Книга: Убийства в Солтмарше
Назад: Глава VI Почитатели Диккенса
Дальше: Глава VIII Как провел праздник Боб Кэнди

Глава VII
Эдви Дэвид Бернс – его фортели

Арестовали, нечего и говорить, Боба Кэнди. Наверное, при расследовании убийств полиция принимает во внимание лишь две вещи: мотив и возможность. Да, бедняга Боб возглавил список подозреваемых по обоим критериям. Тем, кто плохо знал Боба, дело казалось ясным. Как известно, он встречался с Мэг; никто не верил, что ребенок от него. Будь он отцом – женился бы, как полагается, и тем бы и кончилось. Ну, если не считать десятка детей, которых они с Мэг произвели бы на свет и из которых двое-трое дожили бы до зрелости и тоже, в свою очередь, дали бы жизнь нескольким отпрыскам.
Боб не признавал отцовства, и все, в том числе и полиция, ему верили, считая, что он убил Мэг за измену. Если говорить о возможности, так они жили под одной крышей, и Боб легко мог пробраться ночью в ее комнату и задушить. По поводу же способа убийства никаких сомнений вообще не возникало, ибо задушили несчастную вязаным галстуком, который и был на трупе, когда утром в комнату вошла миссис Лори. Как выяснилось, этот самый галстук жертва подарила Бобу на день рождения, связала, как твердил со слезами ее отец – гнусный старый черт! – «своими собственными руками». Боб признал, что галстук его, но, дескать, разозлившись на Мэг за измену, он зашвырнул его куда-то и поклялся больше не носить. Вспомнить, куда именно его дел, он не мог, кинул, мол, куда-то, и все. Он взял его вместо поводка, когда в субботу перед праздником его попросили привести со станции в таверну собаку. Боб печально заметил, что галстук на редкость прочный. Да уж, прочный.
Сэр Уильям заплатил адвокату Боба и всем рассказывал, что не верит в его виновность. Наш констебль Браун тоже не желал верить. Арест после дознания произвел приезжий инспектор. Бедный старина Браун сильно расстроился.
– Вот ведь, мистер Уэллс, – говорил он. – Эти ребята из города по-своему неплохи, но они же парня совершенно не знают. А я-то помню его с тех пор, как ему семь было или восемь, и уверен: он не убивал. И инспектору то же самое говорю, а он мне: «Доказательства! Доказательства!» Я только в затылке почесал. Всё ведь и вправду против Боба, как по-писаному. Ну, его и арестовали. Я вам вот чего скажу. Кто-то же это сделал, верно? И вовсе не Боб. Значит, нам остается что? Найти того, кто убил, да поскорей, пока беднягу Боба не засудили и не казнили.
Тут он попал в точку, но у Боба был железный мотив. Кому еще кроме Боба нужно убивать девушку? Так я и сказал старине Брауну. Он снял шлем и стал протирать его изнутри носовым платком.
– А вы не думаете, мистер Уэллс, – спросил он, – что убить мог отец ребенка?
– Да, наверное. Правда, с другой стороны, ребенку уже больше недели, то есть он уже, образно выражаясь, не кот в мешке. Обычно в таких случаях женщину убивают, пока не успела родить, правда ведь?
– Да ну? Так или иначе, мистер Уэллс, я буду держать и уши, и глаза открытыми. У нас много чего странного творится; нельзя же все списывать на Боба Кэнди. Во-первых, у него и мозгов-то не хватит, во-вторых, у него нет сообщников. Я насчет нападения на викария.
Да уж, если говорить о мозгах бедняги Боба, то и тут всё против него. Достаточно вспомнить его беглого сумасшедшего предка. Душить молодых женщин – самое подходящее занятие для психа, и тут родословная Боба Кэнди говорит отнюдь не в его пользу.
На второй неделе августа, обходя прихожан, я встретил миссис Брэдли.
Она шла, опустив очи долу, и не замечала меня, пока я ее не поприветствовал.
– Добрый вечер!
– Ах, вот вы где, – очень деловито начала она.
Я огляделся в поисках помощи, но никого не увидел.
– Вы мне нужны. – Миссис Брэдли сверлила меня страшным взглядом василиска. – Познакомьте меня с некоторыми здешними семьями. Например, со славным малышом Эдви Дэвидом Бертом. Вы с ним дружны?
Можно было и так сказать. Берт самоотверженно исполнял роль ведущего в игре в кокосы во время моего вынужденного отсутствия. Отличный парень этот Берт.
– А что такое? – осторожно поинтересовался я.
– Я иду по следу убийцы, и мне нужно убрать с пути все лишнее.
– Включая Берта? – с деланной веселостью спросил я.
– Включая забавного малыша Берта, – серьезно ответила миссис Брэдли, беря меня за рукав. И добавила с коварной улыбкой: – Вы, констебль Браун и я – мы предадим убийцу в руки правосудия.
– Вы хотите сказать…
– Мне требуется ваше содействие. Я не справлюсь без вашей бесценной помощи, мой мальчик. Кого все в деревне уважают, как не молодого и серьезного помощника викария? Кого все любят, как не симпатичного молодого оболтуса, не слишком ученого, не успевшего ни разу даже поссориться с начальством? – Миссис Брэдли весело взвизгнула, отпустила мой рукав и ткнула пальцем в ребро.
– Вы верите, что убил Боб Кэнди? – поинтересовалась она.
– Нет, – честно признался я. – Уверен, что не он.
И отодвинулся подальше от ее хищной лапки.
– Тогда – по коням! – И миссис Брэдли взяла меня за локоть. – К дому Берта – «шпоры, седло, на коня – и вперед!»
Берта дома не оказалось, но это ничуть не обескуражило мою энергичную спутницу.
– Ничего страшного. Пойдем поговорим с мистером и миссис Гэтти. Мне просто не терпится задать нашей милой парочке несколько вопросов.
Мистер и миссис Гэтти были дома. Он обрезал засохшие розы, она подстригала газон. Увидев нас, оба бросили работу и подошли поздороваться.
– Мы насчет убийства, – сообщила миссис Брэдли. – Надеюсь, такие уважаемые люди, как вы, не откажутся подписать петицию в защиту бедного Боба Кэнди?
– Против него еще даже обвинение не выдвинули, – возразил коротышка Гэтти.
– Нужно подготовиться заранее, – торжественно пояснила миссис Брэдли. – Идемте в дом и подпишем. Это недолго. Пойдемте с нами, мистер Уэллс. Засвидетельствуете подписи.
– Петицию составила миссис Куттс, – сказала она Гэтти, который, положив ножницы и рабочие перчатки в тачку, шел следом за нами к дому. На двери своего угрюмого жилища он взирал с неудовольствием.
– Никак не уговорю Элизу переехать, – заявил он. – Терпеть этот чертов дом не могу и боюсь, но она к нему очень привязана.
Его замечание меня просто ошеломило. В деревне никто не сомневался, что нервы миссис Гэтти совершенно расстроены именно из-за того, что она живет в бывшей клинике для душевнобольных. И теперь, услышав, что, оказывается, все наоборот – мистер Гэтти нервничает из-за дома, а миссис Гэтти желает в нем жить, – я был потрясен и уже хотел возразить, но миссис Брэдли меня опередила:
– А я думала, вашей жене этот дом не нравится.
– Никоим образом. Так где ваша петиция? – И он улыбнулся. Да, вылитый волк, ничего не скажешь. Меня вдруг осенило:
– Скажите, а не вы были на крыше Бунгало в ту ночь?
Гэтти смутился, но не замедлил ответить:
– Я, мистер Уэллс.
– Ну и ну – вот все, что я могу сказать.
– Что-что вы можете сказать? – переспросила миссис Брэдли, одаривая меня не слишком сердечным взглядом, который я смело встретил. Она меня как будто хотела запугать!
– Я имел в виду – он мог кого-нибудь убить, – пролепетал я. Мне хотелось как-то умилостивить спутницу, ибо смотрела она уже свирепо. А еще очень хотелось – просто не терпелось – выяснить, чего ради Гэтти швырялся черепицей.
– Так в чем же дело? – сурово спросил я.
Гэтти вдруг как-то сник, словно ростом меньше стал. У меня-то рост пять футов и одиннадцать дюймов – без обуви.
– Это Берт виноват, – вымолвил он, слегка покраснев. – Не нужно было меня запирать. Я и думать не думал, что он сыграет со мной такую шутку.
Я едва не вскрикнул от удивления, но тут миссис Брэдли нечаянно выбила из рук Гэтти ручку, и все мы нагнулись и стали ее искать. Прошло немало времени (подозреваю, что ручка была у миссис Брэдли, поскольку она в конце концов и передала ее хозяину). Затем она протянула ему лист, на котором уже стояло несколько подписей, и он вписал свое имя. Мы помахали на прощание миссис Гэтти и вышли на дорогу.
– Когда-нибудь, – задумчиво молвила миссис Брэдли, – нужно будет заняться изучением лжи как таковой. Интересно, почему лжет миссис Гэтти? Из страха, ради спокойствия или же просто развлекается?
– А она лжет?
– Несомненно. И кстати, молодой человек, если вы и вправду желаете помочь, не задавайте вопросов людям, с которыми я беседую. Так вы мне все испортите. Расскажите-ка подробнее о происшествии в Бунгало.
– Про Гэтти? – уточнил я.
– Про Гэтти. Приятно знать, что это был не разбойник. И поподробнее, пожалуйста.
Я рассказал ей все от начала до конца.
– Мне нужно вернуться в Моут-Хаус, – заявила она. – Следует уточнить кое-какие детали. А вы, мой мальчик, побудьте здесь.
– Я – с вами.
Миссис Брэдли казалась такой хрупкой, а этот Гэтти с волчьей улыбкой доверия у меня не вызывал.
Теперь супруги поменялись местами: он подстригал газон, а она занималась розами.
– О, крокодил и козлик опять пришли! – сообщила миссис Гэтти мужу. Он оставил газонокосилку и подошел.
Я невольно восхитился манерой миссис Брэдли вести беседу. Она без предисловий спросила:
– Так как, говорите, вы попали в часовню?
– Меня затащили туда Берт и его слуга.
Я едва не поперхнулся. Раньше он говорил, что заключил пари! Видно, уже позабыл. Выходит, перед нами сразу два лжеца!
– А почему? – поинтересовалась миссис Брэдли. – Вы ему чем-то досадили?
– Не думаю. Наверное, у него есть какой-то секрет, и я его случайно чуть не раскрыл. В тот вечер у меня на выезде из Уаймута сломалась машина, и я шел домой мимо бухты и каменоломен. Пробирался в темноте, и тут они на меня набросились и потащили в церковь. Не знаю, почему нас никто не видел. Когда вы меня выпустили, я решил пойти к Берту и устроить что-нибудь в отместку. Ведь – подумать только! – я просидел в этой жуткой часовне почти тридцать шесть часов! Я влез на крышу Бунгало – сначала, конечно, отдохнул и перекусил – и заглянул в окно мансарды, но уже стемнело, и я ничего не разглядел. Пока я там ползал, нечаянно расшатал пару черепиц. Они упали, как раз когда мистер Уэллс и юный Куттс вышли из дому. Я ужасно перепугался – думал, ушиб их. Я прятался от Бертова револьвера за трубой, и плитки выскользнули у меня из рук. У Берта наверняка есть какие-то тайные делишки, и я намерен все выяснить.
– Замечательно! – сердечно сказала миссис Брэдли. – Удачи вам в подстригании газона.
Мистер Гэтти посмотрел на нее как на сумасшедшую, вздохнул и взялся за газонокосилку. Миссис Брэдли повернулась к стоявшей рядом миссис Гэтти.
– Дорогая моя, – начала та, – зачем крокодилу разговаривать с волком?
– Милый мой страус, а кто сообщил вам, что волк заперт в часовне?
– Никто не говорил. – Глаза миссис Гэтти ласково смотрели из-под золотых очков – обычная, нормальная женщина средних лет. – Я сама его там нашла. Ой нет! Мне мистер Берт сказал. Наверное, думал, что мне нужно пойти и выпустить волка. – И она захихикала.
– А вы его не пытались выпустить? – спросил я, и миссис Брэдли ткнула меня в ребро. Я успел позабыть о ее инструкциях и теперь стал лепетать какие-то извинения. Однако сказанного не воротишь. Миссис Гэтти тут же сделалась серьезной.
– Нет, не пыталась. Очень уж хорошо получилось, правильно. Я на него только посмотрела, а он меня не видел и не слышал, и вернулась домой, и все думала, а потом, когда решила, что он уснул, пошла поговорить.
Я многозначительно взглянул на миссис Брэдли. Она со свойственной женщинам проницательностью верно поняла мой взгляд и чуть заметно кивнула. Осмелев, я спросил у миссис Гэтти, что же она говорила мужу, пока он спал в часовне.
– Я сказала: «Бука! Бука идет!» – торжественно ответила она. Я расхохотался. Миссис Брэдли расхохоталась. И миссис Гэтти расхохоталась, и ее муж подошел узнать, в чем дело. Трясущейся рукой я махнул в сторону его жены и едва пробормотал:
– Она сказала: «Бука! Бука идет!» – и опять впал в буйное веселье. Потом овладел собой, вытер глаза.
Лицо у Гэтти сделалось задумчивое.
– До чего же это все интересно, – промолвила миссис Брэдли, когда мы окончательно ушли от дома Гэтти. – Мальчик мой, опять собирается дождь. Вот незадача! Быть может, приютите меня пока в доме викария?
Просьба меня удивила, учитывая, что путь к дому викария лежал мимо ворот Манор-Хауса.
– С удовольствием, – сказал я, хотя сердце у меня упало. Стоит им с супругой викария начать судачить, их не остановить. По-моему, эта дама хочет описать чету Куттс в книге. Когда ей удается навести миссис Куттс на любезную той тему, выражение лица у нее становится хищное – только что губы не облизывает. У меня от такого зрелища кровь стынет. Не женщина, а вампир.
Любимая тема миссис Куттс, нечего и говорить, – распущенность. После страшной гибели Мэг Тосстик и отъезда ненавистной Коры Маккенли эта тема подразумевает меня и Дафни. На следующую ночь после убийства Мэг миссис Куттс увидала меня у племянницы и мгновенно рассвирепела. Я объяснил, что всего лишь спросил у Дафни, все ли в порядке и не страшно ли ей, но дамочке везде мерещилось самое скверное. На следующую ночь она, нечего и говорить, застала меня уже в комнате! Да, я не позволю собой командовать личности с такими жуткими понятиями, пусть она и приходится Дафни тетей.
Увидев меня, присевшего к Дафни на кровать, она решила, что случилось худшее. (Вовсе оно не случилось.)
– Тетя, да ты сама кого угодно до худшего доведешь, – заплакала Дафни, расстроенная ее нападками. – Ноэль, дорогой мой! – И она протянула мне кольцо. Я молча опустил его в карман. Мы демонстративно поцеловались, и я отступил в сторону, давая миссис Куттс дорогу вон из комнаты. Она не двинулась – я тоже. Не мог же я уйти и оставить Дафни ей на растерзание. Наконец миссис Куттс вышла, и я последовал за ней.
Утром я опять отдал кольцо Дафни – она, нечего и говорить, вернула мне его, только чтобы отвязаться от своей ненормальной тетки. Да, после гибели Мэг Тосстик у миссис Куттс сильно испортились и нервы, и характер. Мужа она пилила, а он после той истории с загоном и так стал как разъяренный бык. И неоднократно повторял, что легко отделался. Миссис Куттс несла чушь о развратных пастырях, и то были речи куда более резкие, чем ее всегдашние обличения. Причем нам с преподобным обоим доставалось. Сумасшедшая женщина. Честное слово! Если бы я мог – женился бы на Дафни немедленно, вырвал бы ее из обстановки, которая на нее так скверно действовала. Однако священнослужитель не может просто зарегистрировать брак в мэрии; кроме того, меня связывало обещание, данное старику Куттсу, не спешить со свадьбой.
Итак, пришлось проводить миссис Брэдли в дом викария, потому что дождь усилился, и мы, пока шли от Моут-Хауса, основательно промокли.
Ничто не могло доставить большего удовольствия миссис Куттс, питавшей в последнее время особое пристрастие к миссис Брэдли, чем переодеть гостью в сухое платье и туфли и развести для нее огонь в камине.
Пока они были наверху, в гостиной появилась Дафни.
– Ноэль, дядя беседовал с инспектором, который расследует убийство, и тот говорит, что у нас в деревне ожидается всплеск преступности. Таким преступлениям часто подражают. Это просто ужасно.
За чаем беседа велась про убийство. Миссис Брэдли слушала, как хозяйка распространяется о распущенности, и старалась раззадорить ее, когда та начинала иссякать. Я не знал уже, куда деваться от их разговора, Дафни – тоже.
В шесть гостья наконец-то оторвалась от беседы и дала мне знак следовать за ней. Я пошел сам не знаю почему. Эта женщина, нечего и говорить, подавляет мою волю. Мне хотелось остаться с Дафни и обсудить грядущий Праздник урожая, но я как покорный пес следовал за миссис Брэдли. Мы вышли на дорогу, ведущую к каменоломням, и тут моя спутница резко остановилась и сказала, стараясь перекрыть шум ветра:
– Знаю я все проделки Берта. Вы его не боитесь?
– Боюсь, еще бы! – прокричал я.
– Да-да, понимаю! Чем я вам так не нравлюсь, мистер Уэллс?
Ничего на это ответить я не мог; мне вдруг стало жарко, и язык отнялся.
– Мне нужна ваша помощь! Будет проще, если вы избавитесь от своего предубеждения! – Она помолчала и еще громче добавила: – Мне ведь и викарий нипочем; могу помочь, если пожелаете!
– То есть?
– Вы хотите жениться на его племяннице!
От этой чертовки ничто не укроется.
– А у меня полно знакомых епископов!
Я остановился и взглянул на нее. Надеюсь, выражение лица у меня было непреклонное.
– Вы пытаетесь меня подкупить, миссис Брэдли!
– Да, конечно, мой мальчик! – кричала она, влажно дыша мне почти в самое ухо.
– Согласен! Пожмем друг другу руки.
Она сжала мою ладонь сухой желтой лапкой. Ничего себе, хватка! Посильнее, чем у миссис Куттс, опытной пианистки.
– Ждите здесь. Если через полтора часа не выйду, идите в полицию.
– Думаете, Берт – убийца?
Нехорошо все-таки кричать во всю мочь. Так и в диффамации могут обвинить.
– Думаю, он страшен, если его разозлить! – Дрожащей рукой я поправил свой воротник-ошейник. – Я тоже иду!
– Смельчак! – радостно взвизгнула миссис Брэдли.
Что ж, не без того.
У меня с собой была тяжелая трость. Критически обозрев это орудие, я положил его на обочину. Лучше не провоцировать Берта, а без палки я буду выглядеть безобиднее. Поднимаясь по крутой тропе, я весь дрожал и изнывал. Сильный ветер, едва не сдувавший нас вниз, гнал по небу серые тучи. Вокруг были заброшенные карьеры. Как же легко силачу вроде Берта столкнуть нас в карьер, там, где ограда совсем никудышная. Нас могло бы спасти присутствие Коры, но где она, Кора? Судя по слухам, гастролирует на северо-востоке Англии, играет в пьесе «Пташки». До некоторой степени меня успокаивало присутствие неукротимой маленькой пожилой дамы. Ее желтое лицо было спокойно, губы плотно сжаты, словно все жизненные силы она сейчас сосредоточила на преодолении подъема и борьбу с порывами ветра. Обернувшись, миссис Брэдли прокричала:
– Вы ведь сами хотели пойти!
– Да! – ответил я, придерживая обеими руками шляпу. – Это все супруги Гэтти! Оба психи!
– Оба – что?
– Психи!
– Что?
– Психи!!
– А да! – Она заулыбалась и вдруг замахала рукой.
У ворот стоял Берт. К моему изумлению, он замахал в ответ и побежал навстречу. Обхватив миссис Брэдли за спину громадной ручищей, он буквально потащил ее наверх на растерзание бушующему ветру.
Когда, дрожащий и едва живой, добрел я до Бунгало, миссис Брэдли, удобно устроившись в кресле, пила пиво, а Берт, стоя на коврике у камина, грел спину, гоготал и притоптывал, развеселившись от какой-то сомнительной шутки своей гостьи. (Сам я ее шуток вообще не понимал.) Он тоже держал стакан. В дом меня впустил Фостер Вашингтон Йорк, и когда я принял радушное приглашение и сел, принес пива и мне.
– Ах да, – сказал Берт, видимо, продолжая прерванный моим появлением разговор. – Мы таки заперли его в часовне. Я сообщил, где он, его жене и не сомневался, что она пойдет и выпустит его. Этот мелкий шпик ползал в бухте (я лишь передаю слова Берта), ну мы его и заграбастали, и связали, чтоб не мешал кончить работу. Я про то и забыл.
– Мистер Берт, – спокойно произнесла миссис Брэдли. – Вы должны пообещать мне бросить вашу рискованную игру. Чтобы в бухту больше не доставляли никаких грузов и не прятали в этом доме. Вы меня понимаете? Да, и насчет ваших ссор с женой…
Она говорила очень мягко, но не сводила черных ведьмовских глаз с Берта. Меня пугало выражение ярости на его лице. Слишком уж неравны были силы. Как бы ненароком я нагнулся за кочергой. Прекрасное, удобное орудие приятно оттягивало руку. Я покачивал кочергой, зажав ее между пальцами. Миссис Брэдли дружески-успокоительно улыбалась Берту, у которого уже начала раздуваться шея.
– Вы ведь не способны на убийство, Эдви, правда?
– Я – не – знаю! – отчеканил Берт, делая шаг вперед. – Наверное, способен, если будет некуда деваться.
– Но-но! – Она выставила вперед желтую лапку. – Скверный мальчик. Сядьте-ка!
Берт сел. И даже улыбнулся какой-то овечьей улыбкой.
Я положил кочергу, все так же изображая непринужденность. Берт посмотрел на меня.
– Щенок чертов! – бросил он.
Я с трудом улыбнулся.
– Эдви, почему вы так гадко обошлись с викарием?
– Он дрался как черт. Здорово отделал беднягу Фостера. Не будь он черный, переливался бы сейчас не хуже радуги.
Из глубины моего сознания начали подниматься и обретать форму разные мысли. Постепенно все встало на свои места. Викарий говорил, что у разбойников были вычернены лица. И почему я не подумал, что один из них – черный от природы? А вот миссис Брэдли с этого, кажется, и начала – и ниточка привела ее к Берту. Его Бунгало – ближайший к бухте дом, а контрабанда – самое первое, что приходит в голову, если вспомнить о судне, которое видел Куттс. Сэр Уильям и слушать не стал дворецкого, а ведь тот, нечего и говорить, подал ему верную мысль.
– Уверен, тут не обошлось без Лори, хозяина таверны «Герб Морнингтона», – сказал я, когда мы, подгоняемые ветром, спускались в деревню. Я думал, миссис Брэдли сочтет мое предположение абсурдным, но она в порыве радости ткнула меня под ребра.
– Дорогой мой, дорогой мальчик! – заклохтала она, словно курица над яйцом. – Что за светлая мысль! Нет, вы подумайте! Никогда бы не догадалась связать Лори с контрабандистами!
Я не очень-то удивился. Мой опыт общения с прекрасным полом – с такими несхожими сокровищами слабой половины человечества, как миссис Куттс, миссис Гэтти, моя матушка, сестры и Дафни, – привел меня к неоспоримому выводу: если не считать небольшой и строго очерченной сферы знания, женщины на удивление невежественны. Миссис Брэдли сумела догадаться, что Берт занимается контрабандой, но тот факт, что самая типичная контрабанда – спиртные напитки, от ее внимания совершенно ускользнул. Она, возможно, и не знает, что эти товары облагаются пошлиной. Я прочел ей краткую и, надеюсь, полезную лекцию о пошлинах на ввоз товара.
Мы почти неслись под гору, а позади бушевал и завывал ветер. Моя лекция была, по сути, извлечением из курса «Великие англичане», который начинался с биографии сэра Роберта Уолпола и который я читал прошлой зимой в клубе для мальчиков.
Миссис Брэдли слушала с интересом и, когда мы подошли к Манор-Хаусу, тепло меня поблагодарила. Я расстался с ней не без облегчения.
Перед ужином мы с Дафни обсудили Праздник урожая и другие вещи. После ужина я, к своему удивлению, получил записку от сэра Уильяма. Он просил прийти немедленно, так как я понадобился миссис Брэдли. Будь это приглашение от нее самой, я бы его проигнорировал или послал бы записку с извинениями, однако пожелание сэра Уильяма – дело другое. Я попросил викария меня не ждать, взял шляпу и плащ – после бури начало моросить – и вскоре шагал к Манор-Хаусу.
Идя быстрым шагом по главной дороге, чуть в стороне от деревни, я невольно продолжал размышлять об убийстве. Манор-Хаус стоит в уединении, поблизости только одно жилище – дом констебля Брауна. Приятно было думать, что этот не слишком образованный, но добросовестный слуга закона убежден в невиновности Боба Кэнди. Подходя к его коттеджу, я вдруг решил, что неплохо бы зайти и спросить, как далеко продвинулся в своем расследовании инспектор из Уаймута. Браун наверняка все знал: он повсюду сопровождал инспектора и усердно записывал каждое слово и каждый поступок начальства. Инспектору, нечего и говорить, такое внимание льстило, и он сносил присутствие констебля, хоть и считал его недалеким. Однако глупцом он отнюдь не был. Браун то есть.
Дверь мне отворила миссис Браун и проводила меня в гостиную – собственно, гостиная начиналась сразу у дверей. Тут был и констебль, и двое его квартирантов. Я об этих ребятах много думал. Ведь гораздо логичнее предположить, что Мэг Тосстик убил чужой человек, чем допустить, что кто-то из наших, деревенских, совершил такой подлый поступок. Я пристально разглядывал обоих студентов, но, если говорить по совести, не замечал признаков какой-то особой порочности. Кроме того, ни у одного из них не было загнанного выражения лица или нервного взгляда, характерного для убийцы, который боится, что его поймают. Впрочем, таковых мне тогда еще встречать не доводилось.
Никаких новостей я от Брауна не узнал. Инспектор опросил всех, кто мог, по его мнению, знать хоть что-то об убийстве; дело против Боба Кэнди ничуть не продвинулось. К сожалению, только этим он меня и обрадовал. По мнению констебля, стороне обвинения особо усердствовать не придется.
– Понимаете, мистер Уэллс, – пояснил наш добряк, – полиции все яснее ясного. Им уже хватает улик, чтобы повесить беднягу Боба. И свидетели у них наготове. Уж они знают, кого вызывать, кого – нет. Инспектор не хочет найти чего-нибудь такого, из-за чего дело запутается, ясно вам, сэр?
– По-вашему, – перепугался я, – полицейские не желают докапываться до правды?
– Желать-то желают, еще как, – Браун махнул рукой, в которой держал трубку, – да только они думают, что уже докопались. А значит, песенка Боба Кэнди спета. Чего инспектор тут искал, так это доказательств своей правды. А если ничего и не найдет – не беда, и без того уж достаточно набрали. С другой стороны, инспектор не хочет расквасить себе нос. Так уж люди устроены, сэр, при всем моем уважении. В теперешнем своем виде это дело просто загляденье! Не станут же они из кожи лезть, чтоб его испортить.
Я мрачно кивнул. И двое молодых людей тоже. Добавить было нечего.
– Ну, тогда я пошел. Спасибо вам, Браун.
– Я слыхал, этой приезжей, из Лондона, нет равных в сыскном деле, – сказал Браун, провожая меня к двери. – Да только навряд ли ей интересны наши деревенские дела.
– У меня таких сведений нет. – Я решил не говорить констеблю о том, как миссис Брэдли догадалась, что Берт занимается контрабандой, и потому, сохраняя таинственный вид, вышел и направился в Манор-Хаус. Вскоре я сидел в большой компании – там были сэр Уильям, Маргарет, Брэнсом Бернс и миссис Брэдли – и передавал собравшимся слова констебля. В заключение я сказал, что дела у Кэнди совсем плохи.
– А Браун о вас упоминал, – обратился я к миссис Брэдли. – Я, как мог, поддержал вашу репутацию.
– Напрасно беспокоились, мистер Уэллс, – довольно сурово вставила Маргарет.
– Нет-нет, вы не так поняли! – Стараясь загладить промах, я был сама доброта и ласка. – Все вовсе не…
– Надеюсь, о Берте вы не говорили? – спросила миссис Брэдли.
– Ни звука, честное слово, – ответил я, радуясь в душе, что поборол искушение. И с терпеливой улыбкой добавил: – Это было бы неумно. Надо же – контрабанда спиртного!
– Ничего подобного! – бросила миссис Брэдли.
Ее всегда мелодичный голос стал вдруг резким, а выражение лица столь свирепым, что я только и сказал:
– Да? – И отдался на волю судьбы.
Мои подозрения, что миссис Брэдли ведет какую-то игру, еще больше укрепились, однако я решил быть тише воды ниже травы.
Сэр Уильям спросил:
– А какие есть козыри против Кэнди, кроме мотива?
– У него была возможность убить, – ответила миссис Брэдли. – Во время убийства он находился в таверне. И пятнадцать минут провел неизвестно где.
– Какой кошмар, – сказала Маргарет. – Не мог он никого убить. Он даже ходил на мои занятия по изучению Библии.
– Да не способен он на убийство! – воскликнул сэр Уильям.
Мне было приятно, что они так горячо защищают парня; я внимательно оглядывал своих собеседников – все ли они единодушны? Меня удивило выражение несимпатичного лица финансиста. Губы его раздвинулись, кривые зубы оскалились в злобной ухмылке.
«Милостивый Боже! – подумал я. – Да ведь он уверен, что убил сэр Уильям!»
И тут же, как если бы я сказал это вслух, миссис Брэдли начала:
– Да, именно такие вещи и нужно учитывать. По-вашему, Боб Кэнди не способен убить, а по-моему – способен.
– Но как… – прогремел сэр Уильям. (Во всяком случае, прогремел бы, если бы миссис Брэдли его не прервала.)
– Я не убеждена в невиновности Кэнди. Думаю, он способен на убийство, но также знаю, что в деревне есть и другие потенциальные убийцы. – Она обвела нас взглядом. – Например, сэр Уильям.
Сэр Уильям побагровел; он уже готов был впасть в бешенство, однако миссис Брэдли его осадила.
– Не нужно становиться в позу, дорогой хозяин. Мистер Брэнсом Бернс того же мнения.
Брэнсом Бернс – я с удовольствием вспомнил, что миссис Гэтти окрестила его акулой (он, нечего и говорить, относится к серым акулам… впрочем, в жизни их не видал), – сунул палец за воротничок и издал вежливо-протестующий звук. Тусклые рыбьи глаза холодно блеснули. Он отнюдь не забыл тот день, когда ударил собаку, – по его лицу это читалось, словно по книге.
– Затем, – продолжала миссис Брэдли, – обратив на меня сверкающий зловещей радостью взгляд, – есть еще наш юный друг мистер Уэллс.
– Я – убийца?!
Просто смешно! Да, я взял в руки кочергу – там, в Бунгало. И взял, должен признать, с намерением от души, с хрустом, врезать Берту по башке – начни он сам махать кулаками. А эта дамочка, значит, готова укусить руку, которая ее же собиралась защитить. Однако сказать такое вслух я не мог.
– Затем еще мистер Берт, – продолжала она.
Тут я был согласен. Берт при мне признался, что под давлением обстоятельств мог бы совершить убийство.
– И еще миссис Куттс, хотя у меня до сих пор нет никаких доказательств, кроме чистой психологии – доказательство бесспорное, но неприемлемое как в бытовом аспекте, так и в юридическом, – что миссис Куттс – потенциальная убийца. И еще, – миссис Брэдли улыбнулась, – есть я. За мной уже числится одно убийство. Меня за него судили и оправдали, вот так, дети мои.
Она грустно покачала головой и повернулась ко мне.
– Значит, по-вашему, Кэнди не способен на убийство?
– Вы пока не привели никаких фактов, подтверждающих его виновность.
– Согласитесь хотя бы, что убить он мог. У него же дурная наследственность.
– Лори об этом знал, но рискнул взять его на службу барменом и вышибалой.
– Верно, – признала миссис Брэдли.
Я, чтобы закрепить позиции, прибавил:
– Вывод мне вполне ясен.
– И мне тоже, – поспешно сказала миссис Брэдли и, явно торопясь сменить тему, заметила:
– По поводу Берта и контрабанды, сэр Уильям. Здесь, у себя дома, вы ведете беседу как частное лицо и не выступаете в качестве мирового судьи. Так?
– Мм… не совсем. Пожалуй, мне лучше удалиться. – Ему, конечно, не понравилось, что его назвали убийцей. Маргарет вышла вслед за ним, а Брэнсом Бернс остался.
– А почему вы говорили о спиртном? – поинтересовалась миссис Брэдли. Ее, казалось, сама эта мысль позабавила.
– Дело очевидное.
– Да, – поспешно продолжила она. – Дело очевидное, что это никак не спиртное. Будь это спиртное, всяк в деревне, от мала до велика, был бы в курсе и каждый постарался бы хоть как-то поживиться. Однако же никто не знал. Никто не интересовался. А почему? Потому что Берт ввозил книги, а не спиртное. Запрещенные книги, мой мальчик, грязные, порнографические книжонки, настоящие отбросы, причем он даже не нажился на них, а значит, его поступок совершенно непростителен. – И она разразилась хохотом.
Брэнсом Бернс нервно сказал:
– Экая непристойность. А где, кстати, его жена? Мы с ней иногда сталкивались на почте и болтали, но после убийства я ее не видел.
– И не могли, – заявила миссис Брэдли, прежде чем я успел открыть рот. – В Бунгало ее уже нет.
– Вот как? Милая девушка. Жаль, что вышла за такого противного типа.
О Берте мы еще говорили немало.
Назад: Глава VI Почитатели Диккенса
Дальше: Глава VIII Как провел праздник Боб Кэнди