Глава двенадцатая
Убийство подручного каменщика
Ближе к полудню следующего дня Брайс сделал важный шаг к решению загадки Ричарда Дженкинса и его могилы в «Райском уголке». Со времени возвращения из поездки в Барторп он предпринимал попытки понять истинный смысл таинственной записи. Стал так часто бывать в библиотеке собора, что Амброуз Кампани в шутку даже спросил, не собирается ли он переквалифицироваться в археологи. Брайс ответил, что, оставшись временно не у дел, решил уделить время более подробному знакомству с историей Райчестера и с памятниками его архитектуры. Но при этом делал все, чтобы хранитель библиотеки не догадался, зачем он роется в старых книгах и документах. Кампани, как верно отметил Брайс, сам был ходячей энциклопедией информации о соборе Райчестера. Более того, он писал трактат об его истории. И эта рукопись случайно дала столь необходимую Брайсу ценнейшую подсказку.
Однажды Кампани с гордостью показал сидевшему в библиотеке Брайсу подборку рисунков, которую сделал сам для того, чтобы проиллюстрировать будущую книгу: изображения старинных изделий из меди, гербов местной знати и тому подобного. Неожиданно на одном из гербов в виде щита с тремя во́ронами Брайс увидел внизу надпись: «Ричард Дженкинс, дворянин и оруженосец». Каких же усилий стоило ему ничем не выдать своей радости! Спрашивать прямо он ни о чем не стал, но ничего не подозревавший Кампани сам охотно рассказал все, что хотел знать Брайс.
– Все эти рисунки, – сказал он, – я сделал с натуры внутри собора и за его пределами. Некоторые из них, как, например, герб Дженкинса, украшают надгробные камни в кельях собора и на погосте в «Райском уголке». Причем камни такие древние, что даже надписи стерлись. Определить, кто захоронен в этом месте, можно теперь лишь по гербу или скульптурному изображению.
– А как вы можете быть уверены, что в могиле похоронен именно Дженкинс? – поинтересовался Брайс, понимая, что его вопрос прозвучит невинно. – Должны существовать сомнения, если на надгробии не осталось надписи, верно?
– Вовсе нет! – возразил Кампани. – Никаких сомнений быть не может. Именно в этом случае совершенно очевидно, что в могиле, расположенной в углу «Райского уголка» рядом с восточной стеной южного портика, покоится прах Ричарда Дженкинса, поскольку на надгробии отчетливо виден родовой герб – щит с изображением трех птиц – вóронов. Надпись стерлась, и потому захоронение не вошло в список могил «Райского уголка». Человек, составлявший его, не владел навыками исторического поиска, которые доступны нам сейчас. Ричард Дженкинс был валлийцем, обосновавшимся в Райчестере в семнадцатом столетии. Между прочим, хотя он завещал деньги церкви Святого Хедвига, находившейся за пределами городских стен, похоронили его именно здесь. Есть другие примеры. Взгляните вот на этот герб. Он тоже служит единственной приметой для определения места захоронения в «Райском уголке», поскольку принадлежал некоему Джервису Тирруиту. Вот он – на рисунке перед вами. А здесь…
Библиотекарь продолжал объяснения, но Брайс слышал его голос будто сквозь сон. Он радовался, что ему наконец улыбнулась удача. Сам он мог бы искать долгие годы, но так и не обнаружить место последнего упокоения Ричарда Дженкинса. Когда часы на главной башне собора пробили полдень, Брайс ушел из библиотеки, оставив Кампани в одиночестве, и направился в сторону «Райского уголка», чтобы среди деревьев найти и увидеть своими глазами надгробие Ричарда Дженкинса. Никто ничего не заподозрил бы, просто заметив Брайса гуляющим среди могил, а ему и нужен-то был пока всего лишь беглый взгляд на древний камень.
Однако судьбе было угодно устроить так, чтобы Брайс не увидел надгробия Ричарда Дженкинса ни в тот день, ни на следующий, ни еще через много дней. Другая смерть встретила его, приняв иное обличье, прежде чем он успел сделать несколько шагов вдоль тихого погоста, где спали вечным сном бывшие жители Райчестера.
Сквозь верхние ветви старых тисов мощные солнечные лучи падали, ярко освещая их, на серые стены высокого нефа собора. А у подножия стены, прислонившись спиной к покатому контрфорсу, сидел мужчина, который явно уснул, разморенный солнечным теплом. Его голова упала ему на грудь, руки были сложены на животе, и в целом он производил впечатление человека, который, основательно подкрепившись и выпив на свежем воздухе, забылся коротким сном. О том, что получилось это невольно, свидетельствовал факт, что мужчина отключился, когда курил, поскольку выпавшая из его губ короткая и уже потемневшая от времени глиняная трубка валялась рядом с ним в траве. Тут же был расстелен пестрый носовой платок с остатками обеда. Брайс заметил хлебные корки, ломтики сыра и обрезки луковицы. И еще бросалась в глаза одна из тех жестяных бутылей, в которых рабочие обычно носили свои напитки, – пробка, привязанная ниткой к горлышку, свисала сбоку. А чуть в стороне высилась куча строительного мусора, стояли тачка и лопата, свидетельствовавшие о том, что обеденное время застало спящего за работой.
И все же было в этой фигуре нечто странное, заставившее Брайса подойти к спящему ближе. Его внимание привлекла неподвижность мужчины. Со сдавленным восклицанием Брайс вдруг решительно склонился и поднял одну из сложенных рук мужчины. Рука бессильно упала на прежнее место. Брайс откинул ему голову и внимательно всмотрелся в лицо. И в ту же секунду понял, что во второй раз всего за две недели обнаружил в «Райском уголке» труп.
Не оставалось ни малейших сомнений, что мужчина мертв. Его руки и тело еще сохраняли остатки тепла, но он не дышал. Брайс смотрел сейчас на такого же покойника, как те многочисленные мертвецы, прах которых лежал в шести футах под землей по всему погосту. И врачебный опыт Брайса подсказывал, что умер человек совсем недавно – отдал богу душу во сне. Картина вырисовывалась такая: мужчина закончил свой скудный обед, запил его содержимым из жестяной бутылки, раскурил трубку, откинулся на теплый, прогретый солнцем камень, заснул и тихо скончался.
Бросив на мертвеца еще один внимательный взгляд, Брайс развернулся и сквозь заросли деревьев вышел на тропу, пересекавшую старый погост. И там почти сразу столкнулся с Диком Бьюэри, который ленивой походкой направлялся домой обедать.
– Привет! – бросил Дик небрежным тоном, каким обращаются юнцы к людям, не намного старше, чем они сами. – Что ты тут делаешь? Занят чем-то интересным?
Лишь потом он пригляделся и заметил, что Брайс необычайно бледен и взволнован. Доктор положил руку ему на плечо.
– Послушай меня! – сказал он. – Здесь снова случилось несчастье! Немедленно беги в полицейский участок и вызови инспектора Митчингтона. Но только тихо. Приведи его сюда. Если не застанешь инспектора, обратись к кому-нибудь другому. Но больше никому ничего не говори.
Дик молча развернулся и побежал. А Брайс вернулся к мертвецу, взял жестяную бутылку, сложил левую ладонь и вылил на нее немного содержимого. Холодный чай и, насколько он мог судить, больше ничего. Обмакнув кончик пальца в жидковатый напиток, он попробовал его на вкус, ощутив чрезмерное количество сахара.
Брайс стоял там, глядя на труп, когда донесшиеся сзади шаги возвестили о возвращении Дика Бьюэри, который мгновением позже показался из-за кустов в сопровождении Митчингтона. Дик уставился на неподвижную фигуру, зато инспектор сразу повернулся к Брайсу с выражением ужаса на лице.
– Боже милостивый! – воскликнул он. – Это же Коллишоу!
Брайс не сразу понял, о ком речь, и Митчингтону пришлось напомнить:
– Коллишоу! Помните? Я рассказывал вам вчера о нем. Тот самый, кто утверждал…
Он внезапно осекся, покосившись на Дика Бьюэри.
– Да, я вспомнил, – кивнул Брайс. – Подсобный рабочий. Подручный каменщика. Значит, это он? Что ж, теперь он мертв! Я сам нашел его недавно. Могу сказать сразу, что умер он минут за пять-десять до того, не более. Вам лучше вызвать подмогу и хорошо бы еще одного медика, чтобы осмотрел тело, пока его не увезли отсюда.
Митчингтон повернулся к Дику:
– Вам следует пригласить сюда доктора Рэнсфорда, мистер Ричард. Ваш дом ближайший к этому месту.
– Доктора Рэнсфорда нет на месте, – отозвался тот. – Он уехал в Хайминстер еще в десять утра по делам окружного совета. И не вернется раньше четырех. Мне это точно известно. Не сбегать ли мне за доктором Коутсом?
– Если вас не затруднит, – сказал Митчингтон, – а поскольку это по пути, загляните еще раз в участок и попросите явиться сюда сержанта с парой констеблей. Ну и дела! – воскликнул он, когда подросток удалился. – Все это очень странно, доктор Брайс! А вы как думаете?
– Я думаю вот о чем, – произнес Брайс. – Посмотрите на этого человека. Сильный здоровый мужчина в расцвете лет. Он умер явно не своей смертью. Советую обратить особое внимание на остатки его обеда – на каждую оставленную им корочку. И, конечно, на бутылку. Соберите все это лично, инспектор, и заприте под замок. Нужно будет провести тщательный анализ.
Митчингтон посмотрел на огрызки, лежавшие поверх носового платка, на которые указал Брайс.
– Вы хотите сказать… Вы подозреваете, что его отравили? – спросил он. – Господи! Если это действительно так…
– Полагаю, скоро у вас не останется никаких сомнений. Но мы быстро разберемся в этом. А вам лучше сразу обратиться к судебному эксперту, чтобы он выдал формальное разрешение доктору Коутсу на посмертное вскрытие. И совсем не удивлюсь, – многозначительно добавил Брайс, – если будет выявлено наличие яда.
– А коли так, – заметил Митчингтон, угрюмо качая головой, – то я знаю, какой вывод напрашивается. Его смерть, – продолжил он, указывая на мертвое тело, – стала последствием того, прежнего дела. Значит, не зря этот бедолага намекал на то, что ему известно нечто важное. У него действительно имелась на кого-то информация, и тот пронюхал обо всем. А теперь заставил его замолчать навсегда. Но, доктор, каким образом можно проделать подобное?
– Лично я легко представляю примерный сценарий событий, – произнес Брайс. – Человек, видимо, работал здесь с самого утра. Естественно, свой обед он принес из дома. Поставил корзинку с бутылкой в укромное место до наступления времени ленча. Совсем несложно было кому-то подобраться сквозь заросли к его еде, пока он трудился, и подсыпать отраву в бутылку. Вот и все!
– Что ж, – вздохнул Митчингтон, – тогда у меня появляются основания для еще одного простого вывода.
– Какого? – встрепенулся Брайс.
– Тот, кто совершил преступление, должен был разбираться в ядах, – ответил Митчингтон. – А в нашем городке найдется не так много людей, обладающих подобными знаниями, если не считать вас, докторов, и аптекарей. Ох и грязное же дело! Черное дело, если называть вещи своими именами.
Брайс молча кивнул. Он дождался прибытия доктора Коутса, старейшего и самого опытного медика в Райчестере, чтобы подробно посвятить в детали истории. Когда полиция увезла труп, а Брайс проводил Митчингтона до участка, где на его глазах бутылку и остатки обеда Коллишоу заперли в сейф, он отправился домой, где пообедал сам, размышляя над необычайным и трагическим происшествием. Инспектор был прав, утверждая, что с Коллишоу расправился тот, кто хотел заставить его навсегда замолчать. Но кто он? Брайс вспомнил, что доктор Рэнсфорд подслушал все, рассказанное ему Митчингтоном в этой самой комнате, где он сейчас обедал. Рэнсфорд? Существовала ли вероятность, что Рэнсфорд мог принять намеки Коллишоу на свой счет и…
Но на этом течение его мыслей было прервано внезапным появлением Митчингтона, который буквально ворвался к нему с перекошенным и встревоженным лицом.
– Невероятно, – прошептал инспектор, как только квартирная хозяйка Брайса, открывшая ему дверь, удалилась на свою половину дома. – Вот вам и разгадка событий. Мне сообщили кое-что, но я даже не сразу поверил. Только все оказалось правдой. Я потом навещал семью Коллишоу, чтобы сообщить о случившемся и выразить соболезнования. Они, конечно, потрясены, но… Я до сих пор в себя прийти не могу. Все сходится!
– Что оказалось правдой? – воскликнул Брайс. – Что сходится?
Митчингтон наклонился к нему через стол:
– Доктора Рэнсфорда вызывали в коттедж Коллишоу сегодня в шесть часов утра. Как выяснилось, жена Коллишоу сильно болеет последнее время, а Рэнсфорд – ее лечащий врач. Навещает по мере необходимости. Так вот, утром с ней случилось нечто вроде приступа, и они позвали Рэнсфорда. Он провел там какое-то время, и мне рассказали об очень странных вещах.
– О каких, например? – громко спросил Брайс. – Да не бойтесь вы говорить нормальным голосом! Здесь нас никто не сможет подслушать.
– О вещах очень подозрительных, пусть только на первый взгляд, – продолжил Митчингтон, находившийся в состоянии нервного возбуждения. – И вы со мной согласитесь, когда все узнаете. Информацию я получил от их соседки, миссис Баттс. Она утверждает, что когда Рэнсфорд явился в дом Коллишоу, хозяин собирал себе еду к обеду на работе…
– Зачем миссис Баттс рассказывать вам именно об этом? – удивился Брайс.
– Не скрою, я задал ей пару наводящих вопросов, пока Рэнсфорд находился в том доме, – ответил Митчингтон. – Стоило мне узнать, что он побывал там, и я, естественно, захотел выяснить все досконально.
– И что же дальше?
– Коллишоу готовил обед, чтобы взять с собой на работу, – повторил Митчингтон. – Сама миссис Баттс тоже пришла туда, чтобы помочь по хозяйству, пока его жена прикована к постели. Рэнсфорд поднялся наверх к миссис Коллишоу, а вскоре спустился и сказал, что может задержаться, если приступ повторится. Коллишоу поднялся наверх сам, чтобы поговорить с супругой перед уходом на работу. А Рэнсфорд между тем попросил миссис Баттс принести что-то, чего не оказалось у Коллишоу, зато могло найтись у нее. И миссис Баттс отправилась к себе домой, выполняя его просьбу. Ну, теперь до вас дошло? Рэнсфорд остался один с жестяной бутылкой Коллишоу.
Брайс, который слушал очень внимательно, пристально посмотрел на инспектора.
– Вы сразу же начали подозревать Рэнсфорда, – заметил он.
Митчингтон пожал плечами:
– А кого еще мне подозревать? Я теперь хочу спросить у вас: кого мне еще подозревать? У нас труп человека, наверняка отравленного. И были те слухи – вы же не станете отрицать, что в их центре находилась фигура Рэнсфорда? А сегодня утром только у него снова появился шанс!
– Это равносильно утверждению, что Рэнсфорд намеренно и постоянно носил с собой яд, чтобы отравить питье Коллишоу, – с насмешкой заметил Брайс. – Не слишком правдоподобно.
Митчингтон вздохнул:
– Ну, так уж обстоят дела. Я же объяснил, что пока все только выглядит подозрительно. Вот если бы я точно установил, что Рэнсфорд узнал о намеках Коллишоу на некую информацию, которой тот владел! Тогда бы…
– А что сделано по поводу вскрытия? – поинтересовался Брайс.
– Доктор Коутс и доктор Эверест произведут его сегодня днем. Судебный эксперт выдал разрешение сразу же, как только я обратился к нему.
– Им, возможно, придется вызвать себе в помощь специалиста из Лондона. Но вам нельзя ничего предпринимать, пока не станут известны результаты. Никому ни слова об этих подозрениях. Я загляну к вам сегодня ближе к вечеру, чтобы узнать, может ли Коутс сказать что-либо определенное.
Инспектор ушел, а Брайс провел следующие несколько часов, размышляя и выстраивая схемы. Если Рэнсфорд действительно избавился от человека, которому было что-то известно… В таком случае и Брэйдена убил тоже он.
К пяти часам Брайс отправился в полицейский участок. Митчингтон сразу отвел его в сторону.
– Коутс утверждает, что никаких сомнений нет, – прошептал он. – Отравлен. Цианисто-водородной кислотой.
