— Проклятье!

Жанна с трудом удержалась, чтобы не шлепнуть себя по затылку. Нельзя убивать на себе присосавшуюся пиявку: оставшиеся в теле хитиновые челюсти воспалятся и вызовут заражение. Вот уже три часа, как они шагали по тропе, и все это время с деревьев им на головы то и дело падали эти мерзкие твари, пропахшие кровью. Впиваясь в кожу, они начинают накачиваться кровью жертвы, пока не насытятся, после чего отваливаются сами. Жанна осторожно сняла с себя маленькую кровопийцу, бросила на землю и со всей силы рубанула по ней мачете. Половинки пиявки продолжали извиваться в грязи. Жанна прикончила их ударом каблука.

Не произнеся ни слова, она пошла дальше. Феро следовал за ней. Он по-прежнему не снимал черных очков, и понять, о чем он думает, было невозможно. Жанна опасалась, как бы вместе со зрением он не утратил и разум…

Первая ночь, которую они вместе с гаучо провели возле начала тропы, прошла спокойно. Едва рассвело, тронулись в путь. Узкая тропинка, засыпанная палой листвой, вилась среди папоротников. Иногда им попадались оазисы — полузатопленные лужайки сочной травы. Потом снова подступали джунгли. Бесконечные, безмерные. Кишащие жизнью и мертвечиной…

Жанна шла, не разжимая кулаков, время от времени подкидывая на спине тяжелый рюкзак. Фернандо не поскупился, собирая их в дорогу: палатка, походная аптечка, сапоги, смена одежды, ножи, мачете, котелок, переносная печка… Она не жаловалась. Она чувствовала себя легкой. Непобедимой.

Зелень листвы. Красная почва. Черные лужи. Над головой покачивали кронами деревья-великаны. Она задумалась над устройством этой поразительной экосистемы, опорными столбами которой служили деревья, а кровлей небо… Но это была не декорация, а гигантский живой организм. Состоящий из множества более мелких организмов — враждующих между собой, пожирающих друг друга, сражающихся за свое место под солнцем. На стволах рухнувших деревьев росли кустарники. На субстрате из гниющих плодов распускались цветы. Мелкие растеньица облепили стебли лиан, в свою очередь обвившихся вокруг деревьев и сосущих из них соки…

Чем дальше они продвигались, тем труднее становилось идти. Непроходимые заросли. Клубки лиан. Выпирающие из земли корневища. Термитники… Порой путь им преграждал теплый и мутный ручей. Иногда попадались речушки — в них вода была прохладней и чище. Один раз пришлось перебираться через настоящую трясину — болото красноватой грязи, в которую Жанна и Феро ухнули по пояс.

Стемнело. Если верить словам Фернандо, эстансия Альфонсо Палина располагалась в одном дневном переходе от начала тропы. Если они не сбились с пути, значит, логово Кентавра совсем рядом. Выбрав полянку посуше, они устроили привал.

Натянули палатку, разложили спальные мешки. Сняли насквозь промокшую одежду и развесили ее на кустах. Впрочем, это было бесполезно. При почти стопроцентной влажности воздуха надежда высушить здесь что-либо выглядела чистой утопией. Хорошо, что в рюкзаках нашлась смена одежды — что-то вроде военной формы цвета хаки. Жанна достала канистру бензина и прошлась с ней вокруг палатки, поливая почву, — накануне так делал гаучо, чтобы отпугнуть муравьев и скорпионов.

Они забрались в палатку. Жанна совершенно утратила всякое представление о времени и пространстве. Не раздеваясь, залезла в спальный мешок, вытянулась на спине и стала смотреть на мерцание метавшихся в ветвях светляков. Мыслей не осталось — одна усталость. О том, что будет завтра, предпочитала не думать. Даже о том, что за ночь их ждет. Страха она не испытывала. Засунутый за пояс пистолет действовал успокаивающе…

Уже засыпая, она покосилась на лежащего рядом Феро, так и не снявшего черные очки. Вспомнила о том, как сидела на скамье в сквере возле Елисейских Полей и мечтала о романе с ним. Каждая деталь тогдашней сцены виделась сейчас необычайно ясно, вызывая неудержимое желание засмеяться. Как наяву она услышала голос Франсуа Тэна: «Спорим, ты не знаешь ни одного анекдота?»

Почему же, знаю, могла бы теперь возразить она ему.

Моя собственная жизнь — чем не анекдот?