Глава 3
— На следующее утро, — рассказывал дальше Барни, — Эллиот сидел на террасе, с нетерпением ожидая, когда Луи де Марни закончит инвентаризацию. Когда тот наконец появился, Эллиот, скрывая нетерпение, предложил ему выпить что-нибудь.
— Абсолютно исключено, благодарю! Никакого алкоголя, никакого крахмала! Я должен следить за фигурой. — Луи посмотрел на Дона. — А вы в прекрасной форме.
Эллиот, одетый только в легкие брюки, сандалии и носки, пожал загорелыми плечами. Носить носки в жару было противно, но без них на него угнетающе действовал блеск искусственной ступни.
— Да, со мной все в порядке, — ответил он. — Садись. — И после небольшой паузы спросил: — Ну, каков приговор?
— У вас прекрасные вещи, мистер Эллиот, — садясь, произнес Луи. — Немного специфичные, но очень хорошие.
— Знаю, — нетерпеливо прервал его Эллиот. — Сколько они стоят?
— Разумеется, я не могу назвать окончательную сумму, вы понимаете, что я должен проконсультироваться с Клодом, но примерно, я думаю, тысяч на семьдесят пять.
Эллиот выпрямился, краска залила лицо. Он и не ждал многого от Луи, но это был просто грабеж среди белого дня.
— Ты что, смеешься? — воскликнул он. — Это же четверть того, что я заплатил за них Клоду!
Луи выглядел расстроенным.
— Звучит ужасно, не правда ли? Но в данный момент на них нет спроса, мистер Эллиот. Если бы вы могли подождать… — Он закусил нижнюю губу и сделал вид, что задумался. — Клод может взять нефрит и Шагала под комиссионные проценты в галерею. Тогда, конечно, вы получите больше, но придется ждать.
— Насколько больше?
— Сейчас сказать не могу. Цифру назовет Клод.
— Сколько придется ждать? Два, три месяца?
Луи покачал головой, вид у него был такой, как будто он сейчас заплачет.
— Не меньше года, мистер Эллиот. Понимаете, нефрит должен опять подняться в цене, но произойдет это не скоро.
Эллиот ударил кулаком по колену:
— Не могу я ждать так долго! Уговори Клода, пусть сейчас берет нефрит и Шагала, но дает настоящую цену, а не какие-то несчастные семьдесят пять тысяч!
Луи изучал тщательно наманикюренные ногти.
— Конечно, я поговорю с ним. — И после небольшого молчания продолжал: — Клод говорил, что вам нужны наличные. Поэтому мы хотим сделать вам интересное предложение. Разумеется, это останется между нами. Оно должно заинтересовать вас — ваша доля составит двести тысяч, да еще семьдесят пять за вещи, это здорово поправило бы ваше положение, и жизнь снова могла бы стать счастливой.
Эллиот воззрился на Луи:
— Двести тысяч? Что же это за предложение?
— Вы друг мистера Ларримора, филателиста, не так ли?
Глаза Эллиота сузились:
— Предложение включает Ларримора?
— Совершенно верно.
— Но я уже сказал Клоду, что никакой надежды.
— У Клода возникла другая идея, уже после вашей встречи, — Луи как бы нащупывал дорогу по тонкому льду, — и он готов заплатить двести тысяч, если вы согласитесь.
Эллиот задержал дыхание. Такая сумма могла выручить его.
— На что я должен согласиться, объясни, к чему ты клонишь?
— У мистера Ларримора есть несколько русских марок, — Луи опять стал разглядывать ногти, — а у Клода есть клиент, который хочет их купить. Мы уже писали мистеру Ларримору три письма, предлагая продать марки, но он нас проигнорировал. Если сумеете достать эти марки, Клод готов выплатить двести тысяч.
— Бог мой! Сколько же они стоят?!
— Для меня и для вас ничего, но все коллекционеры сумасшедшие, вы же знаете.
— Так все-таки сколько?
— Не будем вдаваться в детали, мистер Эллиот. — Луи хитро, как лиса, улыбнулся. — Ваше дело достать их, и получите двести тысяч.
Эллиот молча соображал. Безусловно, это для него выход из положения, но сможет ли он уговорить Ларримора продать марки?
— Но в разговоре с Ларримором я должен буду назвать ему предлагаемую сумму, не так ли?
Луи пригладил соболиную гриву волос.
— Не думаю, что вы уговорите Ларримора, какую бы сумму вы ни назвали. Наоборот, он может рассердиться и окончательно отказать.
Эллиот нахмурился:
— К чему ты клонишь, что-то не пойму.
— Мы подумали, что, находясь с ним в дружбе, вы можете легко достать эти марки, а мы не будем вам задавать лишних вопросов, как вы это сделали. Просто заплатим вам деньги. Как вы достанете их, нас не касается.
Эллиот долго молчал, потом сказал с угрожающей нотой в голосе:
— Вы предполагаете, что я украду эти марки?!
Луи, не глядя на собеседника, замахал руками:
— Мы ничего не предполагаем. Просто так получилось, что только вы можете получить к ним доступ, как вы это сделаете, не наше дело.
Эллиот встал, и его взгляд заставил Луи поспешно отступить назад.
— Убирайся! — Гнев в его голосе дал понять Луи, что нужно ретироваться. — Скажи Клоду, что я не имею дел с жуликами! Продам вещи кому-нибудь другому, а вас не хочу больше видеть!
Луи беспомощно пожал плечами:
— Я предупреждал его, что вы можете не согласиться, но Клод большой оптимист. Не обижайтесь, мистер Эллиот. Я ухожу. Впрочем, если передумаете, предложение остается в силе.
— Убирайся!
Луи вздохнул и грациозной походкой направился по дорожке к выходу. Приехав в галерею, он поспешил к Клоду.
— Этот сукин сын отказался, — сказал он, закрыв за собой дверь. — Он назвал тебя жуликом и заявил, что не желает больше иметь с тобой дела. Я предупреждал, Клод. Что будем делать?
Кендрик снял парик, положил его перед собой на стол и задумался.
— Это хороший шанс, и он им пока остается, — сказал он. — Придется поднажать на милого Дона.
Он открыл ящик стола и достал телефонную книгу.
— Кто, ты говоришь, самый крупный кредитор Эллиота?
— «Льюис и Фремлин», — уверенно сказал Луи. — Каждой своей девке Эллиот дарил какую-нибудь драгоценность. Последней досталось кольцо с бриллиантом и рубином, которое стоило целое состояние.
Кендрик нашел в телефонной книге и набрал номер самого дорогого ювелирного магазина города. Он попросил соединить его с мистером Фремлином, старшим партнером совладельцев фирмы, таким же гомосексуалистом, как и сам Кендрик.
— Сидней, дорогой мой, обожающий тебя Клод, — заговорил он. — Как я? О, борюсь, еле свожу концы с концами. — Он захихикал. — А ты? Я рад. — И после паузы: — Сидней, по секрету, тебе должен Дон Эллиот? Должен? Я так и думал. Он меня беспокоит, мне тоже должен, да и другим. Я послал сегодня утром Луи поговорить с ним, а ты знаешь, насколько я тактичен, и тот пытался получить у Дона чек, но Эллиот обошелся с ним очень грубо, и у нас создалось впечатление, что он не в состоянии заплатить. Ужасно, правда? Разумеется, бедный малый теперь без работы, но я думал, у него есть деньги. А много он тебе должен? — Клод выслушал, поднял брови и легко присвистнул. — Пятьдесят тысяч! Это большие деньги. Я тоже погорел, хотя всего на пять. — Он послушал опять. — Знаешь, я бы поторопился на твоем месте. Думаю, Эллиот сейчас немного стоит. Слушай, говорят, у него не было ни одной девушки с тех пор, как он стал инвалидом. Ужасно, ужасно печально! — И, заканчивая разговор: — Да, мы должны встретиться с тобой как-нибудь, обязательно. До свидания, мой дорогой! До встречи!
Когда Клод повесил трубку, Луи задумчиво произнес:
— Ну, теперь начнется!
— Не будем терять времени. Счета Эллиота на продукты, вино и портного тоже должны быть внушительными. — Кендрик надел парик. — Пожалуй, стоит шепнуть и им словечко. — И он снова потянулся к телефону.
Тойо, шофер Эллиота, встретил Уистона Экланда в аэропорту и отвез на виллу. Приземистый толстяк, ведущий антиквар Майами, прилетел в Парадиз-Сити на собственном само— лете по срочному вызову Эллиота.
Эллиот наблюдал за ничего не выражающим лицом Экланда, когда тот рассматривал Шагала. Наконец тот закончил осмотр и отвернулся от картины.
— Это может быть Эмиль Хоури, но, совершенно очевидно, не Шагал, — сказал наконец Экланд. — Хорошая подделка, надеюсь, она не стоила вам слишком дорого, мистер Эллиот.
— Сто тысяч! — прохрипел потрясенный Эллиот. — Вы уверены, что это не Шагал?
— Абсолютной уверенности у меня нет, но это мое мнение, — спокойно ответил антиквар. — Это вам продал Кендрик?
— Да, он.
— Кендрик не так хорошо разбирается в этом виде искусства, как он считает, его могли провести. Даже эксперты живописи обманывались на Хоури, но я специально изучал Шагала и уверен, что это не он, или почти уверен.
По лбу Эллиота струился холодный пот.
— А нефрит? Только не говорите, что это тоже подделка!
— О, нет! Прекрасная коллекция, могу предложить за нее двадцать тысяч.
— А сколько дадите за Шагала?
— Его я не возьму. Эта картина может внести путаницу и недоразумения в деловом мире.
— А остальное?
— Ничего стоящего. Но если хотите избавиться от всего этого, я дам десять тысяч. Сожалею, что предлагаю так мало, но все это чисто декоративные, не имеющие большой стоимости вещи.
Эллиот задумался, потом пожал плечами.
— Ладно, давайте чек на тридцать тысяч и забирайте.
Экланд подписал чек и уехал, а Эллиот задумался. Может быть, Клод действительно не знал, что Шагал подделка? Подумав еще некоторое время, он позвонил в галерею Кендрика.
Ответил Луи.
— Дай мне Клода, — сказал Эллиот.
— Мистер Эллиот?
— Да, это я.
— Один маленький момент…
Кендрик снял трубку.
— Если хочешь взять Шагала, я согласен, — сказал Эллиот.
— Мой милый мальчик, какой сюрприз! Луи сказал, что вы сердитесь на меня, — ответил Кендрик, удивленный звонком.
— Не будем об этом. Что даешь за Шагала, прежде чем я предложу его Экланду?
— Экланду? Не делайте этого, дорогой! Он ничего вам не даст, да еще, вероятно, скажет, что это подделка. Опасный человек!
— Так сколько?
— Я возьму его на комиссию, могу за ним сейчас заехать.
— Мне деньги нужны немедленно, я же говорил, так сколько?
— Тридцать тысяч.
— Но я платил тебе сто!
— Знаю, но теперь другое время.
— Ладно, бери за сорок пять. Чек сразу.
— Сорок, дорогой, больше не могу.
— Пошли Луи с чеком, и пусть забирает.
Эллиот повесил трубку.
Кендрик улыбнулся Луи:
— Бедный дорогой дурачок продал мне Шагала за сорок тысяч. Вообрази! Эта глупая миссис Ван Джонсон просто умирает по Шагалу. Если я не получу с нее сто тысяч, съем свой парик!
— Смотри, Клод, — предупредил Луи. — Она может проверить.
— Разумеется, и не подумает, так же, как и Эллиот. — Кендрик расплылся в довольной улыбке. — Мое слово для них — закон!
К трем часам дня Эллиот имел семьдесят тысяч наличными. Он погасил чеки Экланда и Кендрика в другом банке, чтобы деньги не забрали в счет долга.
Заперев деньги в сейф, он почувствовал некоторое облегчение. Можно теперь заплатить прислуге и еще несколько месяцев вести прежний образ жизни. В первый раз за прошедшие недели он немного успокоился. И тут раздался телефонный звонок.
Нахмурившись, Эллиот снял трубку. Это звонил Ларри Кауфман, агент по продаже автомобилей.
— Мистер Эллиот, — голос агента звучал почти враждебно, — уплатите за «роллс». Фирма настаивает. Вы пользуетесь автомобилем уже два месяца.
Эллиот задумался, но ненадолго. У него есть еще «альфа», за которую он полностью расплатился, так с какой стати выкладывать тридцать тысяч за «роллс», который ему не так уж и нужен. Сейчас придется беречь каждый доллар.
— Можете забрать его обратно, Ларри, он мне не подходит.
— Как это? — недовольно спросил Кауфман.
— Я уже сказал.
— Но я теперь не могу его взять обратно просто так. Теперь это уже подержанный автомобиль!
— Ну и заберите его как подержанный. Сколько с меня?
— Вы серьезно, мистер Эллиот?
— Сколько?
— Много не возьму и постараюсь продать его поскорее. С вас три тысячи.
— Ты считаешь это немного, три тысячи?
— Да, и вы это знаете, мистер Эллиот.
— Ладно, приезжайте, забирайте его, я приготовлю чек.
Эллиот старался не расстраиваться, но все-таки защемило сердце. «Роллс» с Ларри за рулем, у которого в кармане лежал чек на три тысячи, выехал за ворота. Оставалась надежда, что в его банке продлят кредит, а если и нет, то стоило забыть о роскошных автомобилях.
После обеда он было вздремнул, и тут позвонил директор его банка.
— Дон, сейчас приезжал Кауфман с твоим чеком. Ты мой друг, и я оплатил чек, но это последний раз, слышишь, Дон? Прими срочные меры и погаси задолженность.
— Конечно, конечно, я продам акции, — как можно беспечнее сказал Эллиот. — Улажу все в конце недели.
Волки берут его в кольцо, думал он, положив трубку. По крайней мере, в ящике стола лежат семьдесят тысяч. Вдруг возникла идея сесть в «альфу» и уехать в Голливуд. Прожить пару недель в мотеле, авось все уладится без него.
Чем больше он думал об этом, тем сильнее нравилась такая возможность. Но день, видно, не был для него удачным. Как только он встал, собираясь пойти уложить вещи, возник его мажордом.
— Здесь пришел джентльмен…
Высокий, серьезного вида мужчина уже выходил из-за спины мажордома.
— Меня зовут Стэн Джерольд, мистер Эллиот, — сказал он, дождавшись, когда за слугой закрылась дверь. — Я представитель ювелирной компании «Льюис и Фремлин», а также фирмы «Хэндлок и Эллисон». Уполномочен ими просить вас выплатить долг. Если вы не погасите его немедленно, дело будет передано в суд.
— Неужели? — Эллиот смог даже улыбнуться, он прекрасно знал, что, если дело дойдет до суда, все остальные волки вцепятся в него мертвой хваткой. — Сколько я должен?
— Шестьдесят одну тысячу долларов.
Цифра потрясла Эллиота, он с трудом сумел сохранить улыбку.
— Так много? — Он уже понял, что придется заплатить, не предавать же дело огласке.
Десять минут спустя Джерольд удалился, унося распухший от денег портфель, а у Эллиота осталось всего девять тысяч.
Он закурил; будущее выглядело мрачным, как никогда. Слухи о том, что он платит долги, распространятся мгновенно. Через день все остальные кредиторы будут у дверей его дома.
Пора смываться, причем быстро. Он уедет в Голливуд, а как только кончатся девять тысяч, примет достаточно таблеток снотворного, чтобы о нем последний раз написали в прессе.
Войдя в спальню, Эллиот быстро собрал чемодан, выбирая лучшее и при этом сознавая, что все куплено в долг. Туда же положил бутылку виски и два блока сигарет.
Отделив триста долларов от общей суммы, Эллиот пошел искать мажордома и, найдя его на кухне, объяснил, что уезжает.
— На это продержитесь, пока я не вернусь, — сказал он, отдавая деньги. — Поеду повидать мистера Льюистона в Голливуд.
Мажордом взял деньги, печально, с пониманием глядя на хозяина.
Чувствуя себя неловко под этим взглядом, Эллиот сказал:
— Я напишу, если задержусь дольше чем на неделю.
Он вернулся в спальню. Огляделся, сознавая, что больше не может назвать эту комнату своей, пожал плечами, взял чемодан и направился в гараж.
Садясь в «альфу», он вдруг заметил девушку, идущую к нему: блондинку в белых шортах.
— Синди Лак! — узнал он, подъезжая к ней и останавливаясь рядом. — Привет, — улыбнулся Эллиот. — Что вы здесь делаете?
Синди натянуто улыбнулась:
— Я… я хотела снова увидеть вас.
Они втроем, Джой, Уинн и она, обсудили план похищения Эллиота, и Уинн не сомневался, что для Синди не составит труда заманить жертву в бунгало.
— Привези его сюда, — сказал Уинн, — а здесь я займусь им.
Синди нерешительно спросила:
— Ты не сделаешь ему ничего дурного, Уинн?
— Конечно, нет. Я просто наставлю на него пистолет, и он сделает все, что надо. Знаю я этих фальшивых киногероев, которые хороши только на экране, а в жизни до смерти пугаются дула пистолета.
Тем временем Эллиот смотрел на Синди.
«Безусловно, лакомый кусочек, — подумал он. — Если бы не проклятая култышка, пожалуй, соблазнил бы ее».
— Ну, вот он я, — сказал он. — Уезжаю в Голливуд.
Синди широко раскрыла глаза от неожиданности:
— О, мистер Эллиот, мой отец так расстроится, ведь он ваш поклонник. Услышав, что я познакомилась с вами, он чуть не умер от восторга, и я обещала, что приглашу вас к нам.
Увидев настороженность, промелькнувшую в глазах Эллиота, она заторопилась:
— Я знаю, что прошу многого, но мой отец, он инвалид, у него так мало радостей в жизни. Он смотрел все ваши фильмы и считает так же, как и я, что вы великий актер…
Эллиот заколебался, потом подумал: «Что я теряю? У меня не осталось никого на свете, а эта девушка такой милый ребенок, да еще и красотка. Ничего со мной не случится, встречусь с ее отцом, порадую их обоих».
Он улыбнулся:
— Хорошо, где вы живете, Синди?
— На Морском бульваре.
— Прекрасно, мне как раз по пути. Залезайте в машину. — Эллиот, перегнувшись, открыл ей дверцу. — Не смогу задерживаться у вас, но если это доставит вам удовольствие, то и мне тоже, — любезно добавил он.
Синди вдруг стало нехорошо. Уинн уговорил ее участвовать в похищении, сказав, что деньги не имеют значения для Эллиота, а они, получив деньги, сразу поженятся и начнется жизнь, полная развлечений. Согласившись, она не думала об Эллиоте, но сейчас, видя его доброту, начала испытывать угрызения совести.
Она нерешительно стояла на дороге, но Эллиот попросил ее поторопиться, и, не раздумывая больше, она села в машину.
— Не знаю, как вас благодарить, — не глядя на него, сказала Синди. — Мой отец будет просто в восторге…
— Не будем об этом. — Эллиот поехал к автостраде. — Я вам обязан за те милые слова, которых мне никто еще не говорил.
— Правда?
— Вы, наверное, и не помните, так как говорили от чистого сердца. Вы сказали, что я заслужил свой прекрасный дом, так как принес много радости людям. — Он улыбнулся Синди. — Я теперь стараюсь жить так, чтобы не разочаровать вас.
Синди отвернулась. В этот момент она уже была готова сказать, что заманивает его в ловушку, но, подумав, что отец и Уинн ждут, а для такого богача, как Эллиот, пятьдесят тысяч — не большие деньги, подавила в себе это желание.
— Спасибо, — сказала она. — Я действительно так думаю, и вы не можете разочаровать меня.
Эллиота удивляла скованность Синди, и так как она продолжала молчать, он спросил:
— Что-то не так, детка? О чем вы думаете?
Синди вздрогнула:
— Что вы?! Я просто думаю, как я счастлива, и какой вы добрый.
Эллиот рассмеялся:
— Бросьте, не льстите мне. Я просто веду себя как нормальный человек.
— Правда? — Синди подумала об Уинне и в первый раз осознала, как тому не хватает доброты, а ведь это качество куда важней, чем красота. Сравнивая Уинна с Эллиотом и последнего с Джоем, она решила, что киноактер и отец имеют что-то общее, а именно — теплоту, которая начисто отсутствует у Уинна.
— Далеко не каждый, обладая такой известностью и богатством, — спокойно сказала Синди, — будет тратить свое время на знакомство с такими людьми, как я и мой отец.
— Вы так думаете? — Но он знал, что она права. И еще подумал о том, что, если бы «Пасифик пикчерз» возобновила с ним контракт, он бы, вероятно, не стал утруждать себя этим знакомством. Теперь он почти жалел, что поехал. Старик скорей всего зануда, ну да долго задерживаться он не собирается.
— Еду повидать агента, — сказал он. — Наверное, начну опять сниматься.
Синди обернулась к нему с таким сияющим видом, что ему стало неловко за ложь.
— О, я так рада! Я ведь читала в газетах о вашем несчастье и очень расстроилась за вас. Как ужасно!
— К сожалению, такое случается на свете. — Он помолчал и продолжил: — Моя левая ступня теперь сделана из металла. — И остро взглянул на нее: — Вас это шокирует?
— Шокирует? Меня? Но почему? У вас прекрасная походка, и совершенно ничего не заметно.
— Да, но это становится заметным, когда я снимаю ботинок. — Горечь, прозвучавшая в его голосе, заставила ее вздрогнуть.
— Да, я понимаю… Мне очень жаль.
— А почему вы жалеете меня?
Она молчала в нерешительности.
— Ну, говорите же.
— Вам, должно быть, тяжело, но вы не должны позволять, чтобы такие мысли портили вам жизнь. — Она замешкалась. — И так ли это важно, если люди любят друг друга…
Эллиот тихонько присвистнул:
— О, вы не знаете, детка. Еще как важно, вы и не догадываетесь.
— Я же говорю о любви, а не о том, когда просто ложатся вместе в постель.
— А для вас это играло бы роль?
— Я скоро выхожу замуж. — Синди отвела взгляд.
— Вот как? — У Эллиота сразу испортилось настроение, и это насторожило его. Разве для него что-нибудь значит эта девушка? Разумеется, она красотка, но и ничего больше, и тем не менее он почему-то расстроился, это очевидно.
— Кто же счастливчик? — кисло спросил Эллиот.
— Вы увидите его, он живет у нас. Вот и наше бунгало, последнее с правой стороны.
Эллиот оценивающе оглядел домик, наполовину спрятанный за деревьями, столь непохожий на шикарную виллу Эллиота.
Он подъехал к бунгало, возле которого стоял «ягуар» Уинна.
— Это машина твоего друга? — спросил он.
— Да, его.
— Неплохая марка. Ну, детка, веди, у меня мало времени.
Синди пошла вперед по тропинке, ведущей к входу в бунгало.
Джой и Уинн следили за ними, прячась за занавеской.
Ноги Джоя подкашивались, он вспотел от страха.
Уинн тяжело дышал, сжимая в руке пистолет тридцать восьмого калибра.
— Она привезла его! — шепотом восхищенно сказал он. — Я знал, что ей это удастся. Вот идут пятьдесят тысяч! Теперь дело за мной.
— Не трогай его, Уинн, будь осторожен, — ныл Джой, — не нравится мне все это.
— Заткнись, — огрызнулся Уинн. — Не мешай мне. — Синди тем временем открыла входную дверь.
— Заходите, пожалуйста. — Голос ее дрожал, и Эллиот посмотрел на нее. Бледна, испугана.
— Да что с тобой? — спросил он. — Тебе плохо? По…
Услышав сзади какой-то звук, он обернулся. Уинн стоял в дверях гостиной, направив пистолет на Эллиота.
— Спокойно, приятель. — Голос его звучал угрожающе. — Входи. Учти, одно лишнее движение, и в твоем животе появится вторая дырка.
В первый момент Эллиот остолбенел, но быстро пришел в себя и рассмеялся.
— Сцена прямо из боевика, — сказал он и посмотрел на Синди. — Я разочарован в тебе. Кто бы мог подумать, что ты пособница гангстеров? — И он опять рассмеялся. — Надо же, и я продолжаю диалог из боевика…
Барни замолчал и застенчиво посмотрел на меня:
— Не хотите ли попробовать сосиски, которые здесь готовят, мистер Кэмбелл? Они славятся тем, что их сначала вымачивают в роме, а подают под необыкновенным соусом. Рекомендую.
Я напомнил ему, что уже обедал, а кроме того, хочу сохранить форму.
— Уж слишком много внимания сегодня уделяют фигуре. — В голосе Барни слышалось осуждение. — Живешь только раз, мистер, страшно даже подумать, сколько бы я пропустил еды, сохраняя свой вес.
После этого я предложил ему съесть пару сосисок, при этом сам отказался от них наотрез.
Он заулыбался и поднял палец вверх. Сэм, должно быть, знал, что это означает, потому что немедленно притащил дюжину маленьких сосисок цвета мрамора.
— Попробуйте-ка одну. — Барни подвинул тарелку в мою сторону.
Что-то подсказало мне, что этого делать не следует, и я предложил ему приступать к еде, не обращая на меня ни малейшего внимания.
— Горячие, — сказал Барни, запихав сосиску целиком в маленький рот, и тут я увидел, как глазки его налились слезами. Я тихо порадовался, что не поддался на его уговоры.
После внушительного глотка пива Барни вытер глаза тыльной стороной ладони.
— Чистый динамит, — определил он одобрительно. — Мне приходилось видеть крепких парней, которые подскакивали на три фута вверх, попробовав одну из таких красавиц.
— Так что там с похищением? Что же было дальше?
Барни взял еще одну сосиску и заговорил:
— Уинн действовал четко, он умел быть собранным в такие моменты. Но он напугал до смерти Джоя и Синди, а на Эллиота не произвел ни малейшего впечатления.
Эллиот прошел в гостиную и опустился в лучшее кресло. Игнорируя Уинна с его пистолетом, он рассматривал Джоя, который ему понравился, удивляясь, что тот дрожит.
— Это твой отец, Синди? — спросил он.
— Да… — Синди дрожала тоже.
Эллиот кивнул Джою:
— Поздравляю, у вас очаровательная дочь, мистер Лак. А этот джентльмен, машущий пистолетом, надо полагать, жених?
— А теперь послушай меня, ублюдок, — зарычал Уинн, выведенный из себя, — здесь командую я, понял?
Но Эллиот как будто его не слышал. Обращаясь к Синди, он сказал:
— Никогда бы не подумал, что у тебя такой вкус, его игра не прошла бы даже в плохом телеспектакле. Надо было найти кого-нибудь повыше классом.
Уинн наконец понял, что его сознательно оскорбляют. Он видел неловкость Синди и реакцию Джоя.
— Ну ладно, мерзавец, — прорычал он. В прошлом Уинну приходилось драться с разными противниками, среди них были и крепкие парни, и подонки всех сортов, и просто те, кто ищет неприятностей. Этого красавца киногероя нужно немедленно укоротить и дать понять, кто здесь командует.
Наклонясь вперед и схватив Эллиота за воротник рубашки, Уинн хотел стащить его с кресла, а потом швырнуть об стену так, чтобы вышибить из него дух, но, к его удивлению, это не сработало.
Эллиот перехватил руку Уинна и ударом ноги в грудь послал через себя так, что тот с шумом приземлился на стоящий сзади столик и рухнул вместе с ним, выронив при этом пистолет из рук.
Эллиот вскочил и поднял пистолет, пока Уинн бездыханно лежал на полу.
— Извините, мистер Лак, надеюсь, столик не очень дорогой, — произнес Эллиот.
Джой потерял дар речи; он уже видел перед собой картину, как патрульная машина забирает их с Синди, а затем двери тюрьмы захлопываются за ними, по крайней мере, на десять лет.
Зачем он послушал Уинна? Почему не настоял, чтобы Синди не принимала участия в похищении?
Синди, прижавшись спиной к стене, с ужасом глядела на распростертого Уинна.
— Не смотри на него так печально, ничего серьезного. Что значит небольшая встряска для такого супермена? — сказал Эллиот.
Уинн в это время очнулся, потряс головой, чтобы прояснить ее, затем с трудом поднялся на ноги. Он с ненавистью посмотрел на Эллиота, сжимая кулаки и бормоча проклятия.
— Одно неловкое движение, приятель, — сказал тот насмешливо, — и я сделаю тебе вторую дырку в животе.
Глядя на встрепанного Уинна и спокойного, забавляющегося происходящим Эллиота, Синди почувствовала, что в душе у нее все перевернулось. Уинн оказался совсем не таким, каким она его представляла.
Как во сне она подвинулась к отцу и ухватилась за его руку. И Джой, боясь поверить, понял, что дочь опять с ним.
— Предлагаю всем присесть и все хорошо обсудить, — произнес Эллиот. — Ты садись туда. — Он кивнул Уинну на дальний стул у окна. — Давай садись, если не хочешь, чтобы я вызвал сюда полицию.
Что-то проворчав, тот повиновался.
Эллиот улыбнулся Синди:
— А ты с папой садись сюда. — Он показал на софу.
Джой обрадовался возможности присесть, и они уселись с Синди, держась за руки.
Эллиот поставил кресло так, чтобы видеть всех троих, достал сигареты и закурил, не спуская глаз с Уинна. Пистолет лежал на подлокотнике.
— Ну, Синди, надеюсь, теперь ты мне объяснишь, что все это значит?
Джой сжал руку дочери:
— Расскажи ему, детка. Правда еще никому не вредила.
— Заткнись, — прорычал Уинн, — не слушай его, Синди!
Синди так и вспыхнула, глаза ее потемнели. Никто не смел разговаривать с ней таким тоном.
— Мистер Эллиот, — начала она. — Мне так стыдно. — Тут она посмотрела прямо в глаза Эллиоту. — Все казалось так просто, а мы очень нуждались в деньгах. Это идея Уинна. Он предложил вас похитить и сказал, что вы легко заплатите выкуп. Обещал не причинить вам вреда, и мы с отцом подумали, что при вашем богатстве вы, пожалуй, не обеднеете, если заплатите выкуп. Теперь-то я вижу, как мы были не правы. Простите нас, пожалуйста!
Эллиот удивленно смотрел на нее:
— Выкуп? И сколько же вы собирались с меня потребовать?
Синди посмотрела на Джоя, тот кивнул, разрешая ей сказать.
— Пятьдесят тысяч. Это было бы для вас немного, верно?
Эллиот рассмеялся. В то время как Джой, Синди и сердитый Уинн глядели на него во все глаза, он хохотал так, что даже пришлось вытереть слезы платком.
— Что в этом смешного? — нервно спросила Синди.
— Смешного?! Да это лучшая шутка года. Мои бедные обманувшиеся похитители, я почти так же беден, как и вы! Все, что у меня осталось, — это машина, чемодан с вещами и девять тысяч наличными, да и эти деньги я должен кредиторам. Я должен срочно удирать, чтобы они не поймали меня. Так что вы неудачно выбрали жертву. Да вы что, с луны свалились?! Надо было сначала навести обо мне справки, а вы судили по внешнему виду, который, как известно, бывает обманчив.
— Он врет, — сказал Уинн, делая попытку встать.
Эллиот положил руку на пистолет:
— Я бы не пробовал на твоем месте. Даже с оловянной ступней с тобой я справлюсь.
Что-то во взгляде Эллиота заставило Уинна быстро сесть обратно.
— Вы хотите сказать, что небогаты? — спросила Синди. — Но ваш «роллс» и великолепная вилла! Мы просто не можем вам верить.
— «Роллс» забрали обратно три часа тому назад, а вилла давно мне не принадлежит. Я разорен, детка, и в бегах.
— Да? — иронически хмыкнул Уинн. — Разорен, имея девять тысяч!
— Надолго ли их хватит? — произнес Эллиот. — Потом все — конец! Больше брать неоткуда.
— Но и на эти деньги вы можете прожить два года. — Синди вспомнила, как мало они с отцом тратят на жизнь.
— Только не я. Я буду жить так, как привык, или не жить совсем.
Наступило молчание, и тут впервые заговорил Джой:
— Я думаю, вы не правы, мистер Эллиот, простите, что я так говорю. Мы живем на две сотни в неделю, и неплохо.
— Для меня это существование, а не жизнь. Но если вам хватало, зачем же было так рисковать?
Джой потупился.
— Я очень не хотел этого, — откровенно признал он. — И никогда бы этого не сделал!
— Он говорит правду, — подтвердила Синди. — Мы с Уинном уговорили его. Потому что меня тошнит от той жизни, которую мы ведем, от того, что надо красть каждый день. Я хотела иметь много денег, чтобы жить настоящей жизнью, а не лазить по чужим карманам.
Эллиот поднял брови:
— Разве вы этим занимаетесь?
— Да! И отец тоже! Каждый день, и все, что мы имеем, это две сотни в неделю.
— А чем занимается жених, когда не тычет в людей пистолетом? — спросил Эллиот, кивая на Уинна.
— Это мое дело! Заткни рот, Синди, ты и так слишком много болтаешь!
— Он грабит квартиры, — ответила Синди, не обращая на угрозы Уинна никакого внимания.
— Интересное трио. — Эллиот улыбнулся им. — Жаль, что не смогу вам помочь. В свои лучшие дни я бы, наверное, не удержался и дал вам пятьдесят тысяч, но вы явились слишком поздно. А теперь я должен идти. — Он поднялся и пошел к выходу. — И примите мой совет, оставьте похищение другим, вам это не по зубам.
— Вы совершенно правы, мистер Эллиот, — сказал Джой. Он поколебался и выпалил: — Вы не будете преследовать нас? Не заявите в полицию?
— Разумеется, нет, — ответил Эллиот. — Да и кто знает? Может быть, в скором времени и за мной явится полиция. — Последнюю фразу он бросил как бы в шутку, но серьезность ее вдруг поразила его.
Да ведь он ничем не лучше этих профессиональных воров. Они крадут понемногу, а он украл большие суммы, убегая, как вор, крадет у банка, у кредиторов, девять тысяч в кармане тоже украдены.
«Черт побери, да я такой же, как они», — внезапно подумал он.
И вдруг ему вспомнились слова Луи де Марни: у вас есть возможность достать эти марки, и, если вы нам их принесете, мы без лишних вопросов заплатим двести тысяч долларов.
Эллиот теперь внимательно изучал всех троих. Возможно, с их помощью он добудет марки! Если дать им пятьдесят тысяч? У него все равно остается еще сто пятьдесят. И с такими деньгами он еще поживет. Мысль жгла его теперь, и он решился:
— Если вы действительно хотите заработать пятьдесят тысяч… — И, вернувшись, вновь опустился в кресло.
Уинн подозрительно посмотрел на него:
— А что за работа?
— Как раз по твоей линии, — ответил Эллиот. И, наклонившись вперед, рассказал им о марках Ларримора.
