Дальше: Джеймс Хэдли Чейз Ударь побольнее

Джеймс Хэдли Чейз
Фиговый листочек для меня

Раздался зуммер внутреннего селектора.

Чик Барли, пропускавший свой второй утренний стаканчик скотча, торопливо сделал большой глоток, чертыхнулся и нажал на клавишу аппарата.

Голос Гленды Керри звучал громко и металлически твердо:

— Дирк, к полковнику. И быстро.

Чик повернул голову в мою сторону:

— Ты слышал леди? Вся беда с нею, что она лишена мужской ласки, а когда дело обстоит таким образом…

Но я уже топал по длинному коридору к кабинету полковника Виктора Пармелла.

Я работал в "Детективном Агентстве Пармелла" ровно неделю. Агентство, самое лучшее и самое дорогое на всем Атлантическом побережье, помещалось на последнем этаже Трумен-Билдинг на Парадайз-сити, Флорида.

Агентство предназначалось для людей богатых и именитых, и я все еще не мог опомниться от атмосферы роскоши, царившей здесь. Пармелл на деньги, унаследованные от отца, открыл это агентство лет пять назад и сразу же добился колоссального успеха.

У него в штате имелось двадцать оперативников, но большей части бывших полицейских или военных разведчиков, работавших попарно. Я заменил уволенного сотрудника. Мне повезло, потому что моим напарником оказался Чик Барли, светловолосый гигант, бывший лейтенант полиции, считавшийся лучшим оперативником Пармелла.

Прежде всего мне сказочно повезло, когда я получил это место. Конкуренция была огромной. Меня взяли лишь потому, что мой отец когда-то оказал Пармеллу серьезную услугу. Какую именно, я не знал, но полковник добро не забывал.

Последние тридцать лет отец руководил "Службой расследования Уоллеса" в Майами, специализирующейся по делам о разводах. Закончив колледж, я поступил в эту службу и десять лет работал следователем. Отец научил меня всему, что знал и умел, а это было немало, но в конце концов годы дали себя знать, и он ушел в отставку К этому времени агентство захирело. Когдато там работало трое детективов, не считая меня, под конец остался один, да и мне зачастую нечего было делать.

Полковник Пармелл искал замену одному из своих оперативников, который оказался мошенником и не оправдал его доверия. Отец, после некоторого колебания, написал ему, что, наняв меня, полковник не слишком прогадает. Интервью прошло успешно, и теперь я работаю в агентстве Пармелла, огромный шаг вперед по сравнению с убогим заведением отца, которое он прикрыл, как только я уехал в Парадайз-сити.

В качестве новичка я выдержал недельный испытательный срок, работая с Чиком по кражам в магазине самообслуживания. Поручение было скучным, но большинство оперативников получают скучные задания: слежка за неверным мужем или женой, розыск исчезнувших людей или нечто подобное.

Чтобы стать хорошим оперативником, ты должен обладать терпением, выдержкой и любознательным умом. У меня все это имелось. Плюс амбиция.

Пармелл работал в тесном контакте с полицией в Парадайзсити. Если появлялось подозрение, что порученное ему дело носит криминальный характер, он тут же предупреждал шефа полиции Террала.

Действуя таким образом, он пользовался полной поддержкой со стороны полиции, а для оперативников это крайне важно.

У богатых людей бывали иные, куда более важные, поручения, о которых полиция не имела понятия: шантаж, дочери, сбегающие из дома с неподходящими субъектами, жены-алкоголички, сыновья-педерасты и тому подобное.

Такие поручения держались в глубочайшей тайне, именно на них Пармелл зарабатывал большие деньги. Богачи являлись к нему, излагали чуть ли не шепотом свои семейные тайны.

Обо всем этом я услышал от Чика.

Раньше или позже, заявил он, меня тоже переведут в "высший эшелон", задача которого помогать сильным мира сего хранить в тайне свои неприглядные проблемы.

Я постучал в дверь Пармелла, чуточку подождал, затем вошел в просторный кабинет, совершенно не похожий на мрачную темную комнатушку, которую мой отец гордо именовал "своим офисом".

Пармелл разглядывал из большого окна Парадайз-авеню, за которой синел океан и бесконечная желтая полоса песчаного пляжа.

Пармелл был настоящим великаном лет шестидесяти с небольшим. Его мясистое загорелое лицо, маленькие проницательные глазки голубого цвета и крупный волевой рот сразу выдавали в нем старого вояку типа "я этого никогда не забуду".

— Входи, Дирк, — сказал он. — Садись.

Он прошел к столу и опустился на красивое вращающееся кресло.

— Как привыкаешь к окружающей обстановке?

Я нашел стул и уселся на самый его кончик. Пармелл заставлял меня нервничать. Даже Чик, проработавший в агентстве много лет, признавался, что в присутствии полковника всегда чувствовал себя неуверенно.

— Прекрасно, сэр, — ответил я.

— Чик говорит, что ты старательный и дельный помощник.

Твой отец был хорошим оперативником. Ты прошел превосходную школу.

— Благодарю вас, сэр.

— У меня есть для тебя работа. Прочитай вот это.

Он подтолкнул мне через стол письмо.

Оно было написано размашистым почерком, на бумаге в нескольких местах виднелись жирные пятна, как будто письмо писали на грязном кухонном столе.

Аллигатор Лейн, Вест Крик.

"Дорогой полковник Пармелл.

Когда мой сын был убит в бою. Вы были так добры описать мне подробности его смерти и то, что вы представили его на медаль "Почета", которой он был награжден посмертно.

Как я слышал, у Вас имеется детективное агентство в Парадайз-сити, недалеко от того места, где я живу. Мне нужен детектив. Пропал мой внук. Местная полиция не проявляет интереса. Я должен знать, что случилось с мальчиком. Прилагаю 100 долларов, чтобы нанять одного из Ваших людей отыскать мальчика. Я не в состоянии заплатить больше, но надеюсь на Вас, что Вы сделаете это для меня в благодарность за то, что мой сын сделал для Вашего полка.

Искренне Ваш, Фредерик Джексон."

Поговорив с Глендой Керри, которая вместе с Чарльзом Эдварсом, бухгалтером, следила за финансовыми делами агентства, я узнал, что агентство никогда не имело клиента, который не внес минимум пять тысяч долларов в качестве ретейнера и тысячи на текущие расходы.

Я взглянул на Пармелла и приподнял брови.

— Да, — сказал Пармелл, прочитав мои мысли, — мы изредка получаем такие письма с просьбой прислать бесплатно оперативника. И Гленда очень вежливо их отшивает… Но этот случай особый.

Он помолчал, чтобы закурить сигарету, потом продолжил:

— Ты когда-нибудь слышал о Митче Джексоне?

— Да, сэр.

У меня были весьма смутные воспоминания, но я посчитал, что не имею права ударить в грязь лицом.

— Митч был моим штабным сержантом, лучшим сержантом, которого я когда-либо имел.

Пармелл поднял к потолку глаза, вспоминая:

— Какой человек! Он был слишком энергичен и храбр, чтобы долго жить… Итак, мы поможем его старику, Дирк. Мы возьмем его сотню, а раз так, он становится нашим клиентом. И обслужим его наилучшим образом. Понятно?

— Да, сэр.

— Это поручение будет для тебя пробным камнем, — продолжал Пармелл, меряя меня глазами военного. — Поезжай и взгляни на этого старого простака и выясни, что его мучает. Относись к нему с почтением. Понятно?

— Да, сэр.

— Собери информацию, затем возвращайся и доложи мне. Мы посмотрим, что можно сделать, когда узнаем подробности. Ты поедешь завтра утром.

Он определенно изучал меня.

— Ты получишь возможность продемонстрировать мне, как ты сформировался, так что устрой нам стоящий спектакль. Договорились?

Он сунул мне через стол 100-долларовую бумажку.

— Это тебе на расходы.

Он хитро улыбнулся:

— Не проговорись Гленде. Если она узнает, что я взял 100долларовую бумажку с клиента, она собственноручно разорвет свои колготки.

— Да, сэр.

— О'кей, Дирк. Давай действуй быстро. Постарайся не тратить много времени, но дело должно быть доведено до конца.

Взмахом руки он отпустил меня.

Я вернулся в кабинет, который мы делили с Чиком. Он просматривал толстенную папку, в которой имелись данные на всех сотрудников универсального магазина самообслуживания, за которым мы наблюдали.

Чик поднял голову.

— Какие новости?

Я сел и рассказал ему.

— Митч Джексон?

Он тихонько присвистнул.

— Замечательный парень. Я служил с ним, он был правой рукой полковника… Не знал, что он был женат. Наверное женился, когда нам дали месячный отпуск. Но нам Митч ничего не сказал.

Он задумчиво посмотрел на меня.

— Полковник тебе не рассказывал, как Митч умер?

— Нет.

— Это было чем-то вроде военной тайны. Смотри, не обмолвись об этом в разговоре с его отцом. Ясно?

— Так как же он умер?

— Это было типичным армейским "усилением позиций". Группу в двадцать человек послали прочесать большой участок джунглей, где, как предполагалось, скрывались вьетнамцы. Мы теряли слишком много людей из-за их снайперов. Продвижение вперед задерживалось. Вот полковник и выслал вперед патруль во главе с опытным сержантом. В их задачу входило проверить участок и перебить снайперов. Вся бригада замерла в ожидании на холме, глядя вниз на клочок джунглей. В штаб было послано донесение, что бригада поднята. Представляешь картину? Два десятка наших ребят углубились в лес, а бригада замерла в ожидании. Митч хотел пойти с патрулем. Он всегда самым первым стремился быть, но полковник его не пустил. Не успел патруль скрыться в лесу, как из штаба пришло сообщение, что вылетели бомбардировщики, которые сожгут этот участок леса. Какой-то проклятый генерал от авиации не заметил сообщения полковника о том, что он выслал патруль, и отправил самолеты. Отзывать бомбардировщиков назад было поздно, уже было слышно их приближение. Митч вскочил в "джип" и помчался вниз, хотя полковник кричал, чтобы он вернулся. Но Митч думал об этих двадцати ребятах, его не могли остановить никакие приказы. Он соскочил с машины, когда та врезалась в дерево, и побежал вперед, громко крича, чтобы патрульные немедленно вернулись. Семнадцать парней успели выскочить до того, как бомбардировщики начали поливать джунгли напалмом. Мы видели, как Митч вышел на опушку вместе с ними, но тут же остановился, обнаружив, что троих не хватает. Он приказал этим семнадцати бежать наверх на холм, сам же вернулся в джунгли.

Чик грустно вздохнул.

— К этому времени лес был охвачен пламенем, напалм быстро распространялся… Митч всегда был безрассудно храбрым, но я больше не хочу быть свидетелем такого безумного героизма.

— Что же случилось?

— Вот как погиб Митч, спасая жизнь ребятам. Только по его опознавательному браслету мы поняли, что обуглившиеся останки принадлежат ему.

— А трое оставшихся в лесу?

— Известно что — обуглившиеся кости и мясо… Самым же скверным было то, что в джунглях не было никаких вьетнамцев, они ушли оттуда за много часов до нашего появления. У нас в агентстве мы называем такие операции "фиговыми".

— Что же было дальше?

— Того незадачливого генерала, отдавшего приказ о бомбардировке, куда-то убрали. Полковник поднял страшный шум, но чины повыше заткнули ему рот. Медаль, которой по настоянию полковника посмертно наградили Митча, была за спасение семнадцати солдат, которых Митч якобы вывел из окружения, сам же он при этом пал от пули снайпера.

Чик пожал плечами.

— Впрочем, его отцу было приятно прочитать такое объяснение, нежели узнать правду.

— Ну что же, спасибо, что ты мне это рассказал, я буду осторожен в разговоре с его отцом.

Чик подтянул к себе папку.

— Да… Интересно, что представляет из себя его отец? Если он похож на сына, тогда держи с ним ухо востро.

На следующее утро, оснащенный саквояжем с самым необходимым для короткой командировки и подробной картой местности, я отправился в Вест Крик на одной из служебных машин.

Хотя я провел большую часть жизни во Флориде, эти места не были мне знакомы. Карта показывала, что Вест Крик находится в нескольких милях к северу от озера Плэсид. Справочник, в который я заглянул тоже, сообщал, что в Вест Крике живет 56 человек, они занимаются разведением съедобных лягушек, которые, как я узнал, в зимнее время, когда их трудно поймать, продаются по баснословным ценам. Вроде бы новомодные рестораны на побережье постоянно требуют лягушечьи лапки.

На поездку ушло немногим более трех часов. Я остановился в Сирле, преуспевающем сельском городке, выращивающим помидоры, перец, картофель и фрукты. Сирль, судя по карте, лежал в нескольких милях от Вест Крика.

Я выпил всего лишь чашку кофе утром на завтрак и страшно хотел спать. Кроме того, всегда бывает полезно поболтать с местными жителями, прежде чем оказаться на месте расследования.

Я вошел в чистенькое кафе-ресторанчик и уселся за стол возле одного из окон, выходящих на главную деловую улицу, забитую грузовиками, доверху заполненными овощами.

Подошла девушка и подарила мне чувственную улыбку, симпатичный цыпленок со светлыми волосами, облаченный в узкие брюки и туго обтягивающую клетчатую рубашку.

— Что заказываем? — спросила она, упершись руками о стол и наклонясь так низко, что ее груди задрожали под тонкой тканью.

— А что вы предлагаете? — спросил я, с трудом подавив желание ткнуть пальцем в одну из этих бесстыдных грудей.

— Куриный хэш.

— Куриный хэш? Что это такое?

— Блюдо из мелко нарубленной курицы с овощами, причем курица не издохла от старости.

— О'кей, годится.

Я наблюдал, как она вильнула аккуратным задиком, направляясь на кухню. Даже такое стоячее болото, как Сирль, может обладать соблазнительными достопримечательностями.

Только тут я заметил, что возле стойки у бара сидит пожилой мужчина с густыми белыми усами, кое-где пожелтевшими от табачного дыма. Ему было за семьдесят, он был одет в видавшую виды стетсоновскую шляпу и темный костюм, залоснившийся от времени. Он посмотрел на меня, я в ответ улыбнулся и кивнул головой. Он довольно долго смотрел на меня, потом забрал свой стакан и перешел за мой стол.

— Здорово, незнакомец! — произнес он, усаживаясь напротив. — Нечасто увидишь незнакомое лицо в нашей глуши.

— Я здесь проездом, — пояснил я, — знакомлюсь с окрестностями. У меня отпуск.

— Это хорошо, — одобрил он, пригубляя свой стакан. — Могло быть что-то похуже. Здесь можно посмотреть много интересного. Одно время этот район славился изобилием аллигаторов. Они до сих пор встречаются в реке Пис.

— Я видал нескольких в Эверглейде. Захватывающее зрелище.

Девушка принесла мой куриный хэш (или как называется это месиво), брякнула тарелку передо мной на стол, неодобрительно посмотрев на пожилого мужчину.

— Что-нибудь закажете или будете просто занимать стул?

— Я уже заказал, — ответил он, поднимая свой стакан, — у меня кое-что есть. Будь я десятью годами моложе, у меня было бы и кое-что для вас, — добавил он тут же.

— Тогда станьте на тридцать лет моложе, возможно, я заинтересуюсь вами, — заявила она чувственной улыбкой и, вильнув задом, удалилась.

Старик покачал головой.

— Нынешняя молодежь не уважает старших.

Я мог бы сказать, что у нынешней молодежи нет оснований уважать старших, но промолчал. Подобная дискуссия меня совершенно не устраивала. Я принялся за "куриный хэш".

— "Страна аллигаторов", — пробормотал старик. — Вы когда-нибудь слышали про Аллигатор Плэтт? Нет, конечно, вы слишком молоды.

Я что-то промычал, обнаружив, что курица несомненно сдохла от старости.

— Про него в наших местах рассказывают легенды.

— Даже так?

— Да. Не слышали? Плэтт прячется на берегу до тех пор, пока аллигатор не поднимется на поверхность, тогда он нырнет и вступает с ним в единоборство. Он старается сесть на него верхом и вцепиться пальцами ему в глаза. Он ни разу не ошибся, но для этого требуется недюжая сила и выдержка. Плэтт говорил, что стрелять в аллигатора — это напрасно тратить пулю.

— То были славные дни!

— Кроме Плэтта был всего один человек, который решался делать то же самое, но в конце концов ему не повезло. Плэтт умер у себя в кровати, а старина Фрэд Джексон потерял обе ноги.

Временами, отправляясь на задание, при разговорах с местными жителями я нападал на золотую жилу, но никогда это не было так быстро, как на этот раз.

Самым равнодушным голосом я спросил:

— Фрэд Джексон? Случайно, не отец ли он Митча Джексона, военного героя?

Пожилой мужчина быстро посмотрел на меня.

— Правильно. Откуда вы знаете, что Фрэд живет в этих краях?

— Я не знал, вы сами мне сказали.

Я посмотрел ему в лицо.

— Я не расслышал ваше имя. Меня зовут Дирк Уоллес.

— Сайлес Вуд. Рад познакомиться, мистер Уоллес. Чем вы занимаетесь?

— Работаю в агентстве.

— В агентстве? Что это означает?

— Собираю материал для писателей, разную полезную для них информацию.

Это произвело на него впечатление.

— Хорошее дело… Я сейчас отдыхаю. Когда-то у меня была ферма по выращиванию помидоров, но в наши дни слишком уж большая конкуренция. Я продал ее.

— Скажите, мистер Вуд, потерял ли Фрэд ноги до того, как погиб его сын, или после?

Вопрос, казалось, поставил его в тупик. Он потянул себя за длинный нос и задумался.

Наконец он сказал:

— Раз уж вы спрашиваете, Фрэд потерял ноги, когда Митч был еще мальчуганом. Фрэду-то сейчас должно быть лет семьдесят восемь. Митч делал почти все дела Фрэда, пока его не призвали, но к тому времени Фрэд уже привык обходиться без ног. Вы бы посмотрели, как он ловко передвигается на своих культяжках! Он до сих пор считается лучшим охотником на лягушек и живет неплохо.

— Вы знали Митча?

— Знал ли я его?

Вуд снова потянул себя за нос.

— Все кругом его знали. Могу поспорить, никто не подумал бы, чтобы из Митча, из самого Митча, получится герой. Это показывает, что по ребенку нельзя судить, какой из него получится человек. Вроде той девчонки. Возможно, она образумится, но, конечно, национальный героини из нее не получится. Это точно.

— Митч был необузданным парнишкой?

Вуд допил свой стакан виски и с несчастным видом заглянул в пустой стакан.

Это был, несомненно, намек, поэтому я забрал его стакан и помахал им дерзкой девчонке, которая уложила свои груди на стойку и наблюдала за нами.

Она принесла полный стакан и поставила его перед Вудом.

— Это ваш второй, — сказала она, — и последний. — Посмотрев на меня, она добавила: — Больше двух он не выдерживает, так что не соблазняйте его. — После чего вернулась к бару.

Вуд хитро подмигнул мне:

— Это то, что я говорил: у молодежи нет уважения к старшим.

— Я вас спросил… Митч был необузданным ребенком?

Я закончил "куриный хэш", не сожалея о том, что порция была маленькой — челюсти у меня устали жевать.

— Необузданный? Это неточное слово. Он был настоящим шалопаем.

Вуд немного отпил из стакана.

— У него были постоянные неприятности с шерифом. Поблизости от него ни одна девушка не чувствовала себя в безопасности. Вор и браконьер. Вы не представляете, сколько помидоров он перетаскал с моей фермы или сколько кур пропало со двора. А какое количество лягушек исчезло из лягушатника! Шериф не сомневался, что это дело его рук, но Митч был слишком ловким, чтобы попадаться. Потом бесконечные драки. Митч был задирой. Вечерами он частенько отправлялся в город и затевал там ссоры. Ничто он так не любил, как с кем-то подраться! Однажды четверо парней, считавших себя силачами, скопом навалились на него, но все они оказались в больнице. У меня не было ни времени, ни охоты связываться с ним. Откровенно признаться, он меня пугал. Даже шериф его побаивался. Город обрадовался, когда его призвали. Больше его не видели.

Вуд замолчал для очередного глотка.

— Но все можно простить и забыть, когда человека награждают "Медалью Почета". Теперь-то город гордится им. Пусть прошлое будет прошлым.

Он подмигнул.

— Многие девушки тут не осушали слез, когда пришло известие о гибели. По-видимому, ему стоило только щелкнуть пальцами, как девушки раздвигали ножки.

Я все это слушал с большим интересом.

— Ну, а его отец? Похож на сына?

— Фрэд? Нет. Он был трудягой и честным человеком. Учтите, человек он тяжелый, упрямый, но прямой. Потеряв ноги, он изменился. До того, как это случилось, он любил приезжать в город, посидеть в хорошей компании, но с этим все сразу было кончено. Больше он не приглашал к себе посетителей. С помощью Митча он все еще ловил лягушек. Даже сейчас, в таком возрасте, он их ловит. Раз в неделю к нему направляется грузовик и увозит его улов. Полагаю, он живет на кроликах и рыбе. Мы с ним не виделись уже лет десять.

— А мать Митча? Она жива?

— Не знаю. Никто в наших местах ее не видел. Рассказывают, что сюда приезжала какая-то женщина-турист сделать фотографии Фрэда и аллигаторов. Сам Фрэд был тогда в расцвете сил. Думаю, что с женщинами он был, как Митч, они льнули к нему как мухи на мед. Так или иначе, в один прекрасный день на пороге своего дома Фрэд нашел младенца. Это был Митч. Предупреждаю, я не могу присягнуть, что все так и было, но в Сирле ходят такие слухи. Фрэд воспитывал его по-мужски, но все, же заставил ходить в школу. Когда Фрэд потерял обе ноги, спас его Митч. Он ухаживал за отцом лучше самой преданной дочери, пока Фрэд не научился передвигаться на культяжках. Это единственное доброе дело, о котором я могу вспомнить, говоря о Митче. Он, несомненно, любил Фрэда. Тут не может быть никаких сомнений.

— Интересно, — сказал я.

— Верно. В городе об этом много судачили. Мало городков нашего масштаба имеют национальных героев. К тому же был еще и внук.

Я не стал проявлять особого интереса.

— Вы имеете в виду сына Митча?

— Ну да. Это была загадка. Лет девять назад здесь появился мальчонка. Припоминаю, как он приехал. Он походил на маленького нищего, как будто шатался по дорогам долгое время. Грязный, длинноволосый, башмаки стоптаны. В руке у него был потертый старый чемодан, перевязанный веревкой. Мне его стало жалко, я вообще люблю детей. Я спросил у него, что он тут делает. Он вежливо ответил, что ищет Фрэда Джексона, своего дедушку. Я был потрясен. Объяснил ему, где живет Фрэд. У мальчишки был такой изголодавшийся вид, что я предложил ему поесть, но он отказался, поблагодарив меня, и сказал, что хочет как можно скорее добраться до дедушки. Джон, наш почтальон, как раз отъезжал на своей машине, я заставил его отвезти мальчишку. В то время Митч был в армии. Можете представить, сколько разговоров поднялось в городе. К Фрэду заявился школьный учитель. К всеобщему изумлению. Фрэд принял его и поговорил с ним. В результате мальчик, Джонни Джексон, стал посещать школу, ездил туда на велосипеде.

— Джонни походил на отца?

— Ни капельки. Он был симпатичный, тихий, вежливый мальчик, возможно слишком мягкий, но в школе очень сообразительный. С другими детьми проводил мало времени, держался особняком. Никогда не говорил о Митче. Ребятишки спрашивали у него, он отвечал, что никогда не видел отца. Он родился после того, как его отец уехал за море. Когда пришло известие о том, что Митч убит и что посмертно награжден медалью, мальчик не стал ходить в школу. К тому времени ему исполнилось четырнадцать лет. Школьный учитель отправился к Фрэду, но тот показал ему от ворот поворот. После этого, то есть вот уже шесть лет, Джонни никто не видел. Как я предполагаю, он устал от такого грубияна деда и сбежал. Не могу сказать, чтобы я его осуждал. У старины Фрэда невозможный нрав.

Вуд закончил свой стакан, вздохнул, потом вытащил старинные серебряные часы и посмотрел на них.

— Я должен идти, мистер Уоллес. Моя супруга ровно в час приготавливает мне горячую пищу. Если только я немного задержусь, она страшно обидится. Ну и начинаются всякие ненужные жалобы.

Он пожал мне руку.

— Желаю хорошо провести отпуск. Надеюсь, мы с вами еще увидимся. И снова пропустим по стаканчику.

Когда он ушел, я попросил девицу принести кофе. К этому времени в зале сидело несколько водителей с больших грузовиков, ни один из них не обращал на меня внимания, меня они тоже не интересовали. Другое дело местные жители.

Девушка принесла кофе.

— Не верьте всему тому, что вам говорит старик Вуд, — предупредила она, ставя на стол чашку. — Он уже выжил из ума. О чем это вы тут болтали?

— О Митче Джексоне.

Ее лицо просияло, на нем появилось глуповато-восторженное выражение, которое видишь на детских рожицах, когда они слушают волшебные сказки.

— Это был настоящий мужчина!

Она закрыла глаза и вздохнула.

— Митч! Вот уже шесть лет, как его нет в живых, но память о нем не умирает. Я видела его всего один раз, в то время я была еще ребенком. Но этого я никогда не забуду.

— Вуд сказал, что он был шалопаем. Но я считаю, что если человека награждают "Медалью Почета", то он герой.

Я накормил ее этой сентенцией, потому что видел по ее одурманенной физиономии, что Митч значил для нее очень много.

— Я могу подписаться под вашими словами! Кто бы подумал, что его сын будет таким размазней?

Я размешал свой кофе. Похоже, что это был удачный для меня день.

— Он был размазней?

— Мы вместе учились в школе. За ним бегали все девчонки, потому что отцом был Митч. Что за сопля! Он убегал от них, как робкий кролик.

Заорал какой-то шофер, требуя еду. Девушка скорчила гримасу и убежала.

Я потягивал кофе и обдумывал все это, что узнал. По словам Сайлеса Вуда, внука Фрэда не видели с тех пор, как погиб его отец. Вуд разделял мнение всего города, что Джонни Джексон сбежал. Это мне казалось лишенным всякого смысла. Если мальчик исчез шесть лет назад, с какой стати Фрэду Джексону было сейчас писать Пармеллу с просьбой начать расследование и найти паренька после такого большого перерыва?

Я решил целесообразным порасспрашивать кругом еще немного, прежде чем ехать на Аллигатор Лейн.

Я расплатился за еду и вышел на улицу. Остановившись, чтобы осмотреться, я увидел надпись со стрелой, указывающей направление:

МОРГАН И ВЕЗЕРСПУН

ЛУЧШЕЕ ЛЯГУШАЧЬЕ ФИЛЕ

Фрэд Джексон занимался лягушачьим бизнесом. Значит, здесь я могу раздобыть какую-то информацию. Поэтому я воспользовался направлением, указываемой стрелой: вниз по аллее к двойным воротам, над которыми виднелась другая надпись:

МОРГАН и ВЕЗЕРСПУН

ЛЯГУШКИ

МЫ ПРИШЛИ: ВХОДИТЕ!

Зловоние, доносившееся из-за высокого деревянного забора, чуть не вызвало у меня приступ рвоты. Я открыл одну из калиток в воротах и вошел в просторный двор, где были припаркованы два больших грузовика. На каждом были нагружены бочки, из которых слышалось кваканье.

Через дорогу возвышалось бетонное здание. Сквозь большое окно виднелся человек в белой куртке, работающий за столом. Я поднялся на три ступеньки, распахнул дверь и вошел в небольшой офис, где слегка гудел кондиционер. Торопливо захлопнув за собой дверь, я подумал, что напущу, не дай бог, с собой вонищу со двора.

Человек за столом по-дружески улыбнулся мне. С виду ему было лет сорок шесть, худощавый, с заостренными чертами лица и редеющими волосами.

— Что могу я для вас сделать? — спрашивал он меня. — Гарри Везерспун.

— Дирк Уоллес, — представился я, пожимая ему руку. — Мистер Везерспун, я здесь, чтобы отнять у вас немного времени, но я надеюсь, что вы отнесетесь к этому снисходительно.

Его улыбка стала шире, но маленькие пронзительные глазки уставились на меня недоверчиво.

— В данный момент, мистер Уоллес, у меня как раз имеется свободное время. Через полчаса я займусь делами, сейчас же перевариваю ленч, так что садитесь и расскажите мне, в чем заключается ваше дело.

Мы оба уселись.

— Я работаю в агентстве, которое собирает всякого рода информацию для писателей и журналистов, — начал я, прибегая к апробированной версии, которая никогда не давала осечек. — Я, образно выражаясь, человек, который питает их фактическим материалом. Они осмысливают эти факты и зарабатывают миллионы. Я — нет.

Я скромно улыбнулся.

— Итак, я занимаюсь предысторией Митча Джексона, нашего национального героя, его отцом и лягушками, поскольку крупный иллюстрированный журнал планирует серию статей об этом человеке.

Он почесал свою редеющую шевелюру.

— Я бы сказал, что это устаревшие новости. О Митче Джексоне уже так много написано!

— Вы же знаете, как это бывает, мистер Везерспун. Я ищу новую точку зрения, нечто такое, о чем еще нигде не упоминалось.

Он пожал плечами:

— Ну что же, я могу рассказать вам о лягушках, но я никогда не встречался с Митчем Джексоном. И судя по тому, что я о нем слышал, я об этом не жалею. Итак, лягушки… Вы обратили внимание на запах. Постепенно вы к нему привыкнете. Лягушки пахучие и живут в пахучих местах. Лягушачьи лапки или "филе", как мы именуем их в торговле, приносят высокие доходы. Лично я их не люблю, но есть множество состоятельных гурманов, которые обожают их, особенно под чесночным соусом… Это процветающая индустрия. Мы приобретаем их у владельцев лягушачьих ферм, обрабатываем и продаем ресторанам.

Он откинулся в своем кресле, и я мог видеть по оживленному выражению его лица, что лягушки дороги его сердцу.

— Самое хитрое, разумеется, изловить лягушек. К счастью, это не моя забота. Фрэд Джексон на протяжении тридцати лет Е был нашим лучшим поставщиком. И не только по количеству.

Теперь же я не могу на него уже так сильно надеяться. Он стареет… как и мы все.

Он наградил меня еще одной широкой улыбкой.

— Фермеры-лягушатники, как мы их называем, работают таким образом: они находят подходящий участок земли с болотом и прудами, арендуют его или покупают. Фрэд Джексон был дальновидным дельцом, од приобрел свой участок почти даром. Лягушки питаются насекомыми. Фермеры, вроде Джексона, разбрасывают вокруг прудов гнилое мясо, которое привлекает мясных мух. Лягушки их любят. В то время, когда лягушки ловят этих мух, фермеры отлавливают их. Джексон специалист. Его не удовлетворял только дневной отлов лягушек, он установил электрическое освещение вокруг прудов для привлечения мотыльков и жуков. Так что лягушки едят также по ночам, а Джексон тут как тут, ловит их. Самка лягушки откладывает за год от десяти до тридцати тысяч икринок. Через девяносто дней появляются головастики. Проходит два года до того, как лягушка дорастет до того, что ее можно есть.

Он снова улыбнулся:

— Лекция закончена.

— Благодарю вас, — сказал я, — это именно то, что я хотел.

Помолчав, я продолжал:

— Вы сказали, что никогда не встречались с Митчем Джексоном, и однако же добавили, что несмотря на то, что он национальный герой, вы об этом не сожалеете. Как же это можно объяснить?

Он немного смутился, потом пожал плечами.

— Вы должны понять, мистер Уоллес, я не уроженец этого города. Мне потребовалось порядочно времени, чтобы меня здесь признали. Я купил партнерство с Морганом, который постепенно отошел от дел и недавно умер. Я один руковожу этим бизнесом. Митч Джексон имел тут большую репутацию, потому что его наградили медалью, поэтому мне не хотелось бы, чтобы меня цитировали. Здешние дети боготворят его память, так что сказанное мною ни в коем случае не для записи.

— Никаких проблем, — сказал я. — Ваше имя не будет упоминаться, раз вы этого не желаете.

— Да, прошу вас.

Он внимательно посмотрел мне в лицо, затем продолжал:

— Я приехал в Сирль уже после гибели Митча Джексона, но я многое слышал о нем. Местные жители опасались его, считая злобным головорезом, но когда он получил медаль, город сделал его легендарной личностью, а местные девушки, помня его отчаянным донжуаном, чтят его память, как если бы он был какой-то поп-певец.

Я никак не отреагировал на эти слова. В детстве моим кумиром был Синатра. Дети должны иметь своих богов.

— Если вы хотите получить более подробные данные о Митче Джексоне, вам следует обратиться к Эйбу Леви, — продолжал Везерспун. Он один из моих шоферов, который доставляет бочки с лягушками с севера. Он забирал товар у Фрэда Джексона многие годы.

Он взглянул на часы.

— Сейчас вы его найдете в разделочном цехе. Хотите с ним потолковать?

— Конечно, и благодарю вас, мистер Везерспун. Еще последний вопросик, что вы можете сказать мне о Фрэде Джексоне?

Он покачал головой.

— Ничего. Я никогда с ним не встречался. Слышал, что он потерял обе ноги, сражаясь с аллигатором. Пока он болел, лягушек отлавливал Митч, потом Фрэд снова начал передвигаться. Его добыча за последнее время сократилась, но этого и следовало ожидать в его возрасте. Здесь бытует мнение, что он непокладистый, но честный.

Я поднялся с места.

— Так я поговорю с Леви?

Он показал через окно:

— Вот тот большой сарай. Сейчас он в нем завтракает.

Везерспун поднялся в свою очередь:

— Рад был познакомиться, мистер Уоллес. Если вы захотите узнать еще что-нибудь в отношении лягушек, вы знаете, где меня отыскать.

Мы пожали друг другу руки, и я вышел в зловоние.

В сарае, где с десяток цветных девушек разделывали лягушек и стоял такой тяжелый дух, что мне захотелось зажать себе нос, я нашел человека лет шестидесятипяти, который с завидным аппетитом приканчивал банку с консервированными бобами. То, что кто-то может есть в такой вонище, меня потрясло, но этот невысокий крепыш с фигурой борца и седеющей бородой не испытывал никаких отрицательных эмоций. Я рассказал ему ту же басню, что и Везерспуну о сборе информации для агентства. Он слушал меня, продолжая жевать, потом в его глазах мелькнул алчный огонек, значение которого я выяснил безошибочно за годы сбора всякого рода сведений у неимущих людей.

— Мистер Везерспун говорил мне, что вы могли бы снабдить меня кое-какой информацией. Я не жду, что вы дадите мне ее даром… Пять долларов вас интересуют?

Я достал из бумажника 5-долларовую бумажку и помахал ею у него перед глазами.

— Пять для начала. Посмотрим, как мы поладим.

Он выхватил пятерку у меня из пальцев с ловкостью ящерицы, глотающей муху.

— О'кей, мистер. Что вы хотите узнать?

— Расскажите мне про Фрэда Джексона. Вы знаете его много лет, как мне сказали.

— Правильно. И чем больше я его вижу, тем меньше хочу видеть снова. Он отвратительный старый скряга О'кей, наверное многие люди станут жадными, если потеряют ноги, но Фрэд всегда был скупердяем.

— Вы хотите сказать, что он не любит расставаться с деньгами?

— Не только это, у него подлый характер. Он из тех людей, который сделает гадость лучшему другу, ни на секунду не задумавшись об этом. Впрочем, у Фрэда никогда не было друзей. У него такой же характер, как у его сыночка.

— Его сын награжден "Медалью Почета".

Леви фыркнул:

— Его наградили, потому что он несговорчивый, подлый и жестокий. Его никогда не волновало, в какую историю он вмешивается. Я не называю это храбростью. Это глупость, вот как я считаю. Джексоны испорчены. Ни один из них мне не нравится. Более двадцати лет и даже больше я бывал в хижине Джексона. Ни разу ни один из них не предложил мне хотя бы кружку пива. Не помог мне грузить бочки, а они ведь такие тяжелые. Понимаете, теперь, когда Фрэд потерял ноги, я и не жду от него помощи, но этот бугай Митч только ухмылялся, наблюдая, как я надрываюсь.

Он снова фыркнул:

— Другие фермеры всегда угощают меня пивом и мне помогают, но только не Джексоны.

Он заглянул внутрь консервной банки, поскреб в ней и что-то отправил в рот.

— Все эти разговоры о том, что Митч Джексон — гордость нашего города, меня бесят. Хорошо только то, что город отделался от него.

От него я не узнал ничего нового, все это мне уже выложил Везерспун.

— Ну а внука вы встречали?

— Один раз. Я приехал на грузовике, он стирал белье. Наверное Фрэд заставлял его отрабатывать за кров и еду. Как только он увидел меня, он ушел в дом, а Фрэд вышел ко мне. Я с мальчишкой ни разу не поговорил. Наверное ему жилось плохо у этого жлоба, поэтому он сбежал от него, как только Митча убили. Это случилось почти шесть лет тому назад.

— Так ему примерно около четырнадцати?

— Наверное. Худенький парнишка, не похож на Фрэда и его сына. Я частенько задумывался, правда ли, что он сын Митча. У Митча была физиономия, которую можно видеть на извещениях полиции о розыске преступников. Мальчишка был породистый. Даже в школе говорили об этом. Утверждали, что он совсем другой. "Благородный". По всей вероятности, он пошел в мать.

— Знаете что-нибудь про нее?

Леви покачал головой.

— Никто не знает. Возможно, какой-то роман, о котором Митч не упоминал. Заморочил голову какой-то девчонке и был таков. Он не пропускал ни одну юбку в районе. Не знаю, может, у мальчишки такие же наклонности. Помнится, разок я видел там девчонку.

Он задумался, потом кивнул несколько раз головой.

— Это было всего лишь месяца четыре назад, через много времени после того, как мальчишка, как мы считаем, сбежал.

Не показывая заинтересованности, я равнодушно спросил:

— Расскажите мне про эту девчонку.

— Я видел ее мельком. Она стирала белье, совсем как тогда стирал его Джонни возле хижины. Как только я вывернул из-за поворота, она убежала в хижину и исчезла. Когда появился Фрэд, я спросил его, не нанял ли он работницу, но он в ответ заворчал. Ничего иного я от него и не ожидал. Я-то решил, что он выписал к себе из города эту девочку, чтобы она заменила мальчика. Признаюсь, мне стало любопытно, я порасспрашивал кругом, но никто не знал, чтобы у Фрэда работала девчонка.

Он пожал плечами.

— Больше я ее ни разу не видел.

— Как она выглядела? Сколько ей лет?

Он облизал ложку, которой ел, и сунул ее себе в карман.

— Молоденькая, тоненькая, с длинными волосами. Я сразу посмотрел на ее волосы. Они достигали ее талии и были бы очень красивыми, если бы она их помыла.

— А как она была одета?

— Джинсы и что-то сверху. Не помню. Может быть, Джоннито был все же у деда, а она с ним развлекалась. Фрэду до этого не было бы никакого дела. Он же не обращал внимания на то, как Митч крутил с девушками.

Он помолчал, потом с хитроватой улыбкой осведомился:

— Ну и как у меня получается?

— Еще один вопрос. Мне сказали, что Митч был нелюдим. Неужели у него не было ни одного друга?

Леви поскреб бороду.

— Нет, был один проходимец, с которым Митч болтался вместе. Такой же паршивец, как и Митч. Слова доброго не заслуживал.

Он посмотрел на потолок.

— Что-то никак не припомню его имени.

Я вытащил вторую 5-долларовую бумажку, но держал ее от него на почтительном расстоянии. Он внимательно посмотрел на деньги, почесал бороду в другом месте и только после этого кивнул.

— Да, вспомнил… Сид Боткине. Его призвали одновременно с Митчем. Город радовался, глядя, как они вместе уезжают. Его отец и мать были уважаемыми людьми. У них была бакалейная лавка в Сирле, но когда она умерла, мистер Боткине отошел от дел. Один он не смог бы и дня проработать.

— Митч с Сидом были приятели?

Леви состроил гримасу.

— Этого я не могу сказать. Не знаю. Но они вместе совершали набеги на соседние сады и огороды и всюду появлялись вдвоем. Когда Митч затевал ссору, Сид не вмешивался. Просто наблюдал. Я бы сказал, что он был мозгом, а Митч — исполнителем. Мускульной силой.

— Он вернулся домой после войны?

— Нет. Время от времени мы пропускаем по стаканчику с его отцом. Старина все еще ждет получить весточку от сына, но до сих пор ее не получал. Единственное, что ему известно, это что Сид демобилизовался, возвратился в Штаты, а потом куда-то исчез. Я не сомневаюсь, что он попал в дурную компанию.

Я немного подумал, потом протянул ему пятерку.

— Если я надумаю что-то еще, я снова вас разыщу, — сказал я.

Мне не терпелось выбраться из сарая и вздохнуть свежего воздуха, пахнувшего травой и цветами.

— Вы всегда бываете здесь в это время?

— Точно, — ответил он, пряча деньги.

— Как мне добраться до жилища Фрэда?

— Вы на машине?

Я кивнул.

— Он живет приблизительно в пяти милях отсюда.

Он подробно проинструктировал меня в отношении дороги.

— С Фрэдом будьте поосторожнее… Он дурной человек.

Мне было о чем подумать. Я вернулся к своей машине и отправился в Аллигатор Лейн.

Проезжая по главной улице, я заметил офис шерифа и подумал, стоит ли мне остановиться и представиться ему. Из прошлого опыта мне было известно, что некоторые шерифы относятся враждебно к посторонним оперативникам, собирающим сведения на их территории, но я решил, что мне сперва надо потолковать с Фрэдом Джексоном. Он обратился в агентство с просьбой разыскать его внука. Возможно, он хотел провести расследование в тайне.

Эйб Леви предупредил меня, что перед поворотом на Аллигатор Лейн нет указателя, и велел мне искать узенькую проселочную развилку на шоссе. Поэтому я вовремя ее заметил, поскольку на шоссе не было других машин, осторожно свернул на нее и поехал по этой петляющей, неровной колее, по обе стороны которой росли густые деревья. Через пару миль аллея расширилась. Это, вероятно, было место, где могли стоять грузовики, прежде чем отправиться по односторонней колее к шоссе.

Я понял, что приближаюсь к хижине Джексона по отдаленному кваканью лягушек. Я медленно ехал дальше. Аллея вновь сузилась и внезапно резко свернула вправо. Проехав совсем немного, я увидел деревянную хижину, колодец с ведром возле входной двери, скамейку под одним из давно немытых окон и бочку для лягушек.

Итак, я приехал.

Остановившись, я выключил мотор, затем дотронулся до гудка. Ничего не произошло. Ничего, кроме кваканья лягушек, не было слышно.

Подождав, я посигналил погромче.

И снова никакой реакции.

Очевидно, Фрэд Джексон охотился за своими лягушками. Я вылез из машины. День был невыносимо жарким. Деревья преграждали доступ ветерку, если такой имелся. Несмолкаемый лягушачий концерт действовал мне на нервы. В этих звуках мне чудилось что-то почти человеческое: так старики откашливаются перед продолжительной речью, чтобы побороть смущение.

Я закурил сигарету и принялся изучать хижину. Вообще-то это был добротный дом, выстроенный из сосновых бревен. Судя по его размерам, в нем имелась просторная общая комната и пара спален.

Я увидел, что входная дверь приоткрыта. Я начал потеть от жары. Это в сочетании с лягушачьим концертом и уединенностью места усилило мое напряжение. Мне чудилось что-то жуткое в царившей здесь атмосфере.

Я прошел к входной двери и постучал. Мне никто не ответил, поэтому, постучав вторично гораздо сильнее, я распахнул дверь. Ржавые петли пронзительно завизжали, и я вздрогнул от неожиданности.

Стоя на пороге большой комнаты, я вглядывался в царивший здесь полумрак. Помещение было обставлено разным старьем, которое продают на аукционах по сниженным ценам, потому что такой хлам нынче никому не нужен.

Я увидел Фрэда Джексона, который сидел за большим столом. Что это был Джексон, я понял по тому, что у бородатого крепыша за столом не было ног. Перед ним была за столом тарелка с кушаньем, покрытая тучей жирных мух.

Мои глаза повернулись в сторону огромной коричнево-зеленой лягушки, которая сидела на дальнем конце стола, наблюдая за мухами. Она посмотрела на меня своими выпученными глазами, потом подпрыгнула в воздух в моем направлении, так что я невольно отскочил вбок, шлепнулась на пол, исчезла.

— Мистер Джексон… — начал было я, затем остановился.

Человек за столом продолжал сидеть неподвижно.

Мои глаза уже успели привыкнуть к полутьме в помещении.

Я прошел внутрь.

— Мистер Джексон…

Черные мухи при моем приближении, жужжа, разлетелись, чтобы вернуться снова на останки того, что лежало на тарелке.

Потом я увидел полоску крови, медленно стекавшей по лицу Джексона. Полоска крови начиналась с пулевого отверстия посредине грязного лба

Джексона.

Теперь он был убит, так же как и его сын, только произошло это куда более обыденно.

Я помедлил на пороге офиса шерифа и осмотрелся. Обстановка была знакомая. Вы ее будете снова и снова видеть в телевизионных фильмах: место для оружия, наручники, висящие на крючках, два стула и три свободные камеры:

Атмосфера бездействия и скуки нависла над офисом, подобно пылевой завесе.

За большим столом, судя по дощечке на стене, лицом ко мне сидел шериф Тим Мейзон, походивший на опереточного Будду. Мне подумалось, что только его куртка цвета хаки, на которой поблескивала звезда шерифа, да брюки не давали растечься его жиру. Возможно, он был самый толстый человек, которого я когдалибо видел, и, более того, его припухлое пылающее лицо и налившиеся кровью глаза, не говоря уже о струйке пота, стекающего из-под его стэтсона, сообщили мне, что он принадлежит к поклонникам бутылки.

За вторым столом сидел голубоглазый паренек, внешность которого совершенно не вязалась с надписью на дощечке, что он — помощник шерифа, Билл Андерсен.

Шериф Мейзон посмотрел на меня так, как будто ему очень трудно поймать меня в фокусе. Помощник шерифа Андерсен поднялся с места. Он оказался маленького роста, но зато плечи у него были округлые и мускулистые.

— Чем могу быть полезен? — спросил он с неуверенной улыбкой. Я подумал, что ему года двадцать три — двадцать четыре.

Я вошел в офис к его столу.

— Сообщаю об убийстве Фредерика Джексона из Аллигатор Лейна, — сказал я. Помощник шерифа Андерсен попятился назад, как будто я нанес ему удар по

подбородку.

— Кто вы такой, черт побери? — потребовал Мейзон громким басом.

Я вытащил свой бумажник, достал одну из своих служебных карточек и, подойдя к нему, положил на стол.

Он поднял карточку трясущейся рукой, довольно долго смотрел на нее, затем ему удалось прочитать то, что там было написано.

— Проклятый соглядатай!

Его толстая физиономия приобрела злобное выражение.

— Ненавижу соглядатаев! Что вы делаете в моем городе?

— Я сообщаю об убийстве Фредерика Джексона, фермералягушатника, — отчетливо повторил я.

Он снова перечитал мою карточку. Очевидно, мои слова, вернее сказать, их смысл дошли до него.

— Я не люблю соглядатаев! — повторил он. — И не потерплю их в моем городе. Убирайтесь отсюда и больше не входите!

— Докладываю об убийстве Фредерика Джексона! — сказал я, повышая голос на пол-тона.

Подобно слону, медленно поднимающемуся с колен, шериф встал на ноги и с трудом обошел вокруг стола.

— Займись с этим проходимцем, Билл! — распорядился он. — Избавься от него. У меня неотложное дело на дороге…

Протопав мимо меня, он выплыл на жаркое солнце и исчез из виду. Я подобрал свою карточку и положил ее на стол Андерсену.

— Это ваши обычные порядки? — спросил я не самым вежливым тоном.

Андерсен смутился, прочитав мою карточку, посмотрел на меня, потом покачал головой.

— Вы зашли в неудачное время, мистер Уоллес. Шерифу как раз надо принять лекарство. До тех пор, пока он его не проглотит, он не воспринимает факты.

— Он не держит бутылку в своем столе?

— Он любит пить в компании… Простите, о чем вы докладывали?

Я с трудом справился с нетерпением, повторив про себя, что имею дело с провинциалами из маленького городка.

— Убит Фредерик Джексон.

Он заморгал.

— Мне показалось, что вы это сказали, но я не мог поверить. Вы в этом уверены?

— Он мертв. Его застрелили в голову… Оружия нет, значит, его убили, — терпеливо объяснил я.

— Вы его видели?

— Только что приехал из его дома. Вам лучше перевезти его в мертвецкую. Его домик, как раскаленная печь, мухи там устроили пляску.

Он смертельно побледнел под загаром и почти что упал в кресло.

— Убит! Это первое убийство в наших местах! — пробормотал он растерянно.

— Теперь оно у вас есть. Дело серьезное.

— Господи! Убийство…

Мне стало его жалко. Он — был слишком молод для должности помощника шерифа. Вероятно, большого опыта полицейской работы у него тоже не было. Он мог заниматься кражами, проблемами припарковки машин, пьянством и, возможно, изредка изнасилованием, но убийства были от него очень далеко.

— Я бы посоветовал вам начать с того, чтобы позвонить полиции штата, — сказал я успокоительно. — Они и займутся этим делом.

У него глаза чуть не вылезли из орбит.

— Я не могу этого сделать. Шериф Мейзон не захочет иметь с ними ничего общего. Он ведь здесь шерифом вот уже скоро двадцать лет, и ни разу не обращался к полиции штата.

— На этот раз пришло время. Все равно вам придется их вызвать раньше или позже, так что лучше сделать это сейчас.

Он потер подбородок тыльной стороной ладони. Я только что не слышал, как напрягаются у него мозги, когда он обдумывал ситуацию, и мне еще более жалко стало его. Он был лоялен к старому пьянчужке. Он знал так же, как и я, что, если полиция штата прибудет сюда и бросит взгляд на шерифа Мейзона, его песенка будет спета.

— Он выходит в отставку в конце года, — сказал Андерсен то ли мне, то ли самому себе. — Он был прекрасным человеком, но бутылка сильнее его. Его все любят. Они все отворачиваются и стараются ничего не замечать, когда он напивается. Если полиция штата…

Он снова потер подбородок и беспомощно посмотрел на меня.

— Я сообщаю об убийстве, — сказал я. — На этом моя миссия заканчивается. Что вы будете делать — это ваша забота.

Он снова посмотрел на мою карточку.

— Вы работаете у полковника Пармелла?

— Да, это сказано на карточке.

— Замечательное агентство. Самое лучшее.

Он начал действовать мне на нервы.

— Да, самое лучшее.

— Я слышал, там имелась вакансия на место оперативника. Я писал туда.

Андерсен снова потер подбородок.

— Но место было уже занято. Я много бы отдал, чтобы работать у полковника Пармелла. Как вы считаете, будут ли еще вакансии?

— Может быть. Все зависит от кандидата. Полковник постоянно ищет сообразительных оперативников.

— Жалованье хорошее, да?

— Конечно.

— Для меня было бы счастьем работать у полковника.

И вновь он стал терзать свой подбородок, не глядя на меня. У него были честолюбивые мечты.

— Я сыт по горло этим богом забытом городишком.

— Он теперь приобретет широкую известность, — сказал я. — Убийство всегда занимает первые полосы газет.

Он вздрогнул, как будто в своих грезах совершенно забыл об убийстве, которое ему предстояло распутывать.

— Да, я об этом не подумал. Господи, что же мне делать?

— Вызовите полицию штата, пока Джексон не зачервивеет.

Он стал заметно бледнее.

— Я не могу этого сделать!

Он с отчаянием посмотрел на меня:

— Как бы поступили на моем месте?

— Ну, если бы я не мог вызвать полицию штата, я бы отправил туда санитарную машину и врача, сам бы поехал с ними, чтобы все посмотреть на месте. В конце-то концов, вы не располагаете ничем иным, кроме моего заявления.

Он сразу повеселел.

— Я так и поступлю, — сказал он и потянулся за трубкой.

Я прошел к двери и посмотрел на шумную улицу, пока он разговаривал по телефону. Ситуация казалась мне достойна комикса, но я подумал, что если бы я немного подбодрил Андерсена, то получил через него ценную информацию, с которой не стыдно было бы явиться к полковнику.

Когда он закончил разговор, он присоединился ко мне у входа.

— Санитарная машина уже едет, в ней будет находиться доктор Стид.

Несколько неуверенно он посмотрел на меня.

— Он очень старенький, но после шерифа он здесь самый важный житель.

Поерзав на месте, он добавил:

— Полагаю, вы частенько сталкиваетесь с делами об убийствах, верно?

Было ясно, что он жаждет услышать от меня "да", поэтому я решил не разочаровывать его.

— Мы занимаемся самыми разнообразными делами: убийствами, шантажом. Я вношу свою лепту в их расследование.

Он просиял.

— Я вот о чем подумал. Не согласитесь ли вы поехать со мной? Вы могли бы обнаружить то, чего я бы не заметил.

— Я не могу этого сделать. Шерифу Мейзону это не понравится. Он не выносит соглядатаев. Мне не хочется иметь неприятности от него.

— Ох, он не доставит вам никаких неприятностей. Как только он примет свою порцию, он становится другим человеком, Я вас не обманываю. Вы нарвались на него в неподходящий момент. Он будет рад воспользоваться вашей помощью.

— Вам лучше спросить у него. Как долго он будет недосягаем?

— Ну, он появится примерно через пару часов, но спрашивать его не требуется. Вы его не узнаете, когда увидите в следующий раз, его особенно любят в нашем городе после того, как он нагрузится скотчем.

Тут к нам подъехала старомодная санитарная машина. В ней сидели двое цветных санитаров в белых халатах и седовласый старец, которому было около восьмидесяти лет. Самое меньшее, семьдесят пять, решил я. Его физиономия напоминала печеное яблоко, ходил он, чуть волоча одну ногу.

— Это доктор, — сказал Андерсен, — доктор Стид.

Он пошел поздороваться с санитарами.

Я подождал, когда Андерсен закончит разговор с доктором и санитарами, потом Стид посмотрел на меня ясными, зондирующими глазками.

Я подошел к нему и пожал протянутую руку.

— Старина Фрэд Джексон, — заговорил он тоненьким, хрипловатым голосом. — Плохо. Убит, да? Это еще хуже. Билл рассказывал мне о вас, молодой человек. Мы будем рады вашей помощи… По правилам, нам надо вызвать полицию штата, но мы любим руководить нашим маленьким городком без помощи извне. Точнее сказать, без постороннего вмешательства. Понадеемся на ваш опыт в подобных делах.

— Я готов сотрудничать с вами, сэр, но полицию штата необходимо поставить в известность. Это же убийство.

Он хитровато улыбнулся.

— Это я должен решить, молодой человек. Старику Фрэду не для кого было жить. Он мог решить покончить с собой.

— А где же оружие? Его нет.

— Ну, посмотрим.

Стид сел в санитарную машину.

К этому времени обитатели Сирля собрались любопытной толпой, глазея на происходящее. Им было внове видеть санитарную машину перед офисом шерифа, плюс коронера, плюс какогото незнакомца.

— Мы поедем в моей машине, — сказал Андерсен.

Мы уселись в старенький "чевви" и устремились следом за санитарной машиной по главной улице Сирля, а затем по шоссе.

— Есть ли у Джексона родственники? — поинтересовался я.

— У него есть внук, но никто не знает, где он. Кроме него у Джексона никого нет.

— Сообщал ли вам Джексон об исчезновении внука?

— Да, приблизительно два месяца назад. Он передал записку с почтальоном о том, что хочет поговорить с шерифом Мейзоном. Ну и шериф поехал к нему. Возвратившись, он сказал, что Джексон поднимает шум из-за ничего. Парнишке определенно надоело жить с Фрэдом, вот он и сбежал. Мейзон решил, что нет оснований беспокоить полицию штата. Им и без того хватает дел о пропаже людей.

— Вы сказали, что Фрэд передал записку шерифу через почтальона. Так Фрэд получает корреспонденцию?

— Наверное. Точно не знаю.

Он посмотрел на меня.

— Думаете, что это важно? Я хочу сказать, вы считаете, что получение им писем является указующим звеном?

— Возможно. Просто мне показалось необычным, чтобы такой отшельник, как Фрэд, получал от кого-нибудь письма.

— Я могу справиться у Джона, он наш почтальон.

— Сделайте это. Спешить не надо.

Мы уже ехали по узенькой аллее, ведущей к домику Фрэда Джексона. Санитарная машина поднимала клубы пыли, Андерсену приходилось ехать на порядочном расстоянии от нее.

Когда он наконец остановился перед бунгало, двое санитаров доставали носилки из машины. Я прошел к дверям бунгало.

Доктор Стид стоял над останками Фрэда Джексона. Черные мухи кружились над ним. Зловоние в комнате было тошновато.

— Смотрите, молодой человек, — сказал доктор, указывая пальцами на пол возле ножек стула, на котором сидел Фрэд. — Кое-что вы не заметили.

На полу до половины под стулом лежал маленький револьвер 22-го калибра марки "беретта".

— Именно так, как я и предполагал, — продолжал доктор Стид, на его морщинистом, старом лице было торжествующее выражение. — Бедняга покончил с собой.

Он рассмеялся каркающим смешком.

— Молодой человек, впредь вам следует быть более внимательным. Это явное самоубийство, в этом не может быть сомнений.

Понимая, что я являюсь неофициальным наблюдателем, я держал язык за зубами, хотя твердо знал, что пистолета под стулом не было, когда я выходил из бунгало, чтобы доложить о своей находке шерифу. В этом я мог бы присягнуть.

Когда Андерсен и я возвращались назад, следуя за санитарной машиной с останками Фрэда Джексона, Лндерсен сказал мне с упреком:

— Извините меня, мистер Уоллес, но меня поражает, что не видели оружия. Я на самом деле решил, что нам придется расследовать дело об убийстве.

— Выше голову, — ответил я, доставая пачку сигарет. — Не исключено, что вы должны будете этим заняться.

Я закурил и внимательно посмотрел на моего разочарованного собеседника.

— Доктор Стид говорит, что это, несомненно, самоубийство.

— Это он говорит.

— Вы так не считаете?

— Все может случиться в этом безумном мире. Старый Фрэд завтракал. Потом он перестал жевать и решил застрелиться. Быстренько пустил себе пулю в лоб и спрятал оружие. После того, как я нашел его мертвым и уехал, он достал пистолет из тайника и положил его себе под стул, ну и снова стал покойником. Как и сказал, чего только не случается в этом безумном мире!

Несколько минут он в полнейшем молчании вел машину, потом сказал:

— Вы, должно быть, разыгрываете меня, мистер Уоллес.

— Пистолета там не было, когда я нашел Джексона. Это попахивает историей с фиговым листком.

— С фиговым листком? Не понимаю.

— Послушайте, Билл, вы серьезно хотите работать в агентстве Пармелла?

— Серьезно?

Голос у него зазвучал громче:

— Да я готов отдать бог знает что за то, чтобы выбраться из Сирля и стать одним из оперативников полковника Пармелла.

— О'кей, вы работаете заодно со мной, а я работаю заодно с вами, — сказал я, стряхивая пепел в окно машины. — Соответствующая рекомендация от меня сыграет важную роль. Полковник постоянно выискивает сообразительного человека с полицейской подготовкой. И коли таковой появляется, то место ему находят.

— Вы можете положиться на меня, мистер Уоллес, — с подкупающей искренностью воскликнул Андерсен. — Просто скажите, что вам нужно. Даю слово, я вас не подведу.

— Прекрасно. Я только что сказал, что это фиговое дело. Мы, оперативники Пармелла, говорим так, когда речь идет о прикрытии чего-то или кого-то. С тех пор, как Адам вкусил от запретного плода, он стал использовать фиговый листок для прикрытия своих аксессуаров. Соображаете? Фиговый листок, то есть прикрытие. Маскировка. Ширма.

— Так вы считаете смерть Джексона — "фиговым делом"?

— Я уверен, что это так. Это убийство, Билл. Не ошибись. Вот что могло случиться: убийца мог находиться где-то поблизости, когда я приехал. Когда я ушел из бунгало, он мог возвратиться и подбросить пистолет. Я не уверен в правильности такого предположения, но это возможно, понимаешь. Мне кажется более правдоподобным, что пистолет подбросил доктор Стид. Он знает, что в этом случае, коли Джексон убит, положено вызвать полицию штата, а это было бы для шерифа Мейзона концом. Поэтому, как я считаю, когда вы сообщили ему по телефону, что Джексон был убит, он схватил "беретту", опередил нас, сунул пистолет под стул и тем самым обеспечил Мейзона фиговым листком.

— Доктор Стид никогда не пойдет на такой обман! — возмутился Андерсен.

— Вы молоды, Билл. Такие вещи случаются. Старые друзья хранят верность друг другу. С какой стати Стиду волноваться из-за убийства такого старика, как Джексон, а? А ведь из-за этого убийства у его друга Мейзона непременно будут неприятности. Версия о самоубийстве не требует вмешательства полиции штата. Да и потом, данное убийство меня не касается. Моя задача разыскать внука Джексона. Джексон поручил агентству сделать это. Но учтите, Билл, если вы действительно хотите работать в агентстве, я жду, что вы будете работать вместе со мной.

— Господи! Я потрясен, откровенно говоря, но вы можете вполне на меня положиться, мистер Уоллес.

— В таком случае единственное, что требуется от вас, это чтобы вы держали свой рот на запоре, а глаза и уши открытыми, — заявил я суровым тоном, глядя на его молодое взволнованное лицо. — Я вас насторожил, но ничего не говорите доктору Стиду, пусть он действует по своему разумению.

Полчаса спустя мы сидели вокруг стола шерифа Мейзона: доктор Стид, Андерсен и я.

Глядя на круглое добродушное лицо Мейзона, я думал о том, что не всегда алкоголь идет во вред человеку. Пинта скотча сотворила с шерифом чудеса.

Он выслушал доклад доктора Стида, потом улыбнулся мне:

— Итак, у вас сравнительно небольшая неприятность, — сказал он. — Мистер Уоллес, разрешите вам сказать, что я наслышан о полковнике Пармелле. И я горжусь, что смог познакомиться с одним из его оперативников.

Наклонившись вперед, он похлопал меня по руке:

— Замечательное агентство. Превосходные оперативники.

— Благодарю вас, — сказал я.

— Маленькая ошибка, ха?

Он прищурил свои свинячьи глазки и неожиданно рыгнул.

— Как бы ты ни был опытен, ты не гарантирован от ошибок. Так?

— Так, — согласился я сдавленным голосом.

Шериф затем посмотрел на доктора Стида.

— Ларри, вы ездили туда и вы говорите, что этот бедняга застрелился… Правильно?

— В этом нет сомнений, — печально ответил доктор Стид. — И меня это нисколько не удивило, Тим. Несчастный старик жил в тяжелых условиях, он потерял своего внука и страдал от одиночества. Понимаете, думая об этом, я скажу, что он поступил правильно. Я его не осуждаю. Быть без ног, причем никто за ним не ухаживал… нет, лучше не жить:

— Да…

Мейзон снял свою стетсонскую шляпу, обтер вспотевший лоб и снова водрузил ее на голову. Физиономия его тоже приняла скорбное выражение.

— Таким образом, нет необходимости вызывать полицию штата в связи с этой печальной историей?

— Нет, конечно. Самоубийство не требует консультации с полицией штата, — твердым голосом подтвердил доктор Стид.

Мейзон просиял и потер руки.

— Прекрасно. Я не люблю этим заниматься. Когда дознание, Ларри?

— Через пару дней. Я могу все подготовить быстро. Мы должны похоронить его за счет города, Тим. Вряд ли у него отложены какие-нибудь деньги на смерть. А мы можем себе это разрешить.

— Вы правы. Отец национального героя. Вы сами поговорите с ними, Ларри.

Мейзон извлек из кармана бумажник и достал скомканный 5-долларовый билет.

— Я хотел бы внести свою долю. Остальные деньги вы соберете сами. Мы должны с почетом проводить его в последний путь.

Доктор Стид положил деньги в карман и поднялся.

— Я всегда говорил, Тим, что у вас доброе сердце. Я пошел.

Организацию похорон я беру на себя.

Он повернулся ко мне:

— Рад был познакомиться с вами, мистер Уоллес. Сожалею, что ваш визит в наш маленький городок оказался таким печальным. Фрэд Джексон был прекрасным человеком. Его сын тоже. Мы, жители Сирля, гордимся ими обоими.

Я поднялся и пожал ему руку. Он заковылял к двери. На пороге он задержался, хитровато улыбнулся мне, затем вышел на солнцепек.

— Ну а теперь, мистер Уоллес, — Мейзон заговорил, обращая ко мне сияющую физиономию, — полагаю, вы тоже хотите уехать? Как насчет того, чтобы выпить по стаканчику до того, как вы распрощаетесь с нами?

Он вытащил бутылку скотча из ящика письменного стола.

— Еще не сейчас, — ответил я, внимательно глядя ему в глаза. — Я пробуду здесь еще день-другой. Видите ли, шериф, Джексон поручил моему агентству найти его внука. Он уплатил нам, так что хотя он умер, все равно он остается нашим клиентом.

Поросячьи глазки Мейзона как будто покрылись корочкой льда, он сразу утратил половину своего радостного настроения.

— Бессмысленно напрасно тратить время на поиски его внука. Он может находиться где угодно, ведь он покинул наши края уже целых шесть лет назад.

— И тем не менее мы должны попытаться его разыскать, шериф, — отрезал я, продолжая так же пристально смотреть ему в лицо. — Вы не будете возражать, если я порасспрашиваю окрестных жителей? Или вы предпочитаете сначала переговорить с полковником Пармеллом? Как я понял, вы не сообщили в полицию штата о пропаже мальчика. Полковник, возможно, пожелает поговорить с ними.

Мейзон заморгал, как будто его ударили по больному зубу.

Он извлек стакан из того же ящика и налил себе солидную порцию.

— Я не возражаю, мистер Уоллес. Делайте то, что считаете нужным, но, разумеется, это будет напрасной потерей времени.

— Мне платят за потерю времени, — заявил я, глядя мельком на Андерсена, который сидел тихонько, как благовоспитанный котенок, затем повернулся и вышел на центральную улицу.

Я решил позвонить полковнику Пармеллу, прежде чем буду предпринимать дальнейшие шаги.

Чувствуя на себе любопытные взгляды жителей Сирля, я зашагал к тому месту, где была припаркована моя машина, и быстро поехал в Парадайз-сити.

Одной из многих вещей, которым научил меня отец, было умение делать сжатые устные доклады, не выпуская никаких важных фактов, но избегая "воды".

Полковник Пармелл сидел неподвижно в своем кресле, его большие руки покоились на столе. Он выслушал, не перебивая, мое сообщение о проделанной мною работе в Сирле.

Часы на столе полковника показывали 18.00. Обычно полковник уходил из офиса в 17.30. Он был поклонником гольфа, и я обрадовался тому, что мой рапорт заинтересовал его в такой степени, что он позабыл о своем вечернем раунде.

— Такова ситуация, сэр, на сегодняшний день, — закончил я, сообразив, что проговорил без остановки ровно полчаса.

Он прямо смотрел мне в лицо.

— Вы сделали хорошее донесение, Дирк, — похвалил он. — Фрэд Джексон все еще является нашим клиентом. Нам было поручено найти его внука, но тот факт, что Джексона убили, усложняет нашу задачу.

— Вердикт "самоубийства", сэр, — сказал я. — Так что никто не сможет обвинить нас в том, что мы вмешались в расследование убийства.

Он кинул свой взгляд на ручку, которая находилась на столе, а потом вновь посмотрел на меня.

— Я размышляю над тем, следует ли мне отозвать вас с этого задания и поручить его Чику. У него больше опыта, чем у вас. Мне думается, что это дело окажется весьма запутанным.

Я постарался не показывать своего разочарования.

— Вам решать, сэр.

Неожиданно он усмехнулся:

— До сих пор вы действовали толково, поэтому я склонен оставить вас на данном задании. Но если у вас начнутся затруднения, я отправлю к вам Чика.

— Благодарю вас, сэр.

— Теперь давайте посмотрим, чем можно вам помочь. Есть соображения?

— Я бы хотел иметь возможность сказать Биллу Андерсену, что вы заинтересовались и могли бы предложить ему работу. Он спит и видит попасть в агентство, это для меня крайне важно. Мне приходится с большой осторожностью собирать сведения в Сирле. Это рассадник сплетен и слухов. Но Андерсен, если его поощрить, сможет кое-что выяснить для меня, не взбаламучивая грязь.

— Понятно. Вы можете сказать ему, что как только у нас появится вакансия, я обязательно с ним побеседую. И если он на самом деле нам полезен, он может рассчитывать на получение работы.

— Я передам ему это. Затем я хотел бы выяснить судьбу Сида Воткинса. Мне сказали, что он демобилизовался из армии, но после куда-то исчез. В Сирль он не возвращался. Мне представляется важным выйти на него.

— Хорошо, мы наведем справки через армейские архивы и ФБР при необходимости.

— Я хочу знать, был ли Митч Джексон женат, на ком и когда.

— Это выяснить не слишком трудно.

— Вы мне сказали, сэр, что Джексон был лучшим сержантом, который был под вашим началом. Согласно мнению, бытующем в Сирле, он был дурным человеком, испорченным, опасным головорезом, чтобы не сказать убийцей.

Пармелл нахмурился. Лицо его стало жестким, он сразу превратился в ветерана-полковника, каковым и являлся.

— Это глупости! Ерунда! Митч был незаменимым помощником, моей опорой. Я никогда не слышал жалоб на его поведение. Мне говорили, что он пользуется популярностью среди солдат. У него была необычная выдержка и поразительная храбрость. Никто не награждается "Медалью Почета", не заслужив ее.

— О'кей, сэр. Возможно, обитатели Сирля предубеждены.

Люди меняются.

— Да, война меняет людей, — согласился Пармелл. — По моему мнению, Митч был образцовым солдатом.

Я решил разумным держать свое мнение о Митче Джексоне при себе. Возможно, обитатели Сирля как раз знали, что они говорят, а предубежден-то был как раз полковник. Сержант При штабе, который хорошо изучил своего командира, может вить из него веревки, но этот факт я не хотел упоминать.

— Это все, что мне пришло на ум в данный момент, сэр, — сказал я. — Я вернусь в Сирль и поселюсь в местном отеле. Моя задача — отыскать внука, но если я что-то сумею выяснить в отношении убийства Джексона, я сообщу вам.

— Правильно, Дирк. Помни, мы не касаемся дел об убийствах.

Он задумчиво посмотрел на меня.

— До тех пор, пока ты не раздобудешь несомненных доказательств того, что Джексон был убит, продолжай копать.

— Да, сэр.

— Я скажу Гленде, чтобы тебе выдали денег под отчет на расходы. Я хочу, чтобы мы выполнили свои обязательства.

— Да, сэр.

Он кивнул и поднялся в кресле.

— Я пропустил раунд в гольф. Ты играешь в гольф, Дирк?

— Играл когда-то, но это дорогое удовольствие.

— Ну что ж, когда-нибудь мы сыграем с тобой вместе.

Вернувшись в наш кабинет, я увидел, что Чик наводит порядок в своем столе.

— Как дела? — спросил он. — Давай пойдем промочим горло.

В ближайшем баре я выложил ему историю, словно он был полковник. Он слушал, то и дело подливая в наши рюмки немножко скотча.

— Недурное начало, Дирк. Итак, у тебя в перспективе настоящее дело.

— Возможно, оно окажется на твоих руках, Чик, если я ничего не добьюсь.

Чик усмехнулся.

— Добьешься! Я чертовски не люблю сидеть в таких ямах, как Сирль.

— Меня очень смущает Митч Джексон. Полковник от него без ума, но судя по тому, что все о нем говорят, он был настоящей дрянью. Мне хотелось бы это проверить.

Чик немного удивился.

— Позволь мне сказать тебе, Дирк, что Митч был настоящим парнем. Сделать то, что он…

— Послушай, давай откажемся от преклонения перед героем. Джексон мог быть полубогом для офицеров его полка, но я хочу разобраться, что это был за человек, потолковать с теми парнями, которые служили под его началом. С рядовыми. Если и они скажут, что он был величайшим, значит так оно и есть. Я сам служил в армии. Я знаю, что штабной сержант может быть конфеткой для офицеров и зверем для своих солдат. Меня поразило, что все жители Сирля в один голос говорили, как они счастливы, что видели его в последний раз. О'кей, я согласен, что армейкие условия в военное время изменяют человека, но из того, что я, слышал, Джексон был порочный головорез. Нет, я хочу разобраться в этой личности.

Чик налил себе еще скотча, потом кивнул:

— Я готов поспорить, из всего этого ничего не выйдет. Митч был настоящим парнем, но в твоих рассуждениях есть смысл. Он был прекрасен с нами, безукоризненно выполнял все наши распоряжения. Мы могли во всем положиться на него.

— Интересно знать, кто-нибудь из офицеров пытался потолковать с солдатами и удостовериться, были ли они в таком же восторге от Митча, как вы?

— В этом не было необходимости… Черт побери, мы были дружным полком. Все шло как по маслу… Митч руководил солдатами, мы отдавали приказы, ни к чему не придерешься.

— И тем не менее, я хочу разобраться. Мне надо поговорить хотя бы с одним солдатом, служившим под его началом. Ты не знаешь никого, кто живет неподалеку?

Чик задумался, потом кивнул:

— Хэни Смит, цветной. Он работает в Майами, вывозит отбросы на большом грузовике. В прошлом году я на него наткнулся. Я-то его не помнил, но он сам меня узнал. Настоял, чтобы я зашел к нему домой в Вест Майами выпить за старые времена. Когда он был в полку, он был хорошим солдатом. Сейчас я припоминаю, что он как-то не отреагировал, когда я заговорил о подвиге Митча и его медали. Только кивнул и заметил, что это было здорово для полка, затем переменил тему разговора…

Чик почесал затылок.

— Ну, не знаю. Возможно, ты в чем-то и прав. Я не думаю, что полковник одобрил бы, но тебе стоит поговорить со Смитом. Ты найдешь его очень быстро.

Через час моя машина уже ехала по цветному гетто Бест Майами. Часы показывали 21… Мы с Чиком проглотили по булочке с рубленым бифштексом, потом он поехал на какое-то свидание, которое подозрительно часто именовал "деловым", затем я вернулся в свою двухкомнатную квартирку, уложил чемодан для поездки в Сирль и решил, что у меня есть еще время заехать в Майами и попытаться найти Смита.

Вечер был жарким и душным. Приехав в Майами, я остановил свою машину на углу и промаршировал под любопытными взглядами к обветшалому бунгало по правой стороне.

В качалке сидела огромная толстая женщина, уставившись глазами в одну точку. На ее голове был сооружен тюрбан из ярко-красного платка, одета она была в цветастое платье, полинявшее от многочисленных стирок. Ее маленькие глаза переместились на меня, когда я вышел из машины, толчком отворил калитку садика и пошел к веранде. Я не сомневался, что глаза всех людей, сидевших на других верандах, смотрели на меня.

— Миссис Смит? — спросил я, остановившись перед толстухой.

Теперь я мог определить, что ей было около пятидесяти. Ее широкая, черная физиономия имела то решительное выражение, которое характерно для женщины, всю жизнь старающейся "жить не хуже других" и не желающей примириться с тем фактом, что это неосуществимая мечта.

Она слегка наклонила голову.

— Да, это я.

— Мистер Смит дома?

— Зачем вам нужен мой муж? Если вы что-то продаете, можете нас не беспокоить. Деньгами распоряжаюсь я, у меня нет лишних, чтобы потратить их на какую-нибудь ерунду.

В проеме двери появился высокий широкоплечий негр. На нем была надета белая чистая рубаха и джинсы. Его коротко подстриженные волосы во многих местах были тронуты сединой. Налитые кровью черные глаза смотрели внимательно, но когда широкие губы раздвинулись в широкой улыбке, обнажив белые зубы, его физиономия стала необычайно дружелюбной.

— Чего вы хотите, мистер? — спросил он низким очень приятным голосом.

— Мистер Смит?

— Правильно… Это я.

— Мистер Смит, надеюсь, я вас не очень сильно оторву от дел. Чик Барли сказал, что вы, возможно, обрадуетесь моему визиту.

Его улыбка стала шире.

— Мистер Барли замечательный человек, конечно, я всегда счастлив с другом мистера Барли встретиться.

Он шагнул вперед и протянул руку, которую я с удовольствием пожал.

— Дирк Уоллес, — представился я, — работаю у полковника Пармелла.

Он снова улыбнулся.

— Другой великий человек. Входите же, мистер Уоллес. Наши соседи излишне любопытны. Давайте выпьем.

— Хэни! — резким голосом крикнула его жена. — Осторожнее с выпивкой.

— Успокойся, Ханна, — сказал он, ласково улыбаясь женщине. — Немножко виски не повредит хорошим друзьям.

Он провел меня в небольшую комнату. Обстановка была самая простая: два кресла, три стула, стол.

— Садитесь, мистер Уоллес.

Смит указал на одно из кресел.

— Что вы скажете в отношении скотча?

— Что ж, прекрасно.

Пока он отсутствовал, я осмотрелся. На стене висел его портрет в солдатской форме, его свадебная фотография и портреты двух забавных детей. Смит вернулся с двумя стаканчиками, в которых постукивали кусочки льда.

— Как поживает мистер Барли? — спросил он, протягивая мне один из стаканов. — Я давненько его не видел.

— Хорошо, спасибо. Он передает вам свои наилучшие пожелания.

Смит заулыбался и сел напротив меня.

— Знаете, мистер Уоллес, мы, солдаты, не слишком-то любили наше начальство, но мистер Барли был совсем не таким, как остальные. Он не забывал о нас, когда мы были на передовой. Заботился о нас. И мы его очень любили.

Он поднял свой стакан и отсалютовал мне. Мы выпили. Скотч чуть не содрал кожу у меня с гортани.

Смит внимательно смотрел на меня.

— Чуточку слишком крепкий, да? — спросил он, заметив, что у меня выступили слезы на глазах. — Мы, старые солдаты, любим такой ликер.

Я поставил стакан на стол.

— Знаете, я так и не попал во Вьетнам. Все было кончено до того, как у нас закончилась подготовка.

— Значит вам повезло. Вьетнам не был увеселительной прогулкой.

Я вытащил пачку сигарет из кармана и предложил ему. Мы оба закурили.

— Мистер Смит…

Он снова улыбнулся:

— Догадываюсь, что вы были офицером… Верно?

— Это старая история. Зовите меня Дирком.

— С удовольствием.

Он выпил, вздохнул, затем спросил:

— Так вы работаете у полковника?

— Да, я приехал к вам, потому что Чик сказал, что вы сможете мне помочь.

Правда?

Он удивился:

— Ну что же, конечно. Помочь? Но как?

— Митч Джексон. Помните его?

Смит потерял свою улыбку.

— Я его помню, да, — ответил он неожиданно холодным, ровным голосом.

— Я копаюсь в его прошлом. И это очень важно. Что бы вы мне ни сказали, это — конфиденциально. Я просто хочу услышать ваше правдивое мнение о нем.

— Для чего?

— Вчера умер его отец. Ведется расследование. Мы предполагаем, что Митч Джексон может быть косвенно причастен к этой смерти.

— И вы хотите знать мое искреннее мнение о нем?

— Да. Заверяю вас, что если вы мне что-нибудь и скажете, это не уйдет дальше четырех стен. Даю вам слово. Задумавшись, он двигал своими большими ногами.

— Я не люблю говорить плохо о покойниках, — наконец изрек он. — В особенности о герое, награжденном "Медалью Почета".

Я снова снял пробу со скотча. Он все еще был ужасным, но я, кажется, уже привык к этому "ликеру".

— Как солдаты относились к Митчу? Как вы сами относились к нему?

Он поколебался, потом пожал плечами:

— У него было много любимчиков. В этом было все дело.

Возможно, вы не знаете, но когда штабной сержант имеет любимчиков, а остальных солдат смешивает с грязью, он не популярен. Именно так обстояли дела у Джексона.

— Как относился к вам?

— Я из-за него хлебнул горя. Мне поручали самую грязную и трудную работу. Более половине батальона доставался сердитый конец его палки, если можно так выразиться, другой — ласковый.

— Для этого должны быть основания.

— Основания были, не сомневайтесь… Все ребята, которые пошли в джунгли до того, как налетели бомбардировщики, были его любимчики. Именно эта, а не какая-то другая причина заставили его поехать за ними. Не потому, что он их очень любил, а потому что они приносили ему более тысячи долларов в неделю. Он же был настолько жадным, что не мог выдержать, чтобы источник его дохода был перебит. Если бы те ребята не были его любимчиками, он бы по этому поводу и пальцем не пошевелил, чтобы спасти их. Вот так он получил свою медаль: пытаясь спасти свой еженедельный доход.

— Я этого не понимаю. Почему эти ребята должны были выплачивать ему тысячу долларов в неделю?

Смит допил свой стакан, глаза его были прикованы ко мне.

— Это нигде не будет фигурировать? Я не хочу быть втянутым в какой-нибудь скандал.

— Даю слово, наш разговор останется между нами.

— Митч Джексон был распространителем наркотиков.

Все знали, что в армии, сражающейся во Вьетнаме, было очень много наркоманов, большинство курили сигареты с марихуаной. И тем не менее такого я не ожидал услышать.

— Это серьезное обвинение, Смит, — сказал я. — Если бы вы об этом даже и знали, то почему не сообщили полковнику Парцеллу?

Смит печально улыбнулся:

— Потому что я хотел остаться в живых. Не я один знал об этом, но никто не отважился донести. Я вам кое-что расскажу, один сержант, работавший под командой Джексона, хотел это делать. Он сказал Джексону, чтобы тот свернул свою лавочку, в противном случае он подаст рапорт. Сержант с Джексоном справились вместе в разведку. Сержант не вернулся. Джексон сообщил, что он был убит вьетнамскими снайперами. Двое ребят, когда Джексон предложил им приобрести его "товар", отказались. Они тоже погибли от "снайперских пуль". После этого было ясно, что нужно держать язык за зубами. Да и потом чего бы я мог добиться? Цветной солдат доносит такому человеку, как полковник, на штабного сержанта, которого полковник считал образцовым служакой.

Теперь было похоже, что граждане Сирля были правы в оценке Джексона, а полковник Пармелл ошибался.

— Представляете, откуда Джексон получал наркотики?

— Нет, я не хотел этого знать, да и не хочу до сих пор.

— Он должен был собирать большие деньги.

— Я же сказал вам: не менее тысячи долларов в неделю. Ребята крепко сидели на его крючке. У некоторых были состоятельные родители, которые посылали им деньги. Ну а другие воровали все, что попадало им под руку, в Сайгоне, куда их время от времени отправляли на недельный отдых.

— Что же он делал с такими огромными деньгами? Не мог же он их все потратить.

Смит пожал плечами:

— Не знаю. Джексон был не единственным распространителем наркотиков. Толкачом, как называли их в армии. Их было множество, он действовал в нашем батальоне, в другой воинской части имелся свой толкач. Возможно, толкачи собирали общие деньги и переправляли их домой?

Я подумал, что это возможно.

— Имя Сид Боткине что-то говорит вам?

Смит подумал, потом покачал головой:

— Нет, такого не было в нашей части.

В этот момент в дверях появилась миссис Смит.

— Ты не хочешь есть? Курица разваливается на кусочки.

Поспеши.

Поняв намек, я поднялся с кресла.

— Ну, спасибо.

Я пожал ему руку.

— Если я надумаю о чем-то еще, смогу ли я снова повидаться с вами?

Он кивнул.

— Конечно, если это неофициально.

Уходя, я дружески улыбнулся миссис Смит, но на ее физиономии было воистину деревянное выражение. С ее точки зрения, я не был желанным гостем.

Я прошел по дорожке к своей машине. Даже в темноте я мог чувствовать сотни глаз, следивших за мной.

Когда я садился в машину, большой негр, одетый в черную рубашку с открытым воротом и черные хлопчатобумажные брюки, выскользнул из тени. У него были такие широченные плечи, что ему мог бы позавидовать любой профессиональный борец. Положив две черные ручищи на раму открытого окна в моей машине, он наклонился вперед. От него несло джином.

— Мы не любим белых в этом районе, — заявил он с угрозой в голосе. — Сматывайся, белый, отсюда и не возвращайся.

Я включил мотор.

— Сматывайся сам, — сказал я ему, глядя снизу вверх на него — Да поживей, черный!

Я с силой нажал на педаль скорости и заставил машину сорваться с места. В зеркальце заднего обзора я видел, как от неожиданности чернокожий верзила отпрыгнул на середину улицы, потрясая в воздухе сжатыми кулаками. Он походил на разъяренную гориллу.

Ну что же, кое-что я выяснил. Убедился, что Митч Джексон вовсе не был достойным восхищения героем. Нет, он был отъявленным мерзавцем, сукиным сыном, который продавал наркотики молодым ребятам, идущим под пули. Мне было о чем подумать, но, направляясь в Парадайз-сити, я внезапно сообразил, что разрешил себе отклониться в сторону.

Моя задача была разыскать внука Джексона, однако интуиция мне подсказывала, что убийство Джексона и торговля наркотиками Митча Джексона были каким-то образом связаны с исчезновением мальчика. Это было всего лишь предчувствие, но я верил в свою интуицию, она частенько оправдывалась, когда я работал у отца.

Теперь было слишком поздно ехать в Сирль, поэтому я повернул назад к своей небольшой квартирке.

Поставив машину в подземном гараже, я поднялся на лифте к себе на седьмой этаж.

Моя голова была забита мыслями об этой необычной истории, этим объясняется, почему я не обратил внимания на то, что с трудом сумел открыть замок. При обычных обстоятельствах я бы сразу насторожился.

Но как только я вошел в свою комфортабельную гостиную и включил свет, я почувствовал носом их присутствие еще до того, как увидел их. Отвратительный запах давно не мытых тел сработал как сигнал тревоги.

Они выскользнули из моей спальни, как две черные тени, в руках у них зловеще поблескивали острые ножи.

Мой сосед снизу включил телевизор, забубнил голос диктора, передающего последние новости.

Вид этих двух чернокожих напугал меня. Они двинулись в разные стороны от дверей спальни: один направо, другой налево.

Правый был высокого роста с торчащей дыбом шапкой курчавых волос. На нем болталась как на вешалке безрукавка из козьего меха, открытая на костлявой груди. Несколько ниток дешевых ярких бус достигали ему до пояса. Туго обтягивающие брюки красного цвета были покрыты пятнами у промежности.

Левый был ниже ростом, но с такой же гривой. Он был одет в засаленное сомбреро темно-серого цвета, превратившуюся в лохмотья, короткую кожаную куртку и кожаные брюки. Оба были босыми, от их грязных ног воняло.

Все это я подметил одним взглядом.

Если бы не зловоние, они бы прикончили меня без труда, так что нет худа без добра.

Входная дверь все еще была открыта.

Когда черномазые двинулись на меня, я увидел их глаза, лишенные зрачков.

Наркоманы…

Я прыгнул назад в коридор, захлопнул входную дверь и бросился в лифт, который все еще находился на моем этаже. Я уже успел нажать кнопку "вниз", когда громилы распахнули дверь моей квартиры. Дверь лифта успела задвинуться.

Я оперся о дверь кабины, идущей вниз, стараясь восстановить нормальное дыхание. Господи, как я был напуган! Эта пара выглядела настоящими убийцами.

Кабина лифта медленно опускалась. Мне было слышно, как они бежали за ней вниз по лестнице. Перепрыгивая сразу через три ступеньки, они не старались действовать бесшумно. Я понял, что они опередят лифт и будут ждать меня внизу.

Дождавшись, когда они проскочили мимо кабины, я нажал на кнопку остановки. Это был третий этаж. И сразу же поехал на седьмой.

— Это перехитрит вас, мерзавцы! — подумал я, когда лифт пополз наверх. Мне не терпелось добраться до своего пистолета, который был спрятан у

меня в кладовке, но я не рисковал вернуться в квартиру за оружием. Они могли схватить меня прежде, чем я открыл бы дверь.

В кабине лифта я чувствовал себя в безопасности.

Поднимаясь наверх, я услышал звук одной пары босых ног, преследующих меня. Значит, кто-то остался сторожить меня внизу.

Силы непосредственного противника ополовинились, но я не испытывал энтузиазма от перспективы схватиться с наркоманомубийцей, вооруженным пружинным ножом.

Дверь лифта остановилась на седьмом этаже. Я успел разглядеть сомбреро, который с искаженным ненавистью лицом бежал по самому последнему маршу лестницы. Ему даже удалось подскочить к кабине и попытаться просунуть нож между задвигающимися дверцами, но он немного опоздал.

Я послал лифт на самый последний, пятнадцатый, этаж. Кабина поползла вверх. Я слышал, как сомбреро топает по ступенькам. Взглянув на кнопку вызова служителя, на которую нажимали в тех случаях, когда кто-то застревал в лифте, я решил, чти это не выход. Наш служитель был настолько славный старичок, что было жаль подставлять его. Эти двое головорезов прикончили бы его, не задумываясь, если бы только он оказался возле них.

Прибыв на пятнадцатый этаж, дверь лифта открылась. Я положил палец на кнопку третьего этажа. Хотя мне было слышно, как сомбреро поднимается по лестнице, я ждал, прислушиваясь к его сопению и вздохам. Он явно выбился из сил. Когда он появился, спотыкаясь, из-за угла, я помахал ему рукой и нажал кнопку. Кабина пошла вниз.

Прислушиваясь, я не смог уловить шлепанье его босых ног. Благодарение богу, — подумал я, — сомбреро выдохся.

В квартире против лифта на третьем этаже жил мой хороший знакомый. Если бы я смог попасть к нему, запереть дверь и вызвать полицию, я вышел бы из этого ночного кошмара невредимым. Но, предположим, если его нет дома? Предположим, он не сразу откроет дверь? Козья шкура сможет прикончить меня, пока я буду отчаянно звонить в дверь.

Пока лифт медленно опускался, я сорвал с себя пиджак и обмотал его вокруг руки. Это даст мне кое-какую защиту от удара ножа.

Двери лифта раздвинулись на третьем этаже. Я выскочил наружу и прижался к двери моего приятеля.

Козья шкура уже ждал. Но я все же успел выбросить вперед мою обернутую пиджаком руку, когда он ударил ножом. Если бы не мой бумажник в кармане пиджака, он бы поранил меня.

Отклонившись вправо, я изо всей силы ударил его сбоку по физиономии. У него не было ни мускулов, ни костей. Он рухнул на площадку, издавая какие-то мяукающие звуки. Нож отлетел в сторону, скрюченные пальцы закрывали лицо.

Тут я услышал, как сомбреро бежит по лестнице. Я схватил нож козьей шкуры и прижался к стене, когда сомбреро выскочил из-за поворота лестницы и оказался на площадке. Его напарник продолжал жалобно мяукать. Сомбреро замер, глядя на него, потом увидел меня.

Я показал ему нож.

— Ну что, черномазый, — сказал я, — померимся силами? Могу поспорить, я лучше управляюсь с этой занозой, чем ты!

Неразумно подстрекать наркомана, начиненного героином. Он набросился на меня, как разъяренный бык. Его нож был готов вонзиться в меня, но я не ждал. Моя армейская подготовка научила меня всем тонкостям рукопашной борьбы и обращения с холодным оружием. Его нож пролетел в нескольких дюймах мимо меня и ударился в бетонную стену. Лезвие сломалось. Отбросив нож, который был у меня в руке, я ударил его со всех сил в челюсть. Он упал и сразу же потерял сознание, как задутое пламя свечи.

Козья шкура начал подавать признаки жизни. Я подошел к нему и сильно ударил ногой по скуле. Он перестал мяукать и стал сразу походить на дохлую утку.

Я поднял его нож, вошел в кабину лифта и поднялся на свой седьмой этаж. Войдя в квартиру, я не просто запер дверь на ключ, но и дополнительно на засов.

Отвратительный запах от их тел все еще стоял в комнате. Я прошел к окну и растворил его.

Стоя там, я с наслаждением вдыхал жаркий влажный воздух, думая о том, что мне надо вызвать полицию. Нельзя допустить того, чтобы эти две черномазые рожи удрали. Меня удерживало то, что я был с заданием, завтра утром мне нужно быть в Сирле. Полиция меня здорово задержит. Пока будут меня допрашивать, потом мне придется предъявить обвинение. Но другого выхода не было.

Совсем уж собравшись подойти к телефону, я задержался у окна.

Назад: Глава 9

Дальше: Джеймс Хэдли Чейз Ударь побольнее

Джеймс Хэдли Чейз Фиговый листочек для меня

Джеймс Хэдли Чейз
Фиговый листочек для меня