48
Клэр — день второй, 7.18
— Он сказал, зачем ему нужно в пятьдесят первый? — спросил Нэш, разглядывая кнопки в кабине лифта.
Клэр тяжело вздохнула:
— Третий раз повторяю! Он сказал только, что у него какое-то дело в пятьдесят первом участке, и все. Что за дело — понятия не имею. Никакого тайного рукопожатия, ни записки, ничего.
— Значит, дело как-то связано с Хизер, да?
— Если бы он хотел нам сказать, он бы сказал.
Дверцы разъехались в стороны на пятом этаже; выйдя, они очутились в лабиринте захламленных тесных кабинетиков, заставленных старыми металлическими столами. На них стояли компьютеры, такие старые, что в них еще имелись дисководы для дискет.
Нэш быстро огляделся и повернул налево, пробираясь по узкому проходу, заваленному папками и стопами документов.
— И с чего вдруг он взял с собой Уотсона? Почему не позвал кого-то из нас?
— Мы пока не знаем, связано ли дело с Хизер.
— Скорее всего…
Клэр понимала, что Нэш прав; раньше капитан ни разу еще не спускался к ним в подвал.
— Да, наверное…
— Так почему он взял Уотсона?
— Судя по куску металла, который тебе почему-то доверили, ты — детектив. Как думаешь, почему он не захотел взять с собой кого-то из нас?
— Я его лучший друг.
Неужели он сейчас заплачет?
— Может, он как раз хотел побыть в обществе человека, который ничего не знает. То есть чтобы не испытывать такого давления. Я не стала ни о чем его спрашивать, но он знает, что мы все знаем, и поэтому ему еще тяжелее. Ему, наверное, трудно вернуться на работу, в прежнюю обстановку, зная, что ничего не может изменить. По-моему, сейчас у него все силы уходят на то, чтобы просто держаться. И он справляется явно лучше, чем на его месте справилась бы я… Я бы просто растеклась тут лужей.
Они нашли кабинет Хозмана — он был третьим от конца коридора с левой стороны. Дверь была открыта. Увидев их, Хозман помахал:
— Ну что, кто хочет немного посчитать?
Клэр ткнула пальцем в Нэша:
— Вот он! В школьные годы Нэш три раза подряд побеждал в конкурсе штата по математике.
— Правда? — Хозман смерил Нэша удивленным взглядом.
— Точно. Сразу после того, как получил золотую медаль по прыжкам с шестом, — ответил Нэш, кивая. — А еще я потрясающе пеку вишневый пирог. Видел бы ты, сколько розеток я за него получил!
— Ясно. Значит, вы не любители математики?
— Ни в коем случае.
— Знаете, что такое схема Понци?
Клэр подняла руку:
— Это мошенническая инвестиционная операция, при которой оператор, частное лицо или организация, платит обещанный доход своим инвесторам за счет нового капитала, привлеченного оператором от новых инвесторов, а не из полученной им прибыли.
Нэш присвистнул:
— Ну ты даешь! Какая ты, оказывается, умная! А знаешь, тебе идет!
Клэр ткнула его кулаком в плечо.
Хозман постучал пальцем по лежащей у него на столе стопке документов:
— По-моему, именно о такой схеме можно говорить — и не только в связи с «Причалом», но и со всеми активами Толбота.
Клэр нахмурилась:
— Как такое возможно? Толбот — один из богатейших людей в Чикаго, а может быть, и во всей стране!
— Он богач только на бумаге. На бумаге он бешено, баснословно богат, а на самом деле у него серьезные трудности. На «Причале» все пошло наперекосяк года два назад. Толбот скупил всю землю под застройку, а за неделю до того, как его компания должна была приступить к сносу старых зданий, Историческое общество добилось судебного запрета и заблокировало стройку. Они требуют, чтобы квартал был сохранен в неприкосновенном виде. В дни сухого закона в том районе существовало не меньше дюжины подпольных питейных заведений. В Историческом обществе решили, что городу пойдет на пользу, если квартал отреставрируют, сохранив все постройки в неприкосновенности. А набережную они собираются превратить в приманку для туристов. Говорят, в один из тамошних кабаков часто захаживал сам Аль Капоне; вы ведь знаете, как клюют туристы на гангстеров!
Клэр склонила голову набок:
— Толбот ведь не мог не знать о том, что его ждет, верно? В каком бы состоянии ни находились старые постройки — пусть даже там настоящие трущобы, — Историческое общество сохраняет такие места по всему городу. Наверное, каждый нормальный застройщик непременно предусматривает возможные затруднения с Историческим и другими обществами, закладывает это в свой бюджет…
Хозман развернул к ним одну из своих таблиц:
— Ты права; он отложил двадцать миллионов долларов на счет условного депонирования; деньги были предназначены конкретно для противодействия ребятам из Исторического общества. Он не только знал, какая опасность над ним нависла; его адвокаты ждали у здания суда в тот день, когда выдали судебный запрет, чтобы тут же подать встречный иск.
— Он собирался подать иск на Историческое общество? — удивился Нэш.
Хозман ухмыльнулся:
— Еще лучше! Он подал иск на городские власти. Его адвокаты утверждали, что подпольные кабаки в том квартале были построены без разрешения и сохранять их противозаконно; город обязан либо привести их в соответствие с законом, либо снести.
Клэр присвистнула:
— Ух ты! И как отнеслись к его выпаду городские власти?
— Не обрадовались, конечно, и тоже предприняли кое-какие шаги. На следующий день муниципалитет заблокировал строительство двух небоскребов, которые возводила фирма Толбота в центре города: офисное здание и жилой дом. Объявился какой-то неизвестный правдолюб и донес, что компания Толбота применяет на строительстве некачественный бетон. Власти назначили комиссию, и оказалось, что так и есть. Вроде бы в смеси обнаружили слишком много песка — подробности я еще выясняю. Офисное здание высотой в сорок три этажа; по предварительным оценкам, оно стоит шестьсот восемьдесят восемь миллионов, а жилой дом высотой в шестьдесят четыре этажа стоит чуть меньше миллиарда долларов.
— Что же это значит? Ему пришлось снести дома и начать все сначала? — спросил Нэш.
Клэр разглядывала фотографию офисного здания, которую распечатал Хозман.
— По-твоему, городские власти с самого начала знали про некачественный бетон, а заговорили о нарушениях только в отместку?
Хозман поднял руки вверх:
— Не знаю — по обоим пунктам.
— Мы видели дома на «Причале»; должно быть, они все же пришли к какому-то компромиссу, — заметил Нэш. — То есть старые дома там снесли и заменили их шикарными особнячками на одну семью, так что кто-то явно закрыл на нарушения глаза.
Хозман показал другую таблицу:
— Вот вам загадка века! Я обнаружил, что в мае прошлого года Толбот приказал снять со счета почти четыре миллиона долларов, но определить получателя мне так и не удалось. Зато вскоре после этого на «Причале» возобновилось строительство. Кроме того, власти сняли запрет на строительство небоскребов, одобрив дорогостоящую модернизацию арматуры.
— То есть он дал взятку какому-то чиновнику?
— Скорее всего. И иски тоже отозвали.
Нэш нахмурился:
— Хоть я и не финансовый аналитик, но пока все, о чем ты говоришь, как-то не похоже на схему Понци. Скорее похоже на то, что богач при помощи своих богатств еще больше богатеет.
— Он не совсем богатеет, — ответил Хозман, роясь в бумагах. Найдя то, что искал, он передал документ Нэшу.
Нэш быстро просмотрел документ и вернул его Хозману:
— Повторяю, я не финансовый аналитик.
Хозман закатил глаза:
— Толбот ведет крупномасштабное строительство одновременно в шестнадцати местах. Он строит все: от жилых кварталов до сетевых магазинов, крупных комплексов и роскошных офисных зданий. Ни один из его проектов не близок к завершению, и ему отчаянно нужны деньги — особенно на достройку небоскребов с конструктивными недостатками. Как только инвесторы почуяли проблему, они начали забирать свои доли. В прошлом месяце он уже выплатил свыше трехсот миллионов долларов. Еще сто восемьдесят миллионов он должен выплатить в следующем месяце, но, по-моему, таких денег у него нет. Похоже, для расплаты со старыми инвесторами он пользуется деньгами, полученными от новых, и одновременно размещает займы на покрытие строительства.
— Ясно, значит, все-таки схема Понци, — кивнул Нэш.
— Нет, это еще не схема Понци, — возразил Хозман.
— Тогда что?
Клэр приложила ладонь к губам Нэша:
— Для того чтобы можно было назвать его действия схемой Понци, он должен ходатайствовать о предоставлении средств на какой-то фальшивый проект, а вырученную сумму пустить на выплаты инвесторам в других проектах.
— Что возвращает нас к «Причалу». — Хозман достал копию брошюры, найденной в руке у мертвого Гюнтера Херберта, главного финансового директора Толбота. — Это мошенничество.
— Но он же построил там дома! — возразил Нэш.
— Вы видели дома первой очереди, всего их шесть. Ни один из них до сих пор не продан. Но это цветочки, а ягодки — вторая очередь. Толбот вовсю рекламирует жилой комплекс, расписывает достоинства будущих домов; он даже включил в цену шикарный загородный клуб с полем для гольфа. Предварительной датой завершения указывается осень следующего года. Я звонил Терри Хеншо из отдела финансовых преступлений ФБР; он сказал, что они уже несколько месяцев следят за Толботом. Деньги, вырученные за вторую очередь, он переводит по цепочке вспомогательных счетов за границу, а потом возвращает под прикрытие «Толбот энтерпрайзиз», чтобы расплатиться с инвесторами по другим проектам.
Клэр погрозила ему пальцем:
— И это еще не схема Понци! Возможно, так поступать неэтично, но, если все проекты осуществляются его корпорацией и вполне легальны, он, скорее всего, обезопасил себя, включив в документацию какой-нибудь хитрый подпункт…
Хозман медленно развернулся на стуле, расплывшись в широкой улыбке:
— Ты, конечно, права, но я обнаружил кое-что еще.
— Что?
— Участок, на котором они собираются возводить дома второй очереди, Толботу не принадлежит. Он распродает участки на чужой земле.
— Если земля принадлежит не ему, то кто владелец?
Хозман заулыбался еще шире; он переводил взгляд с Клэр на Нэша и обратно.
— Погодите, сейчас узнаете…
Нэш покраснел:
— Не тяни, математик!
— Эмори Коннорс! — Хозман хлопнул ладонью по столешнице. — Мать оставила ей землю по завещанию. Девочка стоит очень больших денег. Поскольку земля принадлежит ей, а не Толботу, мы имеем дело кое с чем похуже схемы Понци. И более того, взгляните… — Он показал на подчеркнутый параграф в юридическом документе.
Нэш прочел и присвистнул:
— Как по-твоему, теперь-то капитан разрешит вызвать его на допрос?
