12

Всю ночь шел обильный снегопад, накрывая собой, подобно безмолвию, весь белый свет.

Немного потеплело, и на дорогах закружил слабый ветерок. В то время как столь ожидаемое погодное явление затормозило привычный ритм жизни города, следственная группа оказалась во власти новой мании.

Наконец появилась цель. Способ устранения, пусть даже и частичного, всего этого зла. Найти и спасти шестую девочку. И тем самым спасти собственную репутацию.

— И все же она жива, — твердил Горан, подогревая энтузиазм остальных членов группы.

После этого открытия Роке обрушился с гневной критикой на Чанга из-за того, что тот первым не пришел к такому заключению. Газетчикам еще ничего не было известно о существовании шестой похищенной девочки, но старший инспектор, предвосхищая их интерес, отрабатывал свое алиби для печатных изданий, а для этого ему требовался козел отпущения.

Роке вызвал к себе группу медиков, с тем чтобы они ответили на главный вопрос: «Могла ли девочка выжить в таких условиях?»

Единодушного ответа не прозвучало. Самые оптимистически настроенные считали, что при надлежащем медицинском уходе, предотвращающем проникновение инфекций, она могла бы побороться за свою жизнь еще дней десять-двадцать. Пессимисты утверждали, что, несмотря на юный возраст, наличие подобной ампутации с каждым часом неумолимо снижало шансы на выживание, и более того, девочка наверняка уже мертва.

Ответы специалистов не удовлетворили Роке, и он решил, что будет публично настаивать на том, что Александр Берман — главный подозреваемый в этом преступлении. Горан не опровергал официальной версии старшего инспектора, понимая, что Роке не мог ударить в грязь лицом, отрекшись от прежних обвинений в адрес Бермана. Этим он не только нанес бы вред своей репутации, но и подорвал веру в методы их работы.

Более того, Горан был убежден в том, что этот человек был нарочно «выбран» настоящим преступником.

Альберт снова оказался в центре их внимания.

— Ему было известно, что Берман — педофил, — объяснял Горан всем собравшимся в зале. — Мы его явно недооценили.

К портрету Альберта добавились новые штрихи. Сыщики впервые интуитивно почувствовали их, когда Чанг описывал раны на поверхности обнаруженных рук, охарактеризовав «хирургически точным» смертельный удар, который убийца наносил своим жертвам. Использование медикаментов для снижения кровяного давления шестой девочки еще больше подтверждало медицинские способности Преступника. Наконец, сам факт того, что, вероятно, он сохранил ей жизнь, наводил на мысль, что этот человек прекрасно осведомлен о новейших технологиях в сфере реанимационных мероприятий и интенсивной терапии.

— Должно быть, он медицинский работник либо был им в прошлом, — продолжал размышлять вслух Горан.

— Я займусь поиском информации в реестрах бывших медработников: как знать, быть может, он был уволен, — неожиданно вызвался Стерн.

Хорошее начало.

— А где можно достать лекарства для поддержания жизни?

— Великолепный вопрос, Борис. Мы установим личности всех, кто заказывал подобные препараты в частных аптеках или в больницах.

— Наверняка это случилось несколько месяцев назад, — заметила Роза.

— И в первую очередь антибиотики: они нужны были ему, чтобы избежать заражения… Что еще?

По всей видимости, больше ничего. Теперь речь шла только о том, чтобы разыскать шестую девочку, живую или мертвую.

Все сидевшие в зале заседаний посмотрели на Милу. Именно она была тем самым специалистом, к которому следовало бы обращаться за консультациями относительно способов достижения цели, способному задавать направление всей их работе.

— Нам нужно как-то связаться с ее семьей.

Присутствующие недоуменно переглянулись, и Стерн спросил:

— Но для чего? Сейчас у нас есть явное преимущество перед Альбертом: он еще не знает, что нам о нем известно.

— Вы всерьез полагаете, что такой ум, будучи способным заварить всю эту кашу, еще задолго не предвидел наши шаги? — Доктор Гавила пришел на помощь Миле, подкинув им в придачу свою новую версию. — Именно он задает тон в игре, и девочка — награда победителю. Это — состязание для тех, кто окажется проворнее остальных.

— Тогда почему он не убивает девочку? — спросил Борис.

— Не он ее убьет, а мы.

Это утверждение тяжело поддавалось восприятию, но оно определяло саму сущность этого вызова.

— Если мы слишком долго будем искать девочку, то она погибнет. Если мы разозлим его в той или иной степени, она тоже умрет. Если мы не станем придерживаться правил, ей также придет конец.

— Правила? Какие еще правила? — с тревогой в голосе спросила Роза.

— Те самые, что он установил и которые, к сожалению, нам пока неизвестны. Маршруты, по которым движется его сознание, нам не ясны, но они понятны ему. В свете такого положения вещей всякое наше действие будет расценено им как нарушение правил игры.

Стерн задумчиво закивал:

— Выходит, что обратиться напрямую к родным шестой девочки — это все равно что согласиться с его условиями.

— Да, — произнесла Мила. — Именно этого в данный момент ожидает от нас Альберт. Он учел это обстоятельство. Но он убежден также, что мы потерпим фиаско, потому что родители слишком боятся выйти из тени, иначе непременно бы это сделали. Он хочет показать нам, что сила его убеждения превосходит любые наши поползновения. Это парадокс, но он стремится представить себя «героем» в их глазах. Он словно говорит: «Мне одному под силу спасти жизнь вашей дочери, вы можете довериться только мне…» Вы понимаете, какое психологическое давление он оказывает на них? Однако если нам удастся убедить этих родителей пойти на контакт с нами, то мы получим одно очко в свою пользу.

— Но есть серьезная опасность ранить их чувства, — запротестовала Роза Сара.

— Нам нужно рисковать. Но я не думаю, что за это он нанесет малышке вред. Он, возможно, и накажет нас за это, лишив времени. Но сейчас он не настроен убивать: для начала он должен продемонстрировать нам свой замысел целиком.

Горан подумал о том, как на удивление быстро Мила усваивает следственные приемы. Ей удавалось с необыкновенной точностью определять линии поведения. Однако даже если ее и слушали другие члены следственной группы, было далеко не так просто получить окончательное признание с их стороны. Они с первых минут восприняли ее как чуждый элемент, в присутствии которого они абсолютно не нуждались.

В этот момент Роке определил для себя, что услышал уже достаточно разных суждений, и решил вступить в полемику:

— Сделаем так, как подсказывает нам агент Васкес: распространим известие о существовании шестой похищенной девочки и одновременно публично обратимся к ее родителям. Боже праведный! Покажем, что мы в отличной форме!

Некоторые из присутствующих были изумлены таким резким поворотом в поведении старшего инспектора. Но только не Горан. Сам того не замечая, Роке воспользовался приемами разыскиваемого его группой серийного убийцы, целью которого была смена ролей и, как следствие, ответственности: если они не найдут девочку, то только потому, что ее родители не доверились следователям, решив остаться в тени.

Но как бы то ни было, в его словах была доля истины: пришло время опережать события.

— Вы слышали, что пишут эти шарлатаны? Шестой девочке осталось жить самое большее дней десять! — Роке посмотрел поочередно на всех членов следственной группы и вполне серьезно заявил: — Я принял решение: мы создадим Бюро.

Во время вечерних теленовостей на экранах появился известный актер. Следователи решили возложить именно на него миссию обращения к родителям шестой девочки. Он был личностью очень известной и наверняка смог бы привнести в это дело необходимую долю эмоционального участия. Очевидно, что это была идея Роке. Мила сочла ее вполне своевременной: тем самым удастся сдержать намерения множества злоумышленников и мифоманов позвонить по номерам телефонов, приводимых под изображением на экране.

Приблизительно в то время, когда телезрители с надеждой и с ужасом внимали сообщению о существовании еще живой шестой девочки, члены следственной группы обживали Бюро.

Речь шла о помещении, находившемся на четвертом этаже безымянной высотки, недалеко от центра города. В этом здании размещались принадлежавшие федеральной полиции второстепенные офисы, в большинстве своем административные и бухгалтерские, а также архивы с документами на бумажных носителях, которые еще не были внесены в электронные базы данных.

Одно время эта квартира относилась к числу помещений безопасного проживания по программе защиты свидетелей. Бюро было оснащено прекрасным оборудованием по сравнению с другими подобными помещениями. Во-первых, в нем отсутствовали окна и попасть в квартиру можно было только через входную дверь. Довольно толстые стены были снабжены различными приспособлениями для обеспечения безопасности его обитателей. Но поскольку эта квартира больше не использовалась по прямому назначению, все оборудование было изъято. Осталась только массивная бронированная дверь.

Горан положил глаз на это помещение еще с тех пор, когда была образована оперативная группа по расследованию особо тяжких преступлений. Роке почти ничего не стоило заполучить его в свое распоряжение: он просто напомнил о существовании этого надежного укрытия, которое уже на протяжении многих лет простаивало без надобности. Криминолог настаивал на необходимости совместного проживания на весь период расследования. Таким образом, все новые версии могли беспрепятственно и без посредников дополняться, обрабатываться и передаваться друг другу по ходу следствия. Вынужденное совместное существование приводило к согласованности в действиях, и это качество великолепно подпитывало единый пульсирующий мозг. В Бюро, наоборот, все должностные различия устранялись, решения принимались коллегиально, мнение каждого внимательно выслушивалось и учитывалось.

Когда Мила переступила порог этой квартиры, ей тут же пришла на ум мысль о том, что это как раз то самое место, где ловят серийных убийц. Это происходило не в реальном мире, а за этими стенами.

Их целью была не просто поимка человека, но стремление постичь особый замысел, скрывавшийся за внешне непостижимой чередой зверских преступлений. Искаженное видение больного сознания.

В тот самый момент Мила осознала, что этот шаг станет началом новой фазы в расследовании.

Впереди всех шел Стерн с коричневой дорожной сумкой в руках, заботливо собранной его женой, затем Борис с рюкзаком за спиной и Роза. Мила замыкала шествие. За бронированной дверью находилось помещение с пуленепробиваемым стеклом, где одно время сидели охранники. Внутри — отключенный экран системы видеонаблюдения, пара вращающихся кресел и пустой стеллаж для оружия. Вторая ступень безопасности — электрические двери, отделявшие проход от остальной квартиры. Когда-то их открывали только охранники, теперь же они были просто распахнуты настежь.

Мила обратила внимание на стоявший в комнатах тяжелый запах сырости и затхлости, характерный для непроветриваемого помещения. А еще непрекращающееся жужжание вентиляционных установок системы кондиционирования. Уснуть здесь будет непросто, а следовательно, нужно обзавестись затычками для ушей.

Длинный коридор делил квартиру пополам. На стенах фотографии и листы, оставшиеся от прежних дел.

Фотография молодой и красивой девушки.

Мила прочла по глазам присутствующих, что такое решение проблемы было, по их мнению, далеко не самым лучшим и что, вероятнее всего, они никогда по доброй воле не переступили бы порог этого места.

Все молчали, никто ничего не объяснял. И только Борис обронил пару слов:

— Черт подери, могли бы снять ее лицо со стены.

В комнатах стояла старая офисная мебель, на фоне которой особо вычурно выглядели шкафы и буфеты. На кухне письменный стол исполнял роль стола обеденного. Холодильник был устаревшей модели. Кто-то из их предшественников решил разморозить его, для чего оставил дверцу открытой, но внутри так и остались лежать почерневшие остатки китайской лапши. В квартире имелась гостиная с парой диванов, телевизором и местом для подключения ноутбука и периферийного оборудования. В углу стояла кофеварка. Повсюду пепельницы с окурками и разный мусор. Единственная душевая была тесной и дурно пахла. Рядом с душем красовался старый картотечный ящик, на верхушке которого стояли полупустые флаконы с жидким мылом и шампунем, а также упаковка с пятью рулонами туалетной бумаги. Две комнаты предназначались для ведения допросов. В самом конце квартиры находилась гостевая. Вдоль стен комнаты стояли три двухъярусные кровати и две раскладушки. Возле каждой — стул, чтобы поставить багаж и повесить личные вещи. Спать придется всем в одной комнате. Мила подождала, пока ее коллеги займут кровати. Поскольку девушка была последней, то выбор ей оставался небогатый. В конце концов она остановилась на одной из раскладушек. Подальше от Розы.

На второй раскладушке гостевой комнаты уже лежали вещи Горана. Он ожидал всех в гостиной. Той самой, которую с легкой руки Бориса окрестили Мыслительной.

Четверо сыщиков тихо вошли в зал и увидели стоявшего к ним спиной криминолога. Он писал на доске фразу: «Разбирается в технологиях реанимационных мероприятий и знаком с интенсивной терапией: возможно, имеет отношение к медицине».

На стенах висели снимки пяти похищенных девочек, моментальные фото с изображением кладбища рук и машины Бермана, не считая копий всех документов по этому делу. В стоящей в углу коробке Мила узнала фотографию молодой и симпатичной девушки: доктор снял со стены прежние снимки, заменив их на новые.

В центре комнаты были расставлены по кругу пять кресел.

Горан перехватил взгляд Милы, брошенный девушкой на скудное убранство помещения, и поспешил уточнить:

— Это нужно для внутренней концентрации. Нам необходимо сосредоточить внимание на том, что находится в нашем распоряжении. Я расставил всю мебель в соответствии с методом, который, как мне казалось, больше всего соответствует настоящему моменту. Но я не перестаю повторять: если вас что-то не устраивает, можете это изменить. Переставляйте все, как считаете нужным. В этой комнате мы вольны делать все, что заблагорассудится. Конечно, одних кресел явно недостаточно, но в качестве бонуса у нас есть кофе и уборная, но их следует еще заслужить.

— Великолепно, — сказала Мила. — Что нам нужно делать?

Горан хлопнул в ладоши и указал рукой на доску, на которой уже начал записывать основные характеристики разыскиваемого ими преступника.

— Нам нужно постичь основные качества личности Альберта. По мере обнаружения новых деталей мы будем вносить их в этот список. Ты сможешь представить себе, что приходит в голову серийным убийцам, и попытаться думать как они?

— Да, конечно.

— Ладно, забудь, это ерунда. Этого нельзя сделать. Наш Альберт внутренне оправдывает собственные поступки, которые, в свою очередь, великолепно вписываются в структуру его психики. Это многолетний процесс накопления жизненного опыта, психических травм или фантазий. Поэтому нам не следует пытаться вообразить, что он сделает в очередной раз, но нужно постараться понять, как он дошел до этого, в надежде, что когда-нибудь мы разгадаем его.

Однако Мила подумала о том, что череда улик, оставленных убийцей, прервалась после появления Бермана.

— Он наведет нас на другой труп.

— Я тоже так думаю, Стерн. Но сейчас чего-то явно не хватает, тебе не кажется?

— Чего? — спросил Борис, который, как и остальные, еще не понимал, куда клонил криминолог. Но Горан Гавила не любил легких и прямых ответов. Он предпочитал доводить подопечных до определенного места в своих умозаключениях, предоставляя им возможность остальное домысливать самостоятельно.

— Серийный убийца живет в мире символов. Он идет по своему эзотерическому пути, начало которого было проложено много лет назад глубоко в его сердце, и теперь этот путь пролегает по миру реальному. Похищенные девочки только средство достижения цели, конечного рубежа.

— Это — поиск счастья, — добавила Мила.

Горан посмотрел на девушку:

— Точно. Альберт ищет форму оплаты, вознаграждения не только за то, что он делает, но прежде всего за то, что есть. Его природа посылает ему импульс, а он всего лишь потакает ему. В его поступках кроется некий посыл…

Вот чего недоставало. Не хватало символа. Того, что могло завести в неизведанные пласты внутреннего мира Альберта.

В разговор вступила Роза Сара:

— На теле первой девочки нет никаких отпечатков.

— Это вполне разумное замечание, — согласился Горан. — В литературе, описывающей серийных убийц, включая кинематографическую обработку образа, давно подмечено, что они склонны «прокладывать» свой маршрут, оставляя после себя следы… Но Альберт этого не сделал.

— Либо мы не обратили на них внимание.

— Вероятно, потому, что мы пока не в состоянии прочесть эти знаки, — согласился Горан. — Или еще недостаточно хорошо его знаем. Вот поэтому и пришло время воссоздать этапы…

Их всего пять. Они относились к способу действия. Серийный убийца не рождается таковым, но пассивно накапливает свой опыт и стимулы в некоем инкубаторе преступной личности и впоследствии выплескивает все это наружу в виде насилия.

Первая стадия этого процесса — фантазия.

— Прежде чем объект вожделений находится в реальной жизни, он очень долго зреет в воображении преступника, — продолжал Горан. — Нам известно, что внутренний мир убийцы — это сплетение импульсов и нервного напряжения, но, когда этот мир не способен больше удерживать их в себе, переход к активным действиям становится неизбежным. Все заканчивается тем, что воображаемая внутренняя жизнь вытесняется настоящей. Тогда убийца начинает моделировать окружающую его реальность в зависимости от его фантазий.

— А каковы фантазии Альберта? — спросил Стерн, засовывая в рот очередной мятный леденец. — Что привлекает его?

— Его привлекает вызов, — ответила Мила. — Возможно, долгое время он был или ощущал себя недооцененным. Теперь хочет доказать, что он лучше других… и лучше нас.

— Но ведь это же он просто так не выдумал, верно? — спросил у присутствующих Горан не столько для того, чтобы получить их согласие, сколько потому, что считал этот этап пройденным. — Альберт пошел дальше: он, предвидя нашу реакцию, обдумал каждый свой шаг. Он держит все под контролем. Именно об этом он и говорит нам: он хорошо знает не только себя, но и нас.

Вторая стадия — организация, или замысел. Когда фантазия созревает, переход к фазе реализации непременно начинается с выбора жертвы.

— Нам уже известно, что он выбирал не детей, а их семьи. Именно родители, захотевшие иметь всего одного ребенка, стали его настоящей целью. Он решил наказать их за эгоизм… Здесь речь не идет о каких-либо особых признаках жертв. Все девочки совершенно не похожи друг на друга, разного возраста, пусть эта разница и невелика. С физической точки зрения не существует одной особой приметы, такой, к примеру, как светлые волосы или веснушки на носу, которая бы их объединяла.

— Но почему девочки, а не мальчики? — спросила Мила.

Никто не смог ответить на этот вопрос. Горан кивнул, размышляя над этим замечанием:

— Я тоже об этом думал. Но проблема в том, что нам неизвестно, откуда берутся эти его фантазии. Как знать, быть может, еще в школе он стал объектом насмешек со стороны какой-нибудь своей одноклассницы. Было бы интересно узнать ответ. Но к сожалению, мы не располагаем всеми подробностями, поэтому должны исходить только из того, что есть в наличии.

Способ, которым Горан заклеймил вмешательство Милы, рассердил девушку, а ведь она все еще была убеждена в том, что криминолог на нее не в обиде.

Третья стадия — обман.

— Как Альберт заманивал в ловушку свои жертвы? На какие ухищрения он должен был пойти, чтобы суметь похитить их?

— Дебби пропала за пределами школы. Аннеке — в лесу, где каталась на своем горном велосипеде.

— Сабина исчезла прямо с карусели, на глазах у всех, — заметил Стерн.

— Но каждый смотрел только за своим ребенком, — добавила Роза с некоторой долей язвительности в голосе. — Ведь на самом деле на чужих детей людям наплевать.

— Как бы то ни было, он делал это на глазах у множества людей. Этот сукин сын ужасно проворен!

Горан жестом успокоил присутствующих: ему не хотелось, чтобы недовольство, вызванное нежеланием быть одураченными таким банальным образом, взяло верх в их разговоре.

— Первых двух девочек он похитил в безлюдных местах. Что-то вроде генеральной репетиции. Затем, обретя большую уверенность, выкрал Сабину.

— Этим похищением он поднял планку вызова еще выше.

— Не стоит забывать, что тогда еще никто не бросился на его поиски: только после исчезновения Сабины оказалось, что между случаями пропажи детей существует некая взаимосвязь, и людей обуял страх…

— Да. Но ведь факт остается фактом: Альберту удалось выкрасть девочку прямо на глазах родителей. Словно это был фокус. И я не уверен, что ему было, как говорит Роза, начхать на тех, кто там находился… Нет, он обманул также и тех людей.

— Браво, Стерн! Вот как раз над этим нам и нужно поработать, — обратился к сыщикам Горан. — А как Альберту удалось это сделать?

— Он невидим, вот что.

Реплика Бориса вызвала смех у присутствующих, но для Гавилы в этом заключалась сама истина.

— Это говорит о том, что он такой же, как и все, и к тому же обладает прекрасными способностями к перевоплощению: он выдал себя за отца семейства, когда снимал Сабину с качелей, чтобы потом увести ее прочь. И все это он проделал, имея в своем распоряжении секунды четыре, не более.

— И тут же исчез, смешавшись с толпой.

— А девочка даже не заплакала? Не стала сопротивляться? — с недоверием фыркнул Борис.

— А ты много знаешь семилетних детей, которые не закатывают сцен на каруселях? — заметила Мила.

— Даже если она и заплакала, это выглядело вполне естественно в глазах окружающих, — продолжил разговор Горан. — Затем пришел черед Мелиссы…

— Народ был уже очень встревожен. Девочке запретили выходить из дому, но она самовольно ушла, чтобы тайно встретиться с подружками в боулинг-клубе.

Стерн встал со стула и подошел к стене, на которой висела фотография улыбающейся Мелиссы. Этот снимок был взят из годового отчета школы. И хотя по возрасту она была самой старшей, в ее не до конца сформировавшемся девичьем теле еще угадывалась детская угловатость. Да и роста она была не большого. Совсем немного — и она достигла бы половой зрелости, ее тело обрело бы округлые очертания, и юноши наконец стали бы обращать на нее внимание. Теперь же осталась только подпись под снимком в школьном отчете с хвалебным отзывом об атлетических способностях Мелиссы, а также упоминание о ее участии в издании школьной газеты в качестве главного редактора. Мечте девочки стать журналистом никогда не суждено сбыться.

— Альберт, этот ублюдок, ее поджидал…

Мила посмотрела на Стерна: спецагент, казалось, был потрясен собственными словами.

— А между тем Каролину он похитил из кровати, прямо из дома.

— Все просчитал…

Горан подошел к доске, взял фломастер и стал быстро чертить линии.

— Первые две девочки просто исчезли. Тот факт, что десятки несовершеннолетних убегают из дому, потому что получили плохую отметку или поссорились с родителями, был ему на руку. Поэтому никому не пришло в голову связать между собой эти происшествия… Третья стала жертвой очевидного похищения, так что все сразу всполошились… В случае с Мелиссой преступнику было заранее известно, что девочка не устоит от соблазна повеселиться с подругами… И наконец, он долго наблюдал за расположением дома четвертой жертвы и привычками всей семьи, чтобы затем беспрепятственно проникнуть внутрь… А что отсюда следует?

— Что этот его обман фальшивый. И направлен он был не на жертвы, а скорее на тех, кто должен был их охранять: родителей, органы правопорядка, — закончила Мила мысль криминолога. — Ему вовсе не требовалось разыгрывать представление, чтобы расположить к себе девочек, он похищал их силой и только.

Но при этом Миле вспомнился эпизод с Тедом Банди, который, заманивая в ловушку студенток, носил фальшивый гипс и тем самым внушал доверие своим потенциальным жертвам. Это был способ продемонстрировать перед ними свою уязвимость. Девушки помогали ему донести до машины тяжелые вещи, и таким образом преступнику удавалось убедить их сесть в его «фольксваген». А те слишком поздно замечали, что в дверце с их стороны не было ручки…

Закончив писать, Горан назвал четвертую стадию — убийство.

— Существует ритуал умерщвления, который серийный убийца повторяет из раза в раз. Со временем он может совершенствоваться, но в целом остается неизменным. Это — его товарный знак. И каждый ритуал сопровождается особым символизмом.

— Поэтому у нас есть шесть рук и только одно тело. Он убил их, полностью отрубив конечность. Убил всех, за исключением последней, насколько нам известно, — добавила Роза Сара.

Борис обратился к заключению патологоанатома и зачитал его вслух:

— По словам Чанга, Альберт убивал свои жертвы почти сразу после похищения.

— Но почему такая спешка? — спросил Стерн.

— Да потому, что девочки как таковые его не интересовали.

— Альберт не видит в них живых существ, — снова вступила в разговор Мила. — Для него они только объекты.

«И шестая девочка тоже», — подумали все присутствующие. Но никто не отважился произнести это вслух. Было очевидно, что убийцу абсолютно не волновали ее страдания. Ему необходимо было сохранять ей жизнь только до достижения собственной цели.

Последняя стадия — размещение трупов.

— Сначала кладбище рук, затем Альберт подбрасывает труп в багажник педофила. Это что, его зашифрованное послание? — С этим вопросом Горан обратился ко всем присутствующим.

— Он говорит нам, что он не такой, как Александр Берман, — заявила Роза Сара. — Более того, он, вероятно, хочет дать нам понять, что еще в детстве стал жертвой произвола. Он словно хочет сказать: «Я такой, какой есть, потому что кому-то потребовалось сделать из меня монстра».

Стерн покачал головой:

— Ему нравится провоцировать, разыгрывать спектакль. А между тем сегодня все первые страницы журналов пестрят сообщениями о Бермане. Я сильно сомневаюсь в том, чтобы ему захотелось делиться своей славой с кем-нибудь другим. Он выбрал педофила не из мести, должно быть, у него были иные мотивы…

— Мне кажутся странными эти другие мотивы… — заметил Горан, вспоминая процедуру вскрытия, на которой лично присутствовал. — Он обмыл и привел в порядок тело Дебби Гордон, снова надев на нее ее же собственные вещи.

«Он приукрасил ее для Бермана», — подумала Мила.

— Нам неизвестно, поступил ли он так же в отношении других жертв и является ли частью его ритуала такое поведение. Однако очень странно…

Эта странность, о которой говорили и доктор Гавила, и Мила, не являвшаяся экспертом в этом вопросе, но знавшая совершенно точно, что зачастую серийные убийцы оставляют себе на память что-нибудь из вещей жертвы: какой-нибудь фетиш, сувенир — для того чтобы потом наедине заново насладиться пережитыми ощущениями. Для таких людей обладание этим предметом равносильно обладанием ее хозяином.

— Он ничего не оставил себе от Дебби Гордон.

Едва Горан произнес эти слова, как в голове Милы, непонятно почему, всплыл ключик, висевший на браслете Дебби. Этим ключом открывалась жестяная шкатулка, в которой, как она полагала, хранился тайный дневник девочки.

— Сукин сын… — непроизвольно воскликнула девушка и снова мгновенно оказалась в центре внимания.

— Может, ты расскажешь и нам?..

Мила подняла глаза на Горана.

— В комнате Дебби в колледже я обнаружила спрятанную под матрасом жестяную шкатулку. Думала, что там хранится дневник, но его не оказалось.

— И что? — надменно спросила ее Роза.

— Шкатулка была закрыта на замочек. Ключ от него висел на руке Дебби, и поэтому было вполне естественно предположить, что, если ее могла открыть только девочка, тогда, возможно, дневника вовсе не существовало… Но я ошибалась: дневник должен был быть там!

Борис резко вскочил на ноги:

— Он был там! Этот ублюдок проник в комнату девочки!

— Но зачем ему потребовалось так рисковать? — возразила Роза Сара, которая никак не хотела соглашаться с Милой.

— Да потому, что он всегда рискует. Это возбуждает его, — объяснил Горан.

— Но тут есть еще другая причина, — добавила Мила, которая все больше убеждалась в правоте этой теории. — Я обратила внимание на то, что со стен исчезли некоторые фотографии: вероятно, на них Дебби была изображена вместе с шестой девочкой. Убийца любой ценой хочет помешать нам узнать, кто же она такая!

— Поэтому он выкрал и дневник… И закрыл на замок шкатулку… Но для чего?! — Стерн никак не мог успокоиться.

А Борису все была предельно ясно.

— Никак до тебя не дойдет? Дневник исчез, но при этом шкатулка осталась закрытой, и ключ все время висел на руке Дебби. Он говорит нам: «Только я мог его взять».

— Я для чего ему нужно, чтобы мы об этом знали?

— Потому что там он что-то оставил… И это что-то — для нас!

Тот самый «знак», который они искали.

И снова Мыслительная приносила свои плоды, в очередной раз доказывая Горану действенность этого индуктивного метода.

Тогда криминолог обратился к Миле:

— Ты там была и видела все, что находилось в комнате…

Девушка попыталась сосредоточиться, но ей не удалось вспомнить ничего такого, за что можно было бы зацепиться.

— И все-таки оно должно быть там! — не отступал Горан. — Мы не ошибаемся.

— Я обшарила все углы, но ничто не привлекло моего внимания.

— Должно быть, речь идет о чем-то вполне очевидном, и ты никак не можешь упустить этого из виду!

Но Мила ничего не помнила. Тогда Стерн решил, что им всем следует приехать в колледж и подвергнуть комнату еще более тщательному осмотру. Борис рванул к телефону, чтобы сообщить руководству колледжа об их прибытии, а Роза Сара в это время поставила в известность Креппа о необходимости как можно скорее присоединиться к оперативной группе, с тем чтобы снять отпечатки пальцев.

Именно в этот момент на Милу снизошло маленькое откровение.

— Это бесполезно, — заявила она, снова обретя прежнюю уверенность, которую, как ей показалось, потеряла. — Что бы там ни было, этого нет больше в комнате.

Когда следственная группа прибыла в колледж, одноклассники Дебби выстроились в ряд в актовом зале учебного заведения, в котором обычно проводились собрания и официальные церемонии вручения дипломов. Стены помещения были покрыты инкрустациями из красного дерева. Преисполненные серьезности преподаватели, сидящие на богато украшенной сцене, всматривались в неподвижное лицо на портрете, из-за которого все и находились в этом зале.

Мила взяла слово. Она постаралась говорить как можно вежливее, поскольку школьницы были уже и так сильно напуганы. Директор колледжа заверила детей, что никакого наказания не последует. Однако, судя по страху, отпечатанному на лицах, было вполне очевидно, что дети не очень-то верили этим обещаниям.

— Нам известно, что некоторые из вас заходили в комнату Дебби уже после ее смерти. Я убеждена, что такие поступки прежде всего были продиктованы намерением оставить себе на память что-нибудь из личных вещей вашей трагически ушедшей подруги.

Произнося эту речь, Мила пересеклась взглядом с ученицей, которую застала в ванной Дебби Гордон. Не случись этого, девушке никогда бы даже не пришло в голову сделать то, чем она сейчас занималась.

Роза Сара наблюдала за происходящим из угла зала. Она нисколько не сомневалась в том, что у ее коллеги ничего не выйдет. Однако Борис и Стерн верили в Милу. Горан ограничился лишь ожиданием результата.

— Мне так не хотелось бы просить вас об этом, ведь я знаю, как вы любили Дебби. Но очень нужно, чтобы вы сейчас вернули назад эти вещи.

Мила попыталась вложить в эту просьбу максимум твердости.

— Прошу вас ничего не забыть, даже самые, на ваш взгляд, незначительные предметы могут оказаться очень важными. Мы убеждены, что среди этих вещей есть некая деталь, которая выпала из поля зрения следователей. Я твердо знаю, что каждая из вас хотела, чтобы убийца Дебби был пойман. Ввиду того что никто не рискнул бы оказаться в роли обвиняемого в краже улик, рассчитываю на то, что вы исполните свой долг.

Принимая во внимание юный возраст девочек, эта угроза едва ли могла быть применима на деле, но она помогла Миле объяснить им всю серьезность их поступка. А еще отомстить за Дебби, которую так мало ценили при жизни и которая после смерти неожиданно стала объектом внимания только для хищнического мародерства.

Мила ждала, выверив продолжительность этой паузы, с тем чтобы каждая из девочек могла подумать. Молчание могло стать ее самым действенным орудием убеждения. Девушка знала, что с каждой секундой им становилось все тяжелее. Она заметила, как некоторые дети переглядываются. Никто не хотел быть первым. Наконец две девочки практически одновременно вышли из шеренги. За ними последовали еще пятеро. Остальные остались неподвижно стоять на своих местах.

Мила еще минуту всматривалась в их лица, пытаясь отыскать следы участия в былом мародерстве. Она от всей души желала, чтобы виновных было только семеро.

— Хорошо, остальные могут идти.

Девочки, не мешкая, распрощались и торопливо вышли из зала. Мила повернулась к коллегам, встретилась глазами с невозмутимым Гораном. Неожиданно криминолог подмигнул Миле, отчего девушка пришла в полное замешательство. Ей захотелось улыбнуться ему в ответ, но она сдержалась, поскольку находилась под пристальным вниманием и других членов следственной группы.

Прошло около четверти часа, когда в зал снова вошли все семь девочек. У каждой в руках были вещи Дебби. Они сложили все добро на стол, за которым во время официальных церемоний обычно сидели облаченные в тогу преподаватели.

В первую очередь это была одежда и аксессуары, а также девичьи игрушки: куклы и плюшевые медведи. Среди всего прочего были МР3-плеер розового цвета, пара солнечных очков, духи, соль для ванной, маникюрный набор в виде божьей коровки, красная шляпа и видеоигра.

— Это не я ее сломала…

Мила подняла глаза на пухлую девчушку, стоявшую перед ней. Она была самой маленькой изо всех — от силы лет восьми. Ее длинные светлые волосы были заплетены в косичку, а в голубых глазах стояли слезы. Девушка-полицейский улыбнулась, чтобы подбодрить девочку, и внимательно посмотрела на прибор. Затем взяла его в руки и передала Борису.

— Что это за штуковина?

Молодой человек покрутил прибор в руках.

— На видеоигру не похоже…

Он включил прибор.

На экране заморгала красная лампочка, посылая краткий звуковой сигнал через равные промежутки времени.

— Я же вам сказала, что он сломан, — поспешила уточнить пухлая девчушка.

Мила заметила, как Борис неожиданно побледнел.

— Я знаю, что это… черт возьми. Это прибор для получения сигналов от GPS. Некто откуда-то посылает нам сигнал…