против, я вам скажу «до свидания». Спасибо за виски.
Вингейт, штопором вкручиваясь в относительную вертикаль, поднялся.
— Ни в коем случае, — завопил он. — Ты даже не прикоснулся к стакану. Что ты выпил? Ты сядешь, черт возьми, или я разозлюсь! Ты понял?
Разговоры вокруг прекратились. На них уже начали обращать внимание.
— Садитесь и замолчите, — произнесла Клер вполголоса. — Мне не хочется сцен.
Гарри сел.
Вингейт похлопал его по плечу:
— Молодец, старина, поговори с малышкой. У меня болит голова. Не обращайте на меня внимания. Развлекайтесь, а я немного отдохну.
Он вытер лицо носовым платком, закрыл глаза и откинулся на спинку стула. Клер неприязненно посмотрела на него и отвернулась, оказавшись лицом к лицу с Гарри.
— Прошу простить меня, — сказал он ей тихо. — Но я совсем не хотел вам мешать. Уверяю вас, я…
Она раздраженно пожала плечами.
— Это ничего не значит. Если этот кретин не придет в себя через несколько минут, я ухожу.
Она уставилась на стойку бара, как будто ничто другое ее не интересовало.
Девушка все еще казалась ему необыкновенной, несмотря на хмурый вид, и Гарри был счастлив хотя бы сидеть рядом с ней.
— Хотите что-нибудь выпить? — предложил он, заметив, что стакан Клер опустел.
— Нет, спасибо, и не затрудняйте себя беседой.
Он был задет за живое. Несколько минут они молчали. Вингейт похрапывал, сидя на стуле. Гарри не отрывал глаз от Клер. Он не знал как выйти из этого дурацкого положения.
Глупо вот так сидеть и молчать рядом с такой красивой девушкой.
— Вам не надоело смотреть на меня? — спросила вдруг Клер.
Гарри улыбнулся.
— Извините меня, но я не могу отвести от вас взгляд. Не могу и не хочу.
— Ну, вот еще, — возмущенно пробурчала она и отвернулась.
Почувствовав внезапное вдохновение, Гарри начал цитировать вполголоса, как бы для себя:
— Величественная, как ночь, она идет под звездами…
Клер не шевельнулась, но он почувствовал, что она с трудом сдерживает смех.
— Я вас наверняка больше не увижу, — сказал он проникновенно. — Поэтому позвольте мне сказать, что я еще никогда не встречал такой красивой девушки, как вы.
Она посмотрела ему в глаза.
— Вы совсем сошли с ума и к тому же удивительно пошлы. Но тем не менее…
Девушка смотрела на Гарри уже с интересом.
— Это только потому, что вы мне кажетесь красивой.
— Правда?
Она взглянула на него внимательнее.
Парень относился к той категории мужчин, с которыми она обычно не встречалась. Молод, без денег, с приятной улыбкой, в глазах нет того пошлого огонька, который она всегда видела у остальных, с которыми виделась в первый раз.
Но больше всего ей понравились его глаза, чистая кожа и белые зубы. Она и сама была удивлена, почувствовав, как исчезает ее враждебность.
«А ведь мальчик не так уж и плох», — подумала она.
— Гарри Рикк, — протягивая руку, сказал он, — а вас как зовут?
Она нахмурилась.
— Это вас не касается, но, в конце концов… не все ли равно. Меня зовут Клер Доллан.
— Клер? Я когда-то изучал значение имен. Вы знаете, Клер по-латински означает вспышку, молнию, славу.
— Вы мне морочите голову?
— Нет… Я серьезно… Эта книга до сих пор у меня. Если хотите, я вам ее дам почитать.
— Меня это не интересует, — сказала она и снова замолчала.
— Вы часто приходите сюда? — спросил наконец Гарри.
— Нет, не часто. Последний раз я была здесь во время войны в день последнего налета.
Эта фраза дала Гарри возможность сказать, что прежде, чем стать солдатом, он был шефом бомбоубежища в ста метрах отсюда, поэтому он и привык к этому бару.
— Это приятный бар, — начал он. — А вы что делали во время войны?
— Ничего, — она пожала плечами, вспоминая поездки в такси с американскими офицерами и схватки с наглыми мужиками с применением дзюдо. — Женщины не могут делать ничего героического во время войны, — добавила она с улыбкой. — Я была к тому же слишком молода.
Гарри знал женщин, которые во время войны сделали гораздо больше, чем он, и которые были не старше, чем Клер. Он знал одну девушку, которую забросили во Францию и которую расстреляли в застенках гестапо.
Ясно, такую девушку, как Клер, трудно представить занимающейся бомбоубежищами, командующей женскими подразделениями или работающей на оборонном заводе.
Внезапное пробуждение Вингейта нарушило их уединение. Он немного протрезвел и решил, что пора еще выпить. Засунув руку в карман, он обнаружил, что бумажник исчез. Довольно небрежно он порыскал по своим карманам. Гарри и Клер молча смотрели на него.
— Вы что-то потеряли? — спросил Гарри, надеясь, что Сэм скоро заснет.
Не отвечая, толстяк поднялся и начал выкладывать на стол содержимое своих карманов со все возрастающим раздражением и беспокойством.
— Меня обворовали! — завопил он. — Мой бумажник исчез. Две официантки, бармен, человек с серым лицом, его жена и трое таинственных мужчин в темных шляпах повернулись в их сторону.
Гарри покраснел. Он был еще слишком молод, чтобы чувствовать себя спокойно в такой ситуации. Он видел, что подозрительные взгляды мужчин в черных шляпах остановились на нем.
— Меня провели. Малыш, я понимаю шутки, как и все, но чем они короче, тем лучше. Отдай бумажник или я позову полицию.
— Что я вам должен отдать?
— Мой бумажник. Отдай и больше не будем об этом говорить. У меня там было полсотни фунтов, и я хочу получить свои денежки обратно.
Бармен вышел из-за стойки и подошел к ним с угрожающим видом.
— Ну, что случилось? — пробурчал он. — На что вы жалуетесь?
Толстяк показал пальцем на Гарри.
— Этот молодчик украл у меня бумажник. Пусть он мне его отдаст.
Бармен подозрительно посмотрел на Гарри:
— Ладно, старик, отдавай да поживее.
— Но я не брал его. Он пьян, по-моему, это понятно.
— Ничего себе благодарность, — простонал Вингейт. — Я ему сделал приятное, а он в ответ обчистил мои карманы и еще утверждает, что я пьян. Пззз… позовите полицию.
— Хватит! — прервал его бармен. — Мне надоела ваша болтовня. Пойдемте все трое, разберемся.
Взяв Гарри за руку, Вингейта за плечо и кивнув Клер, повел их в маленькую комнатку, где их принял управляющий.
— Этот клиент утверждает, что молодой человек украл у него бумажник, — сказал бармен, кивая в сторону Гарри.
Управляющий поднялся.
— А кто эта девушка? — грозно спросил он.
— Подружка клиента, — ответил бармен, не без удовольствия поглядывая на Клер.
Управляющий, которому красивая женщина тоже понравилась, пригласил ее сесть и предложил Вингейту изложить суть дела. Вингейт побледнел и задрожал.
— У меня исчез бумажник. — начал он. — Я познакомился с этим молодым человеком, которого никогда раньше не видел, а через несколько минут у меня пропал бумажник. В нем было полсотни фунтов. А, может быть, и побольше.
Управляющий посмотрел на Гарри. Тот ему понравился с первого взгляда. Маловероятно, чтобы этот приятный молодой человек был карманным воришкой. К тому же он был постоянным посетителем их бара. Что же касается толстяка, то он раньше здесь не появлялся. Но все же следовало избегать скандалов.
— Я не видел его бумажника и могу это доказать, — сказал Гарри.
Он быстро выложил на стол содержимое своих карманов три катушки пленки, перочинный ножик, три маленькие монетки, кусочек веревочки и карточку с надписью: «Вас только что сфотографировали».
Управляющий внимательно осмотрел эти вещи и обратился к Вингейту:
— Убедились?
Вингейт побледнел, провел языком по пересохшим губам и указал пальцем на Клер.
— Значит, это она, — заявил он упрямо. — Или он, или она. Я ее подобрал на Леннокс-стрит. До этого я ее никогда раньше не видел. Она привела меня сюда, а парень уже был здесь. Они работают вместе. Он взял у меня бумажник и передал его девушке. Это точно.
Клер поднялась, подошла к Гарри и повернулась к Вингейту:
— Работаем вместе? Это смешно, если принять во внимание, что вы перевернули его стакан и привели за свой столик. Можно было придумать и что-нибудь получше.
Управляющий нахмурился.
— Успокойтесь — пробормотал он. — Не нужно всех обвинять. Вы только что сказали, что этот молодой человек обворовал вас. Это неправда. Будьте осторожны. Следите за тем, что говорите.
Вингейт ударил по столу кулаком.
— Мне нужен мой бумажник! — завопил он. — Если он его не взял, то это сделала она. Я не уйду отсюда до тех пор, пока не получу его обратно.
— Он скоро начнет утверждать, что это вы украли у него бумажник, — сказала Клер управляющему. — В конце концов… Если нужно, пусть убедится.
Несмотря на протест управляющего, Клер вывалила содержимое своей сумочки на стол. Там были пудреница, золотая зажигалка, несколько банкнот по одному фунту, горсть серебряных монет, расческа, носовой платок, губная помада в золотом футляре и связка ключей.
— Если вы хотите убедиться до конца, я могу раздеться, — спокойно предложила она.
Управляющий покраснел до корней волос, но бармен явно заинтересовался этим предложением.
— Это совсем ни к чему, — пробормотал управляющий. — Я благодарю вас, мисс. По-видимому, это недоразумение. — И далее добавил ледяным тоном: — Когда вы в последний раз доставали ваш бумажник?
Вингейт тяжело сел. Он сразу же осунулся и казался совершеннейшим кретином.
— Не знаю… Просто не могу припомнить.
— Попытайтесь, мистер, вспомнить. Платили ли вы в баре мелкими деньгами или вытащили банкнот из кармана?
Вингейт признался, что не доставал бумажник с того времени, как вошел в бар.
— Значит, вполне возможно, что вы его потеряли или у вас его украли до того, как вы пришли сюда. Так? — заключил управляющий, вполне довольный ходом своих размышлений.
В это время Гарри укладывал свои вещи обратно в карманы, а Клер собирала содержимое сумочки.
— Да, неплохо мы провели время. Хотите сигарету?
Гарри взял сигарету.
Клер дала ему прикурить, глядя прямо в глаза. Затем, повернувшись к управляющему, спросила:
— Мы можем уйти или подождать полицию?
— Разумеется, вы можете уходить, — сказал тот. — Я вам приношу свои извинения. Мне такие истории очень не нравятся. Надеюсь, вы не обиделись и я снова увижу вас в своем баре? Мы будем всегда рады вас видеть.
Вингейт с изумленным видом слушал все это. Он сделал еще одну попытку:
— Послушай, милая…
Но Клер демонстративно повернулась к нему спиной.
— Пошли, — сказала она Гарри. — Раз он убежден, что мы работаем вместе, не будем его разочаровывать, не так ли?
К большому удивлению Гарри, она взяла его под руку и увлекла к двери, которую уже открыл бармен, заговорщически подмигивая Гарри.
— Эй, вы, не уходите так, — сказал Вингейт. — Я хотел бы извиниться…
Но ни Клер, ни Гарри не повернулись. Они вышли на улицу. Гарри очень беспокоила мысль, что через несколько секунд они скажут друг другу «до свидания» и больше никогда не увидятся.
— Простите, — сказал он, — если бы я не подошел к вашему столу, ничего бы не случилось.
— Это не имеет никакого значения. Он был пьян. Пошли быстрее, а то он может выйти и снова начнет приставать к нам. Я больше не хочу его видеть.
Настроение у нее изменилось. Девушка больше не улыбалась и, кажется, тяготилась компанией фотографа. Она протянула ему руку.
— До свидания, — произнесла она.
Гарри взял ее за руку. В этот момент девушка, кажется, споткнулась и вцепилась в его пиджак. Он почувствовал что-то в заднем кармане брюк. Он сделал еще один шаг, и какой-то предмет упал к его ногам.
Клер быстро наклонилась, подняла этот предмет и засунула к себе в сумочку. Но Гарри успел заметить, что это был туго набитый бумажник из потертой кожи. Они молча смотрели друг на друга.
— Это выпало из моего кармана, — наконец, проговорил Гарри.
— Вы думаете? — спросила она, твердо глядя на него.
— Ну… вы его взяли. Значит, это вы взяли и подложили мне портмоне Вингейта в карман, прежде чем вывернули свою сумочку.
Она кусала губы и беспокойно смотрела на дверь бара.
— Совершенно верно, — сказала она внезапно. — Я взяла его бумажник, чтобы проучить растяпу. Надеюсь, вы не принимаете меня за воровку?
Гарри был настолько ошарашен, что даже и не знал, что ему думать. Он пробормотал:
— Нет… Нет, не думаю. Но, черт возьми, вам не следовало его брать. В нем пятьдесят фунтов.
— Я прекрасно знаю, что не следовало бы… Послушайте. Пошли, я вам все объясню.
— Но нужно вернуть бумажник, — настаивал Гарри. — Вы же не уйдете с этими деньгами.
— Я не могу их сейчас отдать, так как этот болван слишком пьян, — сказала она раздраженно. — Надеюсь, что вы это понимаете. Он же меня может отдать в руки полиции. — Она снова взяла Гарри под руку. — Я знаю его адрес и пошлю бумажник по почте. Пойдем ко мне и поговорим.
— К вам?
— А почему бы и нет? Это недалеко. Вы не хотите?
— Нет, почему же… Но бедняга Вингейт остался без денег.
— Я отошлю их ему завтра. Пойдемте ко мне, и я вам все расскажу.
Он послушно пошел за ней по Гласхаус-стрит по направлению к Пиккадилли.
Глава 3
Проталкиваясь сквозь плотную толпу на Пиккадилли, красотка без умолку болтала, мешая Гарри сосредоточиться и подумать о Вингейте. Если бы Гарри имел возможность поразмыслить, он бы заметил, что она уводит его от бара со скоростью, близкой к бегу. Но она не давала ему возможности заговорить о бумажнике.
— А вы где живете, Гарри? — задала она вопрос, откинув голову назад и заглядывая ему прямо в лицо, как будто ответ ее действительно интересовал.
— У меня маленькая меблированная комнатка на Леннокс-стрит.
— А у меня квартира около Лонг-акра. Она вам понравится. У вас есть подружка? — спросила она вдруг.
— Кто?
— Подружка. Девушка, с которой вы встречаетесь.
— Нет. Разумеется, у меня были девушки…
— А я подумала обратное. Вы как будто говорили во сне: «Блестящая, как ночь, она идет под звездами.» Вы это, наверное, повторяли каждой женщине?
— Ошибаетесь. Я выучил это в школе и вспомнил только, когда увидел вас. Это как будто написано специально для вас.
— Действительно? Вы забавны. Занимаетесь фотографией? — спросила она, дотрагиваясь до футляра, висевшего него на плече.
Он покраснел при мысли, что будет думать она о нем, когда узнает о его занятии.
— Да…
— Это совсем маленький аппарат. «Лейка»?
— Да, — удивленно воскликнул Гарри. — А вы, оказывается, разбираетесь в фототехнике!
— У одного из моих друзей есть такой. Дурачок все время пристает ко мне, чтобы я попозировала обнаженной. Вы уже делали такие фотографии?
— Нет. У меня нет подходящей модели, — сказал он, растерянно улыбаясь.
— Во всяком случае надо быть очень осторожным. Никогда не знаешь, чем это закончится, не правда ли?
— Не совсем так, но лучше быть с обнаженной натурой поосторожнее.
Она остановилась, чтобы открыть сумочку.
— Ну, вот мы и пришли. Я живу над магазином.
Они стояли перед витриной, за стеклом которой виднелись безукоризненно одетые манекены.
Глядя на них, он вдруг вспомнил, как одет.
— Я в рабочем костюме, — сказал он, — и надеюсь, вы…
— Не придуривайся, — неожиданно грубо заявила Клер. — Мне совершенно наплевать, как ты одет.
Она нашла ключ и открыла дверь рядом со входной дверью магазина.
— Входите. Это по лестнице.
Он шел за ней по лестнице и не мог удержаться, чтобы не смотреть на стройные красивые ноги, которые поднимались перед ним со ступеньки на ступеньку.
— Они вам нравятся? — спросила она, не оборачиваясь, как будто угадав его мысли. — Мужчинам они чрезвычайно нравятся.
Гарри покраснел.
— Они замечательны так же, как их владелица проницательна. Неужели вы угадываете мысли?
— Нет, но я знаю мужчин. Каждый раз, когда я поднимаюсь с мужчиной по лестнице, он обязательно постарается заглянуть немного повыше, чем можно. Это не мое больное воображение, уверяю вас. Все вы одинаковы, — сказала она спокойно.
Она остановилась перед дверью и открыла ее тем же самым ключом.
Они вошли в прекрасно обставленную комнату: глубокие кресла, комфортабельные диваны, покрытые бежевой тканью с красными полосами. Рядом со стеклянной горкой стоял стол, радиоприемник, бар на колесиках, на стенах висели репродукции Ван Гога. В камине горел огонь.
— У вас замечательно. И давно вы здесь живете?
Она швырнула сумочку на стол и посмотрела в зеркало, стоявшее на камине.
— Около двух лет. Здесь неплохо. Устраивайтесь. Что вы будете пить? Лично я предпочитаю виски. Хотите виски? Я пойду приготовлю.
— Охотно. Но я мог бы приготовить и сам.
— Как угодно. Все необходимое найдете в том шкафу. Вы не голодны? Я страшно проголодалась, так как ничего не ела с утра.
— Кроме шуток? Почему?
— Я не люблю готовить. Таким, как я, приготовление еды в тягость. Налейте выпить, я сейчас вернусь.
Гарри был удивлен количеством бутылок, которые нашел в баре. Там томилось около двух десятков бутылок виски и пара дюжин бутылок джина.
— Где вы взяли все это? — крикнул он.
— Это не колдовство. Нужно знать места. Вы можете взять пару бутылок с собой, если хотите.
— Нет, спасибо. Я практически не пью. Сколько вам налить?
— На два пальца. Не скупитесь. Содовая в шкафчике, снизу, я сейчас принесу лед.
Гарри налил немного виски и подождал. Клер быстро вернулась, неся поднос с тарелочками, на которых лежали курица, масло, салат и пирожные.
— У меня еще есть заливной язык в холодильнике. Если хотите…
Гарри открыл рот.
— Нет, это колдовство. Мне кажется, что я вас разорю.
На этот раз удивилась Клер. Она подняла брови вверх, что придало ее лицу удивленное выражение.
— Не уподобляйтесь неприспособленным идиотам! Вы что, смеетесь что ли надо мной? Не будете же вы утверждать, что живете только на свои продовольственные карточки? В Англии можно найти все, что угодно, но надо только знать, куда обратиться. И потом — налейте себе виски побольше, а то не видно: есть в бокале что-либо или нет.
— Но мне вполне достаточно. Я не привык пить.
Он взял тарелочку с холодной курицей, которую она ему протянула и поставил к себе на колени.
— Вы знаете, мне кажется, что это сон. Вы всегда та принимаете людей, с которыми встречаетесь впервые?
— Нет, не всегда. Но этот случай несколько особый, не так ли? — Она бросила на него быстрый проницательный взгляд, и он сразу же вспомнил о бумажнике.
— Вы действительно стащили у него кошелек?
— Конечно. Болван заслужил урок, и он его получил. Я знаю его адрес и отошлю деньги завтра.
— Но это… меня не касается… В нем было все-таки полсотни фунтов и неосторожно брать… Могут подумать, что вы…
— Что я хочу оставить его у себя? — закончила она смеясь. — Разумеется. Почему, вы думаете, я засунула его в ваш карман? — Клер провела рукой, поправляя свои чудесные волосы. — Я страшно испугалась, когда этот старый дурак заметил исчезновение денег. Я не думала, что он обнаружит пропажу до моего ухода.
— Но зачем вы это сделали?
— Этот старый пьяница принял меня за девку, и тогда я решила сыграть с ним шутку. Когда он положил свой бумажник на стол, я взяла его и засунула в сумочку. Он был настолько подшофе, что ничего не заметил. Потом я забыла о бумажнике. А когда кретин поднял шум, подумала, что лучше пока ничего не говорить и завтра отослать ему деньги. Это послужит ему хорошим уроком.
Гарри не нравились такого рода шутки, но он ничего не сказал. В глубине души ему было жалко Вингейта:
— Я мог бы ему отнести его сегодня вечером и объяснить все, — предложил он.
— О нет! — воскликнула она вдруг со злостью. — Не переживайте, он получит свои деньги, но пусть немного помучается. Налейте мне немножко и себе тоже. Курица нравится?
Гарри уверил ее, что курица замечательная, хотя он едва попробовал ее. Он решил выяснить все до конца.
— Расскажите мне о себе, — прервала его размышления Клер, — чем вы занимаетесь?
Гарри колебался.
«Стыдиться своей профессии глупо, — подумал он. — Если я хочу с ней встречаться, желательно, чтобы она все знала».
Ему было легко в присутствии Клер, и он подумал, что его профессия не будет ее смущать, так же, как и его убогая одежда.
— Я служу в фотостудии Муни на Леннокс-стрит, — сказал он, наливая себе виски. — Обычно я стою на углу улицы в Уэст-Энде и снимаю прохожих.
Он представил свою работу в самом неблагоприятном свете и ожидал ее реакции.
— Это забавно? — спросила она.
— По-разному. Зарабатываю немного, но, надеюсь когда-нибудь стать на ноги.
— Никогда бы не подумала, что такая работа может приносить доход. Сколько вам это дает?
— Говоря откровенно, я зарабатываю шесть фунтов в неделю, — признался Гарри.
— Теперь я понимаю, почему вы не пьете виски.
Несколько минут они молчали. Клер внимательно смотрела на огонь в камине:
— А вы могли бы найти что-нибудь более интересное. Я хочу сказать, более оплачиваемое.
— Я не умею — признался Гарри, удивленный ее вопросом. — Кроме фотографии практически ничего не знаю и не умею делать. Когда я служил в армии на юге Италии, сделал несколько снимков и послал их на конкурс фотографов-любителей, который организовал один журнал. Случайно или нет, но я завоевал первый приз. Это меня воодушевило, и я стал участвовать в других конкурсах. За три года я заработал около трехсот фунтов.
Клер с удивлением, смешанным с заинтересованностью, взглянула на него:
— Замечательно. У вас, по-видимому, талант.
— Я чувствую, как надо снимать. Мой патрон хочет, чтобы я вложил деньги в его дело. Он предлагает мне стать его компаньоном и заняться портретами. Но он в фотографиях ничего не пялит и хочет, чтобы этим делом занялся я.
— Вот и прекрасно. Почему же вы не соглашаетесь?
— Это не так просто, как вам кажется.
Гарри вытянул замерзшие ноги к огню. Он никогда не испытывал такого блаженства и совершенно забыл о бумажнике Вингейта.
— Расскажите мне о своем доме, — попросила Клер. — Вы живете на Леннокс-стрит?
— Да. Наша квартира не худшая из меблирашек, но, конечно, ее не сравнить с вашими апартаментами. Я живу вместе с приятелем.
— А кто он — ваш приятель? — спросила Клер, с удивлением замечая, что ответ ее действительно интересует.
— Его зовут Рон Фишер. Он журналист. Сейчас изучает ночную жизнь Лондона для одного еженедельника. Он неплохо зарабатывает, но почти все посылает бывшей жене.
— Не говорите мне о несчастных браках. Женитьба почти всегда так заканчивается. Для меня семейная жизнь не подходит. Я предпочитаю оставаться свободной и делать то, что хочу.
— Если вам не покажется это нескромным, — сказал, краснея, Гарри, — а чем вы занимаетесь? — Заметив, что лицо Клер исказила недовольная гримаска, он поспешил извиниться. — Простите. Я, наверное, не должен был задавать такой вопрос.
— Почему бы и нет, — хозяйка квартиры справилась с замешательством и даже улыбнулась. — Я позирую. Это приятная работа и хорошо оплачиваемая.
— А в чем она заключается?
— Меня знают во всех больших агентствах. Каждый раз, когда им нужна фотомодель, они зовут меня. Это приносит мне неплохой гонорар и, кроме того, побочные доходы. В прошлый месяц, например, я позировала в рекламе для изготовителей виски. Мне удалось получить два ящика виски сверх обычного денежного гонорара. В прошлом году мне, например, пришлось позировать для фирмы, производящей автомобили. Я попросила автомобиль и получила его. Так же я заработала и радиоприемник. Как видите, непыльная работенка.
Гарри тоже считал, что это замечательная работа. Еще войдя в квартиру, он подумал, как это девушке удается жить на такую широкую ногу.
— Я уверена, что вы меня приняли за шлюху, — с улыбкой произнесла Клер. — Я это прочитала в ваших глазах, не правда ли?
Он смущенно посмотрел на нее:
— Не говорите подобных вещей. Я провожу дни в Уэст-Энде и продажную девку могу узнать сразу же, как только ее увижу. И не ошибусь при этом. Я не хочу слышать от вас такое даже в шутку.
— И вы не хотите узнать, как я познакомилась с Вингейтом? Признайтесь, вам же это интересно?
— Положим, но вы можете не объяснять.
Она наклонилась к камину.
— Мне было очень скучно, — начала она. — В таких случаях мне всегда хочется совершить какую-нибудь глупость. Мне хотелось, например, совершенно голой броситься в бассейн или разбить булыжником витрину магазина, или сорвать каску у полицейского. С вами такого не случалось?
— Откровенно говоря, нет, — изумленно ответил Гарри.
Она засмеялась:
— Я вам охотно верю. Но когда со мной такое происходит, я иду на Пиккадилли. И на этот раз ко мне прицепился Вингейт. Он шел за мной и в конце концов основательно прилип. Я подумала, что будет забавно разыграть его. Но этот простофиля оказался настолько грубым и бесстыжим, что решила его проучить. Вот и вся история.
— Никогда бы не подумал, что такая женщина, как вы, может скучать. У вас же, наверное, куча друзей?
— Может быть. Но куча друзей тоже утомляет. Боже, посмотрите на часы. У меня свидание в половине первого, а я даже не оделась. — Она вскочила и улыбнулась: — Я вас провожу. Надеюсь, вы не обидитесь?
— Совсем нет. Благодарю вас за чудесный вечер, — сказал Гарри проникновенно.
— Я тоже провела прекрасный вечер. Может быть, мы еще встретимся. У вас, наверное, немного свободного времени, но, если вы любите кино… Мы могли бы сходить туда как-нибудь вечером.
— Договорились. Вы мне позвоните, мой номер есть в справочнике.
Девушка ему уже открыла дверь. Но Гарри хотел узнать более точное время свидания.
— А мы не могли бы решить это сейчас?
— На следующей неделе я буду занята каждый день, пожалуйста, позвоните мне и напомните о нашей встрече.
Гарри с сожалением вышел на лестничную площадку. Она протянула ему руку.
— Еще раз благодарю вас за этот замечательный вечер, — сказал он.
Она улыбнулась и закрыла дверь.
Глава 4
«Забавный парень, — подумала Клер, прислушиваясь к шагам Гарри, спускающегося по лестнице. — Он действительно мне нравится. Наивен, конечно, но чрезвычайно мил».
Она нахмурилась и направилась к столу, где лежала сумочка. Девушка взяла ее, не переставая думать о Гарри, о том, позвонит ли он ей и пригласит ли куда-нибудь. Такой парень, как он, может осложнить ей жизнь, но зато какие перемены это сулит.
Она не могла припомнить, проводила ли она хоть час с человеком, который бы не льстил ей. Клер прикинула, какой вид будет у парня, если его переодеть в приличный костюм, и почувствовала, как у нее возникает желание одеть его прилично.
«Я уподобляюсь Бепс, — подумала она, глядя в зеркало на каминной полке. — Бепс одевает своего Тэдди, дает ему деньги на карманные расходы, таскает вечерами по барам. Тэдди, конечно, совсем не то, что Гарри. Самое трудное будет заставить его принимать подарки. Но все же интересно попробовать».
Ход ее мыслей был прерван стуком двери в спальне.
Она замерла.
Высокий мощный мужчина появился на пороге. У него было розовое, тщательно выбритое лицо, пепельные волосы, которые свисали как крылья по обе стороны головы. Выцветшие голубые глаза были проницательны и тверды. Мужчина был одет в светло-серый костюм стоимостью сорок пять фунтов, белую рубашку, желтый галстук с нарисованными на нем лошадиными головами и дорогие ботинки. Его звали Роберт Брэдли.
— Салют, малышка, — процедил он сквозь золотые зубы, — что-то ты больно задумчива сегодня.
— Ты был там все время? — спросила она.
— Я не шевелился, прилип к замочной скважине и развлекался, наблюдая за вами. Тебе обязательно нужно было приводить его сюда?
— Я едва не влипла. Если ты все слышал, то должен быть в курсе. Мне нужно было быть с ним поприветливее, иначе он мог бы испортить все.
— Мне не показалось, что тебе было неприятно — быть приветливой с ним. И зачем ты отдала ему курицу. Знаешь же: за белое мясо я готов душу заложить. Тем более, что сейчас чертовски голоден.
— Ну, хватит, — сказала Клер раздраженно. — Как ты вошел?
— С помощью ключа. Ты знаешь, это такая металлическая штучка, которую всовывают в замочную скважину, поворачивают, и дверь открывается. А ты и не знала, что у меня есть ключ?
— Нет. Отдай его мне сейчас же. Я не хочу, чтобы ты входил в мою квартиру, когда тебе вздумается.
— К тебе? Это значит ко мне. Мне кажется, я имею право.
— Если ты не отдашь сейчас же ключ, я сменю замок. С того момента, как здесь стала жить я, это уже не твоя квартира.
Брэдли мгновение колебался. Затем, поскольку у него был еще один ключ, вытащил этот из кармана жилета и протянул Клер.
— Если настаиваешь, милая… А бумажник?
— Ты думаешь только об этом.
Она открыла сумочку и выбросила бумажник. Тот упал на пол. Брэдли наклонился и поднял его.
— Тебе совсем не обязательно вести себя как уличная шлюха, — пробормотал он.
— Заткнись, — оборвала она, подходя к бару.
Брэдли пересчитал содержимое бумажника.
— Не так уж и плохо, — сказал он, показывая золотые зубы, — неплохая компенсация за некоторые хлопоты.
Он сложил шесть билетов по пять фунтов и положил их себе в карман, а остальные протянул Клер, которая приняла их с совершенно безразличным видом.
— Ну-ну, милая, ты ведешь себя нехорошо, — сказал Брэдли, беря ее за подбородок.
Клер резко отступила:
— Не прикасайся ко мне!
— Ай-яй-яй, ангелочек, куда же подевались твои хорошие манеры? Когда занимаешься такой работой, как у тебя, нужно всегда о них помнить, — сказал он с насмешкой. — Как зовут твоего парнишку?
— Я не знаю, он мне не говорил.
— Неважно. Я все слышал: он работает у Муни на Леннокс-стрит.
Клер вскочила.
— Зачем тебе это? — воскликнула она, хватая Брэдли за рукав.
— Посмотрим, — усмехнулся он. — Три сотни фунтов на дороге не валяются. Надеюсь, ты не собираешься упускать подобный случай?
— Не будь идиотом, я его никогда больше не увижу. К тому же деньги он хранит в банке.
— Ну и что? Он потратит их на тебя, если ты предоставишь ему такую возможность. Не бойся, он обязательно позвонит. Забавно, но все эти бравые ребята одинаковы.
Клер сжала кулаки. Казалось, еще мгновение и она ударит Брэдли, но все же она сдержалась и только слегка передернула плечами.
Брэдли схватил девушку и развернул лицом к себе:
— Спокойно, милая, я хочу провести часок с тобой. Избавь меня, пожалуйста, от душещипательных сцен. И не забывай, что без меня ты ничто.
Она попыталась освободиться, но он крепко держал ее.
— Пошли на постельку.
— Нет, не хочу. Оставь меня, скотина!
— Пошли по-хорошему, лапочка, а то…
— Что, а то?
Они посмотрели друг другу в глаза, затем Брэдли отпустил ее плечи и, взяв за лицо потными ладонями, притянул к себе.
— Ты миленькая малышка, — сказал он, приближая свое лицо к ней.
Дрожа, она закрыла глаза и через силу подставила ему губы.
— Ты только представь, что это он тебя целует, — прошептал Брэдли. — Ночью все кошки серы, и, кроме того, ты потренируешься.
И он повел ее в спальню.
Глава 5
Сильный запах селедочного бульона встретил Гарри, когда он открыл дверь дома, в котором жил, и вошел в темный коридор. Где-то внизу миссис Вестерхэм, домовладелица, во все горло распевала грустную мелодию. Это мог быть и гимн, и колыбельная, и романс.
Гарри на мгновение замер, прислушиваясь, и решил, что это все же гимн. Миссис Вестерхэм начинала петь с самого утра.
«Когда живешь одна, — призналась она однажды Гарри, — нужно или разговаривать сама с собой, или петь. Я не умею разговаривать сама с собой, поэтому пою».
Гарри жалел ее. Сам он никогда не скучал. Он часто оставался один, но не чувствовал себя одиноким. Вокруг происходило столько интересного…
«В этом и секрет, — думал он. — Нужно лишь уметь интересоваться людьми, которые живут вокруг нас, ходят по улицам, заходят в бары».
Гарри не собирался становиться таким, как миссис Вестерхэм — петь гимны с утра и до позднего вечера, представляя себя солисткой Ла Скала.
Он хотел было пойти поговорить с ней, но на этот раз воздержался. На его решение повлиял стук пишущей машинки Рона. Гарри была сегодня вечером необходима исключительно мужская компания. Только другой мужчина может понять его.
В большой комнате, где жили они с Роном, дым стоял столбом, хоть топор вешай.
Рон, как всегда, забыл открыть окно. Он сидел на бамбуковом стуле в одной рубашке с закатанными рукавами и, неистово затягиваясь трубкой, барабанил по клавишам пишущей машинки. Куча исписанных листов, валяющихся вокруг на полу свидетельствовала, что он уже работал довольно долго.
Рон приветственно махнул рукой.
— Секундочку, я сейчас закончу, — и принялся за работу с такой скоростью, которая всегда восхищала Гарри.
Гарри открыл окно, повесил фотоаппарат, пододвинул кресло к газовой плите и уселся. В первый раз он обратил внимание на убогий вид комнаты, у которой было всего одно достоинство — площадь. Но по сравнению с апартаментами Клер она напоминала каморку папы Карло.
Рон вдруг прекратил печатать и поднялся.
— Наконец! Ух! — сказал он, потягиваясь. — Я работал по-черному, как четыре негра. Надоело. Проверю это завтра утром.
Рону Фишеру было лет тридцать пять. У него было длинное лицо, черные глаза и желание выглядеть в глазах окружающих саркастичным. Гарри познакомился с ним в центре демобилизации. Через полгода они случайно встретились, и Рон, который хотел сэкономить на квартплате, предложил Гарри поселиться вместе с ним в комнате, которую снимал. Так они и прожили четыре года.
— Ты ужинал? — спросил Рон, собирая бумаги.
Гарри вытянул ноги, с комфортом устраиваясь в кресле.
— Конечно, — ответил он. — А ты?
— У тебя странный вид, — сообщил Рон, бросив быстрый взгляд на друга. — С тобой что-то произошло. Определенно, встретил девушку своей мечты.
Гарри покраснел.
— О чем ты говоришь?
— Ну, старина, рассказывай. Кто она?
— Ну, как тебе сказать… — пробормотал Гарри, удивленный тем, что Рон так сразу разгадал его секрет.
Журналист тем временем собрал бумаги и перетащил стол на другую сторону комнаты. Потом открыл холодильный шкаф и произвел ревизию его содержимого.
— Прямо скажем, с харчами у нас негусто, — пробормотал он с сожалением. — Но мне не хочется выходить на холод и придется удовлетвориться тем, что имеется.
Он вытащил хлеб в упаковке, скукоженный сыр, масло и банку пива и перетащил это все на столик, стоявший напротив Гарри. Усевшись в кресло, Рон спросил:
— Ты действительно поужинал?
— Да, спасибо. Я даже очень хорошо покушал.
Фотограф замолчал, глядя в потолок и ожидая, что приятель хоть что-то спросит о девушке. Но тот лишь шелест челюстями.
— Холодная курица, камамбер, экспортируемый из Франции, и виски, — не выдержал и похвастался Гарри.
— Неплохое меню, — одобрил Рон, пережевывая, увы, далеко не камамбер, а тривиальный чеддер не первой свежести. — Смотри на меня. Я поглощаю средиземноморские устрицы и ожидаю горную форель, которую уже заказал.
— Но я не шучу, — воскликнул Гарри, ударяя кулаком по ручке кресла. — Я действительно был у нее, и она угостила меня курицей.
— Кто это она?
— Девушка, которую я встретил. Ее зовут Клер Доллан. У нее квартира возле Лонг-акра.
— Ну и ну. Должно быть приятно жить в центре города. А где ты ее встретил?
— Это, конечно, несерьезно, но девушка действительно очень хороша.
— Ради бога, опусти леденящие душу подробности, — запротестовал газетчик. — Я ведь спрашиваю, где ты ее встретил? Только это меня и интересует.
Гарри рассмеялся и рассказал Рону историю с баром, опуская, впрочем, эпизод с бумажником. Рон был очень мил, но циничен. Он наверняка заявил бы, что девушка — воровка.
Гарри рассказал ему про то, как они выпили несколько стаканчиков, а потом, когда Вингейт ушел, Клер пригласила его к себе.
Пройдя опасный рубеж, Гарри начал рассказывать очень подробно, не опуская никаких деталей при описании квартиры и работы Клер. Он выложил другу все, что услышал от натурщицы и около половины второго, наконец, закруглился.
Рон уже давно покончил с чеддером и теперь, вытянув ноги, курил трубку. Он ни разу не прервал монолога Гарри, а тот ничего не замечал.
— Значит, я ей позвоню, — закончил Гарри, — и попытаюсь с ней сходить куда-нибудь на следующей неделе. Она мне сказала, что на этой неделе занята. Но можно попытаться.
Наступила тишина.
— Я не хочу быть циником, — сказал вдруг Рон, — но давай разберемся. Зачем тебе эта девица? Такой неопытный губошлеп, как ты, может легко влипнуть. Будь с ней осторожен.
— С кем?
— С ней, — сказал Рон, потягиваясь и зевая. — Ладно, я иду спать, а ты?
— Я тоже. Но то, что касается Клер, то тут ты ошибаешься. Ты бы ее увидел…
Рон уже раздевался:
— Ты думаешь? Меня не интересует внешность девушки, а то, чем она занимается в повседневной жизни. Очень странно. Девушка живет одна, приглашает незнакомого мужчину ужинать…
— Ты совсем тронулся, — с жаром произнес фотограф. — Она привела меня к себе потом… потому, что… потому, что ей было тоскливо, — объяснил Гарри, пытаясь выиграть время.
Рон снимал носки, которые свежестью не уступали поглощенному чеддеру. Стараясь не смотреть в глаза Гарри, он сказал:
— Ты хороший парень, Гарри, неиспорченный и простой. Мне не хотелось бы, чтобы ты попал в нехорошую историю. Слишком смазливая девица — это всегда сопряжено с неприятностями. Поверь мне. Я прекрасно помню тот день, когда женился на Шейле. Шикарная куколка, но жизнь для нее заключалась в том, чтобы ходить по ресторанам, танцевать, смотреть кино, а работать как можно меньше. Я думал, что все это со временем пройдет, но такого не случилось. Шейла хотела только развлекаться, ничего не давая взамен. Будь осторожен, старик. Не нарвись на вторую Шейлу. Я, конечно, может быть, и неправ, но все-таки будь осторожен.
— Ты несправедлив. Клер не имеет ничего общего с твоей Шейлой. Я провел с ней полдня, и это не стоило мне ни одного шиллинга. А ты когда-нибудь проводил столько времени с Шейлой, не потратив денег?
— Нет, — грустно признался Рон. — Может быть, ты и прав, но все же будь начеку.
— Ты слишком подозрителен. Так нельзя, парень. Всегда ищешь недостатки в других женщинах только потому, что тебе попалась Шейла.
— Ты должен спросить у своей милашки, что она думает о женитьбе. Нужно знать, что у женщины в голове. Мне с самого начала пришлось научиться чистить ботинки, готовить пищу, убирать в квартире, в то время, как Шейла сидела в кресле и наблюдала за моими потугами вести домашнее хозяйство. Попытайся узнать, любит ли она заниматься домашними делами, как относится к детям…
— Я тебе не говорил, — перебил журналиста фотограф, — что собираюсь на ней жениться. Понимаешь, она зарабатывает в десять раз больше, чем я.
Рон притих.
— Может быть, я слишком настойчиво пытаюсь найти в ней недостатки, — продолжал Рон в темноте, — но эта история с ее работой мне кажется подозрительной. Получить в подарок автомобиль, который стоит сотни фунтов, это…
Гарри тоже это казалось странным, но ничто в мире не заставило бы его в этом признаться.
— Но откуда же она могла его тогда взять? — пробурчал он.
— Ты знаешь, есть еще люди, у которых достаточно средств, чтобы содержать хорошенькую девчушку. И есть девчушки, которые позволяют себя содержать, такое тоже случается. И заметь, Гарри, довольно часто…
— Я уже давно жду, что ты это скажешь. Так вот в данном случае ты совершенно неправ.
— Хорошо, — вздохнул Рон, — я неправ. Но все же, старина, не угоди в какую-нибудь грязную историю. А если все же влипнешь, не скрывай от меня. Я тебе смогу помочь.
— Ты сегодня совершенно невыносим, — пробурчал Гарри, взбивая подушку. — Твои доводы не убедительны. Я сплю. Спокойной ночи.
Но он еще долго лежал с открытыми глазами. Не нужно было ему рассказывать о Клер. Рон после своей неудачной женитьбы настроен против женщин. Клер уникальна. Конечно, нехорошо, что у нее много денег, но должно же наступить время, когда и он тоже будет прилично зарабатывать. Он потребует прибавки к зарплате. Это, конечно, серьезно ничего не изменит… Но, в конце концов, он может брать один-два фунта из своих сбережений.
С этими мыслями он уснул.
Глава 6
Альфу Муни, когда-то сказала одна женщина, что он похож на знаменитого киноактера Адольфа Менжу. И он об этом никогда не забывал. Возможно, он когда-то и был на него похож грустным выражением лица, мешками под глазами, свисающими усами. Из-за этого сходства Муни обычно носил черную фетровую шляпу, сдвинутую на затылок, американский галстук с крупным рисунком, который небрежно завязывал вокруг незастегнутого ворота рубашки. Он редко надевал пиджак и ходил в рубашке с засученными рукавами и расстегнутом жилете. Потухшая сигара всегда торчала в уголке рта и довершала самоуверенный «американский» вид. Но все это никого не обманывало, за исключением самого Муни. В течение сорока лет он напрасно пытался сколотить состояние. Он все перепробовал: был букмекером, моряком, дирижером, шофером такси, бродячим торговцем, управляющим дамским отделением турецкой бани. Он зарабатывал деньги, терял их, снова зарабатывал и снова терял. Ему никогда не удавалось остановиться.
Три года назад он заработал пятьсот фунтов на футбольном тотализаторе и вложил эти деньги в фотостудию, надеясь заставить работать на себя кого-то другого и таким образом обмануть собственную судьбу. Он сумел нанять троих молодых людей, чтобы снимать прохожих на улицах, и девушку, Дорис Роджерс, которая занималась проявкой, печатанием фотографий и связями с клиентами.
Сам Муни вечно торчал перед входом в студию, убежденный, что придает ей соответствующий солидный вид. Удивительно, но дело существовало уже три года и для Муни такой срок был рекордом. Наступило время подумать о смене поля деятельности и по этому поводу он не строил никаких иллюзий.
Поэтому, когда Гарри вошел к нему в кабинет и попросил прибавки в десять шиллингов, он откинулся на спинку кресла и горько рассмеялся.
— Ты пойми, малыш, — произнес он, взмахнув сигаретой. — Это невозможно. Дела идут настолько плохо, что мне скоро придется закрыть лавочку. Посмотри, например, на вчерашний день: из того, что ты принес, возьмут не более чем десять процентов карточек. Это не та работа. Слишком сильная конкуренция. И потом: в наши дни у людей нет денег на фотографии.
Гарри нравился Муни. Он никогда не врал своим работникам. Если Муни говорил, что дела идут плохо и он собирается закрыть студию, Гарри понимал, что все сказанное — правда, а не просто удобный предлог для отказа в прибавке.
Это была плохая новость. Если Муни прикроет дело, Гарри окажется не у дел. Он решил обсудить положение с Дорис Роджерс, кругленькой женщиной с черными вьющимися волосами, остреньким носом и обаятельной улыбкой, за которую ее все любили. Гарри немногое знал о ней. Она никогда не распространялась о своей особе. Дорис была очень трудолюбива, и Муни беззастенчиво этим пользовался. Он платил ей гроши, а работать заставлял выше головы. Девушка никогда не протестовала, оставалась после работы сверхурочно и кажется, у нее не было никакой личной жизни вне стен студии.
Гарри она нравилась. Как раз с такими женщинами и можно было дружить, не опасаясь никаких осложнений. Дорис, как всегда, колдовала в лаборатории. Как только она увидела Гарри, то сразу же все поняла.
— Босс только что жаловался на судьбу? — спросила она.
— Еще хуже. Он сказал, что дела идут неважно и ему придется закрыть студию.
Дорис неприязненно кивнула.
— Это его вина. Он ничего не делает и даже не пытается приложить руки. — Она переложила карточки в фиксаж. — У вас есть что-нибудь на примете, Гарри?
— Ничего определенного. Я могу попросить работу в «Квик-фото», но не уверен, что там возьмут меня. А вы?
Дорис пожала плечами.
— Я наверняка найду что-нибудь. Но я не понимаю одного: почему вы не расскажете ему о своей идее ночных фотографирований? Я уверена, что это пойдет неплохо, и Муни будет вынужден увеличить вашу зарплату, если вы будете работать ночью.
— Действительно, я об этом больше не думал. Спасибо, Дорис. Я ему скажу, что буду претендовать на долю с доходов.
— Так и сделайте.
Когда Гарри снова появился у Муни, тот все еще восседал в кресле, дымя сигаретой.
— Ну, что там еще? — пробормотал он. — Боже милостивый, ни на минуту не могут оставить меня в покое в этой лавочке. Вы, Рикк, решительно хотите меня доконать.
— У меня есть идея, мистер Муни. А почему бы нам не делать фото на улице ночью? В этом есть новизна, которая может заинтересовать клиентов.
Владелец фотостудии не сразу понял достоинства новой идеи, но так как она не была его собственной, он принялся ее ругать.
— Разумеется, это не хуже, чем что-то другое, — согласился он. — Но не годится. Нужен качественный материал, я имею в виду фотобумагу, реактивы, длиннофокусные объективы, а все это стоит дорого. Затем нужны лампы. Их тоже нет, и к тому же у меня нет денег.
— У меня есть вспышка и, кроме того, я заплачу за лампы.
— Что? Повтори! — произнес Муни, широко раскрывая глаза.
— У меня есть необходимое оборудование и, кроме того, я заплачу за лампы.
Муни скривился.
— Ну и что с того, что заплатишь? Это, наверное, ловушка.
Гарри не смог удержаться от усмешки.
— Я хочу получать треть от доходов, кроме моей обычной платы за фотографирование. Да и за идею, мистер Муни, придется раскошелиться. Я даю деньги на материал и работаю ночью.
— Треть? Ты хочешь моей погибели, Рикк. Послушай, малыш, я могу положить четвертую часть тебе, если, разумеется, платишь за лампы.
— Треть или ничего. Мне нужны деньги.
— А если я тебе скажу, что несогласен?
— Я пойду со своей идеей в «Квик-фото». Они должны ухватиться за нее с руками и ногами.
— «Квик-фото»? — проблеял Муни. — К этой банде пиратов? Послушай, Гарри, и ты меня бросишь ради этой своры сволочей?
— Они не пираты и не сволочи, мистер Муни. Они работают очень профессионально, и, если вы мне не дадите треть, они мне ее дадут.
Муни поколебался, но, видя решительность Гарри, согласился.
— Хорошо, — пробормотал он, — согласен на треть. Но что это с тобой случилось? Ты стал деловым человеком? И потом, зачем это тебе понадобились деньги?
— Всем нужны деньги! — Гарри покраснел.
Муни посмотрел на него и воскликнул:
— Боже! Уж не хочешь ли ты жениться? И для этого тебе нужны деньги? Теперь все стало на свои места в голове бедного Муни: в этом замешана девчонка!
— Ничего подобного. Я вас уверяю, мистер Муни. Я пошел за качественным материалом и начну сегодня же вечером.
— Согласен. Я буду здесь до десяти тридцати. Не задерживайся и приди рассказать, как идут дела.
— Хорошо.
Гарри уже выходил из комнаты, когда Муни позвал его:
— Эй, Гарри…
— Что, мистер Муни?
— Ну, а как эта девчонка? Хорошенькая? И все уже обговорено у вас? — спросил он, подмигивая.
— Я не понимаю, о чем вы говорите, — пробормотал Гарри и быстро вышел из кабинета.
Муни откинулся в кресле и принялся петь:
— «Любовь… любовь, это прекрасно….»
Глава 7
Ночь была ясной и холодной. Гарри старался не думать о холоде, а думать только о том, что сухо и светит луна.
Он устроился в сквере, и к пяти часам у него осталось только пять неиспользованных кадров. Он уже сделал более пятидесяти снимков и считал, что фотографии выйдут неплохие. Прежде всего он внимательно выбирал сюжеты и никто не возражал, когда фотограф протягивал квитанцию.
«Это удача, — думал Гарри, вставляя новую кассету. — Идея себя оправдывает. Муни будет доволен. Еще две кассеты и я кончу.»
Дело в том, что многие звезды фотографировались ночью в Лейкстер-сквере. И большинство прохожих, по-видимому, воображали, что, сфотографировавшись ночью в этом месте, поступают очень престижно.
Уже три часа он стоял, прислонившись к фонарю возле кинотеатра «Варнер». Приближалось время окончания вечерних сеансов. Через несколько минут улицы заполнятся прохожими и будет трудно найти клиента. К тому же стало прохладнее.
Взглянув в сторону лондонского ипподрома, Гарри заметил парочку, приближавшуюся к нему. Он настроил аппарат, готовый нажать на спуск. И тут в свете уличного фонаря он узнал женщину.
Это была Клер!
Его сердце забилось изо всех сил. На какое-то мгновение он растерялся, не зная, захочет она признать его или нет. Но, в конце концов, она же знает, где он работает, а Гарри не стыдился своей профессии. Зато какая прекрасная возможность сделать фотографию!
Они были в нескольких метрах от него. Клер шла рядом с мужчиной. На ее плечи было наброшено легкое манто. Ее компаньона Гарри едва рассмотрел. Он заметил только, что он высок и крепко скроен.
Он поднял фотоаппарат. Клер появилась в объективе как раз прямо перед ним.
Гарри нажал на кнопку, заметив при вспышке легкий наклон головы и замедление шагов Клер, когда она поняла, что ее сфотографировали.
Он улыбнулся, сделал шаг вперед и протянул ей карточку.
Клер отвернулась, щелчком сбила карточку на тротуар и прошла мимо, не глядя на Гарри. Он обиженно посмотрел ей вслед.
Вдруг на своем плече он почувствовал руку. Гарри повернулся и оказался лицом к лицу с типом, который шел вместе с Клер.
Его розовое жирное лицо и заплывшие маленькие глазки сразу не понравились Гарри.
— Что это значит? — спросил он. — Мне это панибратство ни к чему.
Гарри наклонился, поднял карточку, которую Клер отбросила, и протянул ее Брэдли.
— Извините, что помешал вашему уединению, — сказал он. — Но я только что сфотографировал вас вместе с дамой. Если вас это заинтересует, вы можете завтра прийти и посмотреть на карточку вот по этому адресу. Вы совсем не обязаны покупать их.
— Замечательно, — усмехнулся Брэдли, показывая золотые зубы. — Я не знаю, что меня удерживает от того, чтобы позвать полицейского. Нельзя выйти на улицу, чтобы к тебе не стали приставать. Фотографировать на улицах наверняка запрещено.
Гарри почувствовал, как в нем нарастает гнев.
— Если снимки вас не заинтересуют, вы не обязаны приходить. Но большинство людей любят, когда их фотографируют.
— А я не люблю, — нагло сказал тип, не обращая никакого внимания на то, что Гарри был на полголовы выше его.
Он порвал карточку и ушел прежде, чем Гарри успел ему ответить.
Гарри посмотрел ему вслед.
В расстегнутом пальто, руки в карманах, со шляпой, надвинутой на глаза, он походил на карикатуру.
Хорошее настроение у Гарри испарилось.
Почему Клер не захотела признать его? Может быть, она не узнала? Вполне возможно. А этот толстяк — клиент Клер? Все-таки странно.
Дрожа от бешенства, он вытащил пленку из аппарата и решил, что на сегодня достаточно. По крайней мере, у него будет фотография Клер.
Он направился по узким, плохо освещенным улочкам к студии. Едва он сделал несколько шагов, как сзади свистнули. Он повернулся и увидел коренастый силуэт, голову без шляпы со спутанными волосами, похожими на паклю.
— Вы меня звали? — спросил Гарри. — Может, вы заблудились?
Человек подошел и остановился перед ним. В свете уличного фонаря спутанные волосы показались еще более странными. Но лицо оставалось в темноте.
— Это ты тот парень, который снимал сейчас? — спросил он гнусавым голосом.
— Да, а в чем дело?
Гарри замолк, потому что навстречу его лицу из темноты вылетел кулак. Фотограф попытался уклониться от удара и сделал «нырок», как учили его в сержантской школе. На долю секунды он понял, что это нападение. Уклониться от первого удара ему удалось, но не успел он восстановить боксерскую стойку, как что-то твердое ударило его в висок.
Гарри потерял сознание.
Глава 8
Клер узнала Гарри, но слишком поздно, чтобы увлечь Брэдли в другую сторону. И когда Гарри нажал на вспышку, она сразу же поняла, что за этим последует, — Брэдли наверняка разозлится.
Она прошла мимо Гарри, делая вид, что не узнает парня, чтобы Брэдли не понял, что этот уличный фотограф и есть тот самый Гарри с тремя сотнями фунтов в банке.
Когда Брэдли остановился, чтобы поговорить с Гарри, Клер даже не обернулась. Малейшего намека с ее стороны было достаточно, чтобы Брэдли узнал, кто такой Гарри.
Она продолжала идти по улице и дошла до клуба «Дамиани». Туда она и вошла, с трудом удерживая себя от того, чтобы не вернуться и не посмотреть, чем занимается Брэдли.
В баре «Дамиани» было пусто. Бармен в белом пиджаке подошел к Клер.
— Салют! — сказал он, облокачиваясь о стойку и глядя на красотку влюбленными глазами. — Тихо здесь, не так ли? Парни еще не пришли. Вчера появился один новый. Глаза… Вы его увидите.
— Подай виски и заткнись, — пробурчала Клер, поворачиваясь к полной блондинке с темными глазами и большим, ярко накрашенным ртом, которая только что вышла из туалета.
— Привет, Бепс, — сказала Клер, протягивая ей сигареты.
— Добрый вечер, милочка. Какое на тебе чудное платье! Оно так тебе идет. Каждый раз, как я тебя вижу, ты обязательно в новом платье. Как это тебе удается. А где Бобби?
— Он пошел прогуляться, — сказала Клер, кладя на прилавок десять шиллингов. — Выпьешь стаканчик?
— Не откажусь, спасибо. — Бепс взяла сигарету, села на табурет и повернулась к бармену, который стоял, вытянув шею, чтобы увидеть свое отражение в большом зеркале.
— Дай мне двойной скотч, Хиппи, и прекрати пялиться в зеркало, как стареющий педераст.
— Это доставляет мне удовольствие. Я подстригся вчера. Неплохо, а? Но все-таки парикмахер слишком их укоротил, ты не находишь?
— Закройся, и оставь нас в покое, — недовольно произнесла Клер.
Хиппи налил в стакан двойное виски и обиженно отошел.
— Не нужно было так с ним обращаться, — заметила Бепс, — он обижается.
— Тем лучше. Я не переношу болтунов с замашками гомиков. — Она протянула стакан Бепс, думая о том, какая у нее ужасная прическа. — А как твои дела? У тебя совсем усталый вид.
— Да я совсем дохожу, милая. Не знаю, что со мной, но временами мне так плохо, что становится страшно.
Клер посмотрела на ее круглое нездоровое лицо. Бепс слишком много пила, употребляла наркотики, все время проводила на панели и уже очень долго вела такую жизнь. Нечего удивляться, что она чувствует себя так плохо.
— Тебе нужно показаться врачу.
— О нет. Я очень боюсь, — замахала руками Бепс, — боюсь, что это рак. Откровенно говоря, я предпочитаю болеть, но не знать об этом.
— Ты глупая. Это наверняка что-то другое.
— Ты думаешь? Тэдди мне то же самое говорит, — Бепс вздохнула и нежно сказала: — Знаешь, милая, тебе тоже надо завести друга. Это все меняет в жизни. Если бы ты знала, что Тэдди для меня делает. Он ожидает меня по вечерам, готовит выпить, ставит на просушку мои ночные туфли. Я была так одинока, и было так раньше тоскливо. Ты должна найти себе такого же парня, как Тэдди. Действительно, я тебя уверяю…
— Но твой Тэдди тебе обходится дорого.
— Нужно же ему немного развлекаться. Разумеется, он любит только самое дорогое. Но в этом недостатке есть и достоинство, не так ли? Это говорит о том, что у него неплохой вкус.
Бепс вдруг замолкла и взгляд у нее стал мечтательным.
— Мне для счастья вполне достаточно Бобби, — сказала Клер.
— Но Бобби не в счет. Тебе обязательно нужен еще кто-то другой. Важно, чтобы ты о нем заботилась, а о Бобби нельзя заботиться, у него и так много денег. К тому же он слишком независим, высокомерен, и если ты мне позволишь сказать…
— Я тебе позволяю все, что ты хочешь, — безразлично сказала Клер.
— Тебе действительно нужен парень, вроде Тэдди. Кто-нибудь, кто будет тебе признателен за то, что ты делаешь для него. У тебя появится смысл в жизни.
Клер допила содержимое своего стакана.
Не так давно она обозвала Бепс идиоткой, так как та гробит себя ради Тэдди. Но теперь Клер уже не знала, права ли была. Чувствовать себя такой одинокой в жизни… Она не могла удержаться и все больше думала о Гарри, и чем больше думала, тем больше этот парень ее привлекал. Ей хотелось что-нибудь сделать для него.
Бепс была права. Заботиться о парне, таком, как Гарри, придаст жизни хоть какой-то смысл.
Вошел Брэдли и присоединился к ним. Он мрачно взглянул на Бепс.
— Привет, — сказал он. — Иди на панель, зарабатывай свой бифштекс.
— Оставь ее в покое, — сказала Клер.
Бепс униженно улыбнулась Брэдли.
— Вы правы, мистер Брэдли. У вас такой благородный вид. Вы всегда так хорошо одеты…
— Хватит, — сказал Брэдли с усмешкой.
— Где ты был? — спросила Клер, когда Бепс ушла.
— Этому фотографу нужно было дать урок, — сказал он.
Клер замерла.
— Почему?
— Ты, дорогая, должна шевелить мозгами. Ты что, хотела бы увидеть нашу фотографию в большой витрине специально для обозрения фликам?
— Что ты ему сделал? — продолжала настойчиво Клер.
— Я велел Бену им немножко подзаняться. Бен забрал пленку, а ее бывшего владельца слегка приласкал.
Пустой стакан выскользнул из рук Клер и разбился. Брэдли удивленно посмотрел на нее, потом усмехнулся.
— Боже! Я должен был раньше догадаться. Это же твой приятель! Не беспокойся. Бен ничего серьезного с ним не сделал. Это тебя потрясло, да? — жирными влажными пальцами он потрепал Клер по щеке.
Та подскочила на табурете, как дикая кошка:
— Не дотрагивайся до меня, мерзавец!
