За две недели до этого, в тихий вечер пятницы, Амелии Левен удалось выскользнуть из здания на Воксхолл—Кросс сразу после пяти. Преодолев все пятничные пробки, она добралась до своего дома в Чок—Биссет. Она только что получила назначение на пост главы Секретной разведывательной службы и прекрасно понимала, что в следующий раз сможет провести уик–энд в Уилтшире еще очень нескоро, вполне вероятно, не раньше чем через много месяцев. Ответственность, которую налагала на нее новая должность, была огромной; она предполагала, что Амелии придется жить в Лондоне почти постоянно. Это означало, что надо будет переносить гнездо в дом Жиля в Челси и жить под аккомпанемент дорожных работ, с неизменным полицейским у входа. Такова цена успеха.

Дом, который она унаследовала от брата в середине девяностых, располагался в узком переулке, в маленькой деревушке в восьми милях к юго–западу от Солсбери. К тому времени, как Амелия остановилась у ворот, уже стемнело. Она немного посидела в машине, дослушивая фортепианную сонату по Радио-3. Когда музыка закончилась, Амелия выключила телефон — в деревне все равно не было сигнала, — взяла с пассажирского сиденья кожаную дорожную сумку и закрыла машину.

Какой покой! В полной темноте Амелия постояла у крыльца, прислушиваясь к ночным звукам. Где–то в противоположной стороне долины, через поле, блеяли новорожденные ягнята. Журчал ручей — весной он сильно разливался. Местами ручей был таким глубоким, что Амелия в нем даже плавала. Едва шевеля руками и ногами, она давала себя нести ледяному потоку, который бежал от поля к полю. В этой уединенной части деревни, кроме дома Амелии, было еще два дома; сейчас огни горели только во втором. Первый принадлежал дважды разведенной женщине — литературному агенту. Как и Амелия, она разрывалась между Лондоном и Уилтширом и приезжала так часто, как только могла. Иногда они приглашали друг друга на бокал вина или виски, хотя Амелия никогда не откровенничала насчет своего рода деятельности и говорила, что она «состоит на государственной службе». Во втором доме, скрытом за холмом, жили Чарлз и Сьюзан Гамильтон, пожилая пара, чьи семьи обосновались в долине четыре поколения назад. За все семнадцать лет, что Амелия приезжала в Чок—Биссет, она едва ли обменялась с ними двумя словами.

После тепла автомобиля стоять снаружи было холодновато. Амелия вытащила из кармана пальто ключи, вошла в дом и отключила сигнализацию. Ее уик–энды всегда подчинялись строгому расписанию. Обычно она включала новости на Четвертом канале, смешивала себе большой джин–тоник с тоненьким ломтиком огурца и готовила какой–нибудь простой ужин. Потом набирала ванну и щедро наливала туда масла из одной из трех дюжин бутылочек, выстроившихся на полочке в ванной. Все пены и масла были подарками на день рождения и Рождество от коллег–мужчин из МИ-6; джентльменам было принято дарить алкоголь и книги, а дамам вечно доставались дорогие средства для ванны.

Льда в морозильнике было много; в вазе на кухонном столе лежали лимоны. Амелия приготовила джин, нарезала огурец и подняла безмолвный тост за отсутствие мужа. Жиль на все выходные отправился в Шотландию, чтобы исследовать еще одну полуувядшую ветвь своего невероятно пространного и невероятно скучного генеалогического древа. Теперь одиночество стало для Амелии редким удовольствием, и она старалась насладиться им по полной. Лондон казался бесконечной каруселью из деловых встреч, обедов, коктейлей — это называлось «налаживать связи». За целый день она не оставалась одна больше чем на десять минут. По большому счету, Амелии нравился ее образ жизни, близость к власти, влияние, которое она имела, но в последние месяцы ей на голову свалилось огромное количество бюрократических проблем, и это ее просто убивало. Она пришла в МИ-6 шпионить, а не обсуждать вопрос о том, стоит ли урезать бюджет на бутерброды–канапе.

Амелия разожгла камин, поднялась наверх и пустила воду в ванной. Потом достала из морозильника коробочку с домашним песто и поставила ее в микроволновку, чтобы разморозить. Рядом с плитой лежали письма и газеты; прислушиваясь одним ухом к новостям, она бегло их просмотрела. Среди открыток и счетов попались два номера местного журнала и три приглашения на коктейль, и Амелия тут же решила, что они пригодятся для растопки. К восьми часам она уже переоделась в халат, проверила электронную почту, налила себе второй джин–тоник и нашла в буфете пачку спагетти.

Именно в этот момент и зазвонил телефон.