Глава 30
Ночью Дженне приснился Роберт. И сон был пугающе реальным.
Роберт стоял перед ней в гостиной их квартиры и говорил, что ему пора уйти, что их союзу конец и он оставляет ее. Затем он вышел на улицу и по мощеной тропинке направился к машине. На заднем сиденье сидел Бобби. Сын и муж помахали Дженне рукой и поехали прочь.
Проснувшись, Дженна ощутила глубочайшую тоску. Она была одна, никто ее не поддерживал. Отчаянно хотелось видеть кого-нибудь рядом, хотелось тепла, какое может подарить только другой человек. Одиночества Дженна не боялась, оно просто убивало ее, высасывало энергию. Кому-то на роду написано жить отшельником, и такие люди вполне довольны своей судьбой. Однако Дженна — из другого теста. Ей необходимо общаться, обмениваться энергией, иначе она зачахнет и умрет.
Дженна, с опухшими красными глазами, встала с кровати, натянула футболку и штаны и вышла в коридор. Приблизилась к двери в комнату Эдди, взялась за ручку. Вслушиваясь в тишину дома, она понимала: то, чего она хочет, чревато большими неприятностями. Впрочем, потребность велика, и противиться ей невозможно.
Дверь открылась бесшумно, и Дженна вошла в хозяйскую спальню. Встала над Эдди, боясь его потревожить. Слегка приоткрыв рот, он сопел в подушку, такой милый в мягком сером свете. Дженна разрывалась между желанием и страхом. Эдди устал и потому не заметил, как Дженна скользнула к нему под одеяло — осторожно, чтобы не задеть, не разбудить, иначе отругают и выгонят. Дженна грелась теплом, исходящим от его тела. Вот так-то лучше. Подвинуться бы к Эдди еще чуточку — и будет совсем хорошо.
Дженна плавно вжалась спиной в Эдди. Теперь его бедра касались ее, теплое дыхание ласкало затылок, грудь грела спину. Дженна, ощутив себя в полной безопасности, провалилась в сон.
* * *
Стук в дверь разбудил обоих. Проснувшись, Эдди удивился дважды: сначала — тому, что кого-то принесло в такую рань, потом — Дженне. Та лишь виновато пожала плечами. Ладно, вопросы подождут, уж больно настойчиво колотят в дверь.
— Черт! — ругнулся Эдди, вылезая из постели. — Да кто там?
Ночью Дженна даже не заметила, что Эдди спит нагишом. Иначе ни за что не легла бы к нему под одеяло. Вот он бегом пересек комнату и влез в джинсы, стараясь держаться к гостье спиной. Впрочем, когда он застегивал «молнию», Дженна поймала отражение в зеркале: утренний стояк — и улыбнулась. Тем временем Эдди выбежал в коридор.
Он заговорил с кем-то, и Дженна — желая послушать — приблизилась к закрытой двери в спальню.
— Она обронила вот это. Я подумал, что надо бы вернуть.
— Ага, уверен, она оценит. Передам.
— Она еще у вас? Хотелось бы из рук в руки…
— Она спит. Оставьте номер — она вам перезвонит позже.
— Э… ну… так не пойдет. Я не местный.
— Что ж, жаль, она себя плохо чувствует, всю ночь не спала. Не хочу будить в такую рань.
Да это же тот самый паренек, со смешным акцентом. Щеночек. Чего ему надо? Ну, Дженне уже не заснуть, и потому она покинула спальню и вышла в гостиную. Оба — Эдди и неожиданный визитер — обернулись к ней.
— Эдди, все нормально, я не сплю.
Паренек помахал ей рукой:
— Дженна, здрасьте. Я Джои, помните меня?
Дженна кивнула.
— Я видел вас на острове, у хижины вождя. Вы обронили вот это.
Он передал Дженне серебряный кулон с изображением куштака.
— Что с вами было вчера? Вы заболели? — спросил Джои.
Дженна с трудом перебрала события вчерашнего — очень уж долгого — дня: остров, дом вождя, приступ тошноты… все верно.
— Я, похоже, отравилась.
— Ого… Я принес украшение. Подумал, что для вас оно ценное.
Джои, стоя в дверях, следил за Дженной. Эдди, опершись о косяк, следил за Джои, а Дженна разглядывала кулон у себя в руках.
— Спасибо, — сказала она наконец. — Полагаю, вас за это стоит отблагодарить?
— О, нет-нет, я просто подумал, что этот кулон для вас важен, вот и вернул. Надеюсь, и мне однажды так же помогут.
— Что ж, спасибо.
Дженна пожала Джои руку, надеясь закончить разговор и поскорее вернуться в теплую постель. И, может быть, поспать еще немного.
— А, не стоит. — Дженна уже развернулась и пошла в сторону коридора, как вдруг Джои окликнул ее: — Так да или нет?
Дженна остановилась:
— Что — да или нет?
— Вещица для вас ценная? Чисто из любопытства спрашиваю.
— Нет, просто безделушка. Один друг подарил. — Дженна вновь попыталась сбежать от настырного паренька.
Джои беспомощно взглянул на Эдди, однако ни Эдди, ни Дженна не могли понять, чего он хочет. Эдди лишь улыбнулся и пожал плечами:
— Главное не подарок, а внимание, верно?
Джои, засмеявшись, кивнул.
— Вы случайно не у того самого друга сейчас живете? — спросил он, вновь обращаясь к Дженне. — Он ничего так, мне нравится.
Дженна остановилась. Какой-то странный этот парень. Что ему нужно?
— Простите, но этой ночью нам было не до сна. Случилось ЧП. Вряд ли вы из парка слышали, что тут творилось. Мы очень устали, нам бы выспаться. Если вам нужно денег — я могу заплатить двадцать долларов за находку. Если хотите поболтать, то, боюсь, сейчас не время. Если же вам интересно нечто иное — говорите прямо.
Поразмыслив немного, Джои снова улыбнулся и сказал:
— Я просто хотел занести вам кулон, вот и все.
— Еще раз спасибо. — Дженна выдавила улыбку.
— Да не за что. Ладно, может, еще увидимся. Эдди, было приятно познакомиться.
Джои пожал руку Эдди и отправился в сторону города. Хозяин, закрыв за ним дверь, вытаращился на Дженну:
— Это кто?!
Дженна рассмеялась и покачала головой, затем надела кулон на шею.
— Просто юноша, сходящий с ума от одиночества.
Шаркая ногами, она пошла к себе в комнату. Эдди — следом.
— Погоди, а у меня в спальне ты как очутилась?
— Прости, не могла оставаться одна.
— Ну, я не то чтобы против или…
Дженна, засыпая на ходу, юркнула в кровать. Эдди смотрел на нее из дверного проема.
— Все, я сплю, — сказала Дженна и зарылась под одеяло. Она бы и рада была вернуться в постель к Эдди, но сейчас, утром, все выглядело иначе. Прошлой ночью она хотела тепла — близости Эдди, — чтобы быть готовой к встрече с неизвестностью.
* * *
Уснуть, однако, не получилось. Дженна ворочалась в состоянии полудремы, потом села на кровати. На часах было девять. Устала, не устала — пора за дело. Дженна вылезла из постели и принялась одеваться.
Нашла Джона Фергюсона в телефонном справочнике и, стараясь не шуметь, позвонила ему из гостиной. Ответил молодой женский голос. Дженна попросила позвать Джона Фергюсона, и девушка поинтересовалась: по какому, мол, делу. Тогда Дженна вкратце объяснила свою ситуацию, и девушка призналась: Джон Фергюсон лежит в больнице после инсульта. Ему можно передать сообщение, а вот навестить — уже никак. Поблагодарив собеседницу, Дженна повесила трубку.
Сидя на диване, она обдумывала свое положение. Так ли нужно поговорить с Фергюсоном? Да, очень, просто позарез. Но в больничную палату без разрешения не проникнуть, это нарушение правил. Порядок для всех один, и покой пациентов следует уважать… обычно. Но Дженна обязана выяснить истину. Сейчас она четко видит направление, медлить нельзя. И она отправится в больницу, Джон Фергюсон, в конце концов, в долгу перед ней.
Оставив Эдди записку, Дженна ушла.
Больница Врангеля — в дальнем конце города, по дороге в аэропорт, за домом престарелых. Пешком Дженна добралась до нее за пятнадцать минут. По пути она с наслаждением вдыхала сладкий утренний воздух, такой чистый и целительный. Не то что напитанный дымом и ядами воздух Сиэтла. Здесь атмосфера жива, нетронута, девственна.
Врангель мог похвастаться весьма симпатичной для столь маленького городка больницей. Как и в воздухе, здесь царили чистота и свежесть. Никаких тебе множественных ножевых ранений, торчков на «ангельской пыли», которые дерутся с полицией, как берсерки, а потом заливают коридоры приемного покоя своей грязной кровью. Дженна, впрочем, на пороге больницы все равно содрогнулась. Сама идея, что тебя лечат незнакомые люди — как угодно хорошо, — пугала ее.
На рецепции сказали, в какой палате искать Джона Фергюсона. Дженна увидела его и поразилась, как плохо он выглядит. Фергюсон лежал за широкой витриной: ширма отдернута, лампы не горят, но хватает света из окна с видом на парковку.
У изголовья койки, опустив голову и сложив руки на коленях, сидела женщина. На самой койке словно никого и не было. Под одеялом не проступало совершенно никаких контуров. Лишь голова на подушке и набор механизмов вокруг: машина для дыхания, машина для замера пульса, машина для закачки жидкостей в вены и еще одна, о назначении которой Дженна побоялась даже гадать.
Похоже, Джон Фергюсон очень плох.
Дженна легонько постучалась. Женщина, заметив, что посетитель — не в белом халате, встала и вышла к Дженне. Закрыла за собой дверь.
— Слушаю вас?
— Меня зовут Дженна Розен. Вы — миссис Фергюсон?
— Да.
Дженна не спешила продолжать. Еще не поздно отступить. Сказать, что обозналась, и уйти… Нет, ей нужна истина. Любой ценой.
— Я знаю вашего мужа. Мы не друзья, так, общались пару лет назад, в Тандер-Бэй.
Миссис Фергюсон выжидающе смотрела на Дженну.
— Как он? Поправится? — спросила та.
Указав на витрину палаты, миссис Фергюсон ответила только:
— Не похоже.
Еще не поздно, есть время уйти… Но Дженна не отступила.
— Да, глупый вопрос.
— Согласна, — слегка улыбнулась миссис Фергюсон. — Хотите что-нибудь передать Джону?
— Миссис Фергюсон, — глубоко вздохнув, произнесла Дженна. — Мне стыдно, но иначе я не могу.
И она рассказала все: начало, середину и конец своей истории. Истории, прожитой и прочувствованной. Дженна, словно старый моряк, поведала о своей жизни, о тяжкой ноше.
Выслушав ее, миссис Фергюсон понимающе улыбнулась и погладила ее по руке.
— Дорогая моя, — сказала женщина, — сколько же на вашу долю выпало!..
— Я просто обязана узнать правду, — умоляющим голосом попросила Дженна. — Должна поговорить с вашим мужем.
Подумав немного, миссис Фергюсон ответила:
— Джон сейчас спит, вы подождите. Когда он проснется, я посмотрю. Спрошу, может ли он чем-нибудь помочь.
От души поблагодарив миссис Фергюсон, Дженна спустилась на второй этаж. Там, в нише приемного покоя, устроилась на одном из трех зеленых диванчиков. Глядя в окно, она поняла, что именно за приемные покои и ненавидит больницы. Ее пугают вовсе не болезни — Дженна никогда по-настоящему не хворала. Один раз, правда, Бобби угодил на больничную койку, но это был быстрый визит в солдатском темпе, меньше чем на сутки. Дженну никогда тщательно не обследовали (а обследования она терпеть не может). Дело в ожидании, в больницах Дженна все время кого-нибудь ждет. До сего дня она боялась врачей и медицины — напрасно. Врачи — хорошие, они просто беспомощны. Могут лишь ждать и надеяться на благополучный исход. Ожидания и ложные надежды — вот чего боялась и боится Дженна.
Прошел примерно час, и Дженна успела выпить два стаканчика кофе, когда миссис Фергюсон спустилась наконец за ней. Дженна приготовилась к худшему. С какой стати умирающий станет с ней говорить? Сейчас миссис Фергюсон скорее всего откажет Дженне в просьбе. Мол, ее муж хочет мира и покоя в конце своей жизни.
— Он вас примет, — сказала миссис Фергюсон.
— Правда? — не поверила своим ушам Дженна.
Удивленная, она пошла вслед за миниатюрной женщиной по коридору в сторону палаты.
— Я все объяснила Джону, и он поможет.
— Спасибо вам.
— Кстати, он на обезболивающем. Поэтому говорит не всегда внятно.
— Я и сама не совсем вменяема, хотя лекарства не принимаю, — пошутила Дженна, и миссис Фергюсон учтиво рассмеялась.
В палате она уступила Дженне свое место у изголовья койки. Джон Фергюсон несколько раз моргнул и посмотрел на Дженну. Только сейчас она заметила едва проступающие под одеялом очертания тела, иссохшего, почти лишенного жира и мышц. Вот откуда, наверное, пошел эпитет «кожа да кости». Скорее всего Джон Фергюсон исхудал задолго до инсульта, болел он давно, и организм его начал сдавать еще до приезда Дженны во Врангель.
— Вы ирландец по имени Фергюсон? — улыбнувшись, спросила Дженна.
Фергюсон улыбнулся в ответ и вздохнул. Справа от Дженны гудел аппарат искусственного дыхания: внутри цилиндров вздувались и опускались черные меха; к носу Фергюсона, доставляя в легкие кислород, тянулась прозрачная трубка.
— Мне жаль тревожить вас в такое время…
Он прервал ее вялым жестом и накрыл руку Дженны своей. Она была теплой. Добрый знак.
— Я хочу понять, что случилось, — сказала Дженна. — Поговорить с шаманом. Да, все это похоже на бред, и я не знаю, где правда, а где вымысел, однако разобраться нужно.
— Это не бред, — просипел Фергюсон, вдохнул и продолжил: — Я сам такое видел…
Он говорил медленно, но вполне осмысленно.
— Что вы видели?
Фергюсон поерзал, пытаясь устроиться поудобнее и положить голову так, чтобы можно было смотреть прямо на Дженну. Супруга поправила ему подушки, впрочем, без толку — Фергюсон наконец сдался и расслабился.
— Я пригласил шамана, и вместе мы стали чего-то ждать. Мне было смешно. Зато шаман вполне серьезно отплясывал вокруг костра.
Он замолчал, сделал вдох.
— Где он плясал? — спросила Дженна.
— В Тандер-Бэй. Шаман пришел изгнать духов. За это я ему и платил.
— И что дальше?
— Я вышел к пристани проверить самолет. Когда вернулся, шаман пропал.
— Пропал?
Фергюсон кивнул.
— Я думал, что он куда-то по своим шаманским делам отлучился. Я заперся в главном здании, у очага, и прождал до рассвета, но колдун так и не вернулся. На вторую ночь лес как будто взбесился: раздавались странные звуки, словно кто-то скребся в стены общественного центра.
— Кто-то? Кто?
— Не знаю. Скреблись одновременно повсюду. Потом в стену что-то ударило, и шорохи стихли. Я вышел проверить, в чем дело, и увидел его.
— Кого? — спросила Дженна.
— Существо, невиданное и страшное, — ответил Фергюсон и рассказал ей, что было дальше: как он перенес Ливингстона в центр, как тот принимал разные облики, как Фергюсон хотел развязать его и порезался… История, такая странная и непонятная, напоминала бред воспаленного разума. Фергюсон зациклился на совершенно ненужных — как думала Дженна — деталях. Он надолго замолкал, и Дженна постепенно мрачнела. Мрачнел и Фергюсон. В конце концов, он уже не живой человек в полном смысле этого слова. Существует исключительно благодаря достижениям науки, цель которой сегодня — продлить людской век. Лет двадцать назад он уже лежал бы в могиле. Впрочем, лет через двадцать он тоже бы умер. Чем мы старше, тем умнее, все лучше осознаем один факт: машины для продления жизни — на самом деле для здоровых, не для больных. Сама Дженна предпочтет не воскресать на больничной койке, пусть лучше сразу огласят ее завещание.
— Я смотрел ему в глаза. В эти черные глаза.
— Черные? — переспросила Дженна.
— Черные как уголья. «Развяжи меня, Джон», — просила тварь. Сердце у меня чуть не остановилось. Голос принадлежал уже не Дэвиду Ливингстону, а моему папаше.
— Как так? — не поняла Дженна. Фергюсон, похоже, теряет сознание, еще не поведав самого главного. Вот он закрыл глаза, и Дженна повторила вопрос: — Как такое возможно?
— Он слишком устал… — начала было миссис Фергюсон, но ее муж не дал прогнать Дженну. Он хотел закончить исповедь.
Признался, как подделал отчет Дэвида. Фергюсон совершенно не видел ничего плохого в этом маленьком преступлении. Что дурного могло приключиться? Однако два года назад, стоя на пирсе и глядя, как из моторки помогают выйти Дженне — а она смотрела в пустоту и тряслась, будто ее до костей продирал холод, — Фергюсон думал: это все его вина.
— Когда я вез вас в Кетчикан, мне хотелось умереть, — сказал он.
— Вы отвозили нас?
Фергюсон кивнул.
— Я смотрел вслед вашему самолету и хотел умереть.
Закрыв глаза, он тяжело вздохнул. Прошло несколько минут, и миссис Фергюсон подошла к нему, взяла за руку.
— Мне он об этом никогда не рассказывал, — призналась она. — Врачи предупреждали, что от лекарств у него могут начаться галлюцинации.
— Это не бред. Это воспоминания.
Миссис Фергюсон рассмеялась и покачала головой:
— Нет, не думаю.
Внезапно Джон Фергюсон открыл глаза и схватил Дженну за руку:
— Зачем вы здесь?
Пораженная резким жестом и неожиданным вопросом, Дженна нервно ответила:
— Хочу найти шамана.
— Я ждал вас.
Покачав головой, Дженна взглянула на миссис Фергюсон:
— Ничего не понимаю.
— Кажется, вам пора уходить, — ответила женщина, поправляя постель мужа. Она попыталась вытолкать Дженну за дверь.
— Почему вы пришли сейчас? — спросил мистер Фергюсон.
— Хочу найти своего сына.
— Он предупреждал. Предупреждал обо всем.
— Кто?
— Велел закрыть курорт.
— Что именно он говорил?
— Они забрали его дитя. Это они, все они. Других тоже они забрали.
— Кого других? — умоляющим тоном спросила Дженна. Она не могла взять в толк, о чем это мистер Фергюсон. А тот пытался подняться, несмотря на усилия жены уложить его обратно.
— Вы принесли благословение.
Сбитая с толку, Дженна встала со стула. Фергюсон метался в постели.
— Вам и правда пора уходить, — сказала миссис Фергюсон. Нет, Дженна никуда не уйдет. Она еще не закончила, не все выяснила.
— Как его звали?
— Он велел закрыть проект. Я не послушался.
— Как его звали?
— Уходите, пожалуйста. Прошу вас. Смотрите, до чего вы его довели!
Миссис Фергюсон удерживала мужа на койке, а он боролся с ней, пытаясь отвести ее руки своими — худыми и тонкими, как веточки. Он тянулся к Дженне.
— Вы принесли благословение.
— Шаман, — напомнила Дженна. — Как его звали?
— Благословите, — кротко произнес Фергюсон, упал на койку и стал хватать ртом воздух.
— Бога ради! — прокричала его жена, обернувшись к Дженне. — Уйдите!
Она выбежала в коридор.
Дженна нагнулась к мистеру Фергюсону и погладила его по лбу. Тот немного успокоился, хотя показатели на мониторах сигналили, что дела совсем плохи. Кардиограмма зашкаливала.
— Благословите… — снова попросил Джон Фергюсон.
Дженна поцеловала его в лоб:
— Господь с вами.
Фергюсон тут же обмяк.
— Ливингстон, — тихо произнес он. — Ливингстон.
— Где его найти?
— В Клавоке.
— Где это?
Ответа она получить не успела: в палату вбежали врачи, санитары, интерны и сестры. Последней вошла миссис Фергюсон. Все окружили пациента, начали суетиться, стараясь не дать ему умереть.
Дженна подошла к миссис Фергюсон.
— Простите, — сказала она.
— Умоляю, — полными слез глазами посмотрела на нее жена Фергюсона. — Оставьте нас.
Дженна вышла из палаты и сквозь витрину посмотрела, как персонал в зеленых пижамах и белых халатах борется за жизнь Джона Фергюсона. Они прямо-таки излучали доброту и любовь, однако есть в мире вещи, которых не остановишь.
По пути к лифту Дженна слышала, как пищит монитор кардиографа. Значит, мистер Фергюсон пока еще жив. Как бы Дженна хотела объяснить ситуацию его супруге, но это — пустое. Миссис Фергюсон не поймет. Не захочет понять, ведь она слишком занята спасением мужа. Ей сейчас не до призраков и параллельных миров.
Опечалившись, Дженна все же спросила себя: стоит ли грустить? Лишь потому, что человек отходит в мир иной? Прах, как говорится, к праху. Каждому отпущен свой срок на земле, и когда время заканчивается — ничего уже не поделаешь. Джон Фергюсон наверняка прожил долгую, счастливую жизнь; куда бы он ни отправился, завершив земной путь, там ему будет хорошо.
— Миссис Розен! — окликнули ее. Дженна обернулась: по коридору к ней спешила миссис Фергюсон. — Миссис Розен, муж просил кое-что передать вам.
Догнав Дженну, миссис Фергюсон взяла ее за руку.
— Джон отправил меня за вами, велел передать: ему жаль. Ему очень и очень жаль.
Застигнутая врасплох, Дженна не знала, что сказать.
— Это не его вина, — ответила она наконец. — Что случилось, то случилось. — Помолчав, она добавила: — Так и скажите ему.
— Обязательно, — тепло улыбнулась миссис Фергюсон.
Она вернулась в палату, а Дженна отправилась к лестнице. Ждать лифта времени не было.
