35
Страх барабанным боем ворвался в его сон.
Темнота была громкая, оглушающая, она давила на него. И сознание Майкла вырвалось из нее, моментально вернувшись от глубокого сна к реальности.
Кто-то шел по его спальне. Темная фигура появилась у окна.
«О господи».
В смятении он вспомнил про машину. Рядом с домом стояла какая-то машина, и это испугало Аманду…
Аманда?
Все быстро становилось на свои места.
Аманда была здесь, они занимались любовью, потом заснули…
Где она? Майкл вытянул руку – нащупал пустоту. Страх охватил его.
«Позвони в полицию. Найди оружие».
Что это за звяканье? Медные зажимы штор шелестят по карнизу. В комнату ворвался уличный свет, и фигура засветилась, как призрак.
Это была обнаженная женщина, которая смотрела в окно. Аманда.
Он испытал такое облегчение, что, казалось, во всей комнате стало светлее.
Майкл, задерживая дыхание, глядел в тишине спальни на Аманду, купался в ее терпких запахах, в запахе собственного пота.
Шторы снова с шуршанием сошлись, но не так плотно, как прежде, осталась оранжевая щель.
– Никого нет, – сказала Аманда, повернувшись к Майклу, словно зная, что он не спит.
Она скользнула обратно в кровать, в его объятия. Они поцеловались, прижались друг к другу, легли лицом к лицу на одной подушке, и он ощутил на ее коже твердые пупырышки – замерзла, стоя у окна. Почувствовал ее мятное дыхание, – вероятно, Аманда только что почистила зубы. Майкл надеялся, что у него изо рта не слишком воняет. Он наслаждался ощущением прижатого к нему обнаженного тела.
– Ты все еще беспокоишься из-за той машины? – спросил Майкл.
– Все в порядке. Я… просто хотела убедиться, что это…
– Не твой бывший?
– Я как следует не рассмотрела, но на Брайана этот человек вроде бы не похож. Хотя я бы не удивилась, если бы он принялся выслеживать меня.
– У меня есть бинокль. Если та машина появится снова, мы можем им воспользоваться.
Аманда насмешливо подняла брови.
– Так ты шпионишь за соседями? Для этого обзавелся биноклем?
– Вообще-то, я купил его для ипподрома.
– Ты любишь скачки? С препятствиями или без?
– С препятствиями. Кейти любила… – Майкл резко замолчал, не желая углубляться в тему, и тут же пожалел, что упомянул имя покойной жены.
Наступило короткое неловкое молчание, и Аманда, почувствовав напряжение, легонько убрала с его лба пряди волос и сменила тему:
– Расскажи мне о себе. У тебя есть братья или сестры?
– Брат, на три года старше меня.
– И чем он занимается?
– Он металлург. Работает на «Боинге» в Сиэтле.
– У вас близкие отношения?
– Не очень. Мы нормально ладим, когда встречаемся, но не слишком хорошо знаем друг друга: в детстве три года – это большая разница.
Аманда нежно поцеловала его в один глаз, в другой. Майкл еще крепче прижал ее к себе, и она провела рукой по его животу, скользнула пальцами по паху, а потом стала гладить его с немыслимой нежностью.
– А твои родители живы?
– Да, – резко выдохнул он. «Какое блаженство!»
– И чем они занимаются?
«Просто потрясающая женщина», – подумал Майкл. Он никогда ни с кем не испытывал такого наслаждения, которое пережил сегодня с Амандой, а теперь чувствовал себя рядом с ней необыкновенно легко и спокойно. Удивительное сочетание сексуального возбуждения и душевного умиротворения.
«Кажется, я влюбляюсь в тебя, Аманда Кэпстик. Серьезно, окончательно и бесповоротно влюбляюсь в тебя».
– Отец на пенсии – он был врачом общей практики в Лимингтоне, на границе с Нью-Форестом. А мать служила у него секретарем.
Аманда все продолжала его ласкать.
– Там очень красиво. Ты там вырос?
– Да, – сквозь сжатые зубы проговорил Майкл.
– Значит, твой отец больше не практикует?
Еще более резкий вдох. «Ты меня с ума сводишь!»
– Нет, ему уже восемьдесят четыре. Он довольно поздно женился. Возится теперь со своей лодкой. А мама занимается садом, играет в бридж и волнуется обо мне.
– Моя мать тоже обо мне волнуется, – сказала Аманда. – Мы для родителей всегда остаемся детьми.
– Да. Все меняется только в самом конце, когда они сами становятся беспомощными детьми. – Он погладил ее по волосам. – А теперь расскажи мне о своих родителях.
– Мой отец был художником. Он бросил маму, когда мне исполнилось семь, и уехал в Индию, искать там на какой-то горе просветления. Однако попал в аварию на мотоцикле и умер от заражения крови в больнице в Дели.
– Мне жаль.
– Я его почти не помню, он редко появлялся дома. А моя мать… она чокнутая. – Аманда улыбнулась. – В хорошем смысле, просто она очень эксцентричная. Мама живет в Брайтоне, ей пятьдесят четыре года, а она до сих пор не знает, чем хочет заниматься в жизни.
– Она вышла замуж во второй раз?
– Нет, у нее было несколько любовников, в основном неудачливые художники, актеры или писатели. Она – художник-график, но всегда занималась чем-то другим. Сейчас она заинтересовалась фэншуй. Крупные компании платят ей громадные деньги за то, чтобы она правильно расставила мебель в их офисах.
– А здесь все в порядке с точки зрения фэншуй?
– Я думаю, она бы одобрила твое жилое пространство.
– Меня это утешает.
– Мама тебе понравится. Она всем нравится. – Аманда помолчала, потом добавила: – Я думаю, ты ей тоже очень понравишься.
Снова наступило молчание, но теперь не тягостное, а наоборот. Майкл лежал неподвижно, почти не веря, что это все происходит наяву, что рядом с ним Аманда Кэпстик, лежит обнаженная в его объятиях, прижимаясь к его затвердевшей плоти, а он ощущает у себя на лице ее теплое мятное дыхание.
– Ты беспокоишься из-за Брайана? – спросил он. – Он психованный? – Майкл спрашивал, прижав ладонь к ее животу, потом принялся гладить лобок.
– У него гнусный характер. Но я не думаю, что он способен появиться здесь в три часа ночи с киркой – это не его стиль.
– Кирка ерунда, – небрежно сказал Майкл. – На меня как-то раз одна пациентка набросилась с топором.
– Почему? Что случилось?
Он снова хотел ее.
– Давай потом.
– Нет, расскажи сейчас!
Аманда с силой стиснула его, и Майкл охнул, рассмеялся, поцеловал ее в лоб.
– Ладно, слушай. Я давал показания в суде как эксперт, там рассматривали дело об опеке над детьми. Я заявил, что мать не способна заботиться о своих детях. А год спустя она подстерегла меня на больничной автомобильной парковке и набросилась с топором.
– Она тебя ранила?
– Пыталась отрубить мне ногу, но, к счастью, попала в дипломат. А потом мне удалось ее обезоружить.
– Я и не знала, что психиатрия – контактный вид спорта, – сказала она.
Майкл ухмыльнулся:
– Я тоже не подозревал, когда только начинал этим заниматься.
Она помолчала немного, потом спросила:
– Почему ты стал психиатром? Тебе всегда этого хотелось?
Ему часто задавали такой вопрос.
– В школе я очень любил биологию… вероятно, сказались гены: отец был врачом. Я сперва получил степень по психологии, но потом понял, что психиатрия гораздо ближе к биологии. Психиатрия – естественная комбинация науки о теле и науки о разуме. Жаль, что простые люди не слишком жалуют психиатров.
Он иронически посмотрел на нее.
– Лично я ничего против психиатров не имею, – кокетливо произнесла Аманда. – Более того, с каждой минутой они нравятся мне все сильнее.
– Вообще-то, мы находимся где-то в самом низу медицинской цепочки. Мы – последнее прибежище для пациентов, когда уже ничто другое не помогает. Мы лишь на одну ступеньку выше торговцев всякими чудодейственными эликсирами.
– Ты не сердишься на меня за мой фильм?
Майкл улыбнулся:
– Скажи, а известен ли тебе такой удивительный факт: если ты держишь какого-то мужчину за яйца, то автоматически получаешь власть над его сердцем и мыслями?
Их глаза встретились, а потом Аманда вместо ответа скользнула под простыню и прильнула губами к его причинному месту.
