Джимми Леттер воспринял это тяжело. Но в полном крушении всех его заблуждений относительно Лоис была надежда на будущее. Ни один мужчина не станет лелеять память о женщине, которая хотела его отравить. Когда он узнал об этом, потрясение было жутким. Оно полностью уничтожило связанные с супружеской жизнью хорошие воспоминания. Вскоре, когда пыль и осколки прошлого будут убраны, освободится место для новой постройки. Даже теперь, в первые часы, ощущалось его подспудное облегчение. Вместе со всем остальным исчез терзавший душу страх: он не толкнул Лоис на самоубийство.

Дознание началось в четыре часа дня. Коронер, доктор Саммерс, вел его очень твердо. Он побеседовал со старшим инспектором Лэмом и во многом с ним согласился. Дача показаний будет ограничена только самыми необходимыми, сенсационные элементы не станут поощряться. В присяжных были люди спокойные – главным образом, местные фермеры, владелец гостиницы «Бык», пожилой холостяк, у которого имелся собачий питомник, и двое торговцев. Деревенский клуб был переполнен – любопытные деревенские жители сдавили репортеров в плотную массу; атмосфера казалось накаленной; сильно пахло лаком и разгоряченными телами.

Первым делом заслушали показания полицейских и медиков. Причина смерти была совершенно ясна – морфий. Подтверждением служил оставшийся порошок.

Затем доктор Саммерс вызвал Джимми Леттера.

– Вы состояли в браке два года?

– Да.

– У вас с женой были хорошие отношения?

С другого берега открывшегося в его жизни залива Джимми Леттер ответил:

– Да.

– Но на этой неделе произошел серьезный конфликт? – Доктор Саммерс поправил пенсне и твердо сказал: – Я не собираюсь вдаваться в подробности конфликта, но обязан спросить, был ли он серьезным.

Поскольку вся деревня уже знала от Глэдис Марш, что муж среди ночи застал миссис Леттер в комнате мистера Энтони и мистер Энтони сказал ей «нет» – такой тактичный джентльмен, помолвленный с мисс Джулией, – все искренне одобрили «да» Джимми Леттера. По залу пошел шепоток. Доктор Саммерс подавил его.

– Можете сказать, был ли конфликт настолько серьезен, что мог привести к разводу?

Джимми Леттер снова ответил: «Да». После этого его кратко расспросили о событиях вечера среды и отпустили.

Вызвали Джулию, чтобы она описала, как нашла Лоис Леттер в бессознательном состоянии.

Затем настал черед Полли Пелл.

При четвертом повторении показаний слова сходили с ее языка чуть ли не сами собой. Она описала сцену в ванной – ее детский голосок был слабым и робким, но вполне слышимым. Может быть, она вспоминала, как на этом самом возвышении изображала фею в избранных сценах из «Сна в летнюю ночь» или стояла на страже возле яслей, одетая в длинную белую рубашку с парой крыльев. У нее был красивый мелодичный голос, и однажды она пела партию Пажа дьячку доброго короля Вацлава. Ее это почти не пугало: в обычной жизни дьячок был дядей Фредом, и всех в клубе Полли знала с раннего возраста. Возможно, эти воспоминания ее подбадривали.

Коронер сказал Полли, что показания она давала замечательно. После того как девушка описала табакерку, ей показали ее, и она сразу же сказала: «Да, эта самая». Под конец ей задали тот же вопрос, что и мисс Сильвер, – видела ли она лицо миссис Леттер, заметила ли его выражение. Полли дала тот же ответ:

– Да, сэр. Она выглядела очень довольной.

Спертый воздух в клубе, казалось, пришел в движение. Все присутствующие, кроме представителей прессы, знали Лоис Леттер, по крайней мере, в лицо. Большинство так или иначе разговаривали с ней. Все знали о зеркальных стенах в ее ванной и спальне, и общий вердикт гласил, что это неприлично. Все могли явственно представить ее изображение, какое Полли видела отраженным от стены ванной: красивая миссис Леттер колотит каблуком туфли по сложенному листу бумаги и выглядит «очень довольной». У людей с самым живым воображением эта картина вызвала неприятный трепет. Этим и объяснялось движение воздуха.

Полли вернулась на свое место.

Коронер вызвал Минни Мерсер.

Черного платья, чтобы носить траур по Лоис Леттер, у нее не было, но она надела самое темное, синее, которое носила все лето, когда позволяла погода, и темно-синюю соломенную шляпу, в которой деревня видела ее по солнечным воскресеньям в церкви, начиная с апреля. Лицо Минни казалось таким изможденным и бледным, что коронер посмотрел на нее с беспокойством. Он был другом ее отца, и около сорока лет назад она сидела у него на коленях и лезла в его жилетный карман за мятными леденцами.

Он очень благосклонно выслушал ее показания и первым делом спросил о морфии:

– Морфий находился в запасе лекарств доктора Мерсера?

– Да.

– Где вы его хранили?

– В аптечке в моей комнате.

– Запирали аптечку?

– Да.

– А где хранили ключ?

– В ящике туалетного столика.

Голос ее, как и лицо, был невыразительным, безжизненным, но внятным.

Коронер продолжал:

– Обратили вы внимание, что пузырек с таблетками морфия стоял не на месте?

– Мистер Леттер пришел ко мне попросить снотворного. Аптечка была открыта, потому что я доставала из нее крем. Он взял пузырек с морфием, я сразу же отобрала его и сказала, что морфий опасен. Кажется, пузырек стоял на передней части полки, когда мистер Леттер взял его, а не на задней.

– Видели вы, как его достал из аптечки мистер Леттер?

– Да.

– Он ничего не вынул из пузырька?

– Нет, просто достал пузырек. Я тут же его отобрала.

– Когда вы доставали крем, заметили, что пузырек был не на месте?

– Нет. Он стоял на другой полке, среди других похожих пузырьков. Я не замечала этого, пока мистер Леттер его не достал.

– Заметили вы что-нибудь в пузырьке, когда отобрали его у мистера Леттера?

– Я подумала, что таблеток в нем как будто убавилось. Уверена я быть не могла, поскольку долгое время его не видела, но подумала, что таблеток стало меньше.

– Что вы дали мистеру Леттеру, чтобы помочь ему заснуть?

– Две таблетки аспирина.

– Заперли после этого аптечку?

– Да.

– И положили ключ в обычное место?

– Да.

– Он видел, куда вы его кладете?

– Нет.

– Когда все это произошло?

– Во вторник вечером.

– То есть больше, чем за сутки до смерти миссис Леттер?

– Да.

Доктор Саммерс поправил пенсне.

– Теперь перейдем к событиям вечера среды. Будьте добры, расскажите, что видели и что делали, когда вошли в гостиную после ужина.

Все тем же безжизненным голосом Минни повторила историю, которую рассказала Лэму утром. Присяжные могли зрительно представить ее, стоящую в дверном проеме гостиной и наблюдающую, как Лоис Леттер сыплет белый порошок из старой французской табакерки в одну из чашек с кофе на подносе. Представить, как Лоис размешивает кофе, как добавляет сахар и коньяк, как несет чашку к столику возле кресла Джимми Леттера. Представить, как она заполняет табакерку лепестками розы и кладет ее в ящик стола.

В клубе стояла мертвая тишина. Каждое негромко произнесенное слово падало в эту тишину, будто камень в воду. В этот жаркий, душный день не один человек испытывал дрожь или чувствовал, как по спине ползет капля холодного пота. Все знали мистера Джимми. Пожилые уже не помнили, как долго. И жена мистера Джимми высыпала белый порошок в чашку с кофе и поставила ее там, где он возьмет ее и выпьет.

В этой странной тишине они слушали, как Минни Мерсер рассказывает коронеру, присяжным и всем им, что она поменяла местами чашки. Они все знали мисс Минни. Она учила их детей в воскресной школе и приходила в их дома как друг. За ее историей была жизнь, которую она вела у них на глазах сорок восемь лет. Внимание к жизни королевской семьи ничто по сравнению с вниманием к жителям деревни. Никому из деревенских жителей не могло прийти в голову, что мисс Минни говорит хоть слово неправды. Не приходило это в голову и коронеру, но он задал несколько вопросов, чтобы представителям прессы все было совершенно ясно.

– У вас не мелькнула мысль, что порошок, который миссис Леттер сыпала в чашку, мог быть не сахаром?

– Я подумала, что это сахар или что-нибудь сладкое – например, сахарин. Миссис Леттер иногда принимала лекарства для похудения. Я решила, что она подслащивает свою чашку – она любила очень сладкий кофе.

– А что вы подумали, когда она отнесла чашку к креслу мистера Леттера?

Голос Минни впервые дрогнул.

– Я подумала… миссис Леттер была зла на него. Подумала, что она… сделала это нарочно. Он всегда клал в кофе один кусок сахара. Вот почему я поменяла местами чашки.

– Это была единственная причина?

– Да.

Ее попросили опознать табакерку.

– Это из нее миссис Леттер высыпала порошок в кофе и потом заполнила ее розовыми лепестками?

Табакерка лежала на столе между ними, блестевшая серебром и разрисованной крышкой – кокетливой французской Венерой с развевающейся голубой лентой, с розами в волосах и со смеющимся Купидоном, целящимся игрушечной стрелой из игрушечного лука. Красивая безделушка для хранения яда.

Минни помотрела на нее и сказала: «Да».

Полицейский эксперт, который обследовал табакерку, показал, что обнаружил под розовыми лепестками белый порошок, приставший к бокам и ко дну табакерки. Были обнаружены следы морфия. Порошок оказался идентичен с образцами из ванной миссис Леттер.

Больше свидетелей не было.

Коронер быстро подытожил результаты дознания. Присяжные удалились. Начались негромкие разговоры.

Жители Леттер-Энда сидели молча. Даже не разговаривали друг с другом. Джулия бросила взгляд на Минни и понадеялась, что Минни не упадет в обморок. Джимми Леттер ни на кого не смотрел. Он сидел на крайнем сиденье в первом ряду, слева от него была сосновая стена, липкая от лака, справа кузен Энтони. Все видели только его затылок, может быть, иногда ухо и часть щеки. Джимми смотрел на дощатый пол. Доски слегка потрескались, в трещины набилась пыль. Из пыли вылез крохотный паучок и побежал по одной из досок. Через несколько дюймов остановился, замер и притворился мертвым. Джимми пристально наблюдал за ним. Побежит паучок дальше или останется на месте? Что заставило его вылезти из щели, почему он остановился и притворился мертвым? Что вынуждает людей делать все то, что они делают? Что заставило Лоис попытаться отравить его?

Паучок шевельнулся, пробежал еще около двух дюймов и снова притворился мертвым. Джимми не сводил с него глаз.

Присяжные совещались всего четверть часа. Старшина присяжных, рослый, добродушного вида фермер, заговорил очень медленно, веско, внятно. В руке он держал лист бумаги и читал по нему.

«Мы пришли к заключению, что покойная скончалась вследствие отравления морфием – что морфий находился в кофе, который она приготовила для своего мужа и поставила возле его кресла – что мисс Мерсер поменяла местами чашки, не зная, что в одной из них находится яд, и нисколько не виновна в произошедшем. Мы также убеждены, что мисс Мерсер хранила морфий под запором, и ее совершенно не в чем обвинить».

Раздались аплодисменты, их тут же остановил коронер.

– Это вердикт о смерти в результате несчастного случая.

– Да, сэр. Но мы хотим указать в протоколе, что, кроме миссис Леттер, тут некого винить. И мы хотели бы, если это уместно, выразить наше сочувствие мистеру Леттеру.

Джимми Леттер поднялся и вышел в боковую дверь. Энтони вышел вместе с ним. Через несколько секунд за ним последовали остальные члены семейства. Жители деревни Рейн принялись обсуждать самую большую сенсацию с тех пор, как солдаты Кромвеля ставили в церкви своих лошадей.