Томас Келл проснулся в чужом доме и в чужой постели, но в городе, слишком хорошо ему знакомом. Было одиннадцать утра; на дворе стоял август; прошло восемь месяцев с тех пор, как он был вынужден оставить свою работу в Секретной разведывательной службе. Ему было сорок два года, он находился в очень плохих отношениях со своей сорокатрехлетней женой и пребывал в ужасающем, невообразимом похмелье, по дикости и яркости сопоставимом разве что с репродукцией Джексона Поллока, висящей на стене его временной спальни.

Черт возьми, да где же он? В голове у Келла роились какие–то смутные воспоминания: вечеринка в Кенсингтоне по случаю чьего–то сорокалетия, набитое такси, бар на Дин–стрит, ночной клуб у черта на куличках, в Хэкни. После этого — полный пробел.

Он откинул одеяло и увидел, что, оказывается, спал в одежде, но без брюк. В одном углу комнаты были свалены игрушки и журналы. Том поднялся с кровати, безуспешно поискал стакан с водой и раздвинул шторы. В горле у него пересохло, а голова раскалывалась, и он невольно поморщился — свет показался ему слишком ярким.

Было серое, ленивое, влажное утро. Как выяснилось, Том провел ночь на втором этаже таунхауса, расположенного на тихой улице неизвестного района. На подъездной дорожке стоял маленький розовый велосипед, прикрученный к столбику толстым, как удав, черным тросом. Метрах в ста от дома автомобиль с эмблемой «Школа вождения Джеки» осторожно выполнял разворот. Он снова задернул шторы и прислушался. В доме было совершенно тихо. Очень медленно, как слова из полузабытого анекдота, к нему начали возвращаться события предыдущего вечера. Даже не события, а отдельные фрагменты. Подносы с напитками — абсент и текила. Танцы в каком–то помещении с низким потолком — кажется, подвальном. Потом Том познакомился с группой чешских студентов, и они долго обсуждали «Безумцев» и Дона Дрейпера. В какой–то момент, как он отчетливо помнил, он сидел в такси рядом с огромным мужчиной по имени Золтан. В юности у Тома довольно часто случались такие вот алкогольные провалы в памяти, но прошло уже много лет с тех пор, как он последний раз просыпался и не помнил, что произошло с ним накануне. За двадцать лет в секретной службе он познал преимущества, которые появляются у человека, падающего под стол последним.

Том как раз оглядывал комнату в поисках своих штанов, когда зазвонил его мобильный. Номер на экране не определился.

— Том?

В похмельном тумане он не сразу узнал этот голос. Но интонация была такой знакомой…

— Джимми? Господи.

Когда–то они с Джимми Маркуэндом были коллегами. Теперь Джимми являлся одним из первосвященников Секретной разведывательной службы. Он был последним, чью руку пожал Том, покидая здание на Воксхолл—Кросс восемь месяцев назад, в холодное и ясное декабрьское утро.

— У нас проблема.

— А как же светский разговор? — спросил Келл. — Не хочешь поинтересоваться, как у меня с личной жизнью? Или как мне живется–можется на гражданке?

— Это серьезно, Том. Я специально прошел полмили до телефонной будки в Ламбете, чтобы звонок не могли засечь. Мне нужна твоя помощь.

— В частной сфере или профессиональной? — Том наконец нашел свои брюки под одеялом, висевшим на спинке стула.

— Мы потеряли шефа.

Том замер. Он вытянул руку и оперся о стену. Голова вдруг прояснилась; он почувствовал себя трезвым и свежим, как ребенок.

— Что?!

— Она исчезла. Пять дней назад. Никто даже не представляет себе, куда она могла подеваться и что с ней произошло.

— Исчезла? — МИ-6 по праву можно было назвать кружком противников Римингтон[2]. Было невозможно представить, что его бывшие сослуживцы с Воксхолл—Кросс, все сплошь мужчины, наконец–то позволили женщине занять самый главный пост в Секретной разведывательной службе. — Когда это случилось?

— Ты многого не знаешь, — заметил Маркуэнд. — Здесь все изменилось. Если мы собираемся разговаривать таким образом, я не могу сказать больше.

«Тогда почему мы вообще разговариваем, — подумал Келл. — Неужели после всего, что случилось, они хотят, чтобы я вернулся? Значит, Кабул и Яссин — все это забыто и похоронено?»

— Я не собираюсь работать на Джорджа Траскотта, — заявил он, тем самым избавив Маркуэнда от необходимости задавать неизбежный вопрос. — И я не вернусь, если Хэйнес по–прежнему остается у руля.

— Только ради этого дела!

— Ни ради какого дела. — Это была почти правда. — Мне начинает нравиться безделье, — неожиданно для себя выговорил Том. А вот это была уже откровенная ложь. По ту сторону провода раздался невнятный шум. Должно быть, это лопнули надежды Маркуэнда.

— Том, это очень серьезно. Нам нужен человек, который в курсе дела. Который знает все тайные механизмы. Ты — единственный, кому мы можем доверять.

Кто такие «мы»? Первосвященники? Те самые люди, которые вышвырнули его из конторы после Кабула? Те, кто с удовольствием сдал его как козла отпущения, когда нужно было предоставить публике виновного?

— Доверять? — переспросил он, нащупывая ногой ботинок.

— Доверять, — повторил Маркуэнд таким тоном, что Том ему поверил.

Он подошел к окну, посмотрел на розовый велосипед, на ученика из «Школы вождения Джеки», совершающего очередной маневр. Что несет ему предстоящий день? Аспирин и дневные передачи по телику. Несколько «Кровавых Мэри», чтобы опохмелиться, в «Грейхаунд Инн». Целых восемь месяцев Том только и делал, что пересчитывал пальцы на руках. Такой была его новая жизнь на гражданке. Восемь месяцев старых черно–белых кинофильмов на канале «Тёрнер Классик». Восемь месяцев в пабах, где он пропивал свое выходное пособие. Восемь месяцев попыток наладить брак, который уже ничто не могло спасти.

— Должен же быть кто–то еще, кто может это сделать, — сказал Том, от души надеясь, что он — единственная кандидатура. Ему очень хотелось снова вернуться в игру.

— Новый шеф — Амелия Левен, — сообщил Маркуэнд. — Она должна официально вступить в должность через шесть месяцев.

Это был козырной туз. Том опустился на кровать и наклонился вперед. Амелия Левен. Это совершенно меняло расклад.

— Вот почему это должен быть ты, Том. Нам надо, чтобы ты ее нашел. Ты был единственным человеком из наших, кто действительно ее знал. — Маркуэнд решил подсластить пилюлю на случай, если Том еще колеблется. — Ведь этого ты и хотел, правда? Тебе был нужен еще один шанс. Сделай это, и дело Яссина будет закрыто. Это распоряжение пришло с самого верха. Найди ее, и мы вернем тебя обратно.