«Что-то здесь не так», — думал Керман, в то время как такси мчало его по автостраде к Дакару. Почему Джанин так нервничала? Он никогда не видел ее такой. Она чуть не пролила джин, когда он упомянул о Гирланде. Побледнела при упоминании о русских… За этим что-то кроется. Зачем она вообще сюда прилетела? Дорн ее не посылал, она приехала на свои средства. Почему? Зная О'Халлагена, она не могла сомневаться, что мадам Фечер не выпустят из Парижа. Так зачем же она здесь? Что-то не то, что-то не так… Чем больше он думал, тем больше убеждался в правильности своих подозрений. Может быть, Дорн послал его сюда наблюдать за Джанин? Керману никогда не нравилась Джанин. С момента их первой встречи он понял, что между ними никогда не будет дружбы. Она всегда свысока относилась к нему, как к человеку, не обладающему состоянием, была холодна с ним. Может, это и стало причиной его нерасположения, даже подозрения? А может быть, это интуитивное предчувствие? После многих лет совместной работы он пришел к выводу, что Джанин нельзя доверять. Но почему? Дорн ее ценил и считал лучшей среди женщин-агентов. Керман не мог найти причины своего недоверия. Она отлично выполнила в прошлом ряд важнейших заданий. Это она разоблачила Нейланда, несколько лет снабжавшего русских секретнейшей информацией. Это был тончайший образчик двойного шпионажа. Разоблачение Нейланда было великолепной работой, правда, концовку явно подпортила его смерть. Действительно ли он совершил самоубийство или его принудили к этому, прежде чем он смог раскрыться?

Или взять дело Бронсона. Это она разоблачила его работу на две разведки. И опять таинственная смерть при попытке к бегству, — он был сбит моментально скрывшимся автомобилем с фальшивым номером.

И Нейланд и Бронсон нанесли огромный вред службе безопасности, но оба подозревались еще до разоблачения, сделанного Джанин. О'Халлаген уже наложил на них лапу. Почему же Джанин побледнела, когда он упомянул о русских?

Глаза Кермана сузились, он весь напрягся. Неужели Джанин — тоже двойной агент? Что за бредовые фантазии? Но тогда почему она возражала, чтобы он поселился в «Гор»? Может быть, там что-то происходит, а она хочет от него это скрыть?

Шофер сбавил скорость и обратился к пассажиру:

— Въезжаем в Дакар, сэр. Куда вас отвезти?

— Куда-нибудь в центр, к приличному отелю.

В отеле «Континенталь» Керман попросил номер с душем и расписался в регистрационном журнале. Затем прошел к администратору и заказал на завтра, к восьми утра, автомобиль.

В номере, сняв костюм и переодевшись, он не переставал думать о Джанин. Невозможно поверить в это: Джанин Долней — и русские, он слишком подозрителен… И тем не менее завтра надо поехать в отель «Гор» и разобраться во всем этом. Он не успокоится, пока не очистит Джанин от вкравшихся подозрений.

Самба Дьен приблизился к бунгало. Из темноты бесшумно возникли два африканца.

— Это я, Дьен, — сказал он, — я с рапортом к мистеру Джонсону.

Один из африканцев провел руками по его одежде и отступил в сторону, разрешая пройти.

Малих сидел за столом, склонившись над картой. Позади него стоял плотный, кряжистый, совершенно лысый человек. Его звали просто Павел. Они были неразлучны с Малихом. По знаку Павла Дьен подошел к столу. Он был неспокоен. Ему ничего не удалось разузнать за вечер, и он теперь опасался, как бы Малих не отказался заплатить обещанные деньги.

— Я следил за ним, как вы мне приказали. Он подъехал к ночной коробке «Флорида» на Рю Карно. Там он провел вечер: пил, танцевал, потом вернулся в отель.

— И все? — спросил Малих на своем гортанном французском.

Дьен покорно опустил свои узкие плечи.

— Все американцы пьют и танцуют, когда приезжают в Дакар. Этот не был исключением.

— С кем он танцевал?

— С одной африканкой. Ее зовут Ава.

— Она там бывает регулярно?

— Да, она проститутка и всегда бывает там.

— Она дружила с Розой Арбо?

— Да. Роза тоже была проститутка…

— Он еще с кем-нибудь танцевал?

— Нет, только с Авой.

— И долго он там был?

— Около двух часов.

— Ты все время наблюдал за ними?

— Весь вечер. Я наблюдал за ними в зеркало, он этого не заметил.

— Давал ли он ей деньги?

— Нет.

— Выходит, она без пользы провела вечер?

Дьен почесал себя за ухом.

— Выходит, ты ничего интересного не сообщил…

— Я сделал все, что мог, но ничего не произошло.

Малих недовольно пожал плечами, затем достал из кармана тысячефранковый билет и протянул его Дьену.

— Ты хорошо знал Розу?

— Я часто с ней разговаривал. Она очень гордая. У нее был очень богатый и могущественный покровитель.

— Покровитель?.. — Малих подался вперед. — Кто он?

— Я не знаю его лично, но знаю, что он очень богатый.

— Ты с ним когда-нибудь встречался?

— Когда Роза бывала в клубе, он всегда приходил.

— Как он выглядит?

— Он португалец. Толстый, носит усы.

Малих встал со стула.

— Ладно, можешь идти, — сказал он, подходя к стальному сейфу, стоящему у стены. Дьен вопросительно посмотрел на Павла, и тот сделал ему знак удалиться.

Когда Дьен вышел, Павел спросил:

— Ну, что?

Малих открыл сейф и взял с полки толстую папку.

— Мне кажется, в досье Кейри я что-то встречал по этому поводу, — сказал он, перебирая многочисленные бумаги.

Павел выпил водки и снова наполнил стакан.

Минут двадцать они молчали. Все это время Малих просматривал различные документы, стараясь что-то найти. Вдруг он стукнул кулаком по столу.

— Вот оно! — воскликнул он. — В 1925 году Кейри работал инженером по производству искусственного льда в Дакаре. Завод принадлежал Энрико Фонтецу — португальцу. Они дружили и жили в Дакаре в одном доме. — Он посмотрел на Павла. — Этот Фонтец мог быть тем самым, кто финансировал поездку Розы в Париж. Он также может знать, где скрывается Кейри. Хотя с тех пор прошло немало лет…

— Может быть, его уже давно нет в Дакаре? — спросил Павел.

Малих потянулся за телефонным справочником, который лежал на кипе газет. После длительных поисков он сказал:

— Его фамилии нет в книге, — он провел пальцем по нужной странице, — но завод есть. Завтра поедем в Дакар и наведем справки. — Он посмотрел на Павла. В глазах его зажегся зловещий огонек, линия губ приняла жесткие очертания. — Это может быть началом твоего конца, Кейри…

Джанин медленно просыпалась от неспокойного сна. Она открыла глаза и сощурилась от яркого света, ворвавшегося в комнату. Затем, подняв руку, посмотрела на маленькие часики. Было 7.07. Джанин повернула голову и увидела спящего Гирланда. Она пристально вглядывалась в него, тщательно изучая каждую черточку его лица, пытаясь представить его настоящий вид, без этого камуфляжа. Как бы почувствовав, что кто-то наблюдает за ним, он повернулся во сне и, обняв ее одной рукой, притянул к себе. Джанин продолжала, упершись локтем в его грудь, всматриваться в черты лица. В ее жизни было немало мужчин, она просто не могла без них обходиться. Физическая близость была ей необходима как пища. Но чаще она разочаровывала ее. Все мужчины циничны и эгоистичны, берут все, что им нужно, совершенно не думая о женщине, оставляя ее неудовлетворенной и опустошенной…

С Гирландом все было иначе. Никто еще не доставлял ей такого наслаждения, как он. Он умел взвинтить темп, всколыхнуть ее желания, довести их до дикого апофеоза и момента высшего, неземного слияния, когда оба, забыв, где они и кто они, стремительно летят в бездну экстаза, а затем томятся в ней, обессиленные и разбитые, но удовлетворенные… Она ничего подобного не переживала раньше.

Ночь была бурной. Все повторилось не один раз…

И вновь мысли ее вернулись к действительности. Уже не первый раз с того момента, как она начала работать на Дорна, и позже, работая на русских, она горько сожалела, что позволила вовлечь себя в эту опасную двухстороннюю игру. И она ведь вовсе не нуждалась в деньгах. То, что она сказала Гирланду, было правдой: ее отец, сделавший состояние на фондовой бирже в Париже, оставил ей немалые деньги. Пустая бесцельная жизнь опустошила ее, она искала встряски. И тут появился Дорн. Они встретились где-то на званом обеде. Он понравился ей. В разговоре выяснилось, что у нее много знакомых среди важных лиц. Благодаря тому, что ее мать была американка, а сама она богата, красива и известна, Джанин часто бывала на званых вечерах и коктейлях во многих посольствах.

Через несколько дней Дорн пригласил ее пообедать и предложил выполнить для него маленькое поручение. Она согласилась. Это было нетрудно: бывая на разных вечерах, все слушать и запоминать и еженедельно посылать ему отчеты. Сначала ей это немного нравилось, но потом вновь наскучило. Она жаждала остроты, даже опасности и риска, а Дорн не давал важных поручений. Затем ей как-то позвонил человек, назвавшийся Дюпоном. Они встретились, покатались на лодке по Сене и поговорили. Он был худощав, с темными волосами и глубоко запавшими глазами. Голос у него был какой-то гортанный. Оказалось, что он все о ней знает. Он сказал, что Дорн никогда по-настоящему ее не оценит, так как не поручает настоящих дел. Кстати, как она относится к русским?

Джанин не питала враждебных чувств ни к одной нации. Время от времени она, по поручению Дорна, собирала информацию о России, теперь она не возражала передавать русским информацию об Америке… Она занималась этим ради забавы и от скуки, ведь в конце концов ее родиной была Франция!

Со временем ей пришлось заниматься этим уже профессионально. Именно Дюпон подбросил ей информацию, которая помогла разоблачить Нейланда и Бронсона. Все было проделано так тонко, что Дорн ни о чем не догадался. Он искренне верил, что только благодаря тонкой работе Джанин удалось разоблачить двух матерых предателей. Так началась новая карьера Джанин. Она стала лучшим агентом Дорна, но русские тоже усилили нажим на нее. Теперь ей приходилось выполнять сложные и опасные задания, а не просто передавать обрывки какой-то информации. Однажды она попыталась отказаться. Дюпон пытливо посмотрел на нее.

— Ваша безопасность, мадемуазель, в ваших руках. Не забывайте Нейланда и Бронсона. Они тоже были перевербованными агентами. — Это уже была не шутка. Ловушка захлопнулась, и выхода не было…

Неожиданный звонок оборвал течение ее мыслей. Гирланд лежал на том краю кровати, возле которого стоял телефон. Он пошевелился, намереваясь взять трубку, но она, быстро перекатившись через него, успела схватить ее первой.

— У меня в девять, — услышала Джанин голос Малиха.

— Это очень рано, — жалобно сказала она. — Я не смогу!

— В 9.00, — повторил он и повесил трубку.

Джанин села, прижимая к груди одеяло.

— Ой, — воскликнула она, — я совсем забыла! Это Хильда, моя подруга. Мы собирались с ней вместе покататься в машине в 9 утра.

Гирланд уже совсем проснулся.

— Она что же, поет баритоном в хоре? Мне показалось, что это был мужской голос.

— Да нет, она просто немного простудилась и охрипла…

— Бедная Хильда! — Гирланд обнял Джанин и начал нежно целовать ее в глаза. Она задрожала и прижалась к нему. Его губы настойчиво искали ее шею. Она попыталась отстранить его.

— Не надо, дорогой… Мне надо вставать… И тебе тоже пора. Ну, пожалуйста, дорогой, не надо. — Но он уже впился губами в ее губы, и она уступила со вздохом, чувствуя, как ее охватывает желание. Ее пальцы судорожно впились в его мускулистые плечи…

— Как мне хорошо с тобой! — сказала она чуть позже. — Ничего подобного я не испытывала раньше.

Гирланд улыбнулся, сел и посмотрел на часы.

— Уже восемь. Я, пожалуй, пойду к себе.

— До вечера, Джон. Ты придешь вечером?

— Не знаю, что может произойти за день, но, если смогу, обязательно приду.

Когда он ушел, она нехотя встала и прошла в ванную. Около девяти ее уже ожидал черный «Кадиллак» с тем же высоким водителем-африканцем. Что надо Малиху? Но она встревожилась бы больше, если бы знала, что за ее отъездом наблюдал Джек Керман, подъехавший к отелю в половине девятого. Он не стал ее преследовать, вполне резонно полагая, что это может быть опасным, а записал номер машины и помчался обратно в Дакар.

«Кадиллак» остановился у бунгало, и Джанин вышла из машины. Малих уже дожидался ее.

— Где Гирланд провел вечер? — взял быка за рога Малих. — Он сказал что-нибудь?

— Сказал, что провел вечер с каким-то бизнесменом…

— Он провел его в ночном клубе «Флорида», в обществе подруги мадам Фечер! Этот человек работает на Радница.

Джанин промолчала.

— Я уверен, мы теперь найдем Кейри и без него!

Джанин удивленно уставилась на Малиха.

— У Кейри здесь есть связной, и Гирланд пытается войти с ним в контакт, чтобы встретиться с Кейри. Этот связной — Энрико Фонтец, в прошлом он дружил с Кейри.

Вошел Павел.

— Фонтец уже с год не работает на том заводе, — сказал он, глядя на Джанин. — Сейчас он живет на Ладе Гори. Это маленький островок в трех километрах от Дакара. Вилла называется «Мон Реппо».

— Как добраться до островка? — спросил Малих.

— Туда регулярно ходит катер. Езды каких-то 35 минут. — Маленькие глазки Павла скользнули по ногам Джанин.

— Сейчас же отправляемся туда, — Малих поднялся.

— А вот этого не надо, — Павел остановил его. — Вдруг это ошибка, и человек не тот. Зачем, чтобы лишний раз нас видели вместе. Поеду я. Захвачу с собой еще четверых. Так для него будет убедительнее.

— Хорошо, — Малих снова сел. — Поезжай. Когда отправляется катер?

— В 11.30. — С трудом оторвав взгляд от ног Джанин, Павел вышел. Когда он ушел, Малих сказал:

— Пора разобраться с Гирландом. Предложите ему покататься вместе на машине и привезите его сюда. Скажете, что здесь живет ваша подруга.

— Сделаю, что смогу, — она встала.

— А как с Керманом? — спросил Малих. — Он что-нибудь подозревает?

— Да, но, может быть, я и ошибаюсь. Он задавал очень много вопросов. Это очень опасный человек.

Тонкие губы Малиха скривились в змеиной улыбке.

— Я тоже опасный!..

В это время Гирланд уже позавтракал и, развалясь на балконе, думал о Джанин. Он боялся, что она влюбится в него, а он не стремился к глубокой привязанности с ее стороны. Приходит время, и любая женщина надоедает. Его же больше привлекала новизна ощущений… Затем он подумал о Раднице. Вот уже три дня, как они расстались, и тот, наверное, уже потерял терпение.

Звонить в Париж опасно, пожалуй, лучше послать каблограмму. Только он решил спуститься к пляжу, как зазвонил телефон. В трубке он услышал голос Авы:

— Мистер Джон, это вы?

— Да, я. А это ты, Ава?

— Я нашла его, мистер Джон!

— Кого? Того португальца?

— Да. Одна девочка сказала, что знает его. Но я ей обещала сто франков, мистер Джон…

— Хорошо, я дам. Кто он, где живет?

— Я отведу вас, и вы дадите мне то, что обещали. Я буду ждать вас на железнодорожной станции.

— Я приду через полчаса. Жди.

Гирланд открыл фальшивое дно чемодана и вынул пистолет и глушитель. Денег в кармане оказалось достаточно, и он вышел из дома.

Джек Керман приехал в американское посольство и спросил капитана Амблера. Несколько минут спустя он уже сидел перед капитаном.

— Я знаю о вас, — сказал Амблер. — Получил шифровку от Дорна. Чем могу помочь?

— Я хотел бы узнать, кому принадлежит машина… — Джек продиктовал номер.

Амблер позвонил в полицейское управление. Подождав минуты две, он сказал:

— Машина взята напрокат датчанином Вильгельмом Джексоном. Он живет на вилле около Руфиска.

— А где это?

Амблер подошел к большой карте Дакара и его окрестностей, испещренной мелкими названиями, долго водил по ней пальцем.

— Вот здесь, — наконец сказал он. — В двадцати километрах от Руфиска.

Керман внимательно посмотрел на карту, запоминая, и снова сел на стул.

— За последнее время русские не появлялись здесь?

— Насколько мне известно, нет.

— Думаю, их должно интересовать это дело… Джанин Долней не заходила?

— Нет, не заходила. Но мы знаем, что она в отеле «Гор».

— Спасибо за помощь. — Керман поднялся и вышел.

Ава ожидала Гирланда на станции. Она села к нему в автомобиль и назвала адрес.

— У моего брата моторная лодка, он перевезет вас на остров за сто франков. — Она ослепительно улыбнулась, довольная собой. — Вы привезли деньги?

— Да.

Она показала ему, где остановить машину. Брат Авы, назвавшийся Абдоем, повел Гирланда к моторке. Гирланд сел на переднее сиденье, Ава разместилась сзади, и Абдой завел мотор. Лодка рванулась вперед, и за полчаса они достигли маленького островка. Оставив справа то место, где швартовался катер, они скользнули вдоль мола.

Выйдя из лодки, Гирланд взглянул на часы. Было без четверти двенадцать. Далеко в море был виден катер из Дакара. Знай Гирланд, что на нем едет Павел, он бы поторопился. Но полуденное солнце так пекло и он был так доволен собой, что шел не спеша.

— Брат подождет здесь, а я провожу вас, — сказала Ава. — Тут недалеко.

Через несколько минут она остановилась и показала пальцем:

— Вот его дом. Я подожду вас здесь. Вы дадите мне деньги, когда вернетесь?

— Да, — ответил Гирланд и направился к дому.

Дом был обнесен высоким забором с резными воротами перед фасадом дома. Они оказались запертыми, и Гирланд дернул за цепочку. Где-то в саду послышался звонок, и тут же из окна высунулось черное лицо.

— Мне нужно видеть мистера Фонтеца, — сказал Гирланд.

Черные, глубоко сидящие глаза внимательно изучали гостя, затем слуга покачал головой.

— Мистера Фонтеца нет дома.

— У меня к нему важное дело. Когда он вернется?

— Часам к шести вечера.

— Передайте ему, что я друг мистера Дорна и зайду в половине седьмого. — Слуга кивнул и закрыл окно. Гирланд вернулся к Аве. Та с беспокойством посмотрела на него.

— Его нет дома, да? А как же мои деньги?..

Он дал ей обещанные три тысячи франков.

— Можно ли где-нибудь поблизости перекусить?

— Я вам покажу. А потом посмотрим остров, здесь много интересного! Брат будет ждать весь день.

Гирланд пошел за Авой по узкой аллее. Он случайно оглянулся и увидел Павла, который медленно приближался к дому Фонтеца.

— Подожди здесь, — резко сказал он и пошел обратно, прячась за стволами деревьев.

Павел стоял у ворот. Его багровое лицо заливал пот. Гирланд наблюдал за ним, скрытый в тени деревьев.

«Это русские! Сомнений нет. Итак, они уже здесь!» — подумал он. Марк видел, как Павел разговаривал со сторожем и как закрылось окошко. Павел уже возвращался и должен был пройти недалеко от того места, где прятался Гирланд. Он шел, отирая с лица пот и озираясь по сторонам. Не заметив Гирланда, он прошел мимо и начал подниматься в гору. Вскоре к нему присоединился араб в рваной, грязной одежде.

— Его нет и не будет до вечера, — сказал Павел. — Окружите дом и ожидайте до вечера, но так, чтобы вас не увидел сторож. Я буду в отеле. Как только он вернется, пошли кого-нибудь в отель за мной. Понял?

Араб кивнул головой.

— Как быстрее добраться до отеля?

Араб указал на аллею, где стояла Ава.

Павел продолжал разговор с арабом, а Гирланд, крадучись, вернулся к Аве.

— Возвращайся с братом в Дакар, — сказал он, доставая деньги для Абдоя. — И никому обо мне не говори!

Она понимающе кивнула и быстро пошла в сторону мола.

Гирланд двинулся к отелю. На пляже было немало европейцев, за одним из столиков сидели американцы. Гирланд сел за свободный столик и заказал бутылку пива. С того места, где он сидел, было видно внутреннее помещение бара. Гирланд увидел Павла, прислонившегося к стойке. Перед ним стояла наполовину пустая бутылка скотча и наполненный стакан.

Когда Гирланду принесли пиво, он спросил у официанта, когда здесь подают ленч.

— Как раз сейчас, сэр. На втором этаже ресторан.

Выпив пиво, Гирланд поднялся в ресторан. Там было всего несколько туристов, и официант провел Гирланда к столику, откуда был отлично виден зал. Через несколько минут вошел Павел и занял место у входа. Он быстрым взглядом окинул зал, не пропуская деталей, и немного задержался на Гирланде, который успел отвернуться. В этот момент в зал вошли двое, сразу привлекшие внимание Гирланда. Тот, что шел впереди, был лыс и худощав, под мышкой он держал папку. Но внимание Гирланда привлек второй: высокий и плотный, с округлым одутловатым лицом. Он носил усы и большие солнцезащитные очки. Выглядел он импозантно, как египетский король Фарух. На мизинце левой руки блестел громадный перстень-печатка. Гирланд не сомневался — перед ним Энрико Фонтец.