69

– Фильм «Безопасное прибытие» – ты его видел? – спросил Рон Саттон, разглядывая фотографию, которая висела на стене в коридоре, ведущем в спальню Коры Берстридж.

– С Эрнестом Боргнайном и Уолтером Пиджоном, – сказал Гленн. – Да, видел.

– Хороший фильм. Мне понравился.

– Вот только конец подкачал.

– Ты прав: конец дерьмовый.

Саттон держал в руках большую черную сумку и был облачен в белый защитный комбинезон и резиновые перчатки, отчего Гленн в своем коричневом костюме чувствовал себя рядом с ним полуголым.

– Вот здесь я ее и нашел.

Саттон уставился на кровать.

– А где лежала записка? – спросил он.

– В гостиной.

Они прошли в гостиную, и Гленн показал Рону письменный стол, где, придавленная стеклянной статуэткой русалки, лежала записка. Сейчас она находилась у коронера.

– И что там было написано?

– «Я больше не могу смотреть на себя в зеркало».

Саттон нахмурился.

– Это цитата из ее фильма «Зеркало на стене». С Джеймсом Мейсоном и Лоренсом Харви, шестьдесят шестой год, – уточнил Гленн.

– Я его не видел.

– Серьезно?

– Нет, когда этот фильм показывают по телевизору, я вечно бываю занят.

– Его демонстрировали по каналу Би-би-си в прошлом месяце.

– Знаю. Я записал на кассету, но вышел облом: мой сын записал что-то сверху.

– Думаю, это лучший фильм Коры Берстридж. Даже поверить не могу, что ты его не смотрел, – с упреком произнес Гленн.

Но Саттон почти не слушал его. Он задумчиво оглядывал комнату. А потом заметил:

– Довольно странно цитировать в предсмертной записке реплику из своего фильма.

– И мне тоже так показалось.

– Вчера вечером Барри Норман рассказывал по телевизору про «Зеркало в стене» – я включил на середине. Дань уважения Коре.

– Я записал эту передачу, но посмотреть еще не успел. Рано лег спать.

– Норман говорил, что эта картина началась со скандала.

– А в чем дело?

– Изначально планировалось, что главную роль будет играть Глория Ламарк. Но потом что-то случилось, и режиссер предпочел другую актрису.

Гленн кивнул:

– Верно. В одной из биографических книг про Кору Берстридж об этом тоже говорится. Они публично поливали друг друга грязью, а однажды Глория Ламарк даже швырнула в Кору бокал с вином. Вроде как это было в присутствии королевской семьи, на премьере какого-то фильма. – Он покачал головой. – Как же ты не видел «Зеркало на стене»? Ведь с этого фильма началась карьеры Коры Берстридж. Ее за ту роль номинировали на «Оскар».

Саттон прошел по коридору к входной двери. Открыл ее, осмотрел, закрыл, потом снова открыл.

– Насколько я понимаю, дверь починили, после того как ты ее сломал?

– Ага.

– Значит, если злоумышленник входил через нее, ты уничтожил все улики.

С притворным раскаянием Гленн сказал:

– Прошу прощения.

Саттон оживился, увидев разгром в чулане при кухне. Он вытащил из сумки кисточку, жестянку с порошком, принялся наносить кисточкой порошок на стену под лазом. Потом достал ультрафиолетовую лампу, включил ее, осмотрел обработанную поверхность. И объявил:

– Отпечаток подошвы.

Гленн и сам видел – очень четкий отпечаток.

Саттон сфотографировал его.

– Тринадцатый размер обуви. У тебя какой?

– Одиннадцатый.

– Кто-нибудь еще из полиции сюда поднимался?

– Нет.

– Здоровый мужик, – заметил Саттон. – Высоченный.

– Откуда ты знаешь, что мужик?

Рон снисходительно посмотрел на него:

– Ты хоть раз встречал женщину, у которой нога тринадцатого размера?

– Нет. Но все когда-нибудь случается впервые.

– Что касается меня, то я предпочитаю женщин помельче. – Саттон осмотрел потолок вокруг лаза. – Тут все чисто. Ну-ка помоги мне туда залезть.

Гленн сцепил пальцы рук и подсадил Рона. Потом залез на чердак сам, включил свет и довольно ухмыльнулся, заметив испуг на лице коллеги, увидевшего манекен.

– «Госпожи нет дома», – сказал Гленн.

– Какой госпожи? Той, у которой нога тринадцатого размера?

– Темнота! Так называется фильм, в котором Кора Берстридж играла вместе с Энтони Перкинсом.

– А, помню. Хороший фильм. Страшный. – Саттон осмотрел манекен с той же настороженностью, что и сам Гленн в прошлый раз. – Ну и где тут пожарный выход?

Гленн показал.

– Где-то поблизости я видел подозрительный клочок ткани…

Но криминалист уже и сам заметил кремовые нити на гвозде.

Саттон посветил фонариком и вынес вердикт:

– Это здесь недавно. На материи нет пыли.

Настроение Гленна улучшилось. Он не хотел, чтобы Саттон жалел о бездарно потраченном времени. А так все складывалось неплохо: сперва отпечаток ноги в чулане, а теперь свежая материя.

– Ты можешь сказать, откуда это?

– Только после анализа. Похоже на лен. Может, от пиджака, брюк, рубашки – да мало ли от какой одежды.

– Гвоздь находится на высоте пяти с половиной футов от пола, Рон. Вряд ли это брюки или рубашка.

– Не иначе тут побывала эта твоя тетка с тринадцатым размером обуви, – иронически ответил Рон, осторожно снимая волокна и опуская их в пластиковый пакетик. Он вручил его Гленну. – Возьми. Храни как зеницу ока.

Они медленно шли дальше по чердаку, осматривая по очереди все стропила и промежутки между балками. Наконец добрались до двери. Саттон проверил ее на наличие отпечатков, но ничего не нашел. Потом он открыл дверь и моргнул: яркий солнечный свет ворвался на чердак. Вечер обещал быть хорошим.

Они подошли к пожарной лестнице. Гленн критически осмотрел соседние здания. Надо же, у этих старых домов такие красивые фасады, но с другой стороны, изуродованные пожарными лестницами, вроде той, на которой они сейчас находились, строения смотрятся довольно уныло.

– Лето в разгаре, – сказал Рон Саттон. – Однако некто поднялся на чердак, а потом вышел из этой двери и не оставил никаких следов. Немногие люди носят летом перчатки, разве что они боятся оставить отпечатки пальцев.

– Или испачкать руки, – добавил Гленн.

Саттон разглядывал перегородку вокруг выбитой двери.

– Ее взломали изнутри – точно так же, как ты попал в квартиру, – хорошим ударом ноги.

– Ты уверен? – немного разочарованно спросил Гленн. Его бы больше устроило, если бы Рон сказал, что дверь взломали снаружи.

– Снаружи никаких отметин. При взломе неизбежно пришлось бы использовать какой-нибудь рычаг. А любой рычаг оставил бы след на косяке или на самой двери.

Гленн кивнул: с этим не поспоришь.

– Значит, у нас есть отпечаток подошвы и лоскуток материи. И только. Надеюсь, ты не сердишься на меня, Рон? Не считаешь, что пришлось впустую потратить драгоценное время? Улик-то набралось негусто.

– Людей отправляли на виселицу и при меньших уликах, Гленн.

– Я не думаю, что этого достаточно, чтобы убедить Дигби. Отпечаток подошвы тринадцатого размера и лоскуток ткани – то ли с пиджака, то ли с рубашки. Прямо скажем, маловато.

– У тебя теперь есть зацепка, Гленн. Ищи женщину с ногой тринадцатого размера, которая разгуливала по чердаку на руках.

Гленн укоризненно посмотрел на него.

– Извини, – сказал Рон Саттон. – Просто день выдался долгий.