36
«АЭРОПОРТ ГЭТВИК».
Бело-синий дорожный знак с изображением самолета промелькнул мимо и скрылся.
– Пошел в жопу, придурок! – Ричард надавил на гудок, помигал фарами, а когда машина перед ним освободила полосу, утопил педаль газа.
Сэм смотрела на «дворники» «БМВ», которые усердно смахивали с лобового стекла капли холодного февральского дождя. Послышался громкий всплеск, и брызги из-под колес грузовика на мгновение ослепили их.
Один и тот же сон снился ей еще дважды: в четверг и прошлой ночью. Вентилятор на потолке крутится со страшной скоростью, все набирает и набирает обороты. Тот самый вентилятор, который она видела во сне в лаборатории. Похожий на пропеллер. Потом она просыпалась, дрожа, в холодном поту. И на этом все. Только это, ничего больше. Сэм никак не могла выкинуть из головы вентилятор.
Она послала цветы на похороны Колина Хеара. Сперва хотела написать записку, но в конце концов ограничилась лишь визитной карточкой.
Раздался оглушающий рев, и над ними пролетел громадный самолет. Выпустив закрылки и шасси, махина медленно пронеслась мимо, теряя высоту, и исчезла из вида за какими-то складами. Сэм ждала взрыва, глухого удара, огненной вспышки, но ничего такого не произошло.
Ричард притормозил, потом снова прибавил скорость.
– Ты слишком быстро едешь, – заметила она.
– Мы опаздываем. – Он опять сердито погудел, прогоняя с полосы машину перед ними. – Я достал два билета на чартерный рейс. На регулярные все билеты на Женеву оказались уже проданы. Похоже, весь мир сегодня отправляется кататься на лыжах. Но не беспокойся – авиакомпания надежная.
– Как называется?
– «Чартэйр»… Давай, козел, шевелись.
– Как?!
Сэм посмотрела на черные резинки «дворников», очищающих ветровое стекло.
«Похоже на лопасти пропеллера».
– А у самолетов есть пропеллеры? – спросила она.
– Только у маленьких.
– А у таких, на котором мы сегодня полетим?
– Уже лет тридцать как нет.
– Я думала, у них внутри двигателей имеются маленькие пропеллеры.
– У них лопасти вентиляторов. Для сжатия воздуха.
«Лопасти вентиляторов».
Сэм увидела впереди поворот.
– Жаль, что мы не взяли Ники, – сказала она. – Он уже достаточно подрос, чтобы начать кататься на лыжах.
– В следующем году обязательно возьмем его.
«В следующем году. А будет ли следующий год?»
– Я себя паршиво чувствую: не нужно было оставлять его одного. Я постоянно бросаю сына.
– Ничего с ним не случится. Все будет в порядке. Он у нас вполне самостоятельный парнишка.
Самостоятельный. Именно так дядя с тетей и говорили про нее, оправдывая собственное наплевательское отношение к племяннице: «Ну, о Саманте можно не беспокоиться. Она у нас девочка самостоятельная».
Сэм представила себе самолет, взлетающий в эту дождевую хмарь, в серое, затянутое тучами небо. В вихрь. Пройдя сквозь вихрь, ты попадаешь в пустоту. И остаешься в пустоте навсегда.
Ричард сбросил скорость, потом вновь прибавил газу, поднимаясь на пандус.
– Черт, мы опаздываем. Я тебя высажу. Бери носильщика или тележку и двигай на регистрацию, а я пока припаркуюсь.
Сэм покатила тележку по переполненному залу вылета, просочилась через очереди, выстроившиеся в разных направлениях, – сколько же здесь народу, скоплений багажа, теплых курток и натянутых нервов. Сквозь толпу провезли старика в инвалидном кресле; он сидел в панаме, откинувшись на спинку, и оглядывался с недоуменным выражением – возможно, представлял себя в другом столетии и думал, будто его везет рикша.
«Пожалуйста, не улетайте! – хотелось закричать Сэм. – Только не сегодня! Вы погибнете! Некоторые из вас разобьются! Сегодня опасно подниматься в воздух! – Она прикусила губу. – Да успокойся ты, бога ради. Миллионы самолетов летают каждый день. Все люди летают. Это как автобус, только безопаснее».
Динь-дон.
– Мистера Гордона Кэмпинга просят подойти к стойке информации.
Она отыскала стойки регистрации авиакомпании «Чартэйр», увидела на стене табло с названиями рейсов: «ЖЕНЕВА», «МАЛАГА», «ВЕНЕЦИЯ» – и встала в самую короткую очередь. «Ну же, давайте скорей». Очередь чуть продвинулась, и мужчина с лицом кивающей собачки ударил ее сзади по ноге тележкой. Сэм повернулась, чтобы смерить наглеца недовольным взглядом, но он не обратил на нее внимания, а минуту спустя ударил ее снова. Она рассерженно обернулась, морщась от боли, и язвительно поинтересовалась:
– Может, вам стоит записаться на курсы по вождению тележек?
– Пожалуйста, ваш билет, мадам. Мадам? Мадам?
Сэм порылась в сумочке, извлекла оттуда небольшой бумажник, положила его на стол.
Девушка вытащила билеты и нахмурилась:
– Вы опоздали. Регистрация закончилась двадцать минут назад.
– Я… мы… на дорогах пробки… – растерянно оправдывалась Сэм.
Девушка достала с полочки под столом телефон.
– Подождите, сейчас узнаю.
Сэм стояла в ожидании, оглядывалась – не появился ли Ричард. Но его не было.
– Все в порядке, – сказала девушка. – Вам повезло. Сколько у вас багажа?
– Два места.
– Сэм поставила чемоданы на конвейерную ленту, а сотрудница авиакомпании посмотрела на стрелку весов, оторвала два номерка, приклеила на оранжево-белые посадочные талоны и протянула их пассажирке.
Сэм посмотрела на верхний: место 35А.
«Нет!
Это что, шутка такая?»
Стойка регистрации вдруг поехала на нее, больно ударила по коленям. Сэм подалась назад, споткнулась о тележку мужика с лицом кивающей собачки, ухватилась за его плечо, уронила чемоданы.
Девушка за стойкой изумленно-недоверчиво смотрела на нее.
Лицо Сэм горело.
– Простите… а можно нам… другие места?
– Исключено, – отрезала девица. – Все места в самолете заняты.
Сэм увидела, что чемоданы уже начали двигаться по ленте конвейера, метнулась вперед и стащила их на пол.
– Но мы уже зарегистрировали ваш багаж, мадам, – сказала девица.
Во рту у Сэм стало кисло, словно она проглотила лимон, она зажмурилась, чувствуя, как что-то острое – не то иголки, не то осколки стекла – вонзается ей в мозг, и ухватилась за столешницу, чтобы не упасть.
Сотрудница авиакомпании смотрела на нее как на сумасшедшую.
«Неужели ты не понимаешь, глупая девчонка? Этот самолет потерпит катастрофу. И все люди…»
– Заберите посадочные талоны обратно, – сказала Сэм. – К сожалению… понимаете… мы не можем лететь.
– Но у вас невозвратные билеты, и в любом случае уже поздно. Вы не получите свои деньги обратно.
– Хорошо, пусть так.
Сэм положила посадочные талоны на стол, погрузила чемоданы на тележку и начала пробираться по залу в обратном направлении.
Она увидела Ричарда: он бежал, протискиваясь сквозь очереди, одетый так, будто собрался на охоту, – в пуховой жилетке, рубашке в клетку и зеленых вельветовых брюках. Лицо его было влажным от пота.
– Эй, Багз, в чем дело? – спросил он.
Она почувствовала, что краснеет, потом по ее щеке скатилась слеза.
– О черт. Опоздали?
Сэм кивнула.
Муж посмотрел на часы:
– Осталось сорок минут. До взлета еще целых сорок минут. Что за глупости? Я сейчас вызову старшего. Я знаю того типа, которому принадлежит авиакомпания. Том Чартуэлл – он приятель Арчи. Ничего, я им вправлю мозги.
– Не надо.
– Почему?
– Нет, Ричард, я не хочу.
– Чего ты не хочешь?
– Не хочу садиться в этот самолет.
– Да в чем дело?
Сэм опустила голову, достала носовой платок. Крепко зажмурилась, желая удержать слезы, чтобы не чувствовать себя такой безнадежной идиоткой.
– Я не могу лететь этим рейсом.
Она боялась, что Ричард сейчас взорвется, но вместо этого почувствовала на себе его руки, теплые и нежные.
– Э, да у тебя, как я погляжу, нервы совсем ни к черту. А я-то надеялся, что… мы недельку побудем вместе, вдвоем. Не хочешь со мной ехать? – Он вздохнул.
Кто-то наткнулся на них, извинился. Но Сэм не замечала ничего вокруг.
– Я хочу, – сказала она. – Очень хочу. Но я не могу сесть на этот самолет. С ним случится что-то плохое.
Раздался громкий хлопок, прямо у нее за спиной послышался звук бьющегося стекла.
Сэм взвизгнула и обернулась. Потом закрыла глаза, сделала глубокий вдох: какой-то мужчина стоял на коленях и скорбно взирал на золотистую жидкость, растекающуюся из пакета с надписью «дьюти-фри».
– Ты собираешься им сказать?
– Сказать?
– Да! – чуть не прокричал Ричард. – Сказать им!
Сэм вытерла глаза.
– Так собираешься или нет, Багз? – резко спросил он. – Ты собираешься, черт побери, сказать им? Почему бы тебе не объявить об этом по громкой связи? Сообщить во всеуслышание: «Рейс „Чартэйр“ Си-Эй двадцать девять сегодня рухнет к чертям собачьим!»
Она призадумалась. Представила, как подходит к стойке информации. «Извините, мне тут снились сны… о вашем самолете, который потерпел катастрофу в Болгарии. Вы мне не поверите, но я думаю, что и этот рейс тоже обречен. Понимаете, Вынимала, один страшила в балаклаве, два раза являлся ко мне во сне с посадочным талоном на место тридцать пять „А“. И именно этот талон дали мне сегодня, мы с мужем собирались лететь в Швейцарию. Так что все очевидно, не правда ли?»
– Мы можем поехать на машине, Ричард, – предложила Сэм. – Если ты устал, то я сама могу вести.
– Тебе приснилось, что этот самолет разобьется? – настаивал он.
– Я не могу на него сесть.
– Он упадет?
– Я не знаю.
– Ты собираешься кого-нибудь предупредить?
– Что-то случится, но я не знаю, что именно. Я не уверена, потерпит ли он катастрофу или…
– Багз, я должен быть в Швейцарии. Самое позднее – в понедельник утром. Дела принимают такой оборот, что… – Он нервно посмотрел на полицейского, который стоял неподалеку, и понизил голос: – Может дойти до того, что все мои активы заморозят. Я сейчас должен действовать быстро. Если ты не хочешь ехать, я отправлюсь один.
– Я хочу… Ричард, сейчас без двадцати три. Через два часа мы можем быть в Дувре. Сядем там на паром или на судно на воздушной подушке и приблизительно часа в два или три ночи уже будем в Женеве. Завтра воскресенье, а тебе нужно там быть в понедельник.
– Мне надо в Монтрё, – возразил муж.
– От Женевы до Монтрё рукой подать.
– Я надеялся хорошо провести завтрашний день, покататься по Женевскому озеру.
– Ну так мы и покатаемся.
– Ладно, а на машине-то нам ехать можно?
– Что ты имеешь в виду?
– Никаких противопоказаний на этот счет в твоих снах не было?
Сэм снова вытерла глаза.
– Нет.
Он пошел за «БМВ», а Сэм ждала, разглядывая подъезжающие машины, из которых выходили люди, раскрывали зонты и спешили за тележками. И вдруг за спиной у нее раздался издевательский смех.
«Вынимала!»
Сэм повернулась. У какого-то пассажира раскрылся чемодан, и все его содержимое вывалилось на пол. Бедняга наклонился, принялся заталкивать вещи назад, а его спутник радостно гоготал. Этот неприятный, злорадный смех все продолжался, делался громче до такой степени, что стал просто невыносим. Она принялась толкать тележку сквозь толпу, выехала на улицу, потом на тротуар, нашла было место под навесом, но в конце концов оказалась под проливным дождем – одинокая фигурка, охваченная страхом.
