Глава 7
В пятницу днем я получил от Кендрика банковскую квитанцию. Я сказал ему, что самолет будет доставлен по назначению в воскресенье ранним утром и никаких препятствий к этому нет. Потом отправил телеграмму Аулестрии, в которой сообщил то же самое.
После этого я вернулся на аэродром и позвонил в Национальный банк Мексики. На мой вопрос, поступили ли деньги, служащий, который принимал меня, ответил, что поступили и записаны на счет авиакомпании «Голубая лента». Я живо представил, как, говоря это, он отвесил почтительный поклон. Все услышанное я тотчас передал Берни и Гарри.
— Свою долю я отработал, — добавил я. — Теперь дело за вами.
Остаток пятницы, до семи часов вечера, мы втроем провели в самолете. Я осматривал двигатели, а Берни и Гарри работали в кабине пилотов. У нас не возникло никаких затруднений. Субботнее утро прошло на контрольно-диспетчерском пункте, где Берни и Гарри занесли в учетный журнал график полета. Парней из бригады наземного обслуживания слегка озадачило мое распоряжение до отказа наполнить баки горючим, но я проследил, чтобы они исполнили его в точности.
Вылет назначили на 20.30. К тому времени должно было стемнеть. Днем мы совершили пробный полет до Майами и обратно. Машина вела себя превосходно.
Еще раньше Гарри переправил оружие на борт, и я занялся размещением нашего арсенала. Одну из скорострельных винтовок «армалайт AR-180» спрятал в спальне Эссекса: сунул под матрас. Эта винтовка стреляет разрывными пулями «дум-дум» калибра 0,223 дюйма, и смерть от такой пули наступает мгновенно. Вторую винтовку спрятал в одной из кают для персонала. Ручной пулемет Томпсона, который прозвали «чикагским пианино», отнес в кабину пилотов. Шесть ручных гранат сунул в шкафчик у входа в самолет. Пистолеты-пулеметы мы решили носить на поясе. Я провел Берни и Гарри по самолету и показал, где и что припрятано.
— Быть может, оружие и не пригодится, — сказал я, — но в случае чего вы знаете, где его найти.
Моя экскурсия явно пришлась не по душе Берни: он побледнел, у него забегали глаза, на лбу выступили капельки пота. Гарри только кивнул.
Итак, все было готово. До вылета оставалось три часа. Я сказал, что пойду собирать вещи, оставил их и вернулся в свой коттедж. Плеснул себе виски, закурил сигарету и после некоторых колебаний набрал по междугородной связи телефон отца: хоть поговорить с ним последний раз в жизни. В ожидании ответа я представил, как мне будет недоставать его, и вновь меня одолели сомнения: а правильно ли распорядился я своей судьбой?
Отец не скоро снял трубку:
— Джек, я постригал газон. Только сейчас услышал звонок.
Я спросил, как у него дела.
— Нормально. А у тебя?
— Лучше всех. — И я рассказал, что нам предстоит ночной испытательный полет на «кондоре».
— Это не опасно?
Я заставил себя рассмеяться.
— Да пустяки, пап, обычное дело. У меня выдалась свободная минутка, вот я и вспомнил про тебя: мне очень понравилось проводить отпуск дома. — Хотелось напоследок сказать ему что-то теплое. — А наш последний вечер вообще удался на славу. Это надо повторить.
— А ночной полет в самом деле не опасен?
— Да конечно, пап. Ну, мне пора. Просто я хотел лишний раз услышать твой голос. Береги себя.
— У тебя ничего не случилось?
— У меня полный порядок. Ну, пока, пап, увидимся. — И я повесил трубку.
Я сидел, уставившись в стену. Зря позвонил. Теперь он наверняка будет волноваться. Его не проведешь. Где это видано, чтобы я звонил по междугородке. Ладно, зато услышал его голос — больше ведь не придется.
Я налил себе еще виски, и мои мысли переключились на миссис Эссекс. Нечего и говорить, что мне не терпелось услышать напоследок и ее голос, однако хочется, да колется. Звонить ей было опасно. Я решил не рисковать, но, послонявшись по дому и выцедив очередную порцию виски, я все же подошел к телефону и набрал номер Эссексов. Если ответит дворецкий, сказал я себе, брошу трубку, но ответила она.
— Привет! — поздоровался я.
— Ой… это ты.
— Да. Можешь говорить?
— Могу. Он уехал до вторника.
До чего восхитительный голос! Мне привиделось ее тело, лиловые глаза.
— Я соскучился.
— Джек, встретимся сегодня, — настойчиво проговорила она. — Джексон идет с женой на концерт. Он нам не помеха. Придумай что— нибудь.
— Не могу. В половине девятого у нас ночной испытательный полет на «кондоре». Я должен быть на борту.
— Ах, черт! Джек, я стосковалась по тебе!
— Может, в воскресенье вечером? — И кто только тянул меня за язык, ведь знал, что в воскресенье вечером буду уже на Юкатане.
— А нельзя увильнуть от этого полета?
— Исключено. — Я горько пожалел, что затеял этот разговор. Мне ли не знать ее напористость. — Давай все-таки в воскресенье, а?
— Нет! В воскресенье Джексон будет путаться под ногами. И в понедельник тоже. Надо непременно сегодня!
— Сегодня никак нельзя. Извини. Потом позвоню. — И я повесил трубку.
Нечего было звонить, отругал я себя. Язык без костей. Взглянул на часы: начало восьмого. Пока собирал пожитки, раздался телефонный звонок. Испугавшись, что это миссис Эссекс, я не стал снимать трубку, а отправился в ресторан и вместе с Берни и Гарри поужинал бифштексом. Берни выглядел удрученным. Он почти не притронулся к еде.
— Ты говорил с Пэм? — спросил я.
— Она уже на пути в Мериду.
— Как у нее настроение, нормальное?
Он отер носовым платком пот с лица.
— Наверное. Дуется, конечно, но когда встретимся, все наладится.
— Да, конечно. А как ты относишься к посадке ночью да еще в джунглях? — спросил я, чтобы переменить тему.
— Метеосводка хорошая. А больше опасаться нечего.
Я отодвинул от себя тарелку и посмотрел на часы. Они показывали 20.15.
— Пошли, что ли, — сказал я, вставая.
— А я, между прочим, — сообщил Гарри, — набил холодильник провизией. Вдруг проголодаемся.
— Очень мудро с твоей стороны.
— Не люблю голодать, — ухмыльнулся Гарри. — Если пропадем без вести, полный холодильник поддержит наш боевой дух.
— Не пропадем! — рявкнул Берни. — Нытик!
Гарри подмигнул мне, и мы следом за Берни вышли под звездное ночное небо и сели в джип. Все трое понимали, что истекают наши последние минуты на американской земле. Это настраивало на серьезный лад, и до «кондора» мы ехали в гробовом молчании.
Там нас поджидала бригада технического обслуживания. Главный инженер по фамилии Томпсон показал мне большой палец.
— Все в порядке, мистер Крейн, — сказал он и ухмыльнулся. В его ухмылке мне почудился какой-то подвох, и я задержал на нем взгляд, но тут Берни велел нам подниматься по трапу, и я выбросил это из головы.
Берни и Гарри прошли в кабину пилотов. Я запер вход и присоединился к ним.
Берни подготовил машину к взлету и связался с диспетчером:
— Ну, как, Фред?
— Добро, Берни, в небе чисто. Путь открыт.
Спустя несколько минут самолет поднялся в воздух. Мы переглянулись.
— Встречайте нас, три миллиона! — воскликнул Гарри.
Я постоял в кабине, пока Берни не взял курс на открытое море. Меня охватило нетерпение. Я оставил их и рассеянно побрел в конференц-зал, огляделся вокруг, потом прошел в кухню. Заглянул в холодильник. Моим глазам предстал большой запас разнообразных консервов. Миновав покои Эссекса, я вошел в одну из кают для гостей, где стоял мой чемодан. В ближайшие сорок минут мне нечем было занять себя. Я лег на кровать, закурил и постарался отогнать прочь мысли о будущем, но из этого ничего не вышло. Меня по-прежнему грызло сомнение: а стоило ли бросать такое теплое местечко, приносящее тридцать тысяч в год, да еще с миссис Эссекс в придачу? Полтора миллиона! Куда я дену такую прорву денег? Придется начинать совсем новую жизнь. Приятно, конечно, воображать себя в Европе, но ведь я не знаю ни одного иностранного языка. Мне будет отрезан путь ко всему, что знакомо с детства. В деньгах ли счастье? А если нет, тогда зачем я впутался в эту историю? Однако поздновато спохватился. Отступать некуда. Через сорок минут я погибну для своего старика, для миссис Эссекс и вообще для всех, кто знал меня. Мосты сожжены.
Я взглянул в иллюминатор и увидел внизу огни Парадиз-Сити, потом — исчезающий вдали Майами. Кожей ощущая, что вижу их в последний раз, я все смотрел и смотрел, пока они не растворились в морской дымке.
Мысли не давали мне покоя, и я вернулся в кабину пилотов.
Заглянув Берни через плечо, я увидел по альтиметру, что он набирает высоту.
— Еще десять минут, — произнес Гарри.
Набрав двадцать пять тысяч футов, Берни выровнял машину.
— Гарри, поговори с Фредом, — хрипло вымолвил он. — У меня поджилки трясутся.
Мы с Гарри переглянулись. Он удивленно повел бровями.
— Перестань, Берни, — вмешался я, кладя руки ему на плечи. — Не выдумывай. Сам поговори.
Он скинул мои руки и отер пот с лица.
— Слушайте, мужики, а может, не надо? Еще не поздно вернуться. Может, не будем, а?
— Что ты такое мелешь? — взревел Гарри.
Берни беспомощно пожал плечами.
— Да. — Он повернул ко мне бледное лицо. — Джек, у нас получится?
Меня так и подмывало сказать ему, чтобы поворачивал назад, но, пока я мешкал, Гарри схватил микрофон.
— Фред! — выпалил он срывающимся от волнения голосом. — У нас беда. Горят два левых двигателя. Проклятые огнетушители не работают! — Мне было слышно, как диспетчер прокричал что-то в ответ. Гарри перебил его. — Мы падаем. Наши координаты… — Тут он отключил связь. — Жми вниз, Берни.
Берни повиновался, точно во сне, машина клюнула носом и с ревом понеслась к морю.
Гарри отложил микрофон.
— Вот и все, — проговорил он. — Как я выступил?
— Очень убедительно. — Меня словно выпотрошили. Всего лишь короткая заминка решила мою судьбу.
— Фред сейчас небось стоит на ушах.
Я наблюдал за Берни. Он начал выравнивать машину. Мы были на высоте около восьмисот футов. Самолет продолжал снижаться. Когда мы опустились до отметки триста футов и я уже мог разглядеть барашки на море, Берни взял курс на Юкатан.
— За это стоит выпить.
— Да, принеси мне кока-колы, — сипло вымолвил Берни.
— И мне тоже, — попросил Гарри.
Я пошел на кухню, открыл холодильник и достал три бутылки кока-колы. Только я начал выламывать лед из формы, как раздался тихий голос:
— Привет, Джек!
Я выронил форму со льдом в раковину.
Этот голос нельзя было не узнать. Чувствуя, как душа уходит в пятки, я обернулся.
С порога кухни мне улыбалась миссис Виктория Эссекс.
Я смутно отметил про себя, что пол дрожит, значит, Берни идет на предельной скорости.
Меня прошиб холодный пот. Сердце пропустило один такт и тотчас понеслось вскачь.
— Удивляешься? — рассмеялась миссис Эссекс. — Ты же сказал, это невозможно. — Она снова рассмеялась. — Такие заявления только подзадоривают меня, ведь ничего невозможного нет… и вот я здесь. Сколько продлится полет?
Я хотел было заговорить, но язык словно отсох, а сердце так частило, что не вздохнуть.
И я немо глазел на нее.
— Джек! В чем дело? Ты не рад?
— Что ты здесь делаешь? — выдавил я.
Ее красивые брови строго сошлись над переносицей.
— Что я здесь делаю? Это мой самолет! Ты что, рехнулся?
— Как ты попала на борт?
— Какая разница? Сказала главному инженеру, что полечу с тобой.
Я вспомнил лукавую улыбку Томпсона.
— Это испытательный полет. — Я уже взял себя в руки и соображал, как быть. — Если мистер Эссекс узнает, что ты была на борту, он устроит страшный скандал. Полет небезопасен.
— Подумаешь! Лейну совершенно не обязательно знать про это. — Она шагнула в кухню. — Неужели ты не рад?
— Но тебя заложит Томпсон!
— Ах, перестань! Он тоже меня боится, как и Джексон. Я спросила, сколько продлится полет?
— Не знаю… часа три.
— Давай обновим кроватку Лейна, желанный мой.
Что касается желаний, в тот миг я не глядя променял бы эту женщину на раковую опухоль.
— Меня послали за кока-колой.
— Неси им кока-колу, а я подожду в своей каюте. — Она погладила меня по щеке. — Нас с тобой ждут новые ощущения.
Я сжался от ее прикосновения, будто попал в объятия смерти.
Она прошла по коридору и скрылась в апартаментах Эссекса. Я лихорадочно думал. В голове роились вопросы и все как один без ответа.
Надо ли говорить Берни и Гарри, что она на борту? Может, повернуть назад? Да как же тут повернешь, если Гарри сказал диспетчеру, что мы падаем? Отступать поздно! Так как же быть? Я представил, какой прием окажут миссис Виктории Эссекс, когда она попадется на глаза тем мексиканским головорезам, и содрогнулся от одной этой мысли. Сам же уговорил Берни не брать с собой Пэм, а она и в подметки не годилась миссис Эссекс. Я предчувствовал, что и Берни и Гарри будет наплевать на ее участь: оба имели основания ненавидеть ее. Но меня-то связывали с ней близкие отношения, и я знал, что не смогу стоять в стороне и спокойно смотреть, как ее насилует шайка разбойников.
Я решил, что, прежде чем обрадовать Берни и Гарри, я обязан предупредить ее, в какую историю она влипла.
Я отнес кока-колу в кабину пилотов.
— Долго же ты ходишь, — проворчал Гарри, хватая стакан. — Пить охота до смерти.
— Извини, провозился со льдом.
— Нам везет, — ухмыльнулся он. — На горизонте ни единого суденышка.
— Берни, как машина? — спросил я, а у самого так и стучало в висках.
Он допил кока-колу и протянул мне пустой стакан.
— Пока работает четко.
Гарри сидел в наушниках: один прижал к правому уху, другой болтался у шеи.
— Фред оповестил военно-морскую базу.
— Прорвемся, Берни? — спросил я.
— Конечно. На такой высоте радар нас не засечет.
— Ладно, управляйтесь тут сами. Пойду-ка вздремну.
— Хочешь опробовать ложе Эссекса? — рассмеялся Гарри. — По-моему, без женщины эту святыню не согреть.
Я утер пот с подбородка.
— Пока, — промямлил я и вышел из кабины. Пройдя по коридору, я свернул в каюту Эссекса. Она лежала на широкой круглой кровати. Натянутая сверху простыня выдавала ее наготу.
— Ну же, Джек, у нас мало времени. — И она протянула ко мне руки. — Остальные при деле?
Я притворил дверь и запер ее на задвижку.
— Ты попала в беду. И я тоже.
Она посмотрела мне в лицо:
— В какую еще беду?
— Ты летишь на угнанном самолете.
Манящие огоньки в ее глазах тотчас погасли. Губы сжались в тонкую ниточку, на лице застыло выражение непреклонности. Недаром она звалась Викторией Эссекс. Самообладание и теперь не покинуло ее.
— Олсон и Эрскин угнали самолет?
— Именно.
— Ты с ними заодно?
— Да.
Ее невозмутимость вызывала восхищение. Она хранила поистине олимпийское спокойствие.
— Куда мы летим?
— На Юкатан. Прибытие — через два с половиной часа… если повезет.
Она откинула простыню и встала с постели. Я смотрел, как она идет нагишом к своим брошенным вещам, как быстро, без малейшей суеты, одевается. После этого она подошла к зеркалу и пригладила гребнем волосы. Удостоверившись, что сохранила облик неотразимой миссис Виктории Эссекс, она медленно повернулась и смерила меня взглядом.
— Еще есть время. Я поговорю с Олсоном. Это он додумался?
— Да.
— Ну, так я велю ему вернуться.
Она подалась к двери, но я не тронулся с места, и ей пришлось остановиться.
— Прочь с дороги, Джек!
— Речь идет о трех миллионах, — спокойно объяснил я. — Даже ты не в силах отговорить Олсона и Эрскина.
— Прочь с дороги! — Ее глаза метали молнии. — Я поговорю с ним!
— Будь благоразумной! Олсону нет до тебя никакого дела. Эрскин ненавидит тебя. Если ты пойдешь в кабину и начнешь разоряться, Эрскин огреет тебя по башке и выбросит в море. Пойми, ты попала в беду.
Она поглядела на меня в упор:
— Ты тоже против меня, Джек?
— Я сделаю для тебя все возможное. На кой черт тебе понадобилось лезть сюда?
— Что означает твое «все возможное»?
— Я сделаю все, что в моих силах, чтобы защитить тебя.
— Очень любезно с твоей стороны. — Она повернулась ко мне спиной и как бы невзначай подошла к кровати. — Однако лучше я сама позабочусь о своей защите.
Не успел я и глазом моргнуть, как она выхватила из-под матраса спрятанную мной винтовку и направила на меня.
— Не двигаться! — От ее властного окрика я замер как вкопанный. — Со мной этот номер не пройдет! Будь спокоен, я умею обращаться с оружием. Марш вперед, Джек, в кабину пилотов.
— Этим ты ничего не добьешься. Я на твоей стороне, но отступать нам поздно.
— Не поздно! Марш!
Интересно, мелькнуло у меня, как поведут себя Берни и Гарри, когда я заявлюсь в кабину под конвоем вооруженной миссис Эссекс. Я отпер дверь и шагнул в коридор. Почему-то мне казалось, окажи я сопротивление, она не станет стрелять в меня, и тут меня охватило полнейшее безразличие. Я решил довериться судьбе. Сможет заставить Берни повернуть назад — тем лучше. Если же у Берни и Гарри хватит хитрости переиграть миссис Эссекс, значит, так тому и быть. Пусть сама командует парадом.
Все-таки я был отчасти влюблен в нее и к тому же никак не мог взять в толк, на что мне целый миллион, поэтому покорно, как ягненок, пошел в кабину к пилотам.
При моем появлении Гарри обернулся:
— Недолго ты дремал, Джек. Совесть, что ли, замучила?
Я посторонился, и в дверях со вскинутой винтовкой показалась миссис Эссекс.
У Гарри округлились глаза и отвисла челюсть, но в следующее мгновение он попытался вскочить на ноги.
— Сидеть! — приказала она.
Гарри подавил порыв и откинулся на спинку кресла.
— Вот те на, Берни! Гляди, кто пожаловал!
Берни оглянулся через плечо, посмотрел на нее, потом на винтовку и потемнел, как тухлая рыба.
— Угон отменяется! — распорядилась миссис Эссекс. — Поворачивайте назад! Возвращаемся на аэродром!
— Ну уж нет, — ухмыльнулся Гарри. — И ничего ты с нами не сделаешь, детка. Боялись мы твоей пукалки. Попробуй только пальнуть — самолет спикирует в море.
— Я сказала: поворачивайте!
Гарри пожал плечами:
— Чеши отсюда, знойная красавица, ты мне надоела. — Он сел прямо и показал ей спину.
— Олсон! — не унималась она. — Вы слышите? Развернитесь и возвращайтесь на аэродром.
Берни промолчал. Он уставился в приборную доску, точно у него заложило уши.
Она метнула гневный взгляд в мою сторону:
— Джек, заставь его развернуться!
— Ага… давай, Джек, заставь нас, — хохотнул Гарри. Потом обернулся к миссис Эссекс и рявкнул: — Проваливай, капризная зарвавшаяся шлюха! Вон!
Она помедлила мгновение, потом кинулась прочь и, хлопнув дверью, скрылась в каюте Эссекса.
— Так! — воззрился на меня Гарри. — Каким образом она попала на борт?
— Томпсон провел.
— Что будем делать? — раздался глухой голос Берни.
— Пусть эти чернявые разбираются с ней сами, — бросил Гарри. — При чем тут мы?
— Нет! — сказал я.
— Неужели? — зло прищурился Гарри. — Никак она приласкала тебя, Джек?
— Нельзя отдавать ее в руки этим молодчикам.
— А что такого? Нам-то какое дело… или тебе есть до нее дело?
— Да, есть. Послушай, Берни, одно дело угнать самолет, но совсем другое — похитить миссис Эссекс! Будет такая заваруха…
— Да перестань! — перебил меня Гарри. — Мы же все погибли и пошли на дно… забыл? Томпсон доложит, что она была на борту. И Эссекс решит, что ей пришлось разделить нашу участь. Так что не будет никакой заварухи.
— Он прав, — согласился Берни. — Мы не звали ее с собой. Раз она оказалась здесь, пусть расхлебывает сама.
— Пойди, Джек, подержи ее за ручку, — с издевкой проговорил Гарри. — Нам некогда.
Я вышел из кабины и приблизился к каюте Эссекса. Постучал.
— Это я — Джек.
— Ступай прочь! Никого не пущу! Никого!
— Мне надо поговорить с тобой.
— Никого не пущу! Буду стрелять.
— Ты в ловушке. Ну же, не упрямься. Впусти меня.
Меня вспугнул зловещий винтовочный хлопок. Пуля прошила дверь у верхней кромки. Еще шесть дюймов, и угодила бы мне прямо в голову, а это уже не шутки.
Я поспешно отступил в сторону.
— В следующий раз прицелюсь пониже!
— Ладно, тогда выпутывайся как знаешь.
— Будь спокоен, выпутаюсь!
Я вернулся в кабину и передал наш разговор. Гарри посмеялся надо мной.
— Ну и на кой она сдалась нам? Доставим самолет по назначению. А тамошние орлы пусть выкуривают ее: вот будет для них потеха.
— Опомнись! К ней же близко никто не подойдет!
— Да ее возьмут на измор. Там ведь жарища, а когда прилетим, выключатся кондиционеры. Думаешь, она долго протянет без еды и питья?
Действительно, этого я не учел.
Уже пятьдесят минут, как мы поднялись в воздух и по-прежнему летели на высоте триста футов над Мексиканским заливом.
Я сидел за спиной у Берни, а Гарри в наушниках слушал радио.
Я думал о женщине, которая заперлась в каюте Эссекса. Интересно, что она там поделывает в одиночестве. В мужестве ей не откажешь! Что же ее ждет, когда мы приземлимся? Нельзя ли ее спрятать, а после вывести тайком? На помощь Берни и Гарри нечего рассчитывать. Это ясно как божий день. Приземлимся мы в джунглях, в окружении головорезов Орсоко. Как тут спасешь ее?
— Сообщили, — встрепенулся вдруг Гарри. — Теперь всему свету известно, что легендарная, ослепительная миссис Виктория Эссекс находилась среди отважных пилотов на борту самолета, который рухнул в море. Завтра это будет во всех газетах. Каково, а, Берни?
Берни промолчал. Он уже давно вел самолет, не произнося ни слова. Мне было видно, как по его шее струйками стекает пот, а седеющие волосы так взмокли, будто он окунул голову в ведро с водой.
— Бьюсь об заклад, эти чернявые бандюги потирают руки от удовольствия, — продолжал Гарри. — Ух, душа радуется, как подумаю, что эта мерзавка попадет к ним в лапы! Теперь получит свое!
— Заткнись! — не выдержал я.
Его лицо исказила жестокая гримаса.
— Ты что, лопух, неровно дышишь к ней, да?
— Говорю же, заткнись! — Я встал и вышел из кабины.
— Эй, Джек!
Я обернулся.
Гарри вышел вслед за мной и притворил дверь кабины. В его глазах плясали мстительные огоньки.
— Выясним отношения, — произнес он с угрозой. — Мы зашли слишком далеко, и надо довести дело до конца. На карту поставлено три миллиона. Какого черта ты носишься с этой мерзавкой?
— Я не собираюсь стоять в стороне и спокойно смотреть, как ее насилует шайка дикарей, — ответил я. — Мы должны вытащить ее из этой переделки.
— Ну нет! — покачал он головой. — Пропади она пропадом! Однажды она завлекла меня, а потом дала от ворот поворот, и этого я ей никогда не забуду. Да она форменная шлюха. Учти, если затеешь что-нибудь, пеняй на себя. По-нятно?
— Да ну? — Я и сам начал злиться. — Что ж ты такое сделаешь?
— Никто, включая тебя, не помешает мне получить свою долю. — И тут он сделал такое, чего я не в силах был стерпеть. Для пущей убедительности каждого своего слова он принялся тыкать меня пальцем в грудь. — Плевать я хотел на твою зазнобу…
Я со всей силы ударил его в челюсть. Это произошло помимо моей воли, и в тот же миг я пожалел, что не сдержался. Он упал как подкошенный и стукнулся головой о металлические заклепки в полу.
Я поглядел на него, опустился на колени и приподнял его голову. Моя ладонь сделалась липкой от крови. Меня передернул озноб. Неужто убил?
— Гарри!
Я заметил, что он дышит, но вид у него был как у покойника. Я бережно положил его голову и выпрямился.
— Воры перегрызлись?
Она стояла на пороге своей каюты с винтовкой в руках.
Я окинул ее взглядом.
— Без него Олсону не посадить самолет, — выдохнул я. — Олсон не в себе! Сделай что-нибудь с Гарри! Приведи его в чувство!
— Да я под страхом смерти не пошевельну пальцем ради этого подонка! — ледяным тоном сказала она.
— Вот и помрешь, дура!
Я бросился в кабину. Сквозь лобовое стекло я увидел песчаный берег, а за ним — джунгли.
— Берни! С Гарри случилось несчастье! Он без сознания!
Тот не отвечал. Он сидел молча, мокрый как мышь.
— Берни! — заорал я. — Ты слышишь?
— Отстань, — сдавленно прохрипел он.
— Набери высоту! Мы слишком низко летим!
Самолет шел на высоте всего двухсот футов. Берни испустил судорожный вздох, от которого у меня все похолодело внутри, и потянул на себя рычаг. Машина задрала нос. Под нами расстилались непроходимые джунгли.
— Выше! Поднимайся выше!
— Ради всего святого, Джек, оставь меня в покое!
Берни насмерть перепугал меня своим ступором, взмокшими волосами и рубахой, а теперь еще этот страшный голос.
Я снова выскочил в коридор и встряхнул Гарри, но тот по-прежнему не приходил в себя. Я кинулся на кухню, набрал в миску воды, вернулся к Гарри и выплеснул воду ему в лицо — пустой номер.
А она все стояла на пороге и смотрела.
— Сделай что-нибудь! — вскричал я. — Олсон не сядет сам! Приведи Гарри в чувство!
Она отвернулась, зашла в каюту и хлопнула дверью. Слышно было, как щелкнула задвижка.
На мгновение я замер, глядя на Гарри, потом ринулся обратно в кабину.
Там я увидел, что мы снова потеряли высоту и летим всего в ста футах над чащей.
— Берни! — взревел я. — Дай высоту!
Он вяло потянул рычаг на себя и тотчас издал мучительный стон.
— Берни! В чем дело? Тебе плохо? — Я сел в кресло второго пилота. — Берни!
— Сердце… умираю… — Тут он повалился вперед. Под тяжестью его тела рычаг тоже пошел вперед, и самолет клюнул носом.
Когда машина заскрежетала брюхом по верхушкам деревьев, я еще успел щелкнуть нужными тумблерами и отключить двигатели. В последнюю долю секунды я заметил, как Берни закатил глаза, и понял, что он мертв.
От удара меня швырнуло через всю кабину.
Тьма обволокла меня, и я поставил на себе крест.
