Мисс Арлин Фрэнсис: «Ваше имя появлялось в прессе в течение последнего месяца?»

«Возможно».

Мисс Фрэнсис: «Не знаком ли с вами лично кто-то из нас?»

«Вполне возможно».

Мисс Фрэнсис: «Вы, случайно, не Сальвадор Дали?»

Нет, Сальвадором Дали он явно не был. В телешоу «Таковы мои правила» он выглядел бледным и незапоминающимся. И, встретившись с ним лично, Кейт понятия не имела, чего от него можно ожидать. Министр стиля явился в демонстрационный зал без предупреждения. Мейв была права: несмотря на то, что розовый костюм не имел к нему никакого отношения, он хотел проследить, как продвигаются дела. Исключительно из профессионального любопытства, как он сказал. Его неожиданное вторжение в «Chez Ninon» было крайне неприятным, но для Кейт оно оказалось спасительным – никто и не заметил, как она после столь долгого отсутствия проскользнула в заднюю дверь. Двухчасовой обеденный перерыв для обычной работницы – это, конечно, никуда не годится. Но Мейв отметила в журнале, что Кейт вернулась через полчаса.

– Я знаю, ты сделала бы для меня то же самое, – сказала она и помогла Кейт снять розовую шляпку. – Нечего показывать ее этому типу. Мы же не хотим, чтобы он стибрил модель нашего Шуинна?

Ну вот, думала Кейт, опять сплошные секреты.

На какое-то время история с «Карлайлом» была забыта. Хозяйки были страшно возбуждены неожиданным визитом самого министра стиля и щебетали, как птички.

– Ах, он такой привлекательный! – ворковала мисс Нона. – И такой энергичный!

– Между прочим, в России он был одним из наследников царского престола! – заметила мисс Софи. Она попросила, чтобы Кейт сама принесла жакет в зал, но не сразу показала его, а подождала, когда разольют шампанское. – Мы хотим устроить тебе торжественный выход. Но сперва приведи себя в порядок, пожалуйста. И непременно воспользуйся помадой!

Мисс Софи достала из холодильника последнюю бутылку «Moët & Chandon», а из шкафчика – три хрустальных бокала.

– Бокалов только три, – шепнула Мейв. – Очевидно, тебе, дорогуша, шампусика не предложат. – И сунула Кейт тюбик помады цвета фуксии, который еще утром позаимствовала в туалетной комнате Хозяек. Держа перед Кейт ручное зеркальце, она сообщила: – Вообще-то этот тип – цыган, так что береги кошелек! – Она заботливо растерла на щеках Кейт чуть-чуть той же помады. – И ни в коем случае не позволяй ему тебя целовать – в этом отношении он типичный итальянец. А от тебя потом еще неделю будет чесноком пахнуть.

Кейт очень старалась не пялить на него глаза. Она аккуратно накрыла позолоченный столик тканью и сверху выложила жакет. Стены демонстрационного зала были выкрашены бледно-персиковой краской, и на этом фоне загар Кассини, приобретенный на Палм-Бич, казался совершенно ослепительным.

Плейбой. Шут. Постоянный член ультрамодной компании, которая только и делает, что перелетает с одного роскошного курорта на другой. Трудно было сказать, каков этот человек на самом деле, но его черный костюм был явно от «Сэвил-Роу» или, возможно, от «Дживз энд Хоукс». Он выглядел как одно из тех творений прет-а-порте, которое Хозяйки «Chez Ninon» когда-то, сгорая от стыда, продавали через заднюю дверь. Изделие было «наполовину подогнано», как это называли у них в мастерской. То есть конечная отделка отчасти была произведена вручную, но все остальное попросту прострочено на машинке.

В общем, костюм смотрелся достаточно дорого, но сшит был явно не на заказ. Впрочем, Кассини носил его так, словно его шили исключительно для него. Наверное, только так и следовало носить костюмы. Однако Кейт сразу поняла, в чем особенность этого костюма: у него не было души.

Хозяйки наполнили шампанским три приготовленных бокала. Кассини открыл свой портфель и вынул оттуда продолговатую серебряную коробочку размером примерно с ящик для сигар, отделанную кожаным кантом цвета хаки. Кейт никогда не видела ничего подобного. Раздался легкий щелчок – и внутри оказался фотоаппарат. Мисс Нона даже засмеялась от удовольствия, словно ей показали какой-то чудесный фокус.

– Где вы взяли такую прелесть?

– Это моментальная фотография. «Полароид».

– Сфотографируйте нас, пожалуйста! – попросила мисс Нона и обвила своей хрупкой ручкой плечи мисс Софи.

Обе держали в руках бокалы с шампанским и улыбались во весь рот. Словно вдовы высокопоставленных лиц, поднимающиеся на борт «Титаника», чтобы совершить кругосветное путешествие. Разумеется, первым классом. Их расшитые бисером платья из нинона напоминали те воздушные, развевающиеся на ветру одеяния, которые носили в дни молодости Хозяек; обе предпочитали этот стиль до сих пор. В конце концов, они и салон назвали «Chez Ninon». Не хватало только чулок на круглых подвязках и шляп силуэта «колокол» – и они были бы настоящим воплощением «ревущих двадцатых».

Возможно, время не пощадило их, и тела их постепенно превращались в тени, и все же Кейт казалось, что от них обеих по-прежнему веет атмосферой романов Скотта Фицджеральда.

Министру стиля, похоже, все это казалось весьма забавным. Щелкнула вспышка. Кассини повернул какую-то ручку, открыл заднюю стенку аппарата и достал оттуда готовый снимок.

– Вот фотография, которую мы только что сделали, – сказал он, но на бумаге ничего не было видно.

Хозяйки выглядели явно разочарованными.

– Но где же мы? – спросила мисс Нона.

– Одну минутку. Фотография должна полежать, и тогда проявится изображение.

Кейт показалось, что он говорит то с русским акцентом, то с итальянским, а то и с французским. Прямо как мистер Чарльз. Хорошенько встряхнув фото, он положил его на золоченый столик – отлежаться – и повернулся к Кейт:

– Да, жакет. А ну-ка, наденьте его.

Он сказал это как-то чересчур резко, и Кейт колебалась. Жакет был ей, безусловно, слишком велик, так что наверняка будет плохо на ней смотреться. И наверняка совершенно не понравится Кассини.

Мисс Софи потрепала Кейт по плечу.

– Ну же, надевай, ничего страшного.

– Будь нашей моделью, – поддержала ее мисс Нона.

Кейт скинула рабочий халатик, и ее руки скользнули в рукава розового жакета. Рукава, естественно, оказались ей слишком длинны; они почти полностью закрывали пальцы. А плечи были настолько широки, что сползали назад. Первый ряд кармашков оказался у нее не выше талии, а на уровне бедер. Кейт совсем растерялась, чувствуя, как плохо сидит на ней изделие. И все же ей страшно хотелось хоть одним глазком взглянуть на себя в зеркало. Розовый жакет был таким мягким, таким красивым! Кейт словно оказалась внутри цветущего куста пионов.

Какие они смешные, эти цветы! И как сильно они зависят от множества других вещей, желая показать миру свою мимолетную красоту. Крошечные муравьи предприимчиво отгибают их лепестки и забираются внутрь еще до того, как цветок полностью распустится и начнет благоухать. Кейт чувствовала себя таким муравьем, забравшимся внутрь розового жакета и пытающимся приручить непокорное букле. А Супруга П. виделась ей солнцем, сияющим в небе и абсолютно равнодушным ко всему вокруг.

Кейт закрыла глаза и представила себе, что это ее жакет; и ей вдруг показалось, что такое вполне возможно.

– Ты выглядишь как стюардесса или работница аэропорта, – сказала ей шепотом мисс Нона и с несколько рассеянным видом потыкала скрюченным пальцем в высокую прическу Кейт.

Ногти у нее на пальцах были длинные, похожие на птичьи когти. Интересно, подумала Кейт, а как на самом деле сейчас выглядят мои волосы? Шуинн явно чем-то их склеил на макушке. Во всяком случае, мисс Нона оказалась не в силах даже покачнуть получившееся сооружение.

Министр стиля с недовольным видом посмотрел на них и сказал мисс Ноне:

– Насчет этого крысиного гнезда можете не беспокоиться. На фотографии головы видно не будет, я ее срежу.

Что ж, теперь Кейт точно знала, на что похожа ее прическа.

Щелкнула вспышка.

– Повернитесь, – сказал министр. Она повернулась. – Еще повернитесь. – Она повиновалась.

При каждом повороте он щелкал фотоаппаратом.

– Теперь спиной ко мне, – велел он. – Нам нужно как следует рассмотреть плечи.

Кейт повернулась спиной.

– Хорошо. Прекрасно. Отлично. Finis.

Кейт больше была не нужна, с ней он покончил. Похоже, с жакетом тоже. Пол был буквально усыпан одноразовыми лампочками от вспышки; некоторые прожгли в ковре маленькие дырочки, а некоторые опалили ткань, которую Кассини небрежно отшвырнул в сторону.

– Уберите все это, – велел он Кейт. – Мне совсем не хочется наступить на стекло и испортить себе туфли. Возьмите щетку и подметите.

Кейт просто ушам своим не верила. Да правильно ли она его расслышала?

– Только сперва снимите жакет, – продолжал командовать он. – Хотя вам и надевать-то его не следовало.

Нет, все-таки она все расслышала правильно. Она осторожно сняла с себя жакет, но ни за щеткой, ни за пылесосом не пошла. Она аккуратно, не снимая перчаток, вывернула жакет подкладкой наружу и попыталась показать ему свою работу. Поломойка на такую работу не способна. Подкладка была простегана идеально, просто изумительно. Возможно, если он увидит, как здорово это у нее получилось, то все-таки перед ней извинится? Шелк был пришит к букле в точности так, как того требовала Шанель, – почти невидимыми стежками, и расстояние между рядами было не больше двух сантиметров. В подгиб вшита золотая цепочка, чтобы жакет сидел, как полагается. Все было выполнено безупречно. Кейт очень рано пришла в мастерскую, чтобы, используя свое личное время, закончить жакет. Руки у нее ныли от усталости, но это, безусловно, была самая лучшая ее работа. И за щеткой она идти совершенно не собиралась!

Хозяйки, конечно, заметили, что Кейт оскорблена, и сразу начали суетиться вокруг нее, пытаясь дать этому типу понять, что он не должен обижать их маленькую Кейт.

– Посмотрите, как восхитительно отделан этот жакет. Кейт все просто идеально исполнила, – сказала мисс Нона.

– Она у нас самая лучшая мастерица, – подхватила мисс Софи. – Посмотрите, как положены стежки – не правда ли, удивительная работа?

Но Кассини, не обращая на старушек ни малейшего внимания, занимался своими фотографиями: каждую он сперва хорошенько встряхивал, а затем снимал с нее покрытие. Бумагу с негативами, еще мокрую от химикатов, он швырял на пол, где по-прежнему валялись использованные лампочки для вспышки и прожженная в нескольких местах ткань. От этих химикатов почти наверняка на ковре останутся пятна, думала Кейт. Касаясь горячей лампочки, мокрая бумага шипела, испуская кисловатый запах, смешивавшийся с запахом горелой ткани.

Хозяйки, разумеется, видели все это свинство, однако вели себя так, словно ничего не замечают. Их выдавали лишь голоса, ставшие от возмущения чуть более громкими. Мусор был теперь повсюду, попадая на элегантные итальянские туфли Кассини, но Кейт ни за что не желала идти за щеткой. Министр стиля разложил фотографии на столе, точно карты в азартной игре, которую он, сделавший самую большую ставку, разумеется, выиграет. Затем внимательно изучил каждую фотографию и, наконец, сказал:

– Жакет, в общем, приемлемый.

Мисс Софи, казалось, вот-вот подскочит до потолка, до такой степени ее возмутил этот приговор:

– Этот жакет прекрасен! А по вашим фотографиям вообще невозможно ни о чем судить! Они ужасны!

– Ничего подобного, снимки получились идеально, – спокойно возразил Кассини. – А жакет, как я уже сказал, вполне приемлемый.

Приемлемый? И снова Кейт не в силах была поверить собственным ушам. А фотографии действительно были ужасны. И жакет он снял под каким-то странным углом. На одном снимке жакет вообще выглядел так, словно фотографировал какой-то великан – видимо, министр стиля слишком высоко поднял камеру. На другом – где была сфотографирована левая полочка жакета, – все получилось так, словно фотограф упал, с трудом успев поймать в объектив лишь очертания рукава и воротник. Три фотографии были сделаны со спины.

– На этих снимках совершенно не видна красота жакета, – сказала мисс Нона. – Мало того, они ее скрывают. Невозможно разглядеть даже, как красиво переливаются в этом букле оттенки розового. Все кажется черно-белым.

А Кейт казалось, что на фотографиях розовый жакет выглядит так, словно отлит из цемента, как пол на террасе. Но Кассини в ответ на упреки мисс Ноны только пожал плечами:

– Увы, но именно так газеты и телевидение представят вашу пресловутую ручную работу.

– Но розовый цвет… – начала мисс Софи.

– Его не будет видно. И это совершенно не имеет значения. А вот если бы снимал плохой фотограф или ракурс был выбран неудачно, это меня бы огорчило. Ибо именно это и составляет предмет моих забот. Для того чтобы этот костюм стал частью коллекции Белого дома, он должен быть сфотографирован идеально, как бы он на самом деле ни выглядел.

Кассини выбрал один снимок, а остальные швырнул на ковер, в кучу прочего мусора.

– Вам следовало бы сфотографировать и то, как простегана подкладка, – сказала мисс Нона. – Это такая изысканная работа! Поистине впечатляющая.

– Так ваша девушка действительно простегала подкладку вручную?

– Да, этого требовала Шанель.

– Белому дому это совершенно ни к чему.

– Но договор с Шанель…

– Не усугубляйте. Шанель – больше уже не член Chambre Cyndicale. Разве вы этого не знали?

Они явно этого не знали. Мисс Нона без сил опустилась на стул; казалось, из нее выпустили весь воздух. Мисс Софи дрожащей рукой налила себе еще шампанского.

Кейт пришла в ярость, но совершенно спокойно заметила:

– Именно эта стеганая подкладка и делает данный жакет произведением Шанель.

Кассини был, казалось, удивлен тем, что Кейт вообще способна говорить.

– Кому какое дело до вашей Шанель? – заявил он. – Белому дому важно знать, что это работа Кассини. Ибо если вещь не Кассини, она не будет включена в коллекцию. Этот жакет и без того выглядит чересчур французским, что, естественно, породит определенные проблемы. Люди сочтут, что его сшила Шанель, возникнут новые неприятности, а это совершенно ни к чему.

– Но Белый дом требовал, чтобы все было точь-в-точь, как у Шанель.

– Именно это и вызывает у меня тревогу. Они же никогда ни о чем не думают. Я создаю идеальный гардероб для madame la presidente, полностью соответствующий ее положению и той роли, которую она играет в данный момент. Ее одежда не должна быть сшита слишком хорошо. Она должна лишь хорошо выглядеть на фотографиях. И она должна выглядеть абсолютно американской. А этот жакет американским не выглядит.

Хозяйки снова затрепетали и принялись порхать вокруг него.

– Но тогда зачем же мы заплатили Шанель такую огромную сумму?

– Да, мы действительно заплатили ей просто невероятную сумму!

– Вините в этом вашего Президента, – пожал плечами Кассини. – Это все он. Он хотел, чтобы его жена получила этот костюм. И требовал, чтобы костюм был американским. Я даже толком не понял, что происходит, а потом было уже слишком поздно. Так что вы сами виноваты. Вам надо было немедленно связаться со мной.

Мисс Нона была раздавлена.

– Но нам никто не сказал, что необходимо получить ваше одобрение. Мадам всегда обращалась непосредственно к нам, когда хотела что-то сшить.

– Это не имеет значения. Вы должны были знать, что обязательно нужно связаться со мной – хотя бы из профессиональной вежливости. Вы сами навлекли на себя неприятности. Вы приняли заказ. Вы сделали все точь-в-точь, как требовала Шанель. И все это было в высшей степени глупо. В конце концов, даже очень хорошо сшитая копия – это всего лишь копия. А копия не стоит таких трудов и волнений.

– Но Кейт потратила на этот костюм так много времени!

– Быстренько сострочите юбку на машинке. На фотографии она в любом случае будет выглядеть вполне прилично.

Но ведь это Шанель, думала Кейт, вы не можете так поступить с Шанель!

– Это нам нетрудно, – сказала мисс Софи.

Кейт показалось, что она ослышалась. Разве может мисс Нона с этим согласиться? Конечно же, нет! Но она согласилась. Она сказала:

– Раз вы так хотите, мы так и сделаем.

Кассини улыбнулся.

– И прошу вас, дамы, – сказал он, – впредь, если речь идет о Белом доме, всегда консультируйтесь со мной. Даже если получите заказ непосредственно оттуда. В конце концов, за все заказы отвечаю я.

Мисс Нона и мисс Софи пообещали, что непременно так и будут поступать.

– Я надеюсь, мы прощены? – робко спросила мисс Софи.

– Да. Надеюсь, вы нам простите эту маленькую оплошность?

Кассини только улыбнулся в ответ – довольной улыбкой кота, досыта нажравшегося мышей.

– Не выпить ли нам шампанского? – предложил он.

Вокруг по-прежнему валялись кучи мусора – использованные лампочки, пропитанная химикалиями бумага, забракованные фотографии, прожженная в нескольких местах тряпка, – но министр стиля, словно не замечая этого, вместе с Хозяйками «Chez Ninon» уселся за стол. Они пили шампанское и сплетничали. Рядом с Кассини обе старушки казались Кейт какими-то особенно хрупкими и поблекшими, как старый ковер. Она просто поверить не могла, что после всех недавних разговоров они вновь болтают, как старинные друзья.

– Кейт, ты не могла бы найти кого-нибудь с щеткой? – обратилась к ней мисс Софи. – Пусть придет и подметет здесь.

Никого «с щеткой» в «Chez Ninon» уже нет, и мисс Софи это было прекрасно известно. Рабочий день давно кончился, все разошлись по домам, и Кейт тоже пора было уходить. Она тихонько прикрыла за собой дверь демонстрационного зала и отнесла в мастерскую розовый жакет. Там она снова бережно завернула его в чистую бумагу.

И все-таки это по-прежнему была настоящая Шанель – по крайней мере, для нее, Кейт.

Она так же завернула раскроенную юбку и положила ее вместе с жакетом в ящик для вещей прет-а-порте. Туда же она сунула присланную Шанель инструкцию, хотя инструкция эта, пожалуй, больше никому и не понадобится. Ничего. Завтра утром кто-то из девочек прострочит юбку, возможно, даже кто-то из отдела прет-а-порте. Им на это потребуется меньше часа.

Кейт было трудно поверить, что ей больше не придется шить розовый костюм. Ей казалось, словно кто-то умер.

Мисс Софи с самого начала предупредила ее, чтобы она, когда закончит работу над костюмом, собрала все остатки розового букле, сложила в коробку и отослала их в Белый дом. «Все до последнего кусочка», – сказала мисс Софи. Посылку надо было адресовать некой Проуви и отправить с дипкурьером.

Проуви заведовала гардеробом Супруги П. и была ее второй личной горничной. Кейт никогда с ней не встречалась, но несколько раз разговаривала по телефону, и та всегда была очень мила. В обязанности Проуви входила замена пуговиц, подшивка подола и обшлагов, а также художественная штопка, поскольку на одежде часто появлялись дырочки от сигаретного пепла. Белый дом вполне четко дал понять, что одежда Супруги П. не может быть точной копией французских образцов, и «Chez Ninon» всегда отправлял Проуви все остатки тканей, которые могли пригодиться.

Кейт отмерила четверть метра розового букле и положила в пластиковый пакет – это для комнаты образцов. Приклеила ярлычок. Затем аккуратно свернула остальную ткань и чуть не заплакала.

Просто удивительно, как еще много осталось этого чудесного букле! Разумеется, когда Кейт кроила жакет, она была очень аккуратна, но ткани все равно с лихвой хватило бы и для еще одного такого же костюма. Может, даже для такого, который в точности соответствовал бы требованиям Шанель…

Красоту нужно чтить, твердо сказала себе Кейт и, отрезав еще один довольно большой кусок ткани, положила в коробку для Проуви.

А остаток розового букле она завернула в новый кусок бумаги и сунула в старую сумку с надписью «Бергдорф Гудман», которой часто пользовалась Мейв, заимствуя кое-что у Хозяек; впрочем, позаимствованные вещи никогда уже не возвращались в «Chez Ninon». Затем Кейт сняла белые хлопчатобумажные перчатки и положила их на рабочий стол. Затем пробила свою карточку прихода-ухода и снова надела созданную Шуинном шляпку, старательно приколов ее к своей высокой прическе. Руки у Кейт были как неживые; она с трудом застегнула пальто, взяла сумочку и большую старую сумку со спрятанным в нее букле и медленно двинулась по цементному полу коридора к лестнице. Она неторопливо спустилась по лестнице и вышла из «Chez Ninon» навстречу холодному ночному ветру. За ней со щелчком захлопнулась дверь.

Наконец-то наступил октябрь. Но Кейт не сразу это почувствовала. Лишь пройдя пару кварталов, она вспомнила, что забыла в мастерской перчатки, те самые несчастные лайковые перчатки, которые когда-то казались ей такими красивыми; увы, они так и не смогли оправиться после проливного дождя. Ну, ничего. Все равно они ей больше не подходят, потому что страшно сели. Какой смысл заставлять что-то – или кого-то – тебе подходить? – думала Кейт. Сунув замерзшую руку в карман, она нащупала там чек от «Карлайла» вместе с визиткой мистера Чарльза.

И вместо того, чтобы пойти в сторону «Коламбус сёркл» и сесть на поезд, идущий в сторону Инвуда, Кейт двинулась по Пятой авеню. Следом за ней летел розовый пух от букле, и розовые пушинки взлетали на ветру, оседая на ее пышных, высоко зачесанных волосах, точно капризные, случайно залетевшие звезды.

Мистер Чарльз даже рассмеялся от удовольствия, когда, открыв дверь своей студии, увидел на пороге Кейт.

– Китти! – воскликнул он. – Как тебе идет этот цвет!

– Меня зовут Кейт, – сказала она. – И спасибо вам большое.