Дальше: Джеймс Хедли Чейз Сувенир из «Клуба мушкетеров»

Джеймс Хэдли Чейз
К чему эти сказки?

Недалеко от обрамленной колючим кустарником грунтовой дороги, на которой вряд ли могли бы разъехаться две встречные машины, Энсон наконец обнаружил дом, скрытый густыми, тянувшимися в обе стороны от обшарпанных ворот кустами. Он вылез из машины, подошел к воротам, чтобы проверить, туда ли попал, и его внимание привлек окружавший особняк огромный роскошный сад, похожий на конкурсную работу какого-то одержимого садовника. На одном акре земли этот художник сумел разместить все: и гладкую, как бильярдное поле, лужайку, и маленький фонтанчик с искусственным водопадом, и огромные клумбы с пунцовыми тюльпанами, и заботливо огороженные желтым штакетником деревца.

Энсон постоял немного перед воротами, любуясь садом, потом внимательно осмотрел сам дом, вид которого резко контрастировал с окружающим его садом. Двухэтажный особняк был построен из кирпича и дерева и покрыт красной черепичной крышей. Поблекший зеленый фасад шелушился под лучами солнца, ставни на окнах почернели и сгнили, пыльные стекла помутнели, медный дверной молоток покрылся зеленой плесенью, а на крыше не хватало чуть ли не половины черепицы.

Энсон еще раз посмотрел на сад, затем отступил на шаг и прочел написанное на воротах большими буквами название «Майрест». Расстегнув молнию потрепанного кожаного портфеля, он вытащил полученное утром письмо и еще раз перечитал его.

«Майрест, Прютаун.

«Нэшнл фиделити иншуренс корпорейшн»,

Брент

Уважаемый сэр! Не могли бы Вы прислать ко мне на этой неделе представителя «Нэшнл фиделити», желательно между 14 и 15 часами? У меня есть кое-какие драгоценности общей стоимостью около тысячи долларов, и мой супруг настоятельно советует мне застраховать их на случай утери или кражи. Буду рада воспользоваться услугами Вашей компании. Примите заверения в моем глубочайшем уважении. Мэг Барлоу».

Энсон толкнул ворота, припарковал машину на бетонной подъездной аллее и зашагал к дому. Тяжелые черные тучи заволокли небо. В хмуром призрачном свете сад казался таинственным.

Часа через два польет, глядя на тучи, с раздражением подумал Энсон, взялся за грязный молоток и дважды постучал в дверь. Через несколько секунд в доме послышались быстрые шаги, дверь распахнулась, и Энсон увидел стоявшую на пороге Мэг Барлоу.

Он вряд ли смог бы описать словами чувства, охватившие его при виде этой женщины, но ему почему-то показалось, что он уже никогда не забудет этой встречи…

Впервые Энсон познал радости любви в 14 лет. Он был глубоко убежден, что все женщины сравнительно легкодоступны, а когда обнаружил, что это не совсем так, то решил не тратить время и силы на ухаживания и комплименты, предпочитая просто покупать любовь и ласку за звонкую монету. Но это было нелегко, ибо влекло его к женщинам дорогим и респектабельным на вид, а зарплата страхового агента явно не соответствовала его запросам. Второй слабостью Энсона были скачки, где судьба тоже довольно редко бывала к нему благосклонна, так что приходилось подчас потуже затягивать пояс. Но денег все равно не хватало. Однако практичность, житейская сметка и внешнее обаяние в конце концов обеспечили Энсону теплое местечко в филиале страховой компании «Нэшнл фиделити», обслуживавшем клиентов, живших в трех небольших, но процветающих калифорнийских городках: Бренте, Лэмбсвиле и Прютауне. Расположены они были в идеальном для коммерческого животноводства районе, где большинство фермеров имели как минимум по два автомобиля и охотно страховали жизнь и имущество, так что зарабатывал Энсон неплохо. Однако все его деньги мгновенно уходили из рук, как вода между пальцами, а в последнее время финансовое положение страхового агента стало просто угрожающим. Как раз перед отъездом в Прютаун Энсон разговаривал по телефону с Джо Дунканом, своим букмекером, и от этого разговора остался неприятный осадок.

— Послушайте, Энсон, — сказал ему Джо, — вы не забыли, сколько мне должны?

— Конечно, нет, Джо. Я помню. Вы получите с меня все до последнего цента, клянусь вам…

— За вами около тысячи долларов, — на всякий случай напомнил Дункан. — Жду до субботы. Если не вернете, придется вам поговорить с Джерри, это я вам обещаю.

Джерри Хоган служил при Дункане кем-то вроде инкассатора. В прошлом чемпион Калифорнии в полутяжелом весе, он прославился своей огромной силой и фантастической жестокостью. Стоило какому-нибудь должнику замешкаться с возвращением причитавшихся Дункану денег, как Хоган немедленно брался за дело, и тогда спасти проигравшегося беднягу было невозможно: «инкассатор» отделывал его так, что врачи лишь растерянно разводили руками и воздерживались от гарантий полного выздоровления потерпевшего.

Впрочем, из-за тысячи долларов Энсон не стал бы так расстраиваться. Эту сумму всегда можно было занять у друзей. Но, кладя трубку, он вспомнил, что на нем висит еще один долг: восемь тысяч долларов Сэму Бернштейну, ростовщику из Брента. И угораздило его поставить на скачках на аутсайдера! Вот и полагайся теперь на сведения из первых рук. Жулики с ипподрома шепнули ему, что можно сорвать сто к одному, а кляча возьми и приди последней… Сейчас вторник, и через пять дней Дункан потребует свою тысячу. Что же, отдать можно. А вот восемь тысяч Бернштейну… Впрочем, тут время терпело, и все же Энсона мало-помалу стала охватывать тревога. Неделя началась неважно, настроение было паршивое, и если б не природный оптимизм, то он и вовсе пал бы духом. Но теперь, когда он стоял на пороге старого дома и смотрел в прекрасные глаза его хозяйки, к нему вместе с предчувствием какой-то доброй перемены вернулась уверенность в себе.

Энсон пристально посмотрел на Мэг Барлоу и получил в ответ такой же пристальный взгляд огромных голубых глаз. Он почувствовал легкое головокружение и услышал стук собственного сердца, как случалось всякий раз, когда он встречал женщину, способную пробудить в нем желание. Мэг была высокой, широкоплечей, длинноногой и румяной. Оранжевый свитер и черные брюки соблазнительно облегали ее красиво очерченный бюст и бедра. Волосы она собрала в пучок и стянула зеленой ленточкой на затылке. Лицо Мэг нельзя была назвать красивым из-за заметной диспропорции в размерах носа и рта, но тем не менее Энсон сразу понял, что никогда еще не встречал женщины, к которой его влекло бы с такой силой.

Некоторое время они безмолвно созерцали друг друга, потом она улыбнулась, обнажив ровные белоснежные зубы, и тихо произнесла:

— Добрый день. Чем могу быть полезна?

Сделав над собой усилие, Энсон вернул своему лицу выработанное годами выражение предупредительного внимания.

— Миссис Барлоу? — осведомился он. — Я — Джон Энсон из «Нэшнл фиделити». Вы нам писали…

— Да, да, входите, пожалуйста.

Энсон с бьющимся сердцем проследовал через темный холл в гостиную. Это была большая, комфортабельно обставленная комната с пылавшим в ней камином. Перед камином стоял низкий диванчик, на котором могли бы свободно разместиться четыре человека, у окна — овальный стол с пишущей машинкой, стопкой бумаги и большим словарем Вэбстера. Однако вещи и мебель были покрыты толстым слоем пыли, из-за чего комната выглядела такой же запущенной, как и дом снаружи.

Женщина подошла к камину и, повернувшись спиной к огню, внимательно осмотрела своего гостя. Смущенный ее пристальным взглядом, Энсон подошел к окну.

— Какой у вас красивый сад, миссис Барлоу, — сказал он. — Наверное, вы им очень гордитесь?

— Это гордость моего мужа, — ответила она с усмешкой. — Он буквально помешан на садоводстве.

— Это его профессия?

— В общем, да. Он работает в магазине Фремели в Прютауне, заведует отделом садового инвентаря. Садитесь, мистер Энсон, прошу вас.

Чувствуя, что не может совладать с охватившим его волнением, Энсон опустился на краешек дивана. Хозяйка дома присела на другой конец низенькой софы, подобрав под себя ноги.

— Фил хотел, чтобы я застраховала свои драгоценности, — сказала она. — Не думаю, чтобы они что-нибудь стоили, но муж считает иначе. Интересно, какой будет годовой взнос?

— Вы писали, что они стоят тысячу долларов…

— Да, так сказал Фил, но я, честно говоря, сомневаюсь.

— Могу я взглянуть на эти драгоценности?

— Конечно. Сейчас я их принесу.

Он посмотрел ей вслед, и от ее плавной грациозной походки у него снова захватило дух. Спустя пару минут она вернулась, неся коробку, полную старомодных безделушек, какие продаются в любой галантерейной лавке. Энсон удивленно посмотрел на Мэг.

— Это все?

Она кивнула.

— Но ведь речь шла о драгоценностях, не так ли? А этим стекляшкам красная цена пятьдесят долларов!

— Я уже говорила об этом Филу, — ответила она, — но он вбил себе в голову, что старые украшения быстро поднимаются в цене… Очень жаль, что я отняла у вас время, мистер Энсон. Надеюсь, вы не сердитесь на меня?

Энсон ощутил пьянящий аромат ее духов и улыбнулся.

— Ничего страшного, — беззаботным тоном ответил он. — Кстати, раз уж я здесь, позвольте узнать, застрахован ли ваш дом?

— Да, конечно. Он достался моему мужу в наследство от матери и уже тогда был застрахован. Как это ни печально для вас, — добавила она с улыбкой.

— Что ж, очень хорошо, — сказал он, снова окидывая взглядом ее стройную фигуру. — У вас есть ко мне еще какие-нибудь вопросы?

— Нет… то есть, да… Может быть, вы подскажете мне, как разрешить одну маленькую проблему?

— Если это в моих силах.

Энсону не хотелось уходить.

— Дело в том, что я пишу рассказ, — проговорила она. — И там идет речь о страховке. Не могли бы вы, как специалист, высказать свое мнение?

Он бросил быстрый взгляд на пишущую машинку.

— Вы это серьезно?

— Вполне. Я действительно писательница. Правда, не слишком удачливая. Пока меня еще ни разу не печатали, но как знать?.. Фил зарабатывает не ахти сколько, и если б мне удалось опубликовать хоть один рассказ, я могла бы немного приодеться.

Хозяйка дома снова улыбнулась, но улыбка получилась какой-то вымученной.

— Не хотите немного выпить? — спросила она. — У меня, правда, только виски. Это вам подходит?

Она налила два стакана виски со льдом, один подала Энсону, а другой взяла себе и устроилась с ним на полу возле камина. В комнате стало почти темно, но хозяйка не зажгла лампу. Энсон молчал, не сводя с нее глаз.

— В этой истории, — начала она, глядя на огонь, — речь идет о женщине, которая хочет получить много денег и готова ради этого на все. Ее любовник служит в авиационной компании продавцом билетов. Она страхует жизнь на двести тысяч долларов, и они с приятелем принимаются терпеливо ждать авиакатастрофы над морем. Наконец, спустя полгода, один самолет падает в океан, и любовник вносит имя своей подруги в список погибших пассажиров, после чего задним числом оформляет продажу билета. Героиня уезжает из города, а ее сестра обращается в страховую компанию и предъявляет сфабрикованные любовником доказательства того, что эта женщина была на борту самолета…

Она сделала паузу и, отхлебнув виски, взглянула на Энсона.

— Конечно, в рассказе не хватает многих деталей, но меня интересует общее впечатление. Насколько все это правдоподобно, как вы думаете?

Энсон проработал страховым агентом двенадцать лет и прекрасно разбирался во всевозможных приемах и трюках, к которым прибегали разного рода мошенники. Раз в неделю он получал из службы Мэддокса специальный бюллетень с подробным описанием всяческих ухищрений и знал, что обмануть страховую компанию очень тяжело, а «Нэшнл фиделити» — и вовсе невозможно: у Мэддокса был феноменальный нюх на жулье.

Он покачал головой.

— Идея неплохая. Для романа, во всяком случае. Но на практике такого никогда не бывает.

— Почему?

— Речь идет об очень крупной сумме, а все требования о выплате страховок размером свыше пятнадцати тысяч долларов подвергаются тщательнейшей проверке. Предположим, что героиня вашего рассказа обратилась в мою компанию. В таком случае контрольная служба Мэддокса немедленно связалась бы с полицией. Шеф этой службы имеет двадцатилетний стаж работы и распутал шестьсот дел о мошенничестве. Афериста он чует за милю. Получив требование о выплате такой суммы, он прежде всего поставил бы перед собой вопрос: почему эта женщина застраховалась на целых двести тысяч? Кто ее наследники? Был ли у погибшей любовник? У Мэддокса два десятка детективов, прекрасно знающих свое дело. Через несколько дней ему было бы известно об этой женщине больше, чем ей самой, его люди установили бы место работы любовника, приперли бы парня к стенке и рано или поздно заставили бы расколоться. Нет, этот план не сработает. По крайней мере, до тех пор, пока во главе контрольной службы стоит Мэддокс!

Мэг пожала плечами.

— Жаль, — разочарованно проговорила она. — А мне казалось, что я удачно закрутила сюжет.

Она отхлебнула виски и, взяв кочергу, разворошила угли в камине. Потухший было огонь вспыхнул с новой силой.

— Значит, обмануть страховую компанию почти невозможно? — спросила она, не глядя на Энсона.

— Да, — ответил он и почувствовал легкое волнение: вот уже три месяца он сам тщетно искал способ околпачить Мэддокса и нажиться на какой-нибудь афере, но понимал, что сделать это в одиночку не сумеет.

— Да, — повторил он, — это невозможно. Разве что вдвоем… Один человек тут бессилен.

Мэг посмотрела ему в глаза.

— Мне почему-то кажется, что вы уже об этом подумывали, — лукаво улыбнувшись, произнесла она. — Если у вас появится какая-нибудь свежая идейка, поделитесь ею со мной, ладно? Я использую ее в рассказе и отдам вам половину гонорара, если напечатают.

Энсон допил свое виски и неохотно поднялся.

— Хорошо, — ответил он, — если что-то придет в голову, я позвоню.

— Лучше приезжайте, — сказала она, вставая, ведь отсюда до Брента совсем недалеко, не правда ли? Мы с вами сразу все обсудим, и я сделаю кое-какие заметки.

Энсон замялся.

— Видите ли, я боюсь, что ваш супруг будет удивлен, увидев меня здесь после окончания рабочего дня, — произнес он наконец.

— Пожалуй, вы правы, — согласилась хозяйка дома, — Фил страшно нелюдим, гостей у нас никогда не бывает… Но по понедельникам и четвергам он уезжает в Лэмбсвил и остается ночевать у приятеля.

Энсон почувствовал, как у него вспотели ладони.

— В самом деле? — с трудом скрывая волнение, произнес он. — Хорошо, я как-нибудь приеду…

— Милости прошу. Привозите ваши идеи в любой из этих вечеров.

Мэг направилась к входной двери. Энсон последовал за ней.

— Кстати, ваш муж застраховал свою жизнь? — спросил он уже на пороге.

— Нет, — ответила она с улыбкой, — от считает это дурной приметой.

Они переглянулись, и Энсон быстро отвел взгляд.

— Уже многие из ваших коллег пытались убедить его, — продолжала она, — но Фил их и слушать не хочет. Едва завидит страхового агента, как тут же начинает ругаться. По-моему, он просто очень суеверен.

Энсон вышел под проливной дождь.

— Спасибо за виски, миссис Барлоу, — сказал он. — Возможно, скоро я вам позвоню, если что-нибудь придумаю.

— О, благодарю вас. И простите за напрасное беспокойство.

Она улыбнулась ему и закрыла дверь. Энсон пошел по дорожке к машине, не обращая внимания на струившиеся по его лицу холодные дождевые капли.

Мэг раздвинула шторы и увидела, как Энсон медленно выруливает со двора. Подождав, пока шум мотора его машины затих вдали, она подошла к телефону и дрожащей рукой набрала номер.

— Да, кто это? — послышался из трубки грубый мужской голос.

— Это я, — произнесла Мэг, — кажется, рыбка клюнула…

— Слишком уж ты самоуверенна, — недовольно буркнул ее собеседник и, не прощаясь, повесил трубку.

Дважды в неделю Энсон, как правило, наведывался по делам в Прютаун и останавливался обычно в отеле «Марлборо». В этом городке жила Фей Ливили, его старая подруга, красиво сложенная блондинка довольно свободного нрава, работавшая в табачной лавке на главной улице. За шестьдесят долларов и обед в ресторане Фей охотно сопровождала Энсона в его номер. Теперь, даже после знакомства с Мэг Барлоу, он решил позвонить ей, чтобы назначить свидание и немного развлечься. Но телефон Фей не отвечал. Раздосадованный, Энсон бросил трубку, направился в ванную и начал было бриться, но тут в комнате за его спиной раздался какой-то шум. Он распахнул резко дверь и оглядел номер. Возле кровати возилась Фей. Она методично изучала содержимое его портфеля, а увидев Энсона, отскочила в угол комнаты и заискивающе улыбнулась.

— Здравствуй, дорогой, — скороговоркой произнесла она. — Я так скучала…

Энсон смерил ее равнодушно-презрительным взглядом. Еще неделю назад эта женщина казалась ему соблазнительной, но после встречи с Мэг все изъяны внешности Фей стали более заметными. Угловатая, порывистая в движениях, с пегими, плохо окрашенными волосами, сейчас она вызывала в нем чувство, близкое к отвращению.

— Что это у тебя такой вид? — спросил он, чтобы только не молчать.

Фей нервно прижала палец к губам.

— У меня неприятности, Джон, — пролепетала Фей. — Ты не мог бы подогреть меня сотней долларов? Я просрочила квартплату, и меня грозятся выкинуть из комнаты.

«Тоже мне неприятности, — с раздражением подумал Энсон. — Интересно, как ты запоешь, если повесить на тебя долг в восемь тысяч!»

— Сотню долларов можно наварить за два часа, — сказал он вслух, — иди на улицу, стань на углу и зарабатывай себе сколько влезет.

Взгляд ее зеленых глаз стал холодным и колючим.

— Что-то я тебя не узнаю, милый, — сказала она. — Или ты забыл, что мы с тобой вроде бы не чужие?

Энсон почувствовал острое желание выгнать ее, но сдержался и, чтобы предотвратить ее истерику, угрюмо вытащил из портфеля шесть десятидолларовых бумажек.

— На, возьми, — проговорил он, — и уйди. Я что-то неважно себя чувствую. Видимо, отравился…

Фей посмотрела на зеленые бумажки и перевела взгляд на Энсона.

— Ты не мог бы все-таки дать мне сотню? — умоляюще спросила она. — Я же сказала, что у меня неприятности.

— Неприятности? — вспылил он, швыряя деньги ей на колени. — Сейчас у всех неприятности, и у меня, кстати, тоже. Прошу тебя, уйди. Мне в самом деле нехорошо.

Она сунула доллары в облезлую сумку и поднялась.

— О'кэй, дорогой, значит, увидимся на той неделе?

— Я тебе позвоню, — буркнул он, мысленно пожелав ей свернуть где-нибудь шею.

Остаток дня Энсон провалялся в кровати, думая о Мэг. Наутро он посетил двух клиентов в Лэмбсвиле и около половины шестого поехал через Прютаун назад, в Брент. Приближаясь к примыкавшей к шоссе грунтовой дороге, которая вела к дому Барлоу, Энсон невольно сбавил скорость.

«Может быть, навестить Мэг сегодня? — подумал он. — Хотя какой смысл? А если ей действительно нужен сюжет для романа? Да и зачем еще я мог бы ей понадобиться? Не для постели же!»

Энсон съехал на обочину и задумчиво закурил.

Нет, лучше не сегодня, поразмыслив, решил он. Эдак можно лишиться всех шансов. В следующий понедельник она опять будет одна, а к тому времени я что-нибудь придумаю…

Немного успокоившись, он завел мотор и медленно поехал в Брент.

— Вас что-то беспокоит, мистер Энсон? — участливо спросила Энн Гервин.

Энсон вздрогнул, нахмурился и внимательно посмотрел на сидевшую за машинкой девушку.

— У вас такое выражение лица, будто вы замышляете убийство, — беззаботно прощебетала она и отвернулась. Он напрягся.

— Я занят Энн… Не мешайте, пожалуйста.

Девушка состроила обиженную гримасу и вновь затарахтела на машинке. Энсон поднялся, подошел к окну и посмотрел на плотный поток автомобилей внизу. На его столе валялась стопка непрочитанных писем, запросов и заказов. Работа в это субботнее утро не клеилась — Энсона неотступно преследовали мысли о Мэг.

«Как будто замышляете убийство…» — повторил он про себя слова секретарши. Девчонка как в воду глядела. Именно об этом он и думал: об убийстве, которое могла бы описать Мэг Барлоу в одном из своих рассказов. А что, если бы он и вправду замыслил такое страшное преступление? Не книжное, а самое что ни на есть настоящее? Неужели прочесть его мысли было так легко, что это смогла сделать даже Энн, с ее наивностью и простотой?

Усилием воли Энсон заставил себя сесть за стол, взял первое попавшееся письмо, прочел его и принялся сочинять ответ.

Со времени своего назначения в Брент Энсон жил на пятом этаже огромного здания, расположенного возле железнодорожного вокзала. В распоряжении каждого квартиросъемщика находился подземный гараж, из которого можно было выезжать прямо на улицу.

Сегодня за обедом Энсон выпил чуть больше обычного. Слегка навеселе, он быстро въехал в гараж, привычно поставил машину в бокс, вылез и захлопнул дверцу. Сунув ключ в замок, он вдруг почувствовал, что где-то в холодной тьме бокса прячется человек. Раздался шорох, и Энсон быстро повернул голову. Высокий широкоплечий мужчина, больше не таясь, вышел из тени и стал у выезда из бокса, внимательно разглядывая Энсона, который, в свою очередь, пытался различить черты лица незнакомца.

— Привет, ягненочек, — грубым, зычным голосом произнес тот, и Энсон почувствовал, как его сковывает ужас. Перед ним стоял Джерри Хоган собственной персоной. Уже несколько дней Энсон бы настолько поглощен мыслями о Мэг Барлоу, что совсем забыл про угрозу Джо Дункана, но теперь в ушах страхового агента вновь зазвучали зловещие слова букмекера: «Жду до субботы. Если не вернете, придется вам иметь дело с Джерри, это я вам обещаю».

Что ж, Джо Дункан сдержал слово. Джерри Хоган не спеша приблизился к Энсону и остановился в ярде от него. Держа руки в карманах, он лениво пожевывал обслюнявленную сигарету и брезгливо рассматривал свою будущую жертву.

— Догадываешься, за чем я пришел? — грубо спросил Хоган. — Джентльмены должны вовремя отдавать деньги, иначе им туго приходится. Выкладывай тысячу зелененьких, да пошевеливайся!

— Скажи Джо, что я прошу подождать до понедельника, — произнес Энсон, стараясь, чтобы его голос звучал как можно спокойнее.

— Никакого понедельника, приятель. Дункан велел взыскать, что причитается, сегодня.

Верзила вытащил из карманов свои огромные руки и сжал кулаки.

— Долг, мальчик мой, платежом красен, — добавил он, — гони монету, да поживее. Я не собираюсь тут ночевать.

Энсон почувствовал холодок под ложечкой. Взглядом затравленного животного он в отчаянии осмотрел бокс. Отступать было некуда.

— Деньги будут в понедельник, — сказал он, — передай Джо, что мне должны заплатить…

Он умолк на полуслове, потому что Хоган стал медленно подходить к нему. Охваченный ужасом, Энсон забыл о необходимости сохранять достоинство и в следующее мгновение пронзительно закричал:

— Нет-нет! Не трогай меня, не надо!

Джерри расхохотался ему в лицо.

— Это еще не все, малыш, — сказал он, — ты, верно, знаешь, что иногда я и Бернштейну пособляю чем могу, тому самому Бернштейну, которому ты задолжал восемь косых, не забыл? Конечно, у тебя еще есть время, но Сэм не строит на твой счет никаких иллюзий, он уверен, что его денежки плакали… Ну ладно, я сегодня добрый. Ты заплатишь в понедельник, или я буду вынужден сделать из тебя котлету, как это ни печально. А если не найдешь, чем расплатиться с Сэмом, я заставлю тебя пожалеть о том, что ты вообще родился на свет, — добавил он. — Усек?

— Все ясно, — пробормотал Энсон, чувствуя, как по его спине катится холодный пот.

— Ну вот и славненько. Итак, ты платишь в понедельник. И без дураков, понятно?

Энсон облегченно вздохнул и попытался улыбнуться, но тут громадный кулак Джерри с молниеносной быстротой метнулся к животу страхового агента. Парализованный мощным ударом, Энсон согнулся и упал на заляпанный машинным маслом пол.

— До понедельника, милок. И пусть это маленькое нравоучение пойдет тебе на пользу, — сказал Хоган. — А еще не советую тебе забывать о Сэме, если не хочешь получить от меня на полную катушку.

Когда Энсон проснулся, солнце ярко освещало комнату. Согнувшись вдвое, Энсон пробрался в ванную. Внутри у него все горело, и он с ужасом думал о второй встрече с Джерри, которая наверняка скоро состоится. При этой мысли у него холодело под лопатками и судорога сводила живот, ибо сомневаться в том, что Хоган в конце концов обеспечит ему инвалидную коляску, не приходилось.

Размышляя о своем безнадежном положении, он провалялся до самого вечера. Мысли путались в голове, но скоро их хаос приобрел какую-то определенную форму. Раньше он никогда не пробовал добывать деньги нечестным путем, но теперь с ужасом понял, что другого выхода у него просто нет. И тут он подумал о Мэг Барлоу: «А ведь она себе на уме. Этот рассказ о надувательстве со страховкой, эти залежалые „драгоценности“… Она же прекрасно знает, что им грош цена. Но тогда за каким чертом она меня звала? И почему сказала, что мужа не бывает дома по понедельникам и четвергам? А может, она — мой единственный шанс?»

Энсон подошел к магазину Фремели, немного подволакивая ногу: ходить нормально после встречи с Хоганом ему было больно. Отдел садового инвентаря размещался в подвале и был до отказа забит покупателями. Восхищенная публика расхаживала между цветочными горшками, миниатюрными фонтанами и искусственными ручьями, текущими по выложенным яркими ракушками желобкам. Покупателей обслуживали четыре молодые девушки. Сидевший за большим столом начальник отдела перелистывал папку с заказами.

Энсон огляделся, подошел к одной из продавщиц и шепотом спросил:

— Это и есть мистер Барлоу, мисс?

Получив утвердительный ответ, он смешался с толпой и принялся внимательно разглядывать мужа Мэг.

Барлоу бы маленьким худощавым человеком лет сорока. Его короткие черные волосы резко подчеркивали угловатые черты лица, впалые, обрамленные синими кругами глаза, почти лишенный губ рот и длинный худой нос. Одни только руки, тонкие и нервные, показались Энсону изящными.

«Интересно, как это Мэг вышла за него?» — подумал он и, удовлетворенно хмыкнув, вышел на улицу. Было без двенадцати четыре, и Энсону предстояло посетить еще трех клиентов. Значит, к шести он освободится и уже в семь будет у Мэг.

Энсон вошел в телефонную будку, полистал записную книжку и, набрав номер Барлоу, стал ждать. После третьего звонка Мэг сняла трубку.

— Здравствуйте, миссис Барлоу, — произнес он, стараясь говорить легко и непринужденно. — Это Джон Энсон.

Последовала короткая пауза, во время которой он слышал лишь ровное дыхание Мэг.

— Простите, не поняла, — проговорила наконец она, — как вы сказали?

— Джон Энсон из «Нэшнл фиделити», — повторил он. — Вы меня помните?

— А… ну конечно, конечно. Простите, пожалуйста. Я работала, поэтому не сразу сообразила.

— Надеюсь, я вам не помешал?

— Ну что вы! Я часто вспоминаю вас. Как у нас с сюжетом?

— Э… кажется, я кое-что придумал, — неуверенно пробормотал он, — может быть, я…

— Что?

Он сконфуженно молчал. Рука, сжимавшая телефонную трубку, стала влажной.

— Видимо, вы сегодня заняты? — предположила она, прерывая затянувшуюся паузу.

— Я в Прютауне. Мне необходимо встретиться с несколькими клиентами, но если вы не против, я мог бы подъехать часам к семи.

— Буду рада вас видеть. Если не возражаете, мы вместе поужинаем, хорошо? Меню, правда, не очень изысканное, но все-таки… Я не люблю ужинать одна.

Загорелая, самоуверенная красавица в небесно-голубой мужской сорочке и плотно облегавших стройные бедра белых брюках вошла в магазин, остановилась перед Барлоу и посмотрела на него так, словно разглядывала пятно на свежей скатерти.

— Видимо, сейчас еще рано сажать розы «Мери Виткрофт»? — спросила она.

При виде этой женщины у Барлоу захватило дух.

— Да… рановато, — промямлил он, — но я могу принять ваш заказ. Если вы не против, мы привезем вам семена, а посадить можно и потом…

Голубые глаза равнодушно скользнули по его неказистой фигуре.

— Мне нужно двадцать кустов. На имя миссис Ван-Герц. Мой адрес у вас есть. Заранее благодарю.

Не сказав больше ни слова, она удалилась, покачивая бедрами. Барлоу тупо глядел ей вслед.

— Мистер Барлоу, вы порезались, — сухо сказала одна из продавщиц.

Барлоу опустил глаза, посмотрел на красную от крови бритву, которую держал в руках, и, машинально облизав пальцы, вновь уставился на открытую дверь, за которой была еще видна спина удалявшейся миссис Ван-Герц.

Доехав до конца дорожки, Энсон увидел, что ворота и дверцы гаража открыты. Он въехал в гараж, выключил мотор, вышел из машины и, вернувшись к воротам, аккуратно их прикрыл.

В гостиной горел свет, и сквозь портьеру Энсон увидел силуэт шедшей ему навстречу хозяйки дома.

— Вы на редкость пунктуальны, мистер Энсон, — сказала она, — входите же, прошу вас.

На ней было оранжевое плиссированное платье, в котором она показалась ему еще более соблазнительной, чем в прошлый раз.

— Сядем сразу за стол, вы не против? — спросила Мэг. — Не знаю, как вы, а я просто умираю с голоду. Заработалась сегодня и совсем забыла про обед.

Отодвинув машинку и бумаги, она поставила на мятую скатерть две тарелки с холодным мясом и огурцами, виски, лед, сифон с газированной водой и вазу с яблоками.

— Садитесь, мистер Энсон, — пригласила она, наполняя стаканы, — меню, как видите, не блещет изысканностью, но для легкого ужина, думаю, сойдет.

— Разумеется, — поспешно согласился Энсон, устраиваясь за столом.

— Итак, есть у вас для меня сюжет? — спросила она, с аппетитом принимаясь за еду. — Честно говоря, я сгораю от нетерпения.

Сделав несколько глотков, Энсон заставил себя съесть кусочек мяса.

— Вы давно замужем, миссис Барлоу? — спросил он.

Она подняла голову.

— В конце месяца будет первая годовщина. А что?

— Мне просто интересны люди с их судьбами, — ответил он. — Возможно, вы удивитесь, но сегодня после обеда я заходил в магазин Фремели взглянуть на вашего супруга. Торговля у него действительно бойкая.

— Да, дел у него хватает.

Энсон уловил в ее голосе презрительные нотки и пустил пробный шар:

— По роду службы мне приходится встречаться со многими людьми, и среди них немало пар, которые непонятно чем связаны. Вот вы и ваш муж, например. Трудно представить, что у вас общего.

Он замолчал и посмотрел на нее, стараясь уловить ее реакцию.

— Я и сама не знаю, — ответила она, опустив голову.

Энсон положил вилку.

— Вам не понравилось? — озабоченно спросила она.

— Нет, что вы, ужин отменный. Просто нет аппетита. Мне что-то нездоровилось в выходные.

— Тогда, может быть, выпьете?

— Благодарю вас, не хочется.

— В таком случае посидите пока у камина. Я скоро к вам присоединюсь.

Он взял свой стакан и сел на диван, задумчиво глядя на языки пламени.

«Я и сама не знаю… — мысленно повторил он слова Мэг, — но если она и сама не знает, значит…»

— Вас, видимо, шокировал мой ответ? — неожиданно спросила она. — Но что делать? Фил действительно довольно жалкая личность. Цель его жизни — всего-навсего собственная оранжерея, где он мог бы выращивать цветы, чтобы потом продавать их. Но даже этой цели ему никогда не добиться: чтобы начать свое дело, нужно не меньше трех тысяч долларов, а таких денег он и во сне не видел.

— Зачем же вы вышли за него? — спросил Энсон, по-прежнему глядя на огонь.

— Зачем? — ответила она после паузы. — Я не знаю, зачем. Думала, у него есть деньги, надеялась избежать той судьбы, которая уготована в нашей благословенной стране большинству девушек вроде меня. Вот, наверное, зачем. Теперь-то мне ясно, что я совершила ошибку, такую ошибку, что иногда даже хочется овдоветь.

При этих словах по спине Энсона побежали мурашки, и он инстинктивно подвинулся поближе к камину. Мэг подошла и села рядом.

— Почему я вас так интересую? — осведомилась она.

— Почему? — переспросил Энсон, до боли в пальцах сжав стакан с виски. — Потому что вы — самая красивая и соблазнительная женщина, которую я когда-либо встречал.

Она засмеялась:

— Мне не говорили таких приятных вещей с тех пор, как я имела глупость выйти замуж.

— Ну вот, а теперь я вам это говорю.

— Раз уж дело дошло до комплиментов, знайте, что я тоже нахожу вас очень привлекательным.

Энсон глубоко вздохнул.

— Я был очарован вами с первого взгляда, — признался он. — Со времени нашей встречи я только о вас и думаю.

Она закурила, тонкой струйкой выпустила дым в сторону камина и, медленно повернув голову, посмотрела ему в глаза.

— Жизнь так коротка, Джон, — задумчиво произнесла она, бросая сигарету в огонь. — Давайте не будем терять время…

…Дрова в камине прогорели, и комната наполнилась мягким волнующим полумраком. Мэг слезла с дивана и, подобравшись к камину, раздула огонь, бросив в очаг несколько поленьев.

— Хочешь чего-нибудь выпить? — спросила она, оглянувшись через плечо.

— Нет… иди ко мне, — тихо ответил он.

— Ты знаешь, что уже больше девяти часов?

— Да.

— Сможешь остаться тут ночевать?

— Да…

Она закурила и, устроившись перед камином, попросила:

— Джон, расскажи мне про эту свою идею. Я имею в виду сюжет для моей новой истории.

— Сейчас, Мэг, только дай мне глоток виски, — лениво ответил он.

Она поднялась, налила два стакана и, с улыбкой протянув один ему, села перед огнем.

— Я ничего не смыслю в литературе, — как бы извиняясь, проговорил Энсон, — но мне кажется, что твой новый рассказ должен выглядеть примерно так. Один страховой агент очутился на мели. Как-то раз он отправился с визитом к женщине, запросившей информацию по страхованию от пожара, и, словно в сказке, влюбился в свою новую клиентку. Она была замужем, но тем не менее ответила ему взаимностью. Агент убедил ее мужа застраховать жизнь, а потом вместе с любовницей придумал, как убрать несчастного супруга. Вот и вся история. Как видишь, ничего экстраординарного, зато звучит куда убедительней, чем то, что предлагала в прошлый раз ты, а все потому, что ближе к реальной жизни.

Он допил свое виски.

— Ну как?

— Не блещет оригинальностью. Ты же сам говорил, что обмануть страховую компанию очень трудно. Неужели ты веришь, что у этих двоих получилось бы?

— Это не только трудно, это опасно, — ответил Энсон, — но агент знал, как взяться за дело.

— Значит, в принципе такое возможно? — спросила она. — Ну хорошо, а как ты объяснишь читателям согласие мужа застраховать жизнь? Почему он пошел на это? Предположим, что этот муж — мой Фил. Я уверена: он ни за что не станет страховаться.

— Естественно, все зависит от того, как эту историю подать, — сказал Энсон, — согласен, идею нужно доработать. Давай допустим, что речь в рассказе идет о тебе, твоем муже и обо мне. Я почти уверен, что смог бы уговорить Фила застраховаться. Мне ничего не стоит представить дело так, что он обязательно клюнет.

— Каким образом ты рассчитываешь этого добиться?

— Знаешь, банки иногда дают займы под страховку. Разумеется, только тогда, когда речь идет о жизни, а не об имуществе. Зная, что твоему мужу нужны деньги, чтобы открыть свое дело, я стал бы упирать на преимущества, которые дает такая форма страхования. А услыхав про заем, он не устоит перед соблазном и подпишет полис.

Мэг устроилась поудобнее.

— А ты хитрец, — сказала она, — мне бы такое в голову не пришло.

— Это только начало, — продолжал Энсон, — я уверен, что не смогу убедить его застраховаться больше чем на пять тысяч долларов, а этого явно мало. В случае его смерти ты почти ничего не получишь.

Она утвердительно кивнула и посмотрела на огонь.

— Да, ты прав. Вот если бы не пять тысяч, а пятьдесят…

— Вот тут-то весь фокус, — быстро сказал он, — в действительности я и застрахую его на пятьдесят тысяч, хотя он будет уверен в том, что в полисе оговаривается в десять раз меньшая сумма.

Снова воцарилось молчание.

— Это становится интересным, — произнесла наконец Мэг, — ну ладно, допустим, ты застраховал его на пятьдесят тысяч. А дальше что?

Энсон почувствовал, что настал критический момент и что теперь надо быть особенно осторожным.

— Давай оставим в покое конкретных людей, — сказал он, — я взял твоего мужа лишь в качестве примера, чтобы нагляднее обрисовать тебе ситуацию. Представим себе человека, которого застраховали на пятьдесят тысяч долларов без его ведома. Его жена влюблена в страхового агента. Оба на мели. Если муж умрет, жене достанутся пятьдесят тысяч долларов, которые она впоследствии поделит с любовником. Но муж, как назло, в добром здравии, и тогда они замышляют убийство, причем с таким расчетом, чтобы жена осталась вне подозрений, иначе весь план полетит в чертям. Что же делать? Выход один: придать гибели бедного супруга вид несчастного случая, происшедшего к тому же в отсутствие жены.

— Я вижу, ты здорово все продумал, — сказала она, как-то странно глядя на него. — Что дальше?

— Предположим, что муж занимается садоводством и что у него есть маленький бассейн с водой, — охрипшим голосом продолжал Энсон. — В субботу, ну, скажем, после полудня жена отправляется в город за покупками. Муж остается работать в саду. Внезапно он срывается со стремянки, ударяется головой о край бассейна и, потеряв сознание, падает в воду. Чуть позже возвращается жена и видит, что ее драгоценный супруг превратился в холодный мокрый труп. Страховой агент, подкравшись сзади, оглушил его ударом по голове и швырнул в бассейн. Никаких улик.

Они переглянулись, и Энсон заметил, как Мэг дрожит.

— А как же шеф контрольной службы? — спросила наконец она. — Мэддокс или как его там?

Энсон отхлебнул виски и облегченно вздохнул. Он был уверен, что Мэг поняла его и согласна ему помочь: слишком явен был переход от литературы к реальности. А это был именно такой переход, иначе Мэг ни за что не произнесла бы фамилию Мэддокса. Итак, мысль об избавлении от супруга пришлась ей по вкусу.

— Да, Мэддокса игнорировать нельзя, — как можно спокойнее произнес он. — Этот старый жук довольно опасен, но все же мыслит рутинно, а это значит, что, если муж страхуется на пятьдесят тысяч долларов и внезапно гибнет, Мэддокс тотчас же заподозрит жену, и никого другого. А жена-то как раз в убийстве не участвовала. Так что необходимо первым делом обеспечить тебе алиби, а Мэддокса я возьму на себя. Думаю, мне удастся убедить его в том, что ты не причастна к смерти Фила, а в этом случае он не сможет препятствовать выплате страховки.

— Значит, если бы в тот момент, когда ты… когда ты занимался Филом, я была, например, в Прютауне, дело могло бы выгореть? — спросила она так, будто они все еще обсуждали сюжет для рассказа.

— По крайней мере, мне так кажется, — ответил он, допивая виски. — Ну как тебе моя идея?

Мэг повернулась и внимательно посмотрела на него.

— Мне нравится, — просто ответила она. — Если бы ты знал, какая это мука — прозябать тут, в глуши, с человеком, которого терпеть не можешь! Эх, будь у меня пятьдесят тысяч… Ты знаешь, мне даже не верится, что это возможно — получить свободу и такую кучу денег в придачу!

Энсон почувствовал смутную тревогу: уж больно легко все шло. Либо Мэг не отдавала себе отчета в том, в какое опасное дело собиралась впутаться, либо уже давно втайне подумывала избавиться от своего садовода.

— Страховка достанется тебе, — сказал он, сверля ее взглядом, — но я должен быть уверен, что ты со мной поделишься. Мне чертовски нужны деньги, Мэг…

Она поднялась.

— Пойдем наверх?

Он посмотрел ей в глаза и увидел в них такую нежность, что ему стало стыдно за свое недоверие…

Часы внизу пробили пять, когда через открытое окно в комнату стал медленно вползать серый утренний свет. Энсон оглядел маленькую, бедно обставленную спальню и, поморщившись, повернулся к лежавшей рядом с ним женщине. Тусклый свет смягчил черты ее лица, и сейчас она казалась ему моложе и еще красивей, чем вчера.

— Скажи, Мэг… то, о чем мы с тобой говорили, — только сюжет для твоего рассказа?

— Нет, Джон… Я больше не могу так жить. Мне хочется иметь хоть немного денег.

— Мне тоже. Но получить их будет нелегко. По сути дела, до сих пор мы только мечтали. Теперь надо продумать все до мельчайших деталей.

Мэг рывком села на кровати.

— Даже если мы на это решимся, я боюсь, ничего у нас не выйдет, — сказала она.

— Я тоже боюсь, — раздраженно сказал он. — Такое опасное дело требует времени на подготовку. Необходимо обдумать каждый шаг. Скажи, Мэг, ты действительно этого хочешь?

Она кивнула.

— А ты знаешь, как это называется? — он помолчал и тихо произнес: — Мы планируем УБИЙСТВО! Отдаешь ты себе в этом отчет?

— Мне нечего жалеть этого хлюпика. Я потеряла из-за него год жизни и не желаю жертвовать еще большим!

— Могла бы в таком случае развестись.

— Ну и куда бы я пошла? Здесь у меня по крайней мере есть крыша над головой и кусок хлеба. Но я все равно уже не в силах терпеть Фила рядом с собой… Ты знаешь, у нас с ним разные спальни. Только один раз, в самом начале, я подпустила его к себе… Господи, какой это был ужас! Я… я не могу об этом рассказывать. Бывают такие страшные отклонения… Я хочу его смерти, Джон! — неожиданно почти крикнула она и уронила голову на грудь.

Энсон облегченно вздохнул. Все неясности исчезли. Значит, она не подведет.

— Знаешь, я с первого взгляда убедился в том, что Фил — ничтожество, — сказал он. — Ему не место рядом с тобой, но все же ты должна подумать еще раз. Малейшая ошибка с моей стороны — и нам обоим крышка. Суд вынесет самый страшный приговор. Тебе известно, как они относятся к женщинам, замешанным в убийстве собственных мужей.

— А ты можешь совершить ошибку? — спросила она. Энсон впервые уловил в ее голосе страх.

— Убить нетрудно, — ответил он, — но всякое бывает. Упустим какую-нибудь мелочь, и все, нам конец.

Мэг закурила.

— Я в тебя верю, Джон, — ласково сказала она, — ты не ошибешься.

— У тебя есть деньги? — внезапно спросил он. — Чтобы начать дело, мне нужно три тысячи.

— Три тысячи? Да у меня и двадцати долларов не наберется.

— Ладно, что-нибудь придумаю.

— А зачем тебе три тысячи?

Он театральным жестом сбросил одеяло и показал ей оставшийся после «переговоров» с Хоганом огромный синяк на животе. Мэг вздрогнула.

— Боже мой, Джон! Откуда это?!

Снова натянув одеяло, Энсон уставился в потолок и в нескольких словах поведал ей историю о своих долгах.

— Но ты должен этому букмекеру всего тысячу, верно? Зачем же тебе еще две?

— На первый взнос за полис. Нечего и помышлять о том, чтобы отделаться от Фила до тех пор, пока мы не заплатим хотя бы один раз.

Воцарилось молчание. Мэг с тревогой смотрела на Энсона. Наконец он заговорил снова:

— Твой муж вообще-то деловой человек?

Она презрительно махнула рукой:

— У него на уме только цветы да женщины.

— Ты не замечала, читает ли он текст документа, прежде чем подписать его, или только просматривает? Есть ведь люди, которые подмахивают бумаги, почти не гладя. Как ты думаешь, станет он изучать страховой полис, и особенно ту его часть, которая напечатана мелким шрифтом? Мне очень важно это знать.

— Не будет он возиться с мелким шрифтом, — с грустной усмешкой ответила Мэг. — Да и с крупным тоже. Он никогда в жизни не подпишет страхового полиса. Никакого, понимаешь?

— Если дать ему полис в четырех экземплярах, станет он проверять их все или ограничится только первым?

— Он никогда не отличался скурпулезностью. Думаю, проверит только первый.

За завтраком, состоявшим из яйца всмятку и подгоревшего тоста, Энсон обратил внимание на оправленную в деревянную рамку грамоту, висевшую на стене гостиной.

— Что это там такое, Мэг? — спросил он, указывая на стену вымазанным в масле ножом.

— Это гордость Фила, — ответила она, — диплом за отличную стрельбу.

Энсон встал, прошелся по комнате и, приблизившись к стене, стал внимательно изучать диплом. Филлип Барлоу занял первое место на конкурсе стрелков из пистолета, организованном прютаунским клубом стрелков по мишеням в марте прошлого года.

Страховой агент вернулся к столу, сел и с задумчивым видом отодвинул недоеденное яйцо.

— Значит, твой Фил, — чемпион по стрельбе из пистолета…

— Уже скоро год, как он забросил тренировки. А жаль. Если б он все время торчал в своем клубе, то не путался бы у меня под ногами.

— У него есть револьвер?

— Да, — сказала Мэг, нахмурясь, — а зачем тебе?

— Здесь, в доме?

— Да, в нижнем ящике старого буфета.

— Покажи.

Она пожала плечами, поднялась и направилась к буфету. Вытащив из него деревянную коробку, поставила на стол. В коробке лежал полицейский «кольт» тридцать восьмого калибра и пачка патронов.

Энсон вынул револьвер из коробки, убедился, что он не заряжен, взвесил на ладони.

— Фил им пользуется? — спросил он.

— Почему тебя это интересует? — спросила Мэг.

— Он заметит, если я позаимствую пистолет на одну ночь?

Она вздрогнула.

— А ты не догадываешься? — раздраженно спросил он, кладя оружие в карман. — Или, может быть, ты забыла, что нам надо добыть три тысячи?

Мэг не ответила. Энсон молча отсчитал шесть патронов и сунул их в карман вместе с револьвером.

Уже вечерело, когда Энсон остановил машину возле автомастерской «Колтекс», находившейся недалеко от дороги в Брент. Пока техник наполнял бак и протирал капот автомобиля, Энсон зашел в помещение конторы и направился к туалету. Оставив дверь приоткрытой, он внимательно осмотрел оттуда маленькую комнатку со столом, полкой и огромным допотопным сейфом. Два довольно широких окна выходили на шоссе. Удовлетворенный осмотром, Энсон вернулся к машине.

— Станция открыта всю ночь? — спросил он, расплачиваясь с техником.

— Да, сэр. Ночью тут дежурит мой сменщик, — ответил тот и, пересчитав деньги, удалился обслуживать следующего клиента.

Несколько месяцев назад Энсон предлагал хозяину станции застраховать выручку. Он знал, что в сейфе почти всегда бывает три-четыре тысячи долларов. И после того, как он увидел револьвер Барлоу, ему пришла идея обчистить этот сейф и таким образом раздобыть начальный капитал для задуманного предприятия. Сигнализации на станции не было, и поэтому Энсон надеялся захватить выручку без особого труда. Он решил ворваться на станцию около четырех часов утра и, угрожая револьвером, заставить дежурного техника открыть сейф. Если повезет, у него будут деньги, чтобы расплатиться с Джо Дунканом и внести первый взнос за полис на пятьдесят тысяч долларов — ту сумму, на которую он рассчитывал застраховать Барлоу.

Возвратившись в «Марлборо», Энсон сел на кровать и внимательно осмотрел револьвер. Убедившись, что оружие в полном порядке, он загнал в барабан шесть патронов и сунул «кольт» в карман. Потом спустился в бар и заказал нераспечатанную бутылку бордо: ему была нужна пробка. В девять часов он оплатил счет, положил в карман пробку и прошел через холл в мужской туалет. Старый негр-швейцар, дремавший в кресле, окинул Энсона равнодушным взглядом и вновь закрыл глаза.

Медленно моя руки, Энсон разглядывал в зеркале отражение гардероба, где висело множество разных пальто и шляп. Потом он пересек коридор и, выйдя в гардероб, спокойно снял с вешалки поношенное полосатое зелено-коричневое пальто и тирольскую шляпу с пером. Выйдя через служебный вход, Энсон бросил свернутую в узел одежду в багажник машины, вернулся в свой номер, лег на кровать и принялся обдумывать план действия.

Уже второй год Гарри Вэббер дежурил по ночам в автомастерской «Колтекс». Работы было немного, и поэтому он коротал время, читая шпионские романы.

Около четырех утра Гарри сварил себе кофе и уже собирался устроиться поудобней в старом кресле, чтобы продолжить чтение романа, когда стеклянная входная дверь бесшумно распахнулась. Гарри поднял глаза и медленно поставил чашку на стол. Выскользнувшая из его рук книга глухо шлепнулась на пол.

Перед столом стоял высокий чернобровый мужчина в тирольской шляпе и нелепом полосатом пальто. Нижняя часть его лица была замотана шарфом, в правой руке поблескивал огромный черный «кольт», дуло которого смотрело прямо в живот Гарри.

— Я вообще-то не собираюсь тебя убивать, малыш, — спокойно произнес бандит, — но, если ты будешь упорствовать, мне, видимо, придется проделать эту неприятную операцию. Ты понимаешь, что я пришел за деньгами? Ну-ка, открой этот железный гроб, да побыстрее!

— Сию минуту, — пробормотал полуживой от страха Гарри и чуть было не добавил «сэр».

Налетчик обошел стол и направился к туалету, держа револьвер нацеленным на Гарри. Он открыл дверь туалетной комнаты и остановился за ней так, что его нельзя было заметить с улицы.

— Открывай сейф! — нетерпеливо повторил он команду. — Чего тянешь?

Гарри выдвинул нижний ящик стола, в котором рядом с ключом от сейфа лежал автоматический пистолет сорок пятого калибра, купленный владельцем мастерской на всякий случай. Мальчишка посмотрел на оружие и заколебался. Успеет ли он схватить пистолет и выстрелить первым? Энсон заметил, как нерешительно топчется возле стола Гарри, и понял, что в ящике лежит револьвер.

— Не двигаться! — заорал он. — Назад! Руки вверх, щенок!

Крик привел Гарри в ужас. Он безропотно отошел от стола и поднял руки. Энсон приблизился, взял револьвер и, возвратившись в свое укрытие, положил оружие на кафельный пол возле порога.

— Отпирай сейф! — гаркнул он. — Да пошевеливайся, не то уложу на месте!

Гарри повиновался. Тяжелая дверца сейфа, скрипнув, распахнулась. Энсон бросил встревоженный взгляд в окно.

— Отойди в сторону, стань лицом к стене и не шевелись, — приказал он.

Гарри мгновенно выполнил команду. Энсон подошел к сейфу, наклонился и вытащил из него большую жестяную коробку. Открыв ее, он взволнованно перевел дух: в коробке лежали толстые пачки ассигнаций. Энсон начал лихорадочно запихивать деньги в карманы, когда до его слуха донесся шум мотора полицейского «харлея». «Проедет или остановится? — подумал он, судорожным движением швыряя пустую коробку обратно в сейф. — Господи, хоть бы пронесло!»

— Сядь за стол, — сдавленным голосом приказал он Гарри. — Быстро! И учти: тебя, в случае чего, пристрелю первым.

Гарри направился к столу и медленно сел в кресло. Мотор мотоцикла коротко взревел у самой двери мастерской и затих. Лоб Энсона покрылся холодным потом. Метнувшись к туалету, он прикрыл за собой дверь, оставив лишь маленькую щелку, и тихо выругался: через щель не было видно Гарри.

Паренек огляделся, удостоверился, что находится вне поля зрения грабителя, и, быстро схватив блокнот, написал: «Нападение. Вооруженный человек в туалете».

Дверь распахнулась, и вошел громадный розовощекий полицейский. Он частенько наведывался сюда по ночам, и Гарри обычно угощал его чашечкой кофе.

— Привет, дружок, — бодро сказал полицейский, — решил вот к тебе заглянуть. Может, думаю, угостишь кофейком, как вчера.

Энсон оглядел маленькое темное помещение туалета и сразу понял, что попал в ловушку. Окошко было слишком высоко и мало, чтобы вылезти через него.

— Сейчас, Том, — произнес Гарри, немного успокоенный присутствием полицейского. — Кофе готов, я только сполосну кружку.

Страж порядка стянул перчатки, бросил их на стол и сел. Гарри быстро ткнул пальцем в блокнот. Полисмен равнодушно взглянул на листок и вскинул брови. Видимо, соображал он туговато.

— Что это за бумагу ты мне суешь? — спросил он и, увидев, как побледнел Гарри, принялся внимательно читать. Мгновение спустя он поднял голову и вздрогнул. Перед ним стоял человек в маске.

— Руки вверх! — хрипло крикнул Энсон и направил пистолет на вытаращившего глаза полицейского. — Живо!

Полисмен медленно встал.

— Быстро к стене, — скомандовал Энсон, — оба!

Гарри отступил и прижался спиной к стене, но полицейский не двигался.

— Ты же не выстрелишь, каналья, — прошипел он сквозь стиснутые зубы и протянул к пистолету свою огромную красную ладонь. — Дай сюда пушку, и пошли со мной.

Энсон не шевельнулся. Он стоял, тяжело дыша и лихорадочно сжимая в ладони мокрую от пота рукоятку револьвера. Мгновение спустя полицейский сделал шаг в его сторону. Страховой агент судорожным движением нажал на спусковой крючок. Полицейский вздрогнул, его розовое лицо исказила гримаса ужаса и боли. Сделав еще несколько шагов в сторону Энсона, он зашатался и тяжело рухнул на пол. Оцепеневший Энсон привалился к двери туалета и тупо посмотрел на распростертое у его ног огромное тело. Потом перевел дух и, немного успокоившись, вырвал из стены телефонный провод. Парализованный ужасом Гарри молча стоял рядом.

Энсон сглотнул слюну, огляделся и, выбежав на улицу, бросился к автомобилю. Пачки денег в карманах брюк били его по ногам.

На следующее утро, после завтрака, Энсон зашел на почту и заполнил чек на 1045 долларов на имя Джо Дункана. Он запечатал чек в конверт вместе с запиской, которой извещал букмекера о том, что никогда больше не будет пользоваться его услугами, опустил письмо в ящик и из ближайшего автомата позвонил Мэг.

Было половина девятого, и, когда Мэг ответила ему сонным сердитым голосом, Энсон понял, что поднял ее с постели.

— Я буду у тебя после обеда, — сказал он, — нужно положить на место ту штуку, которую я брал напрокат.

Он повесил трубку. Энсон отправился из отеля в операционный зал прютаунского отделения Национального банка. Сдав кассиру тысячу долларов, распорядился немедленно перевести деньги на свой счет в Бренте.

У Энсона было запланировано пять служебных визитов. До обеда он успел доставить страховой полис на пять тысяч долларов одному фермеру, встретиться еще с двумя и возвратиться в Прютаун. Тут он купил дневной выпуск «Прютаун гэзетт» и прочел заметку о вооруженном ограблении автомастерской «Колтекс». Из газеты Энсон узнал, что полицейского звали Том Сэнквист, что у него прострелено легкое и что состояние его критическое. У изголовья раненого постоянно дежурят его жена и двенадцатилетний сын. Статья сопровождалась фотографией, на которой был запечатлен Гарри Вэббер, указывающий пальцем на туалет, где прятался грабитель. Расследование поручили лейтенанту Джонсону из полиции Брента.

Энсон отложил газету и заказал обед. Обслуживающий его официант оказался на редкость болтлив. Он тоже читал статью об ограблении и теперь оживленно комментировал ее. Энсон вежливо слушал.

— Ни в коем случае нельзя оставлять такие суммы на ночь, — стрекотал официант, выписывая Энсону счет, — сами ведь бандюг приваживают, дураки. Вы со мной согласны, сэр?

Энсон рассеянно кивнул и покинул ресторан. В холле он встретил двух своих приятелей, тех самых, с которыми накануне коротал вечер в баре. Они тоже оживленно обсуждали нападение на станцию техобслуживания.

— Вряд ли это был местный, — сказал Энсону один из них, — наверняка какой-нибудь залетный бродяга, который сейчас уже в Аризоне, а то и где подальше.

Энсон кивнул, с трудом выдавил улыбку и поспешно откланялся. Сев в автомобиль, он поехал к Мэг.

У полиции не было почти никаких шансов напасть на его след. Гарри Вэббер описал его как высокого широкоплечего детину, плотного, немного грузного телосложения, что явно не соответствовало действительности. Воистину, у страха глаза велики. Паренек хорошо запомнил тирольскую шляпу, но пальто, в котором был Энсон, оказалось, по его описанию, не коричнево-зеленым, а сиреневым. Что же до Сэнквиста, то он был в тяжелом состоянии, и врачи запретили опрашивать его.

Прошлой ночью Энсон, как только возвратился в Прютаун, остановил машину возле первого попавшегося густого кустарника и забросил в него шляпу и пальто. Ограбление мастерской принесло ему 3670 долларов наличными — даже несколько больше, чем он рассчитывал.

Мэг встретила его на пороге дома. Энсон затормозил, вышел из машины и улыбнулся ей.

— Ну, вот и я, — произнес он весело. — Здравствуй.

Она тоже улыбнулась, но одними губами. Было видно, что она сильно взволнована.

— По радио только что передавали последние известия, — сказала она, когда он снял пальто. — Полицейский, которого ранили сегодня ночью, скончался.

Энсон молча вошел в гостиную и протянул руки и пылавшему камину. Мэг остановилась в дверях. Ее лицо было белее мела.

— Ну и что? — спросил он.

— Ты слышал, что я сказала?! — закричала она срывающимся от страха голосом. — Он умер!

Энсон посмотрел ей в глаза и снова удивился своему спокойствию. «В конце концов, этот идиот сам виноват, — подумал он. — Вел бы себя как полагается, и все было бы хорошо. Жил бы сейчас да радовался».

— Ну и что? — повторил он.

— Ведь это ты его убил, да?

Энсон бегло осмотрел комнату. «Какая неряха», — подумал он, глядя на остатки завтрака на столе. Он поморщился, чувствуя, как его охватывает отвращение, вынул из кармана «кольт», тщательно вытер его платком и, положив в футляр, запрятал в ящик буфета. Затем бросил в коробку оставшиеся пять патронов, предварительно так же тщательно протерев их.

— Ты брал шесть патронов, Джо… — выдавила Мэг.

— Думаешь, Фил заметит, что одного не хватает?

— Значит, ты убил человека! — простонала она.

Энсон схватил ее за руку и привлек к себе.

— Это только начало, — прошептал он, гладя ее вздрагивающие плечи. — Ты ведь сама сказала, что готова на все, Мэг. Поверь, когда затеваешь такое дело, выбора не остается. Мне пришлось его убить. Ради нашего счастья, Мэг… Теперь у меня есть деньги, чтобы выполнить весь план. Наш с тобой план… Теперь все… теперь ты со мной, и отступать тебе некуда.

— Расскажи мне о себе, Мэг, — попросил Энсон полчаса спустя. Он сидел перед огнем в большом ветхом кресле, Мэг прилегла на диван. — Я спрашиваю не из праздного любопытства. Чем больше я буду знать о тебе, тем лучше. Мне совсем не хочется, чтобы ты кончила в газовой камере.

Мэг вздрогнула.

— Мне страшно, Джон, — тихо проговорила она. — Я начинаю бояться тебя.

— Лучше бояться меня, чем Мэддокса, — ответил он. — В тот день, когда ты предъявишь требование о выплате страховки, он возьмет тебя на заметку и станет подозревать, даже если у тебя будет стопроцентное алиби, учти это. И первым делом он начнет рыться в твоем прошлом, поэтому мне надо знать заранее, есть ли ему за что зацепиться.

— Думаю, что нет.

— Ты случайно не привлекалась раньше к суду?

— Бог с тобой, Джон!

— А как по части неприятностей с полицией?

— Однажды я превысила скорость. Если это можно считать неприятностью…

— Что ты делала до замужества?

— Работала служащей в отеле «Коннот-армз» в Лос-Анжелесе.

— Надеюсь, там не сдавали комнат на час?

— Разумеется, нет.

— А еще раньше чем ты занималась?

— Работала в баре. Заставляла посетителей заказывать выпивку.

— Ты когда-нибудь водила этих посетителей к себе?

— Нет! — вскричала она, краснея от ярости. — Да неужели этот твой треклятый Мэддокс будет задавать такие вопросы, прежде чем заплатить по полису?

— Нет, но если полис покажется ему подозрительным, он пустит по твоим следам одну из своих ищеек и разнюхает о тебе буквально все, в этом ты можешь не сомневаться.

Мэг поднялась с дивана и удрученно вздохнула:

— Если б я знала, как все это сложно, никогда не согласилась бы впутаться вместе с тобой в такое дело.

— Теперь поздно давать задний ход. Ты, конечно, еще можешь отказаться, но тогда плакали твои пятьдесят тысяч… Ну ладно, что ты делала до того, как стала работать в баре?

— Жила с матерью, — ответила она, не глядя на него.

— У тебя были любовники после того, как ты вышла за Барлоу?

— Кроме тебя, ни одного.

— Кто-нибудь знает, что ты несчастлива в браке?

Она отрицательно покачала головой.

— У нас ведь никто не бывает, Джон.

— Может, твой муж кому-то на тебя жаловался?

— Уверена, что нет.

Энсон облокотился на спинку кресла и задумался.

— Хорошо, — произнес он наконец, — будем считать, что ты со мной откровенна. Учти, это в твоих же интересах. Мэддокс…

— Господи, да помолчи ты про своего Мэддокса! Он что, Синяя Борода?

Энсон вытащил из кармана сигареты и закурил.

— Теперь обдумаем следующий шаг. Твой муж будет дома завтра вечером?

— Он всегда дома, кроме понедельников и четвергов.

— Я приду в половине девятого. Постарайся сделать так, чтобы дверь была открыта и я мог попасть в дом. Если, чего доброго, он сам выйдет меня встречать, то мне не пройти дальше холла, а там, сама понимаешь, серьезного разговора не получится…

— Учти, что Фил страшно упрям, — напомнила Мэг.

— Твое дело — открыть дверь и впустить меня. Все остальное — моя забота. Ну, а сейчас мне пора, извини.

Подобно большинству слабых натур, Барлоу был не только упрямцем, но и грубияном, поэтому, когда Энсон, войдя следующим вечером в гостиную, увидел сидевшего у камина хозяина дома, он сразу же заметил в его взгляде тупую свирепую враждебность.

Поприветствовав Барлоу и представившись, Энсон не мешкая приступил к делу и заговорил было о целесообразности страхования жизни, но хозяин дома, как и предупреждала Мэг, нетерпеливым жестом оборвал страхового агента на полуслове и довольно грубо сказал:

— Все это меня нисколько не интересует, мистер. Я никогда в жизни ничего не страховал и не собираюсь. Будьте любезны поплотнее прикрыть за собой дверь, когда выйдете отсюда.

Энсон пустил в ход чарующую улыбку.

— Я специально приехал к вам из Брента, — сказал он. — Выслушайте, по крайней мере, что я хочу вам сказать.

— Никто не просил вас тащиться сюда на ночь глядя, — буркнул Барлоу и, повернувшись в сторону Мэг, спросил ее: — Зачем ты его впустила? Ты же знаешь, что я никогда не принимаю страховых агентов.

С этими словами он отвернулся и уткнулся в газету.

— Разумеется, если я вам мешаю, я уйду, — сказал Энсон, обращаясь к газете, которой загородился Барлоу, — но мне казалось, что возможность застраховать свою жизнь должна в наши дни заинтересовать здравомыслящего человека. Преступность, знаете, и все такое… И потом, мне рекомендовали зайти к вам.

Барлоу опустил газету и злобно взглянул на Энсона.

— Вам рекомендовали? Что вы хотите этим сказать? Кто рекомендовал?

— Мистер Хаммерштейн, директор магазина Фремели. Он подписал договор о страховании жизни и рекомендовал мне вас в качестве возможного клиента.

Барлоу покраснел.

— Мистер Хаммерштейн назвал вам мою фамилию? — взволнованно переспросил он.

— Совершенно верно, — ответил Энсон с лучезарной улыбкой. — У меня сложилось мнение, что он относится к вам с большим уважением.

— Что ж, спасибо за заботу, — произнес Барлоу после довольно длинной паузы. — Но все же вы напрасно потратили время и бензин.

— Ничего страшного, — ответил Энсон, — я был очень рад с вами познакомиться. Больше я вас тревожить не стану.

Барлоу вскочил на ноги. Казалось, он смущен.

— Я не хотел бы, чтобы вы думали… извините за такой прием, но, вы понимаете, обычно агенты так навязчивы… — растерянно забормотал он. Энсон снова широко улыбнулся.

— Да, тут вы правы, — сказал он, — среди нас попадаются просто несносные типы. Парадоксально, но именно они — лучшие специалисты своего дела.

Барлоу засмеялся и вышел в холл. От его враждебности не осталось и следа. Энсон, мельком взглянув на Мэг, тоже направился к двери.

— Я восхищен вашим садом, — сказал он хозяину дома, — очень хотелось бы взглянуть на него при дневном свете. Я тут заметил несколько великолепных роз…

— Вы интересуетесь садоводством?

— Это мое хобби, но я, к сожалению, живу в городской квартире… У моего отца был дом в Кармеле, и там он разводил розы, однако с вашими их не сравнить.

— Правда? — Барлоу был явно польщен. — Может быть, вы хотите осмотреть сад?

Энсон кивнул, и Барлоу открыл пластмассовый шкафчик рядом со входной дверью. В шкафчике чернели маленькие выключатели. Поколебавшись, хозяин дома повернул все подряд и открыл дверь. Энсон переступил порог и остановился, пораженный открывшейся его взору картиной. Это была настоящая феерия. Сад был освещен с искусством, которое не могло не вызвать восхищения. Казалось, что свет струится из самих цветов. Фонтан и маленький бассейн сверкали миллиардами желтых и голубых искр. И при этом не было видно ни одной лампочки.

— Невероятно! — воскликнул Энсон, чувствуя, как у него захватывает дух. Великолепие вида, веселые брызги фонтана, цветы самых разнообразных оттенков — все это вызывало какое-то радостное возбуждение. Энсон медленно пошел по аллее.

— И цветы, и фонтан, и подсветка — все это дело моих рук, — гордо сказал Барлоу. — Вам нравится?

— Я просто очарован, — совершенно искренне ответил Энсон. — Вы настоящий волшебник, мистер Барлоу.

— Я посвятил долгие годы изучению садоводства, — с тяжким вздохом произнес хозяин дома. — И что мне это дало? Должность мелкого служащего в универмаге…

Энсон ждал этих слов, и теперь, когда они были наконец произнесены, решил сразу хватать быка за рога.

— Но почему вы, с вашим талантом, работаете у Фремели, мистер Барлоу? — с наигранным простодушием спросил он. — Ведь вы могли бы зарабатывать миллионы!

— Я тоже много думал об этом, — уныло ответил садовод. — Но где взять деньги? У меня же почти ничего нет.

— Ничего нет? — недоверчиво переспросил Энсон. — А сад? Вы знаете, что любой директор банка даст вам ссуду, как только увидит это великолепие?

— Вы странный человек, мистер Энсон, — с горечью сказал Барлоу, — страховой агент, и вдруг такой идеалист. Где вы видели банк, дающий ссуды под великолепие?

— Вы знаете, я уже забыл, что пришел сюда в качестве страхового агента, — быстро ответил Энсон, — настолько все здесь красиво… Ваше искусство дает вам практически неограниченные возможности, мистер Барлоу. Какая сумма нужна вам, чтобы начать свое дело? У меня масса влиятельных знакомых в Прютауне, Бренте и Лэмбсвиле, и все они просто мечтают иметь такие роскошные сады. Я мог бы свести их с вами. Итак, сколько вам нужно для начала?

У Барлоу загорелись глаза.

— Это серьезный вопрос, мистер Энсон, — произнес он, беря страхового агента под руку, — давайте войдем в дом, если не возражаете. Там все и обсудим.

— Я задержусь сегодня вечером, Энн, — сказал Энсон секретарше. — Надо оформить один заковыристый полис. Вы можете быть свободны.

Когда она ушла, Энсон взял из сейфа четыре бланка страхового полиса, положил их на стол и, откинувшись в кресле, закурил сигарету. Прошло пять дней с того момента, как он уговорил Барлоу застраховаться на пять тысяч долларов. Прежде чем оформить полис, Барлоу должен был пройти медосмотр, и это заняло довольно много времени.

— Большое преимущество страхования в вашем случае, — сказал Энсон, спеша заполнить неловкую паузу, возникшую после упоминания о медосмотре, — заключается в том, что вы сможете выхлопотать у директора вашего банка заем на три тысячи долларов через год после подписания страхового договора. Вам нужно только внести взнос в размере ста пятидесяти долларов, чтобы воспользоваться этим правом.

Барлоу нахмурился и принялся задумчиво тереть грязный бинт на порезанном пальце.

— Вы хотите сказать, что я вынужден ждать год до получения нужной мне суммы? — переспросил он, снова начиная колебаться.

— Извините, мистер Барлоу, но несколько минут назад вы сказали, что у вас нет вообще никакой надежды получить заем, — спокойно ответил Энсон. — Так что судите сами, стоит ли игра свеч. Заключив договор, вы получаете возможность уже через год купить участок и начать свое дело.

— Ну хорошо, согласен… Что от меня требуется?

— Сразу же после медицинского осмотра я принесу вам страховой полис, и вы его подпишете, — сказал Энсон, — а если вы сделаете первый взнос наличными, я предложу вам пятипроцентную скидку.

Услыхав о скидке, Барлоу мгновенно согласился.

Энсон взял один из бланков, вставил в машинку и тщательно заполнил. Это был полис на пять тысяч долларов, в котором говорилось, что в случае кончины Барлоу страховое пособие должна получить его вдова. На втором бланке он напечатал то же самое, а вот в третьем и четвертом экземпляре вместо пяти тысяч долларов проставил пятьдесят. Если Барлоу заметит несоответствие, вину всегда можно будет свалить на машинистку.

Примерно в четверть седьмого утра Филипп Барлоу внезапно проснулся в холодном поту.

Четверг!

Сегодня он решил отправиться в парк Вэла Джейсона в надежде найти там мальчишек и девчонок, предающихся любовным утехам на задних сиденьях автомобилей.

Он встал с кровати, подошел к туалетному столику и взглянул в зеркало. Потом повернулся и приблизился к шкафу у противоположной стены. Он прислушался, затем вытащил из кармана пижамы ключ, открыл шкаф и осмотрел лежавший в дальнем ящике револьвер. Рядом с оружием валялась белая купальная шапочка. Он поднял ее и натянул на голову, затем взял две резиновые подушечки и положил их за щеки. Вновь повернувшись к зеркалу, он с удовольствием отметил, что узнать в нем заведующего отделом садового инвентаря из магазина Фремели теперь невозможно. Доходяга с ввалившимися щеками превратился в лысого круглолицего страшилу, вид которого мог привести в ужас даже самого Джерри Хогана!

Барлоу взял револьвер и улыбнулся, нащупав пальцем курок.

«Скоро эта игрушка скажет свое слово», — пробормотал он себе под нос.

Он положил оружие обратно в шкаф, снял шапочку, выплюнул подушечки. Потом запер шкаф на ключ и, насвистывая, направился в ванную. Двадцать минут спустя он возвратился в комнату, оделся, снова открыл шкаф и, взяв шапочку и подушечки, положил все это в карман. Немного поколебавшись, он все же оставил револьвер на месте. В коридоре Барлоу остановился у комнаты Мэг, прижал ухо к запертой двери и прислушался. Мэг спокойно спала наверху.

Парк Вэла Джейсона был излюбленным местом свиданий молодых людей, которым посчастливилось раздобыть автомобиль, но не повезло с комнаткой в какой-нибудь дешевой гостинице. В любое время года в парке постоянно можно было найти две-три машины, на которых сюда приезжали желающие вкусить райское блаженство.

В этот четверг шел дождь, и под деревьями стояло всего два автомобиля: маленький английский «лейланд» и старый «бьюик». Съежившись в кустах, Барлоу внимательно разглядывал машины, стоявшие в сотне футов одна от другой.

— Джеф! — внезапно донесся до его настороженного слуха женский крик. — Что ты делаешь, Джеф?! Нет, нет не надо!

Кричала девушка, сидевшая в «бьюике», и Барлоу решил идти к этой машине. Он медленно двинулся вперед, то и дело останавливаясь и оглядываясь по сторонам. Белая шапочка блестела в лунном свете, как череп.

— Давай, давай, приятель, не слушай ее! — послышался из «лейланда» мужской голос и вслед за ним истерический девичий смешок.

Барлоу пожалел, что у него нет револьвера. Озираясь, он приблизился к «бьюику». Когда девушка в машине застонала, он упал на колени и, тихо зарычав, исступленно впился ногтями в мокрую землю.

Энсон просматривал кипу поступивших запросов и вызовов, когда зазвонил телефон. Трубку сняла Энн, и Энсон, увидев, как ее милое личико принимает озабоченное выражение, понял, что звонит Мэддокс.

Смутно чувствуя приближение опасности, Энсон протянул руку и, взяв у Энн трубку, поднес ее к уху. Его сердце учащенно забилось, и лишь огромным напряжением воли он заставил себя говорить спокойно:

— Энсон у телефона.

— Вы мне нужны, — прокаркал Мэддокс, не тратя времени на приветствия, — завтра вы свободны?

— Постараюсь выкроить полчасика. Что-нибудь серьезное?

— А вы думаете, я стал бы отрывать вас от дел только для того, чтобы поточить лясы? — леденящим кровь голосом отчеканил шеф контрольной службы. — Жду вас завтра в десять утра.

Услышав короткие гудки, Энсон бросил трубку и подошел к окну, стараясь скрыть от Энн испуганное выражение своего мгновенно побледневшего лица. Полис Барлоу на пятьдесят тысяч долларов надлежащим образом оформленный и подписанный, был отправлен в генеральную дирекцию три дня назад. Почему Мэддокс так быстро обратил на него внимание?

— Что ему нужно? — с любопытством спросила Энн.

Сделав над собой усилие, Энсон вернулся к столу и сел.

— Ума не приложу, — бросил он, принимаясь за следующую стопку бумаг, — наверное, какая-нибудь формальность, вы же его знаете…

Энсон ощутил странный холодок в сердце. Господи, Барлоу еще и не думал умирать, а этот дьявол в человеческом обличье уже места себе не находит! Впрочем, Мэддокс мог вызывать его и по другому вопросу. А если не по другому? Энсон нервным движением зажег сигарету.

«Что ж, — подумал он, — пусть уж лучше весь план сорвется сейчас, чем тогда, когда уже не будет пути назад…»

Петти Шоу, секретарша Мэддокса, при появлении Энсона оторвала пальцы от клавиатуры пишущей машинки и, подняв голову, приветливо улыбнулась.

— Здравствуйте, Джон, рада вас видеть. Что новенького?

Энсон улыбнулся в ответ. Петти была любимицей всех сотрудников «Нэшнл фиделити». Эта красивая девушка отличалась редким умом и обладала особым даром утешать расстроенных страховых агентов, когда те, взмыленные и измученные, вылетали из кабинета Мэддокса обратно в приемную.

— Спасибо, все по-прежнему, — ответил Энсон. — Не знаете случайно, что ему от меня нужно?

— Водекс попал в аварию на автомобиле, и шеф хочет отвертеться от уплаты. Ему нужно знать ваше мнение по этому поводу.

У Энсона отлегло от сердца.

— Вот скряга! — воскликнул он. — Вечно у него какая-нибудь блажь! Дело совершенно ясное: придется нам раскошеливаться.

Петти пожала плечами и включила селектор. Ее лицо приняло безразличное выражение.

— Мистер Энсон пришел, сэр.

— Пропустите, — зашипел в динамике сухой старческий голос шефа контрольной службы.

Энсон вошел в кабинет. Сидя за большим, заваленным грудой бумаг столом, Мэддокс рассеянно читал какой-то полис. У Мэддокса были плечи боксера и ноги карлика, поэтому он никогда не вставал из-за стола, если в кабинете находился кто-нибудь еще. Он без конца курил, стряхивая пепел куда попало, отчего его прекрасно сшитый костюм был весь вымазан серыми пятнами.

Мэддокс посмотрел на Энсона так, будто перед ним был его заклятый враг, и откинулся в кресле.

— Входите, садитесь. Этот каналья Водекс…

Пока Энсон устраивался в кресле, шеф контрольной службы успел наслать на голову попавшего в аварию клиента сто разных проклятий, а затем, безнадежно махнув рукой, потянулся за новой сигаретой.

— Придется платить, — пробурчал он. — Сорок тысяч долларов… Да вы меня в гроб вгоните! Где были ваши глаза, Энсон? Впрочем, и слепой увидит, что эта скотина Водекс — законченный алкоголик! Вы думаете только о своих комиссионных, больше ни о чем. Будь у вас хоть капля здравого смысла, мы могли бы сэкономить сорок тысяч.

— В мои обязанности входит лишь заключение страховых договоров, — сухо ответил Энсон. — Заверяет полисы доктор Стивенс, к нему и обращайтесь. А если вам не нравится, как я работаю, можете заявить об этом Бэрроу.

Бэрроу был президентом «Нэшнл фиделити» — единственным в компании человеком, которому подчинялся Мэддокс.

— Ну ладно, ладно, — примирительным тоном проговорил шеф контрольной службы. — Не будем ссориться. Поймите, Энсон, это моя погибель! Сорок тысяч! Вы можете себе такое представить? А этот идиот Стивенс… Господи, да он не способен распознать пьяницу, даже когда тот дышит ему в лицо!

— Водекс не был пьяницей, — возразил Энсон. — В тот вечер он выпил совершенно случайно.

Мэддокс пожал плечами и даже попытался улыбнуться.

— Хорошо, покончим с этим. Как ваши дела, Энсон? Трудности позади?

— Как сказать, с напускным равнодушием ответил Энсон. — Месяц был не больно удачный, но у меня на примете есть пара клиентов, готовых застраховать жилища и произведения искусства.

— Что ж, неплохо, — Мэддокс кивнул и выудил из кучи бумаг на столе какой-то страховой полис. Просмотрев его, он поднял глаза на Энсона и внимательно оглядел страхового агента с ног до головы. — А что это за Барлоу и как вам удалось расколоть его на пятьдесят тысяч?

Энсон напрягся.

— Барлоу? — переспросил он. — Да, это действительно большая удача. Он запросил информацию, и я смог его зацепить.

— И раскрутить на такую сумму?

Мэддокс повертел полис перед глазами и положил на стол.

— Кто он такой и где вы его откопали?

— Филипп Барлоу — один из лучших садоводов во всех Соединенных Штатах, — ответил Энсон, — он работает в отделе садового инвентаря в универмаге Фремели. Я не знаю, интересуют ли вас цветы, но садовод он действительно великолепный.

— Я интересуюсь только работой, которой у меня, благодаря вам и вашим коллегам, невпроворот, — отрезал Мэддокс. — Значит, этот малый служит у Фремели. Откуда у него деньги на такой дорогой полис?

— Он хочет использовать его, чтобы получить заем и начать свое дело. Года через два он выплатит нам всю сумму.

— Очень любезно с его стороны, — буркнул Мэддокс. — А если за это время он между делом свернет себе шею, мы должны будем выложить пятьдесят тысяч?

— Стивенс заявил, что Барлоу проживет сто лет.

— Да что вы мне тычете в нос вашего коновала Стивенса! — вскипел Мэддокс. — Он даже алкоголика распознать не может!

Энсон не ответил. Он смотрел, как шеф контрольной службы зажигает новую сигарету.

— Получит страховку миссис Барлоу. Это что, его жена?

— Да, — Энсон почувствовал, как сжимается его сердце.

— Что она собой представляет?

— Ей примерно двадцать семь лет, — ответил Энсон, — недурна… Большего ничего сказать не могу, потому что даже не разговаривал с ней. У меня сложилось впечатление, что Барлоу — очень счастливая и благополучная чета, — осторожно добавил он.

Мэддокс снова взял полис и принялся рассматривать его.

— Почему он заплатил первый взнос наличными?

— Потому, что хранит деньги дома. Что-нибудь не так?

Мэддокс поморщился.

— Не знаю. Все-таки тысяча двести долларов — деньги немалые, произнес он задумчиво. — У него нет счета в банке?

— Я не спрашивал.

Мэддокс выпустил из широких ноздрей две струйки дыма.

— Значит, полис нужен ему только для получения займа?

— Так он мне сказал.

— Он хочет открыть свое дело?

— Да. Купить оранжерею или участок под нее.

— Какой капитал ему нужен?

Энсон пожал плечами.

— Я не спрашивал. Он сказал, что хочет застраховать жизнь, и объяснил, с какой целью. В подробности я не вникал.

— Конечно, — сказал Мэддокс, кладя полис на стол, — вам бы только оформить бумажку, а там хоть трава не расти, так?

— Мне платят именно за оформление бумажек, — ледяным тоном ответил Энсон и встал, — у вас все?

— Да, — угрюмо пыхтя сигаретой, буркнул шеф контрольной службы.

— Всего доброго, мистер Мэддокс.

Мэддокс кивнул, задумчиво посмотрел на полис Барлоу и, подождав, пока за Энсоном закроется дверь, нажал кнопку селектора.

— Хармас работает?

— Да сэр, — ответила Петти, — что ему передать?

— Скажи, что он мне нужен. Немедленно.

Тремя минутами позже Стив Хармас, старший детектив службы Мэддокса, вошел в кабинет своего шефа.

— Вы меня звали, шеф? — спросил Хармас, усаживаясь в кресло и закидывая ногу за ногу.

Мэддокс протянул ему полис Барлоу:

— Прочти.

Хармас просмотрел документ и положил его на засыпанный пеплом стол.

— Хорошая работа, — произнес он, — Энсон — старая лиса, я это всегда говорил.

— Не знаю, так ли уж он хитер, — ответил Мэддокс, — этот Барлоу — мелкий служащий универмага Фремели в Прютауне, а такие люди не страхуются на пятьдесят тысяч. Странно, не правда ли?

Хармас неопределенно пожал плечами:

— Не знаю. Введите меня в курс дела.

— Меня бы самого кто ввел, — раздраженно проговорил Мэддокс. — Мне сказали, что он подписал этот полис, чтобы добиться займа и купить собственную оранжерею. Странно, что ему понадобилось страховаться сразу на пятьдесят тысяч, ты не находишь?

Хармас поскреб затылок. Он хорошо знал Мэддокса и поэтому не торопился отвечать.

— Тут много неясностей, — продолжал его начальник, — и у меня сложилось впечатление, что дело нечисто.

Хармас улыбнулся.

— Насколько я знаю, вам кажутся нечистыми все без исключения дела, — ответил он.

— Некоторые — да, но далеко не все, — возразил Мэддокс, — впрочем, я позвал тебя вовсе не за тем, чтобы спорить или оправдываться, Стив. Собери как можно больше сведений о Барлоу и его жене, организуй наблюдение, если нужно. О результатах докладывай немедленно, ясно?

— О'кэй, — ответил Хармас и поднялся.

— Почему этот тип не подписал полис на пять тысяч, как все? — спросил Мэддокс. — Почему на пятьдесят? И почему он сделал первый взнос наличными?

— Не знаю, — сказал Хармас, — но если это вас так интересует, я постараюсь выяснить.

Мэддокс утвердительно кивнул.

— Именно это я и хочу тебе поручить. И ради бога, поторопись. Время — деньги, и ты знаешь это лучше меня.

Энсон уже думал ложиться в постель, когда кто-то постучал в дверь его квартиры. Повернув ручку, он увидел стоявшую на пороге женщину в черном пальто и скрывавшем лицо желто-зеленом платке.

— Закрой дверь, — шепнула она, проскользнув мимо него в комнату.

— Мэг?! Что ты тут делаешь?

— Приехала повидаться с тобой.

Она бросила пальто на стул.

— Никто не заметил, как ты входила?

— Я была осторожна. Впрочем, в таком одеянии меня не узнал бы даже Фил.

Она обняла его за шею:

— Ты рад нашей встрече?

Ее прикосновение мгновенно развеяло его тревогу. Он поцеловал Мэг.

— Где ты пропадал? — спросила она, выскальзывая из его объятий и усаживаясь на подлокотник кресла. — Я тебе звонила.

— Я только что из Фриско, — ответил Энсон. — Послушай, Мэг, я ведь тебя предупреждал, что нужно быть осторожней, если хочешь, чтобы наш план удался. Неужели надо повторять?

Она нетерпеливо махнула рукой:

— Как дела?

Когда он рассказал Мэг о разговоре с Мэддоксом, в ее голубых глазах вспыхнули тревожные огоньки. Заметив это, Энсон погладил ее плечо.

— Не волнуйся. Кажется, этот старый лис успокоился, — сказал он.

— Когда ты… когда ты разделаешься с Филом? — спросила она, разглядывая свои длинные тонкие пальцы.

— Не скоро, — ответил он, — надо подождать хотя бы четыре или пять месяцев.

— Так долго?

— Увы, да. Нужно действовать наверняка, иначе не миновать беды. Представь, что будет с Мэддоксом, если твой муж умрет через неделю после заключения такой страховки. Даже если он погибнет через полгода, возникнет немало сложностей.

— Каким образом ты собираешься сделать меня вдовой?

Ее пристальный взгляд не понравился Энсону.

— Я еще не решил. Раньше мне казалось, что Филу лучше всего утонуть в бассейне, но теперь я вижу, что это нереально: тот участок сада хорошо просматривается с дороги. Фила надо убить в доме или где-то еще, но не в саду.

— Но как это сделать, Джон?

— Не знаю. Пошевелим мозгами. Когда я что-нибудь придумаю, сразу же сообщу тебе. Главное — не торопиться. Наверное, ради пятидесяти тысяч стоит потерпеть, как ты считаешь?

— Да, конечно, но я думала, что ты хотя бы знаешь, как действовать…

— Нет, не знаю, — резко ответил Энсон. — Я смог застраховать его на пятьдесят тысяч долларов и таким образом уже сделал полдела. Ты даже не верила, что мне это удастся.

— Да, ты устроил все наилучшим образом, — она поднялась. — Мне пора.

Серый «бьюик» стоял в пятидесяти ярдах от дома Энсона. Джерри Хоган с мокрой сигаретой в зубах сидел за рулем, опустив на колени могучие руки. Его холодный взгляд устремлялся то на лобовое стекло, то на зеркало заднего вида. Громила осматривал улицу по обе стороны от машины. Увидев выходящую из подъезда Мэг, он завел мотор и открыл дверцу. Мэг скользнула внутрь, захлопнув дверь, и машина тотчас рванулась с места.

— Ну, до чего договорились? — спросил Хоган.

— Как минимум четыре-пять месяцев.

— Что-о?! Да он, верно, спятил! Четыре-пять недель еще куда ни шло, но месяцев!..

— Он сказал, что надо исключить возможность серьезного расследования…

— Мне плевать, что он сказал! — заорал Хоган. — Я не могу ждать так долго. Деньги нужны мне к концу месяца.

— В таком случае иди и разговаривай с ним сам.

Он злобно посмотрел на нее и процедил сквозь сжимавшие сигарету зубы:

— Ладно, крошка, не вякай.

До самого дома Барлоу они не обменялись больше ни единым словом.

Войдя в гостиную, Мэг опустила шторы и зажгла свет. Хоган протянул к камину озябшие руки, а Мэг вытащила из буфета виски и два стакана.

— Послушай, детка, — сказал Хоган, — отныне ты должна обрабатывать его понапористей. Я хочу получить эти пятьдесят косых до конца месяца, ясно? Ты должна заставить парня сделать дело раньше, иначе между нами все кончено.

Мэг с озабоченным видом села на диван.

— Бесполезно, Джерри. Я знаю его лучше, чем ты. Его не переубедишь. Я уже почти жалею, что ввязалась в эту историю.

— Заткнись! — рявкнул Хоган. — Или сделаешь все, как я сказал, или пеняй на себя.

Мэг опустила голову:

— Полицейского на станции техобслуживания убил Энсон.

Хоган удивленно посмотрел на нее:

— Энсон? Врешь, стерва!

— Клянусь тебе, это он! — крикнула она, увидев, что Хоган вынул руку из кармана и медленно направляется к ней. — Энсон застрелил его из револьвера Фила!

Хоган остановился:

— Так вот где он нашел деньги! А мы с Джо понять не могли, как это ему удалось расплатиться. Да, пришить копа — дело нешуточное…

— Он опасный человек, Джерри! — воскликнула Мэг. — Эти его глаза… Зря мы с ним связались, попомни мои слова, зря.

— Я выбрал кого надо. Это ты задумала застраховать своего благоверного, а для такого дела нужен был агент, который по уши в долгах. Энсон — единственная кандидатура. Восемь тысяч долга Бернштейну и боязнь попасть в мои лапы должны были заставить его делать то, что нам надо. Но ухлопать полицейского… Не ожидал я от него такой прыти. Он все время таскает пушку с собой?

— Нет, он взял револьвер, а на другой день привез обратно.

— Если б я знал, что он на такой мели, то не стал бы пускать в ход кулаки, — произнес Хоган, — ведь это ж надо, прикончить полицейского! — Он отхлебнул виски и надул щеки. — Ну, что делать будем? Мне нужны деньги к концу месяца. Такого случая больше не представится. Сегодня утром Джо сказал, что ждать он не намерен. У него на примете есть другой компаньон.

— Придется подождать, Джерри.

Хоган долго смотрел на огонь. Мэг с тревогой следила за ним.

— А что мешает мне самому убрать Фила? — спросил он вдруг. — Он теперь застрахован. Я его прикончу, и мы получим навар, не дожидаясь этого Энсона.

— Нет, Джерри, нет! — испуганно прошептала Мэг. — Я не позволю тебе впутываться в убийство! Нам обоим необходимо стопроцентное алиби, поэтому будем ждать до тех пор, пока Энсон не сделает все сам. Ради бога, не вмешивайся в это.

— Нельзя сидеть сложа руки, — возразил Хоган. — Пять месяцев — это слишком долго.

— Я постараюсь что-нибудь придумать, — упавшим голосом сказала Мэг.

— И правильно сделаешь. Надеюсь, ты не хочешь, чтобы я стал искать деньги в другом месте? Учти, я выйду из игры, если ты не подсуетишься. Мне и так уже осточертела твоя физиономия.

— Я что-нибудь придумаю, — пообещала Мэг, — обязательно, Джерри.

— Договорились. Только не вздумай тянуть резину.

— Ты уезжаешь, Джерри? — спросила она, увидев, что он направляется к двери. — Разве тебе не хочется остаться? Я так давно тебя не видела…

Хоган скорчил презрительную гримасу.

— Ты воображаешь, что можешь чем-то меня привлечь? — с издевкой спросил он. — У меня много работы, детка. Занимайся лучше Энсоном.

Она приблизилась к нему и попыталась обнять, но он грубо оттолкнул:

— Убери лапы! Привыкай работать головой, а не телом. Мне нужны деньги до конца месяца. Либо ты их достанешь, либо больше никогда меня не увидишь. Выбирай сама.

Он вышел, хлопнув дверью. Мэг упала на диван и зарыдала.

Несколько минут спустя она встала, налила себе виски и вновь прилегла, предавшись воспоминаниям о тех днях, когда впервые встретилась с Хоганом.

Она работала официанткой в маленьком голливудском ресторанчике. Однажды вечером Джерри Хоган, знаменитый на все Тихоокеанское побережье полутяжеловес, вошел в ресторан в сопровождении маленького крепыша средних лет. Позже Мэг узнала, что это был Бенни Хош, менеджер Хогана.

Джерри тогда только что лишился своего титула чемпиона Калифорнии, получив нокаут на второй минуте первого раунда. Он пришел в ресторан с распухшей скулой, и Мэг, понятия не имевшая о том, кто он такой, удивленно разглядывала необычайного клиента, пока принимала заказ. Хоган был в ужасном настроении, потому что знал: карьера профессионального боксера загублена безвозвратно.

— Кофе, — бросил Хош, когда Мэг подошла к их столику.

— А мне — отбивную, — добавил Хоган, чувствуя на себе презрительный взгляд менеджера.

— Да, тебе, конечно, нужна отбивная, — злобно процедил Хош. — Тебе мало того, что из тебя самого сделали отбивную. Меня чуть не вырвало, когда я смотрел, как тебя колотят. Сам не знаю, почему я не послал тебя ко всем чертям раньше… В боксе ты человек конченый, Хоган. Больше я с тобой возиться не стану.

С этими словами Хош встал и вышел из ресторана. Шокированная Мэг растерянно посмотрела ему вслед и повернулась к Хогану, который бессильно откинулся на спинку кресла. Она увидела в его глазах страдание и, повинуясь внезапно нахлынувшему чувству жалости, погладила его голову.

Когда ресторан закрылся, Хоган пошел с ней в ее маленькую невзрачную комнатку на второй этаж. Проснувшись утром и глядя на спавшую рядом Мэг, он подумал, что эта женщина еще может ему понадобиться, особенно теперь, когда его карьера боксера подошла к бесславному концу. Он почувствовал, что эта маленькая, сладко посапывающая мышка сможет обеспечить ему кусок хлеба и глоток виски. И решил не терять ее.

Несколько дней он терпеливо уговаривал Мэг бросить работу официантки и пойти на панель, потом перешел от уговоров к угрозам, и, когда Мэг поняла, что Хоган уйдет, если перестанет получать от нее деньги, она сдалась.

Целый год Мэг торговала собой на улицах и отдавала заработок Хогану, который мгновенно проматывал все деньги, играя на тотализаторе или в покер. Мэг терпела. Она любила его, но вскоре ей стало ясно, что Хоган ее обманывает. На те деньги, что она давала ему, он покупал любовь таких же несчастных, как она, женщин, а все расходы несла Мэг. Удар был ужасен, но она выдержала и его. Она любила…

Однажды Мэг, направляясь к очередному клиенту, зашла в дамский туалет отеля и увидела на подоконнике шикарную сумочку. Борьба, в которой, с одной стороны, участвовали страх и жалкие остатки совести, а с другой — боязнь потерять Джерри, длилась недолго. Мэг схватила сумку и открыла ее. Внутри лежали небрежно скомканные пятидесятидолларовые ассигнации. Когда Мэг лихорадочно рассовывала деньги по карманам, в туалет вошла хозяйка сумочки и следом за ней молоденькая горничная…

Мэг приговорили к трем месяцам тюремного заключения. Хоган не пришел на суд. Когда она вышла из тюрьмы, его уже и след простыл.

Она решила покинуть Лос-Анжелес и перебраться в Сан-Франциско, но доехала только до Прютауна, где ей удалось снять маленькую комнатку на последнем этаже дома, занятого разными учреждениями. Была самая суровая за последние пятьдесят лет зима. Газеты писали о холоде, снегопадах, гололеде и авариях на дорогах. Мэг замерзала. Она чувствовала, что раздавлена, опустошена и втоптана в грязь. Она начала спиваться. И вот когда надежды на будущее уже не осталось, в ее жизнь нежданно-негаданно вошел Филипп Барлоу.

Она до сих пор вспоминала тот день, когда он внезапно вынырнул из темной подворотни и подошел к ней. Дрожа от холода, она стояла на углу под уличным фонарем, с головы до ног осыпанная падавшим снегом, и растирала закаменевшее лицо, когда к ней вдруг приблизился маленький пожилой мужчина в черной фетровой шляпе и темном пальто.

— Ты, верно, ищешь девчонку попокладистей? — спросила она, видя, что он пристально разглядывает ее фигуру. Мужчина вздрогнул, поднял голову и посмотрел ей в глаза. Мэг передернуло от ужаса. Его худое мрачное лицо вселяло лишь страх и отвращение. Но у Мэг не было денег…

И она повела его в свою каморку. Не снимая пальто, Барлоу уселся на стул, а Мэг, дрожа от холода, бросилась в кровать.

— Ну, что с тобой, дорогой? — нетерпеливо спросила она. — Откуда такая робость?

— Я пришел не за этим, — тихо ответил Барлоу, — мне надо просто поговорить с тобой. Мне совсем не с кем поговорить…

Она не удивилась. Слишком много перевидала на своем веку, чтобы удивляться.

— Послушай, дружок, — сказала она, едва ворочая языком от усталости, — платить все равно придется. Ты должен будешь компенсировать мне простой.

Он порылся в карманах и вытащил тридцать долларов. Мэг широко раскрыла глаза. Случалось, ей платили в десять раз меньше. Устроившись под одеялом, она как сквозь сон слушала, что говорил ей этот странный маленький человечек. Он рассказывал ей о своей больной матери, о доме, саде, работе в универмаге, об одиночестве… Он болтал без умолку целый час. В конце концов Мэг, свернувшись в клубочек, немного согрелась и уснула.

Барлоу, пришедший к ней вечером следующего дня, застал Мэг без сознания, в страшном жару. Очнулась она лишь на больничной койке. В ногах у нее сидел Барлоу. Он приходил каждый день, приходил и молчал, а она была так слаба, что не испытывала даже отвращения. Она лежала и думала о Джерри Хогане, старалась представить себе его теперешнюю жизнь, вспоминала проведенные с ним ночи и иногда тихонько плакала.

Однажды вечером, когда, как обычно, пришел Барлоу и уселся у нее в ногах, Мэг спросила его:

— Я вас совсем не знаю. Почему вы были так добры ко мне?

— Это не доброта, — ответил он, окидывая ее взглядом, от которого она испуганно съежилась под одеялом, — просто мы оба одиноки. Недавно я потерял мать… Я чувствую, что вы нужны мне, Мэг. Выходите за меня замуж.

Они поженились через неделю после того, как Мэг выписалась из больницы. На первых порах она тешила себя надеждой, что их уединенный дом, в котором она стала полной хозяйкой, и роскошный сад принесут ей покой, возможно, даже какое-то подобие счастья, но и тут ее ждало горькое разочарование. Первой же ночью Мэг стало ясно, что она вышла замуж за больного, психически неполноценного человека, а через несколько месяцев она случайно встретила в Бренте Джерри Хогана. Тому тоже было несладко, и, когда Мэг, рыдая бросилась ему на грудь, он не оттолкнул ее…

Она рассказала Хогану о Барлоу, о своей жизни с ним, и именно Джерри подал ей эту сулившую радостное будущее идею: избавиться от рехнувшегося садиста, заработав при этом целое состояние. Подходящего для такой цели страхового агента тоже нашел Хоган, он же разработал весь план. Мэг должна была любой ценой заставить агента потерять голову, потом ей надо было уговорить Барлоу застраховаться…

Барлоу настороженно стоял у двери своей комнаты. Был воскресный вечер, только что пробило полдевятого. Внизу Мэг смотрела телевизор. Когда часом раньше он сказал ей, что устал и ложится спать, она лишь равнодушно пожала плечами.

Успокоившись, он открыл шкаф, взял купальную шапочку и резиновые подушечки, вынул из ящика револьвер, сунул его в карман пальто и крадучись вышел из дома. Чтобы не привлекать внимания Мэг, он не стал брать машину, а пошел пешком через поля в направлении Глинхилла. К четверти одиннадцатого он добрался до маленькой лесной полянки в окрестностях Прютауна и затаился в густом кустарнике.

Время было еще раннее, поэтому под деревьями стояла всего одна машина. Из ее окон несся оглушительный грохот джаза. Убедившись, что из автомобиля его не видно, Барлоу быстро снял шляпу, натянул резиновую шапочку, засунул за щеки подушечки и, вытащив из кармана револьвер, бесшумно скользнул к машине.

На следующий день утром, когда Энсон уже собирался ехать в Прютаун, зазвонил телефон. Трубку сняла Энн.

— Да, мистер Энсон здесь. Кто спрашивает? Хорошо, миссис Томсон, одну минуту. — Она нажала переключатель, и Энсон нетерпеливо схватил трубку своего аппарата.

— Джон Энсон слушает. Кто это?

— Это я…

Энсон бросил быстрый взгляд на Энн.

— Добрый вечер, миссис Томсон, — холодно произнес он в трубку. — Чем могу служить?

— Нам надо встретиться сегодня вечером, — взволнованно сказала Мэг, — кое-что произошло.

— Хорошо, миссис Томсон, я постараюсь. Спасибо, что позвонили, — ответил он и положил трубку на рычаг.

Видя, что Энн не обратила на звонок никакого внимания, Энсон не стал ничего объяснять. Быстро подписав какую-то бумажку, он встал и, объявив, что уходит до конца дня, спустился к машине.

По дороге в «Марлборо» он остановился возле небольшой аптеки и купил флакон духов. Расплачиваясь, он услыхал за спиной знакомый женский голос:

— Привет, Джонни. С каких это пор ты делаешь такие дорогие покупки?

Резко обернувшись, он увидел Фей Ливили и с трудом выдавил улыбку.

— Здравствуй, Фей. Извини, я спешу.

— Вечером увидимся, Джонни?

— Боюсь, не получится. По крайней мере, не сегодня. Я дам тебе знать, когда приеду в город в следующий раз.

Он направился к выходу, но она схватила его за рукав:

— Джонни, ты меня бросил? Ведь раньше мы встречались каждую неделю…

Он тихо высвободил руку:

— Не сердись, Фей. Просто у меня масса дел.

Он вышел на улицу и с ощущением какой-то смутной тревоги сел в автомобиль. В ресторане он неожиданно встретил Гарри Дэвиса, своего старинного приятеля, работавшего в местной нефтяной компании, и понял, что пообедать в одиночестве не удастся. Дэвис был высоким мужчиной средних лет, обладавшим поразительной способностью нравиться всем. Он широко улыбнулся Энсону и, усевшись за его столик, принялся оживленно болтать.

— Куда катится этот город? — стрекотал он, уминая жареного цыпленка. — Два убийства за какую-нибудь неделю! И куда только смотрит полиция? Пора бы уже покончить с этим, как ты думаешь, Джон?

Энсон удивленно поднял глаза.

— Какие два убийства?

— Ты разве не читал утренних газет?

— Нет, а что стряслось?

Дэвис откинулся на спинку стула.

— Садистское преступление, — объявил он, — что-то невероятное! Молоденькая парочка развлекалась в машине в Глинхилле этой ночью, и вдруг, откуда ни возьмись появился неизвестный с револьвером в руке. Парня он пристрелил, а с девчонкой сам догадываешься, что проделал. Сейчас она в больнице в тяжелейшем состоянии. Полиция, разумеется, бессильна, так как располагает лишь очень приблизительным описанием убийцы. Да тут еще это нападение на автомастерскую. Есть от чего потерять голову в этом гнусном городишке!

— А того парня, который угробил полицейского, еще не поймали! — с напускным равнодушием спросил Энсон.

— Куда там! С их-то прытью. Теперь его ищи-свищи. — Дэвис задумчиво помолчал. — Моей дочери шестнадцать лет, — добавил он тихо. — Если этот негодяй, который резвился вчера в Глинхилле, изнасиловал одну девчонку, значит, будет насиловать и других…

— Сколько раз я тебя предупреждал: не звони мне на работу, — проворчал Энсон, едва Мэг открыла ему дверь.

— Дело не терпит отлагательства, Джон…

— Что случилось? — раздраженно спросил он, снимая пальто и устраиваясь на диване в гостиной.

— Джон, все планы летят к черту. Мы переезжаем.

Он вздрогнул:

— Переезжаете? Почему? Куда?

— Вчера Фил сказал мне, что к концу месяца мы уедем во Флориду.

— Во Флориду! Да он что, рехнулся?!

Она пожала плечами:

— Какой-то Герман Шуман владеет там большим магазином, торгующим садовым инвентарем. Два дня назад он приезжал к Фремели, увидел отдел Фила и был так восхищен, что немедленно предложил ему долю в своем деле. Фил прыгает от радости. Это именно то, о чем он всю жизнь мечтал.

Энсон заерзал так, что из дивана полетела пыль.

— Значит, к концу месяца? — переспросил он.

— Да, но уже на этой неделе Фил должен дать согласие. Кстати, он хочет расторгнуть свою страховку. Теперь ему не нужен капитал.

— Ты поедешь с ним?

— А что мне остается делать? Придется, хотя, видит бог, я больше всего на свете хотела бы быть тут, с тобой.

Энсон благодарно обнял Мэг и принялся думать, как выкрутиться из осложнившегося положения. Флорида! Мысль о том, что Мэг уедет на другой конец материка и увезет с собой его, и без того хрупкие, надежды на счастье, была невыносима. Если Барлоу осуществит задуманное, в его, Энсона, жизни произойдет катастрофа. Нет, этого нельзя допустить…

Мэг отстранилась от него и принялась расхаживать из угла в угол.

— Необходимо разделаться с ним, пока он не уехал, — сказала она. — Это единственный выход, Джон. Если б мы могли управиться до конца месяца…

— Помолчи, дай мне подумать, — проговорил Энсон, сжимая ладонями голову, — сколько у нас времени? Восемнадцать дней? Эх, если бы не Мэддокс!..

— К чертям Мэддокса! — вспылила Мэг. — Если до конца месяца ничего не изменится, придется нам расстаться, а мне снова надо будет выдумывать дурацкие сюжеты для рассказов! Такого случая больше не будет, Джон. Не будет, понимаешь? Я готова рискнуть, а ты?

— Но как это сделать? Я думал, у нас есть целых пять месяцев на подготовку, а теперь получается, что надо все спланировать и осуществить за каких-нибудь восемнадцать дней.

Мэг облегченно вздохнула: лед тронулся.

— Мне нужно подумать, — проговорил он. — Можно у тебя переночевать?

Энсон не спал. Было чуть больше трех часов ночи. В падавшем на кровать бледном лунном свете тело дремавшей рядом Мэг казалось серебристым. Энсон повернулся к ней, чтобы обнять, но внезапно ему в голову пришла мысль, от которой он весь покрылся испариной. Он вспомнил Гарри Дэвиса и их разговор за обедом. «Моей дочери шестнадцать лет, — сказал тогда Дэвис, — если этот негодяй изнасиловал одну девчонку, он будет насиловать и других».

Энсон рывком сел на кровати.

— Мэг!

Она шевельнулась и приоткрыла глаза.

— Мэг, проснись, — крикнул Энсон, хватая ее за руки, — да проснись же!

Она застонала и приподнялась на локте.

— Что случилось?

— У тебя есть вчерашняя газета?

Она смотрела на него как на сумасшедшего.

— Газета? Да, есть…

— Принеси! И свари кофе. Давай, Мэг, пошевеливайся! У меня идея.

Полусонная, но заинтригованная тоном Энсона, Мэг выскользнула из постели и надела пеньюар. Неуверенным шагом она направилась к двери.

— Быстро! — поторопил ее Энсон. Он зажег свет и, натянув одеяло, стал с нетерпением ждать ее возвращения. Через несколько минут она вернулась с газетой под мышкой и подносом в руках. Энсон схватил газету и, пока она наливала кофе, быстро просмотрел заголовки.

— Что такое, Джон?

— Кажется, я нашел выход, — сказал он. — Прочти это.

Мэг взглянула на газету и вздрогнула, когда он показал ей заголовок: «ДВОЙНОЕ ПРЕСТУПЛЕНИЕ! Сексуальный маньяк убивает молодого человека и насилует его подругу».

— У таких извращенцев всегда бывают рецидивы, — произнес Энсон. — Мы этим воспользуемся. Филу придется погибнуть от рук сумасшедшего садиста, и Мэддокс будет вынужден смириться с фактами. Правда, потом этот маньяк разделается и с тобой, но тут уж ничего не попишешь.

Мэг пристально посмотрела на него:

— То есть как это он разделается со мной?

— В статье полиция предупреждает, что преступник может предпринять еще одно покушение на жизнь и достоинство граждан славного Прютауна. Это то, что нам нужно! — воскликнул он, потрясая газетой. — Девица описала нападавшего как человека маленького роста с пухлыми щеками и блестящими глазами. На нем были темное паль-то и фетровая шляпа. Отбиваясь, она сорвала с него шляпу и увидела, что он совершенно лыс. Вот кто прикончит Фила! Полиция ожидает нового убийства с изнасилованием, и поэтому твои показания не вызовут никаких подозрений.

Мэг застыла. До нее начал доходить смысл того, что сказал Энсон.

— В конце месяца будет годовщина вашей свадьбы, не так ли? Когда именно?

— В следующую пятницу, — ответила Мэг, — но какое это имеет отношение к нашему делу?

— Через четыре дня! Как раз то, что надо. Ты уговоришь Фила поехать поужинать в ресторан, затем увлечешь его в уединенное местечко… Например, в район парка Вэла Джейсона. Я буду поджидать вас там.

Мэг сделала большие глаза.

— А что потом?

Энсон ткнул пальцем в газету.

— Мы инсценируем нападение, которое описано здесь.

Мэг задрожала:

— Ты собираешься застрелить Фила из пистолета?!

— Совершенно верно. А затем я займусь тобой. Видишь ли, Мэг, пятьдесят тысяч надо зарабатывать в поте лица, так что уж придется тебе потерпеть немножко. Я приведу тебя в такое состояние, что ни Мэддокс, ни полиция не усомнятся в правдивости твоего рассказа про этого маньяка. Ты опишешь им человека, напавшего на тебя…

— Но, Джон…

— Не возражай! Придумывать другой план нет времени. Если мы отделаемся от Фила именно таким образом, у Мэддокса не возникнет никаких подозрений. Вся соль в том, что полиция ожидает нового нападения. У нас четыре дня на подготовку…

— Джон, послушай! Твой план хорош, но все ли ты продумал? А вдруг этого маньяка арестуют до пятницы? — спросила Мэг. — Хороша я буду, если дам полиции описание человека, который уже за решеткой, не правда ли?

Энсон посмотрел на нее долгим взглядом и кивнул:

— Да, я об этом не подумал. Ты права, это был бы непростительный промах. Нельзя ничего оставлять на волю случая. Значит, после нападения тебе придется побыть в состоянии полной прострации, чтобы два-три дня тебя никто не допрашивал. Тем временем я постараюсь узнать, арестован этот бандюга или нет. Поскольку ты — вдова одного из моих клиентов, я могу послать тебе цветы, и это не вызовет подозрений. Если того типа уже поймали, я пришлю гвоздики, если нет, то розы. До получения цветов ты не должна давать никаких показаний, ясно?

— А что делать, если он арестован?

— Придумаем описание другого человека. Часто бывает, что после такого рода публикаций другой извращенец пытается проделать то же самое. Но если мы сможем использовать описание первого убийцы, будет намного лучше.

— Я буду в состоянии полной прострации, — повторила Мэг. — Что ты хочешь этим сказать?

Энсон протянул ей газету.

— За девушкой гнались по лесу, швырнули ее на землю, зверски избили и изнасиловали. Она была в ужасном состоянии. Прочти и сама увидишь. Вот что должно произойти. Никаких комедий, Мэг! Мэддокс потребует медицинской экспертизы, и мы должны его перехитрить. Все будет зависеть от тебя. Либо ты готова перенести все это, либо незачем начинать.

Мэг подошла к окну, подняла шторы и стала вглядываться в темноту. Она думала о Хогане. «Мне нужны деньги до конца месяца, иначе между нами все кончено», — вспомнились ей его слова.

Она опустила занавеску, повернулась и с трудом выдавила улыбку:

— Хорошо, Джон. Я сделаю все, как ты сказал…

— Молодец, — похвалил ее Энсон. — Я приду в ближайший четверг, а пока все приготовлю. В пятницу мы проведем операцию. Ты уверена, что уговоришь Фила выехать с тобой за город?

— Да, — устало ответила Мэг, — можешь не сомневаться.

Джесс Джоун, ночной сторож здания, в котором размещалась «Нэшнл фиделити», поднялся, увидев выходящего из лифта Энсона.

— Добрый вечер, сэр, — приветствовал он страхового агента. — Хотите сегодня посидеть подольше?

— Вероятно, да, — ответил Энсон, пожимая ему руку, — но не стоит беспокоиться из-за меня. Я сейчас пойду перекушу и возвращусь. Мне придется задержаться часов до одиннадцати, и если вы увидите свет в моем кабинете, не думайте, что в здание проникли воры.

Энсон протянул ему пять долларов и улыбнулся.

— Возьмите, Джесс, мало ли на что может пригодиться.

— Благодарю вас, мистер Энсон, — пробормотал Джоун, хватая деньги. — Неплохое дельце подвернулось, да?

— Выиграл на бегах полсотни к одному на молоденькой кобыле.

Пообедав, Энсон вернулся на работу. Он знал обычную процедуру дежурства Джоуна. В десять часов сторож начинал обход здания. На каждый этаж он поднимался в лифте, осматривал все закоулки и к половине одиннадцатого возвращался в свою комнатенку. В одиннадцать пятнадцать он начинал второй обход.

Энсон уселся за стол, включил магнитофон, заправил новую кассету с пленкой и установил микрофон возле пишущей машинки. Затем он заложил лист бумаги, включил магнитофон на запись и принялся печатать бесконечные слова, в течение целого часа записывая на пленку стук машинки. Вскоре после десяти часов он услышал, как шумит в коридоре лифт, и почти сразу же — тяжелые шаги Джоуна за дверью. Он продолжал печатать. Услышав скрип лифта, увозившего сторожа на следующий этаж, Энсон остановил магнитофон, положил кассету в ящик стола, погасил свет и, заперев дверь, спустился на улицу.

Фей Ливили тянула виски в баре «Ча-Ча Клуба». В голове ее роились невеселые мысли. Битый час она просидела здесь, а никто к ней и не подошел. Повернувшись к двери, она увидела входившую в бар Берил Хорси и поморщилась. Берил рассеянно огляделась по сторонам, заметила Фей и, приветственно махнув рукой, направилась к ее столику. Берил была подругой Джо Дункана, и Фей знала ее еще с тех времен, которые та предпочитала не вспоминать.

— Привет, ты одна? — спросила Берил.

— Я тут кое-кого поджидаю, — сухо ответила Фей, — как дела?

— Так себе.

— Выпьешь со мной?

— Я не рассчитывала остаться здесь. Вот только дождусь Джо… Что-то тебя не видно с Джонни Энсоном. Поссорились или как?

Фей скорчила гримасу:

— Поссорились? Много чести. Просто мне до смерти надоел этот нищий паяц, вот и все.

Берил вскинула брови:

— В самом деле? А мне кажется, у него денег куры не клюют. Он возвратил Джо все долги: тысячу долларов плюс проценты, так что не такой уж он бедняк, как ты думаешь, уверяю тебя.

Фей взглянула на остатки виски в рюмке и нервно закусила губу. Тысяча долларов! И где это он умудрился достать такие деньги? Ведь у него обычно не было ни цента!

Джерри Хогана разбудил телефонный звонок. Ругаясь сквозь зубы, он поднялся и подошел к аппарату. Лежавшая на кровати молодая пышногрудая девица, которую он накануне прихватил в клубе, тоже проснулась и сквозь полуприкрытые веки смотрела, как он снял трубку.

— Да, кто это?

— Джерри… это Мэг.

— Что у тебя там? Горит? Ты меня разбудила.

— Он решился.

— Правда? — спросил Хоган, мгновенно стряхивая остатки сна. — И когда же все кончится?

— В пятницу. Он приедет ко мне в четверг. К этому времени все будет готово. Нужно, чтобы я увидела тебя раньше.

— Увидишь, — проворчал Хоган, — я к тебе завтра загляну.

Петти Шоу вошла в кабинет Мэддокса и, увидев на лице шефа привычное недовольное выражение, остановилась в дверях.

— Если вы заняты, я зайду попозже, сэр. — тихонько кашлянув, сказала она.

Мэддокс швырнул на стол полис, который просматривал, и взял сигарету.

— Что это вы мне принесли, Петти? — устало спросил он.

— Доклад следственного отдела, — ответила девушка, — вы прочтете его сейчас? Тут говорится о Барлоу.

— Барлоу?

Мэддокс нахмурил брови, но через секунду его лицо прояснилось.

— Ах да, садовник… Конечно, прочту немедленно, спасибо, Петти. Кстати, вы знаете, о чем там речь?

— Думаю, это вас заинтересует, — сказала секретарша, кладя папку на стол, — с самим Барлоу, кажется, все в порядке, а вот его жена…

— Что его жена?

— Увидите сами, сэр, — с загадочным видом ответила Петти и выпорхнула из кабинета.

Мэддокс зажег новую сигарету, придвинул стул поближе к столу и принялся внимательно изучать отпечатанное на машинке досье.

Во вторник утром Энсон заглянул в магазин электротоваров в Лэмбсвиле и купил часы-выключатель, с помощью которых можно было автоматически включить или выключить в заданное время любой электроприбор. Обедать страховой агент отправился в Прютаун, в свой любимый ресторан «Марлборо». Войдя в зал, он столкнулся нос к носу с Джефом Фризби, корреспондентом «Прютаун гэзетт».

— Привет, Джон! — расплывшись в улыбке, воскликнул Фризби. — Сколько лет, сколько зим. Вот не ожидал. По этому поводу неплохо бы пропустить стаканчик, а?

Энсон заказал виски, и они с Фризби уселись за стойку.

— Как дела, Джеф? — поинтересовался Энсон.

— Кручусь как белка в колесе, — пожаловался репортер, — шеф каждый день требует новой информации по тем двум убийствам, и я, честно скажу, уж и не знаю, как быть.

— Похоже, следствие топчется на месте, — произнес Энсон, отпив глоток, — как, кстати, с тем маньяком, что напал недавно на парня с девушкой?

Назад: Глава 9

Дальше: Джеймс Хедли Чейз Сувенир из «Клуба мушкетеров»

Джеймс Хэдли Чейз К чему эти сказки?

Джеймс Хэдли Чейз
К чему эти сказки?