14
– Хочешь сосиску, Селия?
Маленькая девочка с косичками подняла голову:
– Я не ем сосиски. Мама говорит, что это вульгарная еда.
Сэм уставилась на нее, растерявшись на мгновение, потом двинулась дальше вдоль стола с тяжелым подносом, прислушиваясь к детской болтовне.
– Вилли, а тебе положить сосиску?
– Да, пожалуйста.
– У меня на день рождения всегда дают креветки, – громко сказала Селия, не обращаясь ни к кому конкретно.
Следом за Сэм шел Ричард и нес на подносе нарезанный на куски слоеный пирог.
– Я не ем слоеные пироги, – услышала она голос Селии.
– Если будешь от всего воротить нос, покроешься пятнами, – сказал Ричард.
Малышка в розовом платьице надулась и высокомерно ответила:
– Моя мама говорит, что я буду очень красивой. Я стану моделью.
– А кино нам покажут? У нас будет кино? – раздался возбужденный голос. Сэм не поняла, чей именно.
Она уставилась на Ники, который сидел во главе стола в оранжевой бумажной короне, вцепившись в недоеденный бургер с такой силой, что из него со всех сторон вытекал кетчуп. Его лицо и новый джемпер были сплошь в потеках красного – он словно сошел с картины Джексона Поллока.
– А какой фильм нам покажут? Какой фильм?
Сэм посмотрела на часы. Начало пятого.
Шум детских голосов. Один из гостей дул в пластиковый горн, другой – в свисток, из которого раскручивалась полоска цветной бумаги. Маленькая девочка возбужденно вбежала в комнату, села и принялась что-то шептать подружке, после чего та сразу же выбежала вон. Сэм увидела в дверях кукловода и кивнула ему.
– Ребята, настало время для «Панча и Джуди»!
Послышались восторженные крики.
– Давайте все перейдем в соседнюю комнату.
Она провела их в гостиную и попыталась усадить на полу перед полосатой ширмой «Панча и Джуди». Сцена чуть раскачивалась, и Сэм видела, как кукловод возился с той стороны, разбирая свои вещи. Она какое-то время настороженно смотрела на ширму (воспоминания о страшном сне не покидали ее), прислушиваясь к детским голосам. Хелен обходила ребятишек, угощая их конфетами.
– Там внутри настоящий человек.
– Да нет там никого.
– Откуда ты знаешь?
– Я заглядывал.
– Как ты мог заглянуть – это же высоко.
– А вот и заглядывал.
– А вот и нет.
Одна маленькая девочка сидела чуть в стороне от других, закрыв глаза руками.
Сэм вышла на кухню. Ее свекровь опять смотрелась в зеркало пудреницы, накладывая новый слой макияжа; тонкая струйка дыма поднималась от измазанной помадой сигареты в пепельнице.
– Джоан, – сказала Сэм, – представление начинается. Не хотите посмотреть?
– «Панч и Джуди», дорогая? – Старуха нахмурилась. – Нет, я, пожалуй, останусь здесь. У меня помада немного размазалась.
– А по-моему, все в порядке. Ники будет рад, если вы придете.
Свекровь снова принялась рыться в сумочке – ни дать ни взять собака, откапывающая спрятанную косточку.
Из гостиной послышался смех.
– Ладно, я приду через минуту.
Сэм прошла по коридору, остановилась перед дверями гостиной. Ее внимание привлекли часы в стиле ар-деко на каминной полке. Стрелки показывали четыре пятнадцать.
Эти цифры вызвали у нее какие-то смутные воспоминания.
– Уби-джуби-джуби! Кто у нас гадкий мальчишка?
– Нет-нет, это не я! – пропищал Панч. Его колпак с заостренным верхом и крючковатый нос появились над крохотной сценой.
– Уби-джуби-джуби! Гадкий, гадкий, гадкий!
От этих слов мурашки побежали у Сэм по коже.
– Неправда, я хороший!
– Нет, ты гадкий! – взвизгнула Джуди, подпрыгивая в своем цветастом платье.
– А вот и нет, нет!
– А вот и да!
– Ну-ка, дети, скажите: я ведь хороший?
– Не верьте ему: он гадкий!
Сэм окинула взглядом улыбающиеся лица; у некоторых ребятишек изо рта торчали палочки леденцов. Девочки в нарядных платьях, мальчики в рубашках, выбившихся во время игр из штанишек; у многих одежда заляпана едой. Какими они все станут, когда вырастут? Уже сейчас среди них были видны робкие и напористые, задиры и мыслители.
«Боже, – подумала Сэм, – им всем еще предстоит пройти большой путь, прежде чем… Прежде чем что? Пока они не начнут понимать, что к чему? Да взять хоть меня: вроде бы взрослая, тридцатидвухлетняя женщина, а ведь я еще даже и догадываться толком не начала. Может быть, смысл жизни вовсе даже не в ее понимании? Может, есть и еще что-то? А вдруг мы заглядываем не в те шкафы и проходим мимо главного? Неужели эти дети тоже когда-нибудь проснутся старыми неудачниками, но все так же будут открывать и закрывать шкафы? Искать в сумочках… сигареты? Или… ключ к жизни? Как мать Ричарда в кухне? Нет, не будут. Мы входим в эру Водолея. Все обретет СМЫСЛ. Новое ПОНИМАНИЕ».
– Ну-ка, дети, помогите мне. Если вы не думаете, что я гадкий, громко кричите: «НИЧЕГО ПОДОБНОГО!» Договорились?
– Ничего подобного! – раздался нестройный хор голосов.
– Не слушайте его, – взвизгнула Джуди. – Лучше поддержите меня. Кричите: «НЕТ, ОН ГАДКИЙ!»
Сэм посмотрела на сына: представление полностью захватило его. «Ники хороший мальчик, – подумала она. – Это уже и сейчас заметно. Он наверняка вырастет неравнодушным человеком».
– НЕТ, ОН ГАДКИЙ!
Сэм краем глаза увидела, как открывается дверь в конце комнаты.
– Слишком тихо! Ребята, кричите громче!
– НЕТ, ОН ГАДКИЙ!
Что-то здесь было не так.
Сэм чувствовала тревогу, но не понимала, чем она вызвана.
– Еще громче!
– НЕТ, ОН ГАДКИЙ!
Сначала она заметила на другом конце комнаты улыбку на его лице: то была улыбка демона, а не маленького мальчика. Через мгновение наваждение исчезло, и Сэм увидела смеющегося мальчика, упрямого капризулю, который настоял-таки на своем и теперь счастлив, на короткий миг, перед тем как ему и это наскучит. Он смеялся. Радостно смеялся, а у нее кровь стыла в жилах, буквально превращаясь в лед.
– Эдгар, – сказала Сэм одними губами. – Эдгар! – Она попыталась перекричать громкие голоса, поддерживающие Джуди. – Эдгар! – Теперь надо было перекричать голоса в поддержку Панча. – Положи его! Бога ради, немедленно положи его!
«Нет, ружье наверняка не заряжено. Это попросту невозможно. Ричард педантичен в таких делах. Не мог он допустить подобную глупость».
– Эдгар!
Он стоял в дверях; дробовик был слишком тяжел для него, и мальчишка напоминал этакого пьяного дуэлянта в миниатюре.
Палец, манящий ее в ночи.
04:15.
Когда она проснулась, часы в спальне показывали 04:15.
И сейчас на часах на каминной полке тоже была четверть пятого.
Палец на спусковом крючке.
«Уби-джуби-джуби!»
– Эдгар!
Она шагнула вперед.
Ружье описало дугу вдоль детских спин, прицелилось в нее, потом в потолок, потом снова опустилось на детей.
– Теперь я буду стрелять в голубей. – Сэм отчетливо услышала его слова через всю комнату, несмотря на шум. Так отчетливо, как если бы мальчишка стоял рядом с ней.
Ствол приподнялся, нацелился на нее.
– Эдгар, осторожно! Положи ружье!
Дробовик был направлен точно на нее.
– А ВОТ И НЕТ!
– А ВОТ И ДА!
– ЭДГАР, НЕМЕДЛЕННО ПОЛОЖИ РУЖЬЕ!
Казалось, даже с такого расстояния Сэм могла заглянуть внутрь обоих стволов.
– А ВОТ И НЕТ!
«Да замолчи ты! Бога ради, замолчи, идиот! Неужели ты ничего не видишь? Отгородился своей дурацкой ширмой!»
– Тюк-тюк, ой!
– Ты ударил меня? Ну, берегись!
– ПОЛОЖИ ЕГО! ЭДГАР, ПОЛОЖИ РУЖЬЕ!
– А вот и не ударишь!
– Еще как ударю!
Она услышала, как кто-то из ребятишек хихикнул.
Его палец лег на спусковой крючок.
– ЭДГАР!
Сэм в отчаянии смотрела на Ники. «Господи, как же защитить его и остальных, остановить Эдгара?»
Снова звук удара.
– Ой!
– Куда это он пропал? Дети, вы не знаете, куда подевался Панч?
– ОН ЗА ТОБОЙ!
Джуди повернулась:
– Нет, его там нет.
– ОН ТАМ, ОН ТАМ!
Она снова крутанулась:
– Нет, дети, его там нет!
– ОН ТАМ, ОН ТАМ!
Сэм увидела вспышку пламени, вырвавшуюся из ствола, и бросилась на пол. Эдгара отбросило назад, и она заметила недоуменное выражение на его лице. Ружье, словно в замедленной съемке, подпрыгнуло, потом беззвучно упало, трепыхаясь, как громадное крыло.
Она развернулась и увидела нечто похожее на хлопья снега, повисшие в воздухе вокруг полосатой ширмы. Что-то с грохотом рухнуло на пол, ударилось о плинтус и замерло у ее ног. Голова Панча. Она лежала, по-идиотски ухмыляясь; выстрелом Панчу снесло глаз и половину щеки.
Потом звук выстрела достиг наконец ушей Сэм, прошел сквозь нее, как ударная волна, отбросил в сторону, оглушил, и теперь она слышала только слабый звон.
Она увидела, как смех сошел с лиц ребятишек, словно бы разом упали маски. Сэм в ужасе оглядела комнату. Ники стоял с разинутым ртом, держа в руке леденец. Она поднялась на ноги, прошла мимо неподвижных детей, которые замерли, словно статуэтки. Опустилась на колени, обняла сына, прижала к себе:
– Ты цел, Тигренок? Все в порядке?
Он кивнул, а мать безумным взглядом вновь оглядела комнату.
– Ричард, – позвала она. – Ричард!
Она чувствовала, что говорит это, однако не слышала собственных слов. Но муж уже был здесь, он так странно двигался по комнате, будто в замедленном кино.
Сэм ощутила запах пороха. Слух понемногу возвращался, и она услышала детский плач. Ники все еще смотрел на сцену с разорванной ширмой. Вокруг в воздухе плавали клочки материи, а мальчик словно бы ждал, что сейчас Панч запрыгнет туда и продолжит представление.
Полосатый ящик дернулся пару раз, а потом сдвинулся на несколько дюймов влево.
«Боже мой, – подумала Сэм, – неужели Эдгар попал в кукольника?»
Однако тут появился сам кукловод, живой, но до смерти перепуганный, с бледным как мел лицом. Он на нетвердых ногах заковылял по комнате, выставив вперед руки.
– Полицию, – сказал он. – Пожалуйста, вызовите полицию. – И вышел в холл.
Ричард с мрачным лицом пересек комнату, держа в руке дробовик. Заплакал еще один ребенок. Потом еще один.
Сэм встала и бросилась за кукловодом.
– Вы целы? – спросила она.
– Полицию, – проговорил он. – Полицию! Вызовите полицию!! Полицию!!! – И взмахнул руками.
– С вами все в порядке?
Он затопал ногами, как капризный ребенок:
– Я хочу полицию! Немедленно!
– Да, конечно… Я сейчас вызову полицию, – заверила его Сэм, попятившись. Она почувствовала, как Ричард предостерегающе сжал ей руку. Он кивком позвал жену назад в комнату.
– Давайте-ка все вместе поиграем, – услышала она голос Хелен, войдя в гостиную, и увидела множество испуганных, заплаканных детских лиц. Эдгар сидел на полу в углу комнаты и визжал. Сэм опустилась перед ним на колени и спросила:
– Ты цел?
Мальчик никак не отреагировал.
Она дождалась, когда его визг наконец стихнет, и повторила:
– Ты цел?
– Рука болит. – Он снова принялся вопить. – Болит!
– Дай посмотрю.
Эдгар отрицательно покачал головой, и Сэм в ярости схватила его за руку:
– А ну покажи мне немедленно!
Эдгар испуганно посмотрел на нее и замолчал. Мрачно протянул руку. Сэм внимательно осмотрела ее.
– Ничего страшного. Ты просто ушиб ее, только и всего. В другой раз не станешь баловаться с ружьем.
Он остался на полу, сердито глядя на нее. Сэм медленно обошла гостиную, посмотрела на детей, потом на порванную ширму. На новых обоях была выжжена дыра, и одна из штор тоже пострадала. Она бросила взгляд на часы на каминной полке. Четыре двадцать.
«Уби-джуби-джуби».
Розовый манящий палец.
Сэм на миг закрыла глаза, надеясь, что это всего лишь сон; вот сейчас она проснется и поймет, что ничего на самом деле не было.
– А сейчас, – громко объявила Хелен, – мы будем играть в музыкальные стулья!
Сэм открыла глаза. Бедная няня изо всех сил старалась разрядить обстановку.
– Музыкальные стулья, – повторила за ней Сэм. – Прекрасная идея!
Она старалась улыбаться и излучать веселье, чтобы разрушить это всеобщее оцепенение, атмосферу подозрительности и страха. Однако ребятишки ответили ей ледяным молчанием. Дети ведь все чувствуют, и веселой улыбкой их не проведешь. Драконов убить нельзя, а люди на самом деле не живут долго и счастливо. Но надо хоть пытаться, потому что вся наша жизнь, по существу, представляет собой бесконечную череду попыток.
– Прекрасная идея! – снова сказала Сэм. – Будем играть в музыкальные стулья!
