Сундучок был сделан из грушевого дерева. Несколько десятков лет к нему никто не прикасался, и теперь его покрывал толстый слой пыли. Но для того, чтобы удалить этот налет времен, потребовалось лишь одно легкое движение бархотки. Второе движение открыло взгляду всю богатую, сочную фактуру древесины.

После этого бархотка переместилась на окованные бронзой углы, придав им первородный блеск. Бронзовые петли пришлось не только протереть, но и слегка смазать. После этого наступила очередь золотой таблички с именем, прикрепленной к крышке сундучка шурупчиками. И лишь после того, как каждый квадратный дюйм, каждая металлическая деталь сундучка были отполированы до блеска, его слегка дрожащие от величия момента пальцы прикоснулись к запору. Язычок замка легонько щелкнул; можно поднимать крышку.

Взгляду открылись сверкающие инструменты, покоящиеся в бархатных гнездах. Он поочередно прикоснулся к ним чуть ли не с благоговением, словно инструменты обладали каким-то чудесным целительным даром. И это соответствовало истине – должно было соответствовать.

Первое место занимал нож для ампутации конечностей. Его клинок был чуть изогнут вниз – типичная форма американских ампутационных ножей, произведенных между временем Войны за независимость и Гражданской войны. Что касается данного ножа, то его создала в 1840 году фирма «Виганд и Сноуден». Это было подлинное произведение искусства.

Его пальцы двинулись дальше. Крупный опал в единственном перстне заговорщицки подмигивал в приглушенном свете. Запястная пила, ланцет Катлина, хирургические щипцы для костей, щипцы для мягких тканей. В конце концов пальцы замерли на большой пиле. Вначале он ласкал пилу по всей длине, а затем неожиданно для самого себя извлек из гнезда. Пила была подлинной красавицей, изготовленной для настоящих дел. Длинная, с тяжелым, потрясающе острым лезвием. Ее рукоятка, как и рукоятки всех других инструментов, была сделана из слоновой кости и гуттаперчи. Хирургические инструменты начали стерилизовать лишь после того, как в восьмидесятых годах девятнадцатого века Листер опубликовал свои работы о бактериях. С того времени рукоятки хирургических инструментов стали металлическими, а старые инструменты с пористыми деталями превратились в достояние коллекционеров. Как жаль – старинные инструменты выглядели гораздо более привлекательно.

Ему доставила удовольствие мысль о том, что при его работе стерилизации не потребуется.

Инструменты в сундучке хранились на двух уровнях. Он с благоговением снял верхний лоток, в котором лежал набор для ампутаций, и его взору открылась еще большая красота. На нижнем уровне нашли себе убежище нейрохирургические инструменты. Вдоль изящных пилок протянулся ряд черепных трепанов. Эти инструменты окружала жемчужина всего хирургического набора – цепная пила. Это была длинная металлическая лента, сплошь усеянная острейшими зубьями с зазубренными краями. Оба конца восхитительной ленты украшали рукоятки из слоновой кости. Вообще-то красавица принадлежала к набору для ампутаций, но длина пилы вынудила поместить ее на нижний лоток. Пилу использовали, когда требовалась быстрота и на всякого рода деликатности у хирурга просто не оставалось времени. Инструмент внушал ужас – и в то же время он был безмерно прекрасен.

Его пальцы ласково прикоснулись ко всем предметам, и лишь после этого верхний лоток вернулся на свое место.

Со стоящего рядом стола он взял тяжелый кожаный ремень, положил его рядом с открытым сундучком, а затем неторопливо кончиками пальцев смазал кожу небольшим количеством говяжьего сала. Самое главное теперь – не спешить. Чрезвычайно важно ничего не делать торопливо, ибо торопливость приводит к ошибкам и ненужной растрате сил.

По прошествии некоторого времени его пальцы снова погрузились в сундучок и извлекли оттуда нужный ланцет. Он любовно приложил лезвие ланцета к кожаному ремню и начал медленно водить лезвие туда-сюда, туда-сюда. Смазанная салом толстая кожа, казалось, мурлыкала от удовольствия.

На то, чтобы придать всем инструментам остроту бритвы, уйдет много часов. Но зато потом у него будет масса времени.

Более того, он станет хозяином бесконечности.