Двадцать восемь
Меня немедленно переселяют в роскошный отель на Джуху-бич. Первым делом я принимаю душ, потом заряжаю телефон, который уже целые сутки отключен. Я даже немного жду сообщения или пропущенного звонка от Яэль, но их нет. Думаю, сказать ли ей, что я задерживаюсь, но после нашего последнего разговора, вообще после прошедших трех недель, трех лет, мне кажется, что она не имеет права все это знать. Я вместо этого пишу Мукешу, прошу перенести вылет еще на три дня.
Он сразу же перезванивает.
– Ты решил задержаться у нас! – Он очень рад.
– Всего на несколько дней. – Я рассказываю, что я пошел сниматься в массовке, а меня перевели на роль посерьезнее.
– О, восхитительно! – говорит Мукеш. – Мамочка, наверное, в восторге.
– Мамочка вообще-то не знает.
– Не знает?
– Мы не виделись. Я жил в районе студии, а теперь меня переселили в отель на Джуху-бич.
– Джуху-бич – богатое место, – комментирует Мукеш. – Но ты что, не видел мамочку с тех пор, как вернулся с Раджастхана? Я думал, что она встретила тебя в аэропорту.
– Планы поменялись.
– А, ясно. – Пауза. – А когда хочешь лететь обратно?
– Съемки должны начаться в понедельник, затянутся на три дня.
– Думаю, для уверенности лучше удвоить срок, – говорит Мукеш. – Посмотрю, что можно сделать.
Мы прощаемся, я беру свою часть сценария. Фарук подписал над репликами на хинди английский перевод, а кто-то надиктовал мои реплики на пленку. Весь день я учу.
Закончив, я начинаю ходить по комнате. Номер современный, дорогой, с ванной и душем и широкой двуспальной кроватью. Я сто лет не спал в такой красоте; тут слишком тихо, слишком аккуратно. Я сажусь на кровать и начинаю смотреть телевизор на хинди, просто чтобы не чувствовать себя одиноко. Потом заказываю ужин в номер. Ложусь, но не могу заснуть. Кровать слишком большая, слишком мягкая, а я столько лет спал в поездах, машинах, на двухъярусных кроватях, диванчиках, раскладушках, на тесной кровати с Аной Лусией. Я был как человек, потерпевший крушение, которого спасли и вернули в цивилизацию, но спать он теперь может только на полу.
В пятницу я просыпаюсь и снова повторяю роль. До съемок еще три дня, и они кажутся мне бесконечными, как серо-голубое море, вид на которое открывается из моего окна. Когда звонит телефон, мне становится даже стыдно, насколько он меня радует.
– Уиллем, это Мукеш. У меня новости.
– Отлично.
– Теперь ты сможешь улететь только в апреле. – Он называет какие-то даты.
– Что? Почему так не скоро?
– Что я могу сказать? Все уже распродано. Пасха.
Пасха? В стране индуистов и мусульман? Я вздыхаю.
– Точно ничего раньше нет? Я могу заплатить побольше.
– Ничего не поделаешь. Я сделал все, что мог, – в последних словах звучит обида.
– А если новый билет купить?
– Уиллем, речь идет всего о нескольких неделях, сейчас все дорого, да и распродано. – Он как будто меня отчитывает. – Всего несколько лишних дней.
– Но ты можешь продолжать смотреть? Вдруг появятся места?
– Конечно! Буду.
Я вешаю трубку, стараясь не впасть в отчаяние. Я думал, что из-за фильма задержусь на несколько дней и проведу все это время в отеле, но теперь я застрял здесь. Я напоминаю себе, что после съемок мне необязательно оставаться в Мумбае. Нэш, Таша и Джулз собирались на Гоа, если наскребут денег. Может, поеду с ними. Может, даже заплачу за всех.
Я пишу Джулз: «Гоа еще в планах?»
Она отвечает: «Да, если я Н&Т не убью. Вчера было невыносимо громко. Дезертир, бросил меня».
Я осматриваюсь вокруг, у меня прошлой ночью было невыносимо тихо. Я фотографирую вид с балкона и посылаю Джулз. «Тут тихо. Места на двоих хватит, если хочешь, тоже дезертируй».
«Я хочу десерт. Где тебя искать?»
Через несколько часов раздается стук в дверь. Я открываю, входит Джулз. Восхитившись видом, она прыгает на кровать. Потом берет со столика сценарий.
– Хочешь, порепетируем? – спрашиваю я. – Тут есть английский перевод.
– Конечно, – с улыбкой отвечает она.
Я показываю, где начинать. Джулз откашливается, делает подходящее лицо.
– Кем вы себя возомнили? – надменно спрашивает она, пытаясь подражать Амише.
– Я иногда и сам не уверен, кто я такой, – отвечаю я. – В документах значится имя Ларс фон Гельдер. Но я знаю, кто вы такая, Гира Гопал. Ведь ваше имя означает «бриллиант», верно? И сияете вы под стать.
– Я не хочу обсуждать с вами свое имя, мистер фон Гельдер.
– Так вы меня все же знаете?
– Я знаю все, что мне надо знать.
– Тогда вам должно быть известно, что я – крупнейший экспортер бриллиантов в Южной Африке, так что в драгоценных камнях немного разбираюсь. Я невооруженным глазом вижу больше, чем многие ювелиры при помощи лупы. И могу сказать, что вы – бриллиант на миллион каратов. К тому же безупречный.
– Ходят слухи, что вас интересуют наши фамильные драгоценности, мистер фон Гельдер.
– Да, мисс Гопал, это так. – Я делаю едва заметную паузу. – Но вряд ли именно бриллиант Шакти.
Эта часть кончается, и Джулз откладывает сценарий.
– Несколько пошловато, мистер вон Гельдер.
– Вообще-то фон Гельдер.
– Ой. Извините. Мистер фон Гельдер.
– Ведь это очень важно, понимаешь? Имя человека, – говорю я.
– Да? Какое у меня полное имя?
– Джулиана? – пытаюсь угадать я. – Как голландская королева?
– Не-а, – Джулз встает со стула и идет в мою сторону, улыбаясь, и усаживается у меня на коленях. Потом она меня целует.
– Джульетта, – продолжаю я.
Она качает головой и, улыбаясь, расстегивает на себе рубашку.
– Не Джульетта. Но ты сегодня можешь стать моим Ромео.
