Книга: Вопрос времени
Назад: Глава 5
Дальше: Глава 7

Глава 6

Бромхед смотрел телевизор, когда зазвонил телефон.
— Джек? — по свистящему дыханию Бромхед узнал Солли Маркса.
— Это я.
— Жду тебя завтра во «Франклине», в шесть вечера. — И в трубке раздались гудки отбоя.
Бромхед положил трубку. Поднялся, выключил телевизор. Постоял, глубоко задумавшись. Просто так Маркс звонить не будет. Джеральда увезли в Лос-Анджелес три недели назад. Или возникли непредвиденные осложнения, или Маркс полагает, что полученные ранее деньги уже отработаны.
Вот тут Бромхед, пожалуй, впервые занервничал. Разумеется, операция намечалась долговременной, и это был бы самый безопасный вариант, но он начал осознавать, что в силу сложившихся обстоятельств ему не останется ничего другого, как ускорить естественный ход событий.
Прикинул, стоит ли посоветоваться с Шейлой, но пришел к выводу, что лучше обойтись без нее. Чувствовалось, что ей нельзя полностью доверять, если дело касалось Джеральда. Пожалуй, она закатила бы скандал, если б узнала, как с тем обошлись. Короче, Бромхед решил переговорить с ней после встречи с Марксом.
На следующий вечер он нашел Маркса в вестибюле «Франклина» с сигарой и бокалом виски. Мужчины обменялись рукопожатиями, и Бромхед присел рядом с толстяком. В этот час в вестибюле не было практически ни души. Бармен-негр принес Бромхеду виски со льдом.
— В чем дело? — спросил Бромхед после его ухода. — Неприятности?
— Ваш протеже выкаблучивается.
Бромхед отпил виски.
— Я заплатил вам десять тысяч, чтобы он ни в чем не знал нужды.
— Совершенно верно, но с той поры прошло двадцать девять дней. Достаточно долгий срок. Хэнк начал уставать. Два дня назад ваш протеже сбежал. Хэнк поймал его на автовокзале. Он как раз садился в автобус, чтобы приехать сюда.
— Каким образом ему удалось удрать?
Маркс пожал плечами:
— Хэнк не может проводить с ним двадцать четыре часа в сутки. Он полагает, что нужен второй охранник. В этом есть резон. Хэнк должен спать. Нанимать второго охранника?
Бромхед осушил бокал. Все ясно. Снова придется платить. Но он напомнил себе, что успех операции принесет ему куда больше денег.
— Сколько?
Маркс глубоко затянулся, выпустил струю дыма.
— Ситуация больно скользкая, Джек. Если ваш протеже вырвется на волю, а он всячески к этому стремится, он может подать на Хэнка в суд за похищение. Так что с вас еще десять тысяч.
— А другой цифры вы не знаете? — резко спросил Бромхед. — Почему всегда десять?
Маркс уставился в потолок.
— Я же говорю, возможны осложнения. Вы хотите надежного охранника, не так ли?
Бромхед понял, что деваться некуда. Теперь его долг возрастал до тридцати двух тысяч, но он полагал, что может такое позволить. Ему и Шейле доставалось гораздо больше.
— Ладно. — Он достал блокнот и выписал расписку еще на десять тысяч долларов. Вырвал лист и отдал Марксу.
Тот внимательно прочитал расписку, затем посмотрел на Бромхеда.
— Вы затеяли большое дело? — Впервые за время их знакомства он проявил любопытство.
— Достаточно большое, — с каменным лицом ответил Бромхед.
Маркс кивнул, убрал расписку в бумажник.
— Хорошо, Джек, о вашем протеже позаботятся, но учтите, ему это не нравится. Я не несу ответственности за то, что он сделает, оказавшись на свободе. Хэнк говорил мне, что пару-тройку раз ему пришлось применить силу, чтобы успокоить его.
— Мы еще успеем подумать об этом.
Маркс пожал плечами:
— Думать придется вам, а не мне.
Бромхед понимал это и сам. Он встал.
— Подержите его еще недельку. А потом я им займусь.
— Когда вы намерены выплатить долг, Джек? — спросил Маркс, глядя на него снизу вверх.
— Не знаю. Спешить мне нельзя. Вы же получаете процент.
— Через три месяца процент возрастает, — пояснил Маркс. — До сорока. Еще через три — до пятидесяти.
— Вы не забываете о своих интересах, не так ли?
— Нет… кроме того, у меня есть люди, которые собирают долги. — Маркс глотнул виски. — Я подумал, что уместно напомнить вам об этом.
— Я знаю, — кивнул Бромхед. — Слышал о них.
До него действительно доходили слухи о головорезах, которых Маркс напускал на должников. Они заявлялись со свинцовой трубой, завернутой в газету, и вежливо предлагали вернуть долг. Если клиент отказывался выполнить просьбу, его превращали в идиота несколькими ударами по голове.
Маркс протянул влажную, пухлую ручку.
— Ну, счастливо, Джек. Надеюсь, мы поняли друг друга… это большие деньги.
Бромхед вышел из «Франклина» и, шагая по запруженному толпой Приморскому бульвару к отелю «Плаза-Бич», еще более утвердился в мысли о том, что операцию придется ускорить. Если бы только Джеральд не ставил палки в колеса! Он бы сэкономил двадцать тысяч долларов. С первой встречи он понял, что Джеральд доставит ему немало хлопот, но обойтись без него не мог. Шейла заверила его, что справится с Джеральдом. Он доверился Шейле. При подготовке плана все казалось ясным, как Божий день. Найти богатую старушку. (Он это сделал.) Подделать ее завещание. (Справился и с этим.) Отписать крупную сумму племяннику старушки. (И тут все в порядке.) А затем сидеть и ждать, пока старушка не отойдет в мир иной, после чего получить деньги. Теоретически операция выглядела безупречно, но теперь Бромхеда мучили сомнения. Он понял, что учел не все. Во всяком случае, упустил из виду, что некоторые люди относятся к деньгам не так, как он. Кое-кому, оказывается, плевать на богатство. «Старею, — думал Бромхед. — Потерял связь с молодежью — новым поколением. В возрасте Джеральда я б пошел на что угодно, подчеркиваю, на что угодно, ради миллиона долларов, а этот вонючий подонок совершенно безразличен к деньгам».
Бромхед решил еще раз все просчитать. Они получат полтора миллиона долларов. После смерти старушки эту сумму придется разделить на троих, но сначала следует расплатиться с Марксом. Таким образом, каждый получит чуть меньше пятисот тысяч долларов. С такими деньгами он мог бросить работу и не волноваться о завтрашнем дне. И Шейла с Джеральдом жаловаться не будут. Без малого миллиона им вполне хватит.
Но теперь ситуация осложнилась. Маркс угрожал ему. Еще через три месяца процент возрастет до пятидесяти. Операция может растянуться на годы. Все зависит от того, сколько проживет старушка. Будет ли Маркс ждать годы? «У меня есть люди, которые собирают долги». Вот где проявилась слабость его плана. Если б Джеральд не выкобенивался, он не залез бы в такие долги. Да, тут есть над чем подумать. Бромхед зашел в кафе, сел за столик, заказал кофе.
Пять минут размышлений привели его к неутешительному выводу: неуправляемость Джеральда поставила крест на долговременности операции. Поддельное завещание в банке. Если миссис Морели-Джонсон умрет через неделю-другую, все его проблемы разрешатся сами по себе. Похоже, подсознательно он уже давно согласился с тем, что, возможно, придется ускорить смерть старушки. И теперь все более укреплялся в мысли, что его надежда достигнуть успеха, ожидая естественной кончины миссис Морели-Джонсон, — чистая фантазия.
Бромхед отпил кофе.
Но одно дело — желание увидеть старушку мертвой, и совсем другое — реализация этого замысла. Добраться до старушки ой как нелегко. В квартире Шейла всегда начеку, портье, детектив, лифтер следят за теми, кто хочет подняться на самый верх, в ресторане вокруг вьются официанты. В «Роллсе» ее охраняет он сам. А ему ни в коем случае нельзя привлекать внимание к собственной персоне. Если полиция заинтересуется его прошлым, о наследстве придется забыть. Бромхед подумал о Шейле. Она же медицинская сестра. Пару лишних таблеток снотворного, много ли надо старушке? Поиграв с этой идеей, Бромхед покачал головой. Интуиция подсказывала ему, что на убийство Шейла не пойдет. Да, она хотела получить деньги. Соглашалась на подлог, но на убийство — никогда. Что ж, придется искать иной путь.
Но какой? Старушка должна умереть в ближайшие недели. Иначе не оберешься хлопот с Марксом. Смерть эта не должна бросить тень на него или Шейлу. Кто может убить старушку так, чтобы он и Шейла остались вне подозрений?
Бромхед допил кофе, закурил.
Нужен убийца. Но нанимать кого угодно опасно. Вдруг его станут шантажировать. Но, допустим, он найдет надежного человека. Как он проникнет в квартиру на крыше? Как проскользнет мимо портье и Фреда Лоусона? Чем обоснует необходимость подняться на крышу? И Шейла. Она-то в квартире практически постоянно. Бромхед положил ногу на ногу. Ладно, способ провести убийцу в квартиру миссис Морели-Джонсон найден. Но он не может просто войти, укокошить старушку и отбыть в неизвестном направлении. Нужен удобоваримый мотив для убийства… какой же? Если полиция не получит мотива убийства, начнется активное расследование, в поле зрения детективов попадут все близкие к миссис Морели-Джонсон люди, а вот этого Бромхеду совсем и не хотелось. Надо, конечно, позаботиться, чтобы его алиби и, разумеется, Шейлы не вызывало ни малейших подозрений.
Постепенно Бромхед успокоился. Задача определена, цель поставлена, а уж способы решения найдутся наверняка. Но где взять наемного убийцу? К Солли Марксу обращаться нельзя. Зачем подставляться под шантаж? Может, найти кого из прошлых знакомых… И память услужливо подсказала — Гарри Миллер.
Гарри Миллер!
Он стукнул кулаком по ладони левой руки.
Вот и решение!
Нет неразрешимых проблем, говорил он себе, выйдя из кафе и направляясь к «Плаза-Бич». Надо только использовать голову по прямому назначению.
Тихонько насвистывая, в прекрасном расположении духа, он поднялся по ступеням и вошел в вестибюль. В телефонной кабине полистал нью-йоркский справочник, пока не нашел нужных имени и фамилии: Гарри Миллер, с адресом и телефоном.
Бромхед захлопнул справочник, тем самым ставя точку в жизни миссис Морели-Джонсон, а в своей открывая новую главу.
…Жарким душным утром проживающий в Нью-Йорке Гарри Миллер получил толстый конверт: первое письмо за много месяцев.
Письмо это произвело на хозяйку дома такое впечатление, что она не поленилась подняться на четвертый этаж и лично вручить его адресату. Наверное, она надеялась узнать, о чем пишут Гарри, но тот молча взял письмо и захлопнул дверь перед ее носом.
Гарри ненавидел письма. Не ждал от них ничего, кроме неприятностей. Но, раз оно пришло, вскрыл конверт. Из него выпали билет на самолет, стодолларовый банкнот и короткая записка:
«Ты мне нужен. Буду в аэропорту 20-го. Джек».
Гарри насупился.
Джек?
Затем удовлетворенно кивнул. Джек… да… Джек Бромхед. Блестящий специалист по поддельным документам. Гарри перечитал записку. Они с Бромхедом не виделись уже более пяти лет. Если бы не Бромхед…
Пусть случилось это пять лет назад, он в точности помнил свои слова: «Я не забуду. Если я понадоблюсь тебе, только скажи, и я отдам долг сполна».
Надо отметить, что Гарри Миллер был человеком слова. Значит, он понадобился-таки Бромхеду. Вновь Миллер кивнул. Вот и хорошо. Из-за Бромхеда он мучился угрызениями совести уже пять лет. Очень уж неприятно быть у кого-то в долгу.
Мысли его унеслись в прошлое. И вновь, хотя прошло уже столько времени, засосало под ложечкой. К нему подступили трое. С двумя он мог справиться, с третьим нет. Случилось это в тюремном дворе. Миллер отбывал пятилетний срок за грабеж с нанесением тяжких телесных повреждений. За решетку он попал случайно. Деньги в то время утекали у него меж пальцев как вода. И был он не заурядным грабителем, а профессиональным убийцей. Работал на несколько крупных банд, прилично зарабатывал, но очень уж любил играть на бегах. Как-то раз ему предложили верную ставку, но к его услугам давно не прибегали, и денег под рукой не оказалось. И не осталось ничего другого, как зайти на бензоколонку, врезать как следует служителю и переложить в свой карман содержимое сейфа. За этим занятием и застал его появившийся как нельзя некстати полицейский с пистолетом в руке.
Служителю Гарри проломил череп, и судье сказали, что едва ли тот сможет работать, хотя и останется жив. Гарри загремел на пять лет.
К несчастью для него, за несколько месяцев до грабежа бензоколонки Гарри убил полицейского осведомителя Тони Бьянко. Сделал он это мастерски, Тони умер, ничего не почувствовав. Так уж случилось, что в одной тюрьме с Гарри отбывал срок брат Тони, Луиджи, получивший двадцать лет за убийство полицейского. В тюрьме стало известно, что именно Гарри расправился с Тони Бьянко. Луиджи хотел бы отомстить, но в одиночку не решился сцепиться с Гарри. Двое итальянцев согласились помочь ему. И вот втроем они загнали Гарри в дальний угол тюремного двора. В руках они держали ножи, выточенные из полос кровельного железа, с тонким, как шило, острием. Они медленно надвигались на него, а Гарри с тоской думал, что двух-то он уложит, а вот третий пронзит его насквозь, и мысленно уже начал прощаться с жизнью. Но тут появился Бромхед. И пока Гарри занимался с Луиджи и одним из итальянцев, Бромхед расправился со вторым. На это ушло лишь несколько секунд.
Гарри Миллер ясно отдавал себе отчет, что не ходил бы сейчас по земле и не дышал полной грудью, если бы не Бромхед. Такие долги, естественно, нужно платить.
«Ты мне нужен».
Гарри улыбнулся. Сегодня шестнадцатое. Времени хватит. Бромхед-то каков: билет на самолет, стодолларовый банкнот. С таким приятно иметь дело. К Бромхеду он относился с уважением. Еще бы, человек может подделать любую подпись, а дерется ничуть не хуже его самого. Судя по билету и сотне долларов, дела у Бромхеда идут неплохо. Впрочем, в деньгах Гарри не нуждался. Выйдя из тюрьмы, он потерял интерес к бегам. А вот нужда в профессиональных убийцах не отпала, так что он сколотил себе приличное состояние, приносящее, за выплатой налогов, три тысячи в год. От дел он отошел и вел тихую, спокойную жизнь. Смотрел телевизор, ходил на все новые фильмы, читал Гарольда Роббинса. Друзей у него не было. Гарри считал, что толку от них нет. Всегда чего-то хотят, вечно делятся своими бедами, никогда не бывают довольными, а стоит чего-то попросить — обязательно нарвешься на отказ. И с давних пор он привык обходиться без друзей.
Ростом ниже среднего, худенький, с впалыми щеками, сорокавосьмилетний Миллер заботился о здоровье и каждое утро занимался с двумя тяжелыми индейскими дубинками. Цепкий взгляд его маленьких зеленых глаз не упускал ни одной мелочи. А уж человека он мог убить так же легко, как прихлопнуть муху.
Убивал он голыми руками, поскольку пистолет находил шумным, а следовательно, опасным; нож не любил — можно запачкаться, пользоваться же свинчаткой считал ниже своего достоинства. Зато блестяще овладел приемами карате и мог расколоть кирпич как правой, так и левой рукой. В общем, ребро ладони являлось его главным оружием: смерть наступала мгновенно, жертва не успевала даже пискнуть. А если какой-либо не в меру подозрительный фараон остановит и обыщет его, то не найдет ничего компрометирующего. Фараону нужно иметь семь пядей во лбу, чтобы осознать, что руки Гарри куда опаснее пистолета, ножа или свинчатки.
В юности Гарри увлекся театром. Бог не обделил его талантом, и он сыграл не одну небольшую роль в третьеразрядных театрах. Там он научился гримироваться, и эти знания очень пригодились ему в последующие годы. ФБР и полиция знали его как «бандита с тысячью лиц».
Двадцатого числа Гарри прибыл в аэропорт с маленьким черным чемоданчиком в руках. Он решил удивить Бромхеда, обещавшего встретить его.
Гарри изрядно потрудился над изменением внешности. Каучуковые прокладки в носу и над зубами сделали лицо плоским. Появились густые черные усы, ухоженные, любовно расчесанные. Черный парик скрыл светлые волосы, а большие, в роговой оправе очки довершили маскарад.
Бромхед стоял у выхода из галереи для прилетевших пассажиров, внимательно оглядывая каждого, кто проходил мимо. Он уж решил, что Гарри не прилетел, когда железные пальцы сжали его запястье, а под ухом раздался знакомый голос:
— Привет, Джек! Давно не виделись!
Двадцать минут спустя мужчины сидели в бунгало мотеля, находящегося в двух милях от аэропорта. Бромхед говорил, Миллер слушал.
Надо отметить, Гарри не сразу поверил своим ушам.
— Старухе семьдесят восемь лет? — Он уставился на Бромхеда. — И ты хочешь, чтобы я укокошил ее?
— Это обычная работа, Гарри, — ответил Бромхед. — Мне очень нужно, чтобы ты это сделал.
Гарри рассмеялся:
— Ну и пожалуйста. Я-то думал, ты позвал меня ради серьезного дела. Хорошо, Джек, все будет в лучшем виде… только скажи, нет ли каких-то особых условий.
Бромхед рассчитывал именно на такой ответ и улыбнулся:
— Я не хочу, чтобы ты остался внакладе, Гарри. Старушка увешана драгоценностями. Обычно на ней золота и бриллиантов тысяч на двести. А бывает, что и на триста. Можешь взять себе все что захочешь.
Миллер покачал головой:
— Нет, Джек, благодарю… Мне всего хватает. В моем возрасте, Джек, не пристало гоняться за деньгами. Я выполню твою просьбу из удовольствия, без всякой выгоды.
Теперь уже Бромхед уставился на него.
— Тебе всего хватает? — Он наклонился вперед. — Послушай, Гарри, ты без труда станешь богаче на сотню «кусков».
«В моем возрасте не пристало гоняться за деньгами», — повторил про себя Бромхед. Что происходит в этом чертовом мире? Разве можно удовлетвориться тем, что имеешь?
Вновь Миллер покачал головой:
— Мне они ни к чему. У меня есть все что нужно. И я вполне доволен жизнью. Так чего ты от меня хочешь?
Бромхед насторожился. Такого он и представить себе не мог. Убить человека за так. Только псих мог согласиться на это.
— Должен быть мотив, Гарри, — твердо заявил он. — Если не будет мотива, фараоны начнут копать, а вот это мне ни к чему… они могут добраться и до меня.
Будучи профессионалом, Гарри сразу понял, о чем речь.
— Ладно… мотив у нас есть… продолжай…
— Прикончив старушку, ты должен взять ее кольца, браслеты, ожерелья. Оставь их у себя… это твоя доля, Гарри.
Миллер нетерпеливо заерзал.
— Не надо мне этого. В эти игры я уже не играю. Что я буду делать с этими побрякушками? Я давно распрощался с теми, кто их покупает. И не желаю возобновлять знакомство. Денег мне хватает. Я делаю это для тебя, Джек. За мной должок, и я хочу его вернуть.
Но Бромхед никак не мог прийти в себя.
— Гарри… ради Бога! Ты же не можешь вот так запросто отказаться от ста «кусков»! Не можешь!
Миллеру начала надоедать навязчивость Бромхеда.
— Хватит об этом, а? — холодно отрезал он. — Скажи мне, что нужно сделать, и я это сделаю.
Бромхеда прошиб пот. Медленно пришло осознание того, что перед ним сидит человек, который плевать хотел на деньги. А, по разумению Бромхеда, такие люди встречались разве что на луне.
— Гарри… должен быть мотив. — Бромхеду с трудом удалось изгнать из голоса дрожь. — Драгоценности придется взять.
Миллер пожал плечами:
— Хорошо, возьму. Ты найдешь им применение, не так ли? Я ее пришью… не вопрос. Я же обещал тебе, что выполню любую твою просьбу. Ты же спас мне жизнь. Возьму драгоценности и отдам тебе… Мне они ни к чему.
Тут уж Бромхед окончательно убедился, что Миллер говорит на полном серьезе.
Он подумал о Джеральде. Ему-то казалось, что только молодые безразличны к деньгам… А на поверку выходит, что и Гарри того же мнения.
И он сдался:
— Хорошо, Гарри. Только не говори, что не предлагал тебе взять их. Пусть будет так, как ты хочешь.
— Хватит об этом. Что я должен сделать?
Бромхед наклонился вперед.
— Ты дожен проникнуть в квартиру в пентхаусе отеля. Это непросто. В вестибюле вечно крутится детектив. И никто не может воспользоваться лифтом без разрешения портье. Ты, правда, ловко меняешь внешность… Допустим, представишься настройщиком рояля…
В то самое время, когда Бромхед и Миллер беседовали в бунгало мотеля, Паттерсон провожал миссис Ван Дэвис к черному «Кадиллаку», ожидающему у дверей банка. Шофер, завидя ее, открыл дверцу.
По совету Паттерсона миссис Ван Дэвис только что купила на пятьдесят тысяч акций «Ай-би-эм». Она радовалась удачному вложению капитала. Паттерсон — ее уходу. Кудахтанье миссис Ван Дэвис изрядно надоело ему, но он отдавал себе отчет, что в это утро потрудился на славу.
Устроившись поудобнее на заднем сиденье, — как гиппопотам на кушетке, подумал про себя Паттерсон, — миссис Ван Дэвис помахала толстыми пальцами, унизанными бриллиантами. Махнул в ответ и Паттерсон, а когда «Кадиллак» влился в транспортный поток, облегченно вздохнул и вернулся в кабинет. Других клиентов до ленча у него не было. Он взглянул на часы, — «Омега» в золотом корпусе, еще один подарок миссис Морели-Джонсон, — отметив, что у него осталось двадцать пять минут. В этот день его пригласил на ленч Берни Коуэн.
Прошло почти три недели с того момента, как он отдал секретарю Ирвинга Феллоуза подложное завещание. Первую неделю Паттерсон мучился от чувства вины, но теперь оно поутихло, тем более он нашел смягчающее обстоятельство своему поступку: старушке-то без разницы, куда уйдут ее деньги после того, как ее саму предадут земле.
И он заставил себя забыть об этом деле. Бромхед произвел на него неотразимое впечатление. Поначалу его удивило, что Бромхед и Шейла работают в паре, но, чем дальше он думал об этом, тем больше склонялся к мысли, что винить он может только самого себя. Слишком уж легко попался он в расставленную ловушку. Если б он не потерял головы из-за Шейлы, ничего этого не случилось бы. Паттерсону понадобилось несколько дней, чтобы оправиться от шока, но теперь он полностью пришел в себя. В Бромхеда он верил. Особенно после того, как тот нашел способ нейтрализовать Эба Уэйдмана. Фонд по борьбе с раком и так получает немало денег, так что ученые переживут, если часть уйдет Бромхеду и компании. А самое главное — его доля осталась неизменной. «Я-то молодой, — напомнил себе Паттерсон, — и могу подождать».
Он сел за стол и начал просматривать бумаги, думая о том, что заказать на ленч. Платил Берни Коуэн, поэтому он мог ни в чем себе не отказывать. Но не продвинулся дальше салата из креветок, как в дверь заглянула Вера Кросс.
— Крис, звонит миссис Морели-Джонсон.
Паттерсон скривился.
— Ладно… соедините меня.
Что еще ей понадобилось? И тут же в его ухо ударил визгливый голос миссис Морели-Джонсон. Паттерсон торопливо отдернул трубку.
— Крис?
— Добрый день, миссис Морели-Джонсон. Как поживаете?
— Для моего возраста неплохо. Я не становлюсь моложе, но больше мне жаловаться не на что. Я не люблю людей, которые вечно жалуются, и сама этого не делаю.
— Полностью с вами согласен.
— А как вы?
— Все в порядке, благодарю вас. Я могу вам чем-нибудь помочь, миссис Морели-Джонсон?
— Когда вы говорите таким тоном, Крис, я сразу понимаю, что вы заняты. Я отрываю вас?
— Разумеется, нет. — Паттерсон мысленно выругал себя за то, что ответил излишне резко и старушка почувствовала его недовольство этим звонком. — Вы же знаете, ваши дела у меня на первом плане.
Миссис Морели-Джонсон игриво рассмеялась, словно молоденькая девушка. Паттерсон чуть не скрипнул зубами.
— Дорогой Крис. Как мило с вашей стороны! Но я не намерена отнимать у вас драгоценное время. Вы могли бы приехать ко мне в пять часов? Мне нужно посоветоваться с вами.
Паттерсон бросил взгляд на страницу ежедневника. В четыре назначена встреча с Джеком Дикайном. Дикайн, владелец отеля «Великолепный», хотел взять в банке ссуду. Паттерсон прикинул, что разговор с ним не займет более получаса.
— Приеду с превеликим удовольствием.
— И, Крис… — последовала долгая пауза. Паттерсон читал очередной документ, ожидая продолжения.
— Да, миссис Морели-Джонсон?
— Пожалуйста, привезите с собой мое завещание.
Паттерсон остолбенел. Письмо, которое он читал, выскользнуло из пальцев и улетело на пол. Он не верил своим ушам.
— Извините. — Голос его внезапно осип. — Не понял вас. Какой-то треск в трубке. Что вы сказали?
— А я слышу вас хорошо… Как странно. Пожалуйста, привезите мое завещание. Я хочу внести в него кое-какие изменения.
Паттерсон похолодел, сердце его учащенно забилось.
— Я собираюсь позвонить мистеру Уэйдману, — продолжала миссис Морели-Джонсон. — Хочу, чтобы он подготовил мне новое завещание. Думаю, он тоже сможет заглянуть ко мне к пяти, и мы втроем решим все вопросы.
Паника охватила Паттерсона. Он сидел, сжимая телефонную трубку, не в силах ответить.
— Крис? — Он даже вздрогнул. — Вы меня слышите?
— Да… но очень плохо. Не могу понять, почему. — Паттерсон напоминал боксера, пропустившего сильный удар и теперь пытающегося как можно быстрее прийти в себя. — Боюсь, что так быстро ничего не получится, миссис Морели-Джонсон. Не звоните мистеру Уэйдману. К сожалению, сегодня я не смогу привезти вам завещание… Такие у нас правила. Сегодня вечером я подвезу вам на подпись письмо, разрешающее мне взять завещание. Наш правовой отдел не отдаст его без такого разрешения.
— Какая ерунда! — В голосе миссис Морели-Джонсон зазвучало недовольство. — У нас с мистером Феллоузом полное взаимопонимание. Соедините меня с ним. Он, безусловно, выдаст, без тени сомнения. Каждое Рождество его паршивцы получают от старушки дорогие подарки.
— Мистера Феллоуза сегодня нет, — солгал Паттерсон, на лбу у него выступил пот. — А с чего такая срочность? Вы сдали нам завещание на хранение… нам нужна ваша подпись, чтобы выдать его обратно, миссис Морели-Джонсон… Пожалуйста, поймите нас.
— Ну, хорошо, — прозвучало после долгого молчания. — Пусть ваш банк продолжает жить по таким глупым законам. Я могу и подождать.
Паттерсон достал носовой платок и вытер лицо.
— Благодарю вас, миссис Морели-Джонсон. Письмо я привезу в пять. А утром вы получите и завещание.
— Слишком поздно. — Она и не пыталась скрыть раздражения. — Я хотела почитать его вечером.
— Завтра утром завещание будет у вас на столе, — заверил ее Паттерсон.
— Ладно. — И миссис Морели-Джонсон положила трубку.
Паттерсон откинулся на спинку кресла. Теперь мысль о салате из креветок вызвала у него тошноту.
В пять часов Паттерсон нажал кнопку звонка в квартиру в пентхаусе отеля. В руках он держал коробку из прозрачного пластика с четырьмя редкими орхидеями. Последние слова старушки ясно говорили о том, что ее надо умаслить.
Шейла открыла дверь и отступила в сторону, давая ему войти.
— Я должен поговорить с Бромхедом, — прошептал Паттерсон. — Дело не терпит отлагательств.
Он заметил, как напряглась Шейла.
— К твоему уходу он будет здесь.
Паттерсон прямиком направился на террасу.
— Я сердита на вас, Крис, — донесся до Шейлы пронзительный голос миссис Морели-Джонсон. — Подойдите поближе. Сегодня вы получите взбучку. — Шейла вернулась в кабинет и позвонила Бромхеду.
— Немедленно поднимайтесь ко мне. — И положила трубку.
Паттерсон все рассчитал правильно. Орхидеи произвели должный эффект. Миссис Морели-Джонсон так обрадовалась, что даже забыла об обещанной взбучке.
Повосторгалась цветами, а затем объяснила Паттерсону, зачем ей понадобилось завещание:
— Крис, дорогой… я все думаю о Шейле. Она такая добрая, такая внимательная… Вы даже представить себе не можете, какая она заботливая. Я хочу вознаградить ее… Поэтому попросила вас принести мне завещание. Я хочу оставить ей немного денег.
Голова Паттерсона работала как компьютер. Опасность надвинулась вплотную.
— Никаких проблем, — ответил он. — Для этого требуется всего лишь кодицилл1. Я все сделаю сам. Беспокоить мистера Уэйдмана совершенно ни к чему. Я составлю его и засвидетельствую вашу подпись. Абсолютно никаких проблем.
Миссис Морели-Джонсон надела очки с толстыми стеклами и уставилась на него.
— Я думаю, сделать это должен мистер Уэйдман, Крис. Он составляет все мои юридические документы.
Паттерсон чуть замялся.
— Все это так, но Уэйдман пришлет вам счет. Я же могу все сделать бесплатно, — выложил он последний козырь.
Миссис Морели-Джонсон обдумала его слова. Для жадной женщины этот аргумент показался бы существенным, но миссис Морели-Джонсон с деньгами расставалась легко. И когда она отрицательно покачала головой, у Паттерсона екнуло сердце.
— Вы очень заботливы, Крис, но мне не хочется расстраивать мистера Уэйдмана. Все-таки я проконсультируюсь с ним. Я собираюсь оставить Шейле пятнадцать тысяч долларов. Как вы думаете, этого достаточно?
— Вы очень щедры, — просипел Паттерсон.
— Отлично! А теперь давайте вашу глупую бумажку. Я ее подпишу и позвоню Уэйдману… А завтра мы все уладим.
Паттерсона охватило отчаяние. Он должен поговорить с Бромхедом… Нужно выиграть время. А миссис Морели-Джонсон нацарапала свою подпись и отдала ему разрешение на выдачу завещания.
— Разве вы не знаете, что сегодня утром мистер Уэйдман улетел в Нью-Йорк? — Лгать так лгать, решил Паттерсон. — Я случайно столкнулся с ним, когда он уезжал в аэропорт. Он не вернется до понедельника.
Миссис Морели-Джонсон всплеснула руками.
— Ну вот видите? Всюду какие-то помехи. Что ж, я подожду, но завещание привезите мне завтра утром. — Старушка ослепительно улыбнулась. — Дело не такое уж и срочное. Я же не собираюсь умереть завтра.
— Ну разумеется, — быстро согласился Паттерсон.
— Не хотите ли выпить? — предложила миссис Морели-Джонсон. — Я думаю, сейчас самое время для шампанского. Я позову Шейлу.
Но Паттерсону не терпелось переговорить с Бромхедом. Он встал.
— Пожалуйста, извините меня. Сразу навалилось столько дел. Я просто должен бежать.
Он поцеловал ручку миссис Морели-Джонсон, вновь выслушал похвалы орхидеям и откланялся. А миссис Морели-Джонсон включила магнитофон и приготовилась слушать сонату Бетховена в собственном исполнении.
Шейла поджидала Паттерсона в прихожей. И кивком головы указала на спальню. Бромхед сидел в одном из кресел. Шейла осталась в прихожей.
Паттерсон закрыл за собой дверь.
— Она просит привезти завещание. — В голосе слышались панические нотки. — У правового отдела могут возникнуть подозрения. Посылать за завещанием дважды в течение трех недель… Такое не принято. Начальник отдела может позвонить ей.
Бромхед кивнул. Его очевидное спокойствие положительно подействовало на Паттерсона.
— Зачем ей понадобилось завещание?
— Она оставляет Шейле пятнадцать тысяч. Настаивает, чтобы все делал Уэйдман. Я попытался отговорить ее, но ничего не добился.
Бромхед обдумал его слова, вновь кивнул.
— Она уже хотела позвонить Уэйдману, но я сумел остановить ее, сказав, что Уэйдман улетел в Нью-Йорк и вернется лишь в понедельник.
— А он улетел? — спросил Бромхед.
Паттерсон покачал головой:
— Нет.
— Это опасно.
Паттерсон ударил кулаком по ладони другой руки.
— А что еще я мог сказать? — сорвался он на крик. — Я не мог допустить, чтобы она позвонила до того, как я переговорю с вами.
— Это правильно. — Бромхед нахмурился. Завтра двадцать первое. Еще немного, и он бы опоздал. — Делать ничего не нужно… Ждите.
— Ничего не нужно? — вытаращился на него Паттерсон. — Да что вы такое говорите? Не могу я сидеть и ждать, пока мне снесут голову.
Бромхед помахал рукой, призывая Паттерсона говорить тише.
— Вы должны унаследовать сто тысяч долларов в год, — спокойно заметил он. — Всегда помните об этом. А делать вам ничего не нужно.
— Но она хочет, чтобы я привез завещание завтра утром!
— Не волнуйтесь. Оно ей не понадобится.
Паттерсон встретился взглядом с ледяными серыми глазами Бромхеда, и кожа его пошла мурашками.
— Она велела… Она… — Он умолк.
Бромхед встал.
— Если вы хотите получить наследство, мистер Паттерсон, не задавайте вопросов, а делайте то, что вам говорят… то есть ничего. — Он направился к двери, остановился рядом с Паттерсоном, пристально посмотрел на него. — Но, разумеется, если вам не нужны эти сто тысяч, вы можете отдать старушке подложное завещание, пригласить к ней Уэйдмана и объяснить, что произошло. Я, в свою очередь, отдам ей магнитофонную запись. Как поступить, решать вам самому.
Кровь отхлынула от лица Паттерсона. Он понял: что-то должно случиться, и он не должен, ему не хочется ничего об этом знать.
— Хорошо, — дрогнувшим голосом ответил он, — если вы считаете, что мне ничего не нужно делать, я так и поступлю. Но что я скажу, когда она позвонит мне?
— С чего вы взяли, что она вам позвонит? — Бромхед повернулся и вышел из спальни Шейлы.
Паттерсон оцепенел, осознав, что речь идет не просто о подделке завещания, но в мозгу занозой сидели ежегодные сто тысяч долларов. Должен же он заботиться о себе! Значит, нужно положиться на Бромхеда. Он настолько завяз в этом деле, что другого ему просто не оставалось.
Паттерсон вышел в прихожую, увидел, что Шейла на террасе ставит орхидеи в вазу. Направился к лифту, нажал кнопку вызова кабины.
Сердце билось как бешеное. В такой ситуации ему нельзя сидеть сложа руки, а именно этого и требовал от него Бромхед. Завтра утром, он это знал наверняка, миссис Морели-Джонсон позвонит и спросит, почему он до сих пор не пришел.
«Если вы хотите получить наследство, мистер Паттерсон… ничего не делайте».
С того дня, как он прочел завещание миссис Морели-Джонсон, в свободное время Паттерсон думал лишь о том, как он потратит свою долю наследства. Сразу же уйдет из банка. Выбросит старую одежду и полностью обновит гардероб. А потом отправится в Европу на «Королеве Элизабет». Осмотрит Лондон, остановившись, разумеется, в отеле «Дорчестер». Переберется в Париж. Одиночество, он не сомневался, ему не грозило. Внешностью Бог не обидел, денег хватает, уж наверное, девушки не будут обегать его стороной. После Парижа — Рим. А когда наскучат шумные столицы — Капри, отдых под ласковым солнцем. Лето он проведет там. Загорать Паттерсон любил, и итальянки, как он слышал, в постели не знают себе равных. Наверное, на Капри придет время строить дальнейшие планы, пока же он наметил себе такую программу.
Кабина лифта спустилась на первый этаж. Тревога не отпускала Паттерсона. Ничего не делать? Совсем ничего?
Дверцы кабины бесшумно разошлись, и он вышел в вестибюль.
— Привет, Крис!
Паттерсон замер на месте, лицо его посерело. Сияя, к нему подходил Эб Уэйдман. Как-то ему удалось выжать из себя улыбку, пожать протянутую руку.
— Какой сюрприз, Эб. Что вы тут делаете?
— Решил заглянуть к старушке… Она ценит внимание. — Уэйдман подмигнул. — Да и не грех лишний раз взглянуть на Пикассо. Вы были у нее?
— Да. — Невероятным усилием воли Паттерсону удалось собраться с мыслями. — Послушайтесь моего совета, Эб, не ходите к ней. Она в ужасном настроении.
Брови Уэйдмана взметнулись вверх.
— Какая муха ее укусила?
— Бог знает… Не мне вам говорить… Такое случается с ней все чаще… Старость, наверное. — Он подхватил Уэйдмана под руку. — Пойдемте лучше со мной и пропустим по рюмочке.
Уэйдман помялся, затем пожал плечами:
— Конечно… раз она не в себе. — Он позволил увлечь себя к бару. Пока они пересекали вестибюль, из лифта вышел Бромхед. Заметил их, и глаза его сузились. Дело принимало опасный оборот. Он повернулся и вошел в кабину лифта, чтобы подняться в пентхаус. Пришло время подумать о своем алиби.
Миссис Морели-Джонсон сидела за роялем. Снимала сверкающие кольца и горкой укладывала их на блестящей поверхности «Стейнвея». Она подняла голову, услышав шаги.
— Извините меня, мадам.
Миссис Морели-Джонсон повернулась к нему:
— Это вы, Бромхед?
— Да, мадам.
Миссис Морели-Джонсон сняла последнее кольцо, коснулась одной клавиши, другой.
— В чем дело?
— «Роллсу» требуется техническое обслуживание, мадам. Если вы не возражаете, я хотел бы завтра утром поехать в Лос-Анджелес. К пяти вечера я вернусь.
— Лос-Анджелес? Почему так далеко?
— Только там есть мастерская, механикам которой можно доверять, — ответил Бромхед. — «Роллс» — машина специфическая.
— Так вас не будет целый день? Не могу вспомнить… мне никуда не нужно ехать?
— Никуда, мадам. Я справился у мисс Олдхилл.
Она сыграла гамму.
— Очень хорошо. Поезжайте, только не забудьте перекусить в Лос-Анджелесе.
— Конечно… Благодарю вас, мадам.
Миссис Морели-Джонсон начала играть. Бромхед не разбирался в музыке, но и он мог понять, что его госпожа — незаурядная пианистка.
Он долго смотрел на нее, потому что любил старушку и искренне сожалел о том, что у нее слишком много денег. Именно поэтому он в последний раз видел миссис Морели-Джонсон живой. Грустно, конечно, но по-другому не выходило.
Назад: Глава 5
Дальше: Глава 7