По просьбе Тома Лоран высадил его на углу улицы Бретейль и Бельгийской набережной. Он хотел прогуляться до отеля через Старый порт. На встречу с Мадлен Бриве Том опаздывал уже на час и собирался использовать ограбление и побои как вполне понятный предлог для того, чтобы отменить свидание. Ужин с Мадлен не дал бы ему ничего нового. Все карты были на руках у DGSE; ему бы просто пришлось еще несколько часов притворяться Стивеном Юниаком.

Мадлен не брала трубку, и Том оставил на автоответчике длинное сообщение с извинениями. Он рассказал, что случилось в Лучезарном городе и почему он не смог явиться на встречу. Еще Том выразил надежду, что они все же когда–нибудь увидятся, и пожелал Мадлен счастливого пути домой, в Тур.

В порту было полно народу. Парочки, туристы в своих лучших рубашках, дети, бросающие монетки под ноги уставшим уличным музыкантам… Прилавки, где торговали свежей рыбой, обложенной льдом, давно убрали; и паромы уже высадили на берег последних туристов, ездивших на экскурсии к береговому массиву Каланки и в замок Иф. В табачной лавочке на Бельгийской набережной Том купил телефонную карточку и отправился на поиски работающей телефонной будки. Две первые, что попались ему на пути, были разбиты вандалами, но третья, «Франс Телеком» в конце улицы Тюбано, оказалась в полном порядке. Рядом находилась аптека с закрытыми ставнями витринами. Том закрыл дверь будки, поставил сумку на пол и набрал номер такси, на котором уехал Франсуа Мало.

После пятого гудка трубку сняла женщина, и Том изложил свою историю.

— Алло, да, здравствуйте. Надеюсь, вы сможете мне помочь. — Когда–то давно, еще в школе, учительница французского сказала ему, что он тараторит, как пилот английского истребителя времен Второй мировой войны, потерпевший крушение в Нормандии. Сейчас он попытался создать тот же эффект. — Я был в Марселе на прошлой неделе и ехал в одном из ваших такси. Поймал его рядом с Chez Michel. Это было в пятницу вечером, около половины двенадцатого. Белый «мерседес», водитель африканского происхождения, из Западной Африки, очень милый человек…

— Может быть, Арно, или Бобо, а может, Даниэль…

— Да–да, может быть. Вы знаете, о ком я? Ему было лет пятьдесят или пятьдесят пять…

— Тогда это Арно.

— Ага, Арно. Прекрасно.

— Так что с ним?

— Видите ли, я англичанин…

— Я так и поняла.

— И я работаю в организации «Врачи без границ». Арно дал мне свою карточку, потому что я пообещал связаться с ним по поводу его друзей из Кот-д’Ивуар. Он о них очень беспокоится.

— А… понимаю.

Уловка сработала. Элементарный намек на нарушение прав человека — и отношение диспетчера стало менее безразличным.

— Дело в том, что я потерял его карточку, и не знаю, как его найти. Не могли бы вы передать ему, чтобы он позвонил мне в Лондон, или… возможно, это слишком дорого… или, может быть, дать мне номер телефона здесь, в Марселе, или электронный адрес, по которому я мог бы с ним связаться?

Прием был грубоват, но Том достаточно хорошо знал французский характер и понимал, что диспетчер не откажет ему только из страха нарушить границы частной жизни Арно. В худшем случае она запишет его телефон и пообещает, что Арно перезвонит; в лучшем — соединит их напрямую.

— Он сегодня не работает, — заметила диспетчер. Это обнадеживало. Возможно, дальше все же последует номер, подумал Том.

— Ничего страшного, — заверил он. — Я могу позвонить ему утром в понедельник, из офиса. У меня как раз все файлы в рабочем компьютере.

— Пожалуйста, подождите минутку. Послышалась музыка, какая–то старая песня Моби.

Было непонятно, понадобилось ли ей ответить на другой звонок, или она ищет телефон Арно. Через тридцать секунд диспетчер вернулась.

— О’кей. У вас есть чем писать?

— Конечно, — ответил Том и удовлетворенно улыбнулся. — Огромное вам спасибо. Я уверен, Арно будет доволен.

Судя по звукам, Арно находился в каком–то оживленном кафе или ресторане, и звонок от незнакомца в половине десятого вечера в воскресенье заинтересовал его не слишком.

— Кто? — переспросил он.

Том терпеливо повторил, что он английский журналист и собирает информацию об одном из пассажиров Арно, и подчеркнул, что готов заплатить пятьсот евро за разговор за кружкой пива.

— Когда, сейчас? Сегодня вечером?

— Да, сегодня вечером. Это срочно.

— Мой дорогой друг, это невозможно. Сегодня я отдыхаю. И вам тоже советую.

Из соседнего дома вышел мужчина, подошел к мотоциклу и завел двигатель. Том повысил голос, чтобы перекричать шум.

— Я сам к вам приеду, — крикнул он. — Просто скажите, где вы. Я встречу вас возле дома. Разговор займет не больше десяти минут.

Арно помолчал. Пауза затянулась настолько, что Том даже подумал, что связь прервалась.

— Алло? Вы еще здесь.

— Да, я здесь. — Арно помолчал еще немного.

— Тысяча, — рискнул Том. Деньги Маркуэнда уже почти кончились.

Это решило дело.

— Какой пассажир вас интересует?

— Не по телефону, — ответил Том. — Я скажу вам, когда мы встретимся.

Через сорок минут, облегчив карман на сорок пять евро, Том был уже в северных кварталах, в нескольких милях от яхт, дорогих «ауди» и вилл с теннисными кортами. Пейзаж вокруг был довольно безрадостным: огромные массивы жилых домов, замусоренные улицы… вряд ли идеалист Ле Корбюзье воображал себе такую картину.

Арно пил пастис в кафе, расположенном в полуподвале темно–серой высотной башни. У дверей торчали худые юнцы в спортивных костюмах и необыкновенных, навороченных кроссовках. Одна из витрин была разбита; другую закрывал металлический ставень с граффити: «МАРСЕЛЬ. КУЛЬТУРНАЯ СТОЛИЦА ИЛИ СТОЛИЦА БЕТОНА». Том попросил водителя подождать его и спустился вниз. Он ожидал сцену из вестерна: распахивается дверь, незнакомец входит в салун, и его встречает враждебная тишина, но все вышло гораздо более дружелюбно. Посетители кафе, все как один африканцы, поприветствовали его безразлично–благосклонными кивками. Вероятно, сильная хромота и приличный фингал под глазом подсказали им, что на сегодня этому парню и так хватит.

— Сюда, — позвал Арно.

Он сидел за стойкой, прямо под коллажем из фотографий марсельских футболистов, бывших и настоящих. На противоположной стене висели фотографии Лилиана Тюрама, Патрика Виейра и Зинедина Зидана с кубком 1998 года в руках. Рядом с ними красовалась карикатура в рамочке: Николя Саркози на огромных каблуках. Глаза были выцарапаны ножом, и кто–то ручкой подрисовал ему огромный пенис. Арно встал. Он оказался высоким, крепким мужчиной, не меньше семнадцати стоунов весом. Он молча показал Тому на столик с пластиковой столешницей в дальней части кафе. К стене прямо над столом был прикручен телевизор; пепельница была доверху наполнена жвачкой и окурками. Том и Арно обменялись короткими рукопожатиями и уселись друг напротив друга. Ладонь Арно была сухой и твердой, а лицо, хотя и абсолютно не добродушное, отличалось определенным благородством. Темные непроницаемые глаза смотрели бесстрастно; он был похож на тирана какой–нибудь африканской страны в изгнании, и Том прекрасно его понимал. Скорее всего, разговор с ним означал для Арно потерю лица, но он рассудил, что тысяча евро за десять минут разговора являлась неплохой компенсации.

— Так, значит, вы журналист.

— Да.

Он не спросил, в какой газете работает Том. Они разговаривали по–французски, и у Арно был такой жуткий акцент, что Том с трудом его понимал.

— И вы хотите что–то о ком–то узнать.

Том кивнул. Кто–то включил телевизор. Заревел комментатор: по спортивному каналу шел баскетбольный матч. Может быть, Арно сам попросил менеджера сделать это, чтобы они могли поговорить без посторонних ушей — а может быть, таким образом менеджер выражал неодобрение.

— Сегодня утром, возле терминала парома, вы посадили к себе пассажира. Мужчина лет тридцати с небольшим. Паром прибыл из Туниса.

Арно кивнул, хотя было непонятно, помнит он Мало или нет. Он вытащил из кармана своей джинсовой рубашки пачку Winston и положил ее на стол.

— Курите?

— Да, — сказал Том и взял сигарету.

Они закурили. Сначала Арно поднес зажигалку к своей собственной сигарете.

— Вам здесь не по себе? У вас такой вид, будто вам не по себе. Нервный вид.

— Правда? — Том знал, что вид у него нормальный и Арно просто хочет его немного завести. — Интересно. А я как раз думал о том, какое тут цивилизованное место.

— Ага.

Том огляделся. На соседнем столике стояла тарелка с недоеденными спагетти. Двое стариков у двери играли в нарды.

— Здесь можно выпить эспрессо. Можно покурить. Еда хорошо пахнет. — Он посмотрел Арно прямо в глаза, давая понять, что у него нет времени играть в игры. — Я знаю такие места, где нельзя пить алкоголь. Где женщинам запрещено сидеть с мужчинами. Я знаю, что такое заминированные дороги и снайперы, которые держат белого человека на мушке. Мне не по себе в Багдаде. Или в Кабуле. Вы меня понимаете?

Арно пошевелился; скрипнул пластмассовый стул.

— Я помню его.

До Тома дошло, что он говорит о Мало.

— Я так и подумал. Можете сказать мне, куда вы его отвезли?

Арно выпустил облако дыма.

— И все? Это все, что вы хотите знать?

— Это все, что я хочу знать.

Арно слегка нахмурился. К столу подошел мальчишка–мулат не старше пятнадцати — шестнадцати лет и спросил Тома, что он будет заказывать.

— Мне ничего.

— Закажите что–нибудь, — предложил Арно. Том глубоко затянулся.

— Пиво.

— Пиво, Пеп, — повторил по–французски Арно и почесал шею. — Это была долгая поездка. И дорогая.

— Долгая? Насколько долгая?

— Я вернулся всего два часа назад. Мы ездили в Кастельнодари.

— Кастельнодари? Это где–то в районе Тулузы, так?

— Посмотрите в атласе.

Том тоже выпустил облако дыма.

— Можно и посмотреть. Или вы мне просто ответите — так тоже можно.

— Давайте деньги.

Том достал из кармана джинсов конверт с наличными и подвинул его Арно.

— Итак. За тысячу евро, Арно, вы мне скажете, где находится Кастельнодари?

Таксист улыбнулся. Он явно наслаждался игрой.

— К западу отсюда. Часа три по шоссе. После Каркасона.

— Родина касуле, — заметил Том, думая о Лангедок—Русильоне. — Вы довезли его до города? Помните адрес?

— Адреса не было. — Арно засунул конверт с деньгами в карман штанов, и ощущение близости к ним как будто сделало его более сговорчивым. — На самом деле это было немного странно. Он захотел, чтобы я высадил его на окраине деревни километрах в десяти к югу. То есть буквально посреди чистого поля. Он сказал, что за ним кто–то приедет и его заберут.

— Почему вы не отвезли его туда, куда ему, собственно, было надо? — Этот вопрос был очевиден.

— Он сказал, что не знает адреса. Я не стал спорить, мне было все равно. Мне еще нужно было ехать обратно в Марсель. Я хотел домой, хотел побыть с дочерью.

Том подумал, не поговорить ли с Арно о его семье, чтобы немного смягчить его, но решил, что особой пользы от этого не будет.

— А как насчет самой поездки? Вы о чем–нибудь разговаривали? Он ничего не рассказывал?

Арно широко улыбнулся. Том заметил, что его десны пожелтели от возраста.

— Нет, чувак. — Он покачал головой. — Этот парень не из тех, кто разговаривает. Не разговаривает, не смотрит, просто спит или смотрит в окно. Типичный расист. Типичный француз.

— Вы думаете, он расист?

— Так кто он такой? — Вместо ответа, Арно задал встречный вопрос. — Почему британская газета им интересуется? Он что, украл что–нибудь? Или он трахается с принцессой Кейт?

Он от души расхохотался своей шутке. Том, хоть и не был особенным поклонником королевской семьи, его не поддержал.

— Мы… просто интересуемся. Вы смогли бы показать место, где его высадили, на карте?

Арно кивнул. Том подождал, но он не сдвинулся с места. Несколько секунд они просидели молча, пока Тому наконец не стало ясно, что Арно ждет движений от него самого.

— У вас есть карта? — не выдержал Том.

Арно сложил руки на груди.

— Зачем она мне здесь?

Он перевел взгляд на пол. Под кожаным табуретом с драной обивкой валялась корка от бутерброда. Том взглянул на телефон. Связи не было. Оставалось только выйти наружу и попросить карту у водителя. Том снова прошел сквозь строй ребят в спортивных костюмах и с собаками без поводков и нашел свое такси. Водитель спал; Том постучал пальцем в окно и попросил карту дорог Франции. Таксист отнесся к просьбе с видимым неудовольствием — ему пришлось выйти из машины, открыть багажник и поискать карту там.

— Может, вам следует держать ее в машине, — посоветовал Том и вернулся обратно в кафе.

Арно взял карту, сверился с индексом, нашел Кастельнодари и показал место, где примерно оставил Франсуа Мало.

— Здесь. — Палец с обкусанным ногтем закрыл довольно большую область. Том записал название деревни — Саль–сюр–л’Эр.

— А местность? Как выглядела местность? Что, в самом деле чистое поле?

Арно кивнул.

— Может, там был какой–то ориентир? Церковь или спортплощадка?

Арно со скучающим видом покачал головой:

— Нет. Просто деревья и поля. Сельская местность, мать ее. — Он произнес это так, будто слова «сельская местность» были непристойным ругательством. — Когда я развернулся, чтобы ехать назад, вроде бы я проезжал мимо мусорных баков. Может, через минуту или две. Вот настолько далеко мы были от Саль–сюр–л’Эр.

— Спасибо, — сказал Том и протянул Арно свой номер. — Если вспомните что–нибудь еще…

— Я позвоню, — закончил Арно и сунул бумажку в тот же карман, что и конверт с деньгами. По его тону было ясно, что этот разговор с Томасом Келлом является первым и последним в его жизни. — Что у вас с глазом? Это мой пассажир вас так разукрасил?

— Один из его друзей. — Том встал. Пиво принесли как раз в тот момент, когда он складывал карту. Он бросил на стол монету в два евро, хотя даже не притронулся к кружке. — Спасибо, что согласились со мной встретиться.

— Нет проблем. — Арно решил не утруждать себя и не подниматься. Он пожал Тому руку, а другой рукой похлопал себя по карману. — Это я должен сказать спасибо вашей британской газете. — Он снова улыбнулся, показав желтые десны. — Очень щедрая газета. Очень приятный подарок.