71
Дневник

Трава была еще влажной от росы и липла к туфлям. Я зашагал к дому Картеров, ни о чем особенно не думая, и, хотя не мог их слышать, я знал, что мои родители идут в нескольких шагах за мной. Я все время ожидал, что кто-нибудь из них прикажет мне остановиться, подождать или зайти им за спины, но такого приказа так и не последовало. Наверное, отец был в шоке, а какие мысли бродили в голове у мамы, мне трудно даже представить.

Поравнявшись с машиной Картеров, я понял, что она примерно в таком же состоянии, что и отцовский «порше». Я сказал «примерно», потому что все-таки состояние машины Картеров было не таким. Да, неизвестные разрезали шины, подняли капот и порвали проводку. Да, они насыпали сахар в бензобак и маслопровод. Сделали машину совершенно неподвижной, но разрушение не было таким личным. Они не порезали сиденья, не разбили фары и стекла; ограничили резню тем, что превратили машину в груду бесполезного металла, и на том остановились. Что же касается отцовского «порше», они набросились не только на саму машину — они набросились на него. Точнее, оставили ему недвусмысленное послание: «Пошел ты и пошла твоя семья за то, что лезете в наши дела». Вот что на самом деле они хотели сказать. Я понимал, что не должен допускать таких выражений даже в мыслях, а писать такие слова на бумаге еще хуже, но иногда единственными словами, способными описать плохие вещи в жизни, являются бранные слова, и тогда был самый подходящий момент.

Дорожная сумка, которую я уложил не так старательно, как чемодан, была взрезана, и содержимое валялось на крыльце Картеров: лекарства, зубная щетка, дезодорант — кто-то выдавил тюбик зубной пасты под ноги; половицы запачкались. Муравьи пришли в восторг и уже начали растаскивать белую пасту, пряча ее куда-то между пятой и шестой ступенькой крыльца. Мне хотелось раздавить их, но я сдержался.

— Старайтесь не наступать в зубную пасту; ни к чему оставлять следы, — прошептал я.

Отец что-то проворчал у меня за спиной. Уверен, он восхищался моей предусмотрительностью, но я не виню его за то, что он меня не похвалил.

Внутренняя дверь, как и наружная, сетчатая, была открыта. Я заглянул на кухню.

Обернулся, посмотрел на улицу, чтобы убедиться, что зеленый «порше» не вернулся, и вошел.

Лужа бурбона высохла и заполнилась трупами мертвых пьяных муравьев. След сужался и исчезал под раковиной. Кто-то смел осколки в кучку в дальнем углу.

На кухонном столе были разложены в ряд шесть фотографий — фотографий, которые я никогда раньше не видел, но которые тем не менее выглядели знакомыми: голые мама и миссис Картер в постели.

Отправить