Глава 9
Феррари открыл дверь и вошел в кабинет Сейгеля. Он прошел к письменному столу, сел в кресло и заерзал в нем, устраиваясь поудобнее.
— Он мертв? — спросил Голович натянутым голосом.
Феррари уставился на него.
— А солнце светит? Трава зеленая? Зачем вы тратите время на вполне очевидные вещи? Конечно, он мертв. Когда я говорю, что сделаю, я делаю.
Голович откинулся на спинку кресла. Он достал носовой платок и вытер лицо.
— И они примут это за несчастный случай?
— Да, — ответил Феррари. — Все прошло точно по плану. — Он сложил свои костистые руки на плоском животе и посмотрел на Головича безжизненными глазами. — Если у вас есть свой план, вы должны преуспеть. Он мертв, и теперь мы должны подумать о девушке.
— Я рад, что послал за вами, — сказал Голович.
— Это было просто потому только, что у меня за спиной годы практики, — сказал Феррари. — Без опыта и плана это бы не удалось.
— Ну, а как теперь насчет девушки? — вставил Сейгель. — Как вы собираетесь позаботиться о ней?
— Еще один несчастный случай? — спросил Феррари, глядя на Головича.
— Да, это крайне важно. Мы можем теперь подождать неделю. Если бы она умерла сразу после Вайнера, это выглядело бы плохо, ведь так?
— Если время терпит, то через неделю было бы лучше, — согласился Феррари.
В этот момент зазвонил телефон, и Сейгель снял трубку. Он послушал с минуту, потом двое других увидели, как лицо его вытянулось. Он протянул трубку Головичу.
— Мак Кен, — пояснил он. — Похоже, он не в себе.
Голович сказал в трубку:
— Да, капитан.
— Какого черта вы не сказали мне, что собираетесь убрать Вайнера? — заорал Мак Кен. — Вы действительно кое-что вызвали этим. Послушайте, эта девчонка заговорила!
Голович поднял брови. Рядом с близко сидящим Феррари он чувствовал себя в безопасности.
— Ну и пусть говорит, капитан, — сказал он. — Меня это не волнует. А вы что забеспокоились?
После небольшой паузы Мак Кен злобно завопил:
— Вы спятили?! Я говорю, что она дала показания! Она действительно видела, как Маурер убивал эту женщину. Она готова выступить на суде!
— Ну и пусть! Ее слово против слова Маурера. Других доказательств нет. Так чего вам беспокоиться?
— У нее доказательства! — заорал Мак Кен.
Голович сжался.
— Что вы имеете в виду?
— Я говорю, что у нее есть доказательства! Она сказала, что когда Маурер доставал носовой платок после того, как убил Джун Арно, из его кармана при этом выпал золотой карандаш и упал на окровавленный ботинок. Затем он покатился по полу и попал в водосток. Маурер пытался достать его, но не смог. И этот сумасшедший оставил его там! Девчонка это видела! Окружному прокурору остается только достать его, и Маурер спекся. На карандаше его инициалы, его отпечатки пальцев и кровь Джун Арно. В раздевалке крови не было, поэтому кровь может быть только ее. Суд любит такие доказательства. Вы все еще будете уговаривать меня не беспокоиться?
Лицо Головича приняло зеленоватый оттенок.
— Это правда?
— Откуда я знаю? Но она рассказала об этом Форесту. Они скоро выяснят это.
Голович стал думать. Если это окажется правдой, Маурера ждет электрический стул.
— Где этот водосток?
— В раздевалке у бассейна в Тупике.
— Что собирается делать окружной прокурор?
— Конрад и О'Брайен вместе с фотографами уже отправились туда.
— Когда?
— Они будут на месте минут через пять.
— Благодарю, капитан. Я позабочусь об этом, — сказал Голович и повесил трубку. Он посмотрел на Сейгеля. — Маурер уронил свой карандаш в водосток раздевалки у плавательного бассейна Джун Арно. Если его найдут, то это могут связать с ее убийством. Трое полицейских едут туда за ним. Мне нужен этот карандаш. Ступай и принеси его.
Это было понятно Сейгелю. Его заботила собственная неудача попытки убить Вайнера, и еще большую тревогу внушало то, что Голович пригласил Феррари. Теперь он почувствовал, что может реабилитировать себя, успешно выполнив эту задачу.
— Я все устрою, — сказал он и быстро вышел из комнаты.
Феррари выполз из своего кресла.
— Я, пожалуй, пойду спать, — сказал он. Потом остановился и провел пальцем по своему носу. — Маурер действительно убил эту женщину?
Голович пожал плечами.
— Не знаю. Во всяком случае, это не мое дело.
Феррари сдвинулся с места, заложив руки за спину.
— Синдикату не нравятся убийства на личной почве.
Голович промолчал.
— Синдикат вообще не очень доволен Маурером, — мягко сказал Феррари. — Он становится слишком самостоятельным.
Голович почувствовал, как холодок пробежал по его спине, но он снова ничего не сказал.
— Ну, ничего, — продолжал Феррари, — об этом можно и позаботиться. — Он посмотрел на Головича. — Сейгель умеет выполнять подобные поручения?
— Он вполне справится, — небрежно ответил Голович. — Он поскользнулся на Вайнере, но раньше у меня с ним не было никаких неприятностей.
Феррари кивнул.
— В том месте, откуда я приехал, поскользнуться один раз означало гибель даже для очень хорошего человека, — заметил он и медленно пошел к двери. — Ну, это ваше дело.
Он вышел и пошел вдоль по коридору к бару. Он пил редко, но после успешной работы позволял себе немного виски.
Войдя в бар, он увидел, как Долорес вошла через другой вход. На мгновение он остановился, ощупывая своими глубоко посаженными глазами ее гибкую чувственную фигуру, затем пересек комнату и подошел к ней. Она наклонилась над стойкой в ожидании бармена и не заметила, как Феррари подошел и встал у нее за спиной. Но его присутствие было подобно присутствию змеи, и она ощутила его и быстро обернулась. Едва глянув в эти безжизненные глаза, она вздрогнула от страха.
— Что вы пьете? — спросил Феррари. Его голова находилась на уровне стойки. — Позвольте к вам присоединиться. Красивым женщинам нельзя долго оставаться в одиночестве.
Она почувствовала не только опасность, таящуюся в нем, но она также чувствовала и его силу. Любого другого мужчину с такой внешностью она сразу бы отшила, но сейчас она знала, что этот человек не может быть отвергнут.
— Я хочу мартини, — сказала она, не глядя на него. — Вы здесь новичок, не так ли?
— Я — Вито Феррари.
Краска сошла с ее лица, и он улыбнулся, с удовольствием убеждаясь, что она знала, кто он такой.
— Вы слышали обо мне?
— Да, — ответила она, понимая теперь, почему она испугалась.
— Хорошо. — Он постучал по стойке, и бармен, увидев Феррари, угодливо кинулся к нему.
Феррари забрался на табурет, и Долорес совершенно не почувствовала, как смешон этот человек, чьи плечи едва ли находились на уровне стойки бара. Он подвинул к ней рюмку, выпил из своей, поставил ее, достал портсигар и предложил ей закурить. Она потянулась за сигаретой, и ее рука застыла в воздухе, когда она увидела его портсигар. Ничего подобного она раньше не видела.
Он был из куска золота. Внутренняя поверхность портсигара была одной массой сверкающих бриллиантов, расположенных так близко друг от друга, что они образовывали мозаику. Видя ее изумление, он закрыл портсигар и протянул его ей. В центре портсигара находился большой, размером с ноготь ее большого пальца, рубин, с обратной стороны изумрудами были выложены инициалы Феррари.
— Вам нравится? — спросил он, наблюдая за ее лицом.
— Вероятно, это самая красивая вещь, которую мне приходилось видеть.
— Его мне подарил один индийский раджа за небольшую услугу, которую я ему оказал как-то, — небрежно сказал Феррари. Он взял портсигар, потер его о рукав и посмотрел на него с удовлетворением. — У меня много таких вещиц. Вас интересуют бриллианты?
— Кто ими не интересуется? — ответила она, глядя на него с уважением.
Ни Маурер, ни Голович со всеми их деньгами не имели ничего подобного этому портсигару. Этот карлик внушал ужас, но у него были деньги и власть. Интересно было узнать, больше ли у него власти, чем у Головича?
— У меня есть бриллиантовое ожерелье, которое вам бы понравилось, — сказал Феррари. — Вам нужно на него посмотреть. — Он сделал еще глоток, изучающе глядя на нее. — Вы дружите с Головичем?
Долорес застыла, испуганная неожиданным вопросом.
— Он друг Джека, — ответила она. Голос ее был холоден. — Друзья Джека — мои друзья.
— Это очень хорошо, — Феррари наклонился вперед. — Но не следует на него слишком полагаться.
— Я вовсе на него не полагаюсь, — резко ответила она.
Феррари улыбнулся.
— Тогда, вероятно, это он слишком на вас полагается. У меня такое впечатление, что один из вас или вы оба полагаетесь друг на друга, а мои впечатления никогда меня не обманывают.
Долорес была напугана. Неужели о них с Головичем все известно? Неужели и Сейгель подозревает их?
— Мне непонятно, о чем вы говорите, — сказала она, не глядя на него.
— И все же вы производите на меня впечатление очень ловкой женщины, — ответил Феррари. — Ну, ничего. До тех пор, пока вы слепо доверяете Головичу, вам ничего не угрожает.
Ей стало страшно. Он что, ее предостерегает?
— Мне не нравятся подобные загадки, — сказала она, поворачиваясь, чтобы посмотреть ему в лицо. — Положим, я действительно слепо доверяю Головичу, как вы выражаетесь, хотя я совершенно не собираюсь этого делать. Но, предположим, я сделаю это, тогда что?
— Вы будете разочарованы, вот и все. — Он допил виски. — Вы умеете хранить секреты?
Она почувствовала, что он говорит не просто так. У него была какая-то причина.
— Да, — ответила она.
— Так вот, Голович думает, что он возглавит организацию, если что-нибудь случится с вашим мужем. Я не вижу никакой причины, почему что-нибудь должно случиться с вашим мужем, но никогда всего не знаешь. Голович будет разочарован. Он хороший адвокат, но плохой руководитель. Поэтому не вверяйте ему своей судьбы.
Долорес внимательно посмотрела на него. Значит, он угадал, что она готовит себе резервный вариант. Но то, что он сейчас сообщил ей, было настолько важно, что она даже забыла испугаться.
— Вы будете все знать, конечно?
Феррари улыбнулся.
— Я должен знать. — Он постучал себя по груди, посмотрел на нее и снова улыбнулся. — Я не говорю, что что-нибудь случится с вашим мужем, но если бы что-нибудь случилось действительно, вы бы очень переживали?
Она поняла, что нужно быть откровенной, и покачала головой.
— Не очень.
Феррари кивнул.
— Мне нужен кто-нибудь, о ком бы я мог позаботиться в минуты отдыха, — сказал он. — Я присматривался. В этом городе много привлекательных женщин, но мне нужна самая лучшая, и я не особенно тороплюсь. Я могу обождать. — Он соскользнул со стула. — Не посмотрите ли бриллиантовое колье? Оно у меня в комнате наверху. Может быть, вы захотите примерить его. В один из ближайших дней вы могли бы даже стать его владелицей.
Она сидела неподвижно, глядя на него. Она прекрасно понимала, что там будет не только примерка колье.
— И в то же самое время я мог бы убедиться, что то, на что я сейчас смотрю, действительно золото, а не медь, — продолжал Феррари, подтверждая ее подозрения. — Впрочем, вам совсем не обязательно идти наверх, если вы этого не хотите. Вы хорошо понимаете, о чем я говорю, или вы все еще считаете, что я говорю загадками?
Долорес боролась с отвращением. Позволить этому уроду, который был еще противнее, чем Голович, прикоснуться к себе? Но борьба была недолгой.
— Я не вчера родилась, — сказала она и пристально посмотрела на Феррари своими большими волнующими глазами. — Вы не будете разочарованы. Какой номер вашей комнаты? Мне нужно быть осторожной. Я приду через несколько минут.
Конрад открыл дверь раздевалки и провел рукой, нащупывая выключатель. Он слышал тяжелое дыхание О'Брайена за своей спиной.
— Где этот чертов выключатель? — раздраженно спросил он.
О'Брайен зажег фонарик и провел лучом по помещению.
— Немного дальше, налево от тебя.
Конрад наконец включил свет и прошел в роскошно обставленную комнату. Напротив него были душевые кабинки, каждая из которых, помимо душа, имела гардероб и кресло. «В одной из этих кабинок, — подумал он, — пряталась Фрэнсис, когда Маурер мыл окровавленные руки».
Меллори, полицейский фотограф, вошел и установил камеру. Он вопросительно взглянул на О'Брайена, осматривающего пол.
— Это должно быть здесь, Пол, — сказал О'Брайен и указал на решетку в полу, которая прикрывала отверстие в шесть квадратных дюймов.
Конрад подошел к нему, и сержант направил луч фонарика в сток. Свет выхватил кучу сухих листьев, лежавших там.
— Интересно, откуда они взялись? — спросил Конрад. — Должно быть, принесло с водой через вентиляционное отверстие. Сток выглядит так, будто вода давно не проходила через него. Если карандаш там, кровь с него смыта.
О'Брайен с силой потянул на себя решетку, но та не поддавалась.
— Зацементирована. Не удивительно, что Маурер не смог достать свой карандаш. Ты принес инструмент, Меллори?
— Я оставил его снаружи. Сейчас принесу.
Конрад присел на корточки и закурил.
— Если карандаш там, мы его поймали, — сказал он спокойно. — Не могу поверить. Я охотился за ним столько лет.
— Мы его еще не поймали, — напомнил О'Брайен. — Не будь таким уверенным.
— Сержант!
Странная нотка в голосе Меллори заставила обоих выпрямиться.
— Снаружи кто-то есть…
Меллори стоял в дверном проеме, и его силуэт резко вырисовывался на фоне освещенной комнаты. Как раз тогда, когда он говорил, раздался треск выстрелов, и он, спотыкаясь и держась за руку, отступил. Проклиная все на свете, О'Брайен бросился к выключателю. Комната погрузилась в темноту.
— Ты ранен? — спросил он, оттаскивая Меллори от двери.
— Попал в руку, — ответил он и неловко опустился на пол.
Конрад прошел к двери, стараясь держаться ближе к стене, и осторожно выглянул в темноту. Ничего и никого не было видно. О'Брайен присоединился к нему.
— Люди Маурера, — сказал Конрад, вытаскивая из заднего кармана пистолет. — Здесь где-то был телефон, Том. Попроси прислать ребят.
О'Брайен что-то проворчал и закрыл дверь.
— Включи фонарик, — продолжал Конрад, — мне показалось, что телефон находится на столике слева.
О'Брайен включил фонарик и сразу же обнаружил телефон, но в тот же момент из темноты забил автомат. Пули попали в окна, и из них посыпались стекла. Другая очередь прошила штукатурку на противоположной стене, и комната наполнилась пылью.
— Черт! — пробормотал О'Брайен и, распластавшись на полу, пополз к телефону.
Конрад прицелился в то место, откуда были видны вспышки, и выстрелил в темноту наугад. В ответ застучал автомат. Вспышки образовали полукруг. Пули пролетали через разбитые окна и попадали в противоположную стену.
— Да их там целая куча, — сказал Конрад. — Быстрее, Том!
О'Брайен стащил телефон на пол. Конрад услышал, как он набирает номер. «Если рядом нет патрульной машины, они будут добираться сюда не меньше четверти часа. Если эти мерзавцы бросятся на нас…» Конрад пополз туда, где сидел Меллори.
— Много вытекло крови?
— Немного. Все в порядке. Просто оцарапало. Дай пистолет.
Конрад уловил какое-то движение у окна. Он повернулся, одновременно поднимая руку, и выстрелил в тот момент, когда тень фигуры метнулась от окна. Он почувствовал, что попал, а затем услышал звук падения тела о землю.
— Ну вот, один есть, — жестко сказал он.
Темноту снова прорезали вспышки автоматных выстрелов. Сверху посыпалась штукатурка, и Конрад поспешно распластался на полу. Пули попадали в противоположную стену, осколки стекла и дерева смешивались с отскочившими рикошетом пулями.
— Как в Тунисе, — пробормотал лежавший рядом Меллори.
Он никогда не упускал случая вспомнить о своей военной службе.
— Дозвонился уже? — крикнул Конрад О'Брайену.
— Только что. Проклятый телефон замолчал, но я успел.
— Давай проберемся к двери. Мы должны не дать им возможности ворваться сюда.
Конрад подполз к расщепленной двери и осторожно выглянул в темноту. На противоположной стороне бассейна он заметил человека, бегущего по дорожке. О'Брайен, не целясь, выстрелил в него, и человек со стоном исчез в тени.
— Неплохо, а? — засмеялся Конрад. — Это второй.
— Я попытаюсь добраться до инструментов, — сказал О'Брайен. — Мы должны добраться до этого чертового карандаша.
— Осторожнее, — предостерег Конрад. — Лучше подожди.
О'Брайен пополз вперед, игнорируя предупреждение Конрада. Он ухватился рукой за ящик с инструментами, когда огонь из автомата заставил его отпрянуть за дверной косяк.
— Я достал ящик, — О'Брайен оглянулся и посмотрел назад, в темноту. — Меллори, посмотри, не сможешь ли ты снять крышку у люка.
— Берегись! — прервал его Конрад, поднимая голову.
Он увидел, как два человека бегут по краю бассейна. О'Брайен и Конрад выстрелили одновременно. Один из бежавших оступился и свалился в бассейн. Другой выпустил из рук автомат, сделал два неловких шага и свалился на землю.
— Третий, — констатировал Конрад. — У меня осталось только четыре патрона. А что у тебя?
— У меня есть пара запасных обойм, — ответил О'Брайен. — Ты поддерживай огонь, а я помогу Меллори.
Он пополз поближе к двери. Меллори сказал:
— Я сделал уже! Проклятие, я еле справился.
— Посмотри, если сможешь, карандаш. Осторожнее с ним, — сказал Конрад, наблюдая за О'Брайеном. — Не позволяй, чтобы они видели тебя, Том.
О'Брайен выстрелил в темноту, выругался и снова выстрелил. Оба автомата открыли по нему огонь. В ярком свете вспышек Конрад увидел, как он вдруг поднялся с пола и был отброшен к стене градом свинца.
— Возьми его пистолет и охраняй дверь, — сказал Конрад и пополз к сержанту. Он наклонился к нему, пытаясь в темноте разглядеть его лицо. — Том? Ты ранен?
Он знал, что это глупый вопрос. В сержанта угодила целая автоматная очередь. Конрад включил фонарик, прикрывая его полой пиджака. О'Брайен смотрел на него. Бледное лицо его было искажено агонией.
— Это не был несчастный случай, Пол, — с трудом произнес он и, стараясь сказать что-то еще, захлебнулся кровью.
Конрад поднял его голову.
— Ничего, Том. Не напрягайся и не говори.
О'Брайен забился, вцепившись в руку Конрада.
— Феррари… мой сын… — прошептал он.
Затем глаза его закатились, и он безжизненно осел на Конрада. Тот прикоснулся к артерии на шее О'Брайена, покачал головой и осторожно положил его на пол. Потом быстро обернулся, так как Меллори начал стрелять. Он увидел, что три человека приближаются по параллельной дорожке. Меллори попал в одного. Двое других открыли огонь из автоматов.
Конрад выстрелил над головой Меллори и увидел, как второй свалился в бассейн. Оставшийся бросился вперед, поливая пространство перед собой свинцом. Конрад, извиваясь, пополз назад, волоча Меллори за собой. Некоторое время они сидели у стены, прикрытые ею от огня.
Затем выстрелы стали раздаваться на противоположной стороне бассейна: резкие щелчки револьверов и характерный треск «томпсонов». Человек, стрелявший в них, прекратил огонь. Конрад видел, как он бросился назад тем же путем, которым пробрался к дверям раздевалки.
— Как будто подоспели наши ребята, — неуверенно сказал Конрад.
Он осторожно подошел к двери. Из темноты показалась мощная фигура Сэма Бардена.
— Пол?
— Я здесь. — Конрад вышел на открытое место. — Фу! Это был настоящий бой!
— Нашел карандаш?
— Да, бедный Том дорого заплатил за него.
— Он убит? Это ужасно. — Барден включил свой фонарик и провел лучом по разрушенной раздевалке. — Вот что они натворили здесь. А снаружи лежат пятеро из банды Маурера, дохлее, чем макрели. Двое удрали.
— Нашел этот карандаш? — спросил Конрад у Меллори.
— Конечно, — ответил тот, — нашел.
И он помахал золотым карандашом над головой.
Черный «Кадиллак» свернул в узкий проезд, проходящий вдоль восточной стены Парадиз-клуба, и быстро проехал к охраняемым воротам заднего входа в клуб. Водитель затормозил и мигнул фарами два раза быстро и два медленно и затем проехал вперед, так как охранник открыл ворота. Охранник подошел к машине и заглянул внутрь. От удивления у него перехватило дыхание. Он застыл по стойке смирно и отдал честь. «Кадиллак» двинулся дальше вверх по круговой дороге и остановился у заднего входа в клуб. Маленький плотный мужчина вышел из машины, опасливо огляделся по сторонам, затем поднялся по ступенькам и постучал в дверь. Охранник, открывший дверь, остолбенел. Кровь отхлынула у него от лица.
— Мистер Маурер… — произнес он, задыхаясь.
— Заткнись! — рявкнул на него Маурер. — Где Голович?
— В кабинете мистера Сейгеля.
Смуглое лицо Маурера было перекошено от бешенства, а в глазах было холодное кровожадное выражение.
Он прошел по коридору, остановился на мгновение рядом с кабинетом Сейгеля, прислушиваясь к тому, что там происходит. Через дверь доносились голоса. Маурер скривился, решительно повернул ручку двери и толчком открыл ее.
Кабинет был полон табачного дыма. За столом полукругом сидели Сейгель, Мак Кен и Феррари. Голович с сигарой сидел во главе стола. Четверо мужчин резко обернулись, когда вошел Маурер. Единственный, кто никак не реагировал на его неожиданное появление, был Феррари. Трое других уставились на Маурера так, будто увидели привидение.
— Э-э-э, Джек… — задыхаясь, произнес Голович. Его лицо стало таким же белым, какими были его пальцы. — Ради Бога, Джек!
Маурер вошел и закрыл дверь, не вынимая руки из правого кармана пиджака. Глаза его блестели от бешенства.
— Что он здесь делает? — закричал он, указывая на Феррари.
— Джек! Тебе нельзя было возвращаться сюда! — воскликнул Голович, неуверенно поднимаясь. — Тебя кто-нибудь видел? Ты разве не знаешь, что выдан ордер на твой арест?
— Что он здесь делает? — повторил Маурер.
— Он приехал, чтобы заняться этой девушкой Колеман, — пролепетал Голович.
— Ты за ним посылал? — спросил Маурер.
— Синдикат считал…
— К черту синдикат! Ты посылал за ним?
— Что я еще мог сделать? — хрипло пробормотал Голович. У него было такое ощущение, что Маурер сейчас пристрелит его. — Нам нужно было убрать Вайнера и эту девушку. Он единственный, кто смог бы это сделать!
Маурер пронзительно посмотрел на Головича, рот его кривился.
— Проклятый дурак! Неужели ты не мог справиться с такой ерундой, не прибегая к помощи со стороны?
— Это было невозможно, — спокойно вмешался Мак Кен. — Не горячитесь, мистер Маурер. Вам действительно не следовало возвращаться. Все копы города разыскивают вас. Форесту удалось состряпать против вас совершенно железное дело.
— Да, — зарычал Маурер. — Благодаря тому, что за это дело взялись трое кретинов! — Он указал на всех, кроме Феррари. — Впервые за пятнадцать лет выдан ордер на мой арест! Впервые за пятнадцать лет. Вот что происходит, когда меня здесь нет!
— Мы сделали все, что могли, — сказал Голович. Он почувствовал, что опасность уменьшается. — Мы избавились от Вайнера, теперь избавимся и от девчонки. Джек, только тебе нужно быть подальше отсюда.
— А я не стараюсь держаться в стороне от этого, — заявил Маурер и подошел к столу.
Голович поспешно отступил в сторону. Маурер занял свое место за столом. Голович пододвинул стул и сел вместе со всеми. В голове у него все перемешалось. Он был переполнен сдерживаемым бешенством и страхом. Оказаться вдруг отодвинутым в сторону, в несколько секунд потерять власть, лишиться положения, которое он уже начал считать незыблемым. Все это наносило ужасный удар по его самолюбию.
Феррари встретился взглядом с Маурером. Они пристально посмотрели друг на друга. Сейгель был удивлен, заметив нечто похожее на беспокойный страх в глазах Маурера. Феррари, как всегда, был совершенно бесстрастен.
— Хэлло, Маурер, — сказал он негромко.
Маурер отвел глаза.
— Хэлло, Феррари.
— Большой Джо передает тебе привет, — сказал Феррари и улыбнулся.
Маурер молча кивнул. Он знал, как опасен Феррари, и был страшно напуган, когда застал его здесь. Ему пришлось сделать усилие, чтобы снова овладеть собой.
— Какого черта вы здесь делаете? — спросил он. — Почему девчонка до сих пор жива? Прошло три недели после моего отъезда. С ней уже давно должно быть покончено.
— Это не так легко, — сказал Сейгель. — Во-первых, мы сейчас не знаем, где она.
— Но вы знали, где она была, — зарычал Маурер. — Почему вы не прикончили ее тогда?
— Первым мы прикончили Вайнера, — быстро сказал Голович. — Это было легче.
— Легче! Вы что, не понимаете, что главная опасность в ней? Если бы вы убрали ее, показания Вайнера ничего бы не стоили! Нужно было начинать с нее!
Голович уже давно понял свою ошибку, когда приказал убрать Вайнера вместо Фрэнсис, и забеспокоился, что Маурер так быстро это обнаружил.
— Вы знаете, что она заговорила? — спросил Мак Кен. — Она заявила, как вы порешили дамочку Арно. Вот почему и выдан ордер на ваш арест.
Лицо Маурера налилось кровью.
— Она лжет! Я не трогал Джун!
— У них достаточно веские доказательства, — медленно сказал Мак Кен. — Достаточные, чтобы убедить любой суд.
Маурер посмотрел на Головича.
— Какие доказательства?
Голович рассказал ему о заявлении Фрэнсис о золотом карандаше.
— Мы попытались его достать, — закончил он, — но ничего не вышло.
Маурер насторожился.
— Что значит ничего не вышло?
— Сейгель отправился туда с группой ребят и застал врасплох Конрада с парой фараонов, которые искали карандаш. Началась перестрелка, и, прежде чем Сейгель добрался до них, подоспели другие фараоны и напали на них с тыла. Мы потеряли пятерых.
Казалось, Маурер вот-вот взорвется.
— Хорошо же вы сработали, — зарычал он, навалившись на стол и уставившись на Головича. — Ты полоумный! Тебя нельзя оставить одного! Я знал о карандаше. У меня была история, объясняющая это. Пятеро людей убиты! Ты, должно быть, сошел с ума.
Голович откинулся на спинку стула, его лицо посерело. Он почувствовал на себе взгляд Феррари и через мгновение понял, что история с его провалом дойдет до синдиката.
— Ты заставляешь людей не только попусту терять жизни, но ты еще и подчеркиваешь, что карандаш — веская улика, — продолжал Маурер. — Я уронил этот карандаш за три дня до того, как была убита Джун.
— Но на нем ее кровь, — резко сказал Мак Кен.
Глазки Маурера засверкали.
— Это была моя кровь. Я порезал руку о бутылку. Кровь попала на карандаш, когда я вынимал платок. Он выпал и закатился.
— Это не пройдет, — резко сказал Мак Кен. — Сожалею, мистер Маурер, но такое объяснение не пройдет. Кровь на карандаше и кровь мисс Арно — одной и той же группы, причем довольно редкой.
Маурер выпятил подбородок.
— Какая это группа?
— Группа «Б».
— Вы, верно, очень удивитесь, если я вам скажу, что у меня тоже группа «Б»? Несколько лет назад у меня брали кровь на анализ по Вассерману и сказали, что у меня группа «Б». Как тебе это нравится? — он повернулся и посмотрел на Головича. — Если бы ты не пытался добыть этот проклятый карандаш, то все это для суда ничего не стоило бы.
Голович изменился в лице. Он сразу стал постаревшим и усталым.
— Я не знал.
Маурер презрительно посмотрел на него и затем, пожав плечами, отвернулся.
— Где эта девушка? — спросил он капитана.
— Хотел бы я знать, — ответил тот. — Форест спрятал ее где-то, и никто не знает где.
— И вы не знаете? — Маурер был взбешен. — Черт возьми! Вы еще капитан полиции или нет?
— Никто, кроме окружного прокурора, Конрада и двадцати моих лучших людей, которые охраняют ее, не знает. Конрад увез ее в ту же ночь, когда умер Вайнер. Форест мне сказал, что никто не должен знать этого места до самого суда.
Маурер сжал кулаки и ударил по столу.
— Нам нужно найти ее и убрать, — Маурер посмотрел на Сейгеля. — Это будет твоя работа. Я хочу знать послезавтра, где она. Понятно? Если ты поскользнешься и на этом, я позабочусь, чтобы ты не поскользнулся больше ни на чем.
Сейгель начал было протестовать, но зловещий блеск глаз Маурера остановил его. Побледнев, он повернулся к Головичу, как бы прося у него помощи, но тот даже не посмотрел на него.
— Вы ее не найдете, — коротко обронил Мак Кен, вставая. — Я знал, как важно не выпускать ее из виду, и я искал ее. Она исчезла. Я думаю, что ее вывезли из города.
— Сейгель найдет ее, — хмуро сказал Маурер. — Ему лучше найти ее!
Мак Кен пожал плечами и двинулся к двери.
— Берегитесь, мистер Маурер. Вам опасно оставаться в городе. Если один из моих людей наколет вас, я ничем не смогу помочь вам.
— Не беспокойтесь обо мне, — резко сказал Маурер. — Я сам о себе позабочусь.
Сейгель, бледный и потрясенный, последовал за капитаном из комнаты.
Феррари по-прежнему спокойно сидел в кресле. Он гладил свой костистый нос и с интересом наблюдал за Маурером.
— О'кей, Феррари, — сказал Маурер, слегка смягчая тон. — Очень обязан тебе за Вайнера. С девушкой я могу справиться и сам. Можешь возвращаться в Нью-Йорк. — Он посмотрел на Головича. — Ты заплатил ему?
Голович кивнул.
— Ну, пока, Феррари. Привет Большому Джо.
Феррари выбрался из кресла, встал на своих коротких ногах, сделал пару шагов к двери и затем остановился.
— Я думаю остаться здесь на пару дней, — сказал он. — Я могу вам понадобиться. На всякий случай.
Маурер посмотрел на него. Их глаза встретились. И Маурер первым опустил глаза вниз.
— Ну ладно, если тебе не жалко времени, — безразлично сказал он. — Но ты мне не понадобишься. Делай, пожалуйста, что хочешь.
— Я останусь, — сказал Феррари, улыбнулся и медленно вышел из комнаты.
Маурер повернулся и посмотрел на Головича.
— Ну, доволен собой, Эйб? — спросил он тихо. — Рад, что впустил эту маленькую змею в организацию? Как, понравилось быть боссом? Думаешь, ты хорошо поработал?
Голович ничего не сказал. Он сидел, уставившись в ковер. Его лицо стало дряблым, руки нервно шевелились на коленях.
— Ты думаешь, синдикат будет о тебе хорошего мнения? — продолжал Маурер тем же убийственно спокойным голосом. — Даже ребенок-идиот не смог бы сделать хуже. Все, что бы ты ни делал, ты делал плохо. Все! Я знаю, что ты надеялся встать во главе организации. Я знаю, что также планировал получить Долорес. Думаешь, я этого не знаю? Ты не смог бы стать во главе этого блошиного цирка, а что касается Долорес, то можешь забирать ее, если хочешь. У меня с ней покончено! — Он наклонился вперед и вдруг повысил голос: — Глупый, бесхребетный негодяй! Меня тошнит от твоего вида! Прочь с моих глаз!
Голович поднялся и медленно пошел к двери. Его ноги дрожали, а плечи опустились, как у человека, несущего непомерный груз. Он вышел и закрыл дверь.
Маурер резко откинулся назад. Он понимал, какая ему грозит опасность. Если он не выпутается, то синдикат решит от него избавиться. Но он еще поборется. Он знал, почему Феррари остается здесь. Он ожидает приказа. Впервые за многие годы своей преступной карьеры Маурер почувствовал испуг.
Только на следующий день в полдень Сейгель вспомнил о Дженни Конрад. Он лихорадочно организовывал поиски Фрэнсис, так как понимал, что Маурер будет безжалостен, если он еще раз потерпит неудачу. Он разослал всех своих людей, чтобы что-нибудь узнать о ней, но все было безрезультатно.
Он уже приходил в отчаяние, когда вдруг вспомнил о Дженни. И тотчас же он проклял себя, что был таким идиотом и не подумал о ней раньше.
Он не встречался с Дженни уже две недели. Ее шарм его немного разочаровал. Она не соответствовала своим многообещающим взглядам. У Сейгеля были высокие требования к женщинам, кроме того, было множество хорошеньких девушек, которые более чем желали угодить ему. Он мог позволить себе быть привередливым, и, когда обнаружилось, что Дженни не позволяет ему удовлетворять некоторые его изощренные потребности, он пришел к заключению, что она не стоит ни его времени, ни его денег.
Вполне возможно, сообразил он, что Конрад дал ей координаты своего местонахождения, чтобы она могла при необходимости связаться с ним. А где был Конрад, там рядом должна была находиться и Фрэнсис. Теперь он сожалел, что бросил ее так быстро. Он решил, что будет небезопасно связываться с ней до наступления темноты, и надеялся, что она будет дома. Он понимал, что если позвонит ей, то может нарваться на отказ, и поэтому предпочел не предупреждать ее о своем намерении посетить ее сегодня вечером. Чтобы быть абсолютно уверенным, что он не упустит ее, он поручил одному своему решительному парню понаблюдать за ее домом. Когда стемнело, он решил действовать.
Оставив машину в конце улицы, он пешком направился к дому Конрада. Накрапывал дождик, улица была безлюдной и темной. В одной из верхних комнат горел свет, но весь остальной дом был погружен в темноту. Его человек сообщил, что горничная-негритянка ушла примерно час назад. Следовательно, Дженни была одна.
Сейгель нажал кнопку звонка и подождал. Через некоторое время он услышал звуки шагов по лестнице, затем дверь открылась, и перед ним появилась Дженни. На ней был желтый шелковый халат, волосы свободно падали ей на плечи. Она выглядела милой и привлекательной, но не вызвала у Сейгеля никакого желания.
— Хэлло, крошка, — сказал он и шагнул вперед, вталкивая ее в переднюю и закрывая за собой дверь.
Глаза Дженни гневно вспыхнули, как только она узнала его.
— Тебе нельзя сюда приходить! Ты сошел с ума!
— А почему бы и нет? Мы одни, и нам никто не помешает.
— Ты должен сейчас же уйти.
— Миленький прием, — сказал он, улыбаясь и призывая на помощь весь свой шарм, который его еще никогда не подводил. — Не будь такой букой. Все в порядке. Никто не видел, как я пришел.
— Это нехорошо.
Он прошел вместе с ней в гостиную и включил свет.
— О, прелестно! Как тебе нравится быть одной? Не соскучилась по мне?
Дженни была возбуждена и возмущена.
— Если Пол вернется…
— Почему он вернется? — Сейгель упал в кресло и улыбнулся ей. — Расслабься. Он ведь уехал, не так ли?
— Да, но он может вернуться. Тебе нельзя здесь оставаться, Луи.
Он потянулся и схватил ее за руку.
— А где он? — спросил Сейгель, притягивая ее к себе.
Какое-то время Дженни сопротивлялась, потом неохотно позволила усадить себя на колени.
— Это уже лучше, — продолжал он. — Послушай, я соскучился по тебе. А ты скучала по мне?
— Ну, скучала… Ты мог бы… Почему ты столько времени не показывался? — гневно спросила она.
Сейгель засмеялся.
— Держу пари, что ты подумала, что я бросил тебя? Ты так подумала, правда?
— А если так? — огрызнулась Дженни и выпрямилась у него на коленях. — Думаешь, очень жалела? В море есть масса других рыбок.
— Правильно, есть, — он провел пальцем по ее позвоночнику и засмеялся, так как она задрожала и отпрянула от него.
— Не делай так!
— Я сделаю и еще кое-что!
— Не смей! — она одернула юбку. — Ты должен уйти.
— О'кей, но ты пойдешь со мной. В конце улицы стоит мой автомобиль. Мы поедем в Хэни-бар и поужинаем с шампанским.
— Нет.
В ее голосе не было никакой твердости.
— Иди и оденься. Я подожду здесь.
— Не пойду.
Он приподнялся.
— Ты хочешь, чтобы я отнес тебя наверх?
— Не смей!
— Ну, это мы еще посмотрим, детка.
Прижав ее к себе, он приподнял ее. Дженни сопротивлялась изо всех сил.
— Отпусти меня сейчас же!
— Мы идем наверх.
Он внес ее в холл и стал подниматься вверх по лестнице.
— Луи, отпусти! Я разозлюсь! Поставь меня!
— Всему свое время!
Он поднялся наверх, заметил свет, пробивающийся из-под двери, распахнул эту дверь ногой и вошел в большую просторную спальню с двумя кроватями, на одной из которых громоздились платья, костюмы и нижнее белье. Он усадил ее, все еще продолжая прижимать к себе.
— Уходи отсюда! — сердито крикнула она. — Я не намерена больше терпеть это!
Сейгель с трудом сдерживал себя. Он никогда не позволял женщинам говорить с ним подобным образом, но сейчас он решил, что еще рано показывать свой характер.
— Я должен терпеть твое раздражение, детка, — мягко сказал он. — Ты выглядишь даже лучше, когда твои глазки вот так сверкают.
Дженни немного смягчилась. Она никогда не могла противостоять комплиментам.
— А теперь, Луи, пожалуйста, иди вниз. Если Пол вернется…
Сейгель сел на кровать.
— Где он?
— Не твое дело. А теперь иди и жди меня внизу.
— Значит, ты не знаешь?
— Конечно, знаю, но это не твое дело.
Сейгель засмеялся.
— Серьезно, он сегодня вернется?
— Не думаю, но я не хочу рассказывать и рисковать. А теперь иди, пожалуйста, вниз.
Он встал, подошел к ней и обнял.
— Поцелуй меня, Дженни.
Она поколебалась, затем подняла свое лицо. Их губы слились в долгом поцелуе. Она попыталась сопротивляться и оттолкнуть его, но он легко удержал ее, и она почувствовала, как ее сопротивление медленно исчезает.
— О, Луи… — вздохнула она, прижимаясь к нему.
Он подвел ее к кровати. Она покачала головой, но остатки решимости уже покинули ее. Глядя на него, она легла на спину. Глаза ее были затуманены, лицо пылало.
— Мы не должны…
— Где он, Дженни? — спросил он, склоняясь над ней.
— Кто где? — спросила она, вздрогнув.
— Твой муж. Где он?
Дымка исчезла из ее глаз.
— Почему ты так этим интересуешься? — Оттолкнув его, она рывком села. — Конечно. Какая же я дура! Конечно!
Сейгель настороженно смотрел на нее.
— Что «конечно»?
— Так вот почему ты вдруг вспомнил обо мне, — сказала он со сверкающими от бешенства глазами. — Тебе нужно узнать, где эта женщина! Конечно! Пол не зря говорил, что ты — один из бандитов Маурера. Какой же идиоткой я была! — Она вскочила на ноги. — Убирайся! Убирайся, пока я не позвала полицию.
Сейгель ухмыльнулся. Весь его шарм мгновенно пропал. Холодное и жесткое выражение его глаз испугало ее.
— Спокойно, детка, — сказал он тихо. — Не начинай ничего, если не уверена, что сможешь это закончить. Ты знаешь, где он, и ты мне скажешь это, или, черт возьми, я выбью из тебя это! Где он?
Дженни, вздрагивая, отступила назад.
— Я не знаю. Уходи!
Сейгель поднялся. Едва она раскрыла рот, чтобы закричать, он наотмашь ударил ее по лицу так сильно, что она, оглушенная, упала на четвереньки. Он наклонился над ней, поднял ее и, держа за локти, затряс так, что у нее запрыгала голова. После этого он снова ударил ее так сильно, что она перелетела через всю комнату и растянулась на кровати. Она лежала, с трудом дыша, чувствуя себя так, словно попала под бомбежку. Подбежав, он встал коленями на кровати, схватил ее за руку и, перевернув лицом вниз, стал выворачивать руку. Она закричала от безумной боли, но он левой рукой ткнул ее лицо в подушку, заглушая крик.
— Где он?
Дженни никогда не была героиней. Боль в руке помутила ее сознание, и она заплакала. Он снова заломил ей руку.
— Нет! Не надо! Я скажу тебе! — закричала она.
— Давай, черт побери! Где он?
— Я не знаю, где он, но у меня есть номер его телефона, — рыдала она.
Он повернул ее и впился взглядом в ее побледневшее лицо.
— Какой?
— Варвуд, 99780.
— Если ты врешь, значит, ты соврала последний раз в жизни, детка!
— Оставь меня в покое, — рыдала она. — О, как мне больно!
— Теперь иди вниз и позвони ему. Поговори с ним. Скажи ему, как ты скучаешь без него. Я должен быть уверен, что он там.
— Хорошо, — задыхаясь, сказала она так горячо, что Сейгель сразу же понял, что она говорит правду.
— Пошли, — прорычал он, рывком поднимая ее на ноги.
Она, спотыкаясь, прошла через комнату к двери. Он пошел следом за ней по узкому коридору до верхней площадки лестницы. Он оказался у нее за спиной как раз в тот момент, когда она положила руку на перила. Сейгель весь подобрался, когда она встала на первую ступеньку, и неожиданно изо всех сил ударил ее ногой в спину. От ее жуткого крика его нервы напряглись до предела. Дженни перевернулась в воздухе и с глухим стуком упала на нижнюю площадку лестницы, ударившись об пол затылком с такой силой, что вздрогнул весь дом.
