Глава 16
Семнадцатый век до нашей эры. Вавилон
Энхед проснулась посреди ночи от того, что на нее смотрит кровожадное чудовище. Эта мысль пришла ей на ум раньше, чем она открыла глаза и прислушалась…
Ее жилище находилось за городской стеной, между холмами, поросшими высокой травой и кустарником. Неужели лев или леопард забрался во двор и рыскает в поисках пищи? Почему никто из слуг не поднял тревогу, не поторопился встать на защиту госпожи?
Длинная тень с рогатой головой нависла над Энхед, глаза хищника горели в темноте… Она хотела закричать, но из ее горла вырвался всего лишь тихий хрип. Чудовище раскрыло пасть, откуда высунулся ужасный язык, раздвоенный, как у змеи, и коснулся ее лица…
– А-а-аааа!
Она очнулась в испарине и сообразила, что рядом никого нет. Она видела сон… Звезда на золотой цепочке жгла ей грудь, лазоревый камушек потускнел и покрылся багровыми разводами, похожими на прожилки крови.
Энхед поняла, что нельзя испытывать терпение богини. Она сделает все, как велела беженка из Ура: отправится на церемонию «священного брака», проникнет в Эсагилу и отыщет того, кто стережет дракона…
Осуществить наказ Асны оказалось не просто.
«Находиться во время обряда в Эсагиле – удел избранных! – объяснила молодой женщине жрица из местного храма. – Тайна культа строго охраняется. Тот, кто хоть раз участвовал в священнодействии, обретает счастливый жребий: ощутить конец жизни как новое начало! Прочие же навсегда сгинут в земном мраке…»
Энхед ничего не поняла из ее слов, но сильно испугалась. Как ей, простой смертной, состязаться в хитрости с искушенными в магии жрецами? Они сразу разоблачат самозванку и подвергнут суровому наказанию. Однако Асна не оставила ей выбора.
Можно было пройти с толпой людей по дороге Процессий, но вход в Эсагилу преграждали вооруженные до зубов стражники. Они пропускали внутрь лишь тех, у кого был опознавательный знак посвященного. Энхед понятия не имела, что это за знак. Мужчины и женщины подходили к стражникам, что-то быстро показывали, и те открывали им кипарисовые ворота, оббитые медными пластинами. Медь ярко сияла на солнце, и ворота казались золотыми…
Оказавшись лицом к лицу со стражником, Энхед сказала, что принесла глиняные таблички с записанными на них просьбами к богам и хочет оставить их в храме Шамаша. Тот даже не шелохнулся. Его лицо было каменным, словно стены, окружавшие святилище.
Тогда она, сама не понимая, что делает, распахнула накидку и показала «звезду». В то же мгновение стражник вскинул брови в изумлении, отступил и… дал ей дорогу.
«Почему ты не сказала мне, как я узнаю того, кто стережет дракона? – мысленно взывала она к Асне. – Где мне искать его? По каким приметам я отличу его от других жрецов и паломников?»
Вереницы женщин, несущих зажженные факелы, обтекали ее с обеих сторон и спускались куда-то в подземелье. Энхед сунула руку под накидку, сжала «звезду» и только решилась попросить помощи у Небесной Владычицы, как перед ней возникло укоризненное лицо беженки. «Твои желания исполнены! – воскликнула та. – Ты богата, у тебя будет муж, а потом и дети. Они легко появятся на свет один за другим, вырастут здоровыми и пригожими. Не испытывай более судьбу!»
– Я не имею права обращаться к богине… – прошептала Энхед, и в груди у нее все заледенело. – Иначе дракон заберет мою душу!
Отовсюду, с четырех сторон, раздались заунывные песнопения, сопровождаемые переливами арф. Арфистки в сердоликовых бусах окружили Энхед… или это все ей чудилось? Они ударяли по струнам, и те отзывались серебристыми звуками, погружая ее в странное забытье… Динь-дилинь… динь-дилинь…
Ее дыхание стеснилось, в глазах потемнело. Она перестала видеть и слышать, ноги ее подкосились, и все исчезло: и вымощенная плитами площадь, и башня, и женщины с факелами, и арфистки… Ночное небо отверзлось, подобно створкам раковины, и перед Энхед вдруг развернулись жуткие и вместе с тем великолепные картины: падение Вавилона, огонь, страшные разрушения, башня Этеменанки в руинах, бесславный закат тысячелетней империи, ветер, пески, луна над безжизненными холмами…
Видения заворожили ее. Энхед не чувствовала, как к ней приблизилась укутанная в темную накидку фигура, склонилась, сняла с ее шеи «звезду» и растворилась в толпе.
Очнувшись, Энхед долго не могла сообразить, как она очутилась на тесной улочке, зажатой с двух сторон стенами домов. Она сидела на земле, прислонившись спиной к глинобитному забору; в голове шумело, налитое тяжестью тело отказывалось слушаться. Где-то горели огни, жарилось мясо на углях – жители Вавилона праздновали «брачную ночь» своих богов…
Картины будущего исчезли из ее памяти, оставив после себя острое сожаление. О чем, о ком жалела она? Тоскливая боль пронзила сердце Энхед. Все, все в этой жизни бренно и тщетно. Богатство, любовь к мужчине, дети, мирная радость в окружении близких… все минет, просочится, как песок сквозь пальцы, развеется… Придет время умирать. Умрет она, умрет ее возлюбленный, умрут ее дети… и дети детей… умрет даже незыблемый Вавилон… Все пройдет! Неужели ничего не останется? Совсем ничего?
– Почему я не попросила у богини бессмертия? – в отчаянии прошептала Энхед. – Или великой мудрости, которая поможет мне понять жизнь и принять ее без ропота? Я совершила страшную, непоправимую ошибку. Ради благ земных пренебрегла благами небесными… О, Царица Неба, крепко привязана я к горю! Ты поразила меня, сделала больной, согнула, как одинокий стебель тростника… Я не могу сама по себе достичь разумения! Суждено мне лить слезы день и ночь! Утиши гнев твой, услышь моление мое… воззри на меня с милостью… не отворачивай от меня лица твоего!..
Невольно пришли ей на ум сцены из храмовой мистерии о великом Гильгамеше… Сама лучезарная Иштар предлагала ему свою любовь, обещала, что «перед ним преклонятся цари, господа, князья… из городов и стран будут нести ему дары», – но прекрасный герой отвергает ее посулы. Он постиг тщету земных удовольствий и стремится к иной доле – обрести вечную жизнь в садах богов, где «вместо плодов родятся драгоценные камни» и прозрачное море непрестанно набегает на золотой песок…
Энхед плакала и стенала до утра, пока не стихли ритуальные песни, не догорели огни, и свет факелов не сменили первые розовые лучи восходящего солнца…
* * *
Москва. Наше время
Получив у Леонтия, который остался в семье за старшего, полномочия вести расследование дальше, Астра встала перед выбором: с кем первым побеседовать. У нее появилось ощущение цейтнота, как у шахматиста, исчерпавшего лимит времени – надо было делать ход, но немедленно, без обдумывания.
– Куда ты торопишься? – беззаботно улыбался Матвей. – Составь список подозреваемых, и мы поговорим с ними по очереди. Кто-то обязательно себя выдаст.
– Смерть Нелли не последняя…
– Если даже и так, у тебя есть другое предложение?
Предложений не было, и Астра, насупившись, велела ему ехать к Леонтию домой.
– Он позволил тебе допрашивать собственную жену?
– А куда деваться? Сын профессора дал мне карт-бланш.
– Полную свободу действий? – присвистнул Матвей.
– Единственное условие – постоянно держать его в курсе дела. И не делиться информацией с официальным следствием. Пусть сами землю роют!
– Это сокрытие улик…
– Какие улики? Я хочу просто поговорить с людьми, посмотреть им в глаза, – возразила Астра. – Прощупать их настроение, понять, чем они дышат…
– Думаешь, этого будет достаточно?
Он свернул во двор, усаженный маленькими деревцами. Темнело. Номера домов терялись в синеватом сумраке. Наконец, Матвей нашел нужный и с трудом втиснулся со своим «Пассатом» между «Волгой» и «Маздой».
– Ты иди, а я тут подожду.
Астра, занятая нелегкими мыслями, зашагала к подъезду.
Эмма Ракитина оказалась упитанной крашеной блондинкой с приятными, но несколько вульгарными чертами лица. Она не удивилась приходу Астры.
– Муж позвонил мне с работы, предупредил о вашем визите.
– Странно, я не говорила, что сегодня же пойду именно к вам…
– Он и не утверждал, что сегодня.
Со слов Леонтия Астра знала, что его жена взяла отгулы. Причина более чем уважительная: семейная драма.
Эмма пригласила ее в гостиную, где стояли диваны, стол и стенка из ореха. Женщина выглядела уставшей, измотанной. Ее атласный домашний халат салатового цвета был обильно отделан рюшами, ноги утопали в мягких тапочках.
– Я должна отвечать на ваши вопросы? – простодушно осведомилась она. – На любые?
– По возможности.
– Вы согласовали это с мужем?
– Да, разумеется. Можете ему позвонить.
Эмма смущенно взмахнула ресницами:
– Не буду. Он не любит, когда я отвлекаю его от дел. Вы по поводу Нелли? Я, в сущности, мало ее знаю… знала…
– Ничего.
– Ладно, спрашивайте…
– Где вы находились во время убийства?
Краска бросилась в лицо Эммы, она напряженно заморгала.
– Вы думаете, это я?
– Мне необходимо собрать всю информацию, – благодушно улыбнулась Астра. – Я задаю этот вопрос всем без исключения.
– И Леонтию тоже?
– Конечно.
Эмме хотелось спросить, что он ответил, но она не рискнула.
– Ну… я не знаю… мне никто не говорил, когда точно убили Нелли…
– Утром, между десятью и двенадцатью.
Профессорская сноха наморщила лоб и скосила глаза в угол, где стояли старинные напольные часы:
– В тот день… я была дома. Мы работаем посменно. Проводила Леонтия… потом сделала косметическую маску для лица… я вычитала отличный рецепт в журнале! Потом… не припоминаю… кажется, ходила делать маникюр. Или нет, маникюр был на день раньше… а позавчера я пекла торт с мармеладом…
Она запуталась.
– Значит, вы не были на работе?
– В ателье? Нет, мы работаем через день с утра до позднего вечера – клиентам так удобнее. Не каждый может прийти на примерку в рабочее время, поэтому…
Поток ее слов был неиссякаем. Астра едва вклинилась с репликой:
– У вас нет алиби.
– Алиби? – Блондинка облизнула губы.
Сегодня она то ли не успела нанести макияж, то ли сочла это неуместным. Траур все-таки.
– Кто-нибудь может подтвердить, что вы с десяти до двенадцати не выходили из дому?
– Зачем? Я не убивала Нелли. Мы прекрасно ладили. Это с Раисой у них нашла коса на камень!
– Вы подозреваете Раису в убийстве падчерицы?
– Нет, что вы! Как я могу? Я вообще думаю, что Нелли погибла в результате несчастного случая.
Ее наивность граничила с глупостью. Если она притворялась, то довольно грубо.
– Как, простите?
– Ну… открыла случайно кому попало, вот и… Послу-у-ушайте, следователь интересовался бывшим ухажером Нелли. Ее вид… вы понимаете, о чем я… Кому придет в голову срывать с женщины одежду? Только потерявшему рассудок ревнивцу! Сейчас на людей магнитные бури влияют, какие-то вихри на солнце. Их клинит! Вон по телевизору такие страсти показывают – один свою семью перестрелял, другой в школу ворвался и начал палить из винтовки…
Не прерывая тирады, Эмма достала сигарету и закурила.
– Вы не против?
– Курите, – кивнула Астра.
Эмма отошла к окну, приоткрыла створку и закурила, стараясь выпускать дым наружу. От окна потянуло холодом.
– Я плохо сплю. Нервы… Эта жуткая история с Нелли потрясла меня. Убийство! В нашей благополучной интеллигентной семье! Уму непостижимо… Леонтий даже перестал браниться из-за сигарет. Он ненавидит курящих женщин. Когда мы встречались, я скрывала от него свою привычку, курила украдкой, потом чистила зубы, без конца жевала мятную резинку. Он узнал после женитьбы и был в шоке. Чуть ли не каждый день читал мне лекции о вреде табачного дыма… Кошмар!
Эмма перескакивала с одного на другое, забывая закончить мысль. Докурив сигарету, она вернулась и села на диван напротив Астры.
– Как вы познакомились?
– С Леоном? Обычное сватовство. Когда тебе за тридцать, уже не перебираешь женихов. Если бы не покойная жена профессора, Глафира, ходить бы Леону в холостяках. Они с сестрой не в отца пошли, никак не могли себе пару найти.
Она погрустнела – вероятно, подумала о том, что Нелли уже так и не выйдет замуж.
– Вы знали Глафиру?
– Больше заочно. Ее приятельница шила себе одежду у нас в «Ромашке». Она-то и предложила Глафире познакомить Леона со мной. Та согласилась. Он пришел якобы заказать костюм. У нас шьют и мужскую одежду тоже.
– Вы шили ему костюм?
– Нет, другой закройщик. Но это неважно. Главное, я посмотрела на Ракитина, он на меня… в общем, обыкновенно и скучно. Через пару дней он позвонил мне, пригласил в кафе. Мы долго встречались… по нынешним меркам. Целых два года. Честно говоря, мне очень хотелось выйти за него! – призналась Эмма. – Возраст, понимаете? Все сверстницы давно сыграли свадьбы, родили детей… а я все одна да одна. Тоскливо… Но замужество – не лучшее средство от депрессии!
Она спохватилась и замолчала. Слишком разоткровенничалась!
– Отчего умерла Глафира?
Жена Леонтия подняла на Астру удивленные глаза.
– Заболела… сперва гриппом, кажется… потом у нее случилось заражение крови. Сепсис. Леон особо не распространялся. Тогда я редко бывала у них в доме… Глафиру помню смутно. Меня даже на похороны не позвали. А почему вы спрашиваете?
– Вдруг пришло на ум. Что вы можете сказать о той приятельнице, которая…
– О Клавдии Прокофьевне? Синельниковой? Душевная женщина, пенсионерка. У нее целый букет болезней и ужасная полнота. Из-за этой полноты она не могла подобрать себе одежду и вынуждена была шить на заказ.
– То есть сейчас она уже не шьет?
– Нет. Ей трудно выходить из дому, да и с деньгами туго. Она всю пенсию тратит на лекарства.
– Вы хорошо осведомлены. Может, подскажете ее адрес?
– Конечно. Когда Клавдия Прокофьевна была не в состоянии прийти в ателье, я делала ей примерки на дому. По ее просьбе.
В глазах Эммы появилось любопытство. Вопросы посетительницы удивляли ее. Какое отношение имеет пенсионерка Синельникова к убийству Нелли?
Астра записала адрес Клавдии Прокофьевны в блокнот и попросила чаю.
– У меня еще остался мармеладный торт, – просияла Эмма. – Я мигом.
За чаем разговор пошел легче и непринужденнее. Хозяйка угощала гостью, и беседа стала более доверительной.
– Теперь, без Нелли, мне не с кем будет поделиться сокровенным, – призналась Эмма. – Мы иногда навещали друг друга, болтали. Она рассказывала о своих проблемах с Олегом, я жаловалась на Леонтия. Нелли меня понимала.
– У вас с мужем есть разногласия?
– Они есть у всех. Разве нет? Обычные семейные дрязги.
Ракитина с удовольствием уписывала торт. Видимо, ее не заботила стройность фигуры.
– Нелли недолюбливала Раису?
– Это мягко сказано. Она ее терпеть не могла! Согласитесь, не каждая молодая женщина выйдет за старика. Нелли считала женитьбу отца скоропалительной и постыдной.
– Вы тоже не любите… свекровь?
Эмма со стуком поставила чашку на стол.
– Какая она свекровь? Соплячка… Распущенная и хитрая! При живом муже строить глазки пасынку, это, по-вашему, нормально?
– Раиса влюблена в Леонтия?
– Не смешите меня! Она откровенно пытается подцепить его на крючок! Без зазрения совести! Профессор того и гляди…
Эмма осеклась, опустила веки, пряча искры негодования.
– Вы не преувеличиваете? – осторожно уточнила Астра.
– Нисколько. Раиса дошла до того, что флиртует с Леонтием, пытается завлечь его в свои сети. Ее не останавливает даже трагедия, которая случилась в семье… Ну, этого я не допущу! Не хватало, чтобы Леонтий клюнул на ее удочку…
Эмма быстро переходила от безразличия к веселью или злости и не стеснялась в выражениях. Астра терпеливо выслушала ее гневный монолог.
– Почему Нелли рассталась с Олегом?
Резкая перемена темы привела Ракитину в замешательство. Астра сама не знала, какую цель преследуют ее вопросы. Главное, не давать собеседнице сосредоточиться. Что-нибудь да проскочит.
– С Олегом? – опешила Эмма. – Нелли ждала принца, а он так… несостоявшийся мужчина, причем пьющий.
– Вы видели браслет, который он подарил Нелли?
– Да. Из голубых камней. Не помню, как они называются. Из-за этого браслета разгорелся грандиозный скандал. Нелли обронила его и почему-то вообразила, что украшение украли. Глупо, правда? К счастью, домработница нашла пропажу, когда делала уборку. Нелли была смущена, но обрадовалась.
– Потом браслет все-таки украли?
Эмма пожала округлыми плечами, покачала головой. Ее волосы, небрежно сколотые сзади блестящим бантиком, рассыпались, но она не стала поправлять прическу.
– Думаю, Нелли просто потеряла его. Если он расстегнулся один раз, мог расстегнуться и второй…
– Вам известно, что у Нелли пропадали и другие вещи?
– Другие? Нет… она ничего мне не говорила. Какие вещи? Золотые?
– Брелок от ключей, зонт… шарфик…
Эмма улыбнулась и махнула рукой. Ей явно хотелось курить, она поминутно поглядывала на лежащую на столе пачку сигарет.
– А-а… эти? Наверное, она теряла их, вот и все. Леонтий и его сестра придают слишком большое значение мелочам. Я закурю?
Она опять отправилась к окну и отвечала на вопросы Астры оттуда, стоя вполоборота и выпуская дым на улицу.
– А еще у кого-нибудь из Ракитиных пропадали личные вещи?
– Ну… я тоже иногда теряю… заколки для волос, например, зажигалки. Нельзя же из всякой ерунды раздувать проблему!
– Вы были знакомы с Олегом Провоторовым?
– Пару раз сидели за одним столом. Если это можно назвать знакомством, то да.
– Какое у вас сложилось мнение о нем?
– Я уже говорила – он не произвел на меня впечатления. Больше молчал, пил рюмку за рюмкой. Нелли поначалу не обратила на это должного внимания. Знаете, нам, женщинам, хочется видеть в мужчинах достоинства, за которые их можно полюбить, а не пороки.
– Мог Провоторов убить Нелли? Из ревности или в отместку за разрыв?
– Не думаю. Прошло больше года, как они разошлись… Олег совершенно не похож на Отелло! Ни малейшего сходства. Обычный менеджер средней руки, не особо удачливый… Женитьба на Нелли могла бы поправить его дела.
– Каким образом?
– Она больше зарабатывает… зарабатывала… они наверняка поселились бы в ее квартире. Она хотела взять машину в кредит, вместо его старой.
– Он не стремился возобновить отношения?
– Кажется, нет. Нелли не упоминала ни о чем таком…
– У вас есть семейный альбом?
– С фотографиями? Да, конечно… Показать?
– Если можно.
Астра бегло просмотрела стандартные снимки, сделанные на память. Какая-то вечеринка, шашлык на природе, открытие ресторана… Нелли и Леонтий в обнимку на прогулочном катере… Дань традиции.
– Я возьму пару фоток? Вот эту… и эту…
Она выбрала отдельные снимки, запечатлевшие Нелли, Леонтия, Эмму и профессора с молодой женой.
– Сколько угодно, – повела плечами хозяйка. – Хоть все забирайте. Леонтию сейчас не до фотографий. Потом вернете.
Астра согласно кивнула.
– Провоторов курил?
Эмма не сразу ответила. Она сбросила пепел в тяжелую мраморную пепельницу и взглянула на гостью.
– Леонтий сказал мне, что ее ударили такой же штуковиной. Это я подарила Нелли пепельницу… для Олега. Он много курил, и она наверняка пыталась отучить его от вредной привычки. Они с братом иногда поразительно похожи. Что вы на меня так смотрите? Думаете, я нарочно подарила Нелли пепельницу, чтобы было чем стукнуть ее по голове? Пф-ф-ффф… Я же не идиотка. Да, я портниха, институтов не заканчивала, но с мозгами у меня все в порядке.
– Не сомневаюсь.
Эмма поднялась из-за стола, давая понять, что беседа затянулась.
– Вы найдете убийцу? – спросила она, выпуская гостью из квартиры.
– Постараюсь…
