На следующее утро Дэвид решил ознакомиться с «Зеленым какаду», и особенно с его владелицей, миссис Сомервиль, а также новой официанткой. Ее имени он пока не знал, но имел достаточно полное ее описание, сообщенное накануне вечером Рейчел Уильямс, воспоминания которой о поведении этой девицы и вызвали у нее столь страшное подозрение. Дэвид выслушал Рейчел и воспользовался на следующий день первой возможностью осмотреть место действия с мисс Покок. Мисс Покок рада была снова пережить захватывающие впечатления, связанные с происшествием в «Методист-Холле», и детально и точно описала события, произошедшие на медкомиссии для женщин, и всех их участников. Сопоставляя ее рассказ с рапортом инспектора Стейнса и впечатлениями Рейчел, Дэвид сделал два пока еще теоретических вывода. Первый: весьма маловероятно, что загадочная пожарная имела хоть какое-то отношение к убийству Урсулы Фринтон, и второй: эту девицу можно объединить со злобной официанткой из «Зеленого какаду». Эти выводы еще следовало проверить, а также найти причину злобы, для чего Дэвид примерно в одиннадцать утра и направился на шорнфордскую улицу Хай-стрит.

Придя туда, он заказал себе утреннюю чашку кофе. Попивая его и куря сигарету, он разглядывал других посетителей, в основном пожилых и освобожденных от военных работ – многие из них бросали в его сторону удивленные и презрительные взгляды. Эти люди явно не представляли себе подобную службу нации, без военной формы, позволявшую вот так прохлаждаться поздним утром. Дэвид смог определить и официантку, о которой говорила Рейчел. Девушка перемещалась с неспешной грацией и орудовала тяжелыми подносами с легкостью, говорящей о сильных руках и здоровых мышцах. Он видел, что работа ей совершенно неинтересна, но действовала она эффективно и, насколько можно было судить, вежливо.

Допив кофе, Дэвид понес счет к конторке и удивил миссис Сомервиль, когда, расплачиваясь, решительно попросил обменяться с ней парой слов наедине. Первым побуждением миссис Сомервиль было отказать. Вторым, пока мысли лихорадочно перебирали неоплаченные счета и незаполненные налоговые формы, – потянуть время. И когда Дэвид повторил свою просьбу с ободряющей улыбкой и таким голосом, который она про себя назвала «настоящим», любопытство взяло верх над осторожностью и мисс Сомервиль провела гостя в небольшую гостиную, служившую одновременно и офисом.

Здесь Дэвид объявил собственный официальный статус и показал полученное от местной полиции подтверждение своих полномочий задавать вопросы.

– Вы, наверное, слышали, что мисс Фринтон обедала тут в день своей смерти, – начал он. – Возможно, вы ее знали в лицо. Я бы хотел узнать, какое впечатление она на вас произвела.

Миссис Сомервиль задумалась на несколько минут.

– Это довольно трудный вопрос, – наконец сказала она. – Понимаете, здесь всех Фринтонов хорошо знают. Уэйкли, где они живут, отсюда всего в четырех милях, так что, естественно, для них тут шопинг-центр. Я знала Урсулу с самого ее детства. Ее привез сюда дядя, как вам, полагаю, известно. Ее отец, убитый в прошлую войну, и мистер Хьюберт – братья-близнецы. Бедная мать умерла вскоре после гибели мужа, когда Урсуле исполнилось всего четыре года. Поначалу она приезжала сюда со старой няней – когда мистер Реджинальд уже не нуждался в няньке, та осталась в доме в качестве портнихи. За Урсулой тоже присматривала она. Я так хорошо помню, как по утрам они приходили пить шоколад со взбитыми сливками.

Миссис Сомервиль вздохнула – больше по шоколаду и взбитым сливкам и прошлому великолепию довоенных завтраков, нежели по теперешней трагедии. Дэвид тактично напомнил ей о сути вопроса.

– Но в тот день вы видели мисс Фринтон?

– О да. И других тоже. Но не вместе с ней, конечно же. Она была с этим своим женихом, который оказался мужем. Странно, что они поженились в такой спешке, никому не сказав. Но в нынешние времена молодые люди стали очень независимыми, и, конечно, сейчас не купишь ничего стоящего, поэтому и правда нет смысла в большой свадьбе, раз она не приносит подарков.

Дэвид вежливо согласился. Он чувствовал, что продвигается медленно, а подробности о жизни Фринтонов можно эффективнее собрать в другом месте, например в той же деревне Уэйкли и в самом поместье. С другой стороны, миссис Сомервиль сообщила ему два интересных факта, которые следует уточнить.

– Я не заметила, сколько времени была здесь старая няня, – ответила миссис Сомервиль, обдумав вопрос. – Она сидела у дверей и явно нервничала.

Рейчел назвала ее озабоченной, вспомнил Дэвид. Наверное, старуха сможет лучше объяснить свое поведение.

– Но мистера Фринтона я отчетливо помню.

Миссис Сомервиль сделала паузу, чтобы подчеркнутая интонация дошла до слушателя. Увидев, что все внимание Дэвида посвящено ей, она описала в некоторых деталях явное удовлетворение мистера Реджинальда и его особенную улыбку.

– Вы думаете, это как-то связано с его кузиной? – спросил Дэвид.

– Не могу сказать.

– Может, он узнал о ее свадьбе и ему показалось забавным заблуждение молодой пары, будто ей удастся сохранить секрет?

– Возможно. – В голосе миссис Сомервиль послышалось сомнение.

– Он хорошо к ней относился? Они ладили? Полагаю, у них родственные отношения?

– Нет, это вряд ли. Она намного его моложе, кажется, на восемь лет. А кроме того, мистер Реджинальд сам женился очень рано, когда Урсуле было около тринадцати, если я правильно помню. Ему, значит, двадцать один. Очень был необузданный в молодости и сильно огорчал своего отца.

Миссис Сомервиль опустила глаза, показывая, что есть подробности, которые она могла бы обнародовать с удовольствием, хотя и с приличествующей неохотой. Дэвид ее разочаровал, деликатно вернув к событиям того дня.

– Мистер Фринтон говорил с кем-нибудь или читал что-то, отчего мог быть так доволен?

– Право, не могу сказать, заключалось ли дело в том, что он читал. Он сидел один. У него за ленчем была местная газета, но он ее отложил, когда я принесла ему кофе. Нет, я действительно ума не приложу, что его заставило так улыбнуться, но улыбка была лучезарной, и я помню ее совершенно отчетливо.

– Спасибо. – Дэвид сделал вид, что заглядывает в блокнот, где записал несколько скудных фактов, полученных от миссис Сомервиль. – Не сомневаюсь, что ваши сведения окажутся полезными. А сейчас я хотел бы попросить вас еще об одной вещи. Мне необходимо поговорить с официанткой, обслуживавшей мисс Фринтон. Эта девушка, насколько я понимаю, здесь недавно. Темноволосая.

– Да, – ответила миссис Сомервиль. – Филлис Хилтон. Вам лучше поговорить с ней сейчас, пока не настало время ленча. На следующей неделе она собирается уходить.

– Правда?

– Они то и дело меняют работу. – Миссис Сомервиль явно чего-то недоговаривала. – Конечно, она бы вообще никогда ко мне не попала, если бы ее не уволили из ВААФ по состоянию здоровья, и она ждала вступления в АТС, если ее туда возьмут. Сейчас она, кажется, совершенно непригодна по медицинским показаниям – хотя с виду вполне цветущая, крепче всех моих девушек. Но мне не понять докторов службы.

Дэвид, часто оказывающийся в таком же недоумении, кивнул.

– Вы сказали, ее зовут…

– Филлис Хилтон.

– Не может быть!

Миссис Сомервиль удивилась:

– Так она мне сказала. У вас есть причины предполагать…

– Простите. Это от неожиданности, пожалуйста, не обращайте внимания…

– Я сейчас приведу ее к вам.

Миссис Сомервиль вышла, а Дэвид, оставшись один, встал и посмотрел через застекленную дверь в расположенный позади кафе садик. Он увидел газон с двумя узкими клумбами, а за ним – огородик с кочанами зимней капусты, выбрасывающими свежие листья, и несколько рядов конских бобов, уже показавшихся из земли.

Клумбы окружали острые молодые побеги шалота. Миниатюрный сарайчик для инструментов занимал один угол, а другой – бак с водой и компостная куча.

От созерцания этого пейзажа Дэвида отвлек неприятный голос:

– Вы хотели меня видеть?

Дэвид обернулся, серьезно кивнул:

– Мисс Филлис Хилтон?

– Да.

– Присядем?

Он предложил открытую пачку сигарет, и девушка, поколебавшись, взяла одну. Видно было, что она нервничает, но держит себя в руках. Дэвид кратко рассказал ей, зачем приехал в Шорнфорд.

– Не сомневаюсь, что вы уже читали результаты дознания, – сказал он. – Ваши местные газетчики все для этого сделали. Но меня весьма удивляет, что вас они не нашли.

– Об этом позаботилась миссис Сомервиль. Она бы и с вами не стала разговаривать, если бы вы были из полиции. – Дэвид пропустил это замечание и ждал продолжения. – Это она вам сказала, что я их обслуживала?

– Я это знал и раньше.

– Откуда?

Дэвид улыбнулся.

– Вопросы буду задавать я, – мягко произнес он. – И хотел бы знать две вещи. Мисс Фринтон, выйдя во время ленча за сигаретами, оставила сумочку на столе, а вернувшись, увидела ее на стуле. Вы ее переложили?

– Да, – вызывающе ответила девушка. – Она мешала мне протирать стол.

– Спасибо. И второе: как давно вы знакомы с Аланом Дунканом?

Девушка изменилась в лице. Дэвид подумал, что сейчас она вскочит и убежит, но она взяла себя в руки, только дыхание ее участилось.

– Кто вам сказал, что я с ним знакома? – спросила она, обретя дар речи.

– Я это выяснил. Вам нет нужды беспокоиться, но можете ответить. У меня есть причина думать, что ваши к нему чувства сейчас отнюдь не дружеские.

– Вы были у него на станции?

– Мисс Хилтон, перестаньте задавать мне вопросы и постарайтесь ответить на мои. Мне известно, что вы состояли в ВААФ и знакомы или были знакомы с Аланом Дунканом. Мне известно, что вы определенно в курсе, что он – муж девушки, убитой в этом городе. Каковы бы ни были ваши личные чувства, ваш долг – рассказать мне все, что вы знаете о Дункане и его жене. Да и простой здравый смысл призывает вас к этому.

– Вы говорите не как полицейский, – нахмурилась Филлис Хилтон. – Откуда мне знать, должна я вам что-нибудь вообще сообщать или нет?

Дэвид мысленно взмолился о терпении и отпустил Алану Дункану все грехи неосмотрительности, в которые ввергла его внешняя привлекательность этой девушки.

– Ладно, – сказала вдруг Филлис, приняв решение. – Расскажу. Мы с Аланом были помолвлены – или практически помолвлены. Работали на одной станции. Потом он уехал в отпуск, а вернулся совсем другим. И это меня нервировало. Я не знала тогда, что он познакомился с этой Урсулой Фринтон, но дело было именно в этом. Я стала допускать ошибки в работе, иногда серьезные. Тогда решили, что я больна, и дали мне отпуск. Я не стала далеко уезжать и все пыталась добиться от Алана, что же случилось. Впадала в отчаяние. Как-то вечером устроила скандал, выпила лишнего, потому что он со мной не танцевал, меня послали в госпиталь и потом отчислили из ВААФ. К тому времени я уже видела Алана с ней.

– Вы пошли на эту работу, потому что этот город находился недалеко от места, где она живет?

Девушка побелела.

– Нет, – прошептала она.

– Вы знали, что мисс Фринтон часто бывает в этом заведении?

– Нет, конечно.

– Вы не подстроили так, чтобы она села за ваш стол?

– Нет. Да и как? Рассадкой занимается миссис Сомервиль.

– Вы уверены, что только переложили сумку мисс Фринтон? Случайно не открывали ее?

Мисс Хилтон взглянула на него с внезапной яростью. Дэвид вспомнил рассказ Рейчел и не удивился, что под этим взглядом ее кровь заледенела, а впечатление от него повлияло на дальнейшие суждения.

– Что это все значит? – Девушка вскочила, уже не сдерживаясь. – Куда вы, к дьяволу, гнете?! Вы думаете, что можете вот так людям в лицо…

– Все было бы намного проще, – спокойно перебил Дэвид, неодобрительно глядя на Филлис, – если бы вы научились сдерживать свой нрав. Я должен обсудить с вами еще один вопрос, но если вы каждый раз будете вот так взрываться, процесс слишком усложнится, не правда ли?

Филлис Хилтон снова села.

– Благодарю. Я не задержу вас надолго, только взгляну на вашу помаду, если позволите.

– На… что?

– На вашу помаду.

Девушка сунула руку в глубокий карман длинного ситцевого передника и вытащила расческу, компакт-пудру и помаду. Ее она передала Дэвиду, тот снял колпачок и вывинтил столбик.

– Она у вас недавно?

– Примерно две недели.

– Вы ее здесь купили?

– Да, в соседнем магазине.

– Вы про «Бутс»?

– Нет, рядом. За аптекой, через несколько дверей. Таких оставалось еще полдюжины, когда я покупала. Сейчас, наверное, уже ни одной нет.

– Вы заметили, что у мисс Фринтон тот же оттенок?

– У нее другой! – возмутилась Филлис. – Она мымра, конечно, но ведь не идиотка! К цвету ее лица такой тон не подходящий. У нее был обычный кармин.

– Понимаю. Надеюсь, вы не возражаете, если я на время оставлю эту помаду у себя. К вам она вернется при первой же возможности. А тем временем, если другой у вас нет, я могу предложить вот эту, совершенно новую. Оттенок другой, но подойдет, если чуть поменять цвет пудры.

Филлис ахнула, потом неуверенно протянула руку. На подарок она не взглянула – не отводила от Дэвида озадаченных глаз.

– Вы точно не полицейский, – медленно произнесла она.

– Пусть это вас не волнует. Вернитесь к миссис Сомервиль и скажите, что я вышел подышать в сад и был бы очень ей благодарен, если бы она ко мне присоединилась.

Говоря эти слова, он пристально смотрел на девушку, но недоумение будто приклеилось к ее лицу, и Филлис так и вышла из комнаты с этим выражением.

Дэвид открыл застекленную дверь. Сад был вполне ухоженный, ему явно уделяли внимание даже в это время года, когда нарциссы и желтофиоль радуют глаз, скрывая недостатки, а трава еще не нуждается в стрижке. По боковой тропинке Дэвид подошел к сарайчику. В нем он обнаружил, как и ожидал, содержащийся в полном порядке набор инструментов. Металлические детали блестели, протертые после употребления промасленной ветошью. На крюке болталась связка лыка, на полочке лежал опрыскиватель, и рядом с ним стояла маленькая жестянка.

– Залюбовался вашим сараем, – сказал Дэвид, когда свет закрыла тень миссис Сомервиль. – В нем все то, что я и надеялся найти.

Миссис Сомервиль благодарно улыбнулась. Слов не требовалось.

– Надеюсь, вы не против, что я сюда зашел, – продолжил Дэвид. – Меня заманили ваши конские бобы – так красиво они взошли.

Здесь даже и улыбаться не требовалось, так что миссис Сомервиль просто ждала.

– Однако они слишком легко становятся добычей гнили, – посетовал Дэвид. – Меня это настолько достало, что в нынешнем году я вообще не стал с ними связываться, к великой досаде моей жены. Но они заразили белую фасоль на соседней грядке, и даже огненно-красную фасоль. Хоть я и опрыскивал, – добавил он после недолгой паузы, во время которой снова посмотрел на полку.

– Да-да, – сказала миссис Сомервиль.

Лицо ее было абсолютно спокойно, и она явно приготовилась слушать долгий монолог садовода.

– Вы всегда используете никотин? – поинтересовался Дэвид.

Миссис Сомервиль нахмурила брови:

– Вы имеете в виду – для опрыскивания?

– Да, именно это я и имею в виду.

– Последние года два. Другие средства не дают результата. Никотин слегка обжигает листья, что бы ни писали там на банках, но тлей убивает.

– Точно, – согласился Дэвид. – Убивает он здорово.

Лицо миссис Сомервиль слегка изменилось.

– Да, конечно, – медленно произнесла она. – Я только сейчас вспомнила Урсулу Фринтон. В газете написано про никотин.

Она подошла к полке и протянула руку к жестянке, но Дэвид ее остановил:

– Прошу прощения, что вынужден быть официальным, но я хотел бы одолжить эту банку на время. Вероятно, вы ее получите обратно до того, как она потребуется вашим бобам. Если ничего не случится.

– Но это не может иметь никакого отношения к Урсуле! – возмутилась миссис Сомервиль, краснея. – Что за абсурдная идея! Только потому, что это оказался никотин? Я эти овощи даже не трогала, не то чтобы из них готовить. Этим занимается моя племянница, а она в сад не заходит. Я же исключительно руковожу. Глубоко убеждена, что глава предприятия не должна лично выполнять работу: это серьезная ошибка, ведущая лишь к недоразумениям с персоналом из-за излишней фамильярности. Кроме того, по поводу этой жестянки есть недвусмысленные предостережения и инструкции о том, что делать в случае попадания на кожу или одежду. Ни один человек не взял бы ее в руки, не узнав, что это яд.

– Вот именно, – согласился Дэвид, – я тоже так думаю.