Глава 19
Я вывернул личинку, распахнул дверь и оставил пауков заниматься привычными им делами.
Такой огромной оказалась система ливневых тоннелей, таким странным показался мне этот телефонный разговор, что я бы даже особо не удивился, если бы, переступив порог, оказался в Нарнии.
Фактически же я поднялся на поверхность за пределами Пико-Мундо, но и не в волшебной стране. Со всех сторон я видел кусты, жесткую траву, выпирающие из земли камни.
Эта будка стояла на бетонной плите, квадрате со стороной порядка десяти футов. По периметру плиту окружал забор из металлической сетки.
Я прошелся вокруг будки, изучая окрестности, пытаясь засечь того, кто бы мог за мной следить. Удобных для наблюдения за будкой мест не обнаружил.
Когда стало ясно, что укрываться в будке от выстрелов не придется, я перелез через забор.
На каменистой почве следы отсутствовали. Полагаясь на интуицию, я направился на юг.
Солнце уже добралось до верхней точки, так что до наступления раннего зимнего вечера оставалось не более пяти часов.
На юге и на западе небо лишь на чуть-чуть отличалось от идеальной синевы, словно немного выцвело от яркого солнечного света, который тысячи лет отражался от поверхности Мохаве.
Зато позади меня, на севере, небосклон затянули мощные, грязно-серые облака. Кое-где ставшие уже иссиня-черными.
Отшагав сотню ярдов, я поднялся на низкий холм. А потом спустился в долину, где почва была мягкой и на ней оставались следы. Все тех же трех похитителей и пленника. Дэнни все сильнее подтаскивал правую ногу. Я понимал, что это свидетельство острой боли и отчаяния.
У большинства больных, страдающих несовершенным остеогенезом (НО), ломкость костей значительно уменьшается после того, как эти люди становятся взрослыми. Дэнни относился к их числу.
У взрослых больных НО риск сломать руку, ногу или какую другую кость лишь чуть выше, чем у здоровых людей. От детства и отрочества им достаются ломаные-переломаные тела, некоторые теряют слух от отосклероза, но в остальном худшие последствия генетических нарушений остаются в прошлом.
Тем не менее, пусть кости у Дэнни уже не были такими хрупкими, ему следовало соблюдать осторожность. Теперь он не мог сломать запястье, слишком резко бросив кубик с цифрами на гранях во время настольной игры, как случилось с ним в шесть лет, но год тому назад, упав, сломал лучевую кость правой руки.
Несколько мгновений я изучал следы, оставленные женщиной, гадая: кто она, что задумала? Почему?
По долине я шел по их следам двести ярдов, прежде чем они исчезли на каменистом склоне.
Когда я начал подниматься по нему, зазвонил спутниковый телефон.
— Одд Томас? — спросила она.
— Кто еще?
— Я видела твою фотографию.
— На фотографии уши у меня всегда больше, чем на самом деле.
— Ты так выглядишь.
— Как выгляжу?
— Как мундунугу.
— Что это за слово?
— Ты знаешь, что оно означает.
— Извините, понятия не имею.
— Лжец. — Злости, однако, в голосе не слышалось.
— Тебе нужен этот маленький урод?
— Мне нужен Дэнни. Живым.
— Ты думаешь, что сможешь найти его?
— Я пытаюсь.
— Раньше ты был таким шустрым, а теперь вдруг стал чертовски медлительным.
— Что вы, по-вашему, знаете обо мне?
— А есть что знать, беби? — воркующим голосом спросила она.
— Не так чтобы много.
— Надеюсь, это неправда, иначе Дэнни не поздоровится.
Внезапно у меня возникло крайне неприятное ощущение, что доктора Джессапа убили… из-за меня.
— Вы же не хотите навлекать на себя еще большие неприятности.
— Никто не сможет причинить мне вред, — заявила она.
— Это правда?
— Я непобедима.
— Хорошо.
— И знаешь почему?
— Почему?
— У меня их тридцать в амулете.
— Тридцать кого? — спросил я.
— Ti bon ange.
Я никогда не слышал такого термина.
— И что это означает?
— Ты знаешь.
— Да нет же.
— Лжец.
Она не разорвала связь, но больше ничего не сказала, вот я и сел на землю, глядя на запад.
— Ты еще здесь? — наконец спросила она.
— А где мне быть?
— Так где ты?
Я ответил вопросом на вопрос:
— Могу я поговорить с Саймоном?
— С Саймоном Симплом или Саймоном Сэзом?
— Саймоном Мейкписом, — уточнил я.
— Ты думаешь, он здесь?
— Да.
— Не угадал.
— Он убил Уилбура Джессапа.
— Да ты на этом свихнулся.
— На чем?
— Не разочаровывай меня.
— Я думал, вы сказали, что уже разочаровал.
— Больше не разочаровывай меня.
— На предмет чего? — спросил я и тут же об этом пожалел.
— Как насчет того…
Я ждал.
— Как насчет того, чтобы найти нас на закате солнца? А не то мы сломаем ему обе ноги.
— Если вы хотите, чтобы я вас нашел, скажите, где вы!
— А зачем? Если ты не найдешь нас к девяти вечера, мы сломаем ему и обе руки.
— Не делайте этого. Он не причинял вам вреда. Он никому не причинял вреда.
— Как насчет первого правила? — спросила она. Вспомнив наш первый и самый короткий разговор прошлой ночью, я ответил:
— Я должен прийти один.
— Если ты приведешь копов или кого-то еще, мы разобьем ему лицо, и тогда он станет уродом от пяток до макушки.
Она отключила связь, и я нажал на клавишу «END».
Кем бы она ни была, я имел дело с безумной женщиной. Ладно, мне уже приходилось иметь дело с безумными женщинами.
Но эта была безумной и злой. Впрочем, и такое сочетание не отличалось новизной.
