– Берите шляпу, Фокс, – сказал Аллейн, поднимаясь. – Мы с вами отправляемся в путешествие на ферму «Кэрри Эдж», чтобы перемолвиться словом с мисс Мур. По словам мисс Дарры, ферма находится на расстоянии мили с четвертью от въезда в тоннель. Возможно, по дороге мы встретим Кьюбитта, который пишет портрет Пэриша. Так что путешествие обещает быть интересным. Итак, в путь!

Выходя, Фокс снял с вешалки твердый фетровый котелок, который обычно брал с собой, когда служебные обязанности требовали его присутствия в деревне. Уилл Помрой стоял у главной двери в гостиницу, и Аллейн попросил его одолжить ему трость из пестрой коллекции тростей и палок, хранившихся в ящике при входе.

– Пользуйтесь, – коротко сказал Уилл.

– Большое спасибо. Скажите, чтобы попасть на ферму «Кэрри Эдж», мы должны повернуть направо от главной дороги, ведь так?

– «Кэрри Эдж»?.. – протянул Уилл и внимательно на них посмотрел.

– Да, – кивнул Аллейн. – Ведь там живет мисс Децима Мур, не правда ли?

– Думаю, сегодня утром вы ее там не застанете.

– О чем вы там говорите, сынок? – крикнул старый Помрой из частного бара. – Если джентльмены ищут мисс Десси, то сегодня она должна отправиться за покупками, которые обычно делает в субботу утром.

Уилл раздраженно дернул плечом.

– Похоже, отец, ты знаешь привычки всех наших соседей, – пробормотал он.

– Спасибо, мистер Помрой! – крикнул Аллейн, повернувшись на голос из частного бара. – Коли так, то мы, возможно, встретимся с ней по дороге.

– Если только мисс Десси не поедет на машине, – отозвался Абель, высовываясь из двери. – Но насколько я знаю, она предпочитает ходить пешком.

Старик одарил сына испытующим взглядом, после чего посмотрел на детективов.

– И все-таки мы рискнем, – сказал Аллейн. – Постараемся вернуться к ленчу, мистер Помрой.

– Очень хорошо, джентльмены.

Аллейн и Фокс вышли из дома и двинулись по подъездной дорожке к тоннелю. Когда дошли до него, Аллейн повернулся и посмотрел на «Плюмаж». Уилл продолжал стоять в дверях и гипнотизировать их взглядом. Когда же Аллейн снова повернулся, чтобы идти дальше, Помрой-младший вернулся в дом и направился в бар.

– Даю голову на отсечение, – произнес старший инспектор, – что Уилл отправился звонить мисс Мур в надежде поймать на выходе и сообщить о наших планах. Ну и наплевать. Эта барышня отлично знает, что рано или поздно мы встретимся с ней для конфиденциальной беседы.

Детективы вошли в темное жерло тоннеля.

– Любопытно, братец Фокс, не правда ли? – проговорил Аллейн, оглядывая осклизлые каменные стены тоннеля, в которых его голос отзывался эхом. – Похоже, в стародавние времена тоннель перегораживался воротами, чтобы деревушка Оттеркомби могла отгородиться от всего мира. И еще: здесь ужасно скользко, и мисс Мур должна быть воистину бесстрашным водителем, чтобы ездить тут на машине, – особенно в дождливую погоду.

Через некоторое время они вышли из «трубы» и снова окунулись в яркое солнечное утро. От тоннеля в сторону Иллингтона уходило пыльное ухабистое шоссе, именовавшееся здесь «главной дорогой», справа и слева виднелись склоны поросших травой холмов, купы деревьев, а за ними – береговая черта с белой пенной полосой прибоя. Таков Девон в районе побережья, обитатели которого веками жили интересами своих деревенек и местечек, в то время как мимо них то и дело проплывали большие корабли, отправлявшиеся в дальние края.

– Судя по всему, дальше нам надо идти по этой дорожке, поскольку она справа от шоссе, – решил Аллейн.

Детективы поднялись на холм и двинулись по тропе, обогнув заросли кустов и крохотную полянку со слегка примятой травой.

– Хорошее местечко для любовных свиданий, – пробурчал Фокс.

– Согласен, – сказал старший инспектор. – Вечером можете привести сюда пышущую здоровьем особу, которая кормила нас завтраком.

– Миссис Ивс?

– Ее самую. Но необходимо прийти сюда пораньше, поскольку, как видно, это очень популярное место. Взгляните только на разбросанные здесь многочисленные окурки!

Неожиданно Аллейн наклонился и поднял два из них.

– Вот они – те самые прославленные улики, о которых так любят распространяться авторы детективных романов. Тенденция прослеживается со времен старины Конан Дойла, так как он первый уделял им повышенное внимание и описывал во всех деталях, на основании которых делал многие важные выводы. Но нам, рядовым сыщикам-трудягам, до автора Шерлока Холмса, конечно, далеко. Хотя… Этот окурок, к примеру, имеет сбоку надпись «Дахабейх» и был полноценной сигаретой одного из дорогих египетских сортов. А между тем Харпер говорил, что обнаружил в кармане Уочмена именно египетские сигареты. Сомневаюсь, что в Оттеркомби кто-то, кроме Уочмена, курил сигареты этого сорта. По крайней мере, Пэриш и Кьюбитт, я точно знаю, предпочитают виргинский табак. А вот на этом окурке, обратите внимание, остались следы оранжево-коричневой помады.

– Мисс Дарра такую не использует, – заметил Фокс.

– И миссис Ивс тоже. А раз так, давайте повнимательнее приглядимся к этому месту, Фокс. Похоже, незадолго до того, как данные сигареты здесь выкурили, прошел дождь, поскольку в почве отпечатались следы женских каблуков. И довольно острых, поскольку отпечатки глубокие.

– Если судить по характеру отпечатков и следам на траве, – произнес Фокс, – вышеупомянутая особа женского пола сидела здесь – или даже лежала. Заметны также следы борьбы. Интересно, как протекало это свидание и чем закончилось.

– Любопытно, не правда ли? – Аллейн задумчиво наморщил лоб. – «Присмотритесь к тем, кто ближе к дому» – так, кажется, сказала мисс Дарра? Хотелось бы знать, что она имела в виду, поскольку улик у нас по-прежнему крайне мало, и дело в его нынешнем состоянии на пересмотр в суде никак не тянет. Поэтому приветствуются любые теории. Давайте посмотрим, не осталось ли здесь отпечатков мужских подошв. Кажется, вот один. Но не слишком хороший.

– И кому он принадлежит? Уочмену?

– А вот это нам и предстоит выяснить. Возможно, мы тянем пустышку, но мне так или иначе придется вернуться в гостиницу.

Аллейн прошел по тропинке, спустился с холма и исчез в зеве тоннеля. Через четверть часа он вернулся, неся в руке свой саквояж и какой-то старый ящик.

– Как вы любите говорить, Фокс, – произнес Аллейн, – лучше сделать все, что только можно, чтобы потом не сожалеть о несделанном.

С этими словами он открыл саквояж, в котором, помимо всего прочего, находились резиновая чашка, фляжка с водой, пакетик с гипсом и разбрызгиватель с неким веществом. И пока Аллейн опрыскивал следы шеллаком и отламывал нижние ветки кустов, Фокс размешивал в резиновой чашке гипсовый порошок с водой. Когда раствор был готов, детективы залили им четыре лучших отпечатка из найденных ими следов, укрепив гипс тонкими прямыми веточками и добавив для лучшего застывания щепотку соли. Когда гипс застыл, Аллейн осторожно вынул отливки из земли, после чего завернул их в тонкую ткань и спрятал в саквояж, а следы накрыл ящиком, который затем придавил камнями и засыпал ветками и сухой травой.

– Может, еще понадобятся, – прокомментировал он дело своих рук и добавил: – Ну что – идем дальше?

Они поднялись на вершину холма, откуда увидели в оконечности мыса мистера Кьюбитта, чуть ли не прыгавшего из стороны в сторону перед мольбертом и напоминавшего своими резкими дергаными движениями марионетку, а также позировавшего ему Пэриша.

– Придется, как видно, к ним присоединиться, – заметил Аллейн, – тем более они нас заметили. Посмотрите, какие академические позы принимает Пэриш. Ничего удивительного. Во-первых, это в его характере, а во-вторых, как я слышал от своей супруги Трой, Кьюбитт собирается выставляться на вернисаже в Академии художеств. Давайте пройдем еще немного по этой тропинке, а потом спустимся, не возражаете?

Они прошли по вершине холма еще несколько десятков ярдов, пока не увидели пологий склон, внизу которого снова обнаружили отпечатки ног и еще кое-какие следы. Аллейн наклонился и некоторое время исследовал их взглядом.

– Тут определенно стоял складной стульчик, – пробормотал он. – А вот и пустая туба от акварельных красок. Похоже, это еще одно любимое убежище мисс Дарры. Интересно, была ли она здесь в ту роковую пятницу? Хотя отсюда других фигурантов не видно, зато слышны их голоса.

– Если и слышны, то не очень хорошо.

– Возбужденные или рассерженные слышны… Ладно, пойдемте дальше, что ли.

Когда они спустились по склону и двинулись к оконечности мыса, Кьюбитт как ни в чем не бывало продолжал обрабатывать кистью натянутый на подрамник холст, но Пэриш уже начал поворачивать голову в их сторону. Когда же они подошли поближе, Кьюбитт крикнул им через плечо:

– Надеюсь, вы пришли сюда не для того, чтобы задавать вопросы? Лично я сейчас очень занят.

– Ничего страшного, – сказал Аллейн. – Мы подождем.

Детектив обошел приятелей по краю скалы и с вальяжным видом отпускника преспокойно улегся на землю. Фокс последовал за шефом и присел рядом. Под ними морские волны с шумом накатывались на прибрежные камни, разбрасывая по пляжу клочки пены и водорослей, а над головой с пронзительными криками кружились чайки, то скрываясь в тени скал, то снова поблескивая оперением на солнце.

– Какое все-таки величественное зрелище, – задумчиво произнес Аллейн, глядя на прибой. – Когда смотришь, с какой яростью волны вновь и вновь обрушиваются на прибрежные скалы и бетонные зубцы волноломов, невольно начинаешь думать о том, что в этом заключается некий смысл. Особенно если принять во внимание, что это происходит на протяжении тысяч и тысяч лет. А как вам въевшиеся в поверхность скал узоры засохших водорослей, похожие на иероглифы, которые невольно хочется расшифровать? А ветры, которые день за днем гонят к берегу волны прибоя? Неужели это бессмысленно? Или за всем скрывается воля некоего вселенского разума или высшего существа, которое одно только и знает, почему все так устроено и делается подобным образом? Чем больше я об этом думаю, тем чаще прихожу к выводу, что некие события, кажущиеся нам порой бессмысленными, обладают на самом деле скрытой внутренней логикой, которую мы можем понять, лишь сделав над собой огромное усилие или кардинально изменив точку зрения. Как ни странно, такое бывает и с некоторыми полицейскими расследованиями, представляющимися на первый взгляд нагромождением нелепых, ничем не связанных и ничего не значащих фактов… Ну, все. Больше не могу смотреть вниз. С детства не переношу высоты. Голова кружится…

– А вот и мистер Кьюбитт пожаловал, – неожиданно произнес Фокс, выслушав монолог шефа без единого замечания или комментария.

Аллейн перекатился на другой бок и увидел приближающегося Кьюбитта, казавшегося на фоне светлого неба плоским силуэтом, вырезанным из черной бумаги.

– Мы решили передохнуть, – сообщил Кьюбитт, подходя к детективам. – Прошу прощения за не слишком любезный прием, но когда вы появились, я работал над одним очень трудным местом на полотне и мне требовалась полная сосредоточенность.

– Мы тоже просим извинения за беспокойство, – сказал Аллейн. – Я догадываюсь, как чувствует себя художник, когда кто-то грубо вмешивается в его творческий процесс.

Кьюбитт опустился на траву рядом с детективами.

– Я пытаюсь сохранить влажность красок на всем полотне, чтобы иметь возможность мгновенно внести нужные изменения, – объяснил он. – И остановить мою кисть в такой момент – все равно что разрушить концертный строй.

– Боже мой! – воскликнул Аллейн. – Неужели вы работаете с таким напряжением и без единого перерыва на протяжении вот уже трех часов?

– Слава Создателю, мне удалось достать новые медленно сохнущие краски, которые сохраняют влажность до двух дней. Но все равно приходится пошевеливаться.

– Не сомневаюсь, особенно если учесть, каких размеров у вас холст!

На краю мыса появился Пэриш.

– Разве вы не собираетесь бросить хотя бы один взгляд на мой портрет?

Кьюбитт посмотрел на Аллейна и Фокса.

– Можете полюбоваться на него, если хотите.

– Я – очень хочу, – ответил Аллейн.

Все они разом поднялись на ноги и направились к тому месту, где стоял мольберт.

Темная фигура проступала на фоне голубого неба. Хотя в работе присутствовали черты так называемого примитивизма, ощущения пустоты не создавалось. Наоборот, портрет отличался глубиной и насыщенной цветовой гаммой и, казалось, был написан на едином дыхании.

– А ведь неплохо, – заметил Аллейн. – Да что там неплохо – просто отлично!

Пэриш, наклонив голову набок, произнес:

– Вам действительно нравится?

Кьюбитт, перебивая его, спросил детектива:

– А вы сами случайно не пишете?

– Я – нет, – ответил Аллейн. – Но моя жена на самом деле занимается живописью.

– И выставляется?

– Да, – сказал инспектор. – Кстати, ее зовут Трой.

– Неужели? – воскликнул Кьюбитт. – А я и не знал, что это ваша жена.

– Согласитесь, как художница она ничего, – проворковал Аллейн.

– Ничего? – переспросил Кьюбитт. – Лично я считаю ее одной из лучших!

– Как вы думаете, – вновь вступил в разговор Пэриш, – я похож на себя на этом портрете? Мне все время кажется, что глаза не похожи. Я и Норману говорил об этом. Хотя портрет мне, конечно, нравится. Прекрасная работа, старина.

– Твоя оценка, Себ, – сказал Кьюбитт, – для меня важнее всех сокровищ на свете. Что же касается моей манеры – это попытка чуть-чуть подправить природу.

– Ну если так, – промолвил Пэриш, – то я снимаю свои претензии, Норман. А насчет глаз – это лишь мои предположения.

– Сколько времени вы уже трудитесь над этим портретом? – спросил Аллейн.

– Сегодня шестой день пошел. Правда, я сделал пару набросков еще до катастрофы, но потом в силу известных причин несколько дней не прикасался к ним.

– Это естественно, – заметил Пэриш. – Нам тогда было не до этого.

– Понятное дело, – сухо согласился Кьюбитт.

– Скажите мне одну вещь, – произнес Аллейн. – Вам не приходилось встречать мистера Уочмена, когда вы возвращались с места работы или на пути туда?

В этот момент Кьюбитт наносил ножом на полотно синюю краску. Неожиданно его пальцы разжались, нож вывалился из них и упал на холст, едва не задев его. У Пэриша отвисла челюсть, и он быстро посмотрел на Кьюбитта, словно хотел его о чем-то спросить.

– О чем вы? – осведомился Кьюбитт. – Ведь он пробыл здесь меньше суток и умер на следующий день после приезда.

– Правильно. Он умер в пятницу, – уточнил Аллейн. – Вы работали на берегу в пятницу утром?

– Да.

– А мистер Уочмен был с вами?

– Нет, – быстро ответил Кьюбитт. – Когда мы отправились в сторону пристани, он еще спал.

– Вы встречались с ним на пути в гостиницу?

– Боюсь, что нет, – сказал Пэриш.

– Даже на тропе у зарослей кустов над главной дорогой?

– Не думаю, – покачал головой Пэриш.

– Нет, – произнес Кьюбитт чуть громче, чем следовало. – Мы с ним не встречались. А почему вы спрашиваете?

– Он находился там какое-то время, – довольно расплывчато объяснил Аллейн.

– Надеюсь, вы не станете возражать, если я вернусь к работе? – поинтересовался Кьюбитт. – Как известно, солнце на месте не стоит.

– Разумеется, – кивнул инспектор.

Пэриш вновь принял академическую позу. Кьюбитт посмотрел на него и, набрав кистью намешанную краску, протянул руку к холсту, чтобы сделать очередной мазок. Аллейн заметил, что при этом его рука слегка подрагивала.

– Боюсь, работу придется прекратить, – бросил Кьюбитт. – Солнце уже ушло, и освещение изменилось.

– Куда же оно ушло? – запротестовал Пэриш. – Сейчас еще и десяти нет.

– Ничего не могу поделать, – сказал Кьюбитт и отложил кисть и палитру.

– Вам виднее, – заметил Аллейн. – Самое главное – не испортить это прекрасное полотно.

– Пожалуй… Да и работать, честно говоря, что-то расхотелось.

– Это мы виноваты, – проговорил Аллейн. – Явились без приглашения и сбили вас с творческого настроя. Просим покорно нас извинить.

– Какая ерунда… – протянул Пэриш. – Ваше появление – ничто по сравнению с явлением милашки Вайолет. Она имеет обыкновение устанавливать свой этюдник за спиной у Нормана, после чего пытается копировать каждый его мазок.

– Все далеко не так трагично, как ты говоришь, Себ.

– Ну не знаю. Лично мне кажется, что она способна кого угодно довести до нервного срыва, – усмехнулся Пэриш. – Представляю, как она изводила своего несчастного кузена Брайони, когда тот вышел из тюрьмы. Оттого он, наверное, и помер.

– Что вы сказали?! – воскликнул Аллейн.

– Сказал, что у нее вроде как был родственник по имени Брайони. Говорили, он какой-то там лорд или что-то в этом роде. Короче говоря, попался на некой финансовой махинации – ну и получил срок.

– Брайони, – медленно произнес Аллейн, будто пробуя это имя на вкус. – А он что – действительно ее кузен?

– Так говорят. Кстати, вы помните его дело?

– Смутно, – сказал инспектор. – Очень смутно. Скажите, а мисс Дарры утром в ту злополучную пятницу здесь случайно не было?

– Была, как не быть, – ответил Пэриш. – Вон там сидела. Как раз в той стороне, откуда вы пришли. Похоже, там у нее что-то вроде места для уединенных размышлений. Притащится туда с этюдником – и сидит чуть ли не до самого вечера. Прямо Божье наказание какое-то, честное слово. Не каждый день, разумеется, но в ту пятницу точно сидела.

– Одно слово – энтузиастка, – пробормотал Аллейн. – И мы, чтобы не уподобляться ей, не станем более навязывать вам свое присутствие. По идее, нам давно уже пора быть на ферме «Кэрри Эдж».

– Собираетесь изводить своими вопросами прекрасную Дециму? – поинтересовался Пэриш. – Как бы вам не пришлось из-за этого иметь дело с Уиллом Помроем.

– Себ, – сказал Кьюбитт. – Очень тебя прошу: прекрати сплетничать и говорить глупости. Кстати, Аллейн, мисс Мур по субботам обычно ходит за покупками. Так что вы рискуете не застать ее дома.

– Нам Уилл Помрой то же самое сказал. Но мы питаем надежды встретить ее на пути в Оттеркомби. А вам желаем снова настроиться на творческий лад и вернуться к работе. Пойдемте, Фокс.

Обойдя окружавшие мыс скалы, детективы увидели грунтовую дорожку, которая, петляя среди холмов, уводила в сторону от моря.

– Надеюсь, это та самая дорога, которая ведет к ферме, – сказал Аллейн. – Кстати, Фокс, вы заметили, что господа Пэриш и Кьюбитт солгали нам по поводу Уочмена? Полагаю, они все-таки видели его на холме у зарослей кустарника.

– Разумеется. В отличие от Пэриша, мистер Кьюбитт не слишком хороший актер.

– Да, лгать он не умеет. Зато отлично управляется с красками и холстом. Надо будет расспросить о нем жену.

Неожиданно Аллейн остановился и, с силой ткнув кончиком трости в землю, воскликнул:

– Вот дьявольщина! Совсем забыл, из-за чего лорд Брайони попал под суд.

– Насколько я знаю, он был как-то связан с махинациями Монтегю Трингля.

– Точно. И получил за это «как-то» шесть месяцев тюрьмы, если не больше… Господи, Фокс, мне сейчас пришла в голову одна сногсшибательная мысль. Знаете, о чем я подумал?

– Нет, сэр.

– О том, что на этом процессе Люк Уочмен защищал лорда Брайони.

– Что-то не припомню, сэр.

– Наверняка вспомните, если пороетесь в памяти. Обязаны вспомнить. Мы же просматривали материалы по этому делу в газетах. Ну так вот: Люк Уочмен защищал Брайони, а мисс Дарра, оказывается, его кузина. Странно все это, как ни крути. Чертовски странно.

– Да уж… Получается, что она вписывается в дело Уочмена чуть ли не с двух разных сторон.

– Ладно. Забудем пока об этом. У нас на повестке дня масса не столь важных вопросов, на которые тем не менее необходимо получить ответ. К примеру, я хотел бы знать, пользуется ли мисс Мур оранжево-коричневой помадой. И вот что я вам еще скажу, Фокс. По-моему, Кьюбитт неравнодушен к этой особе.

– Вы имеете в виду, что он влюблен в мисс Мур, сэр?

– Даже, я бы сказал, голову от любви потерял. Неужели не заметили, как изменилось вчера его лицо, когда он заговорил о ней? То же самое произошло и четверть часа назад. По какой-то непонятной причине ему не хочется, чтобы мы с ней встретились. Кстати, Уиллу Помрою тоже. Хотел бы я знать, как она выглядит. Неужели настолько красива?

Аллейн узнал, как выглядит Децима Мур, буквально через тридцать секунд. Поскольку не успели детективы перевести дух, как упомянутая особа появилась на тропе, выйдя танцующей походкой из-за ближайшего холма. Девушка носила голубую юбку, джемпер цвета ржавчины и обладала волнистыми волосами, сверкающими, как алмазы, глазами и полными губами, намазанными оранжево-коричневой помадой. Заметив на тропе двух джентльменов, она замерла было от неожиданности, но в следующее мгновение справилась с собой и уверенным шагом двинулась им навстречу.

Аллейн снял шляпу и стал ждать, когда Децима поравняется с ними.

– Мисс Мур?

– Да.

Девушка остановилась, но ее поза, казалось, свидетельствовала о том, что больше минуты остановка не продлится.

– Мы полагали, что если вы уже вышли из дома, то нам почти наверняка удастся перехватить вас по дороге, – сказал Аллейн. – Разрешите представиться: мы – офицеры полиции. Не могли бы вы уделить нам несколько минут вашего драгоценного времени?

– Могла бы.

– Мне очень жаль беспокоить вас, но наше дело такого деликатного свойства, что…

– Если так, то будет лучше, если мы все вернемся на ферму, – решила Децима. – Она вон за тем холмом.

– Боюсь, возвращение лишь увеличит доставленное вам неудобство, мисс.

– Ничего страшного. Я могу сходить в Кумби за покупками и позже.

– Мы не задержим вас надолго. Так что возвращаться, полагаю, никакого смысла нет.

Децима заколебалась.

– Ладно, – наконец произнесла она, – мы поступим следующим образом.

С этими словами девушка сошла с дороги и опустилась на отполированный временем обломок скалы, каких здесь имелось в изобилии. Аллейн и Фокс присоединились к ней.

Она поглядывала на детективов с неосознанным вызовом, что свойственно или очень красивым и умным женщинам, подсознательно уверенным в своих чарах и способности дать исчерпывающий ответ на любой вопрос, или, наоборот, простушкам, не понимающим сути происходящего. Никто прежде не говорил Аллейну, что мисс Мур – совершенно очаровательная особа, и теперь он невольно задавался вопросом, как такая девушка могла увлечься Уиллом Помроем? Если, конечно, подобное действительно имело место.

– Полагаю, ваше появление здесь связано со смертью Люка Уочмена? – спросила Децима.

– Да. Нас послали сюда для прояснения некоторых моментов этого дела.

– Следует ли из этого, что в полиции получила приоритет версия убийства? – спокойно поинтересовалась Децима. – Или вы на подобные вопросы не отвечаете?

– Да, – подтвердил Аллейн с улыбкой. – На подобные вопросы мы не отвечаем.

– Я так и подумала.

– В настоящее время, – продолжил инспектор, – мы пытаемся проследить все перемещения мистера Уочмена с момента его приезда в «Плюмаж» и вплоть до вечера пятницы, когда произошел инцидент.

– Зачем?

– Чтобы собрать все нити этого дела воедино и попытаться получить максимально достоверную картину произошедшего.

– Понятно…

– Пока что все очень неплохо укладывается в нашу схему – за исключением утра пятницы.

Аллейн заметил, как после этих слов Децима бросила быстрый взгляд в сторону тоннеля Оттеркомби. Это заняло не более секунды, поскольку в следующее мгновение ее глаза были вновь устремлены на старшего инспектора.

– Он вышел из гостиницы, – сказал Аллейн, – вскоре после завтрака. Мистер Помрой видел, как он вошел в тоннель. Это произошло минут за десять до того, как вы покинули Оттеркомби. Скажите, вы встретили мистера Уочмена на пути домой?

– Да, – ответила Децима. – Я его видела.

– Уточните, где именно, пожалуйста.

– На холме справа от тоннеля у зарослей кустов. Он лежал на траве, и я подумала, что он спит.

– Он проснулся, когда вы проходили мимо?

– О да. – Девушка нервно обняла тонкими руками колени.

– Вы остановились в этот момент, мисс Мур?

– Да. На пару минут, не больше.

– Не могли бы вы рассказать нам, о чем говорили с мистером Уочменом?

– Ни о чем таком, что могло бы помочь в ваших изысканиях. Так, обсуждали кое-какие теории.

– Теории?

– Поговорили немного о политике, если такой ответ вас больше устроит. Надеюсь, вы уже слышали, что я поддерживаю красных? Что же касается мистера Уочмена, то моя точка зрения вызвала у него раздражение. Но, как я уже говорила, разговор продолжался очень недолго. Минуту или две, вряд ли больше.

– Полагаю, этот разговор был каким-то образом связан с Левым движением Кумби, – предположил Аллейн.

– Вы в этом уверены?

Аллейн напустил на лицо виноватое выражение.

– Я просто подумал, что такое вполне могло быть, – сказал он. – Как-никак вы – член этой организации, и было бы совершенно естественно, если бы затронули в разговоре и эту тему, не так ли?

– Естественно, говорите? – вопросом на вопрос ответила Децима.

– Вы правильно сделали, что выразили удивление в связи с тем, что я вам сказал, – покаянно произнес инспектор. – В самом деле, я перескакиваю от вывода к выводу, не подкрепляя их конкретными фактами или доказательствами. А в нашей работе подобное не приветствуется. Не так ли, Фокс?

– Совершенно верно, сэр.

Между тем Аллейн выудил из кармана свой блокнот.

– В свете всего вышесказанного хотелось бы упорядочить полученную от вас информацию, – заметил он. – Итак, в каком часу вы встретили Уочмена?

– В десять утра.

– Примерно в десять утра – так у нас говорят, если свидетель не смотрел на часы. Вы встретились с ним случайно и подумали, что он спит. Затем у вас завязалась дискуссия на политические темы, в которой Левое движение Кумби не упоминалось.

– Я этого не говорила, что вы отлично знаете.

– В таком случае уточните: упоминалось или не упоминалось. Ведь я должен опираться на факты, не правда ли? – произнес Аллейн с таким неподдельным смирением в голосе, что Децима неожиданно расплылась в улыбке.

– Ладно, – сказала она. – Признаю, что мы говорили о данной организации, хотя это тоже не относится к делу.

– Если бы вы знали, сколько таких вот блокнотов я заполнил не относящимися к этому делу сведениями, то вы, ручаюсь, посочувствовали бы мне, – заметил Аллейн.

– В нашем движении никто столько не пишет – тем более не по делу. И у нас нет бумажной волокиты, сравнимой с полицейской, – заявила Децима.

– Рад слышать, – мрачно произнес Аллейн. – Но вернемся к вашему спору. Надеюсь, он протекал в дружественной обстановке?

– Несомненно, – подтвердила Децима.

– Вы упоминали в нем мистера Леджа?

– Прежде чем мы продолжим этот разговор, – сказала девушка, – я хотела бы сообщить вам одну вещь.

Аллейн быстро поднял глаза. Она хмурилась, ее взор блуждал в отдалении, обозревая прибрежные скалы, а тонкие пальцы крепко сплелись между собой.

– Рекомендую вам оставить Роберта Леджа в покое, – наконец проговорила Децима. – Даже если Уочмена и убили, то это сделал не Ледж.

– Откуда вы это знаете, мисс Мур?

– Я наблюдала за ним. У него не было ни единого шанса. Прочие свидетели скажут вам то же самое. К примеру, Уилл, Норман Кьюбитт, мисс Дарра. Мы сравнивали наши показания и единодушно пришли к этому выводу.

– Вы не включили в этот список мистера Пэриша, не так ли?

– Потому что он глупец.

– А что вы думаете о мистере Абеле Помрое?

Неожиданно девушка залилась легким и очень красивым румянцем.

– Мистер Помрой, конечно, не дурак, но имеет большой зуб на Боба. Кроме того, мистер Помрой – ярый сторонник тори и думает, что мы с Уиллом находимся под сильным влиянием Леджа. Но при этом у Помроя нет никаких разумных аргументов против Леджа. Он просто убедил себя в том, что Боб виноват – и все тут. Так что в его негативном отношении к Леджу много детского, и вы, не сомневаюсь, заметили это. Это же элементарная психология, не правда ли?

Аллейн удивленно поднял бровь. Децима продолжала пристально смотреть на него.

– Я не стану дискутировать с вами по этому поводу, – наконец проговорил Аллейн.

– В таком случае…

– Похоже, свидетели разделились на две группы: одни поддерживают Леджа, а другие выступают против него. Замечена одна интересная особенность, касающаяся сторонников Леджа. Они не только выступают за его невиновность, но и сами искренне в нее верят. Казалось бы, в таком случае они должны поддерживать все наши мероприятия, связанные с установлением истины, предлагать свою помощь, направленную на выявление подноготной Леджа. Ведь ему, по их мнению, никакая опасность при любом расследовании не грозит. Но этого, однако, не наблюдается. Более того, когда мы задаем вопросы, касающиеся данного человека, они стараются держать рот на замке. Почему так происходит, как по-вашему? И почему вы, мисс Мур, требуете от нас оставить мистера Леджа в покое?

– Но я не знаю…

– Все-то вы знаете, – мягко, но настойчиво произнес Аллейн.

Децима повернула голову и посмотрела на него в упор.

– Кажется, на жестокого человека вы не похожи, – проговорила она с сомнением в голосе.

– Рад слышать подобный лестный отзыв.

– Просто я имею в виду, что в вас нет ничего от робота. Иными словами, поступив работать в полицию, вы не стали бездушным полицейским чиновником. И я не вижу причин, которые помешали бы мне поделиться с вами некоторой конфиденциальной информацией, поскольку думаю, что вы не используете ее во вред невиновному.

– В чем в чем, но в этом меня еще никогда не обвиняли.

– Если так, слушайте, – сказала Децима. – У Боба Леджа в тот вечер была назначена встреча в Иллингтоне. И он собирался на нее ехать. И поехал бы, если бы Уилл не убедил его этого не делать. Уилл сказал ему, что глупо пытаться проехать сквозь тоннель, наполовину залитый водой.

Девушка внимательно наблюдала за Аллейном, пока говорила, а потом быстро добавила:

– Ага! Похоже, вы этого не знали!

Инспектор промолчал.

– Спросите Уилла. Расспросите человека в Иллингтоне, с которым Ледж договаривался о встрече.

– Местная полиция проверила эту информацию, – произнес Аллейн. – Мы не сомневаемся, что договоренность о встрече имелась. Но мы также знаем, что Ледж на нее не приехал.

– Потому что не смог. Вы бы тоже не смогли проехать через практически затопленный тоннель.

– Даже не пытался бы, – согласился Аллейн. – Но мы не придаем большого значения этой несостоявшейся встрече. А вот вы почему-то придаете. Ведь это вы подняли данный вопрос, не так ли?

– Я просто хотела привлечь ваше внимание к тому факту, что мистер Ледж не мог знать о надвигающейся буре.

– Ну, если у него не болит спина в связи с резким изменением атмосферного давления… Тогда, наверное, не мог.

– Я сейчас о другом. Ведь если имело место убийство, то оно, скорее всего, было предумышленным. Хотя бы это вы отрицать не будете?

– Нет. Этого я отрицать не буду.

– Отлично. А теперь предположим, что убийца – он. И не знает, что разразится буря. Согласитесь, было бы подозрительно, если бы он отказался от заранее оговоренной встречи без какой-либо видимой причины.

– Согласен. Это выглядело бы подозрительно. Но я одного понять не могу: почему мистер Ледж сам не рассказал мне все это?

– Потому что он на грани нервного срыва из-за того, что некоторые свидетели настроены против него. Кроме того, вчера вечером вы так на него насели, что он лишился всякой способности к рациональному мышлению. А еще…

– Минуточку! – воскликнул Аллейн. – Откуда эти сведения? Вы что – встречались с ним сегодня утром?

Если Дециму и смутил вопрос, она постаралась этого не показать. А потому напустилась на старшего инспектора:

– Да, я видела его! И едва узнала. Он весь словно комок напряженных нервов и близок к истерике. Еще немного – и он сознается в преступлении, которого не совершал.

– А как насчет преступления, которое он совершил? – осведомился Аллейн. – В нем он сознаваться не собирается? В этом было бы куда больше смысла, вы не находите?

Похоже, эти слова пробрали ее до костей. Девушка вздрогнула, с шумом втянула в легкие воздух и приложила кончики дрожащих пальцев к губам. Теперь она сильно походила на маленького провинившегося ребенка.

– Значит, вы знали об этом с самого начала? – пролепетала она.