32
Аманда неожиданно отстранилась, прошептала Майклу на ухо:
– Кто-то смотрит на нас через дорогу.
Майкл оглядел соседние дома: в некоторых из них горел свет, но ни одного лица в окне он не увидел. Он почти не знал своих соседей, и его не волновало, кто там смотрит на них. Если бы в этот момент над ними зависла в небе целая флотилия инопланетян, вооруженных биноклями, он бы, наверное, даже и не заметил. Майкл не видел сейчас ничего, кроме прекрасной молодой женщины, которую отчаянно хотел, буквально сгорал от желания. И ничего больше во всей вселенной не имело значения.
Майкл повел Аманду внутрь (им каким-то образом удалось подняться на ступеньки крыльца, не расцепляя объятий) и захлопнул дверь ногой.
– Теперь нас может увидеть только человек с рентгеновским зрением, – сказал он.
Аманда расстегнула две последние пуговицы на рубашке Майкла, удивляясь, какая же волосатая у него грудь. Тело Брайана было таким гладким, и в прошлом волосатые мужчины всегда отталкивали ее, но теперь ее мнение изменилось. Аманда притянула Майкла к себе и исступленно, страстно поцеловала. В ее чреве полыхало пламя. Губы у него были мягкие, но он целовал ее с неожиданно грубой, какой-то дикой силой.
Аманда почувствовала, что теряет голову. От него словно бы исходили мощные электрические разряды.
– Люби меня, Майкл, – прошептала она.
Ураган мыслей бушевал в голове Майкла. Он так давно не занимался любовью. Он отчаянно желал Аманду, но боялся, что окажется не на высоте и все испортит. Он заглянул в ее глаза: она смотрела на него так доверчиво.
Дрожащими пальцами Майкл искал застежку на ее бюстгальтере, забыв, что уже расстегнул его; бюстгальтер зацепился за его пальцы, потом упал. Он взял ее груди в чаши ладоней, и она издала тихий стон. Он хотел сорвать с Аманды одежду, почувствовать под руками ее обнаженное тело, желание переполняло его. Она прижималась к Майклу, готовая принять его в себя, и он мог взять ее прямо здесь, где они стояли, но сдерживал себя. Он хотел заниматься любовью с этой женщиной по-настоящему. Он хотел, чтобы этот первый раз стал пиком чувственности, он хотел проснуться в постели, держа ее в своих объятиях.
Они смотрели друг на друга. Время как будто остановилось. Глаза Аманды горели неприкрытым, буйным желанием.
Майкла теперь волновало одно: сколько он сможет продержаться.
«Успокойся. Не спеши».
Наступила невероятная тишина, словно они вдвоем оказались в вакууме, в каком-то ином мире, где нет ничего, кроме них, только они и волшебство чувств, которые захлестнули их. Мягкость ее губ, тепло ее плоти, запах ее мыла, духов, шампуня, кожи, звук ее дыхания, сверкающие синие глаза, путаница светлых волос. Майкл поцеловал Аманду еще раз, чувствуя комок в горле. Ничто в мире не сравнится с этой красотой, этим идеалом, этой естественностью.
Майкл провел руками по телу Аманды, и пальцы его оказались у нее в трусиках. Встав на колени, он начал медленно снимать их: сначала стянул с ягодиц, потом опустил ниже колен – уронил на щиколотки.
Светлый пушок волос у нее на лобке был прямо перед ним. Майкл прижался к волосам лицом – сначала легонько, потом сильнее, они ласково покалывали его кожу. Он погрузил лицо еще глубже, пьянея от грубого, терпкого запаха; его язык нащупал мягкую ложбинку ее промежности. Нашел влажные складки входа и медленно, мягко прошелся по ним языком.
Аманда, охнув, запрокинула голову.
Майкл погружался все глубже, наслаждаясь изысканным вкусом и запахом, – эти ощущения лежали за пределами вселенной, они приходили из какого-то иного мира, другой галактики, расположенной в другом мироздании, в другом измерении; никогда еще на земле не было такого совершенства. Он дрожал от предвкушения. Вкушал ее, как гурман, и молился, чтобы время остановилось, замерло и чтобы это мгновение никогда, никогда не кончилось.
Аманда нежными руками подняла его, поцеловала в губы, пробуя на вкус. Затем расстегнула его ремень, завела руки в трусы, почувствовала завитки его лобковых волос. Ей нравилось, как он дышит, когда она ласкает языком его сосок.
И тут она нащупала твердый камень.
Аманда вздрогнула от испуга, отдернула руку, словно ее ударило током, потом снова вернулась, не в силах поверить, что он может быть таким большим и твердым, словно скала. Это было устрашающе, немыслимо, но в то же время так замечательно. Это был Майкл. Держа в руках его, Аманда также держала и Майкла. Она отчаянно хотела его, но в то же время она… была не состоянии физически вместить это.
Желание жгло ее, как огонь.
Не выпуская его из рук, она опустилась на колени. Поцеловала пупок, ощупала языком контуры живота Майкла, а он тем временем медленными и плавными движениями гладил ее волосы. Она опускалась все ниже, вдыхала невероятный запах: теплого, животного пота, горячей кожи. Аманда стянула с него белые трусы-боксеры, потом медленно, бережно, с наслаждением поднесла эту громадную, невероятную скалу к губам. Облизнула влажную головку члена, потом еще раз, забираясь языком внутрь. Жидкость была сладковатой, с привкусом соли; она водила языком туда-сюда и по звукам, которые вырывались изо рта Майкла, по тому, как его пальцы впивались в ее плечи, по участившемуся дыханию понимала, что заводит его, и это ощущение пьянило ее. Он был весь в ее власти, полностью ей подчинен, и она услаждала и мучила Майкла, восторгаясь каждой секундой обладания им.
Она взяла его член в рот так глубоко, как только смогла.
«Бог мой, Майкл, как же ты громаден».
Она чуть сдавила ладонями его яички, почувствовав, как он откликнулся всем своим существом. До чего же прекрасное чувство – холодная, чувственная кожа, мягкие волоски; Аманда словно бы входила в новое пространство, плыла по неведомому каналу, путешествуя к какой-то далекой точке, которая была центром вселенной, центром всего времени, всего бытия.
Потом она поплыла по воздуху. Ее несли, укачивали руки Майкла, и вот она уже лежала на кровати, громадной кровати, чувствуя, как его руки снимают с нее туфли, а потом в ее чреве произошел еще один невероятный взрыв.
Аманда открыла глаза. Майкл лежал на кровати, обнаженный и такой волосатый, держал во рту пальцы ее ноги, мягко посасывал их губами, отчего по ее телу разливалось наслаждение, словно его касались складками шелка.
Потом его язык прошелся по ее голени. Попробовал на вкус кожу под коленкой, основание бедра и так двигался все выше, пока глубоко не вошел в нее.
Она сжала руками его голову, услышав какой-то далекий стон. А может быть, этот стон вырывался у нее самой, Аманда не знала, ей было все равно. Все бытие сосредоточилось в этом мгновении, за его пределами не существовало ничего – ни прошлого, ни будущего; ничто другое не имело значения – ни теперь, ни прежде, ни потом. Она находилась в полной власти дикого, первобытного существа, которое полностью обладало ею. Открыла на мгновение глаза и, словно в свете полыхнувшей молнии, увидела натюрморт с яблоками на стене, туалетный столик, еще одну картину (обнаженные мужчина и женщина прикасаются друг к другу), увидела задернутую штору, включенное бра над кроватью, а потом лицо Майкла внизу, у своего лобка.
Затем ее глаза вновь захлопнулись, волна наслаждения поднималась внутри, рвалась наружу, росла, набухала в ней, разрывала ее кожу, тело, мозг…
Теперь его лицо было над ней, а наслаждение стало еще сильнее, хотя и казалось, что это невозможно.
Он входил в нее. Она вбирала его в себя, вцепившись ногтями в его спину.
Майкл отчаянно пытался держаться, он пробовал сосредоточиться, вспомнить все, что знал на этот счет (не слишком многое, ибо он сроду не был особо выдающимся или таким уж опытным любовником), например: перенести тяжесть собственного тела на локти, входить медленно, постараться отвлечься, подумать о чем-нибудь скучном или страшном – о чем угодно, лишь бы продержаться, не обмякнуть еще несколько минут, чтобы доставить удовольствие Аманде. Ему отчаянно хотелось угодить ей, о себе Майкл не думал, во всяком случае в этот момент, он просто хотел сделать этот вечер особенным для нее.
«Я даже не вспомнил о презервативе.
И она ничего не сказала».
Их глаза встретились. Он вошел в нее еще глубже. Аманда улыбалась своей доверчивой улыбкой, и ее доверие придало Майклу силы, ничего подобного в его жизни еще не случалось: он мог сдержать себя, да, в самом деле мог!
Она принимала его в себя. Его скалу. Этого огромного, невероятного змея-зверя, который двигался в ней, распространяя вокруг себя огромные волны наслаждения, уходившие далеко за пределы ее физического тела и глубоко проникавшие в ее душу. Это волшебный сон, ничто не может приносить такое наслаждение, она наверняка спит, это было…
«О-Майкл-о-Майкл-обожаемый-Майкл!»
Он входил в нее все глубже. Эта его штука, та, которую она не могла… не могла принять в себя еще глубже… она стала теперь ядром ее тела, вокруг которого существовало все остальное.
И теперь она и этот человек-зверь, Майкл, сплелись воедино, они вместе летели куда-то далеко, оторвавшись от поверхности Земли, и сила притяжения больше на них не действовала, они неслись сквозь темноту и звезды, и в них обоих горел костер, полыхал все ярче и сильнее. Все новые и новые волны наслаждения захлестывали ее существо, и казалось, что это будет длиться вечно.
А потом бомба взорвалась внутри Аманды, а несколько секунд спустя – и внутри Майкла. Ее, кричащую от наслаждения, повлекло в какую-то темную, черную дыру, в невероятный, бесконечный водоворот.
Аманда лежала, потрясенная. Не могла поверить, что ей было так хорошо, а он все еще оставался на ней и в ней, по-прежнему твердый, как скала. Прошла минута, может быть, две, прежде чем дар речи вернулся к ним обоим.
