Глава 4
На следующее утро, часов около десяти, я вошел в кабинет Гленды. Она разбирала почту.
— Привет, трудовая пчелка! — сказал я, опираясь руками на край стола и склоняясь над ней. — Как дышится в такой солнечный денек?
Гленда не подняла глаз от письма:
— Что тебе нужно? Почему ты не при деле?
— Ошибаешься, радость моя. Я как раз о нем и хлопочу. Где эти анонимные письма? Мне они нужны. По-моему, стоит выяснить, на какой бумаге они написаны. Гарри подал мне одну идею.
— Ищи сам. — Она махнула рукой в сторону картотеки и продолжала читать.
— Куча новых дел? — спросил я, найдя оба письма.
И, не дождавшись ответа, спрятал письма в бумажник и убрался.
Спустившись в гараж, я сел в свой "мазер" и поехал в "Загородный клуб". Здесь я припарковал машину и с "Ньюсуик" в руках уселся в вестибюле ждать.
В это утро я поднялся рано и уже написал два отчета, запасшись к тому же их копиями. К доверительной беседе с Нэнси Хэмел я был вполне готов. Сидя в вестибюле, я размышлял о ней. Вспоминал, какое впечатление на меня произвела ее фотография и какое она сама, когда я ее уже увидел. Почему-то я был твердо уверен, что, если поведу себя правильно, мы с ней легко поладим, а уж я приложу все усилия, чтобы вести себя правильно.
Около половины одиннадцатого в вестибюле появилась Нэнси, в теннисном костюме с ракеткой в руке. Она подошла к портье — почтенному негру с курчавыми волосами. Он широко улыбнулся ей.
— Скажите, Джонсон, миссис Хайби уже здесь? — спросила она.
Я сидел недалеко, так что все слышал.
— Она на корте, миссис Хэмел.
Нэнси улыбнулась, кивнула и через вестибюль направилась к выходу на корты. Я проводил ее взглядом. Она очень мило покачивала бедрами.
Посидев пятнадцать минут, я вышел на террасу и увидел, что они с Пенни Хайби уже играют. "Поговорю с ней за ленчем", — решил я, спустился к бассейну, разделся и поплыл. Бассейн был набит битком, в нем хватало и худых, и толстых, и стройных, и настоящих очаровашек.
Я провел там час, потом вытерся, оделся и пошел на корты. Нэнси с Пенни все еще играли.
Я нашел свободное кресло под зонтиком и сел. Сразу подоспел официант. Я заказал виски и кока-колу. Он принес напитки, я заплатил, дал ему на чай, и он ушел.
— Мистер Андерсен, не так ли? — раздался голос рядом со мной. Я поднял глаза и узнал агента Хэмела — Мэла Палмера. Он стоял передо мной в безукоризненном белом тропическом костюме.
Я улыбнулся широкой дружеской улыбкой, хотя, по сути, мне было вовсе не до улыбок. Меньше всего я жаждал увидеть здесь его.
— Привет, мистер Палмер. — Я вскочил. — Выпьете со мной?
Он опустился своим грузным тело л на стул, и тут же к нему подскочил официант. Палмер заказал розовый джин, откинулся на спинку стула и устремил на меня стекла своих темных очков.
— Вижу, вы за работой. — Он перевел взгляд на теннисные корты, потом опять на меня.
— И работа довольно скучная, — ответил я. Официант принес и поставил перед Палмером джин. Палмер рассчитался и, когда официант отошел, сделал глоток, вытер губы шелковым платком и улыбнулся мне.
— Скучная, говорите? Ну, это приятно слышать. Вам уже есть о чем сообщить?
— Наблюдаемый объект не дает оснований для беспокойства, сэр. Я слежу за ней уже четыре дня и рапортовать мне не о чем.
Палмер улыбнулся еще шире:
— Так я и думал, я пытался убедить мистера Хэмела, что это пустая трата времени и денег, но он же страшно упрямый.
— Мы проверили и насчет Уолдо Кармайкла, мистер Палмер. Такого не существует, — продолжал я.
Палмер кивнул:
— Меня это не удивляет. Наверняка письма написаны психопатом. Я все время внушаю это мистеру Хэмелу, но он не желает мне верить. Очень щекотливая ситуация.
"Щекотливая для тебя, толстячок, — подумал я. — Небось чуешь, что надежды на вознаграждение тают как дым".
— В конце недели я представлю подробный отчет о наблюдении за миссис Хэмел. Из отчета будет ясно, что ее образ жизни безупречен, хотя, правда, и несколько скучноват. Если даже мой отчет не убедит мистера Хэмела, то я не знаю, чем еще на него воздействовать.
— Превосходно. — Палмер допил свой джин и поднялся. — Ну, мне пора. Значит, в конце недели можно ждать вашего заключения?
— Не сомневайтесь, сэр. — Я тоже встал и пожал ему руку. — Уверяю вас, никаких оснований для беспокойства.
Я смотрел, как он пересек террасу и исчез из виду. Потом перевел взгляд на корт. Нэнси и Пенни закончили игру и натягивали на себя свитеры. Я ждал. В конце концов обе женщины, болтая друг с другом, направились в мою сторону.
— Хочешь выпить, Пенни? — спросила Нэнси, когда до меня оставалось всего несколько ярдов.
— Нет, дружок, не могу. Я и так опаздываю. До завтра?
— Да.
Пенни поспешно удалилась, а Нэнси прошла к стоявшему поодаль столику и села. К ней немедленно подбежал официант, принял заказ и отошел к бару.
Я решил, что мой час настал. Выждав, пока официант подал Нэнси коктейль, а она подписала счет и официант ушел, я встал и направился к ней. Подойдя, я изобразил на лице почтительную улыбку.
— Миссис Хэмел, меня зовут Барт Андерсен, я только что имел разговор с Мэлом Палмером, который, как известно, является агентом вашего мужа.
Она откинулась на спинку стула и посмотрела на меня. Спокойные темные глаза выражали интерес и некоторое удивление.
— Вы знаете мистера Палмера?
— Конечно. — Я вежливо улыбнулся. — Вы хорошо закончили гейм, миссис Хэмел. Я следил за игрой.
— А вы играете в теннис?
— Ну, не так, как вы. Лихо у вас получается удар с подрезом.
По тому, как едва заметно изменилось выражение ее лица, я понял, что она теряет ко мне интерес. Было ясно, что меня не пригласят присесть. Поэтому я сел за ее столик сам. Я верю в то, что смелость решает дело.
Ее поразило, что я вдруг оказался совсем рядом, на секунду она сжалась, но тут же приняла непринужденную позу, хотя ее взгляд оставался холодным, а выражение лица — враждебным.
— Мне хотелось бы поговорить с вами, миссис Хэмел, — сказал я самым ласковым тоном. — Дело в том, что я в затруднительном положении.
Она не отводила от меня взгляд и вся напряглась.
— Простите, мистер…, мистер…
— Барт Андерсен.
— Мистер Андерсен, мы с вами незнакомы, и ваши затруднения меня не интересуют. Не могу себе представить, почему вам вздумалось говорить со мной. У меня нет ни малейшего желания разговаривать с вами.
Я наклеил на себя исполненную терпения улыбку. Видно, договориться с ней будет не так-то просто.
— Ну что ж, это ваше право, миссис Хэмел. Если бы я не пекся о ваших же интересах, я тут же собрал бы манатки и исчез, но, может быть, вы все же согласитесь меня выслушать?
— Если вы немедленно не оставите меня в покое, я позову официанта. — По ее голосу я понял, что она так и сделает.
Пришлось прибегнуть к жестким методам. Я вынул свое служебное удостоверение и положил перед ней.
— Ваш муж нанял меня следить за вами, миссис Хэмел.
Ого! Надо было видеть, что с ней стало! Кровь отхлынула от лица, глаза сузились, вся она съежилась. Долгое время она неподвижно глядела на мое удостоверение, потом по ее телу пробежала дрожь.
Я дал ей время прийти в себя, не сидел, злорадно глазея, а отвел взгляд и стал наблюдать за красоткой, идущей по террасе к бассейну. Длинноногая пышногрудая блондинка, как раз в моем вкусе, с такой бы я охотно забрался в постель, если бы мой бумажник был полон зелененькими. Я проследил взглядом за тем, как она шествует, покачивая кормой, но следил за ней не один я. Жирные старцы с седой порослью на груди и вздувшимися узлами вен на тонких ногах тоже не спускали с красотки глаз.
Когда она, виляя бедрами, исчезла из виду, я снова посмотрел на Нэнси.
Она все еще неподвижно смотрела на мое удостоверение.
— Чтобы вам легче было вникнуть в ситуацию, — все так же тихо и ласково проговорил я, — пожалуй, я покажу вам два письма, полученные вашим мужем. Из-за них-то ваш муж меня и нанял.
Тут она подняла взгляд. Ее глаза казались черными дырами в белой простыне.
Я извлек из бумажника письма и, вынув их из конвертов, положил на стол.
Она взяла их. Голубоватая бумага шелестела в ее дрожащих пальцах. Я закурил и стал ждать. Спешить было некуда. В подобных ситуациях спешить нельзя ни в коем случае. Чтобы не смотреть на Нэнси, я перевел глаза на немолодую пару, усевшуюся через четыре столика от нас. Дама — крашеная блондинка лет шестидесяти — ухитрилась упаковать свои жиры в бикини. У мужчины были крашеные черные волосы, бюст, как у женщины, а космам на груди мог бы позавидовать шимпанзе.
"Ну и народ! — подумал я. — Уж эти мне старцы — держатся за жизнь зубами! По ним уже кладбище скучает, ан нет, они все еще на ринге, хоть еле дышат".
Нэнси положила письма на стол.
— Эти письма написал мой муж, — проговорила она. — Уолдо Кармайкл — имя героя того романа, который он сейчас пишет.
Я с изумлением уставился на нее. Некоторое время я пребывал в такой же неподвижности, как и она. Потом взял себя в руки.
— Не может быть, миссис Хэмел, вы ошибаетесь…
— Нисколько. И бумага та, на которой муж пишет. И машинку я узнаю. Эти письма написал он сам.
— Но зачем?
Она посмотрела мне прямо в глаза:
— Ему нужен был предлог, чтобы нанять сыщика.
Снова я оказался на мели. "Нужен был предлог, чтобы нанять сыщика". Мозг у меня бешено работал. Допустим, ему нужен был предлог, но зачем устанавливать слежку за собственной женой?
Я забрал письма, сложил их, спрятал в бумажник, а мысли продолжали бешено крутиться. Я чувствовал, что теперь она наблюдает за мной. И старался сохранить полную невозмутимость.
— Ситуация осложнилась, миссис Хэмел, — произнес я наконец. — Как я уже сказал вам, я попал в затруднительное положение. Я наблюдал за вами четыре дня. Мне полагается в конце недели представить отчет о том, что я видел.
Вся подобравшись, она смотрела мне прямо в глаза.
— А в чем затруднения? — спросила она хрипло. — Подавайте ваш отчет. Он ничем не может встревожить моего мужа. — И она вознамерилась встать.
— Подождите, миссис Хэмел, — сказал я. — Два дня назад я наблюдал за вашей яхтой с вертолета и сопроводил ее до пиратских островов.
Она зажмурилась, руки сжались в кулаки.
— Так что теперь вам ясно, миссис Хэмел, в чем мои затруднения, — продолжал я, не сводя с нее глаз. — На острове я нашел Альдо Поффери, его разыскивают за убийства. Вы с вашим матросом Джошем Джонсом вывезли Поффери и его жену с острова. Я знаю даже, где они сейчас скрываются. Как по-вашему, если я изложу все это в отчете, будут у вашего мужа основания для беспокойства?
Она сидела неподвижно, глядя на сжатые в кулаки руки. Так продолжалось несколько минут. Я ждал. Пусть как следует обдумает, что ей делать. Я видел, что деваться ей некуда. И давить на нее сейчас не было необходимости. Мне хотелось, чтобы она приняла решение сама, без нажима с моей стороны.
Наконец она заговорила:
— Вы собираетесь представить этот отчет?
— В том-то и вопрос, миссис Хэмел. Это и есть затруднения, о которых я говорил. Поставьте себя на мое место. — Я замолчал, чтобы одарить ее своей дружеской доверительной улыбкой. — Мистер Хэмел обратился ко мне, или, вернее, обратился в агентство, где я работаю. Вашему мужу наша помощь будет стоить денег. Я один из двадцати сыщиков, работающих в этом агентстве, и работа наша оплачивается скудно. Хотя для агентства мистер Хэмел — уважаемый клиент, я не обязан считать его своим клиентом. Откровенно говоря, миссис Хэмел, я не одобряю мужей, которые не доверяют своим женам. И между прочим, напрасно, так как, чтобы зарабатывать на жизнь, я должен выполнять то, что мне поручено агентством. — Я опять замолк и напустил на себя расстроенный, озабоченный вид. — Надеюсь, теперь вы поняли, в чем мои затруднения? Нэнси не смотрела на меня.
— Думаю, да, — отозвалась она. — Продолжайте.
— Дело вот в чем, миссис Хэмел. По правде говоря, я заготовил два отчета и могу представить мистеру Хэмелу любой из них. Первый даст ему возможность убедиться, что он совершенно напрасно затевал всю эту слежку.
Я вынул из папки оба отчета и вручил ей первый, в котором описывалось, как я следил за ней четыре дня и выяснил, что ее поведение безупречно. Она прочла мое донесение.
— А второй?
Я дал ей второй вариант. В нем сообщалось обо всем — о пиратском острове, об Альдо Поффери, о том, кто он, о Джоше Джонсе и о баре "Аламеда".
На этот раз я не спускал с Нэнси глаз. По мере того как она читала, лицо ее все больше бледнело, а когда она положила отчет на стол, руки тряслись.
— Так как мне поступить, миссис Хэмел? — спросил я. — Вы, вероятно, понимаете, что я обязан вручить мистеру Хэмелу второй вариант. Если я этого не сделаю, то могу лишиться работы, а я, откровенно говоря, такого себе позволить не могу. Я хочу быть вам полезным. Как я уже сказал, я недолюбливаю мужей, не доверяющих своим женам. Вот в чем заключаются мои…, э…, э…, затруднения.
Она сидела не шевелясь и опять принялась изучать свои руки. Я ждал, но поскольку она все молчала, я решил ей помочь.
— Разумеется, мои затруднения сразу развеялись бы, если бы вы, миссис Хэмел, поручили мне позаботиться о ваших интересах. Тогда я работал бы уже на вас, а не на мистера Хэмела. И без всяких колебаний отправил бы ему первый вариант отчета. Но это в том случае, если я буду работать на вас.
Она шевельнулась, оторвала взгляд от рук, но на меня не посмотрела.
— Понятно, — сказала она. — Так вы согласны работать на меня? — Теперь она смотрела прямо мне в лицо. От ее взгляда — холодного и презрительного — мое удовлетворение несколько померкло.
— Ну, мистер Хэмел получит первый, положительный, отчет, а не второй — разоблачительный. А потом, если мистер Хэмел не будет успокоен первым, я составлю следующий и могу посылать их ему сколько угодно, пока он не будет удовлетворен.
Нэнси ждала. Я тоже. Пришлось снова напялить на лицо улыбку.
— Вот так обстоят дела, миссис Хэмел, — в конце концов заключил я, потому что ее холодный взгляд и молчание начали действовать мне на нервы.
— И естественно, ваша работа должна соответственно оплачиваться, — проговорила она. Наконец-то! Подошли к вопросу об оплате! — У нас же будет деловое соглашение, миссис Хэмел. Да, я заинтересован в оплате моих услуг. Мне надо на что-то существовать. Если когда-нибудь выяснится, что я подал фальшивый отчет, у меня будут большие неприятности. — Я снова изобразил улыбку. — Я работаю по лицензии. Откровенно говоря, это все, что я имею. Перейдя на работу к вам, я рискую этой лицензии лишиться. А без нее моя жизнь будет весьма и весьма неуютна. Иначе говоря, ни в одно другое агентство меня не возьмут. Словом…, начиная работать на вас, я подвергаю себя большому риску.
— Сколько вы хотите? — Глаза у нее сузились, голос звучал тихо. — Несмотря на то что у меня богатый муж, сама я располагаю очень небольшими средствами.
Я запрятал свою улыбку подальше и устремил на миссис Хэмел суровый полицейский взор:
— Миссис Хэмел, вступив в связь с итальянскими террористами, обвиняемыми по крайней мере в пяти убийствах, вы подвергли себя большой опасности. Прежде чем решаться предоставить им убежище, вам следовало хорошенько подумать, какие последствия вам грозят. Почему вы пошли на такой шаг, меня не касается. Вас могут арестовать и обвинить в соучастии в убийстве. И я, помогая вам, рискую навлечь на себя такие же обвинения. Тем не менее я берусь помочь вам. Мой гонорар должен составлять сто тысяч долларов.
Нэнси отшатнулась, будто я ее ударил.
— Сто тысяч долларов! — повторила она дрожащим голосом. — Таких денег у меня нет!
— Таковы мои условия, миссис Хэмел. Ну а как найти эти деньги — это уж ваше дело, — сказал я, продолжая глядеть на нее суровым полицейским взглядом. — Женщина, имеющая такого богатого мужа, как Рас Хэмел, должна найти возможность раздобыть сто тысяч долларов. Не может быть, чтобы муж не делал вам дорогих подарков. Подумайте, поройтесь в памяти, что-нибудь да изобретете. Я даю вам срок до конца недели. В субботу утрем я должен направить отчет мистеру Палмеру. От вас зависит, какой отчет я пошлю. Я буду ждать вас здесь в пятницу, в такое же время. Деньги должны быть при вас. Если вы не придете, в субботу утром мистер Палмер получит второй — правдивый отчет. — Я встал, чтобы распрощаться, но остановился. — Да, и еще одно, миссис Хэмел. Не вздумайте кинуться к Поффери. Он — профессиональный убийца. Я его не боюсь: слишком давно имею дело с рэкетом, поэтому я принял меры предосторожности. Отчет об истинном положении вещей — у моего адвоката. Если со мной что-нибудь произойдет, он передаст его полиции. Уверяю вас, сто тысяч долларов — ничто по сравнению с десятью годами тюрьмы.
Я смягчил суровость во взоре и одарил миссис Хэмел лучезарной улыбкой. Она не сводила с меня глаз и сидела неподвижно, словно восковая фигура.
Я повернулся и ушел, почти не сомневаясь, что деньги она найдет. Сто тысяч долларов! С ума сойти!
В гавани жизнь била ключом. Возвращались рыбачьи лодки, полные крабов и разной рыбы. Повсюду толклись зеваки-туристы с фотоаппаратами. Эл Барни болтал с каким-то стариканом-туристом, видно, надеялся на угощение.
Я прокладывал себе дорогу сквозь толпу, направляясь к Крабьему двору. Когда я свернул с набережной, передо мной возник Том Лепски.
— Привет, Барт!
Я затормозил и выдал ему радостную улыбку:
— Привет, Том! Как дела? Он надул щеки:
— Все еще копаем. Не могу понять, кому понадобилось разделаться с Питом и четырнадцатилетним мальчишкой.
— Я уже говорил Лу. Сводили счеты, а мальчишка подвернулся под руку.
— Все может быть. А ты что тут делаешь?
— Тоже копаю. Пока, Том. — Я попытался обойти его, но он ухватил меня за руку:
— Колдвэлл вроде не сомневается, что Поффери здесь нет, но мне все же сдается, что эти убийства его рук дело. Так что смотри в оба.
Я высвободил руку:
— Если увижу его, тебе первому сообщу, — и углубился в переулок.
Прежде чем свернуть под арку, ведущую в Крабий двор, я остановился и оглянулся. Лепски не было видно, так что я спокойно прошел в подворотню и вступил в разящий гнилью двор. Мальчишки и на этот раз гоняли мяч. Увидев меня, они насторожились, и в их темных глазах засветилось подозрение. Я прошел мимо них в следующий двор. Как только я двинулся дальше, они снова взялись за мяч.
Выгоревшая вывеска в следующем дворе гласила: "Рачий тупик". Я пересек площадку и нашел номер два. Поднялся по скрипучей лестнице. Дом провонял насквозь. Перила лестницы, казалось, того и гляди рухнут. Каждая ступенька грозила развалиться под моей тяжестью. Я продолжал подниматься. Где-то на полную мощность был включен телевизор, где-то бранилась женщина, лаяла собака. Наконец я добрался до верхнего этажа. Он был под самой крышей и, по существу, представлял собой тесный чердак. Прямо передо мной темнела дверь. Жара здесь стояла такая, что по лицу у меня струился пот. С трудом переводя дух, я постучал и стал ждать. Прошло некоторое время, я постучал снова. Дверь открылась.
Передо мной стоял Джой. Когда он увидел меня, его смуглое мальчишеское лицо расплылось в улыбке.
— Привет, Джой, — сказал я. — Ну и жарища тут у вас…
Он пропустил меня в маленькую комнатушку со скошенным потолком — три кровати, три стула, стол и обшарпанный старый радиоприемник. Хотя окно в скошенном потолке было открыто настежь, в комнате стояла умопомрачительная жара.
— Ну что, Джой, есть новости? — спросил я, продвигаясь поближе к открытому окну.
— Джимбо следит за баром, мистер Андерсен.
Они все еще там.
— Ты уверен?
— Они там, — подтвердил мальчишка.
— Они могут перебраться в другое место. — Я вынул свой старый бумажник и дал Джою еще десять долларов. — Следите внимательно. Если они перейдут куда-нибудь, сразу сообщите мне куда.
Джой кивнул и взял деньги.
— Хорошо, мистер Андерсен. Пойду прямо сейчас туда и скажу Джимбо.
— И будь осторожен, Джой. Улыбка на его лице исчезла, а глаза загорелись злобным блеском.
— Знаю, мистер Андерсен. Томми они убили, но нас с Джимбо им прикончить не удастся.
— И все-таки, Джой, будь осторожен. Я спустился вниз и пошел на набережную, где оставил свою машину. Сев в нее, я поехал вдоль Океанского променада. Наступило время ленча. Я остановился у ресторана, куда иногда наведываюсь, — там подают морские продукты. Хозяин ресторана — вьетнамец — вышел мне навстречу и провел к столику в укромном углу. В ресторане уже завтракало несколько туристов, но пока посетители еще не заполнили зал — было слишком рано. Позже здесь яблоку негде будет упасть. Я заказал фирменное блюдо, закурил и стал подводить итог своим утренним действиям.
"Что ж, Барт, мальчик мой, — подумал я, — ты определенно преуспел".
Сто тысяч долларов!
И я начал рисовать себе, что сделаю с той суммой, которую принесет мне Нэнси Хэмел. А что она принесет деньги и сумеет как-то их раздобыть, я не сомневался.
Как только Нэнси мне заплатит, я представлю полковнику отчет о ее безупречном поведении. Тот отдаст его Палмеру, а Палмер, в свою очередь, вручит его Хэмелу, и, если у этого писаки с мозгами все в порядке, он прекратит дело. Полковник направит ему счет, а я смогу наконец-то взять отпуск, который полагался мне давным-давно. Имея сто тысяч долларов в кармане, я растворюсь в воздухе — и в Парадиз-Сити только меня и видели. С этими зелеными я могу ехать куда пожелаю. Мне давно хотелось нанять яхту и пуститься в роскошный круиз вдоль Багамских и соседних с ними островов. "Пожалуй, прихвачу с собой Берту для компании", — решил я.
Продолжая мечтать, я доел завтрак. Ну и пир же я закачу!
Но тут мне в голову закралась тревожная мысль. А вдруг Нэнси не принесет деньги? Вдруг она окажется такой дурой или, наоборот, такой умной, что пошлет меня ко всем чертям?
Что тогда?
Я отодвинул тарелку и закурил. Предположение, конечно, было неприятное, но я привык рассматривать каждое дело со всех сторон. Итак, допустим, Нэнси не даст мне деньги!
Обдумывая такую обидную возможность, я неожиданно для себя понял, что сделать ничего не смогу, не то у меня положение, чтобы нажимать на Нэнси. Я рисковал ничуть не меньше, чем она., Нэнси укрывала двух террористов, за которыми охотилась полиция, но и я своим молчанием способствовал их укрытию, если она не сможет достать деньги или решит не поддаваться моему нажиму, я даже не смогу пригрозить ей, что доложу обо всем в полицию. Она скажет там, что я требовал от нее сто тысяч долларов. А полиция всегда начеку, вечно принюхивается, не занимаются ли частные сыщики шантажом. Что бы я им ни наболтал, меня арестуют и начнут разбираться. И прежде всего спросят, почему я, узнав, где скрывается Поффери, сразу не дал им знать. Я прекрасно понимал, что на этот вопрос мне не ответить ничего.
Меня прошиб пот. "Черт! — подумал я. — Похоже, дело принимает паршивый оборот!" Но тут же призвал себя к порядку. "Не дури, парень, — сказал я себе. — Еще ничего не известно, нечего было и рассчитывать, что сто тысяч долларов упадут тебе в руки без всяких хлопот. Не будем терять оптимизма. Ставлю шестьдесят против сорока, что Нэнси еще не поняла, в какую ловушку угодил я сам — в ту же, что и она. Скорей всего она раздобудет деньги, а если нет, если она поймет, что я блефую, ничего не попишешь. Отдам полковнику настоящий отчет и поставлю крест на выдумках Берты насчет того, как легко нажиться на богатых; все это замки на песке", Так что мечты о яхте, Берте и пробках, вылетающих из бутылок шампанского, несколько померкли. "И тем не менее, может статься, что в пятницу мне все-таки повезет. Кто знает, вдруг Нэнси все-таки будет поджидать меня с деньгами!"
Мои мысли переключились на Раса Хэмела и анонимные письма. Эта загадка не давала мне покоя.
Я вспомнил, как Нэнси сказала: "Эти письма написал мой муж. Уолдо Кармайкл — герой книги, над которой он сейчас работает".
Чувствовалось, что она убеждена в своей правоте. Я ей поверил. Но, скажите на милость, зачем богатому знаменитому писателю направлять самому себе анонимные письма?
Нэнси объяснила это тем, что ему понадобилось нанять частного сыщика.
Я погрузился в размышления. Может, так оно и было. Ведь я представление не имел, как писатели придумывают сюжеты. Может быть, анонимные письма входят в сюжет его новой книги, и он проверяет, как кто на них реагирует? Такому прославленному писателю, конечно, самому не хотелось утруждать себя обращением в детективное агентство, а написав эти письма, он мог поручить Мэлу Палмеру сделать это за него. Такой метод добывания материала казался мне достаточно диким, но, кто знает, ведь Хэмел баснословно богат и может себе позволить любой каприз, вот почему и были написаны эти письма.
Хэмелу потребовалось узнать, как детективные агентства следят за неверными женами, и он использовал в качестве подсадной утки собственную жену, будучи уверенным в ее безупречном поведении. А сам того не подозревая, растревожил банку с червями.
Впервые за все время моей службы в агентстве Парнэлла я обнаружил, что мне нечем заняться.
Ехать в "Загородный клуб" и наблюдать за Нэнси было ни к чему. Ее поведение больше меня не интересовало. Я волен был весь день делать что хочу, только вечером следовало появиться в агентстве, прикинувшись, будто я находился на посту, но так и не раздобыл никаких фактов, компрометирующих Нэнси.
Я уже начал раздумывать, как лучше провести свободное время, но сообразил, что девятнадцать других детективов из агентства Парнэлла трудятся сейчас в городе в поте лица. Нельзя допустить, чтобы кто-то из них увидел, как я бью баклуши. Тем более, что и меня, и Чика, как лучших сыщиков, другие агенты, работавшие у Парнэлла, недолюбливали. Любой из них с удовольствием воспользуется случаем подложить мне свинью.
Взвесив все это, я неохотно направился в "Загородный клуб". Приехав туда, я огляделся. Нэнси не было видно. Но я не напрасно прикинулся, что работаю, ибо на террасе я заметил одного из наших сыщиков Ларри Фазера — этот любил меня как собака палку.
Он посмотрел на меня ничего не выражающим взглядом, будто видел впервые, и отвел глаза. Я понял: он дает мне знать, что разговоры между нами нежелательны, и спустился к бассейну. Может, он тоже выслеживал чью-то жену.
Отойдя туда, где он не мог меня видеть, я прошелся вдоль бассейна и окончательно убедился, что Нэнси в клубе нет. Затем другой дорогой вернулся к машине. По крайней мере, если Ларри спросят, он подтвердит, что я был занят делом.
Я снова поехал в гавань, а там вышел из машины и побрел к тому месту, где обычно стояла яхта Хэмела. Но ее не было.
Увидев, что Эл Барни, как всегда, сидит на своей тумбе, я поспешил к нему:
— Ну что, Эл, пиво пить еще рано? Губы его раздвинулись в акульей улыбке.
— Да разве для пива бывает слишком рано, мистер Андерсен?
Мы отправились в "Нептун", и Сэм принес нам две порции пива.
Эл долго с наслаждением пил, а опустошив стакан, со стуком поставил его на стол, и официант тут же подскочил с новой порцией.
— Уплыла час назад, — наконец проговорил Барни.
— С Джонсом? Он кивнул.
— Больше с ними никого не было? Эл покачал головой, допил стакан и аккуратно поставил его на стол.
— Я хотел тебя спросить, — продолжал я, — ты ничего не говорил Лепски про Пита?
Барни нахмурился.
— Вот уж тупой, надутый парень, этот Лепски, — презрительно сказал он. — Слышать о нем не хочу.
— А у тебя есть какие-нибудь соображения, почему с Питом такое стряслось?
— Как сказать, мистер Андерсен. Предполагать-то кое-что я могу. Мне Пит нравился. Конечно, он чересчур много пил, — заключил Барни с видом праведника. — Вся беда в том, что он любил совать нос в чужие дела. И болтал о них.
— В чьи дела, Эл?
Жирное, пятнистое лицо Барни сделалось непроницаемым.
— Мистер Андерсен, если здесь что происходит, я всегда в курсе, вряд ли упущу что-нибудь. Только я знаю, когда можно распускать язык, а когда лучше держать его за зубами. — Эл допил пиво.
Я сделал знак Сэму, и тот подошел, неся еще бутылку.
Барни заулыбался, поблагодарил меня кивком, затем понизил голос и проговорил:
— Между нами, мистер Андерсен, Пит выказал слишком большой интерес к Альфонсо Диасу. А тот, могу вам сказать, очень крутой парень.
— А что сделал Пит?
Лицо Барни опять стало непроницаемым.
— Не знаю.
В прошлом мне не раз приходилось вести беседы с Барни. Ритуал был мне известен. Пиво прокладывало путь к получению информации, а закуска открывала к ней полный доступ.
— Мне кажется, ты не прочь позавтракать, Барни? Хочешь гамбургер? Барни просиял:
— Да, гамбургер сейчас был бы в самый раз. — И он поманил Сэма.
Затем последовал короткий антракт, после чего Сэм появился с тарелкой, на которой красовалась гора жирных сочных гамбургеров, покрытых кольцами сырого лука. Сэм поставил все это великолепие перед Барни и вручил ему нож.
Я выждал, пока Барни расправился с первым гамбургером, и снова приступил к расспросам.
— Диас меня очень интересует, — проговорил я. — Был бы тебе премного благодарен за любые сведения о нем, даже за самую мелочь.
— Держитесь от него подальше, мистер Андерсен. Вы же мой друг. Я бы не хотел, чтобы с вами что-нибудь случилось. Мой вам совет: держитесь от него подальше, — с полным ртом ответил мне Барни.
— Почему?
— Потому, мистер Андерсен. Просто держитесь от него подальше, и все. — По его интонации я понял, что больше ничего не добьюсь.
Пришлось подъехать с другой стороны.
— А Джош Джонс, — сказал я, — о нем ты можешь мне что-нибудь сообщить?
— И от него держитесь подальше, мистер Андерсен, от этого дрянного ниггера добра не жди.
— А не хочешь ли ты, Эл, сосисок под соусом чили? Ты ведь их любишь. Эл выпучил на меня глаза:
— Ox, мистер Андерсен, знаете вы мое слабое место. — Он помахал Сэму, и тот поспешил к нам с блюдом маленьких сосисок, приготовленных в соусе чили. У меня как-то раз хватило дурости попробовать одну такую сосиску — чуть голова не разлетелась на части.
А Барни, улыбаясь, начал поглощать эти взрывчатые штуки одну за другой. После того как он уничтожил несколько сосисок, глаза у него заслезились и он сделал передышку, чтобы залпом выпить большой стакан пива.
— Ну что, хотите послушать про Джонса, мистер Андерсен? — спросил он и похлопал себя по брюху.
— Хочу. Он кивнул:
— Так и быть, скажу вам кое-что. — Он понизил голос. — Первая жена мистера Хэмела — Глория Корт — с ним спуталась. Ну, до того, как она снюхалась с Диасом. Слыхал, что она с Джонсом и сейчас — не разлей вода.
— Ты хочешь сказать, что, будучи женой Хэмела, эта Глория с Джонсом…
— Он же был ее матросом. Такое случается.
— Понятно. — Я понаблюдал, как Барни снова принялся заглатывать сосиски, а потом спросил:
— Как ты думаешь, вторая миссис Хэмел тоже не устояла перед чарами Джонса?
Барни нахмурился:
— Нет, сэр. Уж она-то нет… Она — настоящая леди. Про нее таких слухов не ходит. Я бы знал. Я всегда держу ухо востро.
Я поглядел на часы. Стрелка приближалась к шести часам.
— Мне пора, Эл! Пока!
— Пока, мистер Андерсен, спасибо за угощение. — Он положил мне на руку свою толстую и грязную ладонь. — Запомните, что я вам сказал: держитесь подальше от Диаса и Джонса.
Я вышел на набережную и увидел, что в гавань входит яхта Хэмела. Ее вел Джонс, Нэнси была на носу. Я смешался с толпой и быстрыми шагами пошел к своей машине. Мне ни к чему было, чтобы Нэнси меня увидела.
Придя в агентство, я приоткрыл дверь в кабинет Гленды.
— Тебя хотел видеть полковник, — деловито сказала она. — Пройди к нему.
— Неприятности? Да, зайчик? — спросил я.
— Сверься со своей совестью. Иди, иди.
— Ты — мой верный друг, — сказал я, постучал в дверь Парнэлла и вошел.
Сидя за столом, Парнэлл просматривал какую-то папку.
— Дело Хэмела, — сказал он. — Ну, что нового?
— Ничего, сэр. Полная безоблачность. Сегодня утром я говорил с мистером Палмером и сказал ему, что мне нечего писать в отчете. Он попросил подробные данные моих наблюдений и на основе их собирался уговорить Хэмела прекратить дело.
— Вы совершенно уверены, что миссис Хэмел ничем себя не скомпрометировала и не встречается с другими мужчинами? — спросил Парнэлл, сверля меня взглядом голубых глаз.
— Насколько я мог видеть, сэр, миссис Хэмел ведет себя безупречно и с другими мужчинами дела не имеет. Сегодня я не смог последить за ней, когда она уплыла на яхте, но в те разы, когда я наблюдал с вертолета, она занималась рыбной ловлей. Я полагаю, что анонимные письма адресовались Хэмелу, чтобы помешать ему работать над романом, и все дело в этом. Парнэлл кивнул:
— Принесите мне отчет, а я отправлю его Пал-меру. Гленда сказала, что вам пора в отпуск.
— Да, сэр.
— Прекрасно, можете уходить с завтрашнего дня. Желаю хорошо отдохнуть.
— Благодарю вас, сэр.
Я вернулся в свой кабинет, переписал первый отчет, который показывал Нэнси, вынул из папки второй вариант, говорящий об истинном положении вещей, и разорвал его.
Зайдя в кабинет Гленды, я передал ей отчет.
— С сегодняшнего дня я уже в отпуске, беби, — объявил я. — Если ты пожелаешь мне хорошего отдыха, я зарыдаю.
— Не дождешься, — сказала Гленда, углубляясь в мой отчет.
Я вышел из кабинета и пошел к бухгалтеру. Там я получил жалованье и отпускные. Снова стал богачом!
У себя в кабинете я застал Чика, он ждал меня. Не успел я войти, как он протянул руку, и я вложил в нее пятьдесят долларов, которые был ему должен.
— Куда ты собираешься поехать? — спросил он, пряча деньги.
— Куда я могу? Нет возможности. Буду развлекаться с девицами и вообще расслабляться, — сказал я. — Вспоминай меня. Если попадешься мне, измочаленный очередным заданием, я тебя угощу.
— Одолжив прежде деньги, — усмехнулся Чик и встал. — Ладно пора мне домой. Счастливо тебе, Барт, только не растрать все деньги сразу.
— Ну хоть часть, — сказал я и полез в ящик стола за виски. — Выпьем на дорожку.
— Не могу, у меня свидание, — отказался Чик и поспешил к дверям, но вдруг остановился:
— Чуть не забыл! Тебе же письмо. Из ФБР, пришло пару часов тому назад. — Он протянул мне запечатанный конверт. — С чего это вдруг Колдвэлл вздумал тебе писать?
Я взял письмо.
— Это насчет моего отпуска, — объяснил я. — Он обещал мне помочь взять лодку напрокат. Чик усмехнулся.
— Смотри не утони! — сказал он и ушел.
Я с недоумением изучал конверт, потом вскрыл его. Внутри оказалась короткая записка и фотография из полицейского досье. Записка гласила: "Я обещал Вам прислать карточку жены Альдо Поффери Лючии. Понаблюдайте, вдруг вы ее увидите. Лу".
Я взял фотографию. С нее недобрым тяжелым взглядом смотрела на меня светловолосая молодая женщина лет двадцати пяти.
Словно снаряд взорвался рядом со мной. Не будь эта женщина блондинкой, я бы поклялся, что это — Нэнси Хэмел!
Трясущейся рукой я взял фломастер и зачернил волосы на фотографии. И снова стал ее рассматривать.
Сомнений больше не было.
Преступницей, которую разыскивает полиция, дважды убийцей, женой опаснейшего итальянского террориста была Нэнси Хэмел.
