76
14 января, среда
Через полчаса, в четыре часа дня, Грейс сидел за огромным столом Питера Ригга в Мэллинг-Хаус — резиденции высших полицейских чинов.
— Итак, Рой, вы хотели меня видеть. У вас есть хорошие новости по делу Туфельщика?
— Возможно, сэр. — Грейс вкратце сообщил о том, как продвигается следствие, и добавил, что после вечерней оперативки надеется сообщить больше подробностей. Потом он сказал: — Следствие выявило одно довольно деликатное обстоятельство, о котором я хотел бы вам сообщить.
— Говорите!
Грейс рассказал Риггу о Кэссиане Пью и о том, что случилось за тот короткий промежуток времени, пока Пью был прикомандирован к уголовной полиции Суссекса. Затем изложил суть своих подозрений.
Ригг слушал его не перебивая и время от времени что-то записывал. Когда Грейс закончил, он сказал:
— Итак, позвольте я повторю, чтобы все стало ясно. В девяносто седьмом году, когда в Брайтоне орудовал Туфельщик, местонахождение суперинтендента позволяет включить его в список потенциальных подозреваемых?
— Похоже на то, сэр.
— И в последние две недели его передвижения снова позволяют подозревать его?
— Я попросил его отчитаться о том, где он был во время трех последних нападений… Да, сэр!
— Вы считаете, что именно суперинтендент Пью мог изъять важные вещественные доказательства?
— Пью один из немногих имел доступ к делу Туфельщика.
— Как по-вашему, не он ли сливает прессе важные сведения?
— Вполне возможно, — ответил Грейс.
— Почему? Что заставляет его так поступать?
— Может быть, он хочет запутать нас, особенно меня?
— Но зачем?
— Сэр, мне кажется, дело ясное. Ему хочется унизить меня или доказать мою профессиональную несостоятельность. В общем, он добивается, чтобы меня уволили или отстранили от дела, обвиняемым по которому может оказаться он сам.
— Это только ваши предположения или у вас есть что-то конкретное?
— Пока только предположения. Но все сходится. — Грейс пожал плечами. — Надеюсь, что личная неприязнь не мешает моей объективности.
Помощник главного констебля смерил его внимательным взглядом и вдруг добродушно улыбнулся:
— Пожалуйста, не принимайте происходящее так близко к сердцу.
— Сэр, я стараюсь любой ценой избежать этого.
— Знаю, ваши с Пью отношения складывались не лучшим образом. Тем не менее, спасая его, вы рисковали своей жизнью. Все записано в вашем личном деле. С другой стороны, Пью — старший офицер полиции, прежде не замеченный ни в чем подозрительном. Не стоит наживать себе врагов… Помните, как говорится в пословице?
Грейс подумал, что пословиц на сегодня, пожалуй, многовато.
— Нет…
— Тысяча друзей — слишком мало; один враг — слишком много.
Грейс улыбнулся:
— Значит, оставить Пью в покое, хотя он может оказаться тем, кого мы ищем?
— Нет-нет, что вы. Я хочу, чтобы наша с вами совместная работа начиналась со взаимного доверия. Если вы в самом деле считаете, что Пью и Туфельщик — одно лицо, мы арестуем Пью, и я встану на вашу сторону. Но дело очень щекотливое, вы понимаете. Будет не очень хорошо, если мы облажаемся.
— То есть если я облажаюсь?
Ригг улыбнулся:
— Заодно с вами облажаемся и мы с главным констеблем. Вот и все, что я имею в виду. Виновность Пью должна быть доказана наверняка. Если окажется, что мы не правы, нас забросают тухлыми яйцами.
— Нас забросают тухлыми яйцами и в том случае, если я окажусь прав, но пострадает еще одна невинная жертва, а мы будем выжидать и сидеть сложа руки!
— Главное, убедитесь, что улики против него столь же неопровержимы, сколь и ваша логика.
