Фары моего старенького «пикапа» осветили ее силуэт. Это было как в театре, где прожектор освещает лишь фигуру главной героини. Она стояла рядом с «бьюиком» образца 1938 года, который, похоже, мыли в последний раз еще задолго до Рождества Христова. Серая фланелевая юбка, темно-красный жакет, поднятая рука…

Мой принцип — никогда не брать попутчиц в кабину, но сейчас был особый случай. Все-таки у девушки испортилась машина, а именно их ремонтом я зарабатываю себе на жизнь. Глянув на часы — было четверть двенадцатого — я притормозил. В моем животе урчало от голода, я чертовски устал, так как почти пять часов провозился с машиной около аэропорта Норфолк. Однако трогательная беззащитность девушки заставила меня открыть дверцу и спрыгнуть на землю.

— Что у вас случилось?

— Понятия не имею. Бензина полный бак, но двигатель не заводится.

Подойдя к «бьюику», я поднял капот. В нос ударила волна резкого запаха сгоревшего масла, бензина, эпоксидной смолы. Все было ясно.

— Зажигание приказало долго жить. Завтра вам его починят.

— Но вы же даже не смотрели как следует! Вы уверены в этом? Как мне не везет!

— А что здесь смотреть? Запах говорит сам за себя. Ведь ремонт машин — моя профессия.

Повернувшись, она глянула на мой «пикап». По его борту шли большие красные буквы: «Гарри Колленз. Ремонт машин, Игл-стрит, 14».

Года два назад я гордился этой машиной. Когда мне ее продали, я тут же заказал надпись, дабы сделать рекламу самому себе, но за два года «пикап» сильно обветшал и совершенно потерял привлекательный вид.

Она беззаботно рассмеялась.

— Вот повезло, так повезло! Другая наверняка остановила бы какого-нибудь недотепу, а я нарвалась прямо на механика.

— Повезло, но не совсем. У меня нет нужной детали, так что ничем не могу помочь. Могу подбросить вас до ближайшей станции техобслуживания.

— Но они наверняка закрыты в такой поздний час. Да и не улыбается мне перспектива тащиться у вас на буксире.

— Могу дотащить до открытой.

— Благодарю, но лучше не стоит. К тому же эта развалина не моя, а моего приятеля. Так что это его головная боль. Пусть приезжает сюда сам, если захочет. Оставим ее прямо здесь.

— А вдруг ее угонят? Какая-никакая, но все же машина.

— Это его трудности. Вы меня подбросите до дома? Я живу в Вест-Энде.

— Ну, почему бы и нет…

Не дожидаясь приглашения, она скользнула в кабину. Я с сомнением посмотрел на сиротливо стоящую машину.

— А вдруг какой-нибудь усталый водитель врежется в нее на полной скорости? Нельзя ее так оставлять.

— Бог мой, вы всегда так беспокоитесь о ближних своих?

— Было бы весьма неприятно, если бы, предположим, я налетел в темноте на этот железный гроб, — открыв багажник, я взял аварийный фонарь и повесил его на дверцу «бьюика».

— Но ведь вам его никто не вернет.

— Не велика потеря.

Я медленно тронул «пикап» с места. Неяркий свет от щитка приборов освещал длинные ноги девушки и ее открытые коленки. Они были очень красивы! Краем глаза я рассматривал свою пассажирку. В полумраке я видел немного: темные волосы, разделенные пробором, ниспадали на плечи, чуть завиваясь в локоны, идеальная линия носа. Сам не знаю почему, но я был уверен, что сидевшая рядом со мной девушка очень красива.

Она вытащила сигареты, предложила мне. Чиркнула спичка, но я не успел рассмотреть свою соседку.

— Это ваш «пикап»?

— Да.

— Тогда вас зовут Гарри Колленз?

— Совершенно верно.

— Меня зовут Глория Селби.

— Рад познакомиться, э-э…

— Мисс Глория.

— Рад познакомиться, мисс Глория.

Мы проехали почти полмили в молчании, пока она вновь не заговорила:

— Вы всегда работаете так далеко от дома?

— Что дает вам основание полагать, что я работал?

— Вы не похожи на мужчину, который сел бы за руль с такими грязными руками, если только перед этим он не работал, как черт.

— Все правильно. Один из моих приятелей позвонил и попросил разобраться, что случилось с его машиной. Рядом, в пяти минутах езды, была станция техобслуживания, но он так ценит мои способности…

— И отказаться вы не могли?

— Не те времена, чтобы отказываться.

— А мне казалось, что владельцы автомастерских купаются в деньгах.

— Мне тоже так казалось, вот я и занялся этим бизнесом.

— Что, туго приходится?

— Как сказать… может быть, я выбрал не тот район.

— Но мне казалось, Оксфорд-Сити самый престижный район.

— Я тоже так думал, когда там поселился. А где конкретно находится Игл-стрит, вы знаете?

— Рядом с перекрестком Оксфорд-стрит и Робинсон-авеню.

Я вновь искоса взглянул на нее и сразу уставился на убегающую под колеса дорогу.

— Вы первая из всех, кого я знаю, правильно ответили на вопрос. Мало того, что эта улица с односторонним движением, так там через каждые пятьдесят ярдов красуются знаки «Остановка запрещена!». Водители боятся заехать ко мне даже за бензином. Но не подумайте, что я жалуюсь, просто так оно и есть. Вам не скучно?

— Ну что вы, все, что вы рассказываете, очень интересно.

С минуту мы молчали.

— Я обязательно поставлю машину к вам в гараж, да еще расскажу о вас своим друзьям.

— Буду весьма благодарен вам за рекламу.

— Вы сомневаетесь, что я так сделаю?

— Почему же, может и сделаете, как сказали, если завтра вспомните обо мне. Но я больше чем уверен, что завтра вы напрочь забудете о моем существовании и поставите машину в ближайший гараж. Так все делают, чего здесь обижаться…

— Я живу на Нью-Бонд-стрит, это ведь совсем рядом.

Мне показалось, что она прижалась коленкой к моей ноге.

— Какого типа у вас машина?

— «Ягуар» последней модели.

Теперь я явственно ощутил прикосновение ее коленки.

— Машину нужно отремонтировать?

— Ну что вы! Но ее нужно мыть. Могу я поставить ее к вам? Сейчас она стоит в гараже слишком далеко от дома.

— Место для машины всегда найдется, но я никому не даю ключей от гаража. — Мне все еще казалось, что она просто болтает, чтобы поддержать разговор.

— Но я иногда приезжаю очень поздно.

— Я живу прямо над гаражом и всегда засыпаю поздно. Цена — тридцать пять фунтов в месяц, в эту сумму входит и мойка вашей машины.

— Но я плачу столько же, плюс раз в месяц машина проходит полный осмотр.

— Ну это вряд ли, — я покачал головой.

— Вот как? — она засмеялась. — Что ж, придется подумать над вашим предложением.

— Тридцать пять фунтов не такие уж и большие деньги, если подумать.

Я был уверен, что теперь не услышу и слова о «ягуаре». Еще я был уверен, что высадив Глорию на Бонд-стрит, никогда ее больше не увижу.

— А почему сегодня вы были на «бьюике»?

Она немного наклонилась вперед, чтобы стряхнуть пепел.

— Сестра моего приятеля уезжала в Париж, вот он и попросил меня отвезти ее на своей машине в Норфолк. Вы когда-нибудь бывали в Париже?

— Да, когда служил в армии, но всего два или три дня.

— Вам там понравилось?

— Вообще-то да, но нам тогда было не до развлечений. Да и цены там такие, что глаза лезут на лоб.

— Как и везде. Но если знаешь нужных людей, то все обходится дешевле. В Париже мне известен дешевый отель, да и к тому же у меня там много друзей, так что мне все обходилось намного дешевле.

— Так вы там частый гость?

— Почти каждый месяц.

— Это связано с вашей работой?

— Да. Я модельер. Разрабатываю новые модели женского белья.

— Как это? — удивился я.

— Так. Работа — она и есть работа. Я не хуже других, работающих в этом бизнесе, да и у меня большие связи.

— Но, как мне кажется, возить белье в Париж дело бесперспективное.

— Кому как. У меня неплохой вкус, хотя покупательницы там очень привередливые.

— И все же, как мне кажется, вы слишком молоды, чтобы вести дело самостоятельно.

— Вам тоже не сто лет, — засмеялась она.

— Не думал, что в тридцать два года выгляжу сосунком. Благодарю за комплимент.

— Вы женаты?

— Да, а вы?

— Я же уже сказала. Да и зачем мне это? У меня есть любимая работа, а мужчина — найти его проще простого.

Я снизил скорость и повернул направо. По всей видимости, Глория не врала. У нее действительно квартира на Бонд-стрит, и она может себе позволить каждый месяц ездить в Париж. Я вдруг разозлился на себя. Если у меня плохо идут дела, это вовсе не означает, что у других — обстоит точно так же. Я сделал ошибку, вложив почти все деньги в покупку гаража. Если бы у меня осталось еще немного денег, я бы выкарабкался. Мне не следовало покупать новые заправочные колонки и моечную машину, следовало кое-что оставить и на черный день. Но тогда, в первые дни, мне так нравилось покупать все новое, что и в голову не приходило, что я могу потерпеть крах. Эта девица, рядом со мной, могла позволить себе купить «ягуар», ездить в Париж каждый месяц, снять квартиру на Бонд-стрит. Для меня это были совершенно недоступные вещи, казавшиеся сказкой. Я работал, как вол, постоянно учился, приобретал все новые и новые специальности, но это не приносило мне ничего, кроме головной боли. А эта женщина всего лишь имела хороший вкус, за который ей платили много денег. Она имела даже больше, чем нужно.

Она вдруг встревоженно спросила:

— Ваши часы идут правильно? Неужели уже так поздно?

— Они чуть спешат, но сейчас уже полночь. Вы спешите?

— Нет, но ведь в это время полагается быть в постели. Впрочем, мне завтра не нужно вставать рано. Вы любите рано вставать? Я — нет.

— Люблю я это делать или нет, мне все равно придется вставать очень рано, — в моем голосе послышалось неприкрытое раздражение. — Я открываю станцию в половине шестого. Это единственное время, когда у меня худо-бедно покупают бензин. Но если я посплю лишний час, прощай торговля. Вот так.

— Так вам приходится совсем туго?

— Я просто устал, но дела и в самом деле неважные.

— Возможно, вы просто не знаете нужных людей.

— На что вы намекаете?

— У меня есть знакомый владелец станции техобслуживания. Так у него куча денег.

— Я же сказал, что неудачно выбрал место.

— Он покупает и продает подержанные машины. Это отличный бизнес.

— Ну это вряд ли. Сейчас кризис.

— Смотря для кого. Кризис — это не более чем оправдание для бездельников. Если деньги нельзя заработать в одном деле, почему бы не попробовать в другом? Не мытьем, так катаньем, так, кажется, говорят. Ведь я права, не так ли?

«Черт! — подумал я. — Только этого не хватало! Эта девица пытается учить меня жить!»

— Конструируйте лучше свои бюстгальтеры, — проворчал я.

В ответ она лишь усмехнулась.

Я с облегчением вздохнул, когда повернул на Нью-Бонд-стрит.

— Даже не знаю, как вас и благодарить…

Я открыл дверцу, и Глория выпрыгнула из машины.

— Скоро я к вам приеду, Гарри. До встречи.

— До встречи, — я поколебался и добавил: — Глория.

Она обошла «пикап» и пошла по тротуару. Мне так и не удалось хорошо рассмотреть ее лицо. Даже если она заедет ко мне завтра, я ни за что не смогу узнать ее. Дойдя до угла, она оглянулась, махнула рукой и исчезла. Я вспомнил ее длинные стройные ноги, круглые коленки. До этого времени меня не очень волновали женщины, я имею в виду с тех пор, как я женился на Анне. Но эта женщина произвела на меня сильное впечатление.

Я даже не заметил, как, вспоминая свою случайную спутницу, доехал до гаража.

— Гарри? — услышал я раздраженный голос жены и вернулся с небес на землю.

— Да, моя радость, это я. А кто еще может приехать так поздно?

Поднявшись, я очутился в наших скромных апартаментах, состоявших из гостиной, маленькой спальни, ванной с туалетом и кухни, где с трудом можно было развернуться двум людям. Жена ждала меня в дверях спальни, кутаясь в старый халатик, купленный мной сразу после свадьбы. С тех пор я так и не мог позволить себе купить ей новый. Не те времена, чтобы покупать женам дорогие пеньюары.

— Почему так поздно, дорогой?

— Эта старая колымага никак не заводилась.

Анне было уже двадцать шесть лет, но выглядела она, как длинноногий подросток. У нее была свежая упругая кожа, большие серые глаза и большой, чуточку неправильной формы рот. Ее нельзя было назвать красавицей, но ее милая непосредственность и стройная фигурка подкупали. Я часто говорил ей, что никакой мужчина не отказался бы от такого лакомого кусочка. Она же считала, что у нее напрочь отсутствует вкус, и шикарной женщиной ей никогда не стать. Но она была отличная хозяйка, а уж готовила — пальчики оближешь! Возможно, она не была красавицей, но она была доброй и отзывчивой, а в моем теперешнем положении именно в этом качестве я очень нуждался.

— Пойди прими душ, дорогой. Ты голоден?

— Готов съесть даже живого ежика.

— Дай мне пять минут, дорогой. Ужин сейчас будет на столе.

Когда я вошел в маленькую спальню, она уже легла. Ужин, состоявший из нескольких бутербродов и подогретого чая, я проглотил за пять минут.

Быстро раздевшись, я рассказал ей о своей поездке, о девушке, которую подобрал возле испорченного «бьюика», и о том, что у нее «ягуар» последней модели. Анна не проявила особого интереса к моему повествованию. Лишь когда я сообщил о том, что эта девушка ездит каждый месяц в Париж, жена, тяжело вздохнув, сказала, что тоже не отказалась бы хотя бы раз побывать в этом городе. Но когда я заявил, что мне надоело вечно сидеть без денег, а у этой девушки имеется все, что только душа пожелает, жена вдруг воспротивилась такому упрощенному видению мира.

— У нее, скорее всего, проблем еще больше, чем у тебя. Не надо думать, что в мире только ты один страдалец.

— О'кей, о'кей, давай спать, — с раздражением прервал я ее. — Мне нужно очень рано вставать, если я хочу продать хотя бы несколько десятков галлонов бензина.

— Почему бы мне не сделать это? Я знаю, как включать насосы. Почему именно ты должен подниматься всегда так рано?

— Это мои трудности. Ты же не хочешь, чтобы я пришел на кухню и докучал там тебе своими советами?

— Думаю, на кухне тебе тоже бы не понравилось. Но я…

— Спи, дорогая…

Она вздохнула и покорно отвернулась, а я еще долго лежал, глядя в потолок. Я думал о гараже, о постоянно растущих долгах, и вновь слышал голос этой девушки: «Кризис — это не более чем оправдание для бездельников. Если деньги нельзя заработать в одном деле, почему бы не попробовать в другом…»

Ее голос удалялся и удалялся, но продолжал звучать в моем мозгу, как испорченная пластинка.