Летом солнце на Кумби-бей всходит рано. Когда Аллейн в полшестого утра выглянул из окна, оно уже сияло над искрящимся морем. А вот крыши домиков Рыбной аллеи, прятавшейся в низине и окутанной предрассветным туманом, все еще казались чуточку белесыми. Впрочем, из многочисленных труб тянулись к небу дымки, из чего следовало, что деревня проснулась. Во всяком случае, по «ступеням Оттеркомби» кто-то уже шел, топая сапогами и насвистывая какую-то песенку.

Аллейн находился в полной боевой готовности уже около часа, так как ждал мистера Леджа. Включенное в текст записки слово «срочно» говорило о том, что встреча фигурантов должна произойти в самое ближайшее время, но, по мнению Аллейна, не раньше, чем мисс Дарра проснется и прочитает послание. А вот Ледж вполне мог отправиться на рандеву с самого утра, чтобы их не видели вместе.

Надо сказать, что Аллейну и Фоксу, прежде чем они легли спать, пришлось основательно потрудиться. В частности, они капнули в широкое плоское блюдо немного йода и положили туда записку так, чтобы она не соприкасалась с йодным раствором, после чего подержали ее в таком положении несколько минут. Затем настала очередь фотоаппарата – дорогой камеры с сильным объективом, позволявшим фотографировать даже при свете гостиничной лампы. Впрочем, довольно скоро выяснилось, что они могли обойтись и без фотосессии, так как отпечатков на записке не оказалось. Потом Фокс отправился к себе в комнату, Аллейн же, сложив записку, вновь подсунул ее под дверь и лишь после этого лег в постель и почти мгновенно заснул.

В утреннем воздухе пахло рыбой. Аллейн облокотился о подоконник и посмотрел налево. Почти в то же самое время из окна, находившегося на расстоянии трех футов от окна Аллейна, показалась физиономия Фокса и обозрела правую часть пейзажа. Как и его шеф, Фокс тоже был полностью одет и даже держал в руке котелок, чтобы в любой момент нацепить его на голову.

– Доброе утро, сэр, – прошептал Фокс, завершив осмотр своего сектора. – Приятное утро, не правда ли? Между прочим, наш общий друг только что поднялся с постели.

– И вас с добрым утром, братец Фокс. Вы правы – утро сегодня действительно роскошное, – согласился Аллейн. – Но расслабляться нельзя. Как договорились, встречаемся на лестничной площадке.

Аллейн подошел к двери и прислушался. Некоторое время до его слуха не доносилось ни единого звука, но потом в коридоре послышались уже хорошо знакомые шаги. Аллейн подождал еще несколько секунд, после чего неслышно открыл дверь и выскользнул наружу. Одновременно распахнулась дверь комнаты Фокса, и оба детектива едва не столкнулись на лестничной площадке. Это почти синхронное появление двух человек в тесном пространстве коридора чем-то напоминало цирковой номер.

– Будто разом из яйца вылупились, – с усмешкой заметил по этому поводу Аллейн и добавил: – Пойдемте, что ли?

Надо сказать, слежка – одно из самых сложных и утомительных полицейских мероприятий. Так что «стать чьей-то тенью», как иногда пишут романтически настроенные дилетанты, не так-то легко. Аллейн же, поступив в Скотленд-Ярд, хотя и ненавидел слежку лютой ненавистью, постарался тем не менее освоить ремесло филера как можно лучше – хотя бы для того, чтобы делать все необходимое на инстинктивном уровне и не забивать себе этим голову. И возможно, именно по этой причине проявил себя наилучшим образом на поприще детектива. Ну а если конкретно, то он выделял два типа слежки, которыми и пользовался. Первый тип: двигаться за объектом в зоне прямой видимости, но так, чтобы объект, даже увидев филера, не смог выделить его из толпы или задержать на нем внимание. И второй тип: держаться от объекта подальше, не позволяя тому ни при каких условиях увидеть следящего. В данной ситуации следовать за объектом в зоне прямой видимости не представлялось возможным, так как мистер Ледж, шагая ранним утром по тихой пустынной деревенской улице, обязательно увидел бы и узнал своих преследователей. Так что Аллейну и Фоксу оставалось одно: прибегнуть ко второму типу слежки.

Они спустились в холл тогда, когда мистер Ледж вышел на улицу. После чего Аллейн прошел в частный бар, а Фокс – в крохотное подобие офиса у главного входа. Проследив за тем, как Ледж прошел мимо окон бара, Аллейн сразу же просигналил Фоксу, и они быстро направились к боковому выходу, где, приоткрыв дверь, увидели, как Ледж, миновав гараж, направился к «ступеням Оттеркомби». Затем Фокс, повинуясь кивку Аллейна, тоже вышел на улицу, пересек двор и встал так, чтобы видеть пресловутые «ступени», отражавшиеся в окне одного из коттеджей. Когда же Ледж поднялся на пристань и повернул налево, Фокс, не особенно торопясь и стараясь держаться в тени строений, последовал за ним.

Между тем Аллейн открыл ворота гаража, сел в полицейский «Форд» и выехал задним ходом во двор, где, сняв пиджак и шляпу, выпустил из запасного колеса изрядное количество воздуха, достал насос и стал – без большого, впрочем, усердия, вновь его накачивать. Затем вернул запасное колесо на место и, открыв капот, принялся изучать состояние двигателя, не забывая время от времени бросать взгляд в сторону главной двери. Наконец дверь распахнулась и на улицу вышла ее милость мисс Дарра.

Честно говоря, Аллейн почти не задавал вопросов суперинтенданту относительно этой особы, а имевшие к ней отношение материалы дела просмотрел лишь мельком, поэтому был немало удивлен, когда обнаружил, до какой степени мисс Дарра полна. Она даже напомнила ему голубя-дутыша, цветные изображения которого так любят наклеивать на мешочки с сушеной лавандой. Нечего и говорить, что и платье, которое она носила, также отличалось внушительными размерами, а ее соломенная шляпа не уступала в поперечнике колесу телеги. За спиной у нее красовался небольшой рюкзачок, на плече висел этюдник, а в руке она держала палитру. Черты ее круглого лица поначалу показались Аллейну лишенными каких-либо эмоций, тем не менее, когда она, проходя по двору, одарила инспектора испытующим взглядом, последний оказался весьма острым и проницательным. Старший инспектор сделал вид, что не заметил этого взгляда, и еще ниже склонился над капотом «Форда», но когда мисс Дарра вышла со двора и двинулась по застроенной коттеджами Рыбной аллее, отметил про себя, что она также направилась к «ступеням Оттеркомби».

Выждав время и предоставив ей хорошую фору, Аллейн вновь надел пиджак и шляпу и последовал за ней.

Добравшись до начала «ступеней», Аллейн осторожно выглянул из-за стены дома и заметил, что мисс Дарра, достигнув южной оконечности Рыбной аллеи, повернула налево и принялась карабкаться по камням, стремясь добраться до наиболее удаленной от пристани части мола. Аллейн медленно пересек аллею и, укрываясь за стенами домов, зашагал в том же направлении. Продолжая действовать чрезвычайно осмотрительно и осторожно, он добрался до конца улицы и огляделся, высматривая наблюдательный пункт, который бы устроил его во всех отношениях. По счастью, в этой части деревни не было видно ни одного человека: рыболовецкая флотилия с рассветом отчалила, а местные домохозяйки или еще только просыпались, или готовили детям завтрак. Аллейн задержался на несколько минут у магазинчика Мэри Йо, находившегося на пересечении Рыбной аллеи и насыпной дороги, которая вела к дамбе. Пользуясь все теми же отражениями в оконных стеклах, он продолжал исподволь наблюдать за маневрами мисс Дарры, которая, взобравшись на мол и установив на ножки этюдник, опустилась на сиденье складного стульчика спиной к Оттеркомби, после чего, вставив в этюдник бумагу для эскизов и выдавив на палитру нужные краски, стала делать наброски.

Убедившись, что мисс Дарра погрузилась в работу и в ближайшее время никуда уходить не собирается, Аллейн проследовал к самым удаленным и неухоженным домикам деревушки, выстроившимся вдоль береговой черты. Эта часть селения считалась в Оттеркомби наименее респектабельной, поскольку тут обитали в основном чужаки, занимавшиеся различными подозрительными делами. В частности, у береговой черты располагалась крохотная гостиница Петронеллы Брум, сдававшей свои четыре комнаты невенчанным парочкам и субъектам без рекомендаций, а также таверна Уильяма Гласа, лишенного суперинтендантом Харпером лицензии, отчего спиртные напитки здесь продавались из-под полы. Эта своеобразная прибрежная улочка растянулась ярдов на двести, не больше, и пышно именовалась Саут-франт, или Южной набережной. Интересно, что по вечерам, когда ветхость домиков не бросалась в глаза, она приобретала даже особого рода привлекательность благодаря отражавшимся в воде красным фонарям и доносившимся из распахнутых окон взрывам хохота и звукам граммофонной музыки. Но в шесть утра тут пахло рыбой ничуть не меньше, чем на других улицах Оттеркомби, и стояла такая же мертвая тишина.

Аллейн подождал минут пять, пока в дальней части дамбы не вышел из-за причального сооружения Ледж и неслышным шагом преодолел несколько десятков ярдов, отделявших его от мисс Дарры, и расположился у нее в тылу. Однако в следующее мгновение ему пришлось быстро спуститься с дамбы к кромке прибоя и укрываться от посторонних взглядов за вытащенными на песок лодками, распяленными для просушки и ремонта рыбачьими сетями и торчавшими тут и там волноломами, напоминавшими редкие зубы некоего ископаемого морского чудовища. Нет, мисс Дарра по-прежнему его не видела, зато Ледж то и дело оглядывался, и Аллейн не мог позволить себе рисковать. Но как бы крепко он ни прижимался к стене дамбы, пенные струи прибоя до него все-таки доставали, в результате чего у него промокли не только туфли, но и манжеты брюк. Впрочем, в скором времени до него стали доноситься невнятные голоса фигурантов, и он, стремясь приблизиться к ним, был вынужден прошлепать по воде к полуразрушенному портовому складу и, чтобы хоть как-то защититься от влаги, вскарабкаться на торчавшее из стены бревно. Каково же было его удивление, когда, опустив глаза, он обнаружил прямо под собой небольшую лодочку, в которой со всеми удобствами расположился инспектор Фокс с раскрытым блокнотом в руке. Как выяснилось, начавшийся прибой подогнал его лодку прямо к дамбе.

– Опять мы с вами появляемся на сцене событий одновременно, шеф, – прошептал Фокс, помогая старшему инспектору усесться на выступающую носовую часть суденышка.

Аллейн кивнул, достал из кармана блокнот и навострил уши.

Необходимо отметить, что хотя голоса Леджа и мисс Дарры до лодки все-таки долетали, понять, о чем они говорили на дамбе, было не так просто. И не только из-за расстояния, но и из-за шума прибоя. Так что поначалу Аллейн ничего не мог разобрать, и лишь минутой позже, когда ему удалось полностью сосредоточиться на разговоре, звуки начали складываться в слова и вполне осмысленные фразы. В данный момент говорила мисс Дарра, имевшая странное обыкновение делать продолжительную паузу после каждого высказывания. Аллейн не мог понять, почему она так долго молчит в промежутке между фразами, пока до него не дошло, что она не только разговаривает, но еще и работает, нанося кисточкой акварель на бумагу и оценивая взглядом новый мазок.

– …мне кажется, я и без того слишком далеко зашла, согласившись встретиться с вами в этом Богом забытом месте, не так ли? Да, мне очень жаль, что вы… попали в эту переделку… и подверглись преследованиям со… стороны… жестокосердных людей… Но вы, надеюсь, не думаете, что я… и впредь стану себя… компрометировать… – Неожиданно ее речь снова сделалась неразборчивой и превратилась в приглушенное монотонное бормотание, которое Аллейн так и не смог разобрать. Поэтому вопросительно изогнул бровь и посмотрел на своего помощника, но последний лишь отрицательно покачал головой. Впрочем, в следующее мгновение дикция мисс Дарры внезапно улучшилась, и она довольно четко сказала буквально следующее:

– …прошу меня больше об этом не просить, потому что я не стану этого делать ни при каких условиях. – В ответ Ледж по своей всегдашней привычке забормотал что-то нечленораздельное, но мисс Дарра прервала его излияния громким возгласом: – Да-да, я отлично все это понимаю! – А минутой позже, но уже не так громко, добавила: – Только не думайте, что я вам не сочувствую. Сочувствую, и даже очень… – После чего последовала фраза, выпадавшая, казалось бы, из контекста предыдущего разговора: – Разумеется, я знаю, что вы ни при чем, тем не менее я не могу…

И тут впервые за два последних дня мистер Ледж довольно четко произнес:

– Коли так, то пусть моя кровь падет на вашу голову!

– Ах, какие ужасные вещи вы говорите! Но что бы вы ни говорили, прошу выражать свои мысли как можно тише. Вам-то бояться нечего, но вот мне…

Ледж снова понизил голос, но слух Аллейна уже приспособился к его бормотанию и научился вычленять из него отдельные слова и даже целые словосочетания и выражения.

– …загнанное животное… в тот момент, когда я… осознал вину… Только Бог знает… никогда не избавиться от этого…

Послышались звуки шагов, и когда мисс Дарра заговорила снова, ее голос зазвучал уже из другой точки – совсем близко. Определенно в процессе работы она переходила с места на места – должно быть, смотрела на свою работу с разных ракурсов. И вот приблизилась к краю дамбы.

– Обещаю вам, – сказала она, – что сделаю все от меня зависящее. Но на клятвопреступление не пойду…

– Клятвопреступление?! – раздраженно повторил Ледж, который, похоже, таскался за ней следом.

– Как бы это ни называлось… Но, повторяю, я сделаю все, что смогу. Меня лично их подозрения на ваш счет нисколько не беспокоят. Ведь должны же у них быть мозги, в конце концов. А если так, они рано или поздно поймут, что это невозможно.

– Но как вы не понимаете?.. Ведь они подумают… Господи, да они растрезвонят об этом на весь мир!

– Не думаю, что это так уж сильно отразится на вашем положении. Но как бы то ни было, я вам помогу. Потому что чувствую себя обязанной сделать это. И вы знаете почему… Но хватит об этом. Желаю вам не думать о плохом. Как говорится, будем надеяться на лучшее.

– Только не забывайте, как я попал в эту переделку.

– Не забыла и не забуду. А теперь прошу оставить меня, поскольку время идет, а мой набросок с каждой минутой представляется мне все более ужасающим. И знаете почему? Я никак не могу на нем сосредоточиться. И еще одно: не нужно, чтобы нас видели вместе.

– Как скажете. Я весь в вашей воле, – пробормотал Ледж.

И в следующее мгновение детективы услышали звуки его удаляющихся шагов.

Аллейн и Фокс завтракали в столовой. Кьюбитта и Пэриша здесь не было, зато за угловым столиком расположилась мисс Дарра, пожелавшая детективам доброго утра, когда они вошли в помещение. Она будто бы просматривала прессу, но Аллейн знал, что, прикрываясь газетой, она время от времени бросает в их сторону испытующие взгляды. Аллейн дважды ловил ее на этом, но она и не подумала смущаться, а когда их взгляды скрестились во второй раз, даже подмигнула и улыбнулась ему.

– Похоже, газеты у вас нет, – заметила она. – Не желаете ли ознакомиться со свежим номером «Иллингтонского курьера»?

– Большое спасибо за предложение, – сказал Аллейн, подходя к ее столику.

– А ведь вас зовут Родерик Аллейн, не так ли?

В ответ Аллейн лишь вежливо поклонился.

– Я узнала вас, потому что вы очень похожи на своего брата Джорджа, – сообщила мисс Дарра.

– Рад, что вы узнали меня, – ответил Аллейн, – хотя никогда не думал, что мы с братом так уж похожи.

– Я бы назвала это фамильным сходством. Ну и кроме того, я в курсе, что вы приехали, так как мне сообщил об этом хозяин гостиницы. Необходимо заметить, что вы куда более привлекательный джентльмен, чем ваш брат. А с Джорджем я познакомилась в Панчестауне в доме моего кузена Шона О’Дарра, с которым ваш брат водит дружбу. Меня же зовут Вайолет Дарра. Так что теперь вы знаете, кто столь дерзко на вас поглядывал.

– Мисс Дарра, – произнес Аллейн. – Хотел бы попросить вас после завтрака уделить нам с коллегой несколько минут своего драгоценного времени. Надеюсь, вы не против?

– Нисколько. Наверное, хотите поговорить по поводу того ужасного дела?

– Совершенно верно.

– Буду рада помочь, чем смогу. Сказать по правде, я просто обожаю всякие загадочные истории. Вернее, обожала. До этого кошмарного происшествия. Как выяснилось, не очень-то приятно оказаться в самой гуще подобных событий. Буду ждать вас в частном баре. Только, умоляю, никуда не спешите и позавтракайте как следует.

– Благодарю вас, – ответил Аллейн. Мисс Дарра выбралась из-за стола и прошествовала к двери, которую Аллейн открыл и придержал для нее. Она поблагодарила его кивком и, мило улыбнувшись, вышла из комнаты.

– Хладнокровная дамочка, – заметил Фокс, когда Аллейн вновь присоединился к нему. – И отлично держится. Никогда бы не подумал, что у нее есть какие-то тайны. А вы, шеф?

– Согласен с вами, братец Фокс. Я бы тоже ничего такого о ней не подумал, – сказал Аллейн. – И в этой связи задаюсь вопросом, какой линии поведения нужно придерживаться по отношению к ней. Похоже, она гораздо умнее, чем представляется.

– Это верно, – кивнул Фокс.

– Полагаю, Фокс, вам придется зазвать ее в свойственной вам дружелюбной манере в нашу гостиную, сделавшуюся своеобразным штабом расследования, о чем, кстати, все уже знают. Нужно постараться сделать так, чтобы наше интервью показалось ей официальным мероприятием. А то, боюсь, она начнет втягивать меня в ненужные разговоры о моем брате, напирая на дружеские отношения между нашими семьями. Хотя… – Аллейн неожиданно замолчал, потер нос и после небольшой паузы добавил: – Не исключаю вероятность того, что мне, возможно, удастся извлечь из этого какую-то пользу. Ну да поживем – увидим.

– А что – между вашими семьями и впрямь существуют дружеские отношения?

– Разве вы не слышали? Она знакома с моим братом, с которым, правда, у меня нет ни малейшего сходства, причем как в физическом плане, так и в ментальном. Но, быть может, я просто не объективен? Что вы думаете об этом, Фокс?

– Ничего не думаю, мистер Аллейн. Ибо не имел счастья быть представленным сэру Джорджу.

– Боюсь, это чванливый старый осел – и ничего больше… Вы уже позавтракали?

– Да, сэр. Благодарю вас.

– Раз так, я немедленно отправляюсь в гостиную, а вы, братец Фокс, – на розыски мисс Дарры. Очень надеюсь, что наше интервью с ней не выродится в некий фарс и пройдет удачно.

Аллейн вернулся в гостиную, а через минуту или две там объявились и мисс Дарра с Фоксом.

Будучи совсем еще молодым детективом, Аллейн с самого начала работы в Скотленд-Ярде взял себе за правило избегать инстинктивных реакций при знакомстве с новыми людьми, которые появлялись в его кабинете. В частности, постоянно внушал себе, что преступные склонности и очаровательная или просто располагающая внешность отнюдь не являются взаимоисключающими элементами и преспокойно могут уживаться в одном человеке. К сожалению, полностью отказаться от проявлений добрых чувств по отношению к приглянувшемуся ему фигуранту он так и не смог, и тут к нему на помощь, как ни странно, пришла культивировавшаяся в Скотленд-Ярде сдержанность, которую полицейскому офицеру требовалось демонстрировать при любых обстоятельствах. Таким образом, официальная манера поведения стала для него своеобразной броней, защищавшей его от внешнего воздействия, каким бы оно ни было.

Когда Аллейн познакомился с мисс Даррой, то сразу же подумал о том, что она представляется ему женщиной умной и доброжелательной, с которой вполне можно водить дружбу. А если так, то ему априори не хотелось видеть в ней особу с двойным дном, способную к нечестным поступкам. Однако он не мог и не должен был этого исключать, а потому, образно говоря, облачился в свою привычную тогу, сотканную из безукоризненной вежливости, сосредоточенности и умения подмечать каждую мелочь, которая не раз выручала его в затруднительных положениях.

– Надеюсь, вы извините меня за то, что я не пошел в частный бар, где вы меня ждали, – произнес Аллейн, – а пригласил в эту гостиную, которую мистер Помрой предложил нам использовать в качестве офиса? В свое оправдание могу лишь сказать, что здесь хранятся наши записи и документы по делу…

– Можете не волноваться, – перебила его мисс Дарра. – Я не маленькая девочка и все понимаю. – С этими словами она опустилась в кресло, которое ей услужливо пододвинул Фокс, и забросила ногу на ногу.

– Между прочим, – добавила она, устроившись в кресле, – здесь куда удобнее, чем в баре. А я, несмотря на сравнительно раннее время, уже порядком устала, поскольку поднялась с первыми лучами солнца и проработала в дальнем конце пристани часа два, делая наброски.

– Вероятно, близ моря масса приятных взгляду вещей и видов, которые стоит запечатлеть для вечности, – промурлыкал Аллейн. – Одна только старая дамба чего стоит…

– Похоже, у вас есть вкус, – заметила мисс Дарра. – Ведь я на этой дамбе и обосновалась. Быть может, вы меня там и видели?

– Мне кажется, – сказал Аллейн, не отвечая на ее вопрос напрямую, – вы проходили мимо, когда я возился с машиной во дворе рядом с гаражом.

– Верно, вы были там, когда я на рассвете шла на этюды. Но со двора дамбу не увидишь.

– Это точно, – быстро подтвердил Аллейн и добавил: – Впрочем, как бы мне ни было приятно рассуждать с вами о живописи, мисс Дарра, боюсь, нам придется переключиться на обсуждение куда более скучных вещей, касающихся того злосчастного дела. Я читал ваше заявление по данному поводу, а также свидетельские показания на дознании.

– В таком случае, – сказала мисс Дарра, – думаю, вы знаете все, что я могла сообщить по этому делу, а это, как вы понимаете, очень немного.

– Существуют несколько пунктов, которые мы хотели бы с вашей помощью уточнить, если вы, конечно, не против. Так, вы сообщили коронеру, что, по вашему мнению, ранка от стрелы не могла стать причиной смерти мистера Уочмена.

– Да, именно это я и сказала. И до сих пор уверена в том, что стрелка тут ни при чем. Крупный мужчина не мог умереть от ничтожного укола, сравнимого разве что с уколом иглы.

– И все-таки ранка была несколько большего размера, не находите?

– Не настолько, чтобы это могло сыграть какую-то роль.

– Однако эксперт обнаружил на этой стрелке цианид!

– Извините, но я ни в эти анализы, ни вашим деревенским экспертам не верю, – заявила мисс Дарра.

– Между прочим, стрелку подвергли анализу также и в Лондоне, – улыбнулся Аллейн. – А там, уверяю вас, очень квалифицированные эксперты.

– Возможно. Но даже самые квалифицированные специалисты допускают ошибки. Сама тысячу раз читала в газетах, какая трудная штука эта экспертиза, поскольку подчас приходится подвергать анализу ничтожные, в прямом смысле невидимые глазу дозы вещества, которые может уничтожить даже малейшая передозировка того или иного реактива. И еще одно: какими бы знающими эти химики ни были, когда им говорят, что нужно обнаружить цианид, они его и обнаруживают, закрывая глаза на данные, противоречащие подобному выводу. Впрочем, даже если цианид и был на стрелке, мистер Аллейн, то этот факт вовсе не противоречит моей теории. Поскольку эта самая «прусская кислота», цианид или еще какая-то кислота – боже, ну почему нельзя дать этому веществу одно-единственное название? – могла попасть на стрелку и на фабрике, и в магазине или даже оказаться на ней после того, когда все это произошло. Постфактум, так сказать…

– Извините, – произнес Аллейн. – Но я, кажется, не совсем вас понял…

– Я лишь хотела сказать, мистер Аллейн, что ни у кого из тех, кто находился в баре, не было ни единого шанса нанести яд на эту стрелку перед так называемым экспериментом. А если бы даже и был, то с какой стати это делать, если ты не провидец?

– Провидец? Вы намекаете на то, что никто не мог в точности знать, попадет стрелка в палец или нет?

– Именно.

– А мистер Ледж? – осведомился Аллейн. – Он ведь мог знать об этом, не так ли?

– Мог, – холодно согласилась мисс Дарра. – Но не знал. Я, мистер Аллейн, не отводила от него глаз с того момента, как он взял в руки стрелки, и до того, как поранил несчастного Уочмена. И мне не понадобилось для этого слишком много времени, поскольку весь этот, с позволения сказать, трюк продолжался не более нескольких секунд, так как стрелки летели в цель одна за другой. Ф-р-р-р! И все кончилось. Если понадобится, я могу даже присягнуть, что Ледж ничем стрелку не мазал!

– Понятно, – протянул Аллейн.

– Даже господа Помрой и Пэриш, которые не слишком хорошо относятся к Леджу, могут сказать вам, что у него не было ни единого шанса нанести яд на стрелу.

Мисс Дарра нервно всплеснула руками, а затем, сведя вместе пальцы, уперлась в них кончиком подбородка.

– Я отлично знаю, – продолжила она, – что у мистера Леджа здесь много недоброжелателей, и советую вам игнорировать их выпады в его адрес. Мистер Ледж – человек чрезвычайно тонкий и деликатный, и подобное отношение не может его не нервировать. Оставьте его в покое, мистер Аллейн, и займитесь поиском истинного убийцы, если, разумеется, в данном случае действительно имело место убийство.

– А что вы вообще думаете о Ледже? – спросил Аллейн.

– На мой взгляд, это очень приличный, тихий и скромный человек, на чью долю выпало много бед и неприятностей.

– Стало быть, вы кое-что о нем знаете? Очень хорошо, если так, поскольку мы пытались разузнать его подноготную, но не слишком в этом преуспели.

Впервые за время встречи мисс Дарра заколебалась, но лишь на секунду. Затем ответила:

– Я пробыла здесь вот уже три недели, которых вполне достаточно, чтобы составить собственное впечатление об этом человеке.

– Значит, никакой конкретной информации у вас нет? Только собственные мысли и выводы?

– Я знаю, что он прожил очень непростую жизнь и нашел в этих краях тихую гавань, где после жизненных бурь и невзгод решил бросить якорь. Дайте же отдых его измученной душе, мистер Аллейн! Ведь он не убийца, и ему претит даже сама мысль об этом.

– Если он не убийца, то ему нечего бояться.

– Откуда вы знаете, что ему нечего бояться, даже если он никого не убивал? По-моему, вы совершенно не понимаете его.

– Мне кажется, мы постепенно начинаем его понимать, мисс Дарра. Вчера, к примеру, я попросил его сдать отпечатки пальцев. Обычная рутина, знаете ли. Но он отказался. Почему, как вы думаете?

– Он испуган и находится в подавленном состоянии. Думает, что вы его подозреваете.

– В таком случае ему следовало бы самому заговорить об этой процедуре. Чтобы снять с себя все необоснованные подозрения. Но он взамен закатил нам с коллегой форменную истерику.

На лбу мисс Дарры появилась крохотная продольная морщинка, брови приподнялись, а уголки рта, наоборот, опустились. В этот момент она очень походила на рассерженного ребенка.

– Я и не утверждала, что он умен. Сказала лишь, что невиновен в убийстве.

– Существует только одно объяснение, которое, как мне кажется, может пролить свет на его странное поведение, – произнес Аллейн. – Вы знаете, какая самая распространенная причина отказа от сдачи отпечатков пальцев?

– Понятия не имею.

– Знание того, что они уже имеются в распоряжении полиции.

Мисс Дарра промолчала.

– И если Ледж ведет себя так именно по этой причине, – продолжил Аллейн, – то мы в самое ближайшее время докопаемся до правды. То есть, скажем прямо, если Ледж сидел в тюрьме, то мы довольно скоро узнаем, за что его осудили и какой срок он получил. Но для этого нам, возможно, придется арестовать его по подозрению в убийстве.

– И все это для того, – вскричала мисс Дарра, – чтобы доказать, что он не убивал Уочмена? Господи, сколько же бед ради этого ему еще предстоит пережить! И кто компенсирует ему моральные издержки? Неужели вы не понимаете, что все это может его раздавить?

– Тогда, чтобы этого не случилось, ему придется самому прийти к нам и чистосердечно рассказать о своей судимости.

– А откуда вы знаете, что у него есть судимость?

– Я так думаю, – сказал Аллейн. – Поскольку сегодня в шесть часов утра находился на моле, где вы делали наброски. Просто вы меня не видели.

Мисс Дарра широко раскрыла глаза, секунду всматривалась в лицо старшего инспектора, после чего, сведя на груди маленькие толстенькие ладошки, громко расхохоталась.

– Боже, какой же дурой вы меня выставили! – воскликнула она.

Хотя мисс Дарра довольно добродушно отнеслась к факту слежки за ней и даже признала, что встречалась на моле с Леджем, ничего существенного, кроме этого признания, вытянуть из нее не удалось. Ибо она сразу перевела разговор на Аллейна, засыпав его комплиментами и несколько раз повторив, что из расставленных им сетей никому выскользнуть не удастся. И этот бессмысленный, в общем, треп продолжался довольно долго, пока детектив окончательно не уяснил, что наливное яблочко в лице мисс Дарры так просто не укусишь, поскольку оно обладает способностью выскальзывать из рук всякий раз, когда ты открываешь рот.

В результате Аллейн оказался в затруднительном положении, поскольку записи, которые сделали они с Фоксом, сидя в лодке у мола, грешили множеством пробелов и, указывая в нужном направлении, никакой конкретики не содержали.

Необходимо заметить, что детективы были сильно ограничены в своей деятельности правилами, запрещавшими слишком давить на фигуранта во время интервью, поскольку это самое «слишком» можно трактовать очень широко. Иными словами, даже если детективу и удавалось во время допроса добиться некоего признания, то следовало иметь в виду, что коронное жюри могло его и не принять, усмотрев в нем нарушение вышеупомянутых правил. Что уж тут говорить о тех случаях, когда допрашиваемый не сознавался в злонамеренности своих поступков, да еще и приносил жалобу адвокату относительно чрезмерности оказанного на него давления.

Хорошо уже одно то, что мисс Дарра не отрицала возможности существования полицейского досье на Леджа. Аллейн же, приняв это как отправную точку, пошел дальше и заключил, что судимость у Леджа действительно была, и мисс Дарра отлично об этом знала.

– Спасибо, что не сердитесь на меня, – проговорил Аллейн.

– Помилуйте, да за что же? – Тут она рассмеялась.

– За то, что я прятался в лодке около мола и слушал вашу беседу.

– Но ведь это ваша работа, не так ли? Так с какой стати мне на вас злиться? Боюсь только, что вы могли неверно истолковать услышанное.

– В таком случае, – заметил Аллейн, – я расскажу, какие выводы сделал из вашего разговора, а вы поправите меня, если я ошибся.

– Ну что ж, – с улыбкой сказала мисс Дарра. – Приступайте.

– Прежде всего я думаю, что Ледж действительно сидел в тюрьме, вы знаете об этом и сочувствуете ему. И вы не станете говорить ничего, что могло бы ему навредить, если, конечно, вам не придется ради этого делать ложные заявления. Это верно?

– В той части, что я буду продолжать держать рот на замке.

– Как вы, однако, со мной суровы, – произнес с ухмылкой Аллейн. – Тем не менее я уверен, что если бы Ледж не сидел за решеткой, то вы вряд ли бы разразились в ответ на мои слова театральным смехом. И не дали бы мне понять, что я мог неверно истолковать этот разговор.

– Вы и вправду так думаете?

– Так и думаю. И что более важно, очень рекомендую вам рассказать мне все, что вы знаете о Ледже. Даже если вы этого не сделаете, Ледж запоет в любом случае, особенно когда мы посадим его в камеру по подозрению в убийстве. Кстати, передайте ему, что мы можем в любой момент подвергнуть его аресту, поскольку его поведение показалось нам чрезвычайно подозрительным. – Аллейн помолчал, внимательно посмотрел на мисс Дарру, и добавил: – Полагаю, что нечто подобное вы сегодня ему уже говорили. Но не уверен, что он правильно это воспринял. Впрочем, мы можем обойтись и без процедуры снятия отпечатков. Ведь он держал в руках стрелку, не так ли? А это значит, что отпечатки его пальцев должны были на ней остаться. Честно говоря, я догадывался, что он сидел, и попросил его сдать отпечатки прежде всего потому, что хотел взглянуть на его реакцию. И его реакция лишь убедила меня в том, что я прав. Между прочим, мы уже попросили суперинтенданта Иллингтона отослать стрелку в Бюро отпечатков. И завтра, полагаю, нам по телефону сообщат о результатах.

– Пусть сообщают, – произнесла мисс Дарра, расцветая в улыбке.

– Кстати, вы в курсе, что придерживаете необходимую для расследования информацию и я, по идее, должен взять вас на заметку?

– Ну и берите на здоровье. Я ведь не о себе забочусь, а о Ледже, – сказала мисс Дарра. – Не понимаю, почему вы не можете оставить его в покое? Вы зря тратите на него свой пыл и время, а между тем из-за ваших нападок он может впасть в депрессию и что-нибудь с собой сделать. Забудьте о нем, ладно?

– Не могу, – покачал головой Аллейн. – Пока следствие не закончится, мы всех вас будем держать под колпаком.

На лице мисс Дарры проступила печаль, а ладони будто сами собой сложились вместе, словно она собиралась молиться.

– Вы, старший инспектор, лаете не на то дерево, – пробормотала она. – Я, конечно, никого не обвиняю, но присмотритесь и к другим фигурантам, особенно к тем, кто ближе к дому.

Когда удивленный инспектор осведомился, что она имеет в виду, мисс Дарра лишь повторила свои прежние слова:

– Присмотритесь к тем, кто ближе к дому, инспектор. Больше я вам ничего не скажу.